Текст книги "Как решит судьба (СИ)"

Автор книги: monbijou

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

Дверь им открыла Суде, увидев малыша, присела на корточки и заворковала:

– И кто же это у нас такой хорошенький, такой смугленький? Ну и ну, только бороды не хватает, и был бы точно Омер Ипликчи.

– Я Мерт Топал. – с достоинством ответил малыш. – А ты кто? Тетя или как тебя называть, так папа сказал.

– Я сказал, что Суде – тебе тетя, но она сама скажет, как ты должен ее называть. – поправил Омер.

– Малыш, называй меня тетей. Такой чудесный племянник осчастливит кого угодно.

Она поднялась, обняла Дефне, кивнула Омеру.

– Проходите в комнату, а то мы застряли в прихожей. Дефне, ты прекрасно выглядишь.

Господин Неджми, улыбаясь, молча наблюдал за всеми, обнял Дефне и взял малыша на руки.

– Ого, какой ты тяжелый! Ты очень похож на своего папу. И мы очень рады, что в нашей семье, наконец, появились маленькие дети.

– А ты сто ли мой дедуска? Ты папа папы? – разглядывая его спросил Мерт.

– Нет, душа моя, я его дядя, но ты можешь называть меня дедушкой.

– Вот Дзимми удивится. У меня теперь есть папа, тетя и дедуска.

Господин Неджми перевел вопросительный взгляд на Дефне. Она усмехнулась, посмотрела на Омера и рассказала родственникам историю соперничества двух мальчиков из-за качелей и девочки по имени Шелли.

Услышав знакомое имя, Мерт вклинился в разговор, со своими объяснениями.

– Селли – девоцька с рызыми волосами, как у мамы, она мне нравится, я на ней зенюс, а Дзимми говорит, что я не могу с ней друзыть, потому сто она его девуска. Но я зе зенюсь.

Омер улыбнулся.

– Правильно Мерт, не сдавайся, если девочка нравиться, не отдавай ее другому.

Дефне бросила на Омера задумчиво-укоризненный взгляд.

Родственники накупили Мерту много игрушек, и у него от разнообразия разбежались глаза, он брал в руки, то одну, то другую, не зная, чем сейчас лучше заняться. Наконец, Дефне остановила его внимание на наборе Лего, где была модель машины, которую малыш мог сам собрать, Мерт, конечно же, призвал на помощь папу, и они уединились за столом.

Суде предложила выпить чаю с пирогом, принесенным Дефне.

– Как же ты в одиночку со всем этим справилась? – спросила Суде. – Мне ничего не сказала. Я понимаю почему ты не сказала ему, – и она кивнула головой в сторону Омера, – но со мной могла бы поделиться.

– Суде, я не хотела ни для кого быть обузой, к тому же мои друзья помогали мне все время.

И по их просьбе, опуская некоторые детали, она рассказала о событиях первого года жизни в Америке, о том, как она налаживала свою жизнь здесь. А вот на вопрос о дальнейших планах, Дефне не могла сказать ничего определенного, она размышляла над предложением Омера уехать и жить вместе, но пока ничего не решила. Ведь вернуться означало бы начать все с нуля, это был бы очень серьезный шаг, учитывая, что от нее зависело благополучие ребенка, поэтому нужно было все всесторонне обдумать.

Они приехали домой очень поздно. Мерт по дороге уснул так крепко, что даже не проснулся, когда Дефне его раздела и уложила спать. Омер взял из машины пакеты с подарками от родственников и оставил их в комнате сына. Чтобы не возвращаться в гостиницу так поздно, Дефне предложила ему заночевать на диване гостиной, но он отказался, говоря, что не сможет уснуть, зная, что она наверху. Он не предпринимал больше попыток сблизиться с ней, и своей реакции на это она не понимала, когда он уходил, желала вернуть его, когда он приближался, хотела оттолкнуть. Она ждала от него каких-то слов и поступков, но каких, сама не могла сказать.

Уже открыв входную дверь, Омер уточнил ее планы на завтра, Дефне ответила, что в первой половине дня они поедут с Мертом в магазин выбрать ему новую кровать, он хотел какую-то особенную в виде машины, и она будет не против, если он поедет с ними, потому что вдвоем будет легче этого упрямца урезонить. Омер тепло улыбнулся, затем не удержался, притянул к себе, поцеловав ее в волосы и пожелав спокойной ночи, он вышел из дома.

Утром позвонил Патрик, спросил как у нее дела и напомнил об обещании позировать ему для портрета. Дефне была очень рада слышать его и обещала приехать к нему на пару часов после обеда. Она не знала его адреса, и Патрик настоял на том, чтобы заехать и забрать ее из дома, к тому же он хотел повидаться с Мертом.

Утро пролетело незаметно. Помощь Омера в выборе кровати и его умение уговаривать сына были просто неоценимы. Мерту купили также новые постельные принадлежности и постельное белье с его любимыми героями мультиков. Омер настоял на том, чтобы оплатить покупки, это был его подарок сыну. Кровать должны были привезти вечером, и он обещал ее собрать. Пообедали все вместе, и малыш отправился спать в сопровождении папы. Когда Омер спустился, уложив сына, Дефне предупредила его и Айшегюль, что вторую половину дня она будет отсутствовать, ей нужно будет уехать с Патриком по делам. Омер помрачнел.

– Сегодня воскресенье, какие дела могут быть в выходной день?

– Я обещала Патрику позировать для портрета. Это ненадолго, два-три часа.

– Ты шутишь, я надеюсь? И в каком же виде он будет рисовать тебя? Ню? Дефне, это невозможно.

– Омер, следи за словами. Мне не нужно твое разрешение. Я буду позировать в платье, и он порядочный человек.

Но Омера уже несло, на повышенных тонах он почти прокричал ей:

– Он мужчина, который тебе хочет, вы будете там вдвоем, причем ты – неизвестно в каком виде, что я должен думать?

– Думай, что хочешь и не суди о нем по себе. Не указывай мне, что делать, я до сих пор как-то обходилась без тебя. Буду делать то, что сочту правильным и нужным.

Дефне позвала няню и сказала, не глядя на Омера:

– Господин Омер плохо себя чувствует, возможно, захочет уйти, присмотри за Мертом. Если кровать привезут раньше, чем я приеду, пусть занесут в комнату сына, мы потом разберемся. Я буду отсутствовать какое-то время.

Айшегюль утвердительно кивнула головой с неодобрением глядя на Омера. Очевидно, она недолюбливала его, считая, что после всего он не имеет права диктовать свою волю Дефне, няня разделяла ее мнение: «Пришел и все разрушил, создавая проблемы».

Омер стоял в гостиной, глядя на улицу, когда Патрик подъехал к дому, Айшегюль открыла ему дверь раньше, чем он успел позвонить, и приветливо улыбаясь пригласила в гостиную. Мужчины смерили друг друга взглядом и холодно кивнули, не произнеся ни слова. Дефне спустилась на первый этаж, уже готовая к выходу, на ней был темно-синий костюм в стиле «Шанель», который очень красил ее, оттеняя бледную кожу и яркие рыжие волосы, свободно лежавшие по плечам. Улыбаясь Патрик поцеловал ей руку и протянул букет белых тюльпанов.

– Спасибо, Патрик. Твой прошлый букет был потрясающим, и аромат стоял по всему дому.

– Ну, он был по особому случаю. – улыбаясь ей в глаза проговорил он.

Дефне слегка смутилась и, помимо воли, бросила быстрый взгляд в сторону Омера. Тот, очевидно, понял, что короткая реплика Патрика предполагала какое-то событие важное для них обоих, не случайно же Дефне покраснела. Омер приподнял голову, сощурив глаза, сунул руки в карманы и, раскачиваясь с пятки на носок, подозрительно смотрел на нее, все видом выражая неодобрение.

Патрик спросил о Мерте и, услышав, что он спит выразил надежду увидеть его вечером. Пропуская вперед Дефне, он пожелал остающимся в доме приятного дня, но сказал, что не прощается, обязательно заедет вечером на чай или тот самый вкусный кофе, который Дефне для него готовит. В сторону Омера он не взглянул, но представил выражение его лица при последних словах.

Что ж, пусть он не отец Мерта, но еще неизвестно за кем из них двоих пойдет Дефне.

========== Глава одиннадцатая. Страсти в стиле ампир. ==========

Дефне видела, что Омер смотрел на нее из окна, когда они садились в машину Патрика, и даже спиной чувствовала его сверлящий, недовольный взгляд. Она заняла место впереди, рядом с водительским сиденьем. Какое-то время ехали молча, потом Патрик сказал:

– Расскажи мне, как ты жила эту неделю, мы не виделись и не созванивались.

– Мне ты действительно не звонил, но ты ведь разговаривал с Седой.

Вместо ответа Патрик взял ее руку и поднес к губам.

– Как Мерт принял отца? У них сложились хорошие отношения?

– На удивление хорошие и его появление в нашей жизни он пережил очень спокойно. Седа была права, сказав, что дети проще воспринимают события, без этих наших взрослых заморочек о прошлом и будущем.

– Ты правильно поступила, разрешив им общаться, ребенок должен знать своего отца, чтобы потом ни случилось. А как ваши отношения? Как далеко он продвинулся в желании увезти тебя с собой?

– Он не упускает случая говорить об этом, но для меня это очень серьезный шаг, и пока я не готова его сделать. Мне и Мерту хорошо здесь.

Дефне подумала, что сейчас могла бы обсудить с ним вопрос о возврате денег, которые он на нее потратил, но не знала как к этому подступиться, чтобы его не обидеть и не подвести Седу, которую он, наверняка, обязал молчать, и решила эту тему оставить на потом.

Квартира Патрика находилась почти в центре Нью-Йорка, на Манхеттене и была больше, чем весь ее дом в пригороде. Он прошел сразу в мастерскую, а ей предложил осваиваться. Из больших панорамных окон открывался великолепный вид на Гудзон. Пространство первого этажа было открытым, и прямо из прихожей Дефне прошла на кухню. Стиль модерн, сочетание черного и серого цветов, делали ее очень лаконичной, а двухуровневый пол приподнимал кухню над остальными помещениями. На гранитной поверхности стола была неубранная тарелка и большая кружка. Техники для кухни она не увидела никакой, за исключением большой кофемашины и двухдверного холодильника.

Салон с минимальным набором мебели был оформлен в белых и жемчужно-серых тонах, только разноцветные подушки на диванах яркими пятнами контрастировали с доминирующим спокойным цветом, оживляя все помещение. Плавно извиваясь, довольно широкая лестница вела на второй этаж, где, очевидно, была спальня Патрика. Ей показалось неприличным подниматься туда, спальня – место слишком интимное, чтобы показывать его малознакомым людям.

Вернулся Патрик, и Дефне увидела, что он переоделся. Застиранные джинсы, свободная на выпуск безрукавая футболка с пятнами от красок ему очень шли, так он выглядел намного моложе, атлетичнее и слишком уж привлекательным, с ее точки зрения. На ногах не было ни обуви, ни носков, он был босой. Заметив, что она его откровенно разглядывает, он слегка улыбнулся и прошел на кухню, предложив ей что-нибудь перекусить или выпить. Дефне попросила стакан воды без газа, ее не покидало чувство неловкости, впрочем, так было всегда в его присутствии, с самого начала, и когда он был для нее просто боссом, и позже, когда узнала о его чувствах к ней. Возможно, это замешательство рождалось в ней потому, что она находила его притягательным. Когда он был близко, и, улыбаясь, смотрел теплым взглядом удивительно зеленых глаз, чувственно касался кончиками пальцев, у нее в груди что-то сладко замирало, хотелось закрыть глаза и не двигаться. Дефне не была искушенной в вопросах любви и отношения полов, ее чувственная сторона, едва проснувшаяся от близости с Омером, и жестоко задавленная потом трудностями жизни, понемногу просыпалась, несмотря на то, что она видела Патрика редко и со стороны, ее влекло к нему, но стесняясь, она ни за что не призналась бы себе в этом. После Омера он был единственным мужчиной, которого она заметила в толпе других, искавших ее внимания за эти три года.

Он предложил пройти в мастерскую. Да, это был не ее чердак! Большая, прекрасно освещенная комната с окнами, выходившими на реку, была мало похожа на мастерскую в ее понимании слова. Вдоль одной стены шли кассетные стеллажи для хранения картин, она впервые видела их в домашнем помещении. Картины были аккуратны убраны в ячейки, а не стояли плотно прижатые друг к другу задниками к посетителям, как это бывает в мастерских художников. У стены рядом с дверью стоял, изготовленный, очевидно, на заказ, большой модуль из светлого дерева со множеством выдвигающихся ящиков и открытыми полками сверху, где размещались материалы, необходимые художнику для работы, она заметила несколько мольбертов, на каких-то были законченные картины, некоторые были занавешены.

Возле стены напротив входной двери был сделан подиум, и на нем стояла мягкая синяя кушетка с изящно вырезанной деревянной спинкой и подушкой-валиком в изголовье. Дефне поняла, что эта мебель была сама по себе произведением искусства и, похоже, антиквариатом. Она повернулась к Патрику:

– Какого она века?

– Девятнадцатого, кажется. Я подумал о тебе, когда увидел ее. Она подчеркнет твою красоту, белую кожу и оттенок рыжих волос.

– Ты что купил ее, чтобы я на ней позировала? Тебе не кажется, что это слишком? Сколько она стоит?

– Какая разница, я могу себе это позволить и я хотел ее для тебя. К тому же со временем антикварная вещь в цене только растет. Думаю, ты можешь пройти вон в ту дверь. – Патрик указал на дверь за подиумом, которую она сначала даже не заметила. – Там небольшая комната для отдыха, в ней найдешь свое платье.

Комната, в которую вошла Дефне была такого же размера, как и комната ее сына. Здесь, действительно все располагало к отдыху, стены приятного кораллового оттенка успокаивали глаза, мебели было немного: удобный кожаный диван, к нему два кресла и круглый столик между ними, шкаф с зеркальными дверцами, в которых она увидела растерянную себя в полный рост. В поисках платья Дефне открыла шкаф и сразу его нашла, это золотистого цвета чудо одиноко висело среди чехлов, в которых была убрана другая одежда. Она осторожно вынула плечики и сразу вспомнила, как называлась эпоха, в которой подобную женскую одежду носили – ампир, как и кушетка, которая ждала ее на подиуме. От всей души надеясь, что этот шедевр портновского искусства не антикварный, разложила его на диване, стараясь получше рассмотреть. Это было свободное платье из тонкого шелка со струящимися складками по образцу античных хитонов, с высокой талией, глубоким вырезом лифа и маленькими рукавами «фонарик». По вырезу и по подолу оно было украшено тончайшими кружевами цвета чуть темнее основного тона платья. Дефне никогда не видела такого великолепия, какой особенной, наверное, должна была чувствовать себя женщина, носившая такую вещь.

Она быстро сняла одежду и с трепетом одела на себя золотистое платье, оно оказалось ей впору, словно было для нее и сшито. Повернулась посмотреться в зеркало и замерла при виде себя. На нее смотрела белокожая, очаровательная девушка с яркими глазами, блеск которых усиливался золотистым цветом платья. Глубокий вырез почти полностью открывал грудь и плечи, а легкие кружева придавали ей фривольный вид, маленькие рукавчики едва держались на плечах, полностью открывая руки. Патрику удалось максимально обнажить ее тело, оставаясь в рамках приличий. Стык короткого лифа и юбки со множеством складок маскировался атласной лентой в тон кружеву. Она тщательно расчесала волосы и они тяжелой волной покрыли ей плечи. Дефне не знала, что ей с ними делать, по моде тех лет, она должна была бы поднять их наверх и закрепить в высокий шиньон, открыв плечи и шею. Но поскольку она позировала художнику, решилась оставить решение за ним, очевидно у него были свои соображения насчет ее прически, если он так досконально продумал все детали. Волнуясь, уже с румянцем на щеках, она вышла из комнаты.

Патрик стоял перед мольбертом и смотрел на пустой холст. Когда Дефне вышла, он, улыбаясь, взглянул на нее и замер, лицо стало серьезным, глаза потемнели, он молчал и выглядел таким… опасным, что она вдруг сама почувствовала странное волнение. Дефне взошла на подиум и подошла к кушетке, а так как он не двигался и ничего не говорил, она начала первой:

– Патрик, я не знала, что мне сделать с волосами. Но у тебя, возможно, есть какое-то представление о композиции. Что скажешь?

Беда была в том, что ему трудно было говорить и еще труднее удержать себя на месте. Но пугать ее не хотелось, поэтому, сделав усилие, он улыбнулся и проговорил:

– Ты выглядишь так… – он искал слово, – волнующе. Я догадывался, что этот цвет подчеркнет все твои достоинства, но действительность превзошла воображение.

– Патрик, ты взял за правило смущать меня? Ты делаешь это нарочно? Может мне одеть что-то другое?

– Ни в коем случае. «Лучше было бы вообще все это снять, но я не смог бы тогда работать», – мелькнуло в его голове. – Ты ложишься на кушетку на правый бок, ляг произвольно, как тебе будет удобно. Правой рукой опираешься о валик, голову выше и слегка поверни ко мне, просто посмотри на меня. Да, так. Левая рука лежит на боку, подчеркивая контуры твоего тела. Да, правильно. Голые ступни скрести в лодыжках. Нет, подожди, я сам сделаю.

Он подошел к ней и немного подправил положение ее плеч и головы, роскошную массу ее шелковых волос сначала убрал за правое плечо, потом поднял наверх и пучок закрепил кисточкой, чуть отошел, внимательно оглядел ее и одобрительно кивнул. Затем, тихо извинившись, поднял повыше подол, чтобы больше обнажить лодыжки, подправил складки платья, живописно упавшие с кушетки на пол, наконец, не отрывая от нее глаз, провел кончиками пальцев сбоку во всей длине ее тела. Оно немедленно откликнулось, покрывшись мурашками, даже мелкие волоски на руках, казалось вздыбились. Дефне прикрыла глаза и глубже задышала.

– Патрик, ты меня соблазняешь, кажется? – спросила она.

– Да, – честно ответил он, – получается?

Она улыбнулась его откровенности и ничего не ответила.

Работая и развлекая Дефне, чтобы она не скучала, Патрик рассказал ей историю о Жюли Рекамье, француженке, в ее честь был назван тип кушетки, на которой Дефне полулежала. Молодой девушкой шестнадцати лет она вышла замуж за банкира, намного старше ее, и вскоре стала хозяйкой знаменитого салона, куда гостей привлекала ее красота, обаяние и ум. В салон приходили знаменитые французские писатели, маршалы, герцоги, принцы, многие были влюблены в нее. Говорят, сам Наполеон Бонапарт добивался ее расположения, предлагая стать его любовницей. Однако, она со всеми держала дистанцию, предпочитая сохранять дружбу, а не временных поклонников.

– Мудрое решение… – откликнулась Дефне.

Патрик взглянул на нее и, вздернув правую бровь, одобрительно кивнул.

– Я видел полотна с мадам Рекамье в Лувре, ты похожа на нее, только цвет волос другой, поэтому я захотел сделать твой портрет в стиле эпохи ампир.

– Ты так много знаешь, и слушать тебя интересно.

– Просто у меня была возможность получить отличное образование и много путешествовать. Другим в жизни повезло меньше. Ты пить не хочешь?

Получив утвердительный ответ, Патрик вышел на кухню и вернулся со стаканом воды, вставил соломинку и держал стакан до тех пор, пока Дефне пила. Она позировала чуть больше часа, неотрывно следя за ним глазами, словно загипнотизированная, когда раздался звонок в дверь. Судя по реакции хозяина квартиры, выходить из мастерской он не собирался, но гость был настойчив. Поморщившись, Патрик вышел открыть. В прихожей раздался звонкий девичий голос, потом в комнату вошла молодая девушка, высокая блондинка с мелкими, но приятными чертами лица и обиженно надутыми губами. Не взглянув на Дефне, она повернулась к Патрику, обхватила его за талию, прижалась к нему и протянула ему губы для поцелуя, Дефне напряглась.

– Так ты опять работаешь?

– Как видишь. Ты что-то хотела?

– Видеть тебя, мы вообще-то не встречались уже больше двух месяцев. Что происходит, ты даже не звонишь?

– Натали, я в данный момент работаю, а ты мне мешаешь. – говоря это, он расцепил ее руки и отошел в сторону.

– Но ты же был несколько дней в Лос-Анджелесе? Келли сказала, что вы тусовались в одной компании.

– И что? Я ездил по делам, и с каких пор ты требуешь у меня отчет?

– Что? Как ты мог, ты и Келли? Когда ты, вот так без следа исчезаешь, не звонишь даже, это точно означает, что ты девушку кинул.

И тут Натали обратила внимание на позирующую Дефне.

– О, новая модель? Очень красивая, где ты ее нашел?

– Игра в вопросы и ответы закончена. – решительно сказал Патрик и взяв гостью за локоть, повел ее к выходу. – В следующий раз звони, прежде чем придти.

– Ну да, а ты мне скажешь, что тебя не будет дома, либо вообще дверь не откроешь, если будешь знать, что я приду. Ты что, меня бросил? Нам надо поговорить.

– Конечно поговорим, но не здесь и не сейчас. Привет Марку.

Слышно было, как девушка пыталась еще что-то возразить, но дверь громко захлопнулась, и звуки стихли.

Дефне слышал весь разговор, он был ей неприятен, и почему-то сильно задел. Значит, когда Патрик исчезает без следа, не звонит, не предупреждает и не сообщает, где находится, это означает, что интерес к девушке потерян, и он ее игнорирует, а уж девушка сама должна понимать, к чему это идет. Она почему-то разозлилась и, спустив ноги, села на кушетке.

Патрик вошел в мастерскую и подошел к Дефне.

– Что случилось, мы же хотели еще поработать ?

– Я устала, мне пора уходить!

– Тебя что-то расстроило? Посмотри-ка на меня, у тебя слезы на глазах. Дефне, что с тобой?

– Ничего. А что со мной? Лучше спроси, что с бедняжкой Натали! Ее друг уезжает, не звонит, не подает никаких вестей и не интересуется, что происходит. А девушка уж сама должна обо всем догадаться. – Дефне чувствовала, что ее заносит не туда, но остановится не могла. – Зачем, например, звонить Дефне? Уехал и ладно… Зачем ей что-то объяснять? Сама должна понять, как и остальные.

Она несла чушь и понимала это, но сдержать себя не получилось, встала с кушетки и отправилась в комнату переодеваться. Патрик догнал ее, взял за обе руки и развернул к себе.

– Что-что ты сказала? Посмотри на меня, Дефне. Ты знаешь, на что похожа твоя обида? Мне уже можно начинать радоваться?

– С чего вдруг? Да и кто я такая? Девушка, которой ты из жалости помогал. Кстати, я знаю, что ты из своего кармана мне деньги платил. Я возвращу их тебе прежде, чем уехать.

– Куда ты собралась?

– Домой. Уеду домой к родным.

Патрик притянул Дефне к себе и, гладя ее волосы, шепнул на ухо:

– Бедная моя девочка, успокойся. Ты просто запуталась и не понимаешь, что с тобой. Если тебе будет легче – я весь твой. Но, я думаю, проблема в другом, нас двое, Дефне: он и я, и ты не понимаешь, с кем из нас ты хочешь быть. Тебе придется выбрать, и здесь, дорогая, я не могу тебе помочь.

Она судорожно всхлипнула, обвила его шею руками, прижалась к нему, словно прося защиты, и положила голову на грудь. Отчаяние и странное волнующее чувство нарастали в ней, и она сильнее вжималась в его тело. Патрик, глубоко дыша, резко отстранился.

– Дефне, если ты сейчас не уйдешь, я не смогу остановиться. Но я не хочу, чтобы потом, когда все случится, ты сожалела и прятала от меня свой взгляд. Если ты сейчас останешься, для тебя, как и для меня обратного пути не будет. Я слишком дорожу тобой, чтобы сейчас воспользоваться этой ситуацией.

Немного потерянная, но уже понимая правоту его слов, и пытаясь овладеть собой, она молча направилась в комнату переодеться. Ей было стыдно, она не понимала, что с ней происходит, ее волнуют двое мужчин, как такое возможно… Когда Дефне вышла, Патрика в мастерской не было, картина, для которой она позировала, была прикрыта, это означало, что он не хотел ее показывать. Она стояла у двери, не решаясь выйти и посмотреть ему в глаза. Ее раздирали противоречивые чувства, ей было неловко, обидно, жаль того, что случилось и еще больше того, что не случилось. Он прав, она запуталась. Сейчас самое лучшее для нее уехать куда-нибудь с сыном и не встречаться ни с кем из них. Потихоньку, словно воришка, она приоткрыла дверь в коридор и прислушалась. Из кухни не доносилось никаких звуков, только наверху играла музыка. Осторожно, на цыпочках прошла по короткому коридору, выглянула из-за угла, помещение первого этажа было пустым. Сняв туфли и зажав их в руке, с бьющимся сердцем стремглав полетела к входной двери. Открыла замок и, выйдя на лестничную площадку, тихо прикрыла за собой дверь. Слезы закапали из глаз: «Что я делаю? Взрослая женщина, мать Мерта, сбегаю от мужчины, боясь смотреть ему в глаза». Не дожидаясь лифта, она побежала по лестнице, в это время в сумке зазвонил сотовой, она его выключила, даже не посмотрев на входящий звонок, выбежала на улицу и, взяв такси, поехала домой.

Патрик услышал, как закрылась входная дверь, спустился вниз, осмотрелся, на первом этаже никого не было. Он прошел в мастерскую и, думая, что Дефне все еще в комнате, постучал в дверь. Никто не ответил, тогда он заглянул – Дефне исчезла. Она ушла. Растерянность быстро уступила месту панике и страху. Он повел себя как идиот, оттолкнул ее, не желая форсировать события и пользоваться ее минутной слабостью. И вот он остался в дураках, сейчас она едет домой к нему, обиженная, взвинченная до предела. Омер не оттолкнет, он увидит, как она расстроена и подавлена, будет утешать и возьмет ее просто и без колебаний. А он потеряет ее навсегда.

Не раздумывая дальше, он натянул на себя пуловер, обулся и, схватив ключи от Корвета, спустился вниз в подземный гараж. Он гнал машину, быстрее, чем когда-либо, но на выезде из города попал в пробку и, боясь, что Дефне приедет раньше, набрал номер Седы.

– Седа, это я. Пожалуйста, пойди сейчас к Дефне, она должна вот-вот приехать. Думаю будет обиженной на меня и немного не в себе. Пожалуйста, не оставляй ее наедине с ним, я скоро приеду.

– Это как? Мне что ей сказать, что ты приказал сторожить ее? Что между вами опять произошло?

– Много чего, но по телефону не расскажешь. Вкратце, я не сделал тот самый главный для нас обоих шаг, потому что счел неправильным воспользоваться ее уязвимым положением.

– Боже, Патрик, какой ты дурак! У тебя столько женщин было, но ты, похоже, в нас так ничего и не понял. Омер сделает все, чтобы ее забрать, а ты, в самый решающий момент, читаешь ей наставления. Молодец, он тебе спасибо скажет. Просто браво!

– Седа, мне и так паршиво, не трогай меня сейчас. Прошу, как друга, побудь с ней до меня.

– Да, я пойду, у меня других-то дел ведь нет. Мне казалось, ты умнее. Когда ты успел так поглупеть, с тех пор, как влюбился что-ли? У тебя с другими женщинами таких проколов не было.

Седа закончила разговор и несколько минут раздумывала, как теперь подступиться к Дефне. Она наверняка поймет, кто ее послал, и какова цель ее прихода, что же ей сделать, чтобы успокоить ее, и что сказать, чтобы оправдать своего друга в ее глазах. В душе она уповала на то, что он приедет раньше Дефне и будет сам разруливать ситуацию, в которую себя загнал.

Мерт проснулся после дневного сна и спустился на первый этаж в поисках матери. Он помнил, что она должна была уехать, но обещала вернуться до того, как из магазина привезут его новую кроватку, мама обещала ее собрать и поставить, чтобы он уже сегодня мог на ней заснуть. На кухне Айшегюль что-то готовила, тихо напевая, а в гостиной папа стоял у окна и смотрел в окно, мамы нигде не было видно. Мерт подошел к отцу, встал рядом и обнял его за ногу.

– Папоцька, а мама когда придет?

– Не знаю, малыш, думаю скоро.

– Давай вместе здать, так быстрее придет.

– Конечно, только пойдем оденемся и вернемся встречать маму.

Он поднял малыша на руки и направился на второй этаж, когда в дверь позвонили. Не отпуская сына, Омер пошел открыть, но его опередила Айшегюль, в дом вошла Лара, за ней Седа. Мерт радостно взвизгнул, изогнулся и, почти выпав из рук Омера, потянулся к девочке. Лара взяла его и потащила на второй этаж, согнувшись под его тяжестью, при этом они успевали что-то оживленно друг другу говорить. Седа прошла в гостиную и села, выжидательно посмотрев на Омера.

– Вы о чем-то договаривались с Дефне? – спросил Омер, стараясь завязать разговор и получить дополнительную информацию от подруги Дефне.

– Нет, я соскучилась и решила заглянуть к ней. Если у вас есть какие-то дела, вам необязательно оставаться, я ее дождусь и присмотрю за Мертом, да и Айшегюль здесь. – сделала она попытку выпроводить его до приезда Дефне.

– Ну что вы, я дождусь ее, да и новую кровать для Мерта должны привезти. Я обещал собрать ее. – многозначительно глядя ей в глаза парировал он.

– Что ж, будем ждать вместе.

Айшегюль вышла из кухни и предложила заварить чай, Седа согласно кивнула головой, а Омер попросил для себя кофе.

Когда Дефне на такси подъехала к дому, она увидела машину Патрика у дома Седы. Заметив ее, он тотчас же вышел из Корвета и направился к ней, внимательно вглядываясь в ее лицо. Подойдя, взял ее за руку и решительно повел к своей машине. На глазах у соседей и возможных зрителей в доме она не стала вырываться и устраивать сцену. Взялась за ручку задней дверцы, но Патрик попросил ее сесть вперед рядом с ним. Они отъехали в направлении парка, на детской площадке уже никто не гулял, а редкие парочки жались в тени деревьев. Остановив машину, он предложил пройтись и Дефне вышла, все еще не произнеся ни слова.

– Почему ты сбежала от меня? Я тебя обидел или разочаровал?

Она помолчала, обдумывая ответ:

– Ни то, ни другое. Ты поступил очень честно и сказал правду, я не могу обижаться на тебя.

А про себя добавила: «Но почему-то обижаюсь».

Они медленно шли рядом вдоль парка, не глядя друг на друга. Потом Патрик остановился и, осторожно приподняв ее подбородок, заставил взглянуть на себя.

– А со стороны так не скажешь. Дефне, для тебя сейчас очень не простые дни. Омер, насколько мне известно, твоя первая и очень сильная любовь, она просто так не проходит, полагаю, ты до сих пор его любишь, хотя, может и не так как раньше, к тому же он отец Мерта. Я не знаю, но, возможно, ты думаешь вернуться и создать с ним семью. Это логично.

Дефне, взволнованная оборотом, который принимал разговор прерывисто вздохнула.

– Все эти годы я наблюдал за тобой, ничем не проявляя свой интерес, но знал, что ты меня заметила. В наши редкие встречи, ты краснела, избегала смотреть мне в глаза, прикусывала нижнюю губу, машинально теребила прядь волос. Да, Дефне, были и другие знаки, которые я легко читал, ты не контролировала свое тело, а оно говорило мне больше, чем твое упорное молчание и твой убегающий взгляд. Я решил дать тебе время, думая, что после пережитого, ты боишься новых отношений, но, наверное, Седа была права, говоря, что я опоздал.

Они дошли до края парка и повернули назад. Дефне была несколько ошарашена его откровенностью, она никогда не думала, что чувства, в которых она сама еще не определилась на тот момент, были ему так заметны.

– Когда я узнал, что он приезжает, понял, что не могу отдать тебя просто так и должен, по крайней мере, заявить тебе о своих намерениях. Я вижу, что волную тебя, но ты не подпускаешь меня близко, а когда я отдаляюсь, не позволяешь мне уйти, да я и сам не могу этого сделать. А твоя сегодняшняя обида? Разве ты не дала мне понять, что не хочешь видеть рядом со мной других женщин?