Текст книги "Там, Где Садится Солнце (СИ)"

Автор книги: Nina16

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Встречаться с солистом своей группы было не самой лучшей перспективой, но сердцу не прикажешь, и получилось то, что получилось. Вот только Тим, к примеру, предпочитал скрывать факт их отношений. Не то, чтобы Роджер горел желанием на публику заявлять о том, что его трахает парень, и девушки интригуют его сердце теперь от чего-то раз через раз, однако ему было порой даже противно смотреть на то, как Тим отскакивал от него, боясь, что их кто-то увидит.

Томас понятия не имел, чем занимались их солист и барабанщик вдали от чужих глаз. До Тима Роджер встречался только с девушками, но никогда не ставил себе рамки насчет пола партнера: не глупо ли было ограничивать себя в чем-либо? Общественное мнение он смело слал нахуй, но Тим был полной ему противоположностью в этом плане, а потому проявлял внимание к Тейлору только тогда, когда они оставались вдвоем.

Роджер никогда не поднимал эту тему по одной простой причине – он мог понять опасения Стаффела. Все-таки, не прошло и пяти лет с тех пор, как гомосексуализм перестал быть уголовно наказуем, к тому же, Британия была полна религиозных фанатиков, которые преследовали «педиков» для того, чтобы избавить мир от садамитов, не говоря уже о реакции их родственников и друзей на подобный ход событий. Так что на трусливость Тима закрыть глаза он мог, а вот на некоторые другие его качества – нет. За время их отношений Тейлор научился не воспринимать все эти конфликты всерьез, зная, что не пройдет и часа, как все забудется. Да, они оба были весьма сложными людьми, зато Роджеру никогда не было скучно, к тому же, он искренне заботился о Тиме и хотел с ним быть, хоть и редко ударялся в сантименты.

– Закрой дверь, – попросил Роджер, бросая на стул свою белую футболку, забивая хер на то, что за последние дни он очень сильно устал и хотел было уже уйти в свою квартиру, чтобы отоспаться. Тим окинул жадным взглядом оголенный торс Тейлора и провернул ключ, убеждаясь в том, что теперь их никто не побеспокоит.

Комментарий к Часть 1

Всем доброго времени суток. Надеюсь, что тема фанфика будет Вам интересна, первая часть Вас заинтересовала, и Вы захотите поделиться своим мнением :)

Добавлю под конец, что ищу бету, так что, если Вы ответственный человек, знающий грамматику и желающий поработать вместе со мной над этим трудоемким фанфиком (вернее, над его ошибками), то милости прошу в личные сообщения.

========== Часть 2 ==========

Роджер взял со столика стакан с виски – отчего у него появилась такая привязанность к виски в последнее время он и сам не знал, – закурил последнюю сигарету и, окинув унылым взглядом комнату, освещенную приглушенным светом, решил выйти на балкон. Тейлор был человеком, не пропускающим вечеринки, любящим веселье, особенно когда это веселье длилось целую ночь, а то и дольше, однако сегодня он почему-то был таким уставшим, что не было даже особого желания оставаться здесь. И все же Роджер решил дождаться Тима, которого до сих пор нигде не было видно, и поговорить с ним – может быть, парень тоже захочет уехать с Роджером домой, и они найдут занятие поинтереснее.

Улыбаясь своим мыслям и аккуратно проталкиваясь сквозь толпу людей, которых было уж слишком много для такой небольшой квартиры, Роджер вышел на маленький балкончик, заставленный засохшими цветами и, струсив пепел в горшок одного из цветков, он облокотился о поручни. Он все-таки решил сегодня прийти сюда, на эту вечеринку, хотя и говорил Тиму, что, скорее всего, останется дома и просто отдохнет. Однако… Роджеру почему-то очень захотелось увидеть Тима этим утром, тот собирался наведаться с визитом к Мэри, поэтому, наверное, это и было основной причиной прихода Тейлора.

Докурив сигарету и достаточно замерзнув на холоде, стоя в одной легкой рубашке, он вернулся вовнутрь и, найдя глазами Томаса, подошел к нему, допивая виски. Тот был явно в хорошем расположении духа, улыбаясь вовсю, как улыбался он только тогда, когда собирался, как минимум, выкурить косяк.

– Ты Тима не видел? Он планировал быть к самому началу, а я его что-то так и не встретил, – спросил Роджер, продолжая «бегать» глазами по залу в надежде наконец увидеть лицо парня.

– М? Тима? – Томас, наклонившийся к Роджеру, чтобы расслышать его слова из-за громкой музыки, что не давала этого сделать, удивленно приподнял брови. – Странно, он был здесь еще с полчаса назад.

– Был? – переспросил Роджер, но Томас уже скрылся из виду, пойдя за какой-то девушкой.

Роджер еще раз окинул взглядом зал, абсолютно ничего не понимая. Конечно, людей здесь было достаточно для того, чтобы потеряться, однако за все то время, что он был здесь, ни разу не увидеть Тима? Роджер отставил уже пустой стакан на столик, отмахнувшись от какой-то симпатичной блондиночки, что весело промурчала ему: «Познакомимся?», и решил, что, может быть, Стаффел был на улице или уже ушел, хотя все это было мало вероятно.

Он направился в санузел, увидев какую-то дверь в коридоре около выхода. Роджер притормозил на пару секунд, заметив, что на Томасе уже висела какая-то девушка – кажется, это была Джоулин, и Тейлор ухмыльнулся, подумав о том, как давно у него самого уже не было девушки. Да, в общем-то, других парней, кроме Тима, у него тоже уже вот как два месяца не было, и для Тейлора это было каким-то новым этапом в жизни.

Не то, чтобы он любил измены или же обман, однако никогда у него не получалось на долгое время остаться хоть с какой-то девушкой, и уже через очень короткий срок либо Роджер расставался с ней, потеряв всякий интерес, либо она не выдерживала его местами взбалмошного характера и открытого флирта с другими девушками.

Тейлор открыл дверь и постучал рукой по стене, пытаясь найти включатель. Он не сразу понял, что в комнате, которая оказалась вовсе не санузлом, уже кто-то был, и только в тот момент, когда его пальцы наконец нащупали переключатель, и свет озарил комнату, до его слуха донеслось постанывание.

Роджер почти сразу сообразил, что происходило в этой комнате, и, подавляя смех, уже собирался выйти, выключив свет, чтобы не мешать парочке, которая удобно расположилась на кровати. На его лице застыла ухмылка, и Тейлор успел разглядеть длинные темные волосы девушки и красивые очертания ее фигуры.

– Ухожу, – приподняв руки в извинительном жесте, сказал Роджер в тот момент, когда парень, на котором и была эта соблазнительная девушка, видимо, понял, что им кто-то помешал и отстранился от своей избранницы на этот вечер.

Роджер уже открыл дверь, чтобы выйти, но знакомые глаза, застывшие на его лице, пригвоздили Тейлора к месту. Его сердце пропустило удар, и Роджер почувствовал, что, кажется, на несколько секунд перестал дышать. Он стоял с широко раскрытыми глазами и смотрел на ошарашенное лицо Тима, который после некоторой паузы потянул на себя одеяло, на котором до этого сидела девушка после того, как ее оттолкнул Тим. Стаффел замотался одеялом и сделал несколько неуверенных шагов к Роджеру, слегка покачиваясь в разные стороны не то от алкогольного опьянения, не то от наркоты. Но, увидев взгляд Роджера, Тим замер, так и не решившись что-либо сказать.

Сказала девушка. Девушку, кстати, звали Джоанной, и Джоанна – мать ее – была одной из самых близких подруг Роджера, и когда она заговорила этим спокойным и уверенным голосом, Тейлору показалось, что у него сейчас земля нахрен из-под ног поедет. Все это походило на смешную шутку, только вот почему-то смеяться ему не особо-то и хотелось.

– Мне жаль, но… – лицо Джоанны было слегка порозовевшим, но кто мог сказать, от чего это было: от стыда или от хорошего секса? Хороший секс Тим устраивать умел, за это Роджер мог поручиться. – Но ты сам все видел, – добавила она, сидя на кровати без ничего, прикрываясь одной только подушкой, которую оставил ей Тим.

Роджер стоял, все еще не находя слов, не находя сил, чтобы что-то сказать. Его лицо было пунцовым от ярости, и он тупо во все глаза смотрел на Джоанну – девушку, которую еще минуту назад назвал бы самой лучшей подругой всей его жизни, – и слушал то, что она говорила. Ему захотелось свернуть ей голову, чтобы она больше никогда и ничего не говорила.

Он чувствовал себя бараном, которого водили вокруг пальца, а теперь, наконец, он, идиот, все узнал при таких смешных обстоятельствах. Никогда уж Роджер не думал, что увидит подругу детства на своем парне.

Джоанна с уверенностью глянула в сторону Тима, который мутным взглядом смотрел на Роджера, держа это гребаное одеяло так, будто он там что-то не видел, и то, что он «не видел» принадлежало больше не Тейлору, а кому-то другому, и, кажется, Тим все еще пытался осознать, что произошло. Джоанна как будто бы ждала каких-то слов от Тима, и она медленной походкой кошки подошла к нему, заглянув тому в глаза.

– Скажи ему все, – мягким голосом проговорила она.

Роджеру казалось, что его оглушили, потому что в голове стоял какой-то звон, и было так жарко, как будто в комнате было около +50. Он уже не слышал ни музыки позади себя, ни разговоров людей, и даже не особо понимал, о чем говорила эта стерва.

Больнее всего было то, что Тим признавался ему в любви. И еще немного было больно от того, что Джоанна была единственным человеком, которому Роджер рассказал о своих отношениях с парнем. А так же «чуть-чуть неприятно» от того факта, что это он познакомил их двоих около года назад.

– Родж… – наконец выдавил из себя Тим, и голос его был таким прокуренным, и весь Тим был как будто в шаге от параллельной реальности, что это вывело Тейлора из состояния транса. Он обезумевшими глазами смотрел на потерянного Тима и на Джоанну, которая взяла руку Стаффела, но тот легким движением оттолкнул ее. – Это не то, что ты подумал.

Эта фраза была хуже самой измены. Роджер сам не заметил, как за считанные секунды оказался около Тима, лицо которого перекосилось от удивления, смешанного со страхом. Тейлор прорычал что-то непонятное даже ему самому, и он, скорее, походил на разъяренное животное: он весь пылал от ярости, и вид у него был по-настоящему угрожающий; Роджера трясло, и он тяжело дышал, смотря прямо в глаза Тима, чувствуя исходящий от парня чужой женский запах.

– Какая же ты… падаль, – прошипел Роджер сквозь зубы, схватившись за плечи Тима. Он впечатал того в стену с такой силой, что Тим скривился от боли, и он сам как будто весь уменьшился под напором Тейлора.

Роджер не хотел даже слышать никаких оправданий, никаких рассказов, что «это все она», «я ни при чем». Тейлор прекрасно знал, каким был Тим до того, как они стали парой, и как же было глупо поверить в то, что Стаффел начнет контролировать себя ради отношений с Роджером. Роджер был просто идиотом – хуже любого барана, – раз он впервые в жизни почувствовал настоящее желание находиться рядом с другим человеком. И не просто находиться, а быть с ним постоянно, радоваться с ним и огорчаться любым ситуациям.

– Я просто… просто наглотался наркоты, ты же знаешь, я никогда не… – начал тараторить Тим, пытавшийся хоть как-то высвободиться из сильной хватки Роджера, глаза которого пылали яростью. Во взгляде Тима читался нескрываемый страх: ему доводилось встречаться с гневом Роджера, и он не мог сказать, что это было лучшим опытом его жизни. Однако…

Однако после экстази, что и глушило, и в тоже время включало на максимум все его чувства и эмоции, Тим окончательно не мог осознать, что же только что сейчас произошло. Он все пытался схватиться за реальность, но реальность как будто не принимала его, и ему казалось очень странным, что они втроем оказались в одной комнате, и двое из них были раздеты.

Джоанна попыталась оттянуть Роджера от Тима, схватив того за локоть, но парень толкнул ее с такой силой, что она упала на пол, выронив при этом подушку.

– Не прикасайся ко мне! – взвизгнула она, прежде чем оказалась на холодном паркете абсолютно голая, но никто даже не обратил на нее внимания.

– Это не я… – тихо выдавил из себя Стаффел. Он смотрел прямо на Роджера, и у Тейлора, казалось, сейчас снесет крышу от того, какими невинными были эти глаза.

Щеку Тима разрезала слеза, и уголки его губ поползли вниз. Он выглядел абсолютно другим человеком сейчас, не тем, кого знал Роджер, и это вызывало в нем такое презрение к Тиму, что он заорал:

– Хватит рыдать!

Под визг Джоанны Роджер въехал кулаком в такое красивое личико Тима, которое Тейлор привык целовать, привык гладить, привык считать, что это чертово личико принадлежит только ему. Голова Стаффела ударилась о стену, и Роджер отвернулся. Ему было до омерзения противно смотреть на Тима, который за прошедшие пять минут стал ему самым чужим человеком на свете.

– Ты охренел? – заорал в ответ Стаффел, оттолкнув Тейлора в сторону. На его глаза навернулись слезы, и он с испугом прижал дрожащую руку к носу: оттуда вовсю хлестала кровь, и, скорее всего, ситуация была таковой, что Роджер-таки сломал этот чудный носик.

Ему было плевать. Ему хотелось просто разорвать Тима на части, но под крики Джоанны с этим дурацким словом «помогите!», он лишь со всей дури заехал кулаком по стене и, даже не почувствовав боли, с презрением, выплевывая каждое слово, произнес Тиму, который с ужасом держался за свое лицо:

– Ты даже признаться не можешь в том, что сделал. Жалкое дерьмо.

Роджер вылетел из комнаты. Ему казалось, что еще секунда, и он убьет их двоих. Еще секунда, и он задохнется, или у него остановится сердце, или окончательно поедет крыша. Он не мог находиться больше в одной комнате с теми, кто… в общем-то, еще десять минут назад были самыми близкими людьми для него.

Смешная все-таки получилась ситуация: оказалось, что возле этой комнаты стояло уже порядка двадцати человек, которые во все глаза смотрели на развернувшееся представление. Все они были пьяны и накурены, но все они поняли, что между Роджером и Тимом было что-то большее, чем простая дружба. И если Тейлор смог бы это пережить, то Тим настолько заботился о своей репутации, что, наверное, умер бы раньше времени от страха, что поползут слухи о том, что они геи. Пожалуй, эта была единственная позитивная новость за весь вечер, и Роджер даже криво ухмыльнулся этой мысли, если не считать того, что его трусило от ярости, словно осиновый лист.

На выходе из комнаты Роджер услышал жалобный голосок Тима, который заявил: «У меня с этим придурком ничего не было. Вы что, не видите, он сумасшедший!». Тейлор заорал, кажется, на всю квартиру: «Сука!».

Он только сейчас понял, что музыка больше не играла. Десятки глаз уставились на него.

Роджер, которого трясло, и ему казалось, что если он сейчас не выйдет отсюда, то разнесет эту квартиру к чертям со всеми этими долбаными людьми внутри нее, задел плечом Брайана. Видимо, тот тоже стал свидетелем того, что произошло – по крайней мере, у него было соответствующее выражение лица. Ну что ж, добро пожаловать в группу!

– Брайан, привет снова! – приторно-сладким голосом обратился к нему Роджер, пролетая мимо того; в его глазах пылал огонь. – Уверен, это было поинтереснее вечеринки, заходи еще!

И он выбежал из квартиры, забыв о куртке, что висела в шкафу при входе.

***

В дверь заколотили после неудачных попыток вызвать хозяина квартиры с помощью обычного звонка. Кто-то упорно продолжал стучать руками по двери, и вскоре из подъезда донесся разъяренный голос:

– Роджер, твою дивизию! Открой сейчас же! Это уже не смешно.

Томас пнул дверь ногой и, устав безрезультатно биться о закрытые двери, сел на пороге, где лежал коврик с милой надписью «Добро пожаловать к Роджеру Тейлору!».

– Я знаю, что ты там, и я не уйду, пока ты не откроешь.

Послышалось возмущенное сопение из темного сырого подъезда после того, как от хозяина такой же милой, как и коврик, квартиры не последовало никакого ответа. Томас прижал колени к груди, облокотившись о них руками, и понял, что сам не знает, из-за чего он негодовал больше: из-за того, что у Роджера было очередное обострение, и он решил притвориться, что дома никого не было, или из-за этой надписи, которая совершенно не соответствовала ситуации.

– Ничего это не «Добро пожаловать», чертов ты Роджер Тейлор! – сказал Томас и еще раз стукнул кулаком по закрытой двери. Как жаль, что он не додумался сделать ключи от квартир к этим… двум друзьям.

Томас уже заглянул «в гости» к Тиму с самого утра, пытаясь оттянуть момент, когда пришлось бы разговаривать с Роджером; хотя, по правде говоря, он до последнего не мог найти нужных слов, которые стоило бы сказать Тиму после той ситуации, что произошла.

Во-первых, Томас был ужасно зол. Зол на то, что они оба – эти два «подружившихся» весельчака – не явились на вчерашнюю репетицию, хотя у них намечался концерт вот уже в следующий понедельник, и Томас стоял посреди зала, толком не зная, как объяснить ситуацию Брайану. «Извини, Брайан, но в твой первый день репетиции ты можешь пойти со своей гитарой домой, потому что у остальных участников нашей группы гормоны бьют уж слишком сильно».

Во-вторых… во-вторых, Томас еще толком не мог осознать тот факт, что два его друга, с которыми у них уже больше года была группа, с которыми они собирались записывать альбомы и ездить с концертной программой, что они оба были геями. Само слово «гей» вызывало у него отвращение, и Томас не понимал его, не принимал и не хотел даже думать о людях, которые были этими «геями».

И, в конце концов, он не мог решить, что с этим всем делать дальше. Он не был ненавистником людей с нетрадиционной ориентацией – пусть уж это будет звучать так, – однако ему было странно понимать то, что люди, бывшие ему близкими друзьями, оказывается, за его спиной…

Его аж пробило дрожью при мысли о том, что они там «за его спиной», и Томас в который раз остановил себя от этих размышлений. Это было их личное дело – кого они там предпочитали затаскивать в постель, – однако это ложилось клеймом на их группу. Мало того, что они устроили скандал на вечеринке, так теперь все собравшиеся на ней люди думали, что, как минимум, двое из участников «Helix» были геями. Хорошая репутация на начальных этапах группы.

Что теперь станут о них говорить? Что у них все в этом «сообществе» пошли по кривой? Томас подумал о своих родителях, которые всей душой любили его музыку и всегда были «за» его начинания, а так же были лично знакомы с Тимом и Роджером и души в них не чаяли. Знали бы они правду… Знала бы его мама, его прекрасная мама, учитель музыки, с кем свяжется ее сын.

– Роджер, довольно, – раздраженно проговорил Томас, до сих пор сидящий на коврике при входе в квартиру. Ему было интересно, что подумали бы соседи Роджера, увидь они под его дверями какого-то парня. Что это новый любовник Тейлора? – Я не Тим, со мной в игры играть не надо.

Послышались шаги, и через пару секунд дверь отворилась. Томас вскочил на ноги, не ожидавший, что Роджер, наконец, соизволит показать себя. На пороге, облокотившись одной рукой о стенку, в зубах зажимая сигарету, с растрепанными волосами, в одних штанах без верха и с видом человека, у которого, в принципе, в жизни все удалось, стоял Тейлор.

– Я тебя внимательно слушаю, – сказал он с невозмутимым видом, словно Томасу не пришлось просидеть на полу около десяти минут ради такого радужного приема.

Брови Кингсли поползли к верху, и он удивленно посмотрел на Роджера, который, покуривая сигарету, стоял так, будто каждая секунда была на вес золота, и вообще Томас задерживал его от какого-то важного дела.

– Ты в край, что ли, офигел, Тейлор? – поинтересовался Томас, толкнув друга в квартиру и заходя туда следом. Он закрыл за собой дверь и, не спрашивая разрешения, прошел вовнутрь комнаты, не разуваясь. – Ну и вонь у тебя стоит.

– И тебе доброе утро, дорогой!

Томас окинул помещение скептическим взглядом, оценивая масштабы катастрофы: окна были наглухо закрыты, шторы для чего-то задвинуты; на полу валялись бутылки пива, некоторые из которых были даже не допиты, и везде горкой лежали сигареты. Кингсли непроизвольно всмотрелся в более мелкие детали, пытаясь отыскать такие предметы, как таблетки, к примеру: в его голосе пронесся вопрос, а принимал ли Роджер что-то покрепче алкоголя?

– Как ты еще не задохнулся здесь? – спросил Томас, кривясь от тошнотворного застоявшегося запаха алкоголя, который, по всей видимости, не выветривался из этого помещения вот уже второй день. Кингсли издал звук «О», когда обнаружил еще несколько разбитых бутылок, по виду наклеек напоминавших ему упаковки из-под виски.

– Я в порядке, – заявил Роджер с умным видом, но пошатнулся и, не удержавшись на ногах, упал на кресло, плед которого был уже прожженным, и выронил косяк на пол. Томас, скрестив руки на груди, смотрел на то, как Роджер с ужасом в глазах полез доставать косяк с паркета, при этом подув на него несколько раз, чтобы не осталось грязи.

– Я понимаю, что от этого разговора толка не будет, и все же…

– Не стесняйся, говори, – махнул на него рукой Роджер. Он снова вернулся на кресло и, закинув ногу на ногу, посмотрел на него с самым серьезным видом, на который только был способен в этот момент. – Сейчас только поправлю чуток…

Тейлор, высунув сигарету изо рта, начал дуть на волосы, которые до этого лежали на глазах, а затем изящными движениями сделал себе прическу.

– Великолепно, – изрек Томас, наблюдая за тем, как Роджер игрался со своими светлыми волосами, пытаясь сделать на голове подобие шевелюры, однако выходило у него это отвратительно – в общем-то, как и все, что пытался делать Роджер, будучи накуренным.

– Так вот… я продолжу, – прокашлявшись, снова начал Томас, не понимая, зачем он вообще сюда пришел, и вспомнит ли Тейлор хотя бы что-то к завтрашнему утру. – Мне плевать, что у тебя там происходит с Тимом, – соврал он, зло смотря на Роджера, который при воспоминании о Тиме стал подбрасывать косяк кверху и играться с ним, – но мне не плевать на то, что происходит с нашей группой, я…

– Груп-па-а! – протянул Роджер, которому наконец надоело возиться с косяком – от него осталось уже, скорее, одно воспоминание, – и Тейлор вышвырнул его себе за спину, перебросив через кресло. Он подпер рукой подбородок, пытаясь сфокусировать свой взгляд на лице Томаса, которое почему-то все не хотело принять обычную форму и было до жути расплывчатым.

– Как ты уже знаешь, у нас в понедельник концерт, и нам заплатили за него деньги. Мы должны там выступить. Ты меня услышал? Мы должны, и мы выступим там, и я не позволю тебе, либо Тиму, подставить нашу группу и людей, которые поручились за нас, – еле держа себя в руках, чтобы не сорваться на крик, прошипел Томас, которому хотелось дать оплеуху Тейлору, чтобы тот хотя бы на секунду пришел в себя. Порой ему было трудно ладить с Роджером, когда тот был в адекватном состоянии, что уж было говорить о том состоянии, когда мозгом Тейлора руководила травка или алкоголь?

– Малыш, я все помню, концерт в понедельник, – мягким голоском проговорил Роджер, и на его лице появилась улыбка. – Что-то еще?

Томас выругался и отвернулся от Роджера, подойдя к окну, которое было закрыто от него темно-красными шторами. Он открыл одно из окон, чтобы хотя бы немного воздуха поступало в квартиру, и Тейлор не сдох раньше понедельника. Томас тяжело вздохнул, желая поскорее закончить этот бессмысленный разговор.

– Да. Завтра у нас репетиция. Ты слышишь? – Кингсли повернулся к Тейлору и указал на него пальцем. Ему было абсолютно не до смеха. – И ты придешь. И твой дружок – тоже. Вы позорите нас перед людьми, перед Брайаном, Господи. Что же вы делаете, идиоты? – Томас отрицательно покачал головой, с непониманием в глазах смотря на Роджера. Глупо было надеяться на то, что Тейлор мог дать ему вразумительный ответ прямо сейчас.

– Я приду, – сказал Роджер таким сухим и ровным голосом, будто еще с полминуты назад это не он улыбался вовсю чему-то своему и игрался с косяком. – Я тебя услышал, хорошо, Томас, я услышал! – добавил Роджер громче, вскакивая с кресла. В его глазах вдруг заиграли злые огоньки, и Томас присвистнул внезапной смене настроения. – А теперь вали отсюда, давай! Выметайся нахрен, Кингсли!

– Идиот, – пробормотал Томас, который решил обойти Роджера другой стороной, обходя диван с левого крыла. Тейлор смотрел на него зло, с перекошенным лицом, и Томас не понял, откуда подула буря, что Роджер уже готов был броситься на него.

Кингсли потуже намотал шарфик вокруг шеи и, открыв дверь, вышел на порог. Роджер облегченно опустился обратно в кресло, положив ноги на стол: его взгляд был направлен на темно-красные шторы, однако мысли летали намного дальше этих штор и комнаты с этим прожженным пледом, на котором он сидел.

– И заканчивай курить. До добра не доведет, – сказал Томас напоследок, и Тейлор запустил в него этот треклятый вязаный плед, вскочив на ноги.

Роджер успел возненавидеть это вязаное дерьмо, сделанное его матерью. Он решил обязательно взять его завтра с собой на репетицию и перевязать им горло Тиму.

***

Роджер крутил в руке барабанную палочку, отбивая ногой ритм, и это было единственным звуком за последние десять минут, если не считать того, что за окном лил дождь, и Томас с периодичностью в минуту издавал протяжные вздохи. Студия была бы полностью погружена в темноту – впрочем, как это было сделано всегда, – если не считать легкого желтоватого света, исходящего от двух ламп, освещающих помещение.

Томас рассматривал свою гитару и довольно часто косился в сторону Роджера, думая, что за это время лицо парня как-то поменяется, и он выдаст хотя бы какие-то эмоции. Но Тейлор продолжал сидеть с отстраненным выражением лица, смотря куда-то сквозь дверь.

Вскоре дверь эта, наконец, открылась, и человек, на появление которого ждали уже около пятнадцати – а, может, и больше – минут, появился. Он снял мокрую куртку, струсил с нее капли от дождя и, подрагивая от холода, повесил верхнюю одежду на крючок при входе. Тим быстрым взглядом пробежался по всем участникам группы и приостановился на лице Роджера, однако сразу же опустил глаза и порозовел.

– Ну, привет, – без особого дружелюбия сказал Томас; его взгляд был направлен на настенные часы, стрелка которых уже давно перевалила за назначенное время. – Надеюсь, что хотя бы на концерт ты придешь пораньше.

Роджер хмыкнул, а Тим ничего не ответил в ответ на упрек, забирая стойку с микрофоном из угла комнаты. Он, как бы специально не смотря в сторону Брайана, обошел того стороной и занял центральную позицию.

Несколько минут он распевался, затем Томас наигрывал ему легкую мелодию, и Тим подпевал, пока связки не были разогреты, и они не преступили к концертной программе. В их списке было всего четыре песни, но эти четыре песни должны были быть отрепетированы таким образом, чтобы вся их группа была одним целом: пела, играла и звучала в едином ключе.

Роджер играл, и играл он, впрочем, как обычно, однако не вкладывал в это души. У него не было абсолютно никаких эмоций по отношению к музыке, которую он производил, а голос Тима только раздражал Роджера, и ему хотелось, чтобы эта репетиция поскорее подошла к концу.

Роджер не думал об игре. Не думал он и о концерте. Не думал о связках, не думал об остальных участниках группы, и как они звучали все вместе. Его мысли были направлены в сторону Тима – человека, который стоял к нему спиной и пел без отдачи, и у Роджера было вполне объяснимое желание забросить в него хотя бы своими барабанными палочками, чтобы тот заткнулся.

Но Тейлор продолжал отрабатывать свою роль. Он сам стал замечать, что играет не так «гладко», как должен, и это только бесило его сильнее, потому что Роджер не мог сконцентрироваться на музыке, как бы он ни старался.

Он не мог понять, как у Тима хватало смелости прийти сегодня сюда. Все это, конечно, было хорошо: что Тим не подставил группу, зная, как ответственно для них было отыграть этот концерт, и все же…

Роджера до безумия злило то, что даже сейчас Тим не ставил их отношения и его самого выше группы. Стаффел знал, что концерт был крайне важен для них, однако разве он не понимал, что для Роджера значило теперь его присутствие? Разве он не понимал, что все в этой сраной группе сейчас думали не об игре, а о том, как они трахались, и как Тим изменял «бедному» преданному Роджеру, и как Роджер увидел «все это» на вечеринке?

Не понимал он, как больно было находиться Тейлору в его присутствии и делать вид, что все это не имело особого значения?

Конечно, Тим все это понимал: был он неглупым мальчиком. Конечно, он знал, что Тейлору до отвращения неприятно было играть позади него, слышать его голос, видеть его движения и…

Роджер сидел и думал о том, как Тим изменял ему, и думал о том, как можно было быть таким идиотом, чтобы поверить в эту сказочную мысль о том, что Стаффел мог измениться. Перед его глазами, как лента фотографий, пробегали картинки с голым телом Джоанны, с испуганным лицом Тима…

Роджер пропустил удар.

…сменилось все это улыбкой Тима, которую он адресовал Роджеру на прошлых выходных, когда они гуляли по парку, и на удивление светило мягкое солнце; Тим, по своему обычаю, боялся даже прикоснуться к руке Роджера, вечно оборачиваясь по сторонам в страхе, что их увидят знакомые.

Тейлор вспомнил его худое тело на своей кровати, вспомнил нежную гладкую кожу, на которой он любил оставлять засосы, его тонкую шею, его сладкие губы со вкусом виски, и…

Он снова сбился и не вовремя ударил по барабану.

В течение нескольких дней после того, как маленькая правда вскрылась, Роджер пил, и пил он беспрерывно, и это помогало ему, но помогало на относительно короткий срок. И все же он старался отогнать от себя мысли о Тиме, потому что у него не было абсолютно никаких моральных сил выдержать это.

Теперь же избежать этого не удалось. Его взгляд был прикован к спине Тима, и мысли бешеным потоком крутились в голове у Роджера, «перебивая» одна другую. Он настолько сильно его ненавидел, насколько сильно любил.

– Значит так! – крикнул внезапно Томас, отшвырнув гитару, подаренную ему Тимом и Роджером в честь Дня рождения, в сторону. – Если вы сейчас не соберетесь и не начнете играть нормально!..

Он не закончил фразу, не зная, что сказать.

– Вы что, действительно не понимаете, что мы все провалим?

Роджер в который раз сыграл неправильно, а Тим пел так скверно и без эмоций, что уже не только Роджеру было невыносимо это слушать. Брайан, ставший заложником этих обстоятельств, понуро стоял в стороне, перестав играть еще плохо выученную им мелодию. Он невольно даже как-то сгорбился, подсознательно желая оказаться сейчас в другом месте.

– К тебе претензий нет, – обратился Тим к Брайану, увидев его лицо, и парень молча кивнул в ответ.