Текст книги "Как решит судьба (СИ)"

Автор книги: monbijou

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

========== Глава первая. Тяжелые воспоминания. ==========

В жаркий сентябрьский полдень Омер прилетел в Рим за день до конференции. Вечный город жил яркой жизнью, поражая своим архитектурным великолепием и многоязычием. Туристы были легко узнаваемы в толпе горожан: они восхищенно оглядывались по сторонам, стараясь запечатлеть на камеру, фотоаппарат, а кто и просто в памяти, это, воплощенное в камне, великолепие и могущество ушедших в историю веков.

Он хорошо знал и любил Рим, но не как туристическую Мекку, вечно заполненную толпами людей. Омер любил бродить по его узким улочкам, мощеным уже кое-где выщербленным камнем, ему нравились дома, несущие печать веков и небольшие кафе, где можно было, выпив чашечку душистого кофе, отдохнуть от суеты и назойливых туристов, отмечая красоту спешащих мимо девушек, и любуясь буйством, цветущих в горшках растений. Когда-то давно он здесь учился в лицее, потом часто приезжал по делам, имея тесные связи с итальянскими партнерами по бизнесу, и в этот же город он сбежал, ослепленный болью и яростью предательством людей, которых считал своей семьей.

С тех пор прошло уже больше трех лет, но легче ему не стало. Да, боль ушла, но не покинула его. Она скрылась, затаилась до поры где-то в глубине, возможно, поселилась в том месте, которое когда-то было его душой, заколотила двери, зашторила окна и вывесила табличку «Не беспокоить». Мужчина невесело усмехнулся. Когда-то его душой была она, Дефне, а теперь ее нет, и его собственной души, похоже, нет тоже.

Отель «Рома», в котором он обычно останавливался во время своих деловых поездок, находился недалеко от площади Навона. Омер поднялся в свой номер, принял душ, переоделся и вышел на балкон. День уходил, на город опускалась вечерняя прохлада, и он решил немного пройтись перед тем, как еще раз просмотреть материалы конференции. Ноги сами повели его по знакомому маршруту – пятнадцать минут пешком до квартиры, которая служила ему убежищем в течение полугода после его бегства из Стамбула,

Тогда ненависть и злость душили его, ослепляли разум, а робкая попытка Дефне объяснить ситуацию, только усугубляли дело. Его адвокат, господин Уташ, с которым он связался на следующий после свадьбы день, подготовил бумаги по аннуляции брака. Через два дня он сообщил ему, что госпожа Дефне их подписала, и никаких трудностей больше нет, он фактически может считать себя свободным от брачных уз, хотя только по истечении шести месяцев, следуя букве закона, суд утвердит их развод. Все это время сам Омер категорически отказывался от контактов с кем-либо. Да и Дефне больше не искала с ним встреч. Тогда на автомобильной стоянке он бросил свою невесту, ставшую женой на такой короткий срок. Ярость переполняла его и гнала прочь от Дефне. Он не помнит даже, что точно прокричал ей тогда в лицо, видел только, как она застыла, и ее глаза остекленели. Почему-то именно этот последний образ любимой девушки ярко отпечатался в памяти, терзая его сердце.

Проведя две недели в горном домике, опустошенный он вернулся домой. В притихшем доме, на кухонном столе стояла большая картонная коробка. И первое, что бросилось в глаза, когда он поднял крышку, была маленькая коробочка, обтянутая красным бархатом, машинально открыл ее – обручальное кольцо и кольцо его матери, казалось, смотрели на него с печалью и укором, словно говоря: «Омер, что же ты наделал?» Под коробочкой был конверт, Не распечатывая, отложил его в сторону. Свадебное платье, которое он так мечтал снять с любимой в их первую брачную ночь, было аккуратно сложено и слегка придавлено завернутыми в тонкую ткань, почти невесомыми туфельками. Эти туфли он рисовал и делал в тайне от Дефне, он помнил какой радостью и благодарностью светились ее глаза, когда подарил их. Но внимание Омера привлекли совсем не эти вещи. Его футболка? Откуда она здесь? Омер развернул ее и какое-то время смотрел ничего не выражающим взглядом. Вспомнил… Внутри что-то оборвалось,.. Из глаз потекли слезы, он пытался их остановить, крепко прижав ладони к глазам, но они продолжали течь. Первый раз за много лет взрослый мужчина, стоял и плакал, плакал горько, безутешно, как тогда, в детстве, когда потерял свою любимую мать. Он оплакивал свою преданную любовь, свои разбитые мечты, свои потери. Так ему казалось тогда.

Занятый своими невеселыми воспоминаниями, Омер не заметил, как ноги привели его к дому, где когда-то он жил. Если это можно назвать жизнью. Сначала, вдали от людей, так подло обманувших его доверие, он попытался успокоиться и привести мысли в порядок. Нашел в себе силы прочесть письмо, оставленное для него Дефне, Ее запоздалое признание было почти лишено эмоций, и только пятна на бумаге говорили о том, как нелегко оно ей далось. По-деловому, очень подробно она, наконец, рассказала все. Он с удивлением узнал, что именно его неосторожный поцелуй у кафе «Мано» породил цепочку событий, в которые, по милости его тети, были втянуты многие близкие или просто знакомые ему люди. Зацепили ее последние слова: «Я не жалею ни о чем. Я вступила в эту игру, чтобы спасти жизнь брата и я не смогла выйти из нее, потому что безумно влюбилась в тебя. Я всегда буду тебя любить. Благодарю за все. Прости. Будь счастлив».

Потом, гораздо позднее он будет много раз перечитывать это письмо. В памяти будут оживать яркие и такие сладкие моменты их любви и короткой близости. Он поймет, в каком аду жила его девочка, под каким давлением находилась и как сильно любила его, если в этой любви, в преданности ему черпала силы противостоять обстоятельствам и людям. И как он сам, ослепленный гордостью и болью, предал ее, ее любовь и разрушил то прекрасное, что между ними было,

А в тот день он впервые напился. Сейчас, оглядываясь назад, Омер понимал, что его боль менялась из месяца в месяц, вернее даже не сама боль, она-то была на удивление постоянной, менялся ее характер. Сначала это был гнев, потом – отрицание и, наконец, – принятие ситуации.

Если бы кто-то из прежних знакомых увидел его, наверное, не узнал бы и ужаснулся. Он и сам был себе противен: первые месяцы много пил, пытаясь забыть Дефне, стереть ее из своей памяти, заводил легкие знакомства в барах и на улицах, приводил девушек домой, без лишних разговоров заваливал их на постель, а на следующий день даже не мог вспомнить их лиц. Да и какая разница? Он наказывал Дефне, снова и снова изменяя ей. Про себя решил, что будет жить так, пока душа и тело не перестанут помнить ее, пока не сотрет ее из своей жизни, словно ее никогда и не было. Но чем больше Омер старался, тем неотступнее она шла за ним. Приходила во сне, вставала у кровати и грустно смотрела на него, она касалась прохладными ладошками его горячей кожи, а мягкими губами его заветренных губ; он чувствовал запах ее тела и волос, просыпался от звука ее голоса и мучился от бессонницы, вновь засыпая только под утро.

А потом, однажды, сидя в кафе с друзьями, он увидел двух влюбленных. Они стояли близко друг к другу, смотря друг другу в глаза, и не замечая никого вокруг. Парень нежно гладил ее лицо, потом приподнял подбородок и потянулся к губам. Но девушка уклонилась от поцелуя, просто обняла его, положив голову на плечо, и прикрыла глаза в счастливой улыбке.

У Омера перехватило дыхание. Когда-то и у него была возлюбленная, которая так же тепло, доверчиво и с бесконечной любовью в глазах смотрела на него и искала защиты у него в объятиях. Он оставил друзей, никак не объяснив свой поспешный уход, долго бродил по улицам города. Этим вечером он не пил, вернулся в свою квартиру один, а через три дня уехал из Рима. Его не было в Стамбуле семь месяцев.

В отеле было многолюдно. Участники конференции и туристы спешили заселиться в номера, Омер заглянул в ресторан в поиске знакомых лиц и, никого не найдя, присел у стойки бара, заказав бокал любимого красного вина. Девушка, сидевшая неподалеку бросила на него заинтересованный взгляд. Она была очень привлекательна: загорелая кожа, темные волосы и яркие голубые глаза. Омер не вел жизнь аскета. Конечно, работа в его любимом детище «Пассионис» занимала теперь все его время и мысли, но он был молод, у его тела были свои потребности, и иногда он уступал им. Как правило, он позволял себе так расслабиться, когда уезжал по делам из страны, в Турции, тем более Стамбуле его имя и его лицо были слишком хорошо известны.

Появись он в обществе какой-либо девушки, СМИ неминуемо ухватились бы за это, этот факт стал бы предметом домыслов, пересудов и ненужных вопросов. К тому же, Омер не хотел никому подавать необоснованных надежд. Завидный холостяк жениться не собирался. Иногда на приемах и показах он появлялся вместе с Ферьяль, этой «акулой пера», их хорошие, дружески-игривые отношения были весьма полезны для «Пассионис» с профессиональной точки зрения. Он знал, что нравится этой эффектной блондинке, и что она была бы не прочь проснуться с ним однажды в одной кровати. Вот только его она не волновала, ни раньше, когда его сердце было полно Дефне, ни теперь тем более, когда окружающие его люди вообще сомневались в наличии у него такого органа. От Омера веяло арктическим холодом. Большим плюсом было то, что их совместные появления на публике не вызывали ажиотажа журналистов – для СМИ, которые успели их много раз поженить и даже развести, – они были «старой» новостью,

Девушка у бара поймала его взгляд и пересела ближе, этот высокий смуглый красавец с глубоким взглядом черных глаз приятно волновал ее.

– Добрый вечер, – заговорила она по-итальянски, с небольшим акцентом, – Вы в Риме впервые?

– Нет, я хорошо знаю этот город, учился здесь и какое-то время жил.

– А я приехала сюда по делам, но у меня есть друзья в Венеции. Когда выставка моих работ будет закрыта, я поеду к ним погостить на несколько дней.

– Вы художник? – заинтересованно спросил Омер.

– Нет, я фотограф. – она протянул ему маленькую, но сильную ладонь, и ее рукопожатие было твердым. – Меня зовут Мари, Мари Бернар, я француженка, но вдохновение для своих работ ищу по всему миру. Приходиться много путешествовать.

– Приятно познакомиться, Мари. Я Омер.

– А чем вы занимаетесь?

– Я, как и вы, человек творчества, художник, в некотором роде.

– О! Как здорово! Тогда мне интересно ваше мнение о моих работах, – и она махнула рукой куда-то в сторону холла. – Для меня большая удача показать здесь свои фотографии. В этом отеле бывают как мои потенциальные работодатели, так и покупатели. Разве вы не видели у стойки администратора проспекты с моими работами?

Омер отрицательно покачал головой, Девушка была милой, говорила увлеченно, без намека на жеманство, но с небольшим кокетством и не скрывала интереса к нему. Она пригласила его сначала посмотреть ее работы, а потом продолжить общение где-нибудь в другом месте. Что ж, Омеру импонировала эта открытость, Мари предложила ему свое общество, и он, по умолчанию, принял это.

Молодые люди вместе прошли через холл в комнату для отдыха, ярко освещенную и просторную, так как диваны и кресла занимали преимущественно центр помещения, давая хороший обзор, висевшим на стенах фотографиям. Черно-белые и цветные, довольно большого размера они располагались в два ряда. Девушка увлеченно рассказывала, что основная тема этих работ – жизнь в большом городе, и ее цель, как фотографа – уловить и запечатлеть в обыденном необычное. Разглядывая фотографии он отметил, что у нее действительно был острый глаз, она выхватывала и фиксировала в привычной городской суете красоту облачного неба, игру солнечных лучей, скользящих по зданиям, хрупкую незащищенность цветка, пробившегося сквозь асфальт. Интересны были и лица людей, застигнутых фотографом в минуты переживаний: удовольствие и смех в глазах детей, лижущих уже тающее от жары мороженое, спокойная мудрость сидящих на скамейках в парке пожилых людей, безразличие в глазах бродяги, который устроился на ночевку с четвероногим другом прямо на газоне. Да, девушка была талантлива, и, возможно, он выберет и купит что-нибудь для своего офиса.

Омер взглянул на следующую фотографию, и его сердце дало сбой, оно пропустило удар, а потом бешено заколотилось в груди. С фотографии на него в упор смотрела улыбающаяся Дефне.

Она была снята в пол-оборота. Словно бежала, торопилась куда-то, ее окликнули, и она обернулась. Почти не изменилась… Прекрасные рыжие волосы, волосы «субботней ведьмы», как называла их она, были свободно перехвачены и заколоты высоко на затылке, открывая прелестное бледное личико, освещенное ее удивительными глазами цвета янтаря, И в этих глазах плескались радость и любовь. Омер узнал этот взгляд – когда-то вот так красиво она смотрела на него. А теперь… Кому он адресован… На кого она так смотрит?! Боль, которую он считал уснувшей, вдруг подняла голову, встрепенулась и неожиданно резко ударила изнутри. Он побледнел, потом его лицо покрылось испариной. Мари с недоумением наблюдала за тем, как мужчина, словно слепой, потянул руки к портрету девушки и осторожно кончиками пальцев стал касаться ее волос, лица, тела, всего, до чего мог дотянуться на этой фотографии. Знал, что со стороны выглядит нелепо, но не мог себя остановить, его касания были такими чувственными и интимными, что девушка отвела взгляд.

– Вы знаете ее, – утвердительно произнесла она.

– Да, знаю, – охрипшим голосом ответил Омер. – И давно ищу. Когда-то я очень обидел ее, и только потеряв, понял, что, она унесла с собой из моей жизни все краски мира, и что это рыжеволосое чудо и была моя душа. Я потерял себя. Где вы сделали эту фотографию, когда? – Он схватил ее руки и, умоляя, сильно сжал их. – Вы можете что-то вспомнить?

Мари задумалась.

– Точные даты, какие-то пометки есть в моем ежедневнике. Но прямо сейчас могу сказать одно – фотография сделана в Нью-Йорке, летом, года полтора назад. Помню, она стояла, запрокинув голову и грелась в лучах заходящего солнца, ее рыжие волосы словно притягивали к себе солнечные лучи, преломляли и отражали солнечный свет, образуя ореол вокруг ее головы, это было сказочно и так необычно. Я подошла ближе, пытаясь найти правильный ракурс, вдруг, ее окликнул кто-то, и она обернулась, я оказалась почти перед ней и машинально щелкнула затвором фотоаппарата.

Омер судорожно потер ладонями лицо, мысли скакали и путались. Как она могла оказаться в Нью-Йорке? Что Дефне делала там? С кем была? На фотографии она не выглядела несчастной или печальной. В его сердце шевельнулась ревность, а если она уже не одна… Если чья-то крепкая рука поддержала ее и помогала жить все эти годы… Дефне понятия не имеет как сильно он раскаивается в своем жестоком поступке, как хотел бы получить ее прощение и все изменить. Он был на грани срыва, нужно было уйти и успокоиться, но отойти от портрета Дефне просто физически не мог. Опустился в одно из кресел, обхватил голову руками и застыл. Когда почувствовал робкое прикосновение к плечу, поднял голову. Мари печально смотрела на него, она пообещала в ближайшие дни найти записи, которые делала после каждого снимка, и сообщить, молча взяла из его рук визитную карточку и ушла.

Омер еще долго сидел, не в силах оторвать взгляд от портрета, и только одна мысль стучала в его голове. Где ты, Дефне? С кем ты?

========== Глава вторая. Выбор пути. ==========

Дефне проснулась этим утром с головной болью, ей опять снился ОН, уже вторую ночь подряд. Она давно запретила себе думать об Омере, ведь это всегда заканчивалось одинаково плохо ‒ слезами, припухшими красными глазами и головной болью. Но во сне контролировать себя не могла, вот и сегодня ночью он был рядом, смотрел ей прямо в глаза напряженным, ищущим, взглядом, нежно касался ее волос и лица кончиками пальцев, и конечно, она проснулась на мокрой от слез подушке, с тупой болью в голове. Девушка села в кровати, прислушалась к звукам в соседней комнате. Тихо… Осторожно спустила босые ноги на нагретый сентябрьским солнцем пол, прижимая пальцы к виску, встала и отправилась на кухню за таблеткой, сегодня у нее было много дел, болеть и жалеть себя было некогда. В пригороде Нью-Йорка Дефне снимала небольшой двухэтажный домик: гостиная, кухня, три комнаты наверху и по ванной комнате на каждом этаже, рядом в похожем доме жила ее подруга Седа Беренсаль.

Накинув легкий халатик, улыбаясь, Дефне вышла на задний двор, ловкими движениями рук закрутила свою львиную гриву в жгут и высоко закрепила на затылке большой костяной иглой, которую обнаружила в кармане халата. Воздух был пропитан ароматами цветущих растений, девушка всегда любила цветы, казалось, она понимала их безмолвный язык, знала, когда им плохо, когда они болели, и цветы, росли ли они на клумбе или в цветочном горшке, узнавали ее и радовали пышным, долгим цветением. Несмотря на то, что календарное лето закончилось, день обещал быть жарким, поэтому не жалея воды, Дефне обильно полила растения.

Вернулась в дом и тихонько поднялась на второй этаж, Дверь в соседнюю с ней комнату была приоткрыта, она на цыпочках подошла к ней, и заглянула вовнутрь. Ее сын, ее сокровище, Мерт спал, разметав во сне пухленькие ручки, легкое одеяльце сбилось, обнажив содранную коленку. Счастливая улыбка озарила радостью лицо матери, Дефне осторожно подошла к кроватке сына и с упоением вдохнула ни с чем не сравнимый сладкий детский запах. Черноволосый, смуглый малыш спал, тихонько причмокивая пухлыми губками, ему было жарко, и вьющиеся кольца его темных волос прилипли ко лбу. Она могла бы бесконечно долго любоваться им, с ног до головы он был уменьшенной копией своего отца, ее первой любви. Сердце заныло… В то страшное время, Аллах сжалился над несчастной и сохранил маленькую жизнь, зревшую в ней, когда она сама еще об этом не догадывалась и предавалась отчаянию, не видя смысла жить дальше.

На свадьбе, раскрыв свой страшный секрет Омеру, она надеялась, что он выслушает ее, попытается понять, простит, и никогда между ними больше не будет тайн и обмана. Но она ошиблась, все случилось с точностью до наоборот, ее любимый молча, не перебивая, выслушал все, что она рассказала, выдержал всю церемонию, улыбаясь принял поздравления друзей и родственников, но ни разу не встретился с ней взглядом. Потом она поняла, что именно в эти минуты он все решил для себя и за нее. Когда два часа спустя, попрощавшись с гостями, они подошли к автомобильной стоянке, чтобы ехать к нему домой, он впервые холодно посмотрел ей в глаза и отчетливо произнес:

– Я хочу, чтобы ты сию же минуту навсегда исчезла из моей жизни. Не могу даже видеть тебя, своей ложью ты разбила мне сердце. Никогда, никогда больше ничем не напоминай мне о себе.

Словно во сне, оцепенев, она смотрела, как ее любимый садится в машину и уезжает. Больше ничего не помнила. Ее нашли родные, привезли домой, и очнулась Дефне на своей девичьей кровати на следующий день, поздно вечером. На кресле рядом с собой она увидела дремлющую Нихан, попыталась было встать, но поняла, что слишком слаба, и ноги ее не держат. Почувствовав ее движение, подруга проснулась, соскочила с кресла и умчалась вниз. Через минуту вся семья была в ее комнате, они ничего не говорили, даже бабушка, просто смотрели на нее. Приходил Исо, от него девушка узнала, что родные по очереди дежурили возле нее больше суток, волнуясь и ожидая ее пробуждения. Очень хотелось спросить про Омера, но не решилась, Нихан догадалась и шепнула ей, что пока Дефне спала, Исо и Сердар ходили к Омеру домой, хотели поговорить и объясниться, но дверь им никто не открыл. То, чего она так боялась и что всеми силами пыталась предотвратить, случилось, а зная принципиальность и упрямство Омера, она понимала, что решение свое он не изменит.

На следующий день к ним пришел адвокат Омера, господин Усташ. Очень вежливо, даже с каким-то сочувствием в голосе он объяснил ей в каком затруднительном положении оказался его клиент, Брак, заключенный путем обмана, должен быть признан недействительным. Бумаги на развод уже готовы, и госпоже Дефне нужно только поставить свою подпись. Бабушка и Сердар молчали, но Дефне видела, как Нихан отрицательно замотала головой. Нет, дорогая подруга, она должна подписать. ОН так захотел. Ее сказка закончилась, время ее вышло, совсем как у той Золушки, о которой она когда-то читала Пчелке, принц уехал, а девушка должна вернуться к прежней жизни, Дефне поставила свою подпись, и адвокат ушел. Все закончилось, всему конец. И как жить дальше, жить без Омера Дефне не знала.

Но помощь пришла неожиданно и от человека, от которого она меньше всего ожидала симпатии и понимания. На третий день после свадьбы гостья постучала в дверь их дома. Пчелка открыла и провела ее наверх в комнату Дефне. Суде… Сестра Омера разглядывала Дефне, не решаясь заговорить, потом глубоко вздохнула и сбивчиво зачастила:

– Дефне, я знаю с чего началась эта история, и какую роль в ней сыграла моя мать. Я очень сожалею, поверь. Мне так жаль, что раньше я не знала всех деталей и неправильно судила о тебе. Я прошу у тебя прощения за обидные слова и поступки, которые ранили тебя и принесли столько неприятностей вам обоим. Не перебивай меня! Если бы ты знала, как мне жаль вас. Он уехал. Но и ты не можещь здесь оставаться после всего, слушая за спиной пересуды и насмешки. Я уезжаю через несколько дней, сначала в Италию, потом возвращусь в Нью-Йорк. Поедем со мной. Я все продумала. Первое время ты можешь жить у меня. Начнешь учить язык. И работа у тебя будет. Отец моей подруги – бизнесмен, очень добрый и отзывчивый человек. Мы переговорили с ним, он, конечно, не знает деталей, но в курсе твоей тяжелой жизненной ситуации и вызвался помочь. Уверена ‒ смена деятельности пойдет тебе на пользу. А рисовать можно для души, в свободное время. Новая жизнь ‒ это то, что тебе сейчас нужно. Ты сможешь отвлечься, и там никто не будет знать о твоем прошлом.

Помолчав, она грустно добавила:

– Мы не были подругами, скорее наоборот, но обе бились за любовь мужчин, которые были лучшими друзьями, и обе проиграли.

Дефне молча слушала ее, и когда Суде закончила говорить, просто ответила ей, что согласна уехать. Через пять дней самолет увозил ее из Стамбула, на родной земле она оставила прошлую жизнь, разбитую вдребезги любовь и несбывшиеся надежды.

Дефне снова взглянула на сына. Его длинные черные ресницы подрагивали, ему что-то снилось. Пусть Омер ушел из ее жизни, но часть его осталась с ней, и теперь они оба продолжают жить вместе в этом чудесном маленьком создании.

От этих мыслей ее оторвал звонок сотового в соседней комнате, она потихоньку вышла, притворив дверь и надеясь, что сын не проснется так рано. Звонила няня предупредить, что автобус застрял в пробке, но она надеется все же успеть к назначенному часу. Няня Мерта, Айшегюль, была просто находкой, эту милую молодую женщину ей посоветовала Седа. Девушка была их соотечественницей, она уехала из Турции с мужем лет пять назад, детей у них не было, а муж недавно погиб в автокатастрофе. Айшегюль очень привязалась к Мерту и добросовестно исполняла свои обязанности няни: строго соблюдала режим дня, установленный Дефне, вовремя кормила, играла, ходила на прогулки в парк и на детскую площадку, понемногу учила его родному языку. Мерт знал английский, так как жил в англоязычной среде с рождения уже почти три года и на этом языке он говорил с Дефне. Но мать хотела, чтобы ребенок знал и язык своих предков, поэтому поощряла няню в ее желании общаться с сыном по-турецки. Она думала предложить Айшегюль поселиться у них в свободной комнате, в последнее время ей приходилось задерживаться на работе и она волновалась за няню, которая очень поздно возвращалась домой одна.

Дефне посмотрела на часы, время поджимало. Пора собираться, и на завтрак времени опять не осталось. К счастью, еда для Мерта была приготовлена накануне, убрана в контейнеры, и Айшегюль оставалось ее просто разогреть. Приняв душ и наложив легкий макияж, она вернулась в комнату. открыла дверь гардеробной и пробежала глазами по плечикам с одеждой, остановив выбор на любимом льняном костюме. Теперь она чаще носила деловые костюмы, а любимые джинсы и футболки были для дома и неформальных встреч с друзьями. Проходя мимо детской, заглянула в комнату ‒ Мерт уже стоял в кроватке, слегка покачиваясь и еще не совсем проснувшись. Он увидел мать, и его черные глазки широко распахнулись.

– Доброе утро, мой сладкий уголек, – нежно сказала Дефне, подхватила теплое тельце малыша и звонко чмокнула в пухлую щечку. Услышав поворот ключа в дверях, спустилась с сыном на руках на первый этаж в дом вошла Айшегюль, немного запыхавшаяся от быстрой ходьбы. Дефне, с ребенком на руках направилась в гостиную и позвала няню.

– Присядь, дорогая, передохни немного. Хочу тебе кое-что предложить. Я очень ценю тебя, Айшегюль, ты хороший человек и прекрасно приглядываешь за Мертом. Знаю,ты любишь его, и он очень привязан к тебе. Я часто прихожу домой позднее, чем хотелось бы, по-другому не получается, мне нужно работать, чтобы содержать себя и сына. Но я волнуюсь, когда ты поздно возвращаешься к себе. Знаешь, мы можем все упростить. Наверху есть свободная комната. Живи там, так будет проще всем нам. Питание я тебе обеспечу и платить буду, как раньше. Я же знаю, что ты отсылаешь деньги своей семье.

Айшегюль замялась, после смерти мужа она снимала комнату вместе с подругой, каждая оплачивала половину суммы, и если она уйдет к госпоже Топал, подруге придется искать новую соседку. Но, с другой стороны, она понимала, что это очень разумное предложение и попросила дать ей время для принятия решения. Дефне поцеловала сына и передала его няне. С любимцем на руках, улыбаясь, Айшегюль направилась на второй этаж.

– Да, Айшегюль, – остановила ее Дефне, – не разрешай Мерту подниматься на чердак. В последний раз он устроил там погром, разбросав мои краски.

– Конечно, госпожа Дефне, но он такой хитрюга, я даже не поняла в какой момент он улизнул туда. Если хотите, когда Мерт будет спать, я приберусь в вашей мастерской. Мне очень нравится, как вы там все обустроили, и я люблю запах красок.

Взяв с комода сумочку, Дефне проверила ее содержимое, одела лодочки на невысоком каблуке и вышла из дома навстречу новому дню. Машины Седы на подъездной дорожке уже не было, она выезжала раньше, чтобы успеть завести свою дочь в школу. Машина Дефне была припаркована у тротуара, это была подержанная «Шевроле» ярко оранжевого цвета. Она купила ее в рассрочку, цвет специально не выбирала, но менеджер в салоне, улыбнувшись заметил, что цвет машины гармонирует с цветом волос, там же в салоне попросила закрепить на заднем сиденье детское кресло. Надежность и исправность машины были для нее решающими характеристиками, ведь она возила в ней сына.

Конечно, если бы не помощь Джона, ее коллеги по работе, вопрос с покупкой не решился бы так быстро. Он здорово помог ей, взяв на себя технический осмотр машины и оформление бумаг. Джон был этническим ирландцем, но его семья жила здесь более пятидесяти лет. При первом же знакомстве он был очарован рыжим цветом ее волос, ее открытостью, веселым нравом и добротой, он много раз говорил ей об этом. И не он один. Часто, даже чаще, чем хотелось бы, Дефне ловила на своем лице и теле оценивающие взгляды мужчин. Рождение Мерта изменило ее физически, она округлилась в нужных местах и больше не походила на угловатого подростка.

Приехав сюда и оказавшись в очень тяжелой ситуации, девушка была вынуждена быстро меняться и подстраиваться под обстоятельства, чтобы выжить и сохранить жизнь ребенку. Какой смысл возвращаться мыслями к прошлому, это только бередило глубокие раны, а она должна идти вперед, найти свое дело и свое место в этой жизни. О, Аллах, какой же наивной и простодушной девушкой она была, если даже не поняла природу своих чувств к Омеру, пока ей об этом не намекнула Нихан. Огонь, которым опалил ее любимый мужчина был такой силы, что она сгорела дотла, а потом из этой кучки пепла пришлось лепить другую Дефне.

Жалкой и абсолютно растерянной чувствовала она себя, когда приехала с Суде в Нью-Йорк и поселилась в ее квартире. Здесь все было чужим, сестра Омера, и правда, опекала ее первое время, записала на языковые курсы, познакомила с подругой Дженни Вудсток, которая вскоре пригласила их провести неделю за городом, где у ее семьи был большой дом. Мать Дженни, госпожа Вудсток, светская женщина, была холодно приветлива. Суде Ипликчи была правильной подругой для ее дочери, она ‒ член богатой и известной в Турции семьи, получила правильное воспитание и хорошее образование, у нее отличные перспективы. Но вот ее подруга ‒ простовата, постоянно смущается и краснеет, на английском языке едва говорит, хотя, в целом, милая и симпатичная девушка. Дефне ловила на себе ее критический оценивающий взгляд, и чувствовала себя очень неуютно, Дженни заметила, как неловко девушке в присутствии ее матери. От Суде она знала, что Дефне закончила курсы дизайнеров и хорошо рисовала, у нее самой не было художественных наклонностей, а вот ее брат одно время даже учился в художественной школе. Сейчас он жил со своей девушкой в центре города, и сестра просто стащила из его комнаты для гостьи бумагу для рисования, карандаши и даже акварельные краски. Поэтому большую часть времени Дефне проводила одна в саду или в своей комнате за рисованием, вдали от семьи Вудсток и их шумных друзей, приглашенных на День благодарения. Отец Дженни, седовласый крепкий мужчина лет пятидесяти мягко пожал ей руку при знакомстве и по-доброму улыбнулся. Он, в отличие от своей супруги, снобом не был и неплохо разбирался в людях. Худенькая рыжеволосая девушка ему понравилась, мило смущаясь, она смотрела открытым и чистым взглядом, излучая какое-то необыкновенно теплое обаяние, по словам его дочери, девушка оказалась в тяжелой жизненной ситуации, и он хотел ей помочь.

Рисование успокаивало Дефне, она расслаблялась, уходила в себя, ничего не замечая вокруг. За этим занятием ее приметил один из гостей, любимец женщин Патрик Пошэ, художник и, по совместительству, владелец популярной арт-галереи. Он был меценатом для молодых непризнанных талантов и бесплатно предоставлял им площадку для выставок, ему понравились рисунки Дефне, а сама девушка пробудила в его душе какое-то щемящее чувство нежности. Эта случайная, по сути, встреча и определила ее дальнейшую судьбу.

Было уже почти десять часов, когда Дефне припарковала машину у дверей галереи, где работала. Машины Седы еще не было, хотя обычно она приезжала раньше и первой открывала помещение. Арт-галерея занимала весь первый этаже жилого здания, офисы сотрудников находились сразу у входа, далее слева и справа были выставочные залы. Высокие потолки, строгие белые стены, хорошее освещение не отвлекали внимание посетителей, акцент был сделан на предметы искусства: картины, скульптуры, гончарные изделия, поделки из стекла. Галерея принадлежала Патрику, с которым Дефне познакомилась у Вудстоков. Этот обаятельный молодой мужчина был не только талантливым художником, но и удачливым бизнесменом. Когда он приходил в галерею, она всякий раз испытывала необъяснимое чувство неловкости, смущения, не знала, куда деть руки, когда он смотрел на нее внимательным взглядом удивительных зеленых глаз, и старалась избегать встреч с ним. Дефне работала здесь около трех лет консультантом и куратором выставок и имела возможность выставлять здесь же свои работы. Директором арт-галереи была Седа, подруга господина Пошэ и его правая рука.