Текст книги "Равноценный обмен (СИ)"

Автор книги: Olivia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Дверь магазина оказалась закрытой на ключ. Понимающе кивнув головой, Линар достал из кармана ключи, открыл, вошёл внутрь и тут же снова запер дверь. Сил на то, чтобы стоять за прилавком, не было совершенно, ноги подкашивались от усталости, руки дрожали, да ещё и снова начало тошнить. Сильнее всего юноше сейчас хотелось сорвать с себя провонявшие кровью Анри тряпки, помыться и рухнуть на постель, не дожидаясь ужина.

Однако поступить так было нельзя, потому что занавеска, отделявшая мастерскую от зала, сейчас была отодвинута в сторону, а Детлафф сидел за столом, но ничего не ремонтировал, молча смотрел на приближающегося Линара, ожидая, когда же он заговорит.

Юноша подошёл вплотную, прислонился спиной к стене у дверного проёма, ведущего в мастерскую, а потом сел на пол, закрыл глаза, опёрся затылком о стену и заговорил:

– Я знаю, что не должен был бросать магазин, я дал тебе слово, но…

– Обстоятельства изменились? – совершенно спокойно спросил вампир.

– Да. Ты прекрасно знаешь, почему и куда я пошёл.

– Знаю, искать собственную смерть, – теперь в голосе Детлафф ясно слышалась ирония, – похоже, тебе настолько не терпится распрощаться с жизнью, что ты бросаешься, очертя голову, на поиски чужого ребёнка. Непростительная глупость для столь слабого существа.

– Глупость? – криво усмехнулся Линар. – А что я, по-твоему, должен был сделать?

– Проводить девушку к начальнику городской стражи, – серьёзно ответил Детлафф. – Сегодня ты в третий раз родился на свет, окажись в переулке не брукса, а призрак или обычный разбойник, ты остался бы там навсегда.

– Откуда ты знаешь, что это была… как ты сказал? – поднимаясь на ноги и пристально глядя на вампира, спросил Линар, озарённый внезапной и пугающей мыслью.

– Брукса, – повторил Детлафф, – одна из немногих, живущих здесь давно. А что касается – откуда я знаю – я был там. Не мог же я позволить, чтобы моего продавца выпотрошила какая-то тварь, неважно какого вида.

– Ты… был… там… – раздельно переспросил юноша.

– Да, – повторил вампир, – и как выяснилось, только зря потратил время. Ни тебе, ни этому мальчишке ровным счётом ничего не угрожало.

– Не угрожало? – невольно повышая голос, спросил юноша. – Ты серьёзно? Она выпила почти всю его кровь! Я не знаю, как скоро Анри сможет вставать с постели!

– Ключевое слово – почти, верно? – Детлафф усмехнулся. – Брукса взяла ровно столько, чтобы насладиться вкусом крови и не убить, так что не вижу повода для беспокойства.

– Как ты можешь?! – сорвался на крик юноша, перед глазами которого сейчас стояла оскаленная окровавленная пасть чудовища. – Это ребёнок, Детлафф, а не бутылка хорошего вина! Неужели для вас нет никакой разницы: мужчина, женщина, дитя или старик?

– Ну почему же нет, есть, – не отводя глаз, начал вампир, – кровь стариков часто горчит и плохо пахнет; у мужчин – так сильно смешана с алкоголем, что порой неясно, чего в человеке больше: вина в крови или крови в вине, а детская кровь – самая сладкая, её запах разносится так далеко и кружит голову, пробуждая жажду даже в тех из нас, кто пьёт очень редко.

– И в тебе? – на всякий случай, отступая на шаг, спросил Линар, с ужасом глядя на Детлаффа, и только сейчас начиная полностью осознавать, насколько же они разные.

– Да, – последовал краткий и отвратительно честный ответ, – поэтому я и нанимаю продавцов. И не смотри так, словно только что узнал, кто я на самом деле, – холодно добавил вампир, – скажи спасибо, что времена, когда мы разводили вас, словно скот, давно миновали.

– Что? – ошарашено переспросил Линар и услышал в ответ:

– Это происходило почти сразу после Сопряжения Сфер, те из нас, кто попал сюда первыми, быстро поняли, что ваша кровь изумительна на вкус, и решили не тратить время на ловлю добычи, а сами разводить людей. Одни держали вас в клетках, другие – создавали иллюзию свободы и защиты, строили для своих людей деревни и города и пили столько, сколько хотели. И знаешь что? – усмехаясь холодно и зло, спросил Детлафф и тут же ответил сам: – Некоторым из вас это даже нравилось, они испытывали сексуальное возбуждение, когда их пили, и были готовы умереть, защищая своего господина.

– А что предпочитал ты: клетку или свободу? Как ты содержал своих… – Линар не договорил, осёкся, задохнувшись от гнева и бессильной ярости.

– Ничего, – спокойно ответил Детлафф, – ты невнимательно слушал, это было почти полторы тысячи лет назад, с тех пор многое изменилось. Мы больше не разводим людей, а вместо этого или пытаемся жить среди вас, прикидываясь человеком, как Регис, или проводим большую часть времени вдали от вас, как…

– Ты, – закончил за вампира юноша, ощущая себя полностью опустошённым, – я понял. И спасибо, что снова спас мою жалкую мотыльковую жизнь, – Линар отвернулся и поплёлся в купальню.

– Не за что, – послышалось за спиной ироничное, – но в следующий раз сначала подумай, а потом изображай из себя рыцаря. Я не всегда смогу прикрывать твой… тыл.

– И не надо, – буркнул себе под нос Линар, прекрасно зная, что вампир всё равно услышит.

***

Лёжа вечером в постели, Линар вспоминал разговор с Детлаффом и циничное: «Мы разводили вас, как скот». Слышать это было обидно и горько, понимать, что Детлафф никогда не будет воспринимать тебя, как равного. В лучшем случае, как забавное существо, которое умеет придумывать интересные истории. Существо глупое, слабое и беспомощное, которое можно защищать, жалеть, но не любить.

А ведь именно этого хотелось отчаянно: ощутить прикосновение губ вампира, узнать, что такое поцелуй, почувствовать, как сильные руки скользнут по телу, как пальцы с длинными ногтями зароются в волосы, увидеть, как потемнеют от желания светло-серые глаза. На мгновение Линару даже показалось, что он понял, почему люди, которых разводили предки Детлаффа, испытывали возбуждение и удовольствие, когда их пили: до того, как в шею вонзались клыки, её касались губы – так же интимно и волнующе, как настоящий поцелуй…

Линар не знал, да и не мог знать, что Детлафф, привычно стоя по вечерам у окна, рисовал в воображении не менее жаркие картины, и тут же обрывал себя, напоминая себе о том, что люди-мужчины презирают такие отношения, а значит, точно также думает и Линар. Детлафф не знал, как пояснить юноше, что в некоторых случаях пол не имеет значения.

Вампир никогда не отличался красноречием, как Регис, ему проще было показать, чем пояснять и проводить параллели, превращая каждую беседу в познавательную лекцию. Детлафф жил чувствами, эмоциями, которых в нём всегда было слишком много и пролетевшие столетия не смогли это изменить. Любовь, ненависть, желание всегда захватывали его целиком, не оставляя места для раздумий, он не различал оттенков, только да и нет, чёрное и белое.

Регис часто говорил, что голова должна оставаться холодной и здравой в любой ситуации. Умом Детлафф это понимал и даже соглашался, но продолжал безрассудно бросаться в омут очередного увлечения, не думая о том, что чистый на первый взгляд пруд на деле может оказаться гнилым болотом, дно которого завалено падалью. Таким, как оказалась Сианна, отравившая его ложью и превратившая в убийцу.

И, чёрт возьми, Линар оказался прав, когда сказал, что и от этого яда существует противоядие. Новая любовь. Странная и пока что неизведанная, желанная и пугающая, заставляющая проводить ночи, стоя у окна, глядя в небо и видя вместо него тёмно-карие глаза, в которых безумно хочется отразиться.

Никогда ещё за сотни прожитых лет, желаемое не было так близко и далеко одновременно. Видовые различия, бредовые запреты, на которых был воспитан Линар, до конца не исчезнувшие опасения Детлаффа, что и эта страсть закончится так же, как любовь к Сианне: всё это разделяло их, и пока что вампир не знал, как сломать эти барьеры.

Да и стоит ли это делать, особенно теперь, когда Линар с воодушевлением, достойным лучшего применения, принялся опекать белокурую дворяночку и её бестолкового брата. Будь девица безразлична ему, Линар не бросился бы на помощь, забыв о том, что и за себя-то постоять не в состоянии. Он рискнул собственной жизнью, а люди никогда не делают подобного просто так. Для этого должна быть очень веская причина, такая, как… любовь?..

========== Глава 11 ==========

Мальчик, посоветовавший Линару обратиться к Марыське, появился в магазине на следующий день почти сразу после открытия. Степенно поздоровался, сказал, что звать его Янушем, а потом долго ходил по залу, выбирая подарок. Наблюдая за ним, юноша ясно видел будущего хозяина, крепко стоящего на своих ногах, обстоятельного во всём, начиная с приобретения курицы и заканчивая выбором жены.

Он и сейчас выглядел как маленький мужичок, по-взрослому хмурящий брови и заложивший руки за спину. По всей видимости, Януш копировал отца или деда, точно так же расхаживавших по дому. Это было забавно, а потому Линар терпеливо ждал, когда же мальчик выберет.

– Вот, это хочу, – наконец-то сообщил Януш, указывая на большую деревянную лошадку на колёсиках. Стоила она недёшево, но зато на ней можно было возить малышей и даже кататься самому. – В самый раз будет моим охламонам, – улыбаясь, продолжил он и пояснил, заметив удивлённый взгляд Линара: – У меня два брата меньших, да сестёр двое, мамка за раз по двое их и рожала, – Януш тяжело вздохнул, – девки-то ещё ничего, с куклами возятся в хате, а Томаш и Славек – сорванцы те ещё, глаз да глаз за имя нужон, понимаете?

– Понимаю, – кивнул юноша, – думаю, лошадка тебе пригодится, будешь на ней своих братьев катать.

– Ещё чего! – важно надул губы мальчик. – Пусть друг дружку катают, а я следить стану, чтоб не подрались, да зубья не выбили. Только… я не малец, понимаю, что стоит она, – он бросил взгляд на лошадку, – не два гроша, а помощи вам от меня всего ничего было…

– Неправда, – улыбнулся Линар, толкая лошадку к Янушу и протягивая ему поводья, которые крепились к кольцам на морде игрушки, – если бы не ты, откуда бы я о Марыське узнал?

– Она хоть помогла-то вам, дурёха эта? – осведомился мальчик, принимая подарок. – Барчук нашёлся?

– Нашёлся, – кивнул юноша, – так что бери лошадку и не сомневайся.

– Спасибочки, – теперь улыбка стала совсем детской, напускная взрослость слетела с Януша, словно слой пыли, – вот мальцы мои обрадуются!

– А ты? – прямо спросил Линар.

– А что я? – мальчик пожал плечами. – Я старший, мне за всеми и глядеть: мамка с батей на работе, дед старый уже, с печи только до ветру слазит, а бабку мы той зимой схоронили. Вы не подумайте, ежели можно, меня батя всегда на улицу пускает и не порет… почти, – он шмыгнул носом, – а дед говорит, что помогать друг дружке все должны, тогда любое дело по плечу будет!

– Правильно говорит, – согласился юноша, – а тебе самому сколько лет?

– Мне-то? Тринадцатый пошёл, – с гордостью сообщил Януш и добавил с сожалением, – только низкий я, ровно десятилетка, ну да и батя мой не великан, и мамка… А теперича пора мне, заболтался тут, как баба. Спасибо вам ещё раз, да побёг я, – он протянул Линару руку, которую юноша осторожно пожал, удивившись силе и грубости кожи на детской ладони. А когда дверь за мальчиком закрылась, юноша долго задумчиво смотрел ему вслед, вспоминая рассказ ребёнка о нелёгкой жизни старшего сына в большой семье.

Линар с трудом представлял, как это – иметь брата или сестру, печься о ком-то, отвечать не только за свою жизнь. Боги, он и о себе-то позаботиться не в состоянии до сих пор, и если бы не Детлафф, его кости уже давно белели бы на берегу речушки, названия которой юноша не знал. Так кто из них старше на самом деле: тринадцатилетний мальчик или он, почти достигший девятнадцатилетия? Ответ Линар прекрасно знал, и он юношу совершенно не радовал.

***

Марыська пришла в магазин перед обедом. В отличие от предыдущего гостя, девочка сначала чуть приоткрыла дверь, просунула в щель голову и внимательно оглядела зал. Убедившись, что кроме Линара в магазине никого нет, Марыська проскользнула за дверь и замерла на пороге, вероятно ожидая, что её, в лучшем случае, просто прогонят.

– Проходи, проходи, – улыбнулся юноша, шагая навстречу девочке, – я как раз думал, а не забыла ли ты о том, что обещала зайти? Ты, наверное, мысли читать умеешь, если сразу появилась?

– Неа, – мотнула замотанной в платок головой Марыська, – ежели умела б, мамка меня колдунам отдала бы, а я ни на что не годная, – она вздохнула и посмотрела на Линара, – а игрушку правда можно любую выбрать?

– Да, – кивнул юноша, – какую душа пожелает, та и твоя. Я же говорил, что никогда не обманываю.

– Ага, – девочка шмыгнула носом, быстро вытерла его рукавом грязной кофточки, – вы хороший дяденька, и мне денежку дали, и барчука вчерась спасли. Я видела, как тащили его, кровищей залитого… Его та дама… покусала? – всё-таки спросила Марыська, с любопытством глядя на Линара. На мгновение юноша замешкался, не зная, что ответить, рассказывать о бруксе не хотелось, чтобы не напугать ребёнка, которому и без того не сладко, но и соврать он не мог. Да и… будет лучше, если Марыська узнает, кто на самом деле эта дама, и в случае чего не пойдёт за ней в переулок, как пошёл Анри.

– Да, – наконец-то сказал Линар, глядя в зелёные глаза девочки, – она… была не совсем человеком, а…

– Вампирихой, да? – закончила за него Марыська. – Слыхала я, что бродят они по улицам по ночам и воруют детей, а потом находят тех детей белыми, ровно снег, и почти без крови, и умирают многие. Мамка говорила, что нельзя с чужаками болтать и ходить с ними никуда нельзя, ежели жить охота. А барчуку тому мамка, видать, ничего не сказала, вот он и пошёл с вампирихой.

– Его мать умерла, когда он родился, – пояснил Линар, поражённый осведомлённостью девочки, – но со мной-то ты разговаривала, а я ведь тоже чужак…

– Но вы ж меня никуда не позвали и денежку сразу дали, – пояснила Марыська, – чудища так не делают.

– Ясно, – улыбнулся юноша, – ну, давай, выбирай себе подарок, не буду мешать.

Линар вернулся за прилавок, видя, что девочка по-прежнему смущается и опасается его, а значит – скорее всего, выберет не то, что действительно хочет, а то, что подешевле. Открыв одну из тетрадей, юноша склонился над ней, делая вид, что полностью поглощён писаниной, и не видит ничего вокруг. Почему-то он был уверен: Марыська не попытается что-то украсть, не научилась она ещё лгать и пакостить. И он не ошибся.

Прошло совсем немного времени, и девочка подошла к прилавку, прижимая к груди тряпичную куклу:

– Вот, можно её? – спросила робко и замерла, ожидая ответа.

– Конечно, – улыбнулся Линар, – я же сказал: всё, что захочешь. Нравится кукла? – Девочка кивнула и осторожно погладила рыжие нитяные волосы игрушки. – Значит, она твоя. Благодаря тебе мальчик, которого я искал, будет жить. Жаль, я больше ничего не могу для тебя сделать… – вздохнул юноша и хотел добавить что-то ещё, но тут в дверь негромко стукнули, а спустя пару мгновений в магазин вошла средняя дочь трактирщика Зося, неся поднос с едой.

– День добрый, Линар, – широко улыбнулась девушка, – ваш обед. Отец вчера свинью заколол, так что я вам колбасок свежих принесла, да жаркого с травами, ручаюсь: с роду вкусноты такой не ели! Хотела пива нашего ещё прихватить, да вспомнила, что непьющий вы, – девушка поставила поднос на прилавок, – ешьте на здоровье!

– Спасибо, Зося, – сказал юноша, ощущая восхитительный аромат блюд, прикрытых чистой холстиной, – и передайте мою благодарность вашему отцу, и это, – он протянул девушке монеты – плату за обед.

– Благодарствую, – она присела в поклоне, ловко спрятала монеты в передник, окинула взглядом магазин, явно не спеша уходить. Заметив стоящую у прилавка маленькую побирушку, девушка скривилась, но не сказала ничего, просто презрительно фыркнула и снова обратилась к Линару: – Пойду я, не то отец хватится, ругать будет. До завтра, – она повернулась и пошла к двери, но, уже взявшись за ручку, на секунду обернулась, подмигнула юноше и выскользнула за дверь.

Облегчённо вздохнув, Линар повернулся к Марыське и заметил, как она сглатывает голодную слюну, увидел, что взгляд девочки прикован к подносу с едой, а потом в животе у неё заурчало так громко, что это нельзя было не услышать. Стараясь не думать о том, когда она в последний раз ела, юноша откинул холстину, открывая блюда, и сказал:

– Да тут роту солдат накормить можно! Одному мне сроду это не съесть, – пожаловался Марыське и добавил: – Поможешь? Вдвоём мы быстро управимся, а потом заберёшь куклу и пойдёшь, согласна?

Девочка колебалась ещё мгновение. Вероятно, опасалась, что в итоге её всё же обманут, но голод оказался сильнее, и вскоре она сидела за прилавком напротив Линара и уплетала за обе щеки колбаски и мясо, оказавшееся действительно очень вкусным. Гречневую кашу в горшочке юноша почти всю отдал Марыське, сам взял только пару ложек, а потом усердно отворачивался, чтобы не смущать девочку.

Впервые в жизни Линар видел, чтобы ели вот так: безо всяких приборов, немытыми руками, жадно, чавкая и почти давясь кусками. И снова, как тогда в переулке, острая жалость сжала сердце – почему ребёнок, у которого есть мать, обречён на нищенское, полуголодное существование? Почему для этой девочки обычный обед – просто королевский пир? Почему даже сейчас она бросает на самого Линара недоверчиво-боязливые взгляды? Если боги действительно существуют, почему допускают это?..

Покончив с едой, Марыська сыто рыгнула, даже не подумав прикрывать рот, тщательно вытерла об одежду жирные руки, и только потом подняла на Линара осоловевшие от сытости глаза:

– Спасибочки вам, дяденька, не иначе как сама Мелитэле вас мне послала, дома у нас совсем еды нету, – она сокрушённо вздохнула, – а я теперя до завтра сытая буду… – она зевнула, потёрла глаза, – спать только охота, ну да это не беда, залезу на сеновал к дядьке Владеку да и покемарю до вечера. И за Марту спасибо, – она прижала к себе куклу, – мамка мне обещалась купить такую, да всё забывает, – девочка икнула и добавила:

– А вам ежели чего надо, постирать там или заштопать, мне скажите, я живо сделаю.

– Хорошо, – кивнул Линар, а потом проводил Марыську до двери, стараясь не вспоминать о звериной жадности, с которой девочка ела, и не думать о том, что, по сути, не спасает, а просто продлевает агонию существа, пока ещё живого, но заведомо обречённого. От этих мыслей становилось тошно, настроение испортилось окончательно, и в тот день юноша лёг спать сразу после закрытия магазина, не сказав вампиру ни слова.

***

А на следующий день Марыська снова пришла в магазин, но только не одна и явно не по собственной воле. Это случилось почти в обед, Линар как раз собирался поесть, закрыв на это время магазин. Юноша направился к двери, чтобы повернуть табличку в окне и задвинуть засов, но даже подойти не успел.

Дверь распахнулась, и в магазин вошла ярко накрашенная женщина в платье, выставляющем напоказ её тело и недвусмысленно намекающем на нетяжёлое поведение. Следом, громко топая подкованными сапогами, вошёл обнажённый по пояс здоровенный мужик, судя по сильному запаху рыбы и самогона – один из докеров, тащивший за руку… Марыську, которую Линар узнал по обмотанной чёрным платком голове.

– Добрый… день… – не сразу нашёлся юноша, внимательно глядя на странных посетителей. – Чем обязан?

– Значит так, красавчик, – хрипловатым голосом заговорила женщина, – баба я простая, а потому и базар у нас простой и прямой пойдёт. Войтек, двери запри-ка, не то принесёт кого нелёгкая, а разговор у нас деликатный будет, – обратилась она к докеру, тот кивнул и, не выпуская руки Марыськи, выполнил приказ. – Вот, так-то лучше, – довольно улыбнулась она покрытыми алой помадой губами. – Ни к чему нам тут ухи лишние… пока что. Ежели дело миром решим, то тут оно и останется, а ежели нет…

– Послушайте, – начал Линар, совершенно не понимая, что всё это значит, – может, вы изволите представиться и пояснить, в чём, собственно дело?

– Реверансы крутить хотишь? – приподняла бровь женщина. – И впрямь, видать, из благородных, не соврали бабы. Звать меня Роза, это, – она ткнула указательным пальцем в докера, – Войтек, мужик мой ноненшний, а с дочкой моей ты познакомиться уже успел. И столковаться успел… шустрик.

– Вы о чём? – снова спросил юноша, по-прежнему не понимая, к чему всё это. – Да, я знаком с Марыськой и что в этом плохого?

– А ничего, – усмехнулась Роза, – было бы. Ежели бы ты хер свой в штанах держал, а не совал девке, у которой титьки ещё не выросли!

– Что? – ошеломлённо уставился на мать Марыськи Линар, начиная понимать, то именно она имеет в виду, и ужасаясь этому открытию. – Что вы несёте? Как вы вообще могли подумать, что я… Марыська ребёнок совсем, разве можно…

– Хуй ровесников не ищет, слыхал такое? – прогудел докер и загоготал, откидывая голову назад.

– Ишь, как запел, – покачала головой женщина, – сладко, что твой соловей… Да только не вчера родилась я, знаю, что даром никто кормить чужую девку не будет, игрушки не подарит и деньги не даст! И что мужику от девки надо – знаю, сама такой как Марыська была, когда за амбар утащили, – Роза усмехнулась криво и страшно, – только одного ты не учёл: за меня некому вступиться было, а у Марыськи мать есть и… Войтек!

– Прекратите, – отступая на шаг, выдавил Линар, – прекратите нести чушь! Я не коснулся вашей дочери и пальцем! Марыська, – обратился он к девочке, – скажи им правду, не молчи!

Но она даже головы не подняла, молчала, стоя тёмной тенью рядом с докером.

– Пальцем ты может и не касался, – вроде бы согласилась Роза, – да в этом деле не палец главное, красавчик! Утром дочка моя девкой была, а домой вернулась порченной, и видели люди, что в магазин твой она заходила и вышла оттуда довольной да с игрушкой.

– Вы что же… проверяете её… каждый день? – не веря своим ушам, переспросил Линар.

– И проверяю! Чего зенки вылупил?! – упёрла руки в бока женщина. – Мне маркиза Серенити обещала к себе Марыську взять, как подрастёт чуток, да только условие поставила – чтоб девкой дочка была и точка. Я слово дала, взяла задаток, а теперь что? Кому она, порченая, нужна? А чтобы лясы не точить долго, я так скажу: маркиза мне двести крон дала, взять мне их негде, потому как проели давно, а отдавать придётся. Ты девку испортил – тебе и платить. С процентами за… – Роза наморщила лоб, вспоминая, и добавила, – моральный ущерб! За то, что ребёнка мудями своими до полусмерти напугал вчерась, да и порвал ей манду, жеребец эдакий! Давай пятьсот крон, и разойдёмся полюбовно, я ж не дура, понимаю: молодой ты, горячий, трахаться страсть как хотелось, а Марыська у меня красивая, хоть и зелёная совсем. Да порой зелёные яблоки послаще переспелых, да? – она пошло хохотнула, подмигивая Линару, и он ощутил, как к горлу поднимается тошнота, смешанная с яростью.

– Убирайтесь отсюда, – процедил юноша, глядя женщине в глаза, – я не дам вам ни гроша, потому то не касался Марыськи. Ищите того, кто с ней это сделал, и с него требуйте свои… пятьсот крон!

– Ишь ты, какой борзый! – женщина прищурила жирно подведённые глаза. – Думаешь, напугал меня до уссыку? Не хочешь платить добром? Хорошо, Войтек сейчас тебе по-своему пояснит, по-мужицки, он это дело любит! Давай, Войтек, нечего кота за яйца тянуть!

– И то верно, – докер наконец-то отпустил руку Марыськи, оттолкнул от себя девочку, она не удержалась на ногах и, плюхнувшись на пол, тихонько захныкала, закрывая лицо руками. – Поди сюды, петушок, ща я из тебя каплуна сделаю!

– Не так быстро, – послышалось за спиной Линара, он оглянулся и увидел Детлаффа, стоящего у выхода из мастерской, скрестив руки на груди. – Будет лучше для всех, если вы немедленно отсюда уберётесь.

– А ты ещё кто такой? – визгливо заорала Роза.

– Я – хозяин этого магазина, – холодно процедил вампир, – который был здесь вчера и видел, что между вашей дочерью и моим продавцом ничего не было. И я могу подтвердить это в любом суде.

– Воооойтек, – протянула женщина, нисколько не тушуясь, – да их тут двое, развратников! А я-то думаю, с чего манду-то Марыськину так разворотило, а они её на пару, выходит, оприходовали! Ясное дело, ты скажешь, что не было ничего, потому что у самого рыло в перьях! – это она адресовала уже Детлаффу. – Только судья не вас, извращенцев грязных, слушать станет, а мать, горем убитую, а лекари, как на Марыську глянут, всё сразу поймут. И пиздец тогда лавочке вашей! Накроется медным тазом, потому как никто сюда больше не придёт! Так что не выёбывайся, хозяин, а плати за него пятьсот и за себя пятьсот, и разойдёмся по-хорошему, а не то Войтек из вас обоих дерьмище выколотит, правда, милый?

– Ясное дело, – усмехнулся докер, шагнул к Детлаффу, показывая огромный кулак, – видал? Плати, сука, пока зубы целы.

– Платить? – усмехнулся вампир, а Линар похолодел, понимая, что сейчас снова начнётся бойня, как тогда, на берегу реки, а потом им придётся покинуть город, поскольку это невозможно будет скрыть. – Хорошо, я заплачу, – юноша увидел, как расплылся в довольной улыбке Войтек, но уже в следующую секунду он захрипел, пытаясь разжать пальцы вампира, стиснувшие горло.

Ноги докера болтались в нескольких дюймах от пола, глаза всё сильнее выпучивались, лицо стало красным, потом – бордовым, а после – начало стремительно синеть. Роза, увидев это, завизжала и бросилась на Детлаффа с кулаками, но ударить не успела. Не меняясь в лице, вампир отшвырнул её от себя, толкнул вроде бы не сильно, но она отлетела к прилавку, ударилась о него спиной, а её крик утонул в испуганном и громком:

– Мама, мамочка!.. – Марыська метнулась к матери, прижалась, закрывая её собой, а потом подняла голову и с ужасом уставилась на Детлаффа.

Линар только сейчас увидел, что под глазом девочки красовался синяк, на губах отпечатались следы зубов, а глаза были красными от слёз. Неужели её мать не лгала, и кто-то действительно… Додумать мысль юноша не успел, помешал грохот падающего тела – это Детлафф отшвырнул посиневшего, полузадохнувшегося Войтека к стене, и тот сполз по ней, словно разом лишился костей.

– У вас есть три минуты, чтобы убраться отсюда, – громко произнёс вампир, шагнул к прилавку и взял с него песочные часы, которые Линар постоянно забывал убирать в ящик. – И если я узнаю, что вы распускаете грязные сплетни о моём продавце и магазине, достану обоих из-под земли и уложу в неё же навсегда. Уяснила? – этот полный угрозы и холодного презрения вопрос, он адресовал Розе, успевшей с помощью Марыськи подняться на ноги. Женщина истово закивала, напуганная нечеловеческой силой этого мрачного мужчины в чёрном сюртуке, а Детлафф продолжил, глядя уже на Войтека, ошалело вращающего глазами: – А теперь – вон отсюда. Время пошло, – вампир перевернул часы и поставил на прилавок, а сам скрылся в мастерской.

Линар так и не смог сдвинуться с места до тех пор, пока не остался в магазине один. Юноша наблюдал, как незваные гости тащатся к выходу, постанывая и кряхтя. Он видел, как Марыська прижимается к матери и бросает на него самого испуганные взгляды, как Войтек всё ускоряет шаг, желая оказаться подальше от странного мужика, оказавшегося сильнее его в несколько раз.

А когда дверь за ними наконец-то закрылась, Линар повернул голову к мастерской, увидел, что Детлафф снова стоит на пороге и сочувственно смотрит на него, и спросил едва слышно:

– Как они могли? Как додумались до… будто я… – он не договорил, стыд и гнев перехватили горло, и юноша в сердцах треснул по стене кулаком, разбивая в кровь костяшки. – Я же просто хотел помочь ей! У меня и в мыслях не было…

– Знаю, – успокаивающе произнёс вампир, мгновенно оказавшийся совсем рядом, – ты ничего не должен доказывать ни мне, ни этим тварям, никому.

– Почему она промолчала? – поднимая на Детлаффа совершенно больные глаза, спросил Линар. – Марыська знала правду, но промолчала… Почему?!

– Ты видел её лицо? – осведомился вампир. – Страх запечатывает рот посильнее магии, Линар, – он положил руку на плечо юноши, на мгновение привлёк того к себе: – Сегодня ты получил ещё один урок: не делай людям добра – не получишь зла. Надеюсь, ты хорошенько его запомнишь.

– Плевать на уроки! – горячо воскликнул Линар. – Марыську ведь действительно кто-то… – он не смог произнести это вслух, покраснел и опустил голову. – Я узнаю, кто это, и убью его, – добавил мрачно, не поднимая глаз. – Зло должно быть наказано!

– Согласен, – коротко обронил Детлафф, вспомнив, как сильно пахло от Марыськи страхом, кровью и Войтеком, а от докера – сексом и девочкой, и добавил: – А сейчас закрой магазин и просто отдохни. Сомневаюсь, что сегодня ты сможешь стоять за прилавком.

– Спасибо, – криво усмехнулся Линар, направился к двери, запер её, повернул табличку, а потом поднялся к себе и рухнул на постель, прекрасно понимая, что никогда не сможет забыть этот отвратительный день.

***

Пиво в «Золотом осетре» всегда нравилось Войтеку. Оно было горьким и крепким, шибало по мозгам и превращало в сильного и дикого зверя, неутомимого и ненасытного жеребца. Правда, был у пива один небольшой изъян – от него зверски хотелось ссать, и почти после каждой кружки приходилось выходить до ветру на задний двор. Но это был сущий пустяк, по сравнению с силой, которой хмель наполнял мощное тело докера.

А вместе с силой, крепло желание наведаться в поганый магазин игрушек и вломить пизды обоим: и хозяину, и продавцу. Сейчас Войтек бы уверен: смазливого петушка сломает о колено, словно хворостину, а мрачному мудиле сначала оторвёт яйца и заставит сожрать, а потом милосердно свернёт шею. Не зверь же он на самом деле!

А когда оба долбоёба получат своё, он вернётся в дом этой шлюхи Розы и хорошенько отдерёт обеих: сначала Марыську, небось, очухалась уже после их первой ночи, а потом и саму Розу, поскольку в койке она чудеса творила и могла мёртвого поднять.

– Блядь, – выругался Войтек сквозь зубы, понимая, что напрасно вспомнил о бабах. – Курва, и как теперь поссать? – он уставился на собственный вставший член, как на врага. – Чего б такого паскудного вспомнить-то… – докер задумался, на мгновение прикрыв глаза, а когда открыл, увидел, что вокруг него кружится странный багровый туман.

– Э, а это что за херь? – испуганно вытаращился на неведомо откуда взявшуюся дымку Войтек. – Пшло нахуй отсюда, – он замахал руками, надеясь разогнать туман, но тот вдруг исчез сам, а вместо него перед мужчиной возник… хозяин магазина игрушек. Правда сейчас его лицо мало напоминало человеческое, а оскаленные клыки и длинные когти напугали Войтека до икоты: – Ты?.. Какого ху… – начал он, отступая и хватаясь за нож, но вытащить оружие не успел: уже знакомая железная рука ухватила его за горло, а через секунду в шею вонзились клыки.