Текст книги "Лестница Пенроуза (СИ)"

Автор книги: maryana_yadova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

– Меня возбуждают твои аналитические способности, Артур. Я это давно заметил. Но знаешь… еще больше тебе идет пистолет в руках.

– Это не мое умение, – Артур не смог сдержать досады в голосе, и в груди предательски зажгло. Нехорошо так зажгло. – Все-таки тебе нравится другой Артур. Опасный, авантюрный, такой эксклюзивный… да, Имс? Ты же любишь все редкое, эксклюзивное...

– Я тебе уже ответил, – тяжело сказал Имс. – Это ты выстрелил, ты принял решение. И это теперь, – он кивнул в сторону маленького стеклянного столика, на котором чудовищно непривычно в мирном кухонном интерьере чернел пистолет, – твое оружие. И вообще… пойдем-ка в постель.

***

Где-то внизу бодро шуршали метлами дворники, иногда перебрасываясь словами на своем быстром, смутном, гортанном языке, который казался Артура не языком даже вовсе, а системой сигналов, близкой к звериной. В окно виднелся кусок еще совсем бледного рассветного неба.

Артур лежал и смотрел то в это небо, то в белый потолок над ним, который сейчас казался серо-голубым. Рядом сопел Имс, мокро уткнувшись полуоткрытым ртом Артуру в плечо и обняв тяжелой рукой поперек груди. Спал сладко, обжигал Артура своим телом, оплетался вокруг него бесцеремонно, собственнически, почти придавливал к постели.

Они надеялись, что, если будут засыпать вместе, то и сны им будут сниться общие. Но пока совсем ничего не снилось, когда они именно так спали. Хотя Имс, наверное, решил не выпускать Артура из постели вовсе не по причине снов. Для него это было естественно. Артур же никогда не спал ни с кем в одной постели, разъединяясь с любым любовником сразу же после секса, и теперь – привыкал. Это было странно, и он часто просыпался среди ночи.

И он, конечно, думал о том, было ли там, в другом мире, это так же странно – или же он мучился, когда, наоборот, засыпал без Имса, жаждал его, скучал по постоянной близости? Что-то говорило ему, что скучал. Там, насколько он понял, Имса могли отнять у него в любой момент, и он ценил, берег каждую минуту.

А если бы он остался без Имса здесь? Сломало бы это его, оставило бы дыру в сердце? Насколько Имс успел врасти в него?

И к чему это все приведет – все это странное, пугающее, сюрреалистическое, словно бы поднявшееся из рассказов Брэдбери?

***

В последнее время рабочие дни стали проходить как во сне. Артур чуть не заржал болезненно, заметив невольный каламбур в своих мыслях. Как во сне, да, если бы сны у них были серыми и тусклыми.

Конечно, все оставалось на своих местах – контроль креаторов, фокус-группы, тестирование разработок на разных моделях, планирование, совещания, отчеты, корреспонденция, общение с бухгалтерией, кофе по утрам, кофе по вечерам – Артуру казалось, что у него язык уже обуглился и тоже стал похож на кофейное зерно, улыбки сотрудникам – слегка безумным гикам-креативщикам, лощеным финансистам, замотанным, но вечно улыбающимся секретарям, страдающим англоманией и подражанием Имсу начальникам отделов, эклектичным представителям регионов… Все, что раньше казалось ему важным, да хотя бы осмысленным, теперь утекало, как песок сквозь пальцы, как вода – в слив раковины, слегка бессмысленно крутясь перед тем как кануть в трубу.

Осень, наступавшая на Москву, как наполеоновкое пожарище, была восхитительной, теплой, кричащих гогеновских красно-желтых тонов, и могла бы примирить с чем угодно, если бы ослепительные призраки сонной реальности не перебивали ее своей яркостью. Имс всегда жадно смотрел из окна автомобиля утром, когда они ехали в офис, да и когда возвращались обратно – тоже, разглядывал зажигающиеся розовым и желтым огни на фоне голубых сумерек, любовался, восхищался, и, кажется, совсем не был озабочен тем, что у них сейчас две жизни, и обе – общие на двоих. Его все устраивало. Более чем. Артур же терзался, тревожился, поджидая от вывертов реальности очередных подножек. Хотелось понять, опередить, быть готовым к изменениям, предвидеть их.

Имс был убежден, что так совсем не интересно. Иногда, хмыкнул про себя Артур, он рассуждал ну чисто как Карлсон – такая же логика. Не интересно ему.

О том, по каким законам телекинеза в карманах могли возникать вещи, сформулированные лишь мысленно, Артур старался не думать, иначе по позвоночнику проходила дрожь. Впрочем, дрожь была не страха, а, скорее, какого-то потрясенного предвкушения. И вот это точно была какая-то чужая эмоция. Не вредного еврея и скрупулезного ассистента Артура, а Артура, который за вежливыми масками скрывал сумасшедшую жажду чего-то жаркого, терпкого, опасного, ломающего рамки. Чего-то абсолютно зазеркального, иррационального.

Теперь понятно, почему тот Артур спелся с тем Имсом.

Еще Артуру не давал покоя глок. Вернее, не тот конкретный незаконный глок, лежавший в ящике тумбочки в квартире Имса, а все, что Артуру вспомнилось вдруг об оружии. А вспомнилось ему так много и в таких подробностях, что позавидовал бы, наверное, и великий террорист Карлос. Артур аж вспотел, причем холодным потом, когда в его мозг вломилась вся эта невесть откуда взявшаяся информация. Он вспомнил десятки видов оружия в самых разнообразных модификациях и комплектациях, до мельчайших деталей. Он помнил – а его руки подтверждали это услужливо подкинутой памятью ощущений – как разбирать и чистить пистолеты и винтовки, как стрелять из разных позиций, как склоняться к прицелу, как это вообще – чувствовать металл, запах оружия. А ведь он никогда не имел дела с огнестрельным оружием. Даже в армии не был. Все его знакомство с миром оружия ограничивалось знакомством с владельцем одного весьма известного крупного стрелкового клуба. С Генкой они раньше учились на одном курсе, сидели на семинарах рядом, готовились к экзаменам тоже вместе, благодаря чему Геннадий, собственно, и закончил университет. Кстати, осенило Артура, а ведь именно сейчас Гена мог бы пригодиться.

***

Позвонить Генке и договориться о встрече оказалось минутным делом. Тот как удивился, так и обрадовался, как показалось Артуру, вполне искренне. Если и показалось ему что-то странным в просьбе бывшего сокурсника, то виду он не подал.

Осталось всего-то выдержать обед с Амалией (посмотрите, какие шикарные янтарные серьги я купила недавно на выставке-ярмарке в Минералогическом музее – говорят, с Екатеринбургской гранильной фабрики, были сделаны для одной из великих княжон, и ведь все сейчас распродают, времена такие, это же белый янтарь, большая редкость!), дождаться конца рабочего дня, выдернуть Имса из душной атмосферы переговоров с центральным офисом, усадить его в мерседес и назвать Мише адрес, который ни шеф, ни водитель никак не ожидали услышать.

– Куда это мы едем? – удивленно спросил Имс.

– Можешь считать это сюрпризом, – усмехнулся Артур.

Имс поднял брови, потом хмыкнул и устроился поудобнее, расстегнул пиджак и ослабил галстук. Сюрпризы он любил.

Миша, проехав под алой аркой Живописного моста и ловко пробравшись сквозь пробку на Хорошевке, начал забирать влево, к Ленинградскому шоссе. Но они не добрались даже до Октябрьского поля, нырнули на какую-то неширокую улицу, Миша сбавил скорость, пробираясь между безликими бывшими заводскими корпусами, и остановился у одного из них, длинного, с грязными серыми окнами, нелепо завешенного яркими вывесками многочисленных офисов. Имс с любопытством заозирался, когда прошли весь корпус и остановились у большой железной двери в конце. Впрочем, по виду она была сделана из корабельной стали.

– Малыш, ты ведешь меня в садо-мазо-клуб? Интересно…

– Нет, – усмехнулся Артур. – Пока нет. Покури пока, я сейчас позвоню, чтобы нас встретили.

***

Геннадий не сильно изменился со времен учебы, разве что стал в два раза шире в плечах и отрастил волосы до плеч, обзаведясь поистине львиной гривой. Учитывая, что он был натуральным блондином, девчонки, наверное, падали к его ногам гроздьями. Пройдя этап с горячими приветственными объятьями (Артура словно зажало между валиками старинной стиральной машины) и невнятными восклицаниями, они, наконец, спустились вниз, в подвальное помещение. И тут Артур, продолжая улыбаться Генке и о чем-то болтать, стал жадно наблюдать за Имсом.

Кажется, он не ошибся в своих предположениях. Лицо Имса отразило сначала удивление, потом любопытство, а потом моментальное понимание и сразу, влет, – полное, тотальное восхищение.

– Проверить, значит, меня решил? – шепнул он Артуру и мимолетом стиснул его руку. – Я же только плюшевых слонов выигрывал в парке для племянницы...

– Я знаю, – тихо сказал Артур. – Но я-то даже слонов не выигрывал... Нравится?

Имс оглядел помещение тира – огромный блиндаж с потолками и стенами из клееного бруса поверх бетона; шесть стрелковых галерей, освещенных зеленоватым светом; толстые, добротные деревянные перегородки, прикрепленные к ним гладкие прилавки для оружия и наушников; пол, покрытым грубым черным линолеумом, как в школьных спортивных залах, с полустертыми меловыми отметками; ну и сами подъемные мишени (расстояние 30 метров, машинально прикинул Артур) – черные круги на белых квадратах, а в стороне – фигурные поворотные мишени для скоростных стрельб. Над головой шумела вентиляция, но запах пороха был неистребим – и Артур поймал себя на том, что старается втянуть его в себя, вдохнуть глубже, как будто соскучился.

– Артур сказал, вы отлично стреляете, – подошел к Имсу Геннадий, и тот слегка вздрогнул. – Ищете подходящее местечко? Послушайте его, у нас действительно хороший клуб. Девять отдельных направлений для стрельбы, есть еще несколько помещений – всего стрелковая зона занимает три с половиной тысячи квадратов. Есть и скоростные стрельбы, и медленные, имеется и служебное, и спортивное оружие… Море возможностей, вы должны оценить.

Имс улыбался нечитаемо, в глазах заплясали огоньки – и Артур не смог понять, что это – злость или азарт.

– С чего начнем? – лучисто поинтересовался Геннадий. – Может, сиг сойер? Или глок тридцать четыре?

Имс прочистил горло и встряхнулся.

– Давайте оба. Хотя это Артур у нас любитель глока. Мне до него в этой страсти далеко.

– Артур? – изумился Геннадий. – Он начал стрелять?

– Еще как! – усмехнулся Имс, принимая в руки пистолеты.

Через несколько секунд грохнул выстрел, а потом еще один, и еще один, и Артур не смог сдержать широченной улыбки.

Имс стрелял так, как будто дорвался после нескольких лет воздержания до запретного удовольствия. Он менял пистолеты и винтовки, будто позиции во время долгого, обстоятельного секса, хотел получить наслаждение всеми возможными способами (Артуру было это знакомо, Имс и в постели себя вел так же).

Глоком и сойером они, конечно, не ограничились, перебрали сфинкс, стейер, гранд пауэр, кольт, CZ-75 различных калибров, макарова и магнум, несколько вальтеровских нарезных карабинов, калашникова, а потом Имс отвел душу на штурмовых винтовках G-36 и М-16. Они с Геннадием попробовали сначала медленные стрельбы, потом скоростные – на поворотных и на горизонтально движущихся мишенях, на «бегущем кабане», на подъемных мишенях с ограниченным временем показа, и при этом непрерывно трещали об особенностях того или иного пистолета или винтовки, забывшись, как дети.

Но Имс не был бы Имсом, если бы в совершенно неожиданный момент не повернулся к Артуру и не сказал, лукаво поблескивая глазами:

– Ну а теперь ты, Арти. Давай, иди сюда, тебе же тоже хочется.

Блядь, Имс был чертовски прав, Артур чуть пальцы себе не откусил от нетерпения, пока надевал наушники и принимал от Геннадия все тот же глок. Пистолет скользнул в руку ласково, уютно, как будто только того и ждал. А стрелять рядом с Имсом было все равно что трахаться. У того рубашка на спине потемнела от пота (Имс, наверное, оказался первым в истории тира, кто пришел стрелять в рубашке от Тома Форда), да и сам Артур чувствовал, как по позвоночнику к пояснице бежит тонкая струйка, но он впитывал все это со странной жадностью – холодный воздух от вентиляторов, сладковатые ароматы металла, дерева, пороха, звериный запах разгоряченного Имса, гулкое эхо, ударяющее по ушам, несмотря на наушники, размеренный голос Геннадия, что-то говоривший на заднем плане, и взгляд, взгляд Имса – острый, темный, голодный, какой нечасто приходилось видеть и от какого внутри у Артура что-то сладко скручивалось.

Наверное, они очень счастливы ТАМ.

Да они и здесь счастливы, вдруг понял Артур. Надо было быть полным придурком, чтобы сомневаться в этом.

Глава 12

Артур

В Париже шел снег, и это была редкость, Артур помнил.

В Париже было жутко ветрено, потому что – февраль, и все французы кутались в длинные пестрые шарфы и пили кальвадос.

Артур шел по вечерней Риволи, ежился в модном, да что там – просто выпендрежном, шоколадного цвета пальто, ветер развевал полы, забирался на грудь холодными колючками.

На углу кучковались подростки – по внешнему виду все выходцы из бывших французских колоний – ругались, слушали магнитофон, нагло усмехались, но когда Артур подошел и легонько задел одного плечом, он сказал «пардон», другой добавил «бон суар», а третий убавил звук на бумбоксе.

Потом Артура обогнал бородатый молодой человек с этюдником под мышкой и спросил, как пройти к бульвару Сен-Мишель. Артур ответил прежде, чем успел задуматься.

Наконец-то снова – те самые сны.

Он реагировал уже спокойнее, не удивлялся, а жадно впитывал. Смотрел на свое модное пальто, на тонкие перчатки, на дорогие кожаные ботинки – в разы более дорогие, чем мог позволить себе в Москве, а ведь он вовсе не был бедняком.

Он шел по зимней Риволи к площади Пирамиды, мимоходом оглядывая припорошенную мелким снегом статую Жанны Д'Арк – и помнил откуда-то совершенно ясно, что улицу проектировали Персье и Фонтэн, а статую изваял Фремье в 1874 году. Также он помнил, что именно на Риволи скончался страдавший диабетом Герцен, а еще жили Тургенев и Толстой.

Сейчас Артур шел к одному из знаменитых домов с аркадами, выстроившихся неподалеку от места, где раньше располагался Манеж Тюильри – и где, соответственно, заседал Конвент, была провозглашена республика, а потом состоялся судебный процесс по делу короля Людовика XVI, завершившийся смертным приговором. Сейчас об этих событиях сообщала мемориальная доска, прикрепленная к решетке сада Тюильри напротив дома №30. Но целью Артура был дом №26 – там находилось знаменитое кафе «Анжелина», основанное в начале двадцатого века австрийским кондитером. Артуру оно было интересно своим декором: кроме новых ламп в стиле ар деко, все остальное здесь осталось неизменным с момента создания. Здесь бывали Марсель Пруст, Коко Шанель и Георг V. А сейчас в нем сидели – и довольно непринужденно – Имс и Кобб.

– Кобб, тебя потянуло на парижские достопримечательности? Ностальгия по студенческой юности? – не преминул пустить шпильку Артур, усаживаясь рядом с Имсом. И сам себе удивился – оказывается, они с Коббом тесно знакомы, раз он знает такие подробности.

– Здесь даже легче затеряться, чем в «Старбаксе», – парировал Кобб, невозмутимо обхватывая ладонями огромную чашку с черным шоколадом.

И, правда, в «Анжелине» было людно – в основном, конечно, туристы (еще бы – старинные фрески, цветной мрамор, старинное дерево, лепные потолки!), но много и парижан; пестрота и тихий гул голосов.

Артур не стал оригинальничать и тоже заказал горячего шоколада. В конце концов, даже Коко Шанель ходила пить его именно сюда.

Кобб выглядел благодушно, но вопрос все же задал.

– Артур, у вас что-то случилось? На этом деле вы...

– Кобб, может, хватит загонять иголки под ногти? – тут же скривился Имс. – Все счастливы, объект продал то, что нужно, тому, кому нужно. Что тебе еще надо?

– Да, но все вышло со второго раза. А вот что случилось в первый, мне так никто и не рассказал.

– И не расскажет, – буркнул Имс.

– Вероятно, мы что-то пропустили в изучении биографии объекта. Его подсознание непредсказуемо среагировало на образ Софи Лорен, – мягко сказал Артур.

Кобб поднял брови, потом прищурился и внимательно оглядел обоих.

– Но ведь именно с ней он был близко знаком и состоял в дружеских отношениях…

– Я подозреваю, сильное сексуальное влечение, – произнес Артур, разглядывая фреску на стене. – Нереализованные фантазии, подавленные желания... У них ведь разница в 35 лет. Плюс, как ты понимаешь, в сторону Софии. Может быть, он стеснялся, считал себя извращенцем...

Имс, до этого уютно опершийся щекой на ладонь, чуть локтем не соскользнул с маленького круглого столика, взглянул потрясенно.

– Да кто ж стесняется, что его привлекает Софи Лорен, пусть ей и шестьдесят? Поистине, неисповедимы пути твои, подсознание, – пробормотал Кобб. – И как вы решили эту проблему?

– Имс сымитировал одного легендарного реставратора, знатока старинной живописи. Мы убедили его, что насчет картины есть сомнения – подлинник ли это. И Имс посоветовал ее продать – подкинул несколько выгодных вариантов. Наш был самым выгодным. Затем, в несколько других условиях, Имс изобразил потенциального покупателя – это уже был экспромт. Так что, можно сказать, сделка состоялась еще во сне.

– Не понимаю, что ты так нервничаешь, Кобб, – пожал плечами Имс. – Заказ простой – ни мафии, ни рэкета, ни спецслужб. Невыносимая легкость сонного бытия, одним словом.

– Даже не знаю, – Кобб пожал плечами. – В общем-то, я доволен, что у вас все хорошо, потому что у меня к вам еще одно дело. Ах да, ну и можете проверить счета. На карту должно было кое-что упасть.

Имс завозился, доставая айфон.

– Упало, – сказал довольно.

– Что за дело? – спросил Артур.

– Тонкое и грандиозное. Великолепное, – сообщил Кобб, отхлебывая шоколад.

Повисла небольшая пауза.

– Может, расскажешь, или еще полюбуемся лепниной? – спросил Имс.

Кобб порылся в сумке и шлепнул перед ними по столу желтой папкой.

– Читайте, – и откинулся в удобном кресле с интригующим видом.

***

Бумаги были на английском, немецком и французском. Артур оглянулся – Имс бегло читал, хотя и внимательно, сдвинув брови над переносицей. Артур тоже начал читать и секунду спустя обнаружил в себе нужные знания – все три языка давались без труда.

– Кобб. Ты вправду считаешь, что воспоминания и сны бывшего офицера СС и атмосфера нацисткой Германии – это великолепно? – поинтересовался Имс.

Кобб нисколько не смутился.

– Дело интересное. Не так просто будет вытащить нужные воспоминания. И потом – Тесла!

– Меня одного смущает, что предмет исследования – скорее всего чистые фантазии? – скучным тоном спросил Артур. – У меня такое впечатление, что я читаю серию «Поиск-85»...

Имс и Кобб повернулись к нему одновременно, и под их взглядами Артуру стало очень неуютно.

– Ты в это не веришь, малыш?

– Ты никогда не слышал о foo fighters?

У Артура порозовели скулы, но он упрямо помотал головой. У него враз появилось чувство, что он попал на собрание секты, и оно еще усилилось, когда Имс и Кобб, не сговариваясь, придвинулись к нему вплотную, безбожно елозя ножками тяжелых кресел по плитам пола. Теперь Артур очутился словно бы в капкане из тел и взглядов, и Имс, конечно, не преминул положить руку на спинку его кресла и наклониться к самому уху, разве что не лизнул. Однако Кобб шокированным не выглядел и сам не смущался прижатыми локтями и коленями.

– Термин foo fighters использовался во время Второй мировой войны летчиками стран антигитлеровской коалиции, – почти зашептал Имс, – для обозначения неопознанных летающих объектов или необычных атмосферных явлений, которые в изобилии появлялись одно время на европейском и тихоокеанском театрах военных действий. Сначала союзники думали, что это секретное оружие врага, однако такие объекты видели и после войны, причем даже в странах Оси. В войну летчики крайне серьезно относились к foo fighters, никто их легендами не считал. Отчеты о них были представлены серьезным ученым – тебе говорят что-нибудь имена Дэвид Григгс, Луис Альварес, Ховард Робертсон? Но и они не смогли объяснить этот феномен. Конечно, большую часть информации скрыла военная разведка.

– И? – подлаживаясь под интонации, спросил Артур, чувствуя себя клиническим идиотом. – При чем тут Тесла?

В бумагах ясно значилось, что они должны найти во снах бывшего эсэсовца некие разработки Никола Теслы или воспоминания о встречах с ним.

– А при том, дорогой мой, – хрипло сказал Имс, и Артуру показалось, что он даже глаза зажмурил от удовольствия, словно бы смаковал что-то очень вкусное, – что именно Тесле приписывается создание этих НЛО. Как и многое другое – предполагается, что таинственные «лучи смерти» все же были им доработаны. ФБР подозревало уже при его жизни, что Тесла общался с немецкими шпионами – не зная, конечно, что они работали на Германию, ведь он ненавидел фашистов. Есть мнение, что все его разработки после смерти – а умер он в сорок третьем году, а первые foo fighters появились в сорок четвертом, ловишь нить, Арти? – были выкрадены германской разведкой. ФБР, конечно, само следило за Теслой, не успели его труп из отеля вынести, агенты уже изъяли все бумаги. Но американские спецслужбы до сих пор лелеют надежду найти потерянные тесловские прожекты, и визит мило улыбающегося нашего друга тому подтверждение. Я ведь правильно понимаю?

Кобб слегка усмехнулся.

– И мы должны быть рады за нашего коллегу и товарища, что он возобновил такие нужные, хотя и опасные связи, – закончил Имс и через Артура слегка хлопнул пресловутого «товарища» по плечу.

– Точно «Поиск 85», – резюмировал Артур. – Все это скорее материал для романиста.

Имс заржал.

– А романов о Тесле пруд пруди. Например, Тим Шварц писал, что во всех отелях, где Тесла снимал номера, оставались его личные вещи – он же был крайне рассеян. Часть из них утеряна, более двенадцати ящиков с вещами были проданы для оплаты счетов Теслы. Так вот, Шварц уверяет, что в 1976 году четыре невзрачных коробки с бумагами были выставлены на аукционе неким Майклом Борнесом, книготорговцем из Манхэттена. Некий Дейл Элфри приобрел их за двадцать пять долларов, не зная, что это за бумаги. А позже выяснилось, что это лабораторные журналы Теслы, в которых описывались враждебные инопланетные существа, способные контролировать человеческий мозг. Можешь оттаять, Артур.

На этой ноте Имс торжественно закончил лекцию и подозвал официанта.

Кобб довольно улыбнулся, а через минуту его уже не было за столиком, только пара купюр лежала под блюдцем.

Артур посмотрел на пустые чашки, белый сливочник с надписью «Анжелина» тонкой вязью, недоеденные булочки с кунжутом, розетку со взбитыми сливками – и подумал, что даже во сне могут твориться невероятные вещи.

Сейчас он, например, не верил, что Имс и Кобб восприняли версию о наследстве Теслы всерьез – и еще сильнее не верил, что они взялись за этот заказ.

У Артура было какое-то генетическое, врожденное неприятие фашизма, глубоко скрытый, словно бы вытесненный, страх, ему иногда снились кошмары – как будто он сам скрывается от нацистов, хотя этого, конечно, никогда не было. Но ужас накрывал неподдельный, удушающий, сковывающий холодом и делающий ноги ватными, отнимающий язык и само дыхание. Он сам не находил этому объяснений.

И еще показалось странным то, что у второго Артура, бесстрашного излекателя информации из чужих снов, не раз попадавшего в опасные переделки, эти эмоции, похоже, находили самый горячий и искренний отклик. Здесь их чувства соединялись и отражали друг друга в совершенстве.

Артур прямо заледенел от своих мыслей, так что Имс удивленно заглянул ему в лицо.

– Darling, да что с тобой? Недоволен, что Кобб меня уговорил? Ну, теперь мы квиты – помнишь, я тоже не хотел лезть за этой картиной Ботичелли... Артур, ау? Что с лицом? Если ты ТАК не хочешь, давай откажемся. Ты просто себя не видишь сейчас.

Артур очнулся. Покачал головой, откинулся на спинку кресла.

– Все нормально, просто… не люблю я этот период мировой истории. Ужасно не люблю.

– А мне он кажется самым интересным… – протянул Имс. – На самом деле я просто сгораю от нетерпения. Я мечтал о чем-то подобном, Арти, веришь ли?

– Ну, раз мечтал, то получишь, – кисло улыбнулся Артур. – Мечты сбываются.

Они расплатились и уже пошли к выходу, как вдруг Имс обернулся и застыл на месте.

– Артур… – спросил он, и голос его слегка зазвенел от напряжения, – а ты ничего не забыл?

– Что? – непонимающе спросил Артур. – Да вроде нет, ничего.

Имс смотрел на него так, словно на его глазах произошло легендарное обрушение Гибралтара от одного-единственного выстрела из всех орудий. Смотрел и не верил.

Артур прокрутил в голове, что он мог здесь забыть, но ничего не приходило на ум. Тем не менее, снова взглянув на Имса, он убедился – Гибралтар обрушился.

Оставалось проследить, куда смотрел Имс. А смотрел он на смутно знакомый Артуру маленький красновато-прозрачный кубик, очевидно, выпавший из кармана, когда Артур доставал деньги.

– Твой тотем, – сложились в буквы губы Имса.

Тотем. Вот, значит, как. До Артура разом дошло, все его логические выкладки сошлись – и одновременно он вспомнил. Вспомнил, что тотем – это маленькая вещица с уникальными особенностями во внешнем виде, весе или реакции на физические законы, позволяющая отследить, сон вокруг или реальность. Все менялось, кроме тотема. Артур почувствовал гордость за свою проницательность. И тут же привиделось ему, как однажды он чуть не перепилил себе вены тупым ножом, оказавшись заперт в каком-то мрачном, совершенно сюрреалистическом гараже и будучи убежден, что это кошмар. Тотемы они изобрели далеко не сразу.

Воспоминание было жутким, и Артур метнулся к креслу, куда скатилась игральная кость, и в одно движение смел ее в карман брюк.

***

До дома шли почти молча, изредка перекидываясь ничего не значащими междометиями. Имс был в какой-то задумчивости, и Артур надеялся, что он не зациклился на потере тотема.

Он с восторгом смотрел на дом, перед которым они остановились, – на его старинную зеленую дверь с начищенным дверным молотком, огромные окна, маленькие балкончики, рассматривал широкие каменные лестницы внутри, пялился на пеструю от времени дверь в квартиру, а, войдя, не смог сдержать широкой улыбки – все было именно так, как ему когда-то мечталось. Старинный паркет, окна в пол с розовыми и зелеными портьерами, стены сливочного цвета, белые крашеные двери, светлая мебель – впрочем, мебели наблюдался минимум. Из окон был виден Лувр, он не столько видел его в наступившей уже темноте, сколько помнил. Помнил, как если бы жил тут уже давно.

На балкончике снаружи сидел худой черный кот, похоже, сфинкс, и Артур вздрогнул всем телом.

– Имс, чей это кот? – крикнул он, еще не веря в то, что увидел.

Кот тоже дрогнул, вскинулся и прыгнул куда-то вверх, исчез, как привидение.

Имс оказался на кухне, выкладывал на тарелки какой-то салат, разливал по бокалам красное вино.

– Кот? Черный такой? Ага, видел я эту страхолюдину. Это нашей новой соседки, Элеоноры. Я тебе не говорил? Недавно с ней познакомился, помог поднести пакет с покупками. Над нами живет, гадает на таро и кофейной гуще, имеет свою клиентуру. И, насколько я оценил, не бедствует. Дорогой, не смотри так, я видел только коридор! Ну ладно, ладно. Ну, кофе попил, люблю новые знакомства... Чумовая тетка, рыжая такая. И кофе у нее хороший… Но ты варишь лучше! А от этого шоколада у меня все внутри слиплось… Кобб-то жрет сладкое тоннами, а еще удивляется, что набирает вес… Его же не узнать уже просто!

– А ты помнишь, как мы Кобба увидели в первый раз?

Имс задумался, прищурил глаза в окно, замер с бокалом в руке.

– Представь, не могу вспомнить. Помню наше первое дело – ну, думаю, его никто из нас не забудет, ту историю с Оксфордом... А вот когда увидел первый раз… Кажется, на каком-то вокзале или в аэропорту… То ли я тебя встречал где-то в Италии или Испании, то ли ты меня… или нас какой-то общий друг встречал… Черт, вышибло совсем из памяти.

Артур хмыкнул и приложился губами к бокалу.

– Ну, а как мы с тобой познакомились, ты хоть помнишь? – осторожно спросил он.

Имс засмеялся.

– Малыш, я все помню, – ласково ответил он. – Первая встреча была неожиданной, согласись? Но я уже в первую секунду не мог от тебя оторваться… Никак тогда не думал, что новая работа обернется таким увлекательным…

Конца фразы Артур уже не услышал, потому что все в долю секунды смазалось и потонуло в пестрых вспышках, которые дробились и множились, как битые пиксели. Его выкинуло в темноту, в теплую постель, к Имсу, в чью спину он утыкался носом. Сердце ударялось о грудную клетку гулко, как молот, точно грозясь ее разбить.

– Имс, – тихо сказал он, не в силах держать это в себе. – Имс.

Имс что-то промычал и повернулся, обнял.

Артур лежал и тяжело дышал, не мог успокоиться. Имс почувствовал, проснулся, начал гладить по бокам, как испуганную кошку.

– Ну что ты? Снилось, да? Снилось? Расскажи. Арти…

И Артур рассказал. В нем плескалась паника и что-то подозрительно похожее на слезы, но он не мог понять, отчего же так.

– Я был прав насчет тотемов! Твоя фишка – это тоже тотем, Имс, оберег сновидца. И я вспомнил, как пытался порезать себе вены, потому что думал, что нахожусь во сне. Значит, нам иногда приходится и таким способом выбираться из сна, если мы почему-то не просыпаемся вовремя… или что-то идет не по плану. Вот почему я стрелял тогда в тебя. Это было нужно.

– Арти… тебе страшно, что ли? – удивился Имс, положив подбородок ему на грудь.

– Нет, не страшно… Но у меня какие-то странные предчувствия. Это не просто так, Имс, все это к чему-то ведет. Все это почему-то случается. Но вот куда ведет и почему случается, я не могу даже придумать.

– Ты просто тревожный еврейский мальчишка, – мягко сказал Имс. – Твой народ хлебом не корми, дай пострадать.

– Отвали, Имс, – моментально разозлился Артур. – Руки убери от меня. Имс, отъебись, я серьезно.

– Да неужели? – Имс тоже вдруг разозлился. – Какие мы нежные...

Артур пихался, отбивался, но Имс был крупнее, сильнее, навалился сверху тяжело, шумно задышал в ухо, распластался по любовнику всем телом, развел тому ноги, задрал чуть ли не к ушам и зафиксировал так под коленями – почти согнул Артура пополам. Двигаться в такой позе тому практически не удавалось – ни отбиваться, ни толкаться навстречу, но, на удивление, особого дискомфорта он не чувствовал, только беспомощен был, сам ничего не мог предпринять, оставалось полагаться только на действия Имса.

А Имс не торопился, удобно перенес вес на локти и колени, разом задвинул в Артура на всю длину, затолкался бедрами с извивом, длинно, не торопясь, со вкусом, и Артур уже через несколько секунд не выдержал, начал сладко постанывать. Надолго, правда, и так его не хватило, скоро протряхивать начало с каждой фрикцией, до криков, а Имс прижался еще теснее, так что теперь член Артура проезжался по его животу, да Имс еще через раз ухитрялся лизать его сосок, и Артур уже скоро дрожал весь, дышал с остановками, судорожно, открытым ртом.