Текст книги "Как решит судьба (СИ)"

Автор книги: monbijou

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

Она кивнула головой.

– А если я не приду к тебе, а выберу другую жизнь?

– Это будет плохо для нас двоих, и мы останемся просто родителями нашего малыша. Сейчас я не поднимаю вопрос о юридическом признании его моим сыном, дабы не осложнять тебе пребывание здесь.

– Чтобы успокоить Мерта я сказала, что вы будете общаться по скайпу, и он может звонить тебе, когда захочет, в разумных пределах, конечно.

Дефне с тревогой ждала реакции Омера.

– Да, и я сам об этом подумал. На твоем ночном столике лежит мобильник, купленный для него, он может мне звонить в любое время, я занес туда номер своего телефона. Нам будет удобнее общаться напрямую, не утруждая каждый раз тебя, просто держи это на контроле. Кроме того, в конверте, который ты найдешь там же, лежит моя банковская карта и код доступа. Денег достаточно, чтобы обеспечить вам безбедную жизнь, даже если ты перестанешь работать…

Омер прервал фразу, видя ее протестующий жест рукой, грустно улыбнулся и продолжил:

– Иной реакции я не ожидал. Понимаю, ты сама, все сама и можешь обеспечить себя и сына. Я согласен, с тобой спорить бесполезно, потому что ты – великая упрямица. Но карточку я оставляю в любом случае, ничего не жалей ни для Мерта, ни для себя, я буду знать о движении средств, и если нужно сумму пополнить, я сделаю это без труда.

Он встал и выглянул в окно.

– Такси приехало, мне пора, иначе не успею на регистрацию. Помни, я люблю тебя и жду вас. Ты поцелуешь меня?

Она кивнула головой, держась изо всех сил, чтобы не расплакаться, подошла ближе, и все было, как обычно: жар по телу, спутанное сознание, его крепкие руки и теплые губы на ее губах. Это был их настоящий, страстный, поцелуй из прошлого, прощальный поцелуй, и на миг все остальное показалось ей нелепостью. Потом он оторвался, и все закончилось. Омер взглянул на нее еще раз, охватив взглядом всю фигуру, и вышел.

Дефне слышала, как отъехало такси, схватилась рукой за горло, словно что-то мешало ей дышать, не смогла сдержать слезы и, закрыв рот двумя руками, попыталась заглушить рыдания. Не решаясь подойти, Айшегюль грустно наблюдала за ней, стоя в тени лестничного пролета.

========== Глава пятнадцатая. Показ. ==========

Утром, после ночного приступа рыданий, Дефне проснулась раньше, чем планировала, попыталась снова уснуть, но пролежав без сна почти полчаса и гоняя невеселые мысли по кругу, решила встать. Синоптики обещали прохладный, солнечный день, и теплые лучики уже чертили узоры на стене ее комнаты, она подумала, что стоило бы зайти в гараж и проверить, на всякий случай, газовый котел, отвечающий за воздушное отопление дома, ночи становились все холоднее, и чтобы воздух прогревался во всех комнатах, температуру приходилось повышать.

Омер уехал, и ее жизнь должна вернуться в прежнее русло. Хотя кого она пытается обмануть, снова и снова произнося эту фразу, как заклинание? Ее жизнь уже не будет прежней, вот уж воистину «знания умножают печали», древние мудрецы были правы.

Через четыре дня, двадцать девятого ноября Мерту исполнялось три года, к счастью, этот день пришелся на воскресенье, и не было необходимости отпрашиваться с работы. За оставшееся время она должна придумать, как сделать самый важный день в ее жизни незабываемым для сына и что ему подарить.

Стараясь не шуметь, она собралась, и прежде чем спуститься вниз, заглянула к нему в комнату. После его отчаянных слез, вызванных расставанием с отцом, она опасалась, что детский сон будет неспокойным и прерывистым, но малыш проспал всю ночь без пробуждений, хотя она оставила двери открытыми и чутко спала, беспокоясь о нем.

Завтракая, она просмотрела входящие звонки и обнаружила, что Патрик звонил вчера поздно вечером, а потом прислал ей сообщение, предупреждая, о своем сегодняшнем визите, нужно было обсудить кое-какие детали их совместного выхода в свет на показ моделей женской одежды Фикрет Гало. Дефне была рада этому визиту, в ее жизни Патрик был подобен скале в бушующем море, надежный, терпеливый, он столько времени помогал ей, ничем себя не обнаруживая и ничего не требуя взамен. Считая себя обязанной вернуть деньги, потраченные на ее поддержку, она ломала голову, как лучше это сделать, не обидев его, точной суммы Дефне не знала, а Седа наотрез отказывалась ей помогать, говоря, что не желает ссориться с другом. Для начала нужно было узнать хотя бы стоимость медицинской страховки, оформленной на ее имя, Дефне предполагала, что ее накоплений будет недостаточно, так как после выплаты второй части долга, ее счет заметно похудел, однако, в случае крайней необходимости она могла бы использовать деньги Омера, уверенная, что он будет не против, если она объяснит причину.

Айшегюль еще не спустилась вниз и, уходя, Дефне оставила ей на столе записку с просьбой приготовить на сегодня еду для Мерта, потому что вчера, в связи с отъездом Омера, она не успела это сделать, хотя все продукты были куплены заранее.

Ее рабочее утро выдалось очень напряженным, и это было весьма кстати, потому что отвлекало от невеселых мыслей. Выполняя данное ей поручение, она просматривала предложения об организации в их галерее двух выставок и готовила по ним развернутое заключение для Седы.

Особый и понятный интерес она проявила к работам пока малоизвестного соотечественника, турецкого художника Мустафы Кутлу, грамотно составленное резюме было приложено к фотографиям его работ. Кутлу был уроженцем и жителем Стамбула, и это было особенно важным фактором, потому что многие турецкие художники покинули родину и работали в других странах. Он не имел профильного художественного образования, но получил степень бакалавра в области графического дизайна, и, судя по представленным рекомендациям, имел достаточный опыт работы с рекламными агентствами Турции, Германии и Америки. Дефне внимательно разглядывала фотографии картин, которые он предлагал для выставки.

Конечно, есть большая разница между созерцанием настоящих полотен или их фотографий, присланных по интернету. Но даже в таком виде его картины впечатлили Дефне, она заметила, что в них обязательно присутствовал женский образ и удивительно яркий, выразительный оттенок красного цвета – алый. Ей нравились особые приемы освещения, которые он использовал, специально заостряя внимание на высокой контрастности между предметами на картине, например: белая простыня и алое покрывало. Дефне отметила, что талантливо используя эффект перспективы на полотне, он создавал у зрителей ощущение присутствия в картине и словно заставлял их наблюдать за действиями, находящихся там людей.

Кутлу использовал смелую цветовую палитру, создавал оттенки, которые невозможно увидеть в реальной жизни, и на контрасте с яркими цветами в центре он играл с чередованием света и тени по краям картин. Художник признавался, что будучи дизайнером, сначала тщательно просчитывал картины на компьютере и только потом задуманное воплощал на полотне акриловыми красками. Работы были несомненно интересными и самобытными, их стоило показать посетителям галереи, она чувствовала также, что здесь они будут иметь коммерческий успех.

Именно в таком ключе Дефне резюмировала творчество живописца из Турции, рекомендовав организацию персональной выставки в начале будущего года, и с получением письменного согласия автора ‒ размещение его картин на продажу на сайте арт-галереи «Фокус». Напечатав свои рекомендации, она отослала их Седе по электронной почте.

Выставка изделий индейских мастеров, куратором которой она была, закрывалась в декабре, и финансовый отчет оставлял желать лучшего. Хотя это было понятно сразу, выставленные вещи удивляли мастерством исполнения, но большим спросом не пользовались, удалось продать несколько украшений и пару сумок, в любом случае, прибыль снизил бы низкий процент с продаж, на котором настаивал Патрик. Выручка была небольшой, стало быть и премиальные также будут минимальными.

Седа позвонила узнать идет ли она на обед. Обычное время перерыва было уже пропущено, с Патриком она не договаривалась о позировании на сегодня, поэтому предложила прогуляться и ради разнообразия перекусить в недавно открывшейся в соседнем квартале пиццерии. Зал выглядел уютно, на столах были скатерти в красно-белую клетку, народу было немного, и официант подошел к ним, едва они успели присесть. Подруги выбрали одну пиццу на двоих, Седа заказала двойной эспрессо, а Дефне чай. Обе молчали и смотрели в окно на спешащих мимо людей. Молчание прервала Дефне:

– Седа, у тебя что-то случилось?

– Нет, просто устала, наверное стоит взять отпуск и уехать куда-нибудь сменить обстановку, только надо дождаться каникул Лары.

– Да, хорошая идея. Я тоже думала поехать на родину, навестить родных, показать им Мерта и, наконец, все рассказать. Но теперь после этой истории с Омером ехать совсем не хочется, еще подумает, что я приехала следом за ним.

– А это не так?

– С чего ты взяла? Конечно нет. Я в какой-то прострации после всех его признаний, думаю, если бы в моей жизни не было Мерта, реакция на них была бы гораздо острее. Все-таки я неисправимая идеалистка, Седа. Сейчас, когда он уехал, наше воссоединение кажется мне просто невозможным.

– Дефне, скажи честно, что тебя так ранило, количество женщин в его жизни, или то, что он у него была дочь?

Опустив голову, Дефне задумалась, машинально помешивая уже остывший чай, потом посмотрела на подругу, и та увидела, что ее глаза наполнились слезами.

– Больно от всего, но, если измерять по шкале Рихтера – дочь – десять баллов, женщины – только семь.

– Дефне, он не планировал этого ребенка и не хотел его, по твоим словам, он даже не помнил, как это случилось, я думаю, что он заботился о малышке и ее матери из чувства долга. А тему женщин в жизни мужчин мы с тобой уже обсуждали.

– Седа, если это попытка его оправдать, она не засчитана, если ты хотела меня успокоить – эффект обратный. Он ведь также не помнит, как и Мерт получился.

– Подруга моя, не нравится мне твое ожесточение, не сравнивай ты Мерта и ту несчастную девочку, Омер к ним по-разному относится.

– Седа, они оба его дети, возможно, он к ним относится по-разному, но ты думаешь, это должно меня успокоить или ободрить? Слушая его откровения, я вдруг поняла, что не знаю Омера, когда-то смотрела на него влюбленными глазами, не могла от него оторваться, думала, он самый честный, умный, благородный, правильный человек, дрожала от страха его потерять, любила до беспамятства, и что, где я теперь… Сейчас я не могу воспринимать на веру любое произнесенное им слово, помню, как он сказал мне на свадьбе брата: «Я больше тебе не доверяю». Теперь эти слова я могу вернуть ему.

– Я понимаю, но Мерта он любит, он же его единственный ребенок. Дефне, если ты на него обижена, прости его и отпусти свою боль.

– Я не держу на него никакой обиды, давно простила. А что касается Мерта, разве не может быть, что он им заполняет пустоту после смерти дочери. Может он был к ней привязан больше, чем мне говорит? А потом, его желание жить с сыном не означает, что я иду к своему малышу бесплатным приложением. Я не хочу выстраивать с ним заново никаких отношений, пусть он останется только отцом Мерта.

– Знаешь, с такими мыслями ты долго не протянешь и закончишь приемом антидепрессантов. Постарайся не думать о случившемся, займи свои мысли, свое сердце, просто живи дальше, как ты всегда говоришь.

Дефне промолчала, но Седа видела, что она никак не может успокоиться, свежие раны кровоточили, и она поняла, что сейчас последует продолжение.

– Он дал мне восемь месяцев на раздумья и разрешение на свободную во всех смыслах жизнь. Ты понимаешь? Разрешение он мне дал, словно я его собственность.

– Что он имел ввиду?

– Что у меня есть право совершать те же ошибки, что и он, думает, что тогда я смогу лучше понять и принять его прошлое. Странно, что он забыл уточнить количество мужчин, с которыми я могу вступать в отношения.

Седа невесело усмехнулась и ничего не ответила, импульсы раздражения и отчаяния, исходившие от Дефне были почти осязаемы, и она начинала серьезно беспокоиться за нее. Лучшим выходом для ее подруги было бы сейчас сменить обстановку и уехать на отдых, хотя от себя и своих мыслей нигде не спрячешься. Они вернулись на работу, обсуждая возможные выставки до конца года, и к разговорам на личные темы больше не возвращались.

Дефне не знала в каком состоянии будет ее ребенок, когда она вернется домой. В течение дня она два раза звонила Айшегюль справится о сыне, няня рассказала, что встав, малыш спросил об отце, и она вынуждена была напомнить об его отъезде. Мерт снова расстроился, и ей удалось успокоить его, только пообещав, что папа обязательно позвонит сегодня в течение дня, если нет, то, когда придет мама, она установит с ним связь по скайпу, и он сможет увидеть отца и поговорить с ним по компьютеру. Дефне просила Айшегюль не давать ребенку в руки сотовый телефон, чтобы малыш не звонил бесконечно Омеру, а если тот будет звонить сам, Мерт может поговорить с ним, но не более десяти минут.

Подъезжая к дому, она еще издали заметила кроссовер Патрика. Потом увидела его самого с Мертом и Ларой, оба были на роликовых коньках. Дефне увидела, как Мерт, чуть раздвинув руки в стороны, поехал вперед, вероятно, демонстрируя Патрику свое умение кататься, остановился, осторожно развернулся, не упав в этот раз, и со счастливой улыбкой посмотрел на мужчину. Тот сделал одобряющий жест, пригнулся и, в свою очередь, раскинул руки, приглашая ехать к нему, а когда Мерт подъехал, поднял и подкинул вверх.

Смеющийся Мерт обхватил его за шею, в такой позе их и застала подошедшая Дефне.

Увидев мать, сын возбужденно заговорил, торопясь выложить все новости сразу:

– Мамоцька, мне звонил папа, Патрик купил мне тонну морозеного, я науцился разворациваться.

– Какие прекрасные новости, – с энтузиазмом откликнулась Дефне, – может нам пригласить Лару с мамой, если мороженого так много, его хватит на всех.

Подошедшей Ларе такая идея очень понравилась и она помчалась домой рассказать матери, а Мерт, спустившийся, наконец, с рук Патрика, попытался ее догнать. Дети очень быстро вернулись, и в дом все вошли одновременно, Седа обещала присоединиться через несколько минут. Мороженого действительно было так много, что морозильная камера холодильника была им забита, оно было разных сортов с наполнителями на любой вкус. На вопрос Дефне о чрезмерном количестве замороженного лакомства, Патрик ответил, что, по его наблюдению, мороженое поднимает настроение у женщин и детей, и он хотел, чтобы у всех в доме Дефне, особенно у Мерта, был позитивный настрой. Взрослые улыбались, дети были в восторге, и если бы мамы не контролировали их, детским желудкам пришлось бы туго.

Ужинать уже никто не хотел, и поскольку время было позднее, Дефне пошла готовить сына ко сну. Седа с Ларой ушли домой, прихватив ведерочко мороженого, а Патрик остался ждать Дефне. В ванной комнате малыш рассказывал маме, что сегодня звонил папа, и он с ним разговаривал по своему телефону очень долго, папа спрашивал, как идут дела, что он сегодня кушал и делал, где гулял, и как чувствует себя мама. Сын долго не засыпал и попросил почитать книгу «Заполнил ли ты свою корзинку?», это были поучительные истории, рассказывающие малышам, что у каждого из людей есть невидимая корзинка для хороших дел. И если ты добр со своими друзьями, говоришь родителям и близким людям, как ты их любишь, помогаешь тем, кто нуждается, твоя корзинка наполняется и не только твоя, но и тех, кому ты делаешь добро. Если ты делаешь плохие вещи, она пустеет. Вывод напрашивался сам собой: наполняй свою корзинку каждый день, а вечером обязательно спроси себя: «Что я сегодня сделал для того, чтобы наполнить свою корзинку?»

Мерт внимательно слушал и, когда Дефне выходила, спросил:

– Мамоцька, а моя корзинка полная?

– Конечно, мой сладкий уголек, ты хорошо себя вел, помог Айшегюль готовить обед, она сказала, что ты даже убрал посуду со стола, пригласил Лару, ее маму и няню на мороженое. Сегодня ты был просто молодец!

Мерт довольно улыбнулся.

– А если я был хоросым мальциком, папа приедет на мой День роздения?

– Душа моя, но это через четыре дня, папа не успеет сделать все дела и снова приехать, зато в этот день, ты сможешь поговорить с ним по компьютеру.

– А сто мы в этот день будем делать?

– Это будет сюрприз, но непременно очень, очень приятный. А сейчас спи.

Мерт вздохнул и зажмурил глаза, пытаясь показать, что он засыпает. Дефне оставалась с ним до тех пор, пока он действительно не уснул.

Когда она спустилась вниз, Патрик сидел за кухонным столом с чашкой чая в руке и разговаривал с Айшегюль. Дефне поинтересовалась, о чем они секретничали, оказалось, что они обсуждали предстоящий День рождения малыша, и Патрик спрашивал есть ли уже какие-то идеи по поводу подарков и места, где можно было бы с интересом для ребенка этот день отметить. Договорились вернуться к этому вопросу завтра, потому что на сегодня у Дефне не было вообще никаких идей.

Айшегюль поднялась в свою комнату, и они остались наедине. Патрик потянулся через стол и взял ее руку.

– Как ты, Дефне? Выглядишь уставшей, круги под глазами. Можешь взять выходные, если хочешь.

– Спасибо, но это последнее, что мне нужно. Сидеть дома с мыслями, которые ходят по кругу – это для меня не лучший выход. На работе я все-таки больше отвлекаюсь.

– Портрет твой будем заканчивать? Я поработал без тебя, но еще один сеанс не помешал бы.

– Конечно, как скажешь, наверное можно на днях, лучше в обеденный перерыв, если ты свободен.

– Ты не отказалась от мысли идти со мной на показ Гало?

– Нет, наша договоренность остается в силе. Любопытно будет увидеть выражение ее лица, когда мы придем вместе.

– Ого! Я слышу нотки вызова в твоем голосе. Дефне, оставь это другим, она поплатиться за то, что сделала тебе. Я только хотел предупредить, что на подобные мероприятия приглашают много репортеров, а они большие охотники за новостями и сплетнями. Нас могут фотографировать и делать разного рода умозаключения, даже если мы не будем комментировать наш совместный выход. Я у них любимый субъект для домыслов и пересудов, и о тебе будут говорить, ты уверена, что хочешь туда пойти и именно со мной, может лучше с Седой?

– Ты меня стесняешься или боишься огорчить Натали с Келли?

– Дефне, ты стала очень зубастой, я ничего не имею против покусываний, но не таких. Ты очень беспокойна, я понимаю причину и должен сказать, что приятно удивлен твоим умением так хорошо держать удары судьбы, впрочем, это было понятно и раньше. Однако, будет лучше для тебя, прежде всего, и для Мерта, конечно, если ты начнешь гасить огонь внутри себя, всегда остается опасность сгореть. Нужна моя помощь – только скажи, Седа тоже рядом, никто из нас не хочет, чтобы ты довела себя до крайности.

– Патрик, ответь, по возможности честно, если я жду от общения с мужчиной, прежде всего, понимания, надежности, душевного тепла может ли это идти только в комплекте с близкими отношениями?

– Это общий вопрос или ты говоришь о конкретном человеке?

Дефне бросила на него быстрый взгляд, но ничего не ответила. Подождав немного, он продолжил:

– Если в общем смысле, то редкий мужчина будет довольствоваться просто дружескими отношениями с тобой. Если о конкретном человеке, то да, он доказывает это тебе уже давно и будет делать это впредь, но будет счастлив, если ты позволишь ему быть ближе.

Патрик улыбнулся, видя, что она подняла на него смущенный взгляд, и мягко сказал:

– Дефне, я понимаю твое состояние, ты эмоционально выгорела, сейчас тебе вряд ли нужны какие-то отношения, кроме дружеских. Я не тороплю тебя, но быть долго бесплотным ангелом-хранителем я не смогу.

В эту ночь сон долго не шел к Дефне, мысли сменяли одна другую, уже засыпая, она решила, что должна дать себе шанс в отношениях с Патриком.

В день показа с самого утра Фикрет Гало не находила себе места. Она понимала, что показ моделей ее одежды не был значимым событием в мире моды, ей, увы, не удавалось примкнуть к тем счастливчикам, на которых мэтры высокой моды смотрели благосклонно, Фикрет давно казалось, что ее талант и работоспособность были незаслуженно обойдены вниманием более маститых коллег и СМИ. Хотя приглашений было разослано много, на самом деле, она не рассчитывала на толпы зрителей, будет успехом, если придет хотя бы половина от общего числа приглашенных лиц. А ведь чуть более четырех лет назад, когда звезда ее популярности ярко вспыхнула, она надеялась на головокружительную карьеру в мире моды, но быстро поняла, что одного таланта для этого мало, нужны были покровители и инвесторы, которые вкладывали бы деньги в продвижение и рекламу ее моделей, в организацию ее показов на престижных подиумах и сделали бы ее имя узнаваемым. За положительные отзывы и хвалебные статьи пресса также хотела денег. На неделю моды в Ньй-йорке в Линкольн Центр ее, как дизайнера женской одежды, не пригласили ни разу, она была там только в качестве зрительницы, и каждый раз, болея от чужого успеха, приходила в себя и возвращалась к работе лишь неделю спустя.

В этот раз показ моделей одежды от Фикрет Гало был организован в просторном фойе одного из торговых центров, заранее перекрытым для посетителей торговых залов, и куда пускали только по приглашению. На подобном мероприятии в Нью-Йорке Дефне была впервые, конечно, она присутствовала на показах моделей обуви «Пассионис» и даже принимала участие в их организации, но здесь уровень презентации был все-таки выше. Подиума не было, длинные ряды кресел были расставлены по всей длине фойе под углом друг другу в таком порядке, что освобождали достаточно места для прохождения моделей.

Для Дефне это был незнакомый мир, никого из присутствующих она не знала, Патрик же был знаком со многими, с кем-то он пересекался по работе или общался в гольф-клубе, членом которого была его семья. Стоя рядом с Дефне, он вполголоса представлял ей людей, с которыми обменивался приветствиями. Так, среди пришедших на показ он увидел пару-тройку довольно известных модельеров, несколько известных в прошлом моделей, работавших когда-то с Домами моды Европы и Америки, и приглашаемых ныне на подобные мероприятия ради статуса, были молодые начинающие дизайнеры одежды, представители торговых сетей и другие публичные лица, популярные и известные в обществе, к последним, видимо, относился и Патрик Пошэ.

Фикрет Гало появилась в зале до начала показа, чтобы оценить его наполняемость и посмотреть на пришедших. Она не могла скрыть удивления при виде Дефне, оценив беглым взглядом ее прекрасно сидящий по фигуре черный, из тонкой шерсти костюм. На Дефне не было драгоценностей, кроме нитки жемчуга на шее, но она выглядела роскошно. Антрацитовый цвет костюма подчеркивал белизну кожи и тициановский оттенок ее рыжих длинных волос, с артистической небрежностью закрученных в пучок. Выбившиеся вьющиеся пряди обрамляли ее прелестное, оживленное, разрумянившееся лицо. Она притягивала взгляды мужчин. Не упуская Дефне из виду, Гало лавировала между приглашенными, разговаривая то с одним, то с другим, постепенно приближаясь к Дефне и ее спутнику, пока не оказалась с ней лицом к лицу.

– Дефне, добро пожаловать. Ты кого-то сопровождаешь?

– О нет, – вмешался Патрик, – это я сопровождаю прекрасную даму.

Он слегка поклонился ей, окинув взглядом, холодно улыбнулся и представился:

– Патрик Пошэ, вы прислали мне приглашение на ваш показ.

– Очень приятно, я видела вас на приемах, но мы не были знакомы до сегодняшнего дня. Мы с вами в определенном смысле коллеги, люди творческой профессии, оба художники, только я рисую одежду.

– Что ж, в таком случае моя очаровательная дама тоже наша коллега, молодой, талантливый художник, ее картины выставляются в галереях Нью-Йорка и неплохо продаются.

– Как интересно, при нашей встрече Дефне скромно промолчала об этом, впрочем, как и о вашем близком знакомстве.

Патрик изобразил дежурную улыбку и, увидев своих знакомых, подхватил Дефне под локоток, направляясь к ним. Гало проводила ее неприязненным взглядом, и прочесть ее мысли труда не составляло: «Почему мужчины к ней так липнут, в Стамбуле – Омер, здесь – известная личность, богач, что они только в ней находят? Интересно, Омеру будет приятно узнать, каким успехом она здесь пользуется?» Однако пора было начинать показ, и она отправилась в гримерную проверять готовность моделей к выходу.

Свет слегка приглушили, оставив ярко освещенной дорожку, по которой выходили девушки в платьях от Гало. Поскольку Дефне совершенно не следила за модными тенденциями, модели одежды показались ей оригинальными, покрой был необычным, Гало широко использовала ассиметрию и объединяла, правда не всегда удачно, как показалось Дефне, несхожие по структуре и расцветке ткани. У моделей были прически в стиле «панк», много металлической бижутерии, на ногах ботинки для прогулок по пересеченной местности. Очевидно, эта одежда была рассчитана, прежде всего, на молодежь. Сам показ занял не более двадцати минут, потом под аплодисменты зрителей был финальный проход длинной вереницы моделей, которую замыкала сама Фикрет Гало.

Приглашенные плавно переместились в другой конец фойе, чтобы обменяться мнениями, поздравить дизайнера с успешной презентацией, поболтать, посплетничать и оценить разнообразие и количество угощений, поданных к фуршету. К Патрику многие подходили пообщаться или просто переброситься парой слов, с интересом глядя при этом на его спутницу, которую видели в первый раз, но вопросов не задавали. Только один господин весьма экстравагантного вида и уже навеселе, подойдя к Патрику и кивнув ему вместо приветствия, не обращая на него внимания, завладел рукой Дефне и проникновенно глядя ей в глаза сообщил:

– Сразила, сразила наповал старого жуира*, детка моя. Патрик, где ты нашел это сокровище, чистота и красота, клянусь богом, ты ее не достоин. Если ты разобьешь ей сердце, как остальным, я тебя застрелю. Детка моя, не доверяйся мужчинам, мы такие лгуны.

Дефне потрясенно смотрела на него, тот приложился к ее щеке, словно был знаком с ней много лет, утер несуществующую слезу и отправился дальше, даже не взглянув на ее спутника. Глядя на лицо «детки», Патрик не смог сдержать смеха.

– Впечатлил? Это Гарри, друг нашей семьи, когда-то был отличным журналистом, ездил в горячие точки, делал захватывающие репортажи, был смел до безрассудства, а потом что-то произошло, сломался в один миг. Но до сих пор пользуется авторитетом среди пишущей братии, к его мнению прислушиваются.

Внезапно он схватил Дефне за руку и потянул в сторону, делая попытку затеряться в толпе. Удивленно посмотрев на него, она проследила за его взглядом и увидела, как высокая, худая девица, снабженная увесистым фотоаппаратом, пробиралась к ним, глядя на ее бульдожье лицо можно было не сомневаться, что она их ни за что не упустит.

– Неет… – чуть слышно простонал Патрик, все еще продолжая двигаться в надежде избежать встречи. Не удалось… Девица назвала его по фамилии, стоящие рядом обернулись и расступились перед ней.

– Пошэ, ты пытался от меня сбежать? – стоя перед ним, она с подозрением смотрела на него, а потом переведя взгляд на Дефне, понимающе хмыкнула и прищелкнула языком.

– Так, так, новая куколка? Ты когда уже остепенишься Пошэ? Кстати, давно не выставлял ничего нового, полностью перешел на преподавательскую деятельность?

– И я очень рад тебя видеть, Сьюзен. Она моя самая преданная доброжелательница еще со времен колледжа. – пояснил он, обращаясь к своей спутнице.

Дефне молча кивнула, потом, подумав, протянула девушке руку, Сьюзен удивилась, но пожала ее в ответ.

– Я очень рада, Сьюзен, узнать кого-то, кто знал Патрика до того, как он стал столь популярным. Я Дефне, арт-менеджер одной из галерей господина Пошэ и начинающий художник. Недавно в нашей галерее была выставка работ молодых художников, вы не были у нас? Я вас приглашаю, сейчас монтируется выставка современной скульптуры, с моей точки зрения не все экспонаты представляют художественную ценность, есть весьма спорные, но идеи – интересные, воплощения – смелые. Думаю, это тема для вас.

Ошарашенно и чуть приоткрыв рот, репортер выслушала тираду девушки, потом неожиданно улыбнулась и одобрительно подмигнула Патрику.

– Да, вам палец в рот не клади, и мозги на месте. Девушка, эээ, Дефне, возьмите мою визитку, я думаю мы с вами поладим. Ладно, оставлю вас в покое, но за мной придут другие шакалы, держитесь, Дефне.

– Ты меня впечатлила! – с удивлением и даже каким-то восхищением Патрик смотрел на Дефне. – Изящно ее осадила, Сьюзен – одна из самых вредных и злых на язык особ, которые пишут всякие гадости о публичных людях, а я для нее – любимый сюжет. Но, похоже, ты ей понравилась, сбереги ее визитку, это знак особой милости, она ее просто так никому не дает, вдруг пригодиться.

Дефне чувствовала, что начала понемногу уставать от этого мира, где все друг другу улыбались, но не упускали возможности уколоть и пустить сплетню за спиной. Проходящий мимо официант остановился перед ними, и Патрик взял с подноса два бокала шампанского. Какой-то очкастый парень с фотоаппаратом на шее подошел к ним, поздоровался с господином Пошэ и поинтересовался его впечатлениями о прошедшем показе. Тот посмотрел на Дефне, задумался и неторопливо начал:

– Я, конечно, не эксперт в мире моды, но не скажу, что этот показ меня впечатлил, по-моему что-то подобное я видел на Неделе моды в Линкольн-Центре год назад. Неплохо, но не ново, ничего оригинального, выбор тканей, бижутерии, их сочетание весьма спорно и не запомнилось. От молодого дизайнера можно было бы ждать больше находок и смелых воплощений.

Парень кивнул и попросил разрешения сфотографировать. Патрик притянул Дефне ближе, обняв за талию, она не ожидала яркой вспышки фотоаппарата и сморгнула в этот момент. «Ну и видок у меня будет», – запоздало подумала она.

– Простите, господин Пошэ, как мне под фотографией представить вашу спутницу?

– Дефне Топал, арт-менеджер галереи «Фокус».

Очкастый кивнул и растворился в толпе в поиске других жертв. Рука Патрика все еще была на ее талии, когда он почувствовал, как Дефне напряглась. Недалеко от них совершала обходные маневры Фикрет, таща за собой симпатичную брюнетку, ярко, даже вызывающе одетую, Гало показала ей пальцем на Дефне, и та направилась прямо к ним.

– О, Дефне, рада встретить вас здесь. Вы не одна сегодня?

– Познакомьтесь, Франческа Гутти, итальянский дизайнер, подруга Фикрет. Патрик Пошэ, художник и владелец галереи, где я работаю.