Текст книги "Сто дней до конца света (СИ)"

Автор книги: Mortarion40k

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

========== День 1 ==========

В дверь постучали.

Кларк недовольно замычала, ворочаясь в кровати, и накрыла подушкой голову. Если уж она умудрилась не услышать будильник, то и стук как-нибудь переживет.

– Солнце мое, вставай, – послышался из-за двери голос ее матери.

– Мам, мне в кои-то веки никуда не нужно идти, дай мне…

– Я пошла на работу, завтрак на столе, – не дала ей закончить мама.

– Да, ага.

Кларк бросила взгляд на часы и поняла, что провалялась до полудня. Экзамены, а затем и поездки по стране на собеседования ее так утомили, что она изменила своей привычке вставать рано и последнюю пару недель спала, как медведь. Но с этим безобразием и правда пора было заканчивать. Потянувшись и громко зевнув, Кларк сползла с кровати, натянула на себя домашние штаны и спустилась на кухню.

– Что, так просто? – удивленно спросил Джейк Гриффин, ее отец.

Он сидел за столом, одной рукой работая вилкой, а другой перелистывая газету. Привычка, которую Эбби, мать Кларк, очень не любила, однако, в последнее время перестала обращать на это внимание, как и на многое другое, что было связано с Джейком.

– Не хотела заново все греть, – мягко ответила Кларк и потянула к себе тарелку с яичницей.

– Не забудь потом почистить зубы.

– Пап, ты мне и в двадцать будешь это говорить? – возмутилась Кларк.

– Мои родители говорили мне это и в сорок, – сказал он, усмехнувшись.

– Как там твои трубы?

– Сами себя не починят, – будничным тоном ответил Джейк, хмуро разглядывая страницы, – но пока все по плану… наверное, не пойду проверять ребят, и без меня справятся. Займусь своими делами, раз уж твоей мамы нет дома, и можно вздохнуть спокойно, – он запнулся и посмотрел на Кларк, – ну, то есть…

Кларк лишь пожала плечами. Ее родители давно были вместе и уже успели порядком друг другу поднадоесть. Однажды она слышала, что они говорили о разводе, но дальше разговоров дело не шло. Кларк была рада, что к моменту, когда брак ее родителей так расклеился, она была достаточно взрослой, чтобы отнестись к этому безболезненно. В конце концов, лишь бы им было хорошо.

– Что-то плохое случилось? – решила перевести тему Кларк, видя, с каким напряженным лицом ее отец читает газету.

– На западном побережье пара жутких убийств случилась, – Джейк посмотрел на дочь и криво улыбнулся, – не к столу статейки, уж точно. О! – он поднял указательный палец вверх, – угадай, что сегодня утром упало в наш почтовый ящик?

– Что? – у Кларк моментально загорелись глаза, – и вы мне не сказали? Где оно?

– На тумбочке, – Джейк кивнул головой в сторону двери.

Кларк вскочила с места, схватила конверт и понеслась обратно наверх в свою комнату. Вскоре оттуда послышался радостный визг.

– Приняли! Меня приняли! – повторяла Кларк, прыгая на кровати и размахивая письмом.

Она сбежала обратно вниз и обняла отца, чмокнув его в щеку. Тот засмеялся.

– Ну что ж, чей-то семейный бюджет только что сократился на двести штук.

– Эй, – Кларк ткнула его кулаком в плечо, – у вас тут дочь, между прочим, зачислили в IUPUI! Скоро у нас в семье на одного врача станет больше.

– Я просто шучу, малыш. Мама будет тобой гордиться. Позвоним ей?

– Нет, – мотнула головой Кларк, – будет сюрприз, когда вернется со смены. Ох, не зря мы все-таки мотались в Индиану.

– Не зря, – согласился Джейк, – теперь ты оттуда еще лет семь не выберешься, привыкай.

– Я к чему угодно привыкну, пап, ты же знаешь.

Ее отец кивнул и улыбнулся. Он был уверен, что какой бы вызов не бросила ей жизнь, она все преодолеет. Таким уж человеком была Кларк Гриффин.

***

Финн перевернул страницу книги и, вобрав в легкие побольше воздуха, начал читать:

В Июне, в полночь, в мгле сквозной,

Я был под странною луной.

Пар усыпительный, росистый,

Дышал от чаши золотистой,

За каплей капля, шел в простор,

На высоту спокойных гор,

Скользил, как музыка без слова,

В глубины дола мирового.

Спит на могиле розмарин,

Спит лилия речных глубин;

Ночной туман прильнул к руине!

И глянь! Там озеро в ложбине,

Как бы сознательно дремля,

Заснуло, спит. Вся спит земля.

Спит Красота! …

– Отличный выбор, – сказала Рейвен, оторвав взгляд от монитора ноутбука, – сейчас открою у себя.

Финн вытянулся на кровати и положил книгу со стихами себе на грудь, ожидая своей очереди. Это было одно из излюбленных занятий его девушки – кто-то из них выбирал стихотворение, и они по очереди читали его друг другу, словно соревнуясь, кто же сделает это с большим выражением, и кому оно больше подходит. Поначалу Финну это занятие казалось довольно странным и даже глупым, и делал он это просто чтобы угодить Рейвен, но потом сам втянулся и заново открыл для себя Аллана По, Уодсворта Лонгфелло и Уолта Уитмена.

Он снова услышал ее мягкий голос:

… – С дремотой слита

Ее окно в простор открыто

Ирэна, с нею Судеб свита.

О, неги дочь! Тут как помочь?

Зачем окно открыто в ночь?

Здесь ветерки, с вершин древесных,

О чарах шепчут неизвестных —

Волшебный строй, бесплотный рой,

Скользит по комнате ночной,

Волнуя занавес красиво —

И страшно так – и прихотливо —

Над сжатой бахромой ресниц,

Что над душой склонились ниц,

А на стенах, как ряд видений,

Трепещут занавеса тени.

Финн смотрел, как солнечные лучи пробиваются сквозь шторы и переливаются на темных локонах Рейвен. В такие моменты он как никогда ясно осознавал, что любит ее и жалел лишь о том, что раньше это чувство было еще сильнее. Он боялся, что однажды оно просто испарится.

– Как думаешь, в НАСА и по литературе устроят экзамен? – спросил он.

– Очень сильно в этом сомневаюсь, – Рейвен покачала головой, – там ведь только собеседование, и прийти может любой. Хорошо, если это будет гений технических и естественных наук, подкованный в литературе и бегающий стометровку на 3 секунды быстрее, чем ее парень, – она крутанулась на стуле и, подняв руки, показала большими пальцами на себя, – но совсем не обязательно.

Финн сделал вид, будто собирается запустить в Рейвен книгой, и они оба улыбнулись.

– Твоя очередь, – напомнила она.

– Тебя тревоги не гнетут?

О чем и как ты грезишь тут?

Побыв за дальними морями,

Ты здесь, среди дерев, с цветами.

Ты странной бледности полна.

Наряд твой странен. Ты одна.

Странней всего, превыше грез,

Длина твоих густых волос.

И все объято тишиною

Под той торжественной луною.

Спит красота! На долгий срок

Пусть будет сон ее глубок!

Молю я Бога, что над нами,

Да с нераскрытыми очами,

Она здесь вековечно спит,

Меж тем как рой теней скользит,

И духи в саванах из дыма

Идут, дрожа, проходят мимо.

Любовь моя, ты спишь. Усни…

– Ну да, поспишь тут, – перебила его Рейвен, – нужно будет вызубрить всю физику черных дыр до прихода Синклера.

– Уверен, ты знаешь о ней уже больше, чем твой репетитор. Хей, – Финн снова приподнялся и сел на край кровати, – идея была в том, что Синклер подтянет твои знания, вам ведь не обязательно устраивать каждый раз интеллектуальную дуэль.

– Как это не обязательно? – изобразив искреннее удивление, спросила Рейвен и снова обернулась.

– Или нет, – ретировался Финн, разведя руки, – но я вижу, как у тебя уже голова плавится на солнце. Может, пойдем побегаем?

– Уже оправился от вчерашнего унижения? – в голосе Рейвен появился задор.

– Да мне не в тягость, правда, – ответил Финн, – к тому же, недостаток в скорости я восполняю тебе ночью… – он посмотрел в сторону и нахмурился, – как-то это не так прозвучало.

– Хорошо, я за, – посмеявшись, сказала Рейвен, и захлопнула ноутбук.

– Эй, ты кое-что забыла, – он протянул ей книгу, – Эдгар бы такого не одобрил.

Рейвен с вызовом приняла книгу, пробежалась пальцем по строчкам, чтобы найти нужную и, после небольшой паузы, начала читать:

…Усни

На долги дни, на вечны дни!

Пусть мягко червь мелькнет в тени!

В лесу, в той чаще темноокой,

Пусть свод откроется высокий,

Он много раз здесь был открыт,

Принять родных ее меж плит —

Да дремлет там в глуши пустынной,

Да примет склеп ее старинный,

Чью столь узорчатую дверь

Не потревожить уж теперь —

Куда не раз, рукой ребенка,

Бросала камни – камень звонко,

Сбегая вниз, металл будил,

И долгий отклик находил,

Как будто там, в смертельной дали,

Скорбя, усопшие рыдали.

***

Каждый вздох для миссис Карденас теперь давался с трудом. Каждый раз, когда ее грудь слабо вздымалась, по палате разносился хрип. Иногда она начинала бормотать что-то на испанском, но Эбби едва ли могла ее понять.

Она лечила эту женщину в течение полугода и теперь сама уже утратила надежду что-либо сделать – болезнь медленно, но верно забирала ее. Когда так долго борешься за чью-то жизнь, то воспринимаешь все близко к сердцу. По счастью, Эбби Гриффин была матерым врачом, прошедшим уже через все, что только могла подкинуть судьба в больнице, и умела быстро приходить в себя после потери пациентов.

Она вышла из палаты и аккуратно прикрыла дверь. Дернулась было к проходной, чтобы попросить вызвать сюда родственников миссис Карденас, но вовремя остановилась, напомнив себе, что у пожилой женщины вся родня была в Доминикане. Эбби подумала о своей семье, на которую всегда могла опереться. Даже на Джейка, пусть их отношениям явно настал конец, но все же он был родным и близким. Давно было пора развестись, но то ли из-за дочери, то ли в силу привычки они оба не решались сделать первый шаг. Все было бы проще, встреть кто-нибудь из них кого-нибудь на стороне, но Эбби металась между работой и домом, не оставляя себе времени даже на мысли об этом, а Джейк считал такое поведение недостойным. Она потерла пальцами виски и прошлась до ближайшего окна. Небо начало окрашиваться в оранжевый свет – лучший момент дня, который она старалась всегда хоть мельком уловить.

– Доктор Гриффин? – послышался сзади нее голос.

Это был Джексон, ординатор, самый талантливый из ее протеже. Еще какой-то год, и он станет настоящим врачом.

– Что случилось, Джексон? – она внимательно посмотрела на него. Вид у того был обеспокоенный.

– Там… – он сглотнул, – мой вчерашний пациент, у него странные симптомы.

– Это какие же?

– Жар, головная боль, и он… – Джексон пощелкал пальцами, – говорит, что его как будто стеклом набили и теперь все рассыпается.

– Поэтично, конечно, – сухо заметила Эбби, – но все-таки дерево, выросшее на голове – это необычный симптом, а не жар и головная боль.

Джексон не улыбнулся, наоборот стал еще более хмурым. Эбби поняла, что все сложнее, чем кажется. Этот парень был не из тех, кто отвлекал врачей по любому вопросу, даже когда был интерном.

– Ладно, пойдем, глянем на него.

Они поднялись на третий этаж и прошли в нужную палату. Внутри лежали двое – парень двенадцати лет со сломанной рукой и пятидесятилетний мужчина, стонавший и ворочающийся из стороны в сторону. Эбби обратила внимание, что его привязали ремнем, чтобы он не свалился с кровати. Она взяла медицинскую карту, лежавшую рядом с кроватью.

– Майк Салливан, – она пробежалась взглядом по записям и посмотрела на Джексона, – расскажи-ка поподробнее.

– Он увидел разбившуюся машину, вытащил оттуда человека. Сказал, что на том живого места не было, но он еще дышал. А пока мистер Салливан вызывал скорую, пострадавший…

– Покусал его, – закончила Эбби.

– Да, причем сильно, сами посмотрите, – Джексон приподнял простыню, слегка оттянул повязку и показал, что у мужчины был вырван кусок мышц прямо с голени.

– Говоришь, напавший был сильно изранен? Как только сил хватило? – Эбби прикрыла ногу пациента, – А где этот спонтанный людоед?

– Мистер Салливан убежал к машине и уехал, вызвал полицию, – ответил Джексон, – я с ними связывался, они сказали, что на месте происшествия нашли только машину, но не водителя.

– Хорошо, это пока не важно, – сказала Эбби, – симптомы появились сразу?

– Нет, когда только привезли, то просто промыли рану, перевязали, сделали все прививки, – стал загибать пальцы Джексон, – и даже собирались его выписывать, но потом у него поднялась температура и дальше все как по накатанной. Сначала получалось сбивать ему жар, но потом даже лекарства перестали помогать.

Эбби молча стала смотреть на пациента, мысленно перебирая все приходившие в голову варианты. Она поняла, что молчание затянулось.

– Так, – вернул ее на землю Джексон, – что с ним, как вы считаете?

– Понятия не имею, – честно призналась Эбби, – но вариантов полно, давай проверять. Где результаты его анализов?

***

Маркус попрощался с охранником на проходной и вышел через широкие двери здания Бриджтонского городского совета. Это было небольшое, но красивое гранитное строение, с высокой часовой башней по центру. По счастью, в этот день проводилось несколько собраний, и Маркусу довелось выступать на каждом из них. Он всегда считал это более продуктивным времяпрепровождением, нежели перебирание бумаг, как это бывало в будни. К сожалению, многие из его проектов так и не выходили за рамки обсуждения, уж больно небольшой был городской бюджет для таких амбициозных планов. Возможно, если он победит на выборах в сенаторы штата, то ему наконец будет где развернуться. Пусть он и очень любил свой город, но ему всегда казалось, что он способен на большее.

У подножия ступеней здания городского совета он увидел двух людей в строгих деловых костюмах. Обоих он сразу же узнал, стоило им повернуться.

– Сенатор Джаха, – улыбнулся Маркус и пожал тому руку, – Уэллс, – поприветствовал он сына сенатора и они тоже обменялись рукопожатиями.

– Советник Кейн.

– Я тогда пойду, пап, – сказал Уэллс, – встретимся дома.

– Конечно, сынок, – Джаха похлопал сына по плечу и помахал рукой вслед, – скоро буду.

– Вы меня ждали или просто решили зайти? – спросил Маркус.

– Тревожные новости, – смотря куда-то в сторону ответил сенатор, – в Вашингтоне мне не пошли на встречу, и я решил заехать в родной город, надеюсь, хоть тут буду услышан. Может мы… – он запнулся, – что-нибудь предпримем по этому поводу.

Что-что, а говорить расплывчато и не давать прямых ответов Телониус Джаха всегда умел. Маркус совсем не удивился, когда пять лет назад тот стал сенатором. Этот человек обладал всеми навыками большого политика. Этого было недостаточно, чтобы стать Президентом, но в верхней палате он чувствовал себя, как рыба в воде. Маркус всегда хотел стать политиком иного сорта, более открытым, более гибким. Но как только он со своей командой начал разрабатывать предвыборный план, то сразу понял, сколько все-таки в этой сфере нюансов, стоит только встать на ступеньку повыше. Что ж, никто не говорил, что идеалистом быть просто.

– Вы можете выражаться яснее, сенатор? – прямо сказал Маркус.

– Конечно, советник Кейн, – Джаха указал рукой на двери здания совета, – только не здесь. В вашем кабинете, если позволите.

Маркус отметил, что все-таки сглазил свое простое окончание рабочего дня, но новости, принесенные Джахой, беспокоили его.

Они прошли обратно, Маркус, неловко улыбнувшись, снова поприветствовал охранника и проводил сенатора до своего кабинета, больше напоминавшего крыло библиотеки. Отчасти потому, что сказывалось влияние его матери – большого книжного червя, отчасти потому, что в этом здании ранее действительно была библиотека.

– Так о чем вы хотите меня предупредить? – пытаясь сохранять спокойствие, спросил Маркус.

– Вот, смотрите, – Джаха открыл свой чемодан и достал оттуда ноутбук.

На рабочем столе он запустил видеозапись. По формату видео Маркус понял, что это новостная запись. На ней полицейские оттаскивали человека, вцепившегося зубами в другого. Кейну стало не по себе, но он, пытаясь сохранить хладнокровие, внимательно продолжал смотреть, но в какой-то момент все-таки охнул.

Полицейские на записи расстреляли нападавшего, но тот поднялся, как ни в чем не бывало. Его били дубинками – тот падал и вставал. Он дергался от электрошока, но не терял сознание. Наконец, ему прострелили голову и только тогда человек упал замертво.

– Этого не давали в эфир, – догадался Маркус, – я прав?

– Верно, не давали, – кивнул Телониус Джаха, – пока я не продолжил, – он откинулся на спинку кресла и скрестил пальцы между собой, – как бы вы это объяснили?

– Я слышал о редкой болезни, когда человек не чувствует боли, – машинально ответил Маркус, – один из таких людей оказался не в себе… Но зачем это замалчивать?

– Потому что это не единственный случай, – ответил Джаха и указал пальцем на правый верхний угол, – видите, запись сделана в Калифорнии, – теперь он свернул видео и показал файлы с другими записями на рабочем столе, – тут аналогично изъятые материалы из Аризоны, Юты, Колорадо…

Джаха будто специально перечислял штаты, идя с запада на восток, приближаясь к Нью Джерси. С каждом новым названием Кейна все сильнее бросало в жар от волнения.

– Индиана, Огайо, Джорджия, – Джаха, наконец, перестал перечислять, – почти на каждый штат найдется хоть один случай.

– Нью-Джерси? – сразу же поинтересовался Маркус.

– Нет, у нас я ничего такого не накопал, но сами понимаете, все делалось в спешке, – пожал плечами Джаха.

– Не совсем, – мотнул головой Кейн, – не совсем понимаю. Почему это не придали огласке? Почему ничего не предпринимается? Почему вы здесь и сообщаете все это мне?

– В Вашингтоне, как только я узнал об изъятии пленок и начал задавать вопросы, ко мне подошли люди в костюмах. Естественно, это были агенты АНБ. Попросили прекратить, очень убедительно попросили. В общем, навстречу мне никто не пошел, хоть я и пытался достучаться до других сенаторов, но как только упоминал об угрозах в свой адрес – мне сразу же указывали на дверь, – Джаха тяжело вздохнул, – это не нормально, Маркус. На моей памяти такого еще не было.

– Почему вы здесь? – еще раз спросил Кейн. Он был ошарашен услышанным и даже не знал, с чего начать.

– Мою квартиру в Вашингтоне перевернули вверх дном, кабинет тоже. Я понял, что скоро на меня опять начнут давить или того хуже, так что пришлось просто уехать из столицы. Если это какая-то эпидемия или что-то еще… мне нельзя оставлять сына без присмотра. Господи, – Телониус прикрыл ладонями глаза и прошептал, – мой сын думает, что я взял отпуск. Даже не знаю, как смогу ему это объяснить.

– Пока… не нужно, – севшим голосом сказал Маркус. Он заметил, что солнце уже зашло и они разговаривали почти во мраке, поэтому включил в кабинете свет.

– Нужно найти способ предупредить людей. Хотя бы в Джерси. Хотя бы в Бриджтоне. Поэтому я обратился к вам, советник Кейн. Вы мне поможете?

– Нет, – ответил Маркус и, увидев недоумение на лице сенатора, быстро поправился, – то есть, я хотел сказать, что сначала нужно понять, с чем мы имеем дело, а уже потом что-то предпринимать. Вы согласны?

– Спасибо, Маркус. Я знал, что могу на вас положиться.

***

Луна в эту летнюю ночь была особенно яркой и заливала улицы светом, будто бы стоял день. Кларк, воспользовавшись этим, уселась на подоконник и, подложив лист на планшет, рисовала портрет. Все, что она рисовала при свете луны, потом казалось ей чем-то особенным, как будто рисунки были заряжены энергией. Карандаш бегал по листу, от линии к штриху, длиннее, короче, где-то след был темнее, где-то тоньше. Если бы не сильное влияние, которое оказывала на Кларк ее мать, то она бы стала художником, а не врачом. Но в детстве работа Эбби произвела на нее очень сильное впечатление. С тех пор желание иметь возможность спасать жизни возобладало над тягой посвятить свою жизнь творчеству. В конце концов, никто не помешает ей созидать в свободное время.

Кларк осмотрела почти законченный рисунок. Это был портрет девушки. Ее образ пришел ей в голову буквально час назад, и она поняла, что просто обязана перенести его на лист, тем более в эту особенную ночь. Возможно, она видела ее? Может быть, во сне. Может, случайно встретила где-то, когда-то.

Кларк вздохнула, пытаясь вспомнить, откуда ей явилась странная незнакомка и перевела взгляд на улицу, чтобы отвлечься. Снаружи было очень тихо, лишь легкий летний ветерок иногда обдувал ее белокурые волосы. Неожиданно ей стало очень тревожно. Будто она оказалась одна посреди уснувшего беззвучным сном города, и из темноты к ней что-то приближалось. Дурацкое чувство, которого многие боялись в детстве. Кларк вновь посмотрела на рисунок. Вид смотрящей на нее с белого листа улыбающейся девушки, как по волшебству, мгновенно успокоил ее. Вскоре она дорисовала портрет и, бросив на него последний взгляд перед тем, как пойти спать, прошептала:

– Спасибо.

========== День 2 ==========

Пик. Пик. Пик.

– С вас пятнадцать пятьдесят семь, – вежливым тоном сказал Финн.

Пожилая женщина полезла в кошелек и протянула ему ладонь с мелочью. Парень принял деньги и, машинально отсчитав сдачу, начал пробивать товары следующего покупателя. В этой работе, помимо зарплаты дважды в месяц, было мало плюсов, но хотя бы считать в уме Финн научился не хуже, чем Рейвен. Тот факт, что он хоть где-то поспевал за необычайно живым умом своей девушки, уже заставлял его гордиться собой. Вскоре ему предстоит нагонять ее не только на интеллектуальном фронте. В школе, где он был самым завидным парнем, на которого старались равняться мальчики и по которому сохла каждая третья, если не вторая, девочка, было гораздо проще. Теперь же, когда Рейвен объявила, что хочет стать астронавтом, Финн понял, что не сможет просто устроиться где-то в Бриджтоне и… соответствовать ей, что ли. И новая реальность была такова – утро в супермаркете за кассой, вечер на складе через полгорода на разгрузке фургонов. Тогда через год он сможет поступить в колледж и молить Бога о стипендии. Причем, мотаясь по двум работам, пока остальные его сверстники наслаждались этим беззаботным летом, после которого они поедут кто на учебу, кто еще куда, он даже не знал, куда бы поступил, будь у него деньги. Черт, он даже не знал, будет ли он вместе с Рейвен через год или два, но пока она была рядом, не было даже возможности остановиться и подумать, чего хочет он сам. Финн боялся, что ответом будет – ничего. Но Рейвен, которая возьмет от этой жизни все, «ничего» будет не нужен. Поэтому стать кем-то, да еще при его скромных финансовых возможностях, нужно было как можно скорее. Ведь он не может…

Финн посмотрел на то, что только что пробил и ухмыльнулся.

– Фонарь, веревка, карабины, фильтр, гермобоксы, – парень почесал затылок, – знаете, продавайся у нас огнестрел, уверен, вы бы и его взяли.

Женщина хмуро глянула на него и ничего не ответила. Внешностью она обладала интересной, Финн не мог понять, откуда она родом. Разрез глаз был азиатский, но лицо вытянутое, с острыми чертами, а волосы светлые. Он прикинул, что она с равным успехом может быть уроженкой как Гималаев, так и Новой Зеландии.

– Вы как будто на войну собрались, – добавил он, пока считал деньги, но женщина вновь лишь одарила его мрачным взглядом. Похоже, к беседе она была не расположена. По виду странная покупательница скорее бы напала на Финна, просто потому, что тот решился сказать лишнего, чем заговорила бы.

– Что ж, приятного дня, – чувствуя неловкость, сказал Финн гостье из Непала, когда та свалила все купленное снаряжение в большую черную сумку и поспешила к выходу.

Необщительные, раздраженные люди были на этой работе не редкостью, но когда они до кучи закупали набор для выживания на дикой природе – это возбуждало любопытство. Финн про себя решил, что загадочного человека встретить все же приятнее, чем просто грубого.

– Молодой человек, вы будете меня обслуживать? – послышался новый голос. В его обладателе уже не было никакой загадки, только нетерпение. Эта работа умела быстро возвращать Финна с небес на землю. А ведь еще целый день был впереди.

***

Удар последовал быстро. Кларк увидела приближающуюся желтую точку и устремилась за ней. Еле успев добежать до левого края площадки, она ударила по мячу и отправила его обратно.

– Сорок пять – сорок! – довольно крикнула она.

– Следующий будет за мной, Кларк, не расслабляйся! – с задором воскликнул Уэллс в ответ.

– Давай только отдохнем!

Они сошлись у сетки, театральным жестом скрестили ракетки и быстро двинулись в сторону стоявших рядом шезлонгов. Кларк свалилась на один из них чуть ли не плашмя – Уэллсу хорошо удавалось гонять ее по корту.

– В твоем Индианском будет где мяч погонять? – поинтересовался Уэллс.

– Ага, было бы с кем, – устало пробормотала Кларк, – про твой Гарвард я даже спрашивать не буду.

– Ну, он не мой, – Уэллс сел на бок шезлонга и скрестил пальцы на руках на манер своего отца, – пока не мой.

Они одновременно изобразили фирменный смех Доктора Зло.

– Знаешь, мне порой бывает обидно, что меня туда чуть ли не за уши утянули, – покачав головой, сказал Уэллс, – как будто идти по папиным стопам – это мое естественное желание.

– Я не далеко от тебя ушла, если так на это смотреть, – ответила Кларк, – только пытаюсь угнаться за мамой. Хорошо хоть так, если бы мне захотелось стать инженером, как папа, в мире бы начали падать самолеты.

Уэллс улыбнулся и, наконец, отдался в руки усталости, вытянувшись на шезлонге, блаженно вздохнув. Какое-то время они просто молчали, лежа под солнцем. Кларк закрыла глаза, и Уэллс воспользовался моментом, разглядывая ее так, как ему на самом деле хотелось. Он уже очень давно осознал, что не интересует свою лучшую подругу, но от мыслей о ней отказаться так и не смог, особенно когда ее грудь раз за разом так завораживающе вздымалась совсем рядом с ним.

– А если бы тебе, как ты говоришь, «дали выбор», – произнесла Кларк, – то куда бы ты подал документы?

– Конечно же в Гарвард, – усмехнулся Уэллс, – просто это было бы моим решением. А так… не то, понимаешь?

– Может быть, – ответила она, смахивая пот со лба, – но это я, кто-нибудь другой мог бы сказать, что ты с жиру бесишься.

Уэллс довольно похлопал себя по животу и ответил:

– Я работаю на этим.

– А я вчера опять рисовала, прямо под луной, представляешь?

– Душа романтика, – протянул Уэллс, – и что же?

– Портрет девушки, – Кларк нахмурилась, – прямо отчетливо увидела у себя в сознании лицо, хотя не могу вспомнить, где ее видела.

– Красивая?

Кларк хотела сказать что-то остроумное, но просто ответила:

– Да.

– Ха, так и знал, – Уэллс коснулся пальцем кончика ее носа, – что ты лесбиянка.

– Что? – фыркнула Кларк, – Да ну тебя.

– Слушай, ты уже лет десять на мои ухаживания не реагируешь. Не смотри на меня так, я честно пытался выползти из темной бездны твоей френдзоны, – Уэллс развел руками, – ладно, горячие черные парни тебе не по душе. Но, Кларк, у тебя вообще на моей памяти ни с кем отношений не было. А если поставить тут всех тех, кто к тебе подкатывал, выстроится очередь до двери.

– Если их имена у тебя где-то записаны, – с напускной серьезностью начала Кларк, – в этом доме моей ноги больше не будет.

– Ты не ответила на вопрос.

– И не буду! – Кларк топнула ногой по шезлонгу, но не рассчитала силы и тот сложился, уронив ее на землю. Она только и успела ойкнуть от неожиданности и всплеснула руками, – Вот видишь!

Уэллс засмеялся и помог ей встать.

– Еще гейм? – спросил он.

– С отбитой задницей у меня нет шансов, – Кларк услышала шум подъезжающей машины, – Твой отец вернулся. Скажи ему, что хочешь в Гарвард, а не в Гарвард.

– О, он знает, – ответил Уэллс, – иначе стал бы он выбивать для меня место в Гарварде?

***

– То есть, она просто исчезает? – удивилась Рейвен, – Вот так просто, информация плюет на квантовую механику и превращается в ничто?

– Это лишь теория, Рейвен, – ответил Синклер, – тебе не составит труда найти тут не мало противоречий.

– Самое главное я уже назвала, – уверенно произнесла она.

– Но что, если не все принципы квантовой механики верны? – Синклер демонстративно осмотрел потолок и стены своей гостиной, – как видишь, Вселенная пока на месте. Запомни, человеческому мозгу необходимо все упорядочивать, но вместе с тем и упрощать. Правдоподобная версия вовсе не обязательно будет…

– Истинной, – закончила за него Рейвен, – это я понимаю. Но, все-таки, что, если информация в черной дыре не исчезает. Тогда э-э-э, – она пожала плечами, – она отправится в другую Вселенную?

– Если рассматривать черную дыру, как мост, то почему бы и нет? К сожалению, это такая вещь, что пока туда не заглянешь – не узнаешь. И так с очень многим, что касается астрофизики. Некоторые вообще утверждают, что черных дыр не существует, и не стоит считать таких людей дураками. Хокинг – и тот то и дело пересматривает свое отношение к ним.

– Но даже Хокинга…

– Нельзя принимать за истину, верно, – на этот раз вместо Рейвен закончил Синклер, – Знаешь, не перестаю радоваться, что ты решила стать астронавтом. Дети все хотят бороздить просторы космоса, да я сам вырос на Стар Треке, но к твоему возрасту твои сверстники отвели глаза от неба, а ты нет.

Рейвен улыбнулась и потерла глаза. После занятий у Синклера, которые нередко перетекали в часовые споры о нерешенных вопросах астрофизики, она испытывала что-то вроде творческого похмелья. Они оба на самом деле были рады, что после школы Синклер согласился натаскать ее для работы в НАСА. Теперь преподавать можно было в куда более неформальном виде, и порой они оба перенимали знания друг у друга, делились новыми теориями, искали противоречия в старых.

– Я только надеюсь, что у меня получится все и сразу, – сказала Рейвен, – высокомерно так думать, но, черт, кто, если не я?

– Готовься к тому, что на это уйдут годы, и тебе придется найти другую работу, пока ты будешь пытаться, – умерил ее пыл Синклер, – твоя голова – настоящее сокровище, и тебе многие вещи дались очень легко. Будь готова к тому, что дальше, несмотря на все твои усилия, начнутся неудачи. Их может не быть, но ты всегда должна быть готова, хорошо?

– Я постараюсь, правда, – на лице Рейвен появилась кривая ухмылка, – а если реальность даст мне по морде, то Финн меня поддержит. И вы.

– Конечно, – сказал Синклер, – вижу, ты устала. Давай тогда до завтра.

– Постараюсь разнести вас в пух и прах на предмет гамма-вспышек.

– Только если они раньше не разнесут нашу планету, Рейес.

***

Рэд снова был пьян. Снова недостаточно. Он шел по освещенной фонарями улице в поисках ближайшего бара, но в этом чертовом городке их было не так уж и много. Все было таким тихим и мирным, что Рэду хотелось блевать. Путь до Нью-Джерси был долгим, он занял несколько лет скитаний, от одной паршивой работы к другой, и все-таки он до сих пор не знал штата лучше, чем родной Орегон. Дикое место, под стать его натуре. С настоящей работой в кругу настоящих мужчин. А тут все как будто спали и при этом считали себя королями мира.

На его лице то и дело появлялась непроизвольная улыбка, он постоянно вертел запястьями, словно пытаясь их размять. Рэд был пьян, и ему хотелось выпить еще. Но еще больше хотелось совершить какую-нибудь глупость, как тогда, в Орегоне. По судебному предписанию ему нельзя было появляться в родных краях, но ему было наплевать. Есть еще сорок девять штатов, где он может делать все, что хочет… Рэд мотнул головой. Ведь именно из-за своего нрава ему нигде не находилось места. Люди с таким характером становятся отличными бандитами, но Рэд даже не смог стать одним из них. Был ли он неудачником? Нет, просто этот чертов мир не принимал его. И очередной его босс, который вчера вышвырнул Рэда с очередной работы… он был такой же как все, ничем не отличался от предыдущих. Да, так все и было. Но завтра будет новый день, и он снова будет пытаться хоть чего-нибудь добиться в этой жизни, правила которой он все никак не мог уразуметь. А пока он напьется… и совершит какую-нибудь глупость.