Текст книги "Супруг Бога (СИ)"
Автор книги: РавиШанкаР
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)
– Мне показалось… или вы разговаривали?
– Что-то вроде этого, – небрежно ответил я, – давай-ка, берись за мою шею. Будем убираться подальше, а то за этими милыми пёсиками следуют их хозяева. И что-то мне подсказывает, что они не будут к нам так дружелюбны.
«Мы уже не в Канзасе, Тото!» – знаменитая фраза девочки Дороти, которую она произносит, оказавшись в стране Оз. (В русском пересказе Волкова – соответственно Элли и Волшебная страна)
====== Глава 8. Приют комедиантов ======
– Давай-ка, берись за мою шею, – сказал я Анъяху. – Будем убираться подальше, а то за этими милыми пёсиками следуют их хозяева. И что-то мне подсказывает, что они не будут к нам так дружелюбны.
Анъях настолько не хотел попадать в руки к Жрецам, что быстренько справился с нервами, надел снятый мною мешок на себя и ухватился за мою шею. Я ловко пристроил его у себя за спиной, поддерживая руками за ноги, и пошёл вперёд по той же тропинке. Сначала просто быстрым шагом, а затем даже побежал, правда, не слишком быстро. Весил мохнатик действительно немного, а сейчас я ощутил, насколько он худой. Видно, прячась в Храме, он не так часто мог заглядывать на кухню, как хотелось бы. Ничего, думаю, его родные это исправят, как только мы до них доберёмся.
Тропинка петляла и петляла, вокруг постепенно темнело, приближались сумерки, а за ними и ночь, я продолжал бежать, думая про себя, хватит ли мне сил, чтобы проделывать это в таком темпе всю ночь. Может, и хватит, но мне потом определённо понадобится хороший отдых и что-нибудь посущественнее лепёшки, чтобы восстановить силы. Однако не факт, что у нас будет и первое, и второе. Псы нас оставили в покое, но вот за Жрецов поручиться не могу, к тому же Пёс говорил про какие-то Амулеты… Это наверняка что-то, что позволяет быстро преодолевать большие расстояния. Но если нам удастся оторваться от Жрецов, и они потеряют наш след… Тогда у нас есть шанс. И я намерен использовать его на все сто. Потому что и Аллир, и пока неведомая мне Тальяна не вызывают ни малейшей симпатии. Одна предала собственного брата, второй заключил его в какое-то страшное место, и оба управляют здешним мирозданием, спокойно допуская всякие мерзости типа поиска Супругов Бога, превращения ни в чём не повинных мальчишек в Цветы Любви и фактически убийства женщин, становящихся бесполезными. И вообще – так ли виноват заключённый Бог? Если юпландцы хранят ему верность несмотря ни на что – значит, он был не самым плохим парнем.
Может, в его силах прекратить все эти мерзости, но для этого нужно всего ничего. Пойти туда, не знаю куда, отыскать то, не знаю что, и освободить Бога, которого охраняет один из семи мощнейших артефактов этого мира. Действительно, лёгкая загородная прогулка… Но что-то мохнатик примолк и подозрительно громко сопит.
– Анъях, с тобой всё в порядке? – спросил я. – Тебя напугали эти Псы? Не бойся, они не причинят нам вреда, так обещал их вожак.
– Мне стыдно, – всхлипнул мохнатик, – ты такой смелый… А я так испугался, даже слова сказать не мог. Я даже не мог заставить себя вскочить и броситься тебе на помощь… Я не достоин называться ни охотником, ни ахуном. Я трус.
– Прекрати, – строго сказал я, – в том, что ты испугался, нет ничего удивительного. Я сам, как увидел этих зверюг, чуть в штаны не наложил. И вообще – я не смелый, я отмороженный. Сначала делаю, а потом думаю. Если б я подумал – тоже бы на дерево спасаться полез. И вообще, как ты мог встать – я ж тебе голеностоп только-только вправил? Так что будет у тебя ещё возможность показать, какой ты смелый.
– Спасибо, – вздохнул Анъях и поцеловал меня в щёку сухими горячими губами. Быстро, как клюнул. Тут уже у меня начался разрыв шаблонов, но рефлексировать было некогда, и я только прибавил шагу.
Но, как выяснилось, Жрецы отличались редкостной упёртостью и так просто свои жертвы из цепких лапок не отпускали. Потому что минут пять спустя Анъях тревожно заёрзал и прошептал мне прямо в ухо:
– Я слышу… за нами гонятся… Надо спрятаться.
Я чутью мохнатика доверял, поэтому, прислушавшись и тоже услышав сзади какой-то неясный шум, тревожно заоглядывался. Увы, свернуть с тропинки мы не могли. Тропинку продолжали окружать сады, посещать которые не рекомендовалось категорически. И, даже бы если я наплевал на запрет и попробовал, перемахнув через не слишком высокую оградку, поискать убежища, то везде маячили красноглазые сторожевые зверюги. Может, нам бы и удалось с ними договориться, но шум точно привлечёт внимание Жрецов. Значит, единственное, что я могу – двигаться вперёд. Я прибавил ходу, насколько это было возможно, но усталость нарастала, и худенький Анъях с каждым шагом становился всё тяжелее и тяжелее. Когда же кончатся эти проклятые сады? Шум за спиной становился всё явственнее, но я не собирался сдаваться. Если что – наберём камушков и… Не знаю, что «и», но свою новую игрушку Аллир Великий точно не получит. И я продолжал двигаться вперёд, скорее, уже чисто на одном упрямстве. Но запасы его у меня были неограниченными.
А погоня приближалась. Казалось, ещё немного, и они увидят нас… И тут тропинка кончилась. Точнее, она вывела нас к дороге, на краю которой была устроена довольно-таки широкая вытоптанная площадка.
– Это дорога, которая ведёт к порту Маррену, – быстренько объяснил Анъях, – а в этом месте обычно останавливаются купеческие караваны.
Понятно, чего уж там. Только вот люди, которых я узрел на площадке, никоим образом не походили на почтенных купцов.
На площадке аккуратно стояли в рядок три сюрреалистически размалёванных фургона, посередине помянутой площадки, в углублении, выложенном плоскими камнями, горел костёр, над которым висел котелок нехилых размеров, а уж пахло из котелка так, что наши с Анъяхом животы согласно заурчали. Возле котелка обреталось существо непонятного пола в серой полотняной одежде примерно такого же фасона, что и наша, вот только вся джиба была разукрашена странным узором из пёстрых лоскутков. Яркого изумрудного цвета волосы существа были убраны в толстый хвост, лицо было малость подкрашено, так что определить его половую принадлежность возможным не представлялось из-за просторного фасона джибы. Рядом с первым существом маялось в ожидании ужина второе, одетое похожим образом, с той только разницей, что волосы у него были не зеленые, а пурпурные. У костра на сваленных попонах возлежал… точно мужчина – высокий, черноволосый, мускулистый, с заплетёнными в косички волосами и бородой. Косички заканчивались чем-то вроде бантиков, тоже очень ярких и разноцветных. Ещё один мужчина в довольно скромной на фоне остальных коричневой джибе, но зато в шляпе с полями размером с мельничное колесо, украшенной великим множеством самых разнообразных искусственных цветов, плодов и даже ракушек (а вот ракушки явно были настоящие), сидел рядом. Кроме того, из одного фургона доносились звуки, снова заставившие Анъяха покраснеть, а меня вспомнить партию в теннис, на которые, впрочем, никто из присутствующих не обращал никакого внимания.
– Кто это? – шёпотом спросил я Анъяха. – Неужели купцы?
– Конечно, нет, – фыркнул мохнатик, – это Тэмми, странствующие актёры театра Тэмбуки.
Актёры, значит? Я припомнил, что в моём мире церковь всегда не слишком жаловала актёров. Может, и здесь так? Может быть, они нам помогут хотя бы из чувства противоречия? И, прежде чем Анъях успел что-то сказать, я рванул к костерку, тем более, что погоня была уже совсем рядом.
Актёры отреагировали мгновенно. Двое мужчин у костра быстро вскочили, в руках их совершенно неожиданно материализовались нехилые дубинки. Существо с пурпурными волосами вооружилось чем-то вроде арбалета, а зеленоволосое, за неимением другого оружия, угрожающе подняло над головой гигантский половник. М-да, не слишком-то дружелюбные ребята. Хотя, за время их скитаний по дорогам им явно могло встретиться всё, что угодно, и их реакция говорит только о том, что они привыкли встречать всякую пакость отнюдь не с поднятыми лапками. Уважаю. Молодцы. К тому же, разглядев нас поближе, они своё оружие, включая половник, опустили и выжидательно на нас уставились.
Я, с трудом отдышавшись и стараясь, чтобы голос не дрожал, проговорил:
– Спрячьте нас, пожалуйста. За нами гонятся Жрецы Храма.
Все четверо прислушались, а погоня была уже совсем рядом, дружно помрачнели, а затем тот, что в шляпе, быстро сказал, махнув рукой:
– Немедленно в фургон! Нанэри, запри их в сундуке, быстро!
Зеленоволосое существо, чей пол так и остался для меня неясным, быстренько вручило половник тому, что с пурпурными волосами, и жестом пригласило нас в один из фургонов. Я бросился следом, не раздумывая, нас так и так догоняли, а тут, если эти странные Тэмми и впрямь могут помочь нам, шанс на спасение всё-таки оставался.
Влетев следом за Нанэри в фургон, я замер. Эта повозка явно служила хранилищем реквизита, и сундуков с сундучками здесь стояло больше десятка. Но Нанэри явно знала или знал, что имел в виду Шляпа С Цветочками, он быстро откинул крышку самого большого сундука, расписанного жёлто-голубым узором и чем-то похожим на то ли на руны, то ли на иероглифы. Сундук оказался полупустым, я осторожно опустил Анъяха внутрь, затем запрыгнул сам, а Нанэри поспешно захлопнул тяжёлую крышку и щёлкнул чем-то – видимо, вешал навесной замок. Затем он успокоительно пробормотал что-то вроде: «Сидите тихо, может, всё и обойдётся…» и, судя по звуку, покинул фургон. И, похоже, что вовремя – судя по звуку, погоня явно вылетела на поляну.
Мы с Анъяхом непроизвольно прижались друг к другу и, кажется, даже дышать позабыли. Наше убежище было щелястым и старым, так что задохнуться нам не грозило. Но видеть мы, естественно, ничего не могли, зато слышимость была великолепной. Так что весь содержательный диалог мы услышали так, словно его непосредственные участники сидели рядом с нами.
– Эй, низкорождённые! Мы ищем опасного преступника, и вы обязаны помочь Жрецам Храма! – раздался совсем рядом ледяной надменный голос, и я понял, что это один из Жрецов, возглавляющий погоню за нами.
– Мы рады помочь брату расследователю, только вот не знаем, чем, – уже знакомый нам голос Шляпы С Цветочками прямо-таки исходил желанием оказать любую возможную помощь.
– Думаю, что преступник пробежал мимо вас. В какую сторону?
– Да простит нас брат расследователь, но мы не видели никого, – а это, похоже, Нанэри.
– Мимо нас никто не пробегал, – ещё один низкий баритон, это, похоже, Борода С Бантиками.
– Сдаётся мне, что вы лжёте. Сколько вас здесь?
– Шестеро, – вновь отозвался Шляпа С Цветочками. – Я – Мехец, это – Туктук, Нанэри и Литти, а в фургоне – Амал и Фиран. У них медовый месяц, знаете ли, они с некоторых пор постоянно заняты… Больше никого, кроме наших кэпсов.
Интересно, кто такие кэпсы? – задумался я во время наступившей паузы. Наверное, местные ездовые животные, я ж их ещё ни разу не видел. Но долго раздумывать на тему местной фауны мне не дали. Гадский брат расследователь всё никак не мог успокоиться:
– Шестеро, говоришь? – поинтересовался он ледяным тоном. – А если обнаружу в ваших фургонах кое-кого лишнего? Учти, актёришка, в этом случае вы все будет доставлены в Храм и посажены на кол в назидание всем, кто помогает преступникам. И я позабочусь о том, чтобы колья не входили вам в задницы слишком быстро. Хоть нет… Эти две молоденькие шлюшки недурны собой, думаю, что они сначала развлекут Храмовую Стражу. Ну, так как? В ваших фургонах точно нет никого лишнего?
Самообладанию Шляпы С Цветочками и остальных позавидовал бы и русский разведчик Штирлиц. Никто даже и не вздумал паниковать, а Шляпа С Цветочками абсолютно невозмутимо ответил:
– Можете обыскать всё. Вы не найдёте здесь никого лишнего. Только нас шестерых.
Ничего себе, мужик блефует! Интересно, сколько времени понадобится здоровенным Стражникам, чтобы разнести этот хлипкий старинный сундук по щепочке и обнаружить нас? Или он уверен, что нас не найдут? Странно всё это… Между тем настойчивый Жрец всё-таки отдал приказ:
– Обыскать всё!
И началось. Судя по звукам, Стражники, сопровождающие Жреца, умело разыгрывали спектакль под названием: «Поиск полицаями партизанских разведчиков на спалённой явке».
Однако никаких результатов эта упорная деятельность не достигла. Пока… потому что в наш фургон, топая сапожищами, влезли сразу двое и начали двигать сундуки, раскрывать их и выбрасывать на пол пожитки актёров, и творить прочие бесчинства, характерные для сытых безнаказанных ублюдков.
Мы с Анъяхом посильнее прижались друг к другу и с ужасом ждали, когда крышка распахнётся. Честное слово, я тогда чуть инфаркт не получил, а дрожащий Анъях был явно близок к тому, чтобы вырубиться. Но странное дело – самый большой сундук обыскивающие просто не замечали, хотя несколько раз спотыкались об него, цветисто поминая самые разнообразные части тела Бога Аллира в самых неожиданных сочетаниях.
А целую вечность спустя они покинули фургон и доложили брату расследователю, что там ничего не обнаружено.
Помянутый брат недовольным голосом велел отправляться в обратный путь, ни словом не перемолвившись более с актёрами.
А спустя какое-то время, когда всё более-менее успокоилось, Шляпа С Цветочками, то есть Мехец, откинул крышку сундука и сказал нам довольно ласково:
– Перепугались? Вылезайте, всё в порядке. Эти выкидыши болотных змей отправились восвояси.
И расхохотался так, что цветочки на его шляпе угрожающе задрожали и стали терять матерчатые лепестки.
====== Глава 9. Не надо мне лапшу на уши вешать! Я её так съем! ======
Шляпа С Цветочками, то есть Мехец, откинул крышку сундука и сказал нам довольно ласково:
– Перепугались? Вылезайте, всё в порядке. Эти выкидыши болотных змей отправились восвояси.
И расхохотался так, что цветочки на его шляпе угрожающе задрожали и стали терять матерчатые лепестки.
Я осторожно помог выбраться Анъяху, потом вылез из сундука сам и тихо сказал:
– Спасибо вам. Вы очень рисковали, когда прятали нас.
– Пожалуйста, парнишка, только мы особо не рисковали. Этот сундук невозможно увидеть, если мы сами не захотим его показать. Это очень старинная вещь.
– Удивительно, что такая вещь запросто хранится у бродячих актёров… – высказался я.
Мехец расхохотался ещё громче:
– А что ты вообще знаешь о Тэмми, малыш?
Я честно ответил:
– Почти ничего.
– Вот-вот, – усмехнулся Мехец, – думаю, что родом… очень издалека.
Мне осталось только поразиться проницательности комедианта и кивнуть, застенчиво потупив глаза в стиле: «Я маленький бедный голодный сиротинушка…» Мехец оценил, хлопнул меня по плечу, ласково погладил по голове Анъяха и заявил, что пора ужинать и знакомиться. Именно в таком порядке.
Мы выбрались из фургона и тут же были усажены у костра вездесущим (нет, наверное, всё-таки это мальчик) зеленоволосым Нанэри, а в руки нам пурпурноволосый (наверное, и это тоже мальчик) Литти тут же сунул по огромной миске вкусно пахнущего варева непонятно из чего, но я был не склонен к расспросам. Я так проголодался, что слопал бы и жареных крыс под соусом, поэтому, получив ложку и поблагодарив гостеприимных хозяев, начал уничтожать содержимое тарелки. По вкусу это неведомое кушанье напоминало овощное рагу с мясом, и я, не обращая внимания на весёленький сине-серо-жёлтый цвет содержимого, первую миску проглотил, практически не жуя. Желудок проснулся, возрадовался и попросил ещё. Литти жалостливо вздохнул и шлёпнул нам с Анъяхом, который тоже успел расправиться со своей порцией, по хорошему половнику добавки. Вторая миска пошла уже с некоторым разбором, но мы всё равно уничтожили всё, и я подумал о том, как мало надо человеку для счастья. А уж поданный мне металлический стакан с каким-то кисло-сладким напитком типа компота поднял моё отношение к окружающему миру с отметки «гадость» на отметку «сносное».
– Вот это да! – высказался один из двух незнакомых мне парней, появившихся у костра ужинать – видно, это и были неведомые Амал и Фиран, у которых медовый месяц, – а это точно Нанэри готовил? Нанэри, ты туда грибов цуйм случайно не сыпанул? Первый раз вижу, чтобы твою стряпню уничтожали с таким энтузиазмом!
Зеленоволосый (мальчик всё-таки) мгновенно выхватил половник у Литти и немного погонял парня вокруг костра под звонкий ржач остальных. Но потом Нанэри сменил гнев на милость и наделил его миской с ужином, как и прочих. А когда все более-менее насытились, Мехец обратился к нам и спросил:
– Ну-ка рассказывайте, Цветочки, из какого Храма удрали, и почему Жрецы ищут одного преступника, а не двух? И как так получилось, что на вас не подействовало их адское зелье?
Мы с Анъяхом переглянулись и стали рассказывать. Почему-то мне показалось, что этим людям нужно рассказать всю правду, поэтому мы и рассказали всё, как есть, включая мою подслушанную в Храме беседу между Мирзобилем и Аллиром и то, что мне сумел передать Пёс Истины. Слушали нас внимательно, а когда мы закончили, Литти даже зааплодировал:
– Какая пьеса из этого могла бы получиться! Неужели всё это правда?
– Чистая правда, – кивнул Мехец, покосившись на перстень с большим прозрачным камнем на своей руке. – Малыши даже в мелочи ничего не приврали, что бывает очень редко.
– А как вы это определили? – тут же вылез любопытный Анъях.
Мехец кивнул на свой перстень:
– Это артефакт. Когда человек говорит неправду, камень начинает мутнеть. Людям столь непредсказуемой профессии, как у нас, полезно иметь такие штучки, чтобы не попасть впросак.
Я машинально кивнул и подумал, что комедианты попались нам явно непростые. Или здесь все…как их… Тэмми… таскают за собой подобные вещички? Сундук, теперь перстень… Интересно, что у них ещё в запасе имеется?
Мехец, заметив мой хитрющий взгляд, заявил, что тоже хочет рассказать о себе и своей труппе. Она действительно состояла всего из шести человек – самого Мехеца, игравшего роль главного режиссёра, художественного руководителя и главы во всех смыслах, его помощника Туктука (Борода с Косичками), который специализировался на ролях злодеев, и актёров Амала, Фирана, Нанэри и Литти, исполнявших в каждой пьесе в основном роли романтических влюблённых, но, поскольку ролей у каждого из них в пьесе было несколько, то приходилось совмещать. И да, все актёры были мужского пола, но это было связано не с прямым запретом, как в японском театре Кабуки, а с тем, что в пьесах почти не было женских ролей. Женщины играли столь незначительную роль в местном общественном устройстве, что все конфликты, коллизии и любови происходили в пьесах между мужчинами. Редкое исключение составляли роли Храмовых Жриц и Богини Тальяны. Кстати, Амал и Фиран, в отличие от хрупких, похожих на девочек-подростков Нанэри и Литти, были вполне себе нормальными парнями – высокими, достаточно мускулистыми и очень красивыми. Амал был черноволосым и черноглазым, со смуглой, почти шоколадной, кожей и вьющимися волосами. Его красоту не могла испортить даже клоунская, со всех сторон обшитая разноцветным треугольными лоскутками, джиба. Фиран был рыжеволосым, с голубыми, чуть раскосыми глазами, с кожей цвета средиземноморского загара и хитрой улыбкой. Джиба его была не такой пёстрой, как у Амала, зато причёска… Рыжие волосы Фирана были заплетены в мелкие-мелкие косички, а кончик каждой косички был продет сквозь расписную деревянную или резную костяную бусину, так что передвигаться бесшумно для парня было нереальной задачей. Бусинки всё время сталкивались друг с другом и забавно щёлкали. Часть косичек была собрана в узел на макушке и закреплена большим зелёным бантом. Честное слово, увидев это чудо парикмахерского искусства, скончался бы от культурного шока даже Сергей Зверев. А ещё Амал и Фиран предпочитали сидеть в обнимку и в перерывах между репликами целоваться. А целовались они так, что краснели, похоже, даже кэпсы – добродушные ездовые зверюги, напоминавшие бочонки на толстых коротких ножках.
Но народ, похоже, своим внешним видом совершенно не заморачивался, мне объяснили, что для Тэмми существуют строгие правила внешнего вида, и что пестрота нарядов и прочие изыски для них обязательны – чтобы Тэмми можно было распознать издалека в любой толпе. Более того, если Тэмми рискнут надеть обычную одежду, за это полагается наказание плетьми, особенно в Казашшане и Хорибе. В Хухландии с этим полегче, но пёструю одежду носить заставляют и там.
– Почему? – удивился я.
– Это требование Жрецов Храма, – отозвался Туктук. – Они нас не слишком любят, считая наше ремесло низким, а нас самих – Проклятыми Богом. Тэмми даже не разрешают хоронить на кладбищах, их тела сжигают, а прах развеивают по ветру.
Та-ак, помнится мне, что такое отношение к актёрам было и в Средние века. Но что плохого в тех, кто доставляет радость людям?
Похоже, этот вопрос я задал вслух, и на него ответил уже Мехец:
– Видишь ли, жрецы очень хотят контролировать всех – и крестьян, и горожан, и знать, и даже Правителей. А вот мы не поддаёмся контролю. Обычаи не позволяют мешать Тэмми в их передвижениях по Нирее и запрещать их представления. А язвительные Тэмми часто в своих представлениях на злобу дня высмеивают и Жрецов, и Правителей, и даже самих Богов. Понятное дело, что это дико не нравится местным власть имущим, вот и получается частенько, когда сразу после представлений Тэмми вынуждены паковать пожитки и удирать куда глаза глядят. А ещё нас считают еретиками, которые молятся Аллиру не от души.
– А это правда?
– Правда, – кивнул Мехец. – Мы, конечно, посещаем Храмы Аллира и приносим положенные жертвы, но Богом-Покровителем Тэмми всегда был свергнутый братом Лотар. Поэтому мы тайно молимся ему. Молимся, несмотря на то, что он заточён. Именно поэтому мы стараемся помочь тем, кто бежит от Жрецов, поэтому мы и вам помогли. А теперь я вижу, что мы нашли самого Предназначенного.
Я поперхнулся:
– Это вы сейчас обо мне? Но я не собираюсь становиться супругом Аллира! Ни за что!
– Кто говорит об Аллире? – порывисто спросил Амал, но Мехец его остановил одним жестом и успокаивающе сказал:
– Творец Богов сказал тебе, что ты станешь Супругом Бога, если захочешь. А если ты не хочешь становиться Супругом Аллира, так и не будешь им. Но скажите, мальчики, какие у вас планы?
– Мы вообще-то хотели домой добраться до Юплы, – сказал я.
– Ага, – понятливо кивнул Литти, – и для этого вам нужен порт Маррен, не так ли?
– Да, – кивнули мы с Анъяхом.
– Что ж, – невозмутимо сказал Туктук, – Маррен, так Маррен, давно мы там не были…
– Вы хотите отвезти нас в порт??? – с удивлением спросил я. Эти люди и так помогли нам, а из монолога Жреца я понял, что эта помощь отнюдь не безопасна для них самих. И они собирались помогать нам и далее, рискуя собственными головами?
– А вы собирались больше месяца пробираться пешком по дорогам? – хмыкнул Нанэри. – Почти без еды и без денег? В стране, наводнённой Жрецами, которые ищут маленького юпландца, бежавшего из Храма и Супруга Бога, не понимающего своего счастья? Вы большие оптимисты, парни. А на Тэмми никто не обращает особенного внимания – ведь прятаться лучше всего на самом виду.
– Но почему? – потрясённо спросил я. – Почему вы хотите нам помочь?
– Потому что Псы Истины не ошибаются, и их рабство подходит к концу. Когда-то они служили Лотару, но с помощью обмана Аллир подчинил их себе и превратил Вольных Псов в жалких ищеек Храмовых Жрецов. Но они помнят, кто они такие. И если они правы – Бог Лотар скоро сможет освободиться.
– А мы-то здесь каким боком? – продолжал тупить я.
Ответом мне было несколько многозначительных улыбок и переведённый на другое разговор. Вот же ж… Неужели я каким-то образом связан с этим освобождением? И Аллир хочет взять меня в Супруги только для того, чтобы не состоялось освобождение Лотара? Темнят что-то господа артисты. Обидно. Мы-то всё как на духу рассказали.
Заметив обиду на моём лице, Мехец подсел ко мне и мягко сказал:
– Поверь, Сайм, мы не желаем тебе зла. Но и всё объяснить сами не можем. По пути в порт Маррен мы заедем к одному человеку… Он расскажет тебе всё. Прости, если это выглядит так подозрительно, но сами мы не можем тебе это рассказать – во-первых, не владеем полной информацией, во-вторых – у нас просто нет такого права. И тебя никто не будет ни к чему принуждать. Когда ты узнаешь всё – ты решишь сам, как тебе быть. Лотар учил, что свобода воли – это самое ценное, что есть у любого разумного существа. И я думаю так же. А сейчас давайте-ка замаскируем вас получше. Думаю, что тебе, Сайм, очень пойдёт голубой цвет, а с тобой, Ан… с тобой тоже кое-что придумаем. И учтите, для пущей выразительности вам придётся участвовать в наших постановках.
И тут я впервые подумал, что послан в этот мир полностью расплатиться за грехи Сёмочки.
Главный Жрец Мирзобиль, выслушав доклад вернувшегося ни с чем брата расследователя, был в ярости.
– Как? Как такое могло случиться? Вас провёл какой-то глупый юпландский выродок! Как, я спрашиваю, он умудрился уйти – ведь у вас были Псы Истины и Амулеты Лёгкого Пути!
– Но Псы Истины потеряли след… – попробовал оправдаться коленопреклонённый с поясом, повешенным на шею, брат расследователь.
– Чушь! – взъярился Главный Жрец. – Всем известно, что Псы Истины никогда не теряют след. Ты показал свою никчёмность, брат! Ты будешь подвергнут бичеванию, и я прикажу посадить тебя в Комнату Раздумий на хлеб и воду, чтобы ты целый месяц молился Великому Аллиру и думал о своей негодности и своих ошибках! И я не велю казнить тебя только потому, что в прошлом ты всегда оказывал Храму неоценимые услуги!
Брат расследователь распростёрся ниц, благодаря Главного Жреца за эту жестокую милость. И во всё последующее время – когда его выводили во двор, когда заставили обнажиться и швырнули вниз лицом на жёсткую каменную плиту, предназначенную именно для таких случаев, когда тело стали рвать на части сильными ударами бичей братья экзекуторы, когда его, полумёртвого, притащили в подвал и бросили на охапку гнилой соломы, поставив рядом кружку с водой и бросив сухую лепёшку – всё это время он не произнёс ни звука, показав похвальную и достойную восхищения выдержку.
Но когда брат расследователь остался один, он с трудом улёгся поудобнее, чтобы как можно меньше тревожить превращённую в кровавые лохмотья спину, и холодно подумал, что Главный Жрец не помнит об одном важном моменте, из-за которого Псы Истины могли сойти со следа. А он, брат расследователь, помнит. Но он не расскажет об этом Главному Жрецу, потому что Мирзобиль заигрался во власть. Пора его останавливать.
====== Глава 10. Тяжела и неказиста жизнь народного артиста ======
Между тем наступила глубокая, какая-то чернильная ночь, и Мехец велел всем спать, заявив, что с утра придётся встать пораньше, чтобы заняться нашей маскировкой. Нанэри и Литти утащили нас в свой фургон, один из двух, где было оборудовано что-то вроде жилья. Во втором фургоне обитали Амал с Фираном и Мехец с Туктуком. Я даже посочувствовал последним – слушать такие концерты, которые выдавали Амал и Фиран всю ночь напролёт – то ещё удовольствие. Однако Нанэри и Литти объяснили мне, что внутри фургона есть особые каморки, разгороженные чем-то вроде ширм, в которых и ночуют артисты, а Амал с Фираном на ночь активируют какой-то простенький артефакт, который глушит все звуки. На мой вопрос, почему они этого не делают днём, Литти наивно похлопал глазами и ответил:
– Ну, днём же мы не спим, и они не мешают никому.
Угу, а то, что из-за их стонов меня от конфуза спасла только широкая джиба – это так, ерунда. Как остальные-то выдерживают этот секс ходячий?
Литти внимательно посмотрел на меня и хитренько рассмеялся:
– Тебе понравилось их слушать? Не стесняйся, мне тоже нравится. А то Нанэри такой стеснительный, вздоха от него не услышишь.
Помянутый стеснительный в этот момент, не чинясь, стянул всю одежду, затолкал её в какой-то мешок и остался, в чём мама родила, а нам приветственно помахал рукой:
– Давайте, раздевайтесь и всю одежду сюда складывайте. К утру будет свеженькая и чистенькая. А утром мы с Литти её так обработаем, что никто вас от Тэмми и не отличит.
– Это тоже артефакт? – удивился я.
– Ну, да, – ответил Нанэри, – это бытовая магия, таких артефактов очень много. В путешествии всё это очень удобно, правда?
Я кивнул. Да уж, это покруче будет самой навороченной стиральной машинки – засунул грязную одежду на ночь в мешок, и ни грязи тебе, ни насекомых, ни иных каких паразитов. А я-то удивлялся, почему все Тэмми выглядят такими чистенькими и свеженькими, хотя они мотались по дорогам явно не первый день.
Анъях тоже лишней стеснительностью не страдал и быстренько стянул с себя всё. Завидев его мягкую гладкую коротенькую шёрстку, Нанэри и Литти взвыли от восторга и полезли гладить. Но я на них мрачно посмотрел, и эта сцена прекратилась, а то, учитывая полную обнажённость обоих Тэмми, смотрелось всё как-то двусмысленно.
Между тем разделся и я, не избежав комплиментов от неугомонной парочки, и, стараясь не краснеть – в конце концов, мы же все парни, правда? – отправился в ту каморочку, которую отвели нам с мохнатиком. Там нашелся большой мешок, набитый чем-то мягким и явно выполнявший роль матраса, две подушки в форме валиков и большое одеяло, сшитое из лоскутков. При виде более-менее нормальной постели я разом почувствовал, как устал, так что, не заморачиваясь ничем, улёгся на матрас, Анъях примостился рядом, и мы мгновенно провалились в глубокий сон без сновидений.
А наутро началось…
Во-первых, меня посетила обычная утренняя проблема, хорошо, что мне выдали кусок полотна, поскольку умываться нам всем пришлось в близлежащем озерке – кстати, весьма чистом и не таком уж холодном. А потом… Потом Нанэри и Литти протянули мне и Анъяху по куску зеленоватого, резко пахнущего мыла, посоветовав хорошенько намылиться там, где растут волосы. Оказалось, что в Казашшане мужчины удаляют вообще все волосы с тела, поскольку это считается некрасивым и очень дикарским, волосы остаются только на голове. А поскольку эта проблема у мужчин весьма и весьма актуальна, средств для депиляции имеется великое множество, и это мыльце – одно из лучших. Намазался им разок, смыл – и три месяца ни волосинки на теле не вырастет. Ни в каком месте. В доказательство Нанэри и Литти продемонстрировали нам свои собственные тела, гладкие, как младенцев.
– А у Туктука почему борода? – удивился я.
Оказалось, что по амплуа положено. Борода – неизменный атрибут театрального злодея, чтобы зрители не ошиблись. Я пожал плечами и взял мыло, а вот у Анъяха глаза сделались просто квадратные.
