Текст книги "Другой принц (СИ)"
Автор книги: Пайсано
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
– Я уйду утром, – виновато пообещала Арья, повернувшись к сестре, щеки горели по-прежнему, потому что Лео сразу же обнял ее так же, как в самом начале, когда теплой ночью в лесу он защищал ее от ночных страхов.
– Спи, – улыбнулась в темноте невидимая Санса и поцеловала Арью в нос.
Вечером третьего дня, когда впереди встала горная цепь, Куорен отошел вечером от лагеря, а потом вернулся за Джоном.
– Ты и Арья единственные, кто нормально ходит, а не топает, – сказал Куорен, от которого трудно было дождаться похвалы, и показал Джону на огонек костра вверху. – Ей я, конечно, этого не скажу – этих часовых мы с тобой снимем вдвоем. Пойди скажи остальным, чтобы спали в очередь, пусть один придет сюда и ждет, когда я сброшу вниз горящую головню.
Джон и Куорен ушли вверх по узкой тропе, чтобы снять часовых, а Лионель остался внизу с Сансой и Арьей, поставив их поближе к скале и обнимая обеих, чтобы защитить их от ветра и холода. Это вышло так просто и естественно, что сейчас никто из них даже не подумал о том, как двусмысленно это выглядит, учитывая все, что было сказано на Стене. Может быть, Лео первый подумал, что эти ледяные ночи подарили ему сбывшуюся мечту, – и тут же Арья пихнула его в бок.
– Не спи, летнее дитя, – окликнула его через ветер Арья, может быть, Лионель и действительно задремал, даже увидел, несмотря на темноту вокруг, выбившиеся из-под шапок любимые волосы, рыжие и каштановые.
– Мне не так уж и холодно, – попытался успокоить ее Лионель.
– Плохо, – сказала Санса. – Тем, кто замерзает, даже жарко бывает, так их потом и находят, обледенелых и в подштанниках. Давайте в салочки играть, все равно нас не видно и не слышно.
Все трое немного побегали, смеясь и натыкаясь в темноте друг на друга, и снова Санса и Арья встали спинами к скале, и снова Лео обнимал обеих, теперь стоя посередине. Что-то изменилось между ними, если они даже переговаривались в таком положении, спокойно и о мелочах, и Лео рискнул.
– Ну так вы согласны? – спросил он просто, все равно же поймут, о чем он, и сразу же выскользнут от него, наверно. Но из темноты тихо, так, что чуть не улетели с ветром слова, два голоса ответили «да», и Лео наклонился и по очереди обеих поцеловал, словно подтверждал уговор, а Санса тут же потянулась к его уху и зашептала, что все равно не нужно, чтобы Арья их в палатке слышала.
– Ну что еще за секреты? – тут же вмешалась Арья. – Договорились же уже.
– А то ты не догадалась, – ответила Санса, но Арья секретничать не стала.
– Даже не надейся, – заявила Арья Лионелю. – В последний раз при сестре с тобой целуюсь.
========== XX ==========
Спросу нету давно на хороших парней,
Если нужен успех – веди себя подрянней.
(с) Дискотека Авария
Джон, ничего не подозревавший о том, что сейчас происходит у подножия горы, и многое подозревавший Куорен тем временем сняли двух караульных, а Джон обезоружил и третьего – а тот тут же обезоружил его, пусть даже и в переносном смысле: третий караульный оказался не вонючим дикарем, а молоденькой рыжеволосой девушкой.
– Никогда такого не было, и вот опять, – пожаловался на судьбу Куорен. – Джон, ты умеешь считать до пяти? Провизии у нас на пятерых, и лошадей внизу мы оставили пять.
– И что делать? – не понял благородный Джон, которому уже казалось, что зря он так навалился на девушку, непристойно это как-то.
– Да что и делал, – жестоко ответил Куорен. – Убить.
Если бы пленница Джона дотянулась до своего топора или ударила Джона кинжалом в ногу или в кольчугу, инстинкты воина, может, и взяли бы в Джоне верх, но его пленница была не такой глупой. Она откинула голову и подставила Джону белую нежную шею.
– Давай скорее, – прошептала девушка, и Джон был побежден.
– Только тронь ее, – предупредил Куорена Джон и, встав рядом с пленницей на колено, благородно принял ее капитуляцию, но все-таки не забыл ее охлопать и отнять кинжал. – Нам вообще «язык» нужен.
– Ну вот, теперь тебе нужен язык, – проворчал Куорен, стаскивая в одно место все шкуры, которыми укрывались горе-караульные, и Джон услышал в его словах похабный подтекст, а рыжая девушка рассмеялась. – Слышь, рыжая, когда вас сменять-то должны?
– Сменять? – удивилась рыжая девушка, а Куорен, подав сигнал вниз и повздыхав над организацией у дикарей караульной службы, устроил ногами к костру три спальных места, предложил Джону кутаться в шкуры, чтобы не мерзнуть, и уложил пленницу между собой и Джоном.
– Эх, Джон, – вздохнул Куорен, решив не спать, чтобы не упустить пленницу, которая тогда могла бы привести за собой хоть несколько сотен Одичалых. – Молод ты. Ну убивать не стал, ладно, – но а что тогда нужно делать, если девушка сама тебе шейку подставляет?
Джон даже не знал, что ответить на такое нерыцарское предложение, а Куорена его молчание только подбодрило, он даже приподнялся на локте, чтобы в рассветной полутьме полюбоваться на смущенные лица молодежи.
– Я уж не буду тебе объяснять, что надо делать, если девушка говорит «давай скорее», – продолжал веселиться Куорен. – Про это поговорка есть, «если красавица сама бросается…»
– Заткнись, Куорен, – наконец не выдержала пленница, все-таки похабник Куорен и ее немного смутил такими разговорами при симпатичном юноше, да и продолжений у поговорки было несколько.
– Вот она, слава, – притворно вздохнул Куорен. – Сразу меня узнала, рыжая, или по шуточкам?
– Меня зовут Игритт! – наконец представилась девушка, Куорен все-таки умел разговорить и создать на привале непринужденную обстановку.
– Хорошее имя, игривое, – одобрил Куорен и получил от Игритт тычка, который через столько шкур его только позабавил. – Вот скажи, ты вольная женщина?
– Да!
– Значит, с тобой я могу позволить себе небольшие вольности, – пообещал Куорен, и Игритт решила перекатиться через Джона, подальше от этого старого черта, но бдительный Джон ее тут же поймал, и она оказалась на нем, а не рядом с ним.
– Я обратно не пойду, – уперлась Игритт, когда Джон попытался вернуть ее на место.
– Не пускай ее дальше, Джон! – тут же среагировал Куорен. – Приказываю тебе как командир! Вы и так отлично смотритесь.
Когда Лионель, Санса и Арья поднялись на перевал, проведя лошадей длинной пологой тропой, Куорен перестал похабничать, но внезапно нашел себе союзника в лице молодого короля, который отвел Джона и Куорена в сторону, услышав, что Джон взял «языка».
– Арья и Санса здесь, – с укором сказал Лионель. – Как ты ее собираешься разговорить?
– Можно иголки под ногти загонять, у меня пара есть, – предложил Куорен, то ли в шутку, то ли всерьез, – можно напоить и не давать похмеляться. Ну или Джон перестанет строить из себя Рыцаря-Дракона, и вот тогда она сама растает как льдинка на весеннем солнышке. Что он ей велит, то она тогда и сделает.
– А что, есть предпосылки? – развеселился Лионель.
– Да я тут три часа языком молол, они уже посмотреть друг на друга не могут, – доложил Куорен. – Родина требует от тебя решительных побед, Джон Сноу.
– Да вы чего? – опешил Джон, но про присягу дозорного уже не вспомнил. – Я ведь того… Никогда не того…
– Ну я же не могу, – резонно сказал Лионель. – А Куорен из другой возрастной категории. Да ты что, совсем ничего не знаешь, Джон Сноу?
Куорен сходил к пленнице, тихо поговорил с ней пять минут глаза в глаза и вернулся.
– Правильно взял, – одобрительно сказал Куорен, и Джон снова смутился. – Все она знает, или почти все, но врет, что нет. Джон, дай мне честное благородное слово, что в ближайшие дни ты ее разговоришь, и потопали назад.
– А если нет? – с сомнением пробормотал Джон.
– Нет у нас в Дозоре такого слова! – вдруг вскипел Куорен. – У нас есть слово «есть» и еще «так точно!» Какие у тебя другие варианты? Ну давай вам с ней побег организуем, ты будешь у дикарей перебежчика играть, все выведаешь, потом сам от них сбежать не сможешь, подстрелят еще при попытке к бегству. Или давай мы с тобой в окружение попадем, ты им сдашься и меня еще зарежешь в подтверждение своей верности. А дальше то же самое, наш человек в их команде, и побег оттуда с неясными перспективами. Так лучше, да? Лучше? Вот я сейчас сбегаю, на главный лагерь их посмотрю, а когда вернусь, чтобы была мне оперативная сводка! Мужик ты или не мужик?
– Один пойдешь? – спросил Лионель отважного разведчика, но Куорен только отмахнулся, пропустив при скромняге Джоне ответ «не волнуй своих девчонок понапрасну».
– В эту сторону они пикет уже выставили, нет здесь до лагеря больше никого, – резонно возразил королю Куорен. – Ты лучше побереги девочек от зрелища дикарского разврата – вон как раз за поворотом для него небольшая пещера есть. Джон, слышь, чего про пещеру говорю?
Куорен убежал по перевалу, а Джон пошел смотреть пещеру и, вернувшись, заметил, что Лионель уже занял место у костра, которое устроил Куорен, а Санса и Арья легли рядом, по правую и левую руку, и было что-то странно непристойное в трех торчащих из-под наваленных шкур головах. «Ну мы трое тоже только что так лежали», – попытался успокоить себя Джон, отправляясь выполнять воинский долг, но такое рассуждение мало его утешило, только смутило.
– Знаешь, почему я тебя пощадил? – сурово сказал Джон, оттащив Игритт к пещере, представлявшей собой скорее большую выемку в скале. – Потому что ты мне понравилась.
На душе у Джона тем временем было паршиво от собственного нерыцарского поведения и столь явно проявляемого намерения воспользоваться беспомощностью пленницы. Пленница, впрочем, была совсем не беспомощна, и тут же вырвалась и бросилась бежать. «Ну и пусть бежит, – обрадовался Джон избавлению от тяжкого долга. – Ох, она же нас выдаст, я же всех погублю!» И Джон довольно легко нагнал Игритт, потому что он был выше и быстрее. Игритт еще несколько раз пыталась выскользнуть, пока Джон тащил ее к пещере, словно для того, чтобы Джон почувствовал себя мразью и насильником, но перед пещерой неожиданно сдалась.
– Ты сильный и ловкий, – сказала Игритт. – От тебя будут здоровые дети.
И Игритт потянула Джона к себе, прежде чем он успел задать дурацкий вопрос, действительно ли она не возражает.
Куорен тем временем добежал до лагеря Манса, посмотрел бивень мамонта и даже приделанного к нему мамонта с великаном на спине, оценил размер и состав армии Манса, а также царящий в ней бардак, тихо присвистнул и через некоторое время вернулся обратно, подойдя к своим спутникам неслышным шагом разведчика. Лионель, уставший от бессонной ночи и угревшийся на солнце, уснул вскоре после ухода Куорена, раз уж тот был так уверен, что дорога в лагерь Манса тут одна и дал перед уходом отбой, а Санса и Арья уютно положили головы Лионелю на грудь и уснули вслед за ним.
«Мужик! – подумал Куорен про молодого короля, убедившись в правильности своих догадок. – Я ему даже немножечко завидую. Да что там – немножечко я завидовал, когда приметил ночью, где бывает голова его рыженькой. А теперь я завидую просто бешено».
– Не спать, – тихонько свистнул Куорен, собираясь потом сделать вид, что ничего не заметил. – Сумеречные коты уши обгрызут.
– Если что, лошади заржут, – ответила Санса, с трудом открывая глаза, и тут же пихнула сестру, заметив, в каком они положении, но Куорен так же тихо исчез, словно и не было его, а навстречу ему из пещеры уже встал чуткий Джон Сноу. Джон и Игритт тоже заснули, и Джон даже удивлялся теперь тому, что Игритт больше не пыталась сбежать, когда он уснул.
– Я ничего нового не узнал, – тихо сказал Джон Куорену, у Джона и из головы-то все это вылетело примерно между третьим поцелуем и ощущением женской руки на нужном месте.
– Ну как ничего нового, – не согласился Куорен. – А что у баб она мокрая? Ладно, лиха беда начало, нам уматывать пока надо, хоть когда-нибудь они же караулы сменяют.
Только когда отряд прошел почти весь предыдущий дневной переход и остановился на ночь, Куорен отозвал Лионеля в сторону и движением фокусника извлек из-за пазухи драконье яйцо.
– Ты демон, как это ты сделал? – опешил Лионель, ему утром показалось, что он и уснул-то не больше, чем на два часа.
– Им даже щекотно не было, – ответил Куорен с немного зловещим юмором. – Только уговор: если из этого яйца вылупится дракон с голубыми глазами и голубым пламенем, виноват не я, а тот, кто яйцо за Стену продал на эдакий-то мороз.
– Куорен, – окликнул разведчика Лионель, когда Куорен собрался возвращаться к стоянке. – Ты серьезно веришь, что Джон что-то у пленной выведает?
– Да нет, конечно, – отмахнулся Куорен. – Рано или поздно за нами вышлют погоню. Пойдут хорошие бойцы, вожди, может быть, еще какой-нибудь свояк Манса, желающий выслужиться и доказать всем, что трется около Короля-за-Стеной он по праву. Если мы успеем дойти почти до Стены или хотя бы до Крастера, девчонок твоих мы отправим доставлять на Стену ценного пленника, без серьезного задания они ведь полезут геройствовать и говорить, что тебя не бросят, а сами возьмем уже настоящего «языка» и поговорим с ним по-настоящему.
– А Джону ты зачем голову морочишь? – с небольшим укором сказал Лионель, приметив оговорку Куорена про «твоих девчонок».
– А то ему плохо, можно подумать, – усмехнулся Куорен. – Разве я не тому его учу? Чтобы таяла в его руках как воск, чтобы любую верность забыла, кроме верности ему. Так-то хрен он станет меня слушать, если я ему у костерка или за кружкой то же самое объясню, а солдат он хороший и хороший боевой товарищ. Теперь он не подведет.
– Ну у вас вообще-то целибат, – напомнил полушутя Лионель, но Куорен только сплюнул.
– Где целибат, там и педерастия, – отрезал Куорен. – Нам такой Дозор не нужен. Сам посмотри, в деревнях около Дозоров больше пришлых шлюх, чем крестьянок, какой уж тут к черту целибат. А за Стеной и нормальные бабы ходят табунами. Такие попадаются, что грех упускать, но – если боец будет бабу свою ревновать, будет она им крутить, будет он к ней чуть не из караула бегать – это кошмар, разврат и смертная казнь на месте. А если она его ждет, приходит к нему, куда он скажет, боится ему навредить – ну что плохого-то?
Куорен здраво рассудил, что, если погоня за ними уже вышла, преследователи спать не будут, рассчитывая быстро их догнать и отоспаться потом, и поднял свой отряд среди ночи, дав всем поспать всего три часа.
– Если рассчитываете дожить до моих лет, пошевеливайтесь давайте, – распорядился Куорен, хотя никаких признаков погони еще не было.
Следующий полуторачасовой привал у Куорена был запланирован на полдень, но от форсированного марша всех спас Джон Сноу, незадолго до рассвета задремав на лошади и длительно и непечатно выразившись, так что Игритт, которой все это прилетело в ухо, даже немного испугалась и подумала, что она сделала не так.
– Призрак, – ответил оглушенный сном Джон, никак этим Игритт не утешив, а только напугав ее сильнее. – Он дрался с орлом. Арья орла почти сбила.
– Ты тоже видел? – удивилась Арья, картина волчьего боя на перевале, над лагерем Манса, неожиданно встала перед ее глазами как мираж и рассеялась, стоило Нимерии исполнить ее желание и наброситься на орла, напавшего на Джона, то есть на его лютоволка.
– А я не успела, – сказала Санса, ее тоже зацепил по касательной бой серых братьев.
– Да, ты не успела, – согласился Джон, и на этот раз забористо выругался уже Куорен.
– Я прошу прощения, юные леди, – обратился Куорен к Сансе и Арье. – Я просто давно не видел оборотней, а тут у меня в отряде целых три. Джон, прикорни еще, посмотри, погоня за нами есть?
– Я вижу, – ответил Джон, закрывая глаза. – Я ранен. Ты куда?
Последнее, впрочем, относилась к Игритт, которая попыталась соскочить с лошади, остерегаясь колдуна. Колдунов она всегда не любила и побаивалась, достаточно с нее было уже и ночи, проведенной в карауле рядом с тем колдуном, который был уже мертв, но перед сном успел понарассказать жутких историй с бесовщиной, словно ему очень хотелось посмотреть на ее страх.
– Правильно, – тут же поддержал Куорен. – Ты, рыжая, его бойся, это человек-волк. Ты теперь от него не убежишь. А если к полнолунию он не будет тобой доволен…
– Куорен! – рассердился Джон, выходя из транса. – Без твоих побасенок шея болит, вот бы тебя орел так потаскал!
– Ты давай направь своего волка к тому месту, где мы караул сняли, – предложил Куорен. – Сможешь? Расскажешь потом, новый заступил уже, или еще нет.
– А ты не боишься? – весело спросила Лео Санса, наблюдая, как нахальная и боевая Игритт под влиянием побасенок Куорена начинает втягивать голову в плечи, словно боится, что Джон, сидящий в седле сзади нее, обернется волком и перекусит ей шею.
– Нет, конечно, – улыбнулся в ответ Лео. – Мне даже интересно.
– А если двое на одного? – в свою очередь попыталась напугать Лео Арья, но бесстрашный Лионель так весело и провокационно глянул на нее в ответ, что Арья даже смешалась, ведь ничего такого она не имела в виду, только что ведь договаривались!
– Отбой, ребята! – скомандовал Куорен через полчаса, получив от Джона доклад отдельной группы оборотней, что на месте захваченного пикета так никого и не было, и погони за ними нет, но командовать оборотнями было не так легко, как простыми дозорными.
– Они зовут, – сказала Арья, разворачивая лошадь в обратную сторону. – Мы им нужны. И опять этот орел.
Почти весь переход после ночного привала был пройден заново, на этот раз в обратном направлении, когда на снегу впереди появились бегущие волки – сначала двое, а потом стал различим и третий, белый и испачканный кровью. Орел действительно оставил на шее Призрака глубокую рану, а бросившаяся к Призраку на выручку Нимерия немного прихрамывала на переднюю лапу.
– У орла есть причины ненавидеть тебя, – наконец сказала Джону Игритт, когда рана Призрака была промыта и перевязана, Арья все-таки поймала Нимерию и объявила, что «она не хочет», а улетевший орел был помянут много раз в самых интересных словосочетаниях.
– Кто он? – потребовал Джон, чьи руки были перепачканы кровью его белого брата, и его взгляд и лицо были страшными, так что Игритт показалось, что Джон действительно волк. – Говори!
– Он был человеком до того, как ты убил его на перевале, – призналась Игритт, хотя ей и не хотелось рассказывать, словно своим рассказом она отрезала себя от Вольного народа.
– Он еще появится? – спросил все еще злой Джон, которому хотелось поквитаться с орлом, но в уже остывающем гневе он вспомнил о своих товарищах. – Он может привести за нами погоню? – и снова его воля и зловещая репутация оборотня оказались сильнее, чем упорство Вольного народа.
– Не сразу, – тихо ответила Игритт. – Он мыслит как птица и не может говорить. Он может часами охотиться, пока не наестся, это ему важнее. Но он вернется к своему племени, может быть, завтра. Может быть, послезавтра всем бросится в глаза, что этот орел не боится людей, тогда найдут другого колдуна и оборотня, хотя два колдуна могут и не поладить…
Мрачный Джон отошел, а Игритт села в снег, пытаясь понять, что с ней происходит, и то ли жалея о том, что ей попался молодой колдун, то ли прощаясь со своей прошлой жизнью, да и у Джона было нелегко на сердце: он заснул в седле потому, что спал в короткую сумбурную ночь меньше всех, и вовсе ему не хотелось после этого пугать и допрашивать Игритт, а хотелось снова целовать ее и чувствовать ее сладкую дрожь, а после – ее довольное дыхание.
А сейчас доволен был один Куорен, который подошел к Джону и негромко похвалил его за службу, на что Джон только сердито дернул плечом.
– А давай я тебе историю расскажу, про семейную жизнь, – предложил Куорен и отдал всем знак расседлывать и ложиться досыпать на солнышке. – Привел однажды мейстер к себе бабу, а у него один ворон жутко болтливый был, хуже, чем у Мормонта. «Ну, – думает мейстер, – сейчас ворон всему Дозору про меня растреплет», – и куртку на его клетку накинул, чтобы ворон ничего не видел. А ворон сидит и слушает, как мейстер бабой крутит: «Давай я снизу, а ты сверху. А давай теперь ты снизу, а я сверху». И тут баба как ляпнет: «А давай я сверху, и ты сверху!», и ворон тут же из-под куртки: «Вырви мне язык, но я должен это видеть!»
– Так-то, молодой, – поучительно сказал Куорен. – Оба сверху не бывают, либо так, либо этак. А если она тебя бояться будет, так это только лучше. Меньше будет ерепениться. Или тебе самому охота перед ней на задних лапках бегать?
========== XXI ==========
Я был невинен как младенец,
Скромен как монах,
Пока в ту ночь я не увидел
Страх в твоих глазах.
(с) Майк Науменко
Предсказание Куорена, что Игритт будет меньше ерепениться, сбылось не полностью: может, Куорен сравнивал с чем-то совершенно невыносимым, а может, Джон ночью все испортил свойственной начинающим нерешительностью и отсутствием фантазии, и, когда Куорен перетасовал список дежурных по лагерю, следующим же утром у разрешенного для светлого времени костра случилось настоящее представление.
– Ничего ты так не сваришь, Джон Сноу! – заявила Игритт и отогнала Джона от котелка с кашей, отняв у него поварешку.
– Да что ж я, не знаю, как кашу варить? – обиделся Джон, все-таки он полтора месяца с перерывом на лечение был у лорда-командующего стюардом и даже научился греть для него вино со специями, к которому старый Мормонт был очень придирчив.
– Ничего ты не знаешь, Джон Сноу! – отрезала Игритт.
Немудрено, что на дневном привале у слаженной пары дежурных уже появились благодарные зрители. Джон пытался сварить надоевшую ему солонину, чтобы выварить соль, а Игритт не собиралась греть ему сменную воду во втором котелке, а только лезла под руку.
– Ничего ты не понимаешь, Джон Сноу, – втолковывала ему Игритт. – Так только хуже будет. Надо такое мясо на дыму коптить.
Джон упрямо мотнул головой, сам зачерпнул снега во второй котелок, а под котелками попытался приладить с боку костра противень с кукурузой.
– Ничего у тебя не выйдет, Джон Сноу, – продолжала доводить его Игритт, – на большом огне кукурузу пожжешь, а на малом вода в котелках не закипит.
– Слушай, у тебя в Ночном Дозоре брата нет? – вдруг заорал Джон, которому крышу срывало нечасто, но начисто. – А то есть у нас такой Скорбный Эдд, все ему всегда не так, всегда себе бедствия пророчит.
Конечно, Джон и Игритт помирились уже к вечеру, трудно не помириться, если едешь на одном коне, и сидящему сзади приходится обнимать сидящую впереди, а сидящей впереди приходится прижиматься к нему покрепче, чтобы не быть вытесненной из седла. А если тело еще помнит прошлую ночь и ждет следующей, то сопротивляться ему бесполезно – и к концу дня руки Джона уже стали позволять себе привычные шалости, то ненароком поддерживая бицепсом грудь Игритт, то роняя поводья и попадая не на луку седла, а чуть ближе, где нужно погладить, чтобы у Игритт сами собой раскрылись губы и чуть сбилось дыхание. Конечно, толстая зимняя одежда сильно мешала, но оставалась фантазия, воспоминания о том, как это было под одеялом, и этого было более, чем достаточно.
– Хочешь, я спою тебе про великанов? – предложила Игритт, когда они вдвоем сидели на снятых с коней седлах в полной темноте чуть вдали от палатки – огонь Куорен зажигать в темноте запретил.
– Это я вам сейчас спою, – пообещал Куорен из тьмы. – Джон, погони так и нет?
– Нет, – откликнулся Джон, он уже привык находить Призрака, закрывая глаза и словно совмещая их ноющие шеи, и теперь поводил его носом и впитывал его память. Волки шли в пятнадцати или двадцати милях к северу, и неожиданного появления погони можно было не опасаться.
Очень жаль, что ты тогда
Мне поверить не смогла,
В то, что новый твой приятель не такой как все!
неожиданно запел в темноте Куорен зловещим голосом, потому что он был суров и крут нравом и своим женщинам никогда не давал спуску
Ты осталась с ним вдвоем,
Не зная ничего о нем,
Что для всех опасен он, наплевать тебе.
– Врешь ты все, – огрызнулась Игритт и немного сжалась – Джон обнимал ее за плечи, и ей совсем не хотелось уходить от него в темноту, а прижаться к нему тоже было боязно, особенно когда он, может быть, еще в трансе и видит мир глазами волка. – Ничего такого ты мне не говорил.
– А у бардов правда не такая, как у тебя и у меня, – ответил из темноты Куорен. – Им видна та правда, которую не видно нам, но видно, скажем, Джону, – и Джон не успел вмешаться, прежде чем Куорен запел снова.
И ты попала к настоящему колдуну,
Он загубил таких, как ты, не одну!
Словно куклой, в час ночной
Теперь он может управлять тобой!
Все происходит будто в страшном сне.
И находиться здесь опасно мне! **
Последняя строчка была сущей правдой, и Куорен ловко улизнул в палатку, не дав Джону возможности отвесить ему несколько тычков.
– Куорен, отстань от Джона! – скомандовала Арья в темноте палатки страшным шепотом, ей и Игритт было чуть жалко, хотя Игритт ей не очень-то и нравилась: это Джон думал, что Игритт красивая, а Арья немного ревнивым женским взглядом видела, что у Игритт кривые зубы.
– Действительно, – негромко согласился Лионель, ему Игритт было жальче, Джон уж как-нибудь справится со зловещей славой, каждый хороший рубака с ней живет, а Джон был рубакой еще начинающим, но в перспективе хорошим. – Жестковато ты с ней, Куорен.
– Да ладно, – так же тихо ответил Куорен, который при благородных девушках фильтровал только мат, а остальное лепил как есть. – Кого ты защищаешь? У нее мужиков небось было больше, чем ты за свою жизнь зарубил, а ты далеко не зеленый уже. Буду я Джона такой кошке на растерзание отдавать.
Вероятно, Арье стоило на такой грубый разговор обидеться и велеть Куорену замолчать – но ведь в главном она была с ним согласна, нечего Лео других девушек защищать!
– Вот ведь наврал он все, – говорила в это время Игритт, которая все же выбрала привалиться к Джону и теперь словно уговаривала себя, что так правильно. – Ни он, ни ты даже не знали до вчерашнего дня, что ты оборотень.
– Я видел раньше волчьи сны, – ответил честный Джон, а Игритт немного насторожилась. Видела она обезумевшую женщину, которая выцарапала себе глаза, когда в нее пытался вселиться Варамир Шестишкурый, и хорошо, что много после этого, а не во время, а то в темноте рядом с Джоном, в котором жила та же чудовищная сила, Игритт бы совсем перепугалась. «Словно куклой, в час ночной теперь он может управлять тобой!» Она была воином и охотником, но оборотни – это же совсем другое дело, против них нельзя сражаться, как и против мертвецов.
– Ты их видел только глазами своего волка? – осторожно спросила Игритт.
– Ну да, это же мой волк, – как о само собой разумеющемся, сказал Джон, и Игритт с облегчением вздохнула: Джон даже не знает, что сильному оборотню подвластны и другие животные, и люди, а может, у него и не хватит на это сил, может, он просто варг, и ему подвластен только один волк.
– Ничего ты не знаешь, Джон Сноу, – весело сказала Игритт и поцеловала Джона. – Ты даже не знаешь, почему я так говорю.
Лионель проснулся среди ночи и сначала удивился, что утро наступило так быстро.
– Надоело, – заявила Арья, вытащив его из палатки и увлекая его за собой подальше от лагеря. – Ты меня еще на Стене замуж звал, а с тех пор почти не целовал. Теперь-то что тебе мешает? И так уже две недели спишь с Сансой под одним одеялом, а я даже дежурю теперь с колчеруким. Что она такое с тобой делает, что ты от нее оторваться не можешь?
– Может, ты у нее лучше спросишь? – предложил Лео, чтобы сбить Арью со слишком решительного настроя. – Я-то расскажу, но ты на меня, пожалуй, за такие предложения обидишься.
– Что уж теперь обижаться, – ответила Арья и отвела глаза. – Согласилась ведь уже.
– И что, ты теперь мне все будешь разрешать? – немного провокационно удивился Лео, не представлял он себе Арью в роли покорной жены, и правильно.
– Ну помечтай, помечтай, – насмешливо сказала Арья. – А потом я тебе дам одно желание, как в сказках.
Лионель тихо повернул лицо Арьи к себе, приобняв ее другой рукой, и наконец увидел в лунном свете ее глаза. Ничего другого ему и не нужно было, только поймать непоседливую и неуловимую Арью и знать, что она от него не вырвется.
– Скажи, что ты меня любишь.
– Люблю, – ответила Арья, и сама потянулась к его губам, чувствуя, как в первый раз, что взлетает к Лео на руки. Он, наверно, совсем никогда не уставал, или Арья была такой легонькой, потому что Арье показалось, что она провела в такой невесомости не меньше четверти часа.
– И это все, что тебе нужно? Целоваться со мной и слушать, как я тебя люблю? – спросила Арья, наконец отрываясь от своего Лео, и было непонятно, то ли упрекает она его шутливо, то ли удивляется, что он так ее любит.
– Все, – согласился Лионель. – Не торопись. Остальное еще будет, когда придет время.
– Ты все же ко мне как к ребенку относишься, – немного вздохнула Арья.
– Ну не совсем, – хитро улыбнулся Лео и провел губами по губам Арьи, почувствовав, как она вздрогнула и потянулась к нему. – А если иногда и да, то так только лучше – когда ты будешь делать глупости и капризничать, я на тебя сердиться не буду.
Раньше Арья кинулась бы обижаться и спорить, что она не может делать глупости и тем более капризничать, но ведь в чем-то Лео был и прав: сколько раз раньше она безрассудно сваливалась ему на голову и сколько раз ускользала от него, словно испугавшись выбора, который только что сделала. А только что – ну да, капризничала немного, требовала того, о чем еще несколько дней назад, казалось, лучше было и не мечтать.
– Если бы я год назад себя сейчас увидела, я бы сказала, что это не я, – призналась Арья, и это тоже вышло немного по-детски, но она ведь и действительно себя такой представить не могла – влюбленной и отдавшейся во власть любимых рук. Вот лежит ее голова у Лео на сгибе руки, и достаточно ему немного рукой двинуть, и никуда она от его губ не денется.
– Я тоже год назад жениться не собирался, – ответил Лео, вроде бы всерьез, но, как всегда, с улыбкой. – Не говоря уж дважды.
– Вот нравится тебе, хулигану, об этом вспоминать.
– А тебе нет? Ты же выходишь замуж по любви и вопреки всему, как и хотела.
«Наверно, Лео опять прав», – подумала Арья, засыпая у Лео на руках, – она так его и не отпустила, даже вернувшись в палатку, ну и пусть Куорен завтра придет будить ее дежурить и найдет их спящих втроем, пусть что хочет, то и думает. Может, так все ее и запомнят, как самую своевольную и дерзкую девчонку за последние столетия – наплевала на все и вышла замуж за уже помолвленного юного короля. Может, даже менестрели, которые всегда врут, напишут потом песни про ее чарующую красоту. А на самом деле Лео просто подхватил ее на руки, заглянул ей в глаза, и она даже сопротивляться почти не смогла. Тут ведь не помогает ни фехтовать, ни из лука стрелять – от этого не отобьешься и не отстреляешься. Даже в самом начале, прогонишь его – а самой тут же хочется следом бежать, надерзишь – и тут же хочется его обнять. А теперь и подавно, все мысли только о нем.
