Текст книги "Перерождение. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Олника

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

Перерождение. Часть 2

Олника

Глава 1. ч.1

Дома!

В этих четырех буквах заложено все. Надежды и отчаяния, ожидания и разочарования, радость встреч и нежданный покой… Кажется, нет такого чувства, что не включало бы в себя это слово.

Как часто, возвращаясь из самого увлекательного путешествия, лишь переступив порог своего дома, мы понимаем – все! И обретаем душевный покой, независимо, хорош ли наш дом с общепринятой точки зрения, или совсем никакой.

И вот теперь я дома. Волна ощущений накрыла с головой. И да, я плакала, и не стеснялась этого. Всполошившаяся Ольга пыталась утешить меня, но я лишь уворачивалась, улыбалась и смахивала непрошенные слезы, непроизвольно текущие из глаз. Надо же, как я расчувствовалась. А ведь считала себя такой выдержанной, прямо девочка-крутышка. А на деле – пожалуйста, небольшой перекос в планах – и сразу разнюнилась.

Хотя, за восемь месяцев после моего фантастического перерождения из доживающей свой век девяностодвухлетней старухи в тело новорожденной девочки произошло столько невероятных событий, что у кого хочешь, нервы сдадут. Я и сама с большим трудом верю в происходящее. Шутка ли, там, где тысячам малюток уготована судьба безродных детдомовцев, меня приняли в семью, теперь уже окончательно отобрав у дуры-мамаши. И семья мне досталась не какая-нибудь, а самая замечательная! Я обожаю их всех, а они души во мне не чают. И не за мои удивительные способности лечить, хотя и это и помогло нам быстрее найти взаимопонимание. Они приняли меня такой, какая я есть, со всеми моими особенностями, запросами и желаниями, не настаивая, чтобы я полностью открыла им свою душу и ревностно оберегая от любых посторонних вмешательств в мою тайну. И я плачу им тем же. Я люблю свою новую семью, забочусь о ней, присматриваю за здоровьем всех домочадцев и знаю, что буду оберегать их по мере моих сил.

* * *

Жизнь начала входить в свою колею. Домашние тоже облегченно выдохнули. Тем не менее, боялись даже на минутку выпустить меня из виду. Постоянный эскорт из домочадцев, сменяющих друг друга, неотступно следовал за мной всюду. О прежней свободе, когда на меня никто не обращал особенного внимания, я забыла. Как ни странно, теперь меня это не раздражало. Я научилась быть маленькой. Мне понравилось, когда меня берут на руки, обнимают, ласкают. В настоящий момент я на своей собственной шкурке прочувствовала, насколько сильно зависит каждый маленький человечек от окружающих его людей.

Ну что сказать. Нет слов. Я дома! Не думала, что так прикипела к этому месту. В моей жизни неоднократно случались перемены и переезды. Всегда легко расставалась и так же легко входила в новое пространство. А тут…

Несколько дней я ходила, ползала, лазила. Кажется, не осталось ни одного уголка, куда бы я не засунула свой любопытный носик, включая кабинет Алексея и родительскую спальню. Мне необходимо было все потрогать, погладить, приласкать каждую дощечку на паркете! Когда я изучила уже каждую щербинку на каждой ступеньке, пересчитала лбом все углы в доме и перецеловала пятой точкой все поверхности, куда можно плюхнуться этой самой точкой, я немного успокоилась.

В какой-то момент я поняла, что теперь я чувствую этот дом, ощущаю каждый его уголок и как вживую «вижу» его внутреннее пространство. Я понимаю, кто где находится, кто куда перемещается, я просто ЗНАЮ!

Это осознание отозвалось взрывом сверхновой в моей бедной голове. Моя нежная психика не выдержала нового испытания, и я упала без чувств.

* * *

Обмороки продолжались с завидной регулярностью. Иногда я просто застывала в прострации, не реагируя на окружение, но чаще падала без сознания. Новые ощущения, новые возможности, новые горизонты хлынули с такой силой, что я не могла справиться с потоком открывающейся информации. Десятки, сотни, тысячи фрагментов прожитых жизней и событий в мгновение ока проносились в моем сознании. Я не только не могла, но даже не делала попытки осмыслить эту лавину, как не понимала, имеют ли данные знания какое-либо отношение лично ко мне, или я случайно попала в водоворот общего информационного поля. К счастью, мой организм сам нашел способ борьбы с этой бедой    –    просто в какой-то момент выпадал из реальности с последующим глубоким продолжительным сном.

Во сне я то проваливалась в беспамятство без сновидений, то «бодрствовала», осознавая иную реальность, ощущая, как наяву, все происходящее, то умирала от кошмаров, не выпускающих меня из своих силков. Просыпаясь, я с большим трудом приходила в себя и воспринимала окружающее. Наверное, в этот период, как никогда более, я была близка к помешательству. Не могу сказать, как вынесли все мои родители, бабушка с дедушкой, да и остальные домочадцы. Конечно, я старалась не добавлять им переживаний, и не грузила своими ночными наваждениями и ужасами. Но и без того со мной теперь хватало забот.

Обморочные состояния, несмотря на все усилия родителей, становились все чаще. В доме установилась тяжелая, гнетущая обстановка. Обследования в лучших клиниках ничего не дали. Доктора, как водится, дружно разводили руками. Единодушие проявляли только в том, что состояние мое является следствием Натальиной выходки со снотворным. И в этом я с ними была согласна. Именно этот случай в одно мгновение снес защитную преграду и смыл все что было предохраняющего в моем сознании. Вот только результат этого фортеля я оцениваю иначе.

Я уверена, что ничего страшного с моими мозгами не случилось, и, конечно же, нет у меня никакой прогрессирующей болячки. К сожалению, правду о себе я рассказать не могла. Как представлю, что вместо маленькой девочки, они будут пытаться увидеть во мне старуху, так даже самой не по себе становится. И как тут иначе объяснить, что не болезнь это, а если и болезнь, то совсем не та, которую во мне пытаются определить. Сколько бы ни убеждала Ольгу, что нет решительно никакой пользы от беготни по врачам, она не останавливалась. Осунулась, похудела, на лице, казалось, остались одни глаза, виноватые и растерянные. Приближающиеся роды усугубляли ситуацию.

Я старалась вести себя как обычно. Бегала, гуляла, улыбалась всем, пыталась быть жизнерадостной и веселой. Однако, незримая тень моей «болезни» присутствовала во всем, начиная от постоянного присмотра и контроля и заканчивая обеспокоенно-сочувствующими взглядами, бросаемыми исподтишка домочадцами. Постепенно я стала уклоняться от общения, больше времени проводила у себя, где компанию мне иногда составляли бабушка с дедушкой.

На удивление, мои участившиеся бессознательные трансы принесли не только беспокойство, но и некоторую пользу. Я понемногу начала не просто угадывать, но и регулировать приближающиеся обмороки. Как человек, в прошлом склонный к исследованиям, я стала внимательнее анализировать свое состояние «в преддверии» и «после». И очень скоро с точностью до минуты могла определить время, когда вновь «уплыву».

Теперь я стала понемногу хитрить   –    заявляя, что хочу спать, укладывалась и вскоре «засыпала». Мои неожиданные сонные пристрастия не вызвали большого удивления, поскольку я и раньше частенько просто засыпала где угодно, даже не добираясь до кровати. Спать я стала долго, много и, в основном, с удовольствием. Мы даже откорректировали режим дня, вернув в него двухразовый дневной сон, который по обоюдному согласию отменили еще в конце лета. Своих родных я убедила в том, что моя спальня является моей личной территорией и понемногу все привыкли, что там меня не нужно беспокоить, потому что оттуда я всегда появлялась свежая, веселая и доброжелательная, чистая и опрятная, с неизменным айпадом подмышкой. И никто из них не догадывался, чего мне это стоило.

Путем таких неимоверных усилий мне удалось нормализовать обстановку в доме. Ольга вздохнула свободнее и повеселела. До родов осталось совсем немного, на дворе май, а к концу июня мы ожидаем пополнение семейства.

Несомненным плюсом моих нехитрых манипуляций и уловок с периодами сна стало то, что жизнь в доме хоть как-то вернулась на круги своя и снова потекла в спокойном, размеренном русле.

И если раньше я была всецело занята в основном бесконечным треннингом и развитием элементарных функций такого несовершенного маленького тела, то сейчас все чаще стала задавать себе вопрос: что же дальше делать со всем свалившимся на меня багажом обрывочных и практически неосознанных знаний, умений и возможностей? Как жить и что можно предпринять в таком возрасте? Сознание человека, прожившего почти столетие, требовало немедленных действий, поисков и экспериментов, возможности же меня конкретно, как малышки, сводились практически к нулю.

Самой страшной мыслью, не оставлявшей меня ни на минуту, была боязнь растерять, забыть, перестать ощущать… По сути, что мы знаем об этом периоде жизни человека? Возможно ли, что все дети рождаются не только с памятью о прошлых воплощениях, но и с особой чувствительностью и способностями, которые затухают в период адаптации к миру? Уникум ли я, или обычный младенец, отклонивший немного в сторону свой изначально положенный определенный путь?

Эти вопросы не давали мне покоя, и с лихорадочной поспешностью я старалась все успеть   –   увидеть, обдумать, запечатлеть, зафиксировать…

Стремилась описывать свои ощущения и выводы, даже по мере сил воспроизвела и записала основные моменты своей прошлой жизни. Мне постоянно казалось, что я не успеваю, куда-то опаздываю, что-то упускаю. И я бежала, бежала, бежала… стремясь успеть впереди себя и обогнать время.

* * *

Спасибо, что и 2-я часть не осталась без Вашего внимания:).

Если хочется что-то сказать автору – пишите, будет ли то критика, или просто «спасибо», буду благодарна за каждое слово. А уж если кому-то понравилось прочитанное, буду признательна и звездочкам, и репостам:). 

Глава 1. ч.2

Завтра у меня день рождения.

И сегодня мы улетаем «на природу», как объяснили наши сборы домочадцам.  Папа, бабушка с дедушкой, и я. Маму-Олю оставили дома, не в ее положении перелеты такие делать. Вопросов никто не задавал, но в поход собирались тщательно, обсуждая каждую деталь, укладывая рюкзаки.

А началось все с моего многократно повторяющегося сна   –    я на поляне с цветущим кустарником, заполнившем, кажется, всю землю. Куда ни кинь взгляд   –   всюду сиренево-розовые нежные цветы, покрывающие и склоны невысоких сопок, и распадки между ними. Меня пронизывает ощущение правильности происходящего   –   я там, где должна находиться в данный момент. Больше ничего не происходило, но просыпалась я всегда в слезах, с чувством невосполнимой потери и стремительно утекающего времени, а к началу мая была твердо уверена, что ко дню рождения непременно должна быть там.

Часто задумываюсь я над тем, что не случайно все в нашей жизни. И Алексей с Ольгой не просто так встретились на моем пути. Иначе бог весть что из меня за год получилось бы вместо такой вот самостоятельной Машеньки. Это я к тому, что, когда насмелилась и озвучила Алексею просьбу о подарке на день рождения   –    поездке туда, не знаю куда, более того, не представляю зачем     –   он ничего не стал спрашивать. Посмотрел пристально, кивнул головой и ответил, что попробует решить вопрос.

Надеюсь, смогу когда-нибудь объяснить им, что никакой я не монстр, хотя и сама не знаю теперь, кто я. По крайней мере, до последнего времени была твердо уверена, что я   –   Татьяна Васильевна, девяносто двух лет от роду… хотя, вроде уже девяносто трех получается. Но вот теперь не уверена и в этом.

* * *

Самолет приземлился во второй половине дня на маленьком, в две старых потрескавшихся от времени полосы, аэродроме.

Я с любопытством огляделась.

Никогда еще мне не приходилось бывать так далеко от дома. Вся моя жизнь прошла в средней полосе России, лишь редкие поездки к морю вносили нотку разнообразия в вялотекущее окружение. Они врывались в мою жизнь яркими, незабываемыми эпизодами мимолетного счастья, праздника и полной отрешенности от повседневной рутины.

Здесь же все было иначе. Одноэтажное деревянное строение, больше похожее на длинный дощатый сарай, нежели на аэровокзал, чахлая сетка ограждения летного поля, местами уже давно отсутствующая, парочка коров, медленно перебредающих с места на место по только-только зазеленевшей, еще не вошедшей в полную силу, траве. И все это «великолепие» совершенно естественно вписалось в местный пейзаж с бурно текущей на заднем плане горной речкой и отвесной широкой скалой со срезанной верхушкой на противоположном берегу. Этот незатейливый пейзаж непонятно почему навевал странно умиротворяющие чувства давно знакомого до последней елки на скале места.

Отсюда нам предстояло ехать на машине. Побросав вещи в багажник, мужчины распределили места внутри. Дед подхватил меня и усадил на заднем сиденье между собой и Маргаритой, Алексей устроился рядом с водителем.

Я слабо представляла, куда и зачем мне нужно, поэтому доверилась своей интуиции. Словно внутренний компас, встроенный в районе солнечного сплетения, вел меня к цели, отзываясь мягким теплом на каждый шаг в безошибочном верном направлении.

На место нашей основной дислокации мы добрались уже поздним вечером, в сгустившихся сумерках. Конечно же, никаких палаток. Местная лыжная база, пустовавшая сейчас по естественным причинам, состояла из трех разномастных строений, в одном, похожем на сарай, вероятно, хранился зимний инвентарь, два других более соответствовали гостевым домам. Разместили нас вполне комфортно в миниатюрном домике. Доброжелательно настроенная полноватая женщина средних лет встретила как родных, накормила-напоила и ушла, указав на второй дом, где ее можно найти в случае необходимости. Алексей тоже уехал сразу же, как только убедился, что у нас все хорошо.

Остались мы втроем   –    бабушка с дедушкой, и я. И все трое казалось, были очень довольны этим обстоятельством. На осмотр дома ушло совсем немного времени. А что здесь осматривать – гостиная с небольшой кухонной зоной, спальня на 1-м этаже и крохотный санузел с душевой кабинкой. На второй этаж, в мансарду, ведет винтовая лесенка. Там одна малюсенькая комнатка, метров шесть   –   кровать, встроенный шкаф и небольшой стол с парой стульев. Это, понятно, моя. Мои-то давно не боятся отпускать меня перемещаться по лестницам, а посторонних нет.

Я долго лежала без сна, прислушиваясь к шорохам за окном и понимая, что в этот момент происходит очередной поворот в моей жизни. Совсем скоро мне предстоит узнать, куда, и как вильнет моя судьба на этот раз. Ощущение предстоящих перемен накрыло с головой, пронизывая каждую клеточку моего существа. Казалось, все тело звенело и вибрировало от предвкушения чего-то нового, неведомого. Эх, если бы не ночь, если бы одна… уже бежала и ползла бы навстречу, невзирая на возраст.

* * *

Забывшись под утро на короткое время в легком полусне-полуяви, я проснулась от непередаваемой гаммы звуков лесных птиц   –   гомон, щебет, свист, щелканье, шуршание   –   все сливалось в особую мелодию весеннего леса.

Гнезда они там вьют, что ли? Или уже поздно для гнезд? Это надо же… столько лет прожила, а с трудом воробья от синицы отличу, разве что по грудке. Кстати, красная она? или желтая? а может и синяя… Мда… орнитолог из меня тот еще!

Весна выдалась не ранняя, но и не поздняя. Лес спешно прикрывал темные зимние заросли нежной зеленью, еще не вошедшей в полную силу, и местами, особенно в подлесках, пока еще лишь легким ажуром скрадывающую массу корявых ветвей.

Маршрут следования был намечен заранее, поэтому задерживаться мы не стали, и, едва занялся рассвет, были уже в пути, решив позавтракать на месте.  Ехали по едва заметной лесной колее все на том же разбитом уазике с тем же, что и накануне, веселым молодым парнишкой за рулем, представившимся Антоном и всю дорогу исполнявшим роль гида-сказочника. Минут через тридцать машина выскочила на простор и остановилась. Мы замерли, так и не выходя из нее   –   впереди, насколько позволял глаз, простиралось розовое море цветущего кустарника на фоне разгорающегося рассвета.

Оно! Это место! Эти сопки из моих снов!

Задохнувшись от восторга, мы некоторое время молча сидели в машине. Первым нарушил тишину Антон, открыв дверцу и выскочив наружу.

–   Все! Приехали! Дальше только пешком   –   от избытка энергии, как бы проверяя и пиная по стершимся шинам, он обежал вокруг и, наконец, обернулся к пассажирам   –   вы располагайтесь, выбирайте место, там   –    он махнул рукой в неопределенном направлении   –   ручей, а я к вечеру приеду за вами.

–   Антон, погоди ты!   –   Дед уже выбрался из машины и открывал багажник.   –   Где здесь лучше разместиться?

 –   Так вот же!   –   Непонимающе взглянул парнишка, указав на великолепно обустроенную полянку чуть в стороне, на опушке леса.   –   Здесь все для костра   –   продолжил он, проходя на полянку   –   там валежник, ветки не ломать, большой костер не жечь. Ну… я поеду? – Неуверенно спросил он, видимо, не желая возиться с «туристами», но и боясь их обидеть.   –   Меня Данилыч ждет…

–   Ой, конечно поезжай – махнула Маргарита, оглядывая местечко   –   нам тут и без тебя делать нечего. Она по-хозяйски составила вещи, достала свертки с едой, термос и деловито накрывала на стол. Стол! Это особая песня! Да и лавки тоже! Выпиленный из цельного дерева диаметром около метра чурбан с наростами и выпуклостями по стволу и с отполированной поверхностью. Этому чуду место где-нибудь в музее, а не на туристской стоянке. Возле него, так, чтобы, сидя на них, можно было видеть восход, стояли две лавки, также достойные любого приличного музея – слегка изогнутые, ошкуренные, отполированные частым употреблением по прямому назначению, короткие стволы со срезанной боковиной лежали в неглубоких выемках чурбачков, плавно огибая стол и открывая вид на захватывающую торжественность занимающегося над сопками рассвета.

Мы и не заметили, как отъехала машина, недовольное урчание мотора воспринималось где-то на задворках сознания. Я даже не уловила, когда наступила оглушительная тишина. Замолкли птицы и шорохи, казалось, даже ветер боялся шевельнуть листом. Вся природа замерла, словно не желала пропустить момент появления светила. С первыми лучами все вокруг взорвалось мириадами вспышек   –   заиграло, заискрилось, пробегая по бутонам цветов и просвечивая их нежные лепестки. Все пространство впереди казалось насыщенным дрожащим розовым маревом, поднимающимся над этим цветущим великолепием. А через мгновение нас накрыло лавиной взорвавшегося звуками леса.

Оглушенные, мы еще сидели некоторое время, не двигаясь и глядя на рассвет.

Лишь когда солнце полностью показалось над горизонтом и сказочность момента растворилась под его слепящими лучами, мы начали потихоньку приходить в себя. Маргарита разливала чай, дед негромко хмыкал, проверяя что-то в своем рюкзаке, а я просто исследовала полянку, обежав ее вдоль и поперек.

Не задерживаясь, мы быстро перекусили захваченными с собой булочками, наскоро запили чаем, будто что-то подгоняло не только меня, но и бабушка с дедом почувствовали, как сжимается время.

После завтрака наступил неловкий момент, когда два немолодых, умудренных немалым опытом человека, выжидающе смотрели на меня, готовые следовать моим объяснениям. А я не знала, как объяснить им свои ощущения, которые и сама-то толком не могла расшифровать. Меня как магнитом тянуло туда, в уже угасающий рассвет. И в то же время противилось чьему-то ни было еще присутствию там.

–   Ведь не отпустит   –    размышляла я, глядя на решительно сдвинутые брови деда   –   у него же на лице все написано.   –   Перевела взгляд на Маргариту   –   разве что она поможет.

–   Деда…   –    нерешительно начала я   –   мне туда надо…   –   я указала на расположенный метрах в пятистах от нас холм.

–  Пойдем   –   с облегчением подхватился он   –   Риточка, ты тут побудь, мы рядом.

Маргарита молчала, не отводя от меня пытливого взгляда. Я обреченно вздохнула и заканючила:

–   Де-е-д-а…  мне одной надо.

–   Нет!   –   Он еще сильнее сдвинул брови.   –   И речи быть не может! Только вместе!

–   Ну деда! Я же недалеко, вон отсюда меня прекрасно видно будет.

–   Нет, нет и нет!!!   –   он решительно хлопнул ладонями по коленям, словно поставил точку, и поднялся, направившись в ту сторону, что я указала.

–   Николаша…   –   вдруг подала голос Маргарита, и дед остановился и в полуобороте вопросительно повел головой   –   подожди минутку, иди сюда   –   она хлопнула ладонью по скамье, приглашая его сесть, и тот нехотя подчинился.

–   Ритуля, не надейся, я ее одну не отпущу   –   сурово предупредил он   –   да она идти туда час будет, если не провалится в какую-нибудь нору!

–   А если иначе сделать? Машенька, ведь можно пойти туда вместе с дедом, он все проверит, осмотрит, в конце концов, коврик вон донесет, чтобы тебе на земле не сидеть, если понадобится. Да и тебя заодно доставит   –   усмехнулась Маргарита   –   а то ведь и вправду, провалишься, это тебе не по дорожкам в саду гулять.

Прислушавшись к себе, я кивнула и протянула руки деду. Он задумчиво оглядел холм, что-то прикидывая, перевел взгляд на меня, не спеша брать на руки, и снова на холм.

–   Хорошо. Маша, видишь во-о-он там, справа, площадку без кустов? Я тебя туда донесу, ты там подождешь, пока все вокруг осмотрю. А потом уйду, идет?

–   Идет!   –   весело воскликнула я, торопясь сделать из него ездовую лошадку   –   Бабушка, не скучай без нас!

–   Да уж топайте!   –   Деланно вздохнув, ответила она.   –   Не то до обеда так и будете топтаться   –   договорила уже вдогонку, с любовью провожая нас ласковым взглядом.

Я смотрела на нее из-за плеча деда и думала, как же повезло им встретиться и не растерять отпущенные на двоих чувства. Мысли автоматически перескочили на Ольгу с Алексеем, усадьбу, и закрутились неспешным водоворотом, успокаивая и отвлекая от ждущей впереди неизвестности.

Пять минут размашистого военного шага   –   и мы на месте. Дед спустил меня вниз, раскинув под ноги туристический коврик, и пошел зигзагами, нарезая все расширяющиеся круги и внимательно глядя под ноги. Он то наклонялся и что-то прощупывал на земле, то выпрямлялся, отряхивая руки, и снова шел дальше, и так увлекся, что мне пришлось окликнуть его и отправить на стоянку.

По моим внутренним часам прошло около часа, когда я почувствовала приближение чего-то, так долго ожидаемого. За это время, покрутившись как собака, выбирающая где и на какой бок ей удобнее улечься, я наконец, устроилась на коврике навзничь, наблюдая за медленно проплывающими облаками, и предалась размышлениям.

Лишь сейчас я связала не только дату, но и время своего рождения. А стрелки невидимых часов неумолимо приближались к заветному часу.

* * *