Текст книги "Сто дней до конца света (СИ)"

Автор книги: Mortarion40k

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

Кларк открыла нижний ящик в прикроватной тумбочке и вытащила спрятанный в чехол дедушкин армейский нож. Она достала его из чехла и посмотрела на собственное отражение на лезвии.

– Подумал, тебе не помешает помощь, – услышала она голос Уэллса у себя за спиной.

Кларк поспешила убрать нож обратно, но парень уже его заметил.

– Ого, – восхищенно произнес Уэллс, – А второго у тебя, часом, не завалялось?

***

У Рейвен хорошо получалось справляться с поставленными задачами. Любыми. По крайней мере с теми, которые можно было решить на бумаге. Сейчас же в ее голове была такая каша, что цифры и формулы, давно выученные ею наизусть, казались несусветной чушью. Перед ее взглядом летали вереницы чисел и условных знаков, столбцами решались уравнения, но на листе все также было пусто. Потому что стоило хоть сколько-нибудь толковой мысли прийти в голову, как ее тут же отгонял воображаемый Финн. Черт бы побрал этого Финна. Рейвен никогда не хотела сильно эмоционально зависеть от кого-то, потому что это могло помешать ее целям в будущем, но это же был не кто-то, это был ее Финн…

– Хочешь, дам подсказку? – тихо поинтересовался Синклер.

– Нет, я… – Рейвен потерла веки и снова опустила кончик ручки на лист.

Еще с минуту она пыталась отогнать вообще все, что ее тревожило за последние несколько дней и, смирившись, просто положила ручку на стол. Рейвен посмотрела на Синклера, тот добродушно улыбался, отчего на душе у нее потеплело.

– Я уже знаю, что программу НАСА на этот год свернули, – сказал Синклер, – это как раз то, о чем я тебя предупреждал. Не всегда все будет получаться с первой попытки.

– Простите, – произнесла она, – я… понимаете, я знаю, как тут все решить, просто смотрю на лист и думаю, насколько это сейчас не важно.

– Из-за того, что в мире творится? – с понимающим видом спросил Синклер.

– Из-за Финна, – честно ответила Рейвен.

Все с той же добродушной улыбкой ее репетитор покачал головой и на мгновение отвернулся, глянув на кухню.

– Мне немного неловко, – сказал он, – но, если хочешь, могу угостить тебя чем-нибудь, а ты пока расскажешь, что у вас там случилось.

Пока Рейвен думала, что на это ответить, Синклер уже направился к холодильнику и вытащил оттуда кастрюлю, из которой начал накладывать в тарелки пасту.

– Мы не часто ссоримся, как вы могли заметить, – наконец, начала она, – поэтому все казалось мне довольно безоблачным… что касается нас с ним. Но сейчас мы поругались. И сильно. В общем, я уже не видела его пару дней, он не звонит и не пишет. Обычно такого не происходит.

– Ну, а ты что? – донесся с кухни голос Синклера, укладывавшего одну из тарелок в микроволновку.

– Да как-то ничего. В этом-то и проблема, мы с ним привыкли быть одинокими, с детства готовы к тому, что никого рядом не будет.

– Это из-за того, что вы оба росли без родителей, верно? – спросил Синклер, – Прости, если это для тебя очень больная тема, просто мы с тобой не часто говорим о личном.

– Да, из-за этого, – кивнула Рейвен, – У нас поэтому все и началось. Ну, вы и сами еще в школе видели.

– Ты ботаник, он – звезда класса, – усмехнувшись, закивал Синклер и жестом пригласил ее ко столу, – Сам удивился, когда вы начали встречаться. Приятного аппетита.

– Спасибо, – поблагодарила его Рейвен и принялась за еду, – очень вкусно.

– Я мало что готовлю, за это раньше жена отвечала. Но итальянские корни обязывают уметь готовить вкусную пасту. В этом, – он покачал вилкой в руке, – я всегда ее опережал.

– Так вот, это сблизило нас, и мы хорошо понимали друг друга, поддерживали. Но в остальном мы такие разные, и это чувство независимости… – Рейвен опустила вилку и положила ладони на лоб, – Я задумываюсь над тем, а правда ли мы с ним любим друг друга?

Рейвен виновато посмотрела на Синклера. Тот выглядел очень смущенным от завязавшейся беседы.

– Я вижу, вам неловко, простите, – она махнула рукой и, выдохнув, сказала, – Просто, вы мне как отец и…

– Рейвен, – довольно резким тоном остановил ее Синклер, – я тебе не отец.

– Но могли бы им быть, – робко произнесла Рейвен.

Синклер хотел было что-то возразить, но в итоге лишь тяжело вздохнул и вернулся к еде. На несколько долгих мгновений вновь повисло молчание.

– Я это к тому, что мне, может, сейчас все-таки легче, чем ему. У Финна никогда не было, – Рейвен вытянула ладонь в сторону Синклера, – взрослого авторитета, если угодно.

– Для столь высоко организованного разума ты сейчас очень хаотично мыслишь, Рейвен, – заметил ее репетитор, – Я так понял, ты чувствуешь себя виноватой.

– Да, точно, – хлопнув ладонью по столу согласилась она, – Очень сложно не понимать, права ли ты. Особенно теперь, когда столько всего вокруг творится, чувствую себя вдобавок капризным подростком, который волнуется о каких-то мелочах.

– Ничего страшного, – расслабившись, наконец, после заявления Рейвен, сказал Синклер, – тебя всегда будут больше всего волновать люди, которые тебе не безразличны. Вокруг могут идти все эти волнения и беспорядки, да хоть война, а ты… – он махнул рукой, так и не закончив мысль.

– Я вас поняла, – успокоила его Рейвен, – свяжусь с ним завтра. И, похоже, занятия придется отложить. Раз с НАСА не выгорело, нужно будет искать работу. Поможете мне с этим?

Синклер как-то грустно посмотрел на нее и задумался. Заметив замешательство на лице Рейвен, он прокашлялся и сказал:

– Конечно, но только попозже.

– Когда все уляжется? – уточнила Рейвен, – Вся эта ситуация?

– Да, э… – он встал из-за стола и переложил посуду в раковину, – как только все придет в норму, мы обсудим это.

***

Беда для одних – возможность для других. На памяти Ли Шамуэя этими другими всегда оказывались козлы первого сорта.

Когда по всей стране начались беспорядки, а в более тихих местах началась параноидальная паника от ожидания того, что вот-вот что-то произойдет, случился вполне логичный всплеск преступности. Началось все с нападения на компанию молодых людей неким Рэдом из Орегона, а кончилось тем, что в скромный городок Бриджтон, где никогда ничего не происходило, явились мексиканские любители толкнуть пару кило кокаина. Принадлежали ли они к одному из картелей, либо были просто местной этнической группировкой, Шамуэй пока не понял, но по показаниям отловленной им уличной шпаны – люди были серьезные. Но, пользуясь творившимся вокруг беззаконием, они потеряли осторожность и начали толкать свою дурь прямо по притонам, так сказать, «не отходя от кассы». Шамуэй решил, что не важно, какой кризис накрывает твою страну, пока в твоем городе безнаказанно орудуют ублюдки, вроде этих. Пусть знают, что в городе есть шериф.

– Выдвигаемся через десять минут, – посмотрев на часы, сообщил он остальным.

– Может, стоило вызвать подкрепление? – в который раз за день спросил Шон Шеридан.

Парню было всего двадцать два, салага, недавно поступивший на службу. Он верно полагал, что в таком тихом городке ему придется разве что штрафовать лихачей по ночам, да бегать за подростками, курившими травку. Шамуэй бы никогда не взял его на задание, где в случае чего необходимо будет открывать огонь, но в Бриджтоне было вместе с ним всего шестеро копов. Старика Маккуори пришлось оставить в участке, чтобы присмотреть за заключенными.

– И кого ты хочешь вызвать? Олухов из Милвилла или Вайнленда? – фыркнул Шамуэй.

Шон потупил взгляд и, слегка пожав плечами, сказал:

– Из Атлантик-Сити, хотя бы.

– Ну да, попрутся они сюда ради нас среди ночи. Кто-нибудь еще не уверен в своих силах?

– Да тут у всех настроение не очень, шериф, – будничным тоном произнес Крис Гастингс, застегивая на себе бронежилет.

– Ладно, ссыкуны, – процедил Шамуэй, – если нагрянувшие любители тако сегодня поимеют пять крутых копов из Джерси, то так и быть, мы дадим деру и будем рассказывать внукам о героях из Атлантик-Сити. А сейчас, – он постучал пальцем по стеклышку на наручных часах, – все на выход.

Глубоко вздохнув, офицеры полиции выбрались из фургона и цепочкой двинулись на территорию заброшенной школы, закрытой около десяти лет назад из-за пожара, да так и не отремонтированной заново. Это место быстро стало сначала самоорганизованной ночлежкой для бездомных, а затем и вовсе наркопритоном.

Полицейские весь день следили за школой, насчитав по крайней мере семь человек, но кто из них был наркоторговцем, а кто просто залетным торчком – определить было затруднительно. Дождавшись темноты, они решили повязать всех без разбора, а затем отдать их на попечение властей штата.

– Включите фонари, – шепнул Шамуэй, – первым иду я, затем Гастингс, Тиллман, Шеридан и Ллойд замыкающим.

Свет фонарей озарил коридоры первого этажа здания, после чего отряд не спеша двинулся вперед. Пол был обильно усеян крошкой, сыпавшейся со стен и потолка, битыми стеклами и использованными шприцами, так что таиться особого смысла не было, но и лезть на рожон шериф не собирался.

Гуляя лучом фонаря по шкафчикам и открытым дверям классов, они не обнаружили ничьего присутствия, но затем по коридору раздался приближающийся стук шагов. С конца коридора к ним на встречу выбежал взмыленный худой парень лет двадцати, босой, в грязной расстегнутой рубашке. Громыхнул выстрел, выбив крошку из стены в конце коридора. Шамуэй обернулся и грозно глянул на Шеридана. Естественно, именно из дула его пистолета сейчас выходила струйка дыма.

– Не стрелять! – шыкнул он и одной рукой на ходу поймал бежавшего на них наркомана, который, казалось, даже не заметил пролетевшую рядом пулю.

– Нет, нет! – закричал он и начал вырываться, но вдвоем с Гастингсом шериф смог уложить его на землю и нацепить наручники.

– Не ори ты, – зарычал Шамуэй, – Мексиканцы здесь? На каком этаже?

– Нет, нет, нет, – продолжал твердить парень, попутно ударяясь головой об пол в такт своим словам.

Боб Тиллман присел рядом с ними и посветил брыкавшемуся парню в глаза.

– Под кайфом, – покачав головой, сказал он, – оставьте его.

– Уебок обдолбанный, – злобно проворчал Шамуэй, – из-за него мы теперь точно себя обнаружили. Так, – он потер ладонью подбородок и указал на лестницу, – Гастингс, Тиллман, идите на второй этаж, прочешите там все. Шеридан, беги по коридору и направо, встань у черного хода и следи, чтобы никто не проскочил. Мы с Ллойдом прочешем тут все и сразу же поднимемся к вам. Поехали.

Шон Шеридан, обреченно вздохнув, с большой неохотой побрел в ту сторону, откуда выбежал наркоман и вскоре скрылся за поворотом. Шамуэй, на пару с Ллойдом, стал продвигаться, заглядывая в каждый кабинет, но везде царило запустение. Иногда встречались грязные матрасы и покрывала, на которых ночевали местные обитатели, но их самих сегодня как будто разогнали.

– Может, мексикашки их выгнали? – спросил Ллойд.

– Захотели бы уединения, выбрали бы место получше, – возразил Шамуэй, а затем поморщился, учуяв стойких запах крови и разложения, – глянь сюда.

Посреди одного из классов была разлита приличная такая лужа крови, а в ее центре отчетливо виднелись кусочки плоти. Шамуэй был тертым калачом, лишь недавно перебравшимся в спокойный Бриджтон, но такой жестокости, ему еще видеть не приходилось.

– Они тут что, потрошили кого-то? – ужаснулся Ллойд.

– И не только тут, смотри, – шериф указал лучом фонаря на кровавый след, тянувшийся из класса обратно в коридор.

Они пошли по следу, который вывел их к одной из лестничных площадок. Кровь тут была повсюду: толстой полосой шла как наверх, так и, к большому неудовольствию копов, вниз – в подвал. Также на полу и стенах были неаккуратные брызги, отпечатки ладоней, ботинок и голых ступней.

– Поехавшие мрази, – пробормотал дрожащим голосом Ллойд и перекрестился.

Шамуэй поводил фонарем вверх-вниз, обдумывая варианты. Заметивший это Ллойд сразу же пригрозил:

– Разделяться мы не будем, даже не думай.

И тут сверху раздались выстрелы. Сначала очередь из чего-то автоматического, затем одиночные выстрелы – так звучали табельные пистолеты. Сразу после этого последовала ругань на испанском, ругань на английском и снова выстрелы. Шамуэй и Ллойд побежали наверх, но второй поскользнулся на крови и с криком ударился о ступеньки. Выругавшись, шериф поднял испачкавшегося с ног до головы офицера и они продолжили подъем. Вскоре увидели вспышки выстрелов, освещавших коридор, но кто с какой стороны понять было сложно, пока вновь не загрохотал, теперь Шамуэй это четко расслышал, бандитский Узи.

Шериф отстрелял несколько патронов вслепую, после чего аккуратно заглянул за угол, заметив трех бандитов. Один из них стоял в полный рост, громко покрывая всех присутствовавших отборным испанским матом и щедрым потоком свинца. Двое его товарищей, более легко вооруженных, отстреливались каждый из своего угла.

– Крис, Боб, – позвал товарищей Шамуэй, – мы на лестнице!

– Видим вас, шериф! – отозвался Крис Гастингс, – еще не хотите вызывать Атлантик-Сити?

– Завтра, Крис, обязательно, – ответил Ли Шамуэй и, перезарядившись, послал еще несколько пуль в коридор.

К нему присоединились все остальные, кроме блевавшего за его спиной Ллойда, и градом свинца они уложили автоматчика. Пока остальные двое бандитов прекратили стрельбу, полицейские двинулись вперед по коридору.

– Бросайте оружие! – крикнул шериф.

Гастингс и Тиллман поравнялись с ним, и теперь они, внимательно целясь, быстро продвигались вперед, пока вдруг в коридор не влетела дымовая шашка.

– В рассыпную, по классам! – скомандовал Шамуэй.

В ту же секунду в их сторону полетели пули. Бандиты наверняка стреляли вслепую, но стоило раздаться первым вспышкам в дыму, как голова Криса Гастингса на мгновение превратилась в кровавый туман, обрызгав все лицо Шамуэя. Затем раздался крик Боба Тиллмана – он, волоча за собой раненную ногу, толкнул ближайшую дверь и упал на пол. Шамуэй последовал его примеру и, сделав несколько выстрелов по силуэтам в дыму, прижался к полу и перекатился к одной из открытых дверей. В какой-то момент он остановил взгляд на остекленевших глазах Криса Гастингса и про себя поругал растяпу Ллойда и трусливого идиота Шеридана, который так и не прибежал на выстрелы.

Послышался стук шагов. Бандиты бежали прямо сквозь них, но шериф быстро среагировал и успел точно попасть одному из них в ногу. Мексиканец выронил пистолет, свалился на пол и успел заметить Шамуэя. Тот промедлил мгновение, думая, что с ним делать, после чего прострелил бандиту голову. Снова послышался выстрел, а затем крик, на этот раз это был Ллойд. Не теряя ни секунды, Шамуэй вскочил на ноги и побежал в сторону лестницы, где и оставил расклеившегося офицера. К своему ужасу он обнаружил, что тот сидит, прислонившись спиной к стене, и зажимает ладонью простреленную шею. Свободной рукой он указывал вниз, в подвал, и пытался что-то сказать, но лишь издал несколько булькающих звуков, после чего закатил глаза и скатился на пол. Шамуэй зажал Ллойду горло и пытался нащупать пульс, но безуспешно. Сзади в этот момент, заметно хромая, подошел Боб Тиллман.

– Как он? – спокойно спросил Тиллман.

По его тону Шамуэй понял, что полицейский растерян и до конца еще не осознал, что только что произошло. Он отрицательно покачал головой.

– Идти сможешь? – спросил шериф.

– Да, только не очень быстро, – бодро ответил Боб.

– Тогда… – Шамуэй достал рацию, – Милвилл, отзовитесь. Срочно нужно подкрепление к заброшенной школе на Бриджтон-Фэртон-роуд, стрельба по офицерам полиции, прием.

– Принято, шериф, выдвигаемся, прием, – услышали они женский голос диспетчера по рации.

– И вызовите скорую, есть раненные и убитые.

– Вызовем, – после некоторой паузы услышали они ответ, – прием.

– Конец связи.

Шамуэй выключил рацию, и они стали спускаться в подвал. Как только полицейские открыли дверь, то сразу же услышали какую-то непонятную какофонию из кряхтений и хрипов.

– Шеридан! – позвал салагу шериф, – Шон! Если ты сбежал, я тебе голову оторву, ты меня понял?

Ответа не последовало. Шамуэй и Тиллман продвигались дальше и с каждым шагом вонь гниения и эта гамма звуков, словно доносившаяся из ямы с умирающими, все усиливалась и усиливалась. Кроме вездесущих кровавых пятен на стенах полицейские увидели нарисованные граффити с черепами и целыми скелетами.

– Они из Санта-Муэрте, – прошептал Тиллман, – смертепоклонники.

А затем они услышали звук отворяющейся решетки. И топот десятка пар ног. Из темноты сначала выскочил последний из бандитов и прострелил Бобу вторую ногу, после чего две пули в грудь его остановили, и он, прошептав чье-то имя, упал навзничь. И тут на них вышел ужас.

Одно за другим стали появляться будто поднятые из могил тела. Изуродованные, как если бы их кто-то пытался съесть заживо, трупы волочились, издавая те самые звуки, которые полицейские слышали, продвигаясь вглубь подвала. Ничего не понимая, Шамуэй чисто инстинктивно направил в толпу пистолет, но стрелять начал только когда увидел, как несколько из них присели на колени рядом с телом мексиканца и начали руками и зубами растаскивать его по кусочку… один за другим. Они ели его. Они просто его ели, как голодные звери. Выстрелы ужасным грохотом разносились в замкнутом пространстве. В ушах у Шамуэя сразу же притупились все звуки, уступив место монотонному звону. Он понял, что пули лишь отбрасывали мертвецов назад, но они заново поднимались и продолжали неумолимо идти вперед. Лишь один из них упал и больше не вставал, но он быстро скрылся за ногами остальных. Когда пули в обойме кончились, шериф схватил Тиллмана за руки и что было сил потащил к лестнице, но добравшись до нее понял, что не успеет затащить того наверх прежде, чем ревущая толпа трупов до них доберется. Решение далось Шамуэю с неожиданной легкостью. Он выпустил Боба и, не говоря ни слова, побежал наверх, к выходу.

– Шериф! Ли! Не надо, Ли! Вернись! – кричал ему вслед Тиллман, но Шамуэй едва его слышал из-за звона в ушах.

Выбежав в коридор, он понесся к черному ходу, который располагался ближе и едва не влетел в сгорбившийся силуэт, сидевший на полу.

Еще одна тварь отвлеклась от поедания Шона Шеридана, и с любопытством глянула своими желтыми глазами на шерифа. Тот аккуратно отошел назад и когда понял, что свежей еде труп предпочтет еще живую добычу, развернулся и побежал к парадному входу. Несколько ходячих мертвецов вышло прямо в коридор и разбрелось в разные стороны. От отчаяния у Шамуэя выступили слезы на глазах, но он решил прорваться прямо сквозь них и тогда заметил, что мертвецы, несмотря на то, что с легкостью рвали тела голыми руками, довольно медлительны и лишь пытались ухватиться за него, когда он оказывался на опасно близком расстоянии. Когда он оказался почти у выхода, то увидел отбивавшегося от мертвеца наркомана, того самого, которого они повязали в самом начале. Парень лежал на спине и отбивался одними ногами. Шамуэй не хотел останавливаться, все его естество молило о побеге, но обернувшись, он увидел, что преследователи еще далеко и, ругая себя, перезарядил пистолет, приставил к голове мертвеца и разнес ее тремя выстрелами.

– Я ранен! Я не могу идти! – кричал парень и одновременно отталкивался одной ногой, продвигаясь в сторону выхода.

– Ты арестован, – дрожащим голосом произнес Шамуэй, – у тебя есть право…

Тряхнув головой, шериф замолчал, взял парня на руки и побежал в сторону полицейского фургона. Наспех закинув его в кузов, он захлопнул двери и достал из багажника лом, чтобы закрыть двери школы. Пройдя несколько шагов в обратном направлении, Шамуэй вдруг застыл и понял, что не может сделать в ту сторону больше ни шага. Так он и стоял, тупо уставившись на двери, пока из них не выбрел на улицу один из мертвецов. Того заинтересовал свет фонаря в полусотне метров от него, и, подволакивая одну ногу, ходячий мертвец пошел ему навстречу. Воспользовавшись этим, Шамуэй добежал до машины, запрыгнул за руль и погнал в сторону участка, надеясь скорее попасть за его стены. Он так отчаянно туда стремился, что даже забыл о том, что вызывал на место скорую и подкрепление из Милвилла, и не предупредил их об опасности. Когда утром следующего дня Шамуэй, наконец, пришел в себя и вспомнил об этом, было уже поздно.

========== День 6 ==========

Рейвен набрала номер Финна и, закрыв глаза, приложила телефон к уху. Как и полсотни раз до этого, раздалось три сигнала и последовало сообщение о недоступности всех линий. Ей оставалось лишь обреченно выдохнуть.

Она пыталась дозвониться до Финна со вчерашней ночи, практически сразу после возвращения домой. В итоге, Рейвен не смогла дозвониться даже до своих знакомых, у которых тот мог бы быть. Зайдя утром в его дом она поняла, что у себя он не ночевал: постель была убрана, посуда лежала точь-в-точь, как они оставляли ее в прошлый визит. Теперь Рейвен уже не на шутку волновалась, не случилось ли с ним что. А по соседству гуляла другая беспокойная мысль – не спал ли он этой ночью с кем-то? Рациональный разум Рейвен старался отбросить этот вариант, как крайне маловероятный, но упорно продолжал считать, что его все-таки не стоит исключать. Она попыталась успокоить себя тем, что не проверяла еще, нет ли его на работе. На складе Финн должен был появиться только вечером, но вдруг он решил поработать сверхурочно в магазине?

Стоя на автобусной остановке, Рейвен заметила, что она на улице совершенно одна. Утренний туман не давал увидеть улицу от начала и до конца, но от такого запустения девушке становилось не по себе. Она посмотрела на часы и поняла, что автобус задерживался уже на десять минут. Рейвен нервно потерла свои руки, выругалась и собиралась уже уходить когда увидела, наконец, свет фар. К ее удивлению, внутри автобуса, кроме водителя, сидело только два человека, хотя тот уже проехал полмаршрута.

– Сегодня праздник какой-то? – спросила Рейвен у водителя.

Полный белый мужчина, которому на вид перевалило за пятьдесят, не отреагировал на ее вопрос. Рейвен заметила, что он очень сильно сжимает руль, так, что аж костяшки побелели, и внимательно смотрит на дорогу, хотя машины проезжали крайне редко.

– Сэр?

– Ох, да-да, – вежливо улыбнувшись, обратил он внимание на Рейвен, – вы что-то спрашивали?

– День, говорю, странный, – сказала Рейвен, – людей очень мало. И автобус долго не шел.

– Не все водители сегодня на работу вышли, – рассеянно произнес мужчина, – кто заболел, кто уехал.

– Чертовщина какая-то, – уже больше для себя заявила Рейвен и села рядом с выходом.

Она посмотрела на двух пассажиров, которые выглядели не менее растерянно. В какой-то момент ей даже захотелось подсесть к ним и спросить, что им известно, но, проехав пару остановок, ее мысли снова вернулись к Финну, и она ушла в себя, лишь иногда посматривая в окно. Через несколько остановок автобус стал проезжать район, где жил ее репетитор. Рейвен улыбнулась, заметив Синклера, который что-то таскал со двора в машину. Когда она присмотрелась повнимательней, радость ее поугасла.

– Хей, можете остановить тут, пожалуйста! – громко позвала она водителя, надеясь, что хоть громкий голос быстрее выведет его из летаргии.

– Ох, конечно, выходите, только побыстрее, – произнес он, постоянно осматриваясь.

Когда Рейвен вышла из автобуса, дверью ей чуть не прищемило ногу, настолько водитель хотел поскорее закрыть ее. Девушка ойкнула и, запнувшись, припала на одно колено, выставив руки вперед, чтобы не удариться.

– Рейвен? – заметил ее Синклер, выглянув из-под открытого багажника своего автомобиля, – что ты тут делаешь?

– А вы что делаете? – удивленно спросила она.

– Собираю вещи, как видишь.

Синклер положил коробки, которые он нес, сложив их в пирамиду, в багажник, и теперь стоял, скрестив руки на груди.

– Вы уезжаете? Куда? Надолго? – засыпала она его вопросами.

– Прости меня, Рейвен, – Синклер тяжело вздохнул и подошел к ней, – Надо было тебя вчера предупредить, но ты была так расстроена из-за своего парня, вот мы и не поговорили на эту тему. Потом хотел позвонить, да линии теперь все время заняты. В общем, я уезжаю, ты все правильно поняла. Я должен поехать к бывшей жене, проверить, все ли с ней в порядке. Сейчас стало очень опасно и…

– Но она живет в Вирджинии! – воскликнула Рейвен, – Все эти беды, все это происходит на западном побережье!

– Рейвен, это происходит повсюду, – сухо произнес Синклер, – оглянись вокруг. Куда, по-твоему, делись все люди? Они поехали искать своих родных и близких, потому что связь потерялась. Массовые беспорядки почти докатились до столицы, все говорят об эпидемии… Пойми, есть люди, которые мне дороги и я, в первую очередь, должен заботиться о них.

– Но как же я? – спросила Рейвен, – Вы же обещали всегда мне помогать. Вы меня бросаете?

– Рейвен, мы уже говорили об этом, – строгим тоном прервал ее Синклер, – я твой учитель, а не твой отец. Я несу ответственность за моих близких, а в данный момент – это моя жена и ее дети.

– Позвольте тогда поехать с вами, – попросила она и поняла, что к горлу подкатил ком, – подождите всего денек, я только найду Финна и мы…

– Боюсь, еще день и может быть уже поздно, – отрезал Синклер, – я не могу ждать ни тебя, ни тем более Финна. Тебе придется справиться с этим самой.

Рейвен опустила голову и сжала кулаки. Она почувствовала, как глаза защипало от выступивших слез, и не хотела, чтобы Синклер это увидел, поэтому развернулась и пошла прочь.

– Рейвен, – позвал он ее, – послушай, это ведь не навсегда. Мы еще обязательно увидимся, постой же ты.

Она ускорила шаг и тут услышала свое имя. Но произнесенное совершенно другим тоном. С такой заботой, которую она редко могла услышать в свой адрес, разве что от Финна.

– Рейвен!

Она обернулась и увидела, что Синклер тянет к ней руку и поняла, что он хочет обнять ее на прощание. Вытерев ладонью мокрую дорожку на щеке, оставленную скатившейся слезой, она подавила желание пойти навстречу. Чувство обиды резко обожгло ее изнутри, и Рейвен вновь развернулась и больше не оглядывалась.

Через полчаса она дошла до супермаркета, в котором работал Финн, но двери оказались закрыты. Рейвен постучалась, затем попыталась позвать кого-то, но внутри было пусто. В этот момент чувство беспомощности накатило на нее в полной мере. Она не знала, что Финн в это же время пришел к ней домой, но не застав ее, тоже отправился на поиски. Так они и разминулись.

***

Парень заходит в бар. Такие, как он, всегда уверены в себе. Уставший после долгой смены, он стройный, как офицер перед полком, его походка легкая и плавная. Лицо едва тронула щетина, появившаяся за сутки, что он не был дома. Парень подходит к стойке. Он заказывает… это должно быть что-то особенное, но лично для него. То, что он привык брать в такие дни, после которых хочется выпить. Когда он знает, что спас кого-то. Когда он огорчен смертью человека, умершего у него на руках. Эта уверенность, эта собранность, она бросается в глаза всем, кто сидит рядом, не важно, мужчинам или женщинам. Парень пьет свою выпивку. Медленно, теперь уже некуда торопиться. Он примечает красавицу справа или слева, пока еще не зная, кому начать выражать симпатию. Тем временем, другой парень допивает свой мартини и решает съесть оливку. И, о черт, в это время он болтает со своим другом, совершенно забыв о первом мамином правиле «не болтай с набитым ртом!». Он давиться косточкой и начинает задыхаться. Его друг в панике, пытается хлопать его по спине. В баре кричат: «помогите, есть здесь врач?!». Парень встает из-за стойки. Он говорит: «я врач». Теперь все взгляды на него. Он спокоен, каждое движение выверено. Он проделывал прием Геймлиха тысячу раз. Парень снова спас жизнь. Аплодисменты. Девушка справа дарит ему поцелуй. Похоже, выбор делать не придется.

– Эээ, ты куда-то улетел, какой еще парень? – растерянно спросил Рэд.

– Он из моей головы, это я, – Мерфи постучал себя пальцем по лбу, – как-то так я себе представлял себя, если бы был врачом.

– И что ж не стал?

– Это не мое. Я не могу стать врачом, потому что я обманщик. И что же делает этот парень?

– Притворяется врачом, – щелкнув пальцами и указав на него говорит Рэд.

– А ты учишься, братец, – довольно замечает Мерфи, – Но дело оказалось не простым. Да и план не идеальным. Что я имел тогда на руках? Первое – знал, как подделать врачебную лицензию, диплом и прочие документы. Даже толкал паре студентов, когда набил руку… не думаю, что даже с ними у них вышло что-то хорошее. Второе – я знал, что без практики нельзя выходить на сцену. Всегда нужно выбирать место, где твоя помощь в экстренных случаях почти не понадобится, но всегда, всегда, всегда также нужен расчет на то, что в первый же день тебе принесут десятилетнего мальчика с отрытым переломом, а штатного хирурга не будет на месте. То есть, хреновый ты фальшивый врач, если сразу кого-то убил.

– Мне аж не по себе стало, – хмыкнул Рэд, – это ж сколько моих врачей могли оказаться пронырами вроде тебя.

– Уверяю, ни один мошенник не выберет быть урологом, друг мой, – позволил себе пошутить Мерфи. Все-таки за дни, проведенные в одной камере, его товарищ по несчастью заметно смягчился по отношению к нему и теперь направлял весь свой гнев на полицейских и шерифа, – И третье – тебя проверят на наркотики… и тут у меня вышел Тусон, – он развел руками, – Так что пришлось лечь в клинику. Заодно там можно было получить базовые навыки и натаскать себя, а потом выйти чистеньким. Конечно, тест покажет, что я принимал, но, – Мерфи поднял руки вверх, – «сэр, это было в молодости, с тех пор я работал, не покладая рук». Это скажет парень, у которого накинуты лишние десять лет в паспорте. Черт, если подумать, я по пальцам одной руки смогу пересчитать, когда совмещал полезное с очень полезным. Пока был торчком, мои планы упростились до «притворись пьяным и стащи что-нибудь». А потом парень в моей голове зашел в бар, так-то!

– Привык я слушать твои истории под хавчик, – удрученно сказал Рэд и посмотрел на небольшое окно под самым потолком камеры, – никогда так хорошо не ел, как тут, если честно. Но что-то завтрак наш задерживается. Похоже, эта узкоглазая сука Шамуэй решил поморить нас голодом, садист ебаный. Первым делом, как выйду, найду его дом и втащу ломом прямо по его желтому личику.

– Что-то и правда тихо стало, – пропустив мимо ушей кровавые фантазии Рэда, сказал Мерфи, – У этих парней обычно все по расписанию. Сидеть взаперти вообще не сахар, но без еды самое время поднимать бунт, – он печальным взглядом посмотрел на лица воображаемых сокамерников, – да только не с кем.

Через час, когда в животе у обоих начало громко урчать, дверь в подвал распахнулась и в нее вошел шериф. Под плечо он поддерживал очень худого паренька, по виду на несколько лет младше самого Мерфи. Оба были очень грязными, у обоих на одежде были пятна крови. За ними, позвенивая связкой ключей, спустился вниз запыхавшийся офицер Маккуори.