Текст книги "Как решит судьба (СИ)"

Автор книги: monbijou

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Положив руку на спинку дивана и почти касаясь ее плеч, он вплотную приблизился, словно читая текст вместе с ней, от его тела исходил жар, мысли Дефне начали путаться и принимать опасный оборот, она с ужасом чувствовала, как в ней растет желание, и в данный момент ей было все равно Омер ли это прошлого, или настоящего. Она не решалась повернуть голову, ощущая его теплое дыхание на своей щеке и прикрыв глаза, ждала его действий, но он не шевелился. Дефне понимала, что стоит ей повернуться к нему, как их губы встретятся, а дальше все случится само собой, как он, наверняка, и запланировал, она обмякнет, потеряв контроль над своим телом, и он возьмет ее прямо здесь, перед камином.

Разум кричал: «Нет!», тело бурлило: «Да!», сердце сначала молчало, а потом негромко согласилось, повернув голову, она встретила его губы, с жадностью впиваясь в ее рот, он сильно прихватил ее нижнюю губу, и она почувствовала вкус крови, его язык яростно метался во рту Дефне, заставляя ее отвечать тем же, Омер развернулся и руками буквально подгреб ее под себя, придавив тяжестью тела, они соприкоснулись так тесно, что застонали почти одновременно, он просунул руку под блузку и, не помня себя от страсти, сильно сжал ее грудь. Ее возбуждение росло со скоростью лавины, сметая стены, которые она тщательно выстраивала между ними, она стащила его пуловер, и с удовлетворением выдохнула, прикоснувшись к его обнаженной, горячей спине, потом, повинуясь вспыхнувшему дикому желанию, вцепилась зубами в его обнаженное плечо, боль от укуса застала его врасплох, но только усилила его возбуждение, он ахнул и приподнялся, чтобы стащить с нее одежду.

Сползая с узкого дивана на пол перед камином, они раздевались и раздевали друг друга с лихорадочной быстротой, робко зародившаяся в ее голове мысль: «Что ты делаешь… Опомнись…», не успев оформиться, тут же растворилась в шквале страсти, от которой она начала задыхаться, как если бы находилась на глубине и была лишена кислорода, подхваченная беспощадной волной, с головой накрывшей ее. В слепом желании обладать друг другом после стольких лет разлуки они перешагнули стадию любовных прелюдий, всех этих поглаживаний, поцелуев и объятий, которые всегда были частью их отношений. Было только нестерпимое стремление соприкоснуться обнаженными телами, вжаться друг в друга, забраться под кожу и раствориться.

Они были похожи на голодного, дорвавшегося до пищи человека, который ест быстро и торопливо, жадно заглатывая куски, пытаясь быстро насытиться в страхе, что еда исчезнет. Поэтому это было не тихое и нежное слияние, он быстро и резко взял ее с глухим, вибрировавшем в горле звуком, она выгнулась ему навстречу, обвив руками и ногами и прижав его к себе еще теснее. Это была дикая, абсолютно не контролируемая страсть, долго время кипевшая и копившаяся внутри каждого, она сдерживалась обстоятельствами и запретами, которые они когда-то наложили на себя, но вот, наконец, вся эта гремучая смесь выплеснулось наружу и обожгла их до последней клетки.

Они не помнили себя такими, открывая друг друга заново, Дефне не просто отдавала ему себя, как раньше, она брала, ее движения и издаваемые ею звуки буквально лишили его способности соображать и чувствовать что-то еще, кроме ее тела. Для них обоих разрядка наступила слишком быстро, тело Дефне напряглось, потом задрожало, и он вобрал в себя сорвавшийся с ее губ удивленный вздох.

Согреваемые теплом камина, они долго не могли разжать объятий, она по-прежнему прижимала к себе его горячее тело, и он не шевелился, боясь нарушить это единение. Потом она освободила его от своих пут, он перекатился в сторону, оба начали остывать, а вместе с этим вернулась и способность мыслить. Дефне торопливо поднялась и, собрав с пола разбросанную одежду, молча вышла. Омер оделся и присел к камину, не надеясь даже, что она к нему присоединиться, он был ошеломлен и растерян, не представляя, как она отреагирует на произошедшее, и как это отразится на их отношениях.

Выйдя из ванной комнаты, Дефне легла рядом с сыном, прижав его к себе и гладя влажный от испарины лоб, ее мысли тут же вернулись к тому, что недавно произошло. Еще накануне она говорила о необходимости лучше узнать друг друга, упирала на время, которое осталось у нее для принятия решения, а сегодня со страстью, без всяких условий отдавалась его ласкам. При воспоминании о полученном наслаждении ее тело тут же предательски откликнулось. Как завтра утром она посмотрит в глаза Омеру, и что она скажет родным? Что, отключив голову, просто отдалась своим чувствам, не думая о последствиях? Она услышала его шаги и закрыла глаза, войдя в комнату, он постоял над кроватью, затем погладил ее плечо и, наклонившись к самому уху, прошептал:

– Я знаю, что ты не спишь. Я люблю тебя.

Утром она проснулась от того, что было очень жарко, открыла глаза и поняла причину, они лежали очень близко друг к другу, разделенные только тельцем сына, он придавил ее ноги тяжестью своих, и его рука касалась ее бедра. Пытаясь осторожно выбраться, никого при этом не разбудив, Дефне потихоньку, но безуспешно пыталась высвободить ноги, скользя к краю кровати, посмотрела на него и заметила, что он улыбается, потешаясь, очевидно, над ее неудачными потугами, разозлившись, она с силой дернулась и, освободившись, наконец, встала, сердитая на себя, на Омера, а более всего на свою беспечность и просыпающуюся зависимость от него, толкнувшую ее к близости, которую она всеми силами так долго пыталась избежать.

Утром моросил дождь, рисовать она не вышла, а продолжила прерванное накануне чтение, позавтракали поздно, потому что Мерт проснулся не в настроении и много капризничал. Пытаясь его отвлечь, Дефне предложила украсить хвойное дерево, Омер вдруг вспомнил, что в доме на чердаке должны были остаться елочные игрушки, и после непродолжительных поисков принес пыльную картонную коробку. Малыш сразу оживился, деревце было небольшим, и ему разрешили самому повесить игрушки, конечно, никакой симметрии не получилось, где-то было густо, а где-то пусто, но родители исправлять ничего не стали. Дождь усилился, и выйти на улицу было невозможно, после обеда, уложив Мерта спать, Дефне решила объясниться с Омером, он просматривал какие-то документы в гостиной, но поднял голову, когда она вошла.

– Омер, то, что произошло вчера было ошибкой, – начала она, – наверняка, ты все заранее продумал и создал условия, в которых я повела себя ожидаемо. Но, если ты надеялся решить нашу ситуацию таким образом, то твой план не сработал.

Дефне взглянула на него, он слушал не перебивая, потом произнес:

– Ошибкой было твое никому ненужное сопротивление нашей любви. Зачем откладывать неизбежное? Почему ты упорно отказываешься признать, что до сих пор любишь меня? Разве я принуждал тебя к близости со мной? И разве то, что было вчера не было чудесным?

– Я не скрываю, что у меня есть чувства к тебе. – возразила она с пунцовыми щеками, избегая смотреть ему в глаза. – Но это не означает, что я прямо сейчас готова строить с тобой совместную жизнь. Прошу, перестань провоцировать меня. Ведь я тебе недавно все объяснила.

– Да, я помню, ты говорила мне про меня, которого ты не знаешь. А вчера вечером у камина ты которого Омера так страстно обнимала?

Заметив, что Дефне смутилась и собралась выйти из комнаты, он поспешно встал и, подойдя ближе, попытался взять за руку, которую она тут же выдернула.

– Дефне, с моей точки зрения, из-за твоего упрямства мы зря теряем время. Ты можешь бегать от меня, но куда ты денешься от себя самой? – однако, увидев, как она упрямо мотнула головой, решил изменить направление разговора. – Хорошо, давай сделаем так, ты возвращаешься в Америку, чтобы закончить там все дела, я думаю, двух месяцев тебе будет достаточно, потом ты приезжаешь в Турцию, прямо ко мне, – выражение ее лица изменилось, и он поспешно произнес, – дослушай меня… Итак, ты переезжаешь с сыном жить ко мне, но живем мы, как соседи, в одной кровати, естественно, не спим, или спим, если захочешь, – добавил он, улыбаясь, – совместная жизнь позволит нам быстрее вспомнить друг друга или познакомиться заново, как ты это называешь. Если это тебе поможет быть уверенным во мне, я готов так жить сколько тебе понадобится. Поверь, так мы быстрее продвинемся в решении твоей проблемы, полагаю даже, она рассосется сама собой.

Бросив на него подозрительный взгляд, она пожала плечами и, ничего не ответив, вышла, но Омер и не ждал никакого ответа, глядя ей вслед он прошептал:

– Думай не думай, тебе никуда от меня не деться ‒ не отпущу.

========== Глава двадцать восьмая. Нити судьбы. ==========

Подруги вернулись в пятницу поздно вечером, сначала Омер высадил у дома Дефне с Мертом, а полчаса спустя Синан привез Седу с дочерью. Они встретились за ужином, который приготовила Айшегюль, успевшая соскучиться по подругам и их детям, и хотя это были традиционные и всеми любимые турецкие блюда, особого аппетита никто не проявил, обе женщины едва притронулись к еде и скупо обменялись впечатлениями о поездках. Айшегюль ясно видела, что они чем-то обеспокоены, и каждая занята решением своих проблем, но если неразговорчивость Дефне еще можно было списать на трудности общения с Омером, то чем была вызвана апатия всегда активной Седы, понять было невозможно, очевидно, поездка сложилась не лучшим образом, от нее так и не дождались никаких восторженных отзывов по поводу осмотра пещер. Айшегюль не стала их расспрашивать, хороший сон ‒ помощник при расстройствах любого рода, при свете нового дня проблемы имеют обыкновение терять свою остроту.

Оставшись одна после отъезда подруг и испытав острое чувство одиночества, она в минуту отчаяния рассказала Исо всю историю своей жизни, от детства до момента возвращения на родину, открыто, не стараясь приукрасить свои поступки или оправдать их. Он внимательно и терпеливо слушал, задавал вопросы, проявляя свою заинтересованность в ее повествовании, пару раз она начинала плакать, и, пытаясь успокоить девушку, он неловко хлопал по ее лежавшей на столе руке, предлагал заварить свежего чая, было видно, что женские слезы его угнетали, и он проявлял свое участие, как умел. Они засиделись допоздна, когда Айшегюль посмотрела на часы, ей стало стыдно, что она задержала Исо так надолго, ему рано утром надо было идти на работу, а теперь из-за нее он вряд ли выспится.

– Исо, простите, вам завтра на работу, а я со своими глупыми разговорами вас задержала, вам надо было меня прервать. – в волнении она мяла перед собой руки.

– Айшегюль, в ваших рассказах не было ничего глупого. Я рад, что вы доверились мне, теперь мне стали понятнее некоторые моменты. – он внимательно и нежно смотрел на нее.

Смутившись под его пристальным взглядом, она тихо проговорила:

– Простите, еще раз. Не думайте, что я всем это рассказываю, многие детали знаете только вы, я даже Дефне не говорила.

Исо кивнул, помедлив, взял обе ее руки в свои и серьезно сказал:

– Для меня очень важно, что вы доверились именно мне.

Хотел еще что-то добавить, но передумав, направился к двери и, уже открыв ее, произнес:

– Вы мне очень нравитесь, Айшегюль. Хочу, чтобы вы это знали. – взглянул на девушку, проверяя ее реакцию и, улыбнувшись, вышел.

Айшегюль прижала руки к груди, сердце стучало так громко, что его биение отдавалось в висках, она впервые в жизни испытывала подобное, радость вперемешку со страхом переполняли ее, хотелось сразу всего и прямо противоположного: смеяться и плакать, поделиться с кем-нибудь и все сохранить в себе, бродить по улице, ни о чем не думая, и закрыться в комнате, вспоминая его слова и взгляд, который он бросил на нее, выходя. Девушка боялась признаться себе в чувстве, которое испытывала, потому что давно запретила себе даже надеяться, она страшилась ошибиться и остаться покалеченной навсегда.

Взяв плед, вышла в сад, чтобы немного остыть на свежем воздухе, приложила руки к пламенеющим щекам. Она понимала причину, по которой доверилась ему ‒ он нравился ей, соединяя все качества, которые она хотела бы видеть в мужчине рядом с собой: спокойствие, силу характера, честность, ум, порядочность, мужественную красоту. Но что она могла дать ему? Она уже была вдовой, за ее спиной не было такой дружной семьи, как, например, у Дефне, приданого принести она тоже не могла, накоплений было немного. По какой причине он мог бы остановить свой взгляд и выбор на ней? По ее мнению, такой причины не было, другие девушки могли дать ему гораздо больше. Потом, она вспоминала его взгляд и те знаки внимания, которые он ей оказывал с самого приезда, и в сердце расцветала надежда на возможное счастье, которое, наконец, ее нашло.

В последующие дни, Исо заходил к ней каждый вечер, приглашая погулять по набережной, или пойти в кино, в доме почти не задерживался, и она понимала причину, пока подруг не было, он, заботясь о ее репутации, не хотел, чтобы о ней поползли по улице слухи.

Самолет прилетел в Кайари по графику, багаж Седа получила быстро, и когда в толпе пассажиров вышли в зал ожидания, Синан их уже ждал, его широкая искренняя улыбка говорила о том, как он рад их встрече. Хотя Седа и не подавала виду, ей было приятно его неподдельное восхищение ею, нельзя было сказать, что она была обделена мужским вниманием, пусть ее любовь и последующее замужество были неудачными, она не теряла надежды найти своего человека, именно человека, а не привлекательную единицу противоположного пола, поднаторевшую в умении пускать пыль в глаза и казаться лучше, чем на самом деле есть. До сих пор ей не очень везло, она ходила на свидания, но результат всегда был отрицательным, ее мать уже пеняла на излишнюю разборчивость дочери, указывая на то, что женщину с ребенком не всякий мужчина захочет взять замуж, на что Седа резонно замечала, что и сама за абы кого замуж не выйдет.

Она настороженно относилась к Синану, не понимая его заботы о Ларе и причин явного интереса к себе, проявившегося сразу же при первой встрече в доме Омера, сначала она подозревала, что он делает это по просьбе друга, желая смягчить или нейтрализовать ее, как подругу Патрика и Дефне, имеющую на них влияние. Но мнение Седы начало меняться после дня, проведенного совместно за осмотром памятников, он был очень благожелателен, но сдержан, и хотя она все время чувствовала его внимательный и восхищенный взгляд, он не позволял себе никаких вольностей или двусмысленных намеков, вел себя, как настоящий, в ее понимании, мужчина, а не как павлин, распускающий перья перед понравившейся женщиной, таких Седа терпеть не могла и убирала сразу из своего окружения.

К тому же ее подкупала его доброта по отношению к Ларе, настоящая, а не показная, имеющая целью смягчить мать и расположить ее к себе. Он внимательно слушал девочку, разговаривал с ней, как со взрослой, что Ларе, с ее складом характера очень нравилось, потому что она терпеть не могла, когда взрослые начинали с ней сюсюкать, к тому же, как ни удивительно, взрослого мужчину и восьмилетнюю девочку связывала общая страсть к пазлам, и мать подозревала, что Лара поехала с ней на экскурсию только из-за Синана. Ее предположения оказались верны, когда она услышала, как дочь попросила показать ей большой пазл, который Синан собирал дома, удивляло то, что он, не колеблясь ни минуты, с охотой согласился и привез незнакомых, по сути, людей к себе. Пока они рассматривали пазл, Седа прошлась по помещениям первого этажа, наверх она подниматься не решилась, это было бы слишком бесцеремонно по отношению к хозяину дома. Но и того, что она увидела хватило, чтобы заметить отсутствие женской руки, ей казалось странным, что такой обаятельный, состоявшийся мужчина жил один, но поразмыслив, Седа решила, что у него, как и у нее, наверняка, была какая-то причина быть одиноким, возможно, здесь крылась несчастная любовь или отрицательный опыт совместной жизни.

Составив благоприятное впечатление о нем и приняв его в круг своих знакомых, она не стала возражать против их совместной поездки в Кайари, к тому же ее дочь буквально смотрела Синану в рот, он стал для нее авторитетом, и Седа втайне одобряла это: должен же быть у девочки образец правильного мужчины в жизни, и Синан на эту роль подходил, хотя признаться в этом вслух она никогда бы не решилась, однако воспользовавшись подходящей ситуаций, решилась задать Дефне наводящие вопросы о жизни Синана и его сердечных историях. Такую возможность ей дал их совместный обед в кафе «Мано», у Дефне это не вызвало никаких подозрений, потому что было вполне логично интересоваться человеком, с которым ты сидела за одним столом в течение полутора часов.

– Как давно ты знаешь Синана? – начала Седа разговор, твердо решив прекратить его, если Дефне начнет догадываться о его причинах.

– Чуть больше, чем Омера. – улыбаясь ответила Дефне. – Я же тебе говорила, что сначала была влюблена именно в него. Он приходил в «Мано» всегда такой приветливый, с улыбкой, очень позитивный человек.

– Почему же у вас ничего не сложилось?

Дефне вздохнула, ей было трудно ответить на это вопрос, потому что пришлось бы многое снова объяснять, поэтому она ответила кратко:

– Потому что я безумно влюбилась в его друга. Другого мужчины, кроме Омера для меня не существовало. Но Синан…

Она замолчала, но Седа видела по выражению ее лица, что Дефне еще не все сказала, поэтому не удивилась, когда через несколько минут она вернулась к этой теме.

– Он так поддерживал меня во всей этой истории, всегда был на моей стороне, пытался защитить от госпожи Нериман. Я ему очень благодарна, он очень хороший человек, Седа, не испытывай к нему предубеждения только потому, что он друг Омера. Да, и разве Омер плохой? Жизнь развела нас, но я по-прежнему считаю его порядочным и честным человеком. То, что я не могу принять некоторые его поступки, не означает, что я думаю о нем плохо.

Два с половиной дня, которые Седа и Синан провели вместе в Каппадокии за осмотром этих удивительных пещер, руками человека преобразованных в жилые или складские помещения, пролетели очень быстро. Они жили в одном отеле, но на разных этажах, встречались за завтраком и обсуждали программу на день, Седа, следуя своим правилам, очень дотошно подошла к осмотру этих свидетельств древности, прочитав, как обычно, от корки до корки путеводители, но приятным для нее сюрпризом от Синана оказался англоговорящий гид, который для их маленькой группы провел подробную, интересную экскурсию, изложив множество фактов и указав на детали, которые при самостоятельном осмотре просто не были бы ими замечены, его захватывающий рассказ увлек даже Лару, задавшую множество вопросов о назначении тех или иных предметов.

Они много ходили пешком, любуюсь заснеженными улицами и домами, тесно прижавшимися к горам, ужинали в каком-нибудь кафе и возвращались в гостиницу. После того, как Лара с неохотой уходила в номер, потому что для нее наступало время сна, Синан приглашал Седу пройтись и выпить бокал вина в каком-нибудь симпатичном баре, обычно они шли наугад и заворачивали в кафе, интерьер которого приглянулся кому-то из них. Туристов было много, особенно иностранных, приехавших любоваться этим удивительным местом в период, когда снежный покров покрывает вершины величавых гор.

Седе нравилось общество ее спутника, были приятны его обходительные манеры, воспитанность и по-мужски заинтересованные взгляды, которые он, время от времени, бросал на ее лицо и фигуру. Она вдруг пожалела, что не взяла ни одно из своих эффектных платьев, впрочем, одеть их здесь было бы некуда, а вот в Стамбуле… Потом спохватившись, что слишком увлеклась, и мысли ее текут в опасном для душевного спокойствия направлении, она начинала хмуриться, заставляя Синана нервничать, потому что он не мог понять причину такой быстрой смены настроения, полагая, что спровоцировал это своими неосторожными словами или поступками. В один из таких вечеров накануне отъезда, возможно, выпив больше, чем обычно для храбрости, он спросил:

– Седа, у вас есть любимый человек?

Не ожидая такого слишком личного, с ее точки зрения, вопроса, она тем не менее, ответила ему:

– Если вы имеете ввиду мужчину ‒ нет. А любимый человек есть ‒ это моя дочь.

– Я знаю, что вы разведены. Ваш муж должен быть полным глупцом, чтобы потерять такую женщину и удивительную дочь. В вас столько женских достоинств… Не может быть, что мужчины, вас окружающие, так слепы и не замечают этого.

Седа усмехнулась и снисходительно взглянула на него, возразив:

– Мне не важно, что замечают другие мужчины, я хочу, чтобы тот, кто мне нужен, заметил меня. – помолчав, добавила. – Вот только где он, я не знаю. А вы, почему вы один?

– По той же причине. Думаю, женщины, которых я встречал были не для меня, кто-то уходил от меня, других я сам оставлял. Я также ищу своего человека, свою женщину, но, видно, я ее или пропустил, или не встретил еще. – помолчал и, искоса взглянув на нее, добавил: – А может и встретил, но она не видит меня, хотя и рядом.

Услышав в его словах намек, Седа взглянула на него и, поймав многозначительный, красноречивый взгляд, вдруг смутилась, ее сердце отчаянно забилось, и она почувствовала неясную тревогу.

Но в свой номер возвратилась уже другая, разъяренная Седа, и хорошо, что Синан этого не увидел. Едва простившись с ним, она начала себя ругать, не жалея эпитетов, ее внутренний монолог ускорялся, отдельные слова и короткие фразы беспорядочно метались по мозговым извилинам, как вода мечется между камнями в течение горной реки. Зайдя в номер, она заглянула в комнату, где спала дочь, лихорадочно раздеваясь и разбрасывая вещи, Седа продолжала себя беспричинно накручивать: «Слепая идиотка, романтическая дура, безмозглая простушка… Как я могла так раскиснуть и повестись на взгляды и слова этого мужчины? Хорошо еще, что вовремя спохватилась и не стала откровенничать с другом Омера. И что это за двусмысленности он позволяет себе в мой адрес? Кого он встретил? Меня? Он думает, что я его женщина? Какой бред, бред, бред… А что я скажу Дефне? Может стоит ее предупредить? А вдруг они сговорились с Омером, Синан ‒ здесь, Омер ‒ там. Так они атакуют с двух сторон!? Может стоит позвонить Дефне? Бедная подруга, что он там с ней делает? А Патрик? Боже мой, что я Патрику скажу?» – она села на кровать, зажав руки в коленях.

«Так… Главное ‒ успокоиться… А, собственно, чего я так испугалась? Он же не замуж меня позвал, ну подумаешь, брякнул что-то, не подумав и выпив лишний бокал вина. Я-то чего так взволновалась, он мне безразличен…»

Встав, она пошла в ванную комнату, смыть макияж, и глядя на себя в зеркало продолжила допрос: «Правда безразличен? Или все-таки не совсем? Все равно из этого ничего не выйдет, он живет здесь, я ‒ на другом конце земли. А если бы рядом? Что бы я ответила, если бы он предложил мне встречаться, ну, или на свидание позвал. Какое платье я бы выбрала? Боже, о чем думаю? А Ларе он нравиться… И детей он любит… Вот так встретишь кого-то, а он живет не там, где надо… О чем я опять? Ну что за легковерная дура…» – произнесла она, уже лежа в кровати, потом закрылась в одеяло с головой, чтобы успокоиться, в детстве это всегда помогало отрешиться от навязчивых мыслей и заснуть. Но сейчас это не сработало, за короткое время, она успела так себя завести, что была вынуждена принять снотворное, чтобы заснуть и, наконец, перестать заниматься самоедством.

На следующее утро, встретив Синана за завтраком, она старалась не смотреть в его сторону, на приглашение прогуляться по городу ответила отказом, сказав, что нездорова и хотела бы прилечь, но так как Лара не желала сидеть в номере, они вдвоем с Синаном отправились побродить по окрестностям. Вернувшись в комнату, Седа, и в самом деле, проспала до их возвращения, Синан довел Лару до номера и заглянул узнать, как дела у ее матери, а поскольку после сна та выглядела не очень хорошо, он искренне озаботился ее состоянием, предложив вызвать врача, чтобы убедиться, что она не простыла и ей не нужно срочное медикаментозное лечение. Седа отказалась, но попросила выехать в Стамбул чуть раньше запланированного времени, и во время поездки сидела рядом с Ларой позади водителя, избегая встречаться с ним даже глазами. Синан заметил, что она уклоняется от общения с ним, отвечая односложно на любые вопросы, выяснить причину он не мог из-за присутствия девочки, но предположил, что это было как-то связано со вчерашним разговором и его неосторожным намеком. Он тоже заметно погрустнел, ему не хотелось, чтобы то неосторожное высказывание портило Седе впечатление от долгожданной поездки и прервало установившийся контакт между ними.

Субботним утром Дефне разбудил звонок Омера, собиравшегося заехать за Мертом, чтобы провести с ним выходные дни, он приглашал Дефне присоединиться к ним на это время, но она отказалась под предлогом загруженности работой над рисунками. Конечно, ей не удалось обмануть его этим, так как причину знали оба, и лежала она в совсем другой плоскости, но настаивать Омер не стал, напоминать об их недавней близости тем более, он убедился, что чем настойчивее он был, тем дальше она уходила от него. Если он хотел заполучить ее и сына, главное, что требовалось от него сейчас ‒ терпение и постоянное напоминание о себе без форсирования событий. Из того, что случилось с ними в доме матери он вынес твердое убеждение ‒ она любила его и не могла сопротивляться своему чувству, если он длительное время был рядом, но загвоздка была в том, что Дефне отчаянно отрицала это, частично из-за обиды, частично из-за упрямства, частично из-за страха ошибки и возможных осложнений, в которые на это раз мог быть втянут и сын. Еще в Америке он понял, что, если станет давить, она уйдет, тем более был к кому, рядом всегда маячила фигура Патрика.

На утро он запланировал поездку в дельфинарий, уверенный в том, что сын будет просто в восторге от захватывающего представления с участием дельфинов, моржей, тюленей, наверняка, некоторых из этих морских обитателей он увидит в первый раз. Забирая Мерта, он предложил и Ларе поехать с ними, но она почему-то отказалась, а вот Седа причину поняла, ее дочь ждала, что за ней заедет Синан, и они вместе будут собирать у него дома его немыслимый пазл.

Дельфинарий произвел на Мерта ошеломляющее впечатление, этих морских животных он видел впервые, а то, как ловко они прыгали через обруч, играли в мяч, вызывало такой неподдельный детский восторг, что Омер и сам заразился энтузиазмом малыша, который рядом визжал, кричал и вскакивал с колен отца, смешно всплескивая своими ручками. И хотя шоу длилось около часа, сын не показывал никаких признаков усталости, но об этой его способности отец уже знал, поэтому он, не колеблясь, предложил Мерту дождаться очереди, чтобы сделать фотографию с дрессированным морским тюленем. Да и он сам при каждом удобном случае щелкал своего малыша, запечатлевая для себя эти быстро проходящие минуты их общения.

Дома, пока сын играл в своей комнате, Омер приготовил обед, а потом уложил его отдохнуть, и в этот день они больше никуда не выезжали, проснувшись, Мерт играл во дворе на своей детской площадке, а когда стемнело, перебрались в дом. Дефне звонила трижды справиться о состоянии Мерта, и Омер подробно рассказывал ей о том, как и где они проводят время, а после посещения дельфинария малыш попросил передать ему трубку и принялся взахлеб рассказывать матери об увиденном представлении, и хотя его рассказ состоял преимущественно из эмоционально окрашенных коротких фраз, типа: «А он как прыгнет! А мяцик как упал! А я как закрицю!» – она поняла главное: с сыном все в порядке и он не скучает. На этот раз Омер отправил сына спать вовремя, и никакие капризы и жалобные взгляды Мерту не помогли отсрочить время сна.

Следующий день принес малышу новые впечатления, которые он в этот раз разделил с присоединившимися к ним Синаном и Ларой, Седа, как и Дефне, сославшись на неотложные дела, предпочла остаться дома. В этот раз Омер предложил прогулку по парку Юрского периода, раскинувшемуся в стенах крупного торгового центра «Форум Истанбул». Приключения для детей и взрослых начались еще с музея, где они рассматривали скелеты и кости динозавров, найденных в Мраморном море, Мерт знал, что это за животные, дома у него была про них книга с картинками, и он смотрел о них популярные мультики, поэтому каких-то дополнительных объяснений ему не требовалось. Несмотря на то, что сын, возможно, был еще маловат для подобных развлечений, Омер предложил посмотреть 4D фильм со спецэффектами о Юрском периоде, заняв свои кресла, они с полным ощущением полета на вертолете перенеслись в далекое прошлое, переживая экстремальные погодные условия и встречаясь по пути с разными видами динозавров, в том числе и с птеродактилями, летевшими рядом с ними. И для мужчин, и для детей это было захватывающее переживание, и хотя Мерт пару раз вздрагивал от рева и неожиданного появления голов динозавров в кажущейся непосредственной близости, страха он не проявил и досидел до конца, вызвав этим снова гордость Омера.

Зал, называвшийся лабораторией и показывавший, как рождались и развивались динозавры понравился больше Ларе, на Мерта впечатления он не произвел. А вот в следующем помещении, папы и дети застряли надолго, там были представлены более 70 динозавров в натуральную величину, при этом у многих моделей двигались отдельные части их тела, что создавало дополнительное ощущение реальности происходящего, которое, кстати пугало некоторых детей, но не Мерта, малыш был просто в восторге и все пытался погладить динозавров по морде, или хотя бы по другим частям тела, до которых могла дотянуться его ручка. Было понятно, что из такого замечательного места без сувениров уйти не удастся, Мерт хотел все и сразу и получил бы это, если бы Синан, с ужасом наблюдавший за растущими на глазах коробками с игрушками, не урезонил бы Омера, поэтому вместо намечавших трех больших фирменных пакетов, покупки уместились в один, Лара ничего не просила, но Синан, поймав ее взгляд, предложил купить на память симпатичного малыша-трицератопса и большую коробку пазлов, в порыве благодарности девочка прижалась к Синану, тронутый ее детской непосредственностью, он обнял ее в ответ.

Патрик прилетел в Стамбул на день раньше Фикрет, взяв в аэропорту заранее арендованную машину, разместился в гостинице Хилтон Истанбул Босфор, в нескольких минутах ходьбы от площади Тахрир. О своем приезде он никого не предупредил, но, поразмыслив, решил все-таки поставить в известность Седу.