Текст книги "Там, Где Садится Солнце (СИ)"

Автор книги: Nina16

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

***

Провернув ключ в замке и отворив дверь в квартиру, он только сейчас задумался над тем, какой же срач он там развел за прошедшую неделю. Бутылки, упаковки из-под чипсов, какие-то салфетки валялись по полу, что не создавало впечатления, что Тейлор был опрятным человеком. К счастью для Брайана, после визита Томаса Роджер хотя бы соизволил проветрить комнату и выкинуть окурки – можно сказать, Брайан попал в улучшенную версию квартиры.

– Ты прости за этот «антураж», я не ждал никого, – прочистил горло Тейлор, пропуская Мэя вперед. По правде сказать, он не был уверен, что что-либо изменилось, если бы он кого-то ждал.

Брайан медленным взглядом окинул довольно просторную квартиру: внутри стояла хорошая мебель, кухня была соединена со спальной комнатой, однако, не смотря на то, что Роджер включил свет, внутри все равно было как-то слишком темно и неуютно. В углах комнаты и на столике стояли – скорее валялись – бутылки из-под пива и коньяка или виски, и Брайан не смог бы даже примерно сказать, сколько в общей сложности их было.

Он протяжно вздохнул, подумав о том, к чему приводят все эти отношения, и покосился в сторону Роджера, который, разувшись, прошел на кухню.

– Все в порядке, – соврал Брайан, следуя примеру Тейлора: он поставил кроссовки у входа, совсем забыв о том, что к завтрашнему утру они вряд ли успеют высохнуть. – Спасибо за приглашение, я бы наверняка не дошел до дома живым, – с легкой улыбкой добавил Брайан, неловко проследовав за хозяином квартиры.

Брайан почувствовал себя крайне странно. Он совершенно не знал Роджера, и такого рода «ночевки» предполагали под собой разговоры и совместное времяпровождение, однако какие разговоры и какое время могло быть между ними, если они даже диалог нормальный построить не могли? Он понадеялся, что они либо найдут общую тему для диалога, либо по-быстрому пойдут спать: завтрашний день обещал быть нелегким. Брайан поежился от холода, подумав о том, что неплохо было бы выпить чего-то согревающего.

– Милая квартирка.

– Ну, если ты считаешь, что она милая – да будет так, – хмыкнул Роджер, скептически оглядывая свое жилье, которое переживало свои не самые лучшие времена.

Он открыл шкафчик на кухне, достав оттуда небольшую пластиковую коробочку, в которой лежал скудный набор лекарств, который еще когда-то давно собрала ему мама при переезде из родительского дома; наверняка половина лекарств уже была просрочена. Он нашел там ватку и пластырь, однако антисептика в аптечке не оказалось, и Тейлор попытался быстро сообразить, чем можно было его заменить.

– Брайан, ты бы не мог подать мне водку? – спросил он, повернувшись к Мэю, который выглядел так, будто бы его вообще впервые пригласили в гости, и он не совсем понимал, куда себя приткнуть. – На полочке прямо сзади тебя, – объяснил Тейлор, указывая рукой на единственную «уцелевшую» бутылку алкоголя в его коллекции. – Я хочу продезинфицировать, – добавил он, встретившись с удивленным взглядом Брайана; парень нерешительно замер посреди комнаты, а затем кивнул головой в знак согласия.

– Да, конечно.

Мэй достал бутылку водки, про себя подумав, как это она еще была полной, если брать во внимание остальные «пострадавшие» бутылки. Брайан, не особо задумываясь, взял ватку со стола и, вылив туда немного водки, потянулся к бледному и измученному лицу Роджера, чтобы приложить ватку к ране: ему ведь было виднее со стороны, где ранился Роджер.

Тейлор с недоумением проследил за его действиями, наблюдая за тем, как рука Брайана после его взгляда повисла в воздухе, и Мэй закусил губу, неловко улыбнувшись.

– Я просто… недавно в колледже проходил курсы медпомощи, поэтому… – он прислонил ватку к ране Роджера, так и не договорив, а затем добавил: – Держи сам.

Роджер отпрянул от резкой боли, которая жгла, что было признаком того, что огрело его-таки неплохо, однако, когда он взял ватку в свои руки, неприятное ощущение начало постепенно проходить, и Роджеру даже понравилось легкое пощипывание на коже.

– Спасибо, – сказал он, слабо улыбнувшись. – Ты же на факультете астрофизики учишься? – спросил Тейлор, чтобы хоть как-то нарушить тишину. Краем уха он слышал, как Брайан рассказывал что-то об этом Томасу, однако он витал где-то в своих мыслях и не особо участвовал в разговоре. Когда кровь впиталась в вату, Роджер достал из упаковки один оставшийся пластырь и аккуратно нацепил его на кожу; главное было не забыть снять его завтра, а то с этим «шрамом» на лбу, скрытым под пластырем, выглядел он не особо мужественно.

– Да. А что, по мне так заметно это? – усмехнулся Брайан, наблюдая за действиями Роджера. – А ты? А то я ничего о вас и не знаю, только с Томасом успел немного поболтать, – поинтересовался Брайан, неловко переминаясь с ноги на ногу. С одной стороны, ему было интересно узнать побольше о Роджере, с другой же стороны, он не хотел навязываться, и сам понимал, что в таком состоянии, в котором был Тейлор, не всегда хотелось разговаривать с другими людьми.

– Да нет, услышал как-то в студии, – улыбнулся Роджер, окинув Брайана насмешливым взглядом: мокрые кудри смотрелись еще смешнее сухих, и теперь Мэй напоминал ему уличную собачонку, которая попала под дождь, с этими невинными глазками. – Ну, а если честно, то да, по тебе видно, – кивнул он, подмечая, что Брайан действительно походил на какого-то очень умного ученного астрофизика, если убрать образ этой мокрой собачки из головы, конечно же. – Я учусь на стоматологии, не сказал бы, что в восторге, но, что есть, то есть. Томас учится на прикладной математике, а Тим – на дизайне, – сказал Роджер сухо, понимая, что они говорили об этой херне только из-за того, что никто из них, собственно говоря, и не знал, с чего начать разговор. – Черт, совсем забыл предложить, может, чаю? – вдруг встрепенулся Роджер, виновато косясь на Брайана. Да уж, гостеприимство явно не было его сильной чертой.

– Медицинская биология? – протянул задумчиво Брайан. – Нелегко, наверное? – и сразу же добавил: – А от чая не откажусь, спасибо, – улыбнувшись, он уселся на один из двух стульев, что стояли около кухонного стола. По правде говоря, Брайан уже минут пять ждал этого предложения.

– Ну, думаю, я не самый образцовый ученик, – Роджер закусил губу, вспоминая все те разы, что его вызывали к декану из-за вечных прогулов, хоть и учился он очень даже неплохо: он не был усидчивым человеком и не учился круглыми сутками, скорее, какой-то внутренний интеллект и интуиция помогали закрывать ему все экзамены на «отлично».

Роджер достал с верхней полки банку с черным чаем и две изящные чашки из набора посуды, который был подарен ему Тимом сразу после переезда Тейлора на новое место. Как же ему хотелось нахрен разбить этот дорогущий набор – и он, по правде говоря, удивился, что не сделал этого до сих пор, – но другой презентабельной посуды в его распоряжении не было, и ему пришлось поставить эти чашки на стол. Однако Роджер сам себе дал указание – избавиться от ненавистного подарка при первой же возможности.

Роджер насыпал заварку и влил в свою чашку немного водки, оправдывая это тем, что ему нужно было согреться. Такой себе чаек авторского производства выходил у него.

– Пока чай настоится, я принесу нам сухую одежду, хорошо? – предложил он, замечая, как от переохлаждения у них обоих подрагивали руки: не хватало еще заболеть перед концертом.

– Ой… – охнул Брайан, опомнившись, что он уселся в мокрой одежде на стул. Он подскочил на ноги и, увидев тряпку, заброшенную куда-то в угол комнаты, вытер поверхность стула.

Он молча дождался, пока Роджер принесет ему домашние легкие штаны и футболку и, поблагодарив его, ушел в ванную комнату, чтобы переодеться.

Брайан вышел в гостиную или спальную комнату – он не был уверен, как правильно назвать это, – и подумал, что ему было неловко от того факта, что он стоял сейчас в мужской одежде, которая пахла чужим одеколоном, однако в мокрой одежде ему было еще хуже. Он медленным взглядом еще раз пробежался по комнате, которая вгоняла в какое-то уныние одним своим освещением, однако камин посреди стены очень хорошо вписывался в интерьер, и Брайан задумался о том, как, наверное, было классно сидеть около него по вечерам и читать, играть на инструменте или просто расслабляться после тяжелого дня. Он так же подметил, что в комнате была всего одна кровать и небольшое кресло.

– Спасибо, – сказал Брайан, снова опускаясь на стул; он взял в руки чашку чая, сделал несколько глотков. – Давно живешь тут?

Роджер сидел напротив него, прожигая взглядом злосчастную чашку и думая о том, что он мог бы обойтись просто водкой, однако он еще не был готов сразить Брайана наповал своими повадками.

Голос Мэя вывел его из раздумий, и он поднял сонный взгляд на парня: одежда Роджера была ему коротковата, однако свободный свитер цвета хаки подчеркивал необычного цвета глаза Брайана.

– Три месяца, где-то так, – ответил он, не желая касаться этой темы: воспоминания о том, как он переехал сюда, чтобы жить поближе к Тиму, все еще были свежими. Тейлор отпил чай с доброй долей алкоголя, чувствуя, как по телу разлилось приятное тепло, и уголки его губ чуть поползли вверх. – Волнуешься перед концертом? – спросил Роджер, с легким интересом наблюдая за поведением Брайана: все-таки первый концерт всегда вызывал море переживаний.

– Честно сказать, неделя вышла не самой простой, так что думать о концерте особо не было времени, – ответил Брайан, вспоминая об экзамене по математике, вечерних сменах в пабе и ночных попытках выучить репертуар группы. – Но вообще… это мой первый опыт, – он протяжно выдохнул, – и я не особый любитель публичных выступлений, так что посмотрим, как оно будет.

Он на несколько секунд замолчал, представив завтрашний концертный зал и толпу людей, что будет там, и ему стало очень интересно и одновременно жутко волнительно. Брайану казалось, что этой ночью ему вряд ли удастся уснуть.

Роджер нахмурился, подмечая тот факт, что, должно быть, им было выгодней вообще не выступать на этом чертовом мероприятии, нежели играть так, как они делали это в пятницу на репетиции, когда они с Тимом вечно теряли ритм и даже не пытались приложить какие-то усилия. Но уже было слишком поздно, чтобы что-то менять, и Роджер решил, что выложится на все сто.

Между ними снова повисло молчание, и Брайан остановился взглядом на камине. Он стал представлять от чего-то, как Роджер сидел здесь с Тимом, как они разговаривали, шутили, и как хорошо им было вместе. Странная штука – жизнь. Как в один момент все могло поменяться.

– Кто-то из твоих друзей придет? Может, девушка? – спросил Роджер скорее для того, чтобы поддержать разговор, который, не смотря на все усилия, все равно не клеился.

– Ну… – Брайан вздохнул и улыбнулся при воспоминаниях о Сабине, поерзав на стуле, – придет одна девушка. Но она, скорее, подруга.

Он решил упустить подробности о том, что Сабина когда-то была его девушкой в течение трех лет, но около двух месяцев назад они расстались «хорошими друзьями». Но, на самом-то деле, они действительно поддерживали контакт и встречались пару раз после расставания; даже сейчас Брайан мог положиться на нее.

Помимо личностных качеств, Сабина была очень красивой, и Брайан не раз задумывался, почему она выбрала именно его. У нее были блондинистые волосы по плечи, раскосые карие глаза и белоснежная кожа, усыпанная веснушками на носу и щеках. Она всегда улыбалась, и Брайан мог поклясться, что даже у самого унылого человека рядом с ней поднималось настроение.

Брайан сам не знал, зачем позвал ее – может быть, для поддержки, потому что она будет там единственным человеком, которого он хорошо знал; может быть, потому что Сабина всегда поддерживала его с этим тайными желанием стать музыкантом, и он не боялся открываться перед ней.

– Подруга, значит, – Роджер хмыкнул, наблюдая за тем, как смущенно улыбался Брайан, словно эта самая «девушка» была его первой школьной любовью. – Давно знакомы?

– Знакомы уже лет пять, а встречались… – Брайан завис на пару секунд после этого слова, вспомнив, что назвал Сабину подругой, и что не собирался рассказывать, кем она ему приходилась. Он сразу же почувствовал, как розовеют его щеки, и он смущенно улыбнулся, заметив веселый огонек в глазах у Роджера. – Встречались всего года три, но сейчас мы друзья.

Роджера удивлял тот факт, что кто-то после отношений мог остаться друзьями. Сам он встречался раза четыре за всю жизнь и первые три раза до Тима настоящими отношениями у него язык не поворачивался назвать – по крайней мере, с его стороны. И все же, между ним и его бывшими всегда существовала некая неловкость, и встречаться с ними желания у Тейлора абсолютно не было.

– Это здорово, что вы до сих пор общаетесь, – заметил Роджер; на улице в которой раз раздался раскат грома, и из открытого окна подуло свежестью. – Хоть и немного странно, если честно.

– А что странного?

– Что странного? – переспросил Роджер, осознав, что сморозил полную херню. Просто он никогда не отличался постоянством в плане отношений и расставался со своими пассиями весьма скандально, не говоря уже о том, чтобы поддерживать с ними связь спустя года. Оттого он как-то и не думал о том, что у кого-то бывает иначе. – Наверно, это нормально, – кивнул он. – Просто у меня с девушками обычно все заканчивалось весьма быстро, громко и навсегда, – Тейлор отклонился на стуле назад, открывая кухонный ящик, где лежала запасная пачка сигарет – та, что была у него в куртке наверняка промокла. – Ты не против? – спросил Роджер, у которого буквально руки чесались взять сигарету. После расставания с Тимом он курил ну просто в невменяемых количествах.

– Не знаю, что нормально, а что нет. Просто я уважаю ее и благодарен за все то, что было. Думаю, что она так же относится к этой ситуации. Может быть, это секрет «успеха», – Брайан пожал плечами; улыбка медленно сползла с его лица.

Он был однолюбом. Сабина нравилась ему еще со средней школы, она стала его первой девушкой и пока что единственной. Нельзя было сказать, что Брайан убивался после этого расставания, однако ему было нелегко – может быть, поэтому он так хорошо понимал состояние Роджера. Однако то, что его предали, было в разы хуже простого расставания.

– Самоуважение – основа всего, – сказал Брайан с горькой улыбкой.

– Ну… – после некоторой паузы ответил Роджер, – мои последние отношения с девушкой закончились тем, что она бросила в меня чайником – и, кстати, почти попала, – а я выбросил ее вещи из окна.

Роджер со смешком посмотрел на Брайана, глаза которого округлились, и он с удивлением покосился на Роджера, словно пытаясь понять, шутил тот или нет. Тейлора по-настоящему забавляло, с какой невинностью и открытостью относился Брайан к этому миру, так что в его чудной голове вряд ли укладывались такие вещи.

– То есть, то, что ты не убил Тима его же стойкой от микрофона – это еще хороший знак? – поинтересовался Брайан, и Роджер засмеялся, кивнув головой. Он закурил, забыв о том, что так и не дождался разрешения Мэя на это.

– Еще все впереди.

Брайан решил, что обдумает их разговор завтра: сегодня на это сил уже не оставалось. Ему крайне интересно было разобраться в мыслях Роджера, потому что он казался ему довольно необычной личностью, хотя и весьма вспыльчивой, по всей видимости.

– Уже поздно, давай спать, – сказал Роджер спокойно и потушил сигарету о блюдце. – Можешь лечь у меня, я посплю здесь, – он кивнул в сторону кресла в соединенной кухне-гостиной. Брайан был гостем, и Тейлор не мог предложить ему спать сидя, к тому же, он знал, что вряд ли заснет, что у себя в кровати, на которой еще недавно мирно лежал в обнимку со Стаффелом, что в старом кожаном кресле. Слишком беспокойным было его сознание перед завтрашним концертом.

Комментарий к Часть 3

Приятного прочтения, дорогие читатели, если еще не приступили к “изучению”. И спокойной ночи/доброго утра/хорошего дня!

Глава получилась очень разговорной, так что посмотрим, нравится вам такое или нет.

========== Часть 4 ==========

Роджер никогда не завтракал. Не любил разговаривать ранним утром, не любил вставать ни свет ни заря, не делал зарядку и даже не шел на пробежку. Он лишь молча закуривал сигарету, сидя перед настежь открытой дверью, что вела на балкон, и смотрел через окно на соседний дом. Это была та ситуация, когда Роджер с силой сдвигал шторы в сторону, опускался на свое кресло, устеленное вязаным пледом, и доставал новую пачку – у него, наверное, дрожали бы руки, если бы изо дня в день он не делал этот обряд.

Сегодня он не отодвинул шторы, не наблюдал через окно людей, которые суетились в своих квартирках, не закинул ноги на стол и – что самое важное – не выкурил сигарету. Роджер открыл тумбочку, где всегда лежало несколько пачек его убийственного яда, «на всякий случай», но там их не оказалось. Он судорожно бегал по квартире, словно наркоман, и рыскал по карманам курток и штанов, надеясь найти там хотя бы одну чертову сигарету.

День пошел к чертям. Он ее не нашел.

Без пяти девять – о да, ему пришлось рано вставать, – к нему заявилась соседка и начала предъявлять какие-то претензии. Что она говорила ему так и не удалось понять, но, вроде бы, речь шла о громких разговорах, о грохоте и вообще – «Мистер Тейлор, у вас в квартире как-то… своеобразно пахнет».

На письменном столе он обнаружил письмо, которое собственноручно забрал из почтового ящика еще пару дней назад, но совсем забыл о нем, и теперь, злясь на хренову упаковку сигарет, которая была пустой, Роджер пробежался глазами по строчкам письма, адресованного ему, где было написано, что его немедленно вызывают к декану за «редкую посещаемость».

Он нервно помешивал сахар в чашке кофе, что стояла на столике, и его взгляд был прикован к коленям Тима, которые торчали в разные стороны; сидел он в одних шортах – откуда он вообще взял шорты, когда на улице было пять градусов тепла? – и пил свой любимый чай с молоком, который Роджер терпеть не мог. Он не замечал, что капли кофе, перемешанного с молоком, разлетались в стороны и попадали ему на руки и одежду.

Брайан сидел в стороне, о чем-то негромко переговариваясь с Томасом; он ел виноград с тарелки фруктов, которую любезно предоставили организаторы мероприятия – что было, кстати говоря, неожиданно, так как никакими звездами они не были, и все эти «фрукты-кофе-чай» были дополнительной роскошью для них.

Когда Брайан положил в рот очередную виноградинку и улыбнулся Томасу, Роджер словил этот жест и впервые за все это время подумал, что не все могут не завтракать по утрам, и что, может быть, стоило предложить Брайану хотя бы бутерброд сделать. Впрочем, после их совместной ночки, пожалуй, то, что у Мэя не было завтрака, не было самой большой бедой.

Роджер долго не мог уснуть, как и предполагал. Вначале он мирно не то лежал не то сидел на своем кресле, устремив взгляд в потолок; потом он начал крутиться, как будто отмахиваясь от назойливых мыслей, что так и норовили залезть в голову. Затем ему это надоело, и он, по правде говоря, наплевал на всякие там приличия и стал расхаживать по комнате туда-сюда, не слишком задумываясь о том, помешает ли это Брайану. После этого он закурил – вот куда делись все сигареты, – закурил во второй и в третий раз, и кто знает, когда он смог, наконец, уснуть на этом жутко неудобном кресле, которое годилось только для утренней поры и для того, чтобы с него наблюдать за людьми в доме напротив.

Колени Тима исчезли из поля зрения: Стаффел поднялся на ноги и подошел к зеркалу, наклоняясь вперед. Роджер невольно проследил за ним, и его глаза застыли на отражении человека, которого он по-настоящему считал самым красивым на свете. Тим поправлял волосы, и Роджер как будто бы чувствовал эти волосы в своих руках, чувствовал их запах и ощущал, как его длинные пальцы зарывались в них. Губы у Тима были тонкие и искусанные, и Роджер подумал о том, сколько раз он кусал его губы и оттягивал их, и нежно прикасался, и наивно полагал, что эти губы целуют в ответ только его.

Тейлора пробило неприятной дрожью, когда холодные глаза Стаффела остановились на его собственном лице через пыльное зеркало. Роджер чувствовал его ревность, но теперь Роджеру было противно от любого проявления эмоций со стороны Тима – особенно, если это было адресовано в его сторону.

Он не планировал, но так вышло: Тим, что стоял у входа в концертный зал, прислонившись плечом к стене здания и покуривая тонкие сигареты, увидел, как Роджер, держащий в руке темно-коричневый зонтик, скрывал под ним и Брайана; и Тим недоумевал, когда это они успели так «подружиться». Их взгляды пересеклись, и Стаффел замер, так и не поднеся сигарету ко рту, будто хотел что-то сказать, но Роджер быстро пронесся мимо него, даже не поздоровавшись.

И сейчас Роджер чувствовал эту недосказанность между ними, однако не собирался ничего предпринимать для того, чтобы разрешить эту «проблему». У Тима не было такой привилегии – ревновать Роджера. Он слишком быстро все просрал.

– Осталось двадцать минут до начала, – в их комнатушку, в которой сидело еще несколько участников других групп, заглянул администратор, остановившись взглядом на каком-то парне. – Вы выходите первыми, помним, да?

Тим еще несколько секунд смотрел на Роджера через грязное зеркало с разводами; сидел Роджер в одной позе, сжимая чашку с остывшим кофе в руках, а затем Тим взял свои вещи со стула и пошел переодеваться. Тейлор знал: Стаффел хотел поговорить.

***

Сыграли они скверно. Ну, как скверно… сыграли они отвратительно, хотя публика и приняла их выступление, как «нормальное», но ничем не запоминающееся, сырое – в общем, выступление, которое ни у кого не останется в памяти. Роджер больше всего на свете боялся быть посредственным и потеряться в серой массе, но именно сегодня с ним это произошло, и он, зайдя в гримерку, разъяренно бросил барабанные палочки в сторону.

Два парня, что готовились выйти на сцену следующими после той группы, что выступала сейчас под громкий гул толпы – которым так хотел упиться Роджер, но они в ответ получили лишь скучающую публику, – так вот эти два парня с легким удивлением покосились на него и, бросив друг другу несколько коротких фраз, взяли свои инструменты и вышли из комнаты.

Роджер не умел скрывать свои эмоции да и не считал это нужным делом, и он повалил косметику, что стояла на его столике, на пол, смахнув ее рукой, как раз в тот момент, когда остальные участники его группы вошли в гримерку. Она была светлой, и хотя окон здесь не было, свет от множества лампочек озарял ее приятным желтоватым светом. Томас выдал «О-о» и закатил глаза, встретившись взглядом с Роджером.

Ему было противно находиться с ними в одной комнате, даже несмотря на то, что Тима здесь не было: он остался разговаривать с организатором концерта, который, по всей видимости, собирался высказать свое мнение относительно их «посредственной работы».

– Что «О-о»? – поинтересовался Роджер. Хотя интересно ему не было.

Он с громким звуком завалился на диван, на котором до этого сидели те парни, и просел почти до пола, отодвигая при этом от себя эти омерзительные подушки коричневого цвета. Он весь пылал, и гнев его не был направлен на кого-то одного – скорее, на всех сразу, на всю эту ситуацию, на себя самого и, конечно же, на Тима.

– Да ничего. Как будто ты ожидал чего-то другого от нашего выступления, – выдохнул Томас, прислонившийся к стене. У него по лицу стекал пот, и, как бы зол сейчас не был Тейлор, глупо было бы отрицать, что Томас был, пожалуй, единственным, кто выложился на все сто процентов. Он вытер тыльной стороной руки лоб и встретился с понимающим взглядом Брайана.

Роджер перевел глаза на Мэя, который выглядел еще более удрученным, чем на их первой совместной репетиции, и Тейлор, с чувством стыда, которое вдруг нахлынуло на него, подумал о том, что Брайан выложился точно так же, как и Томас, и, по сути, концерт был завален только по его и Тима вине. Факт того, что он, будучи прекрасным барабанщиком, не смог собраться ради одного-единственного выступления, настолько сильно удручал его, что Роджер сидел сейчас, лишенный всяких сил, словно после девятикилометровой пробежки.

Брайан молча смотрел на него, как будто и не собирался ничего сказать; он был спокойным, как обычно, однако что-то в его взгляде было другим.

Роджеру итак все было понятно: глаза Брайана, такие уставшие и глубокие, сами за себя все говорили. Какое бы обещание не дал себе Роджер, он его не сдержал и не смог вытеснить мысли о Тиме хотя бы на момент концерта так, чтобы их группа не опозорилась и имела шанс на будущее. Особенно глупо это было после разговора с Брайаном, из-за которого Роджер окончательно понял, что их отношения с Тимом были вовсе не идеальными.

Роджер шумно выдохнул и отвел глаза. Ему было стыдно сидеть перед новым человеком в их группе, которую он сам только что потянул на дно. Роджер остановился на том зеркале, в котором еще около часа назад видел отражение Тима: теперь оно «пустовало», как пустовало и сердце Роджера, и зияла та дыра, что осталась после предательства Тима.

И все же. Роджер, Господи, сколько еще времени ты собираешься жалеть себя? Сколько еще времени остальная часть группы будет страдать из-за того, что обида на Стаффела была сильнее, чем любое желание построить карьеру и будущие перспективы, которые они сегодня, может быть, потеряли?

Он отклонился на спинку дивана, положив ногу на ногу. В гримерке стояла гробовая тишина между ними, хотя музыка другой группы буквально разрывала стены, которые дрожали от голоса солиста и от ударов барабанщика, и хлопки толпы, и их радостные крики давили Роджеру на виски настолько сильно, что ему хотелось взвыть во весь голос. Его сжимало всего внутри от наполненного разочарованием и грустью взгляда Брайана и от вида Томаса, который сидел на деревянном стуле, совершенно поникший, и рассматривал свои кроссовки.

Роджеру было не по себе в десятки раз больше еще и потому, что перед концертом Томас подошел к нему, пока Тима не было поблизости, и извинился за те слова, что он произнес на репетиции. «Я был не прав, что назвал вас так. И хотя я не являюсь сторонником всего… этого, но я поддерживаю тебя даже таким», – сказал он тогда, и на лице Роджера появилась благодарная улыбка. Это был тот Томас, которого он знал, понимающий, умеющий выслушать, ценящий их дружбу. Теперь же Роджер смотрел на его сгорбленную спину и не знал, хватит ли его собственных извинений в этой ситуации.

Тим зашел громко, распахнув дверь так сильно, что та ударилась о стену. В его глазах пылали яростные огни, и он с какой-то непонятной Роджеру ненавистью посмотрел на каждого участника группы по отдельности, а затем остановился на Роджере, как будто собирался бросить в того все возможные в мире обвинения.

– Ну, со мной говорил организатор, – начал он срывающимся голосом. Он скрестил руки на груди, и вообще создавалось ощущение, что он сейчас взорвется на месте: от Тима исходила такая неприятная энергетика, что Роджеру невольно захотелось уйти от него в другую комнату.

– И что же он сказал? – без интереса спросил Томас, поднявший глаза на Тима. Он выглядел еще более удрученным, чем Брайан, и всегда жизнерадостные глаза теперь были какими-то пустыми. Роджер вспомнил, что на этом выступлении была его девчонка, Джоулин, как и была бывшая подружка Брайана, Сабина. – Позволь мне угадать: мы плохо сыграли? – без доли сарказма продолжил Томас, которого, похоже, уже вообще мало что волновало. Его поза – скрученная, зажатая – показывала только то, что Томасу все так осточертело, что даже вести этот бессмысленный диалог у него не было желания.

– Какой же ты догадливый, Томас! – со смешком проговорил Тим, хотя это больше походило на какой-то нервный не то смех не то кашель, который вырвался у него из груди. Томас молча кивнул головой и отвел взгляд в сторону.

В гримерке повисла тишина. Но Роджеру казалось, что его оглушило немым потоком мыслей, что водоворотом крутился в этой комнате. Ему чудилось, что он слышит почти все мысли Томаса и понимает чувства Брайана, и ощущает эту злость Тима, который хоть и стоял вдалеке от него, но все равно был как будто бы невыносимо близко.

Роджер прокашлялся: дыхания ему не хватало. Что-то сжимало глотку.

На что ты злишься, Тим?

На что ты, черт возьми, злишься? Почему ты смотришь с такой ненавистью? За что?

За то, что ты сам все просрал? За то, что ты предал, что провалил свою партию на концерте, за то, что твоя группа теперь была известна не только тем, что там «ого, два гомосека», а еще и провальным выступлением?

У Роджера было ощущение, что он прозрел. Он все так же сидел на диване, но теперь наклонившись вперед, как будто собирался подскочить с места в ту же секунду, и со взглядом человека, который испытал самый большой в жизни шок, и неотрывно смотрел на Тима.

И это его он любил?

Роджер таращился на перекошенное от злости лицо Тима, покрасневшее, покрывшееся багровыми пятнами, на его горящие глаза, в которых, казалось, не было ничего человеческого – ничего чистого, доброго, – на его взъерошенные волосы, и Роджер не мог понять, что именно во всем этом образе он так сильно любил.

– Ну и? Вы так и будете молчать? – снова подал голос Тим, звучал он раздраженно.

Никто не ответил. Брайан не знал, что можно было здесь сказать, а Роджер…

Роджеру показалось, что он может сейчас закричать и хорошенько встряхнуть Тима за плечи, чтобы выбить всю ту дурь, что была в его голове, и чтобы ему не было сейчас стыдно за Стаффела, чтобы ему не приходилось с ужасом понимать, какого человека он полюбил.

– А что ты хочешь услышать, Тим? – вяло пробормотал Томас, и Роджер как-то отстраненно понял, что, помимо Стаффела, здесь еще были другие люди. – Мы выступили паршиво, нашу группу вряд ли теперь куда-то позовут. Разве что будем петь в какой-то забегаловке. Все? Или еще что-то? – Томас встал и, пройдя через всю гримерку, остановился у одного из столиков. Его лицо было освещено мягким светом одной из ламп, он провел рукой по столу, по косметическим принадлежностям; но Роджер неотрывно следил за Тимом, как будто сквозь туман, и все думал, как такое могло произойти.

– Я хотел сказать, что этот менеджер, – он выплюнул последнее слово, – отчитал меня, как маленького мальчика, за…

– Да мы уже давно поняли, что самый несчастный здесь ты.

Тим остановился на полуслове и сделал несколько глубоких вздохов, как будто бы недоумевал, «ну как это кто-то позволил себе с ним так разговаривать».