Текст книги "Лестница Пенроуза (СИ)"

Автор книги: maryana_yadova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

На последних страницах нашлась еще пара-тройка общих фото – совсем нечетких, выцветших. Лиц было толком не видно, все изображенные в цивильной одежде, женщин ни одной. Фон у каждой фотографии тоже был тривиальный – либо фасады зданий с традиционной расстановкой участников на лестнице перед парадным входом, либо же помещения, уже не разглядеть толком, какие именно.

– Может, уже пора идти? – ноющим голосом спросил Имс.

Почему-то ему казалось, что они уже нашли все, что должны были найти.

Артур после обнаружения снимка с гестаповцами как одеревенел, все так же стоял, сжав зубы, желваки ходили по щекам.

Молча кивнул, соглашаясь.

На лестнице никого не было, царила полнейшая, какая-то ненатуральная тишина. Еще через несколько минут Имс понял, что не слышит даже своих шагов, не слышит вообще ничего, кроме навязчивого гула, интенсивность которого все нарастала, все больше давила на уши.

Он успел только крепко схватить Артура за руку, когда навалилась темнота.

Впрочем, пришли в себя они быстро и одновременно – снова на своих лежаках в лаборатории Юсуфа.

– Ну как? – спросил тот, воодушевленно блестя глазами.

– Кошмар, – сказал Артур.

– Порнуха, – буркнул Имс.

Юсуф пытливо посмотрел на каждого из них и предложил:

– А не искупаться ли нам?

Артур кивнул, Имс тоже не стал отказываться. Вот сейчас хотелось нормальности, обычной реальной жизни – с блестящей палубой, солнечными бликами на поверхности моря, каплями пота на носу и холодными запотевшими бокалами с мохито.

Юсуф кивнул и нажал кнопку коммутатора.

Не объясняясь, молчаливо решили отложить все выяснения на потом.

Яркий солнечный свет в распахнувшейся двери наружу был как белое пламя, на мгновенье ослепив и скрыв за собой очертания всех предметов.

***

Господи, благослови богатство, думал Имс. Вот именно это было сейчас очень нужно – нежась, валяться на пушистом полотенце, расстеленном прямо на теплых досках палубы, дышать запахом горячего дерева, еще сохранившего память о смоле, чувствовать, как по коже, от груди вниз, по ребру одна за другой стекают капельки пота. Нечаянно касаться лежащего рядом Артура – то рукой, то ногой. Належаться на палящем солнце до звона в ушах, чтобы потом со всей дури рухнуть с верхних ступенек трапа в море и чтобы сердце зашлось заполошно от ледяной по контрасту с разгоряченной кожей воды.

Имс чувствовал, что как-то подустал от всей этой мутоты. Еще накануне вечером, повалившись в кровать, поймал себя на легком раздражении, еще робком, незаметном. Но сегодня – это уж было чересчур. Да еще и Артур! Парня явно перекосило после пробуждения в юсуфовой лаборатории, и Имс предполагал, да что там, был почти стопроцентно уверен, почему. Он сразу заметил, как изменилось поведение Артура, сразу после того как они нашли тот затертый альбом со старинными фотографиями. Артура как подменили – моментально схлынуло азартное возбуждение, бурлившее в нем еще с того первого общего сна. Его как будто оглушили – по крайней мере, именно такое впечатление сложилось у Имса. Артур словно вляпался в гигантскую лужу рвоты, на лице проступило такое омерзение, что казалось, еще немного, и Артур не выдержит, выбежит за дверь, чтобы проблеваться уже самому.

Конечно, весь интерес к «расследованию» словно корова языком слизнула. Проснувшись, Артур молча ушел в каюту, вышел оттуда переодетым в ярко-красные спортивные плавки (в другое время Имс не упустил бы возможности ознакомиться с ними поближе), натянул на лицо узкие очки для плавания и, не медля ни минуты, ухнул прямо с борта в воду.

Имс следом не полез, наоборот, наплевав на лежаки и прочие удобства, устроил себе лежбище из полотенец, отдал стюарду подробные инструкции по поводу выпивки, и возлег.

Артура носило по волнам минут сорок, не меньше. Имс, прищурившись и приподняв солнечные очки, наблюдал, как тот, наконец, выбрался из воды, небрежно обтерся полотенцем и устало сел рядом.

– Мохито? Ром-кола? Пинья-колада? – обслуга на юсуфовой яхте была вышколена так, что Имс бы не удивился, если бы узнал, что прежде все эти ребята служили при дворе Ее Величества.

– Водки, – сказал Артур, нахмурившись на солнце. – Ледяной водки, рюмку, соленых огурцов.

– Нет у них соленых огурцов, – сказал не понаслышке знакомый с русским укладом Имс. – Только маринованные.

– Плевать, пусть будут маринованные, – махнул рукой Артур и откинулся навзничь.

– Икры? – спросил стюард с абсолютно непроницаемым лицом.

Имс только рукой махнул, отказываясь, и сделал знак повторить – еще одну порцию виски.

Артур прикрыл голову полотенцем, общаться явно не хотел. Когда стюард притащил бутылку «Абсолюта», Артур снова сел, в полном молчании сам налил себе тягучей прозрачной водки, выпил махом, с хрустом разгрыз маринованный корнишон из хрустальной вазочки.

Имс наблюдал за всем этим искоса, вроде бы индифферентно, но уже слегка бесясь внутри. Да, он понял, что Артура колбасит после того, как он узнал, что дедок был фашистом. Да, Имс, как и любой цивилизованный человек, воспитанный в британской традиции, не переносил фашизм как идеологию и фашистов как личностей. Да, он считал, что умение хорошо разбираться в истории крайне необходимо любому интеллигентному человеку. Но! Ухитриться довести себя чуть ли не до нервного срыва, увидев пару фотографий в каком-то паршивом альбоме, это надо уметь!

Имс не одобрял поведения Артура, ведь это все дела уже довольно отдаленного прошлого, да и не имеющие к ним никакого отношения, да еще и во сне – ну как так можно! Артур реагировал так, будто не далее как вчера вернулся с фронтов Второй мировой, так, будто у него личные счеты – слишком уж болезненно, глубоко, надрывно.

Вот Имс вел бы себя так только в одном-единственном случае – если бы это касалось его лично. Да и тут бы, скорее всего, сохранил бы хладнокровие: знал за собой умение держать себя в руках при любых положениях, за всю свою жизнь, срываясь – прежде позволял себе сорваться. И вот тут уже не стеснялся и не страшился ничего, внутренне разрешив себе переступить через мораль и запреты.

Артур, выпив еще пару-тройку рюмок, без особенных перерывов, вроде бы успокаивался: опять улегся, завозился рядом, расправляя полотенце, вот теперь как раз и касался Имса прохладной после долгого плавания кожей.

Имса разморило. Виски, усталость – вот удивительно, откуда? Вроде бы они спали все время, а казалось – как будто это все случилось на самом деле: и слежка, и превращение в бабу, и охуенный секс, хотя и странный до ужаса, а потом вся эта эпопея с обыском. Как будто он не лежал во сне на кушетке под наблюдением Юсуфа, а на самом деле проделывал все это в реальности – и зверски вымотался.

Под веками мельтешили красные и желтые пятна, постепенно бледнея, наливаясь тенью, меняясь на темноту.

***

Имс сидел за рулем – странным, тонким и непривычно большим. Ветер дул прямо в лицо, аэродинамические характеристики тачки были ни к черту, впрочем, как и лобовое стекло: почему-то состоявшее из двух половинок.

Еще было странно, что все вокруг, включая собственные пальцы на руле, было будто обесцвеченным. Хотя нет, не так – все вокруг было на самом деле цветным – только цвет был один и то же, все оттенки шоколада, от белого до густо-коричневого. Сепия, приемчики фотографов начала двадцатого века, подумал Имс.

Из динамиков несся звонкий мурлыкающий голос, как карамель, катавший на языке французские слова. Имс снова охватило сильнейшее чувство дежавю: совершенно точно он помнил и старинный кабриолет, и ветер в лицо, и задиристый, чуть надтреснутый голос этой кудрявой француженки, и Артура, сидевшего рядом, с широченной улыбкой от уха до уха, с ямочками на щеках и закрытыми глазами, придерживавшего шляпу, чтобы не слетела с головы.

Блядь, опять ваши гребаные пазлы, со злостью рявкнул Имс неизвестно кому, вызвав недоуменный взгляд Артура. И сразу после этих слов послышался издевательский призрачный смех, заливистый и задорный. Кому-то явно было очень и очень весело, и Имсу очень и очень хотелось начистить этому кому-то морду, от всей души, сминая зубастую ухмылку и дерзкие усишки.

– Имс! Имс!

– Что? – злобно заорал Имс и одним махом пришел в себя.

– Заснул, что ли? – с недовольством спросил Артур и тут же положил ему на лоб ладонь. – Перегрелся уже! Кто же спит пьяный на солнце!

– На себя посмотри, – буркнул Имс, с силой растирая лицо ладонями.

Вот так всегда, прав Артур, стоит задремать на солнце – и кошмары обеспечены. Интересно, а можно сделать так, чтобы – без снов? Заебало!

Он даже застонал коротко и прикрыл веки. И тут же опять метнулись шоколадные тени, золотые блики на лобовом стекле, и – вдруг – как будто действительно сложился кусок паззла: выцветший рисунок старинного авто на пожелтевшей бумажке, ветер, шляпа, музыка…

– Слушай, Артур, – сказал Имс. – А давай-ка мы прокатимся с тобой в Англию. Ко мне.

– Знакомство с родителями? – тут же спросил ехидный Артур.

Имс шутки не принял.

– Посмотрим, – ответил серьезно. – Хочу показать свое родовое поместье.

Артур глянул на него коротко и тревожно, недоверчиво.

– Угу, – кивнул Имс. – Покажу тебе сад и библиотеку, вдруг не устоишь? Или конюшню. Собирайся. Устроим перерыв в эмпирических исследованиях.

Да и плевать на все – главное он уже заполучил, а все странности можно и остановить.

Да легко, волевым усилием – не дать им случаться, вот и все.

Все просто.

Имс знал, что справится. Главное, чтобы Артур никуда не делся.

В этот раз я ему не дам никуда деться, почему-то подумал Имс.

Глава 16

Артур

Знакомство с родовым поместьем началось издалека.

Имс, выяснив, что Артур ни разу не был в Лондоне, решил сделать остановку у одного дядюшки, проживающего в столице, – и уже с этого момента ассистент начал подозревать неладное.

Дядюшка на вид был самый простецкий, рыжий и ухмылкой похожий на Имса, бородатый, как Хемингуэй, Артур отлично представлял его каким-нибудь деревенским рыбаком, каждое утро медитирующим на сонные воды небольшого озерца. Однако дом в Сент-Джонс-Вуде, одним своим характерным белоснежным фасадом воплощавший все аутентичные старинные особняки Лондона, совершенно не оставлял места для подобных трусливых фантазий. Вдобавок дядя владел довольно известной музыкальной студией, как понял Артур из разговора (и молодой человек искренне наделся, что это не Эбби Роуд).

Однако прогулки с Имсом перебили начинающуюся артурову панику и заглушили холодок под ложечкой.

Для лондонской осени было очень тепло, и они гуляли вечерами по городу, пока закат не сменяли зажженные фонари. А вечерами дядюшка и Имс увлеченно спорили о полотнах импрессионистов и старинном фарфоре – дядя баловался коллекционированием, в частности на днях собирался скупить керамику Пикассо на ближайших торгах Christie’s.

– Представляешь, дорогой, все это было в руках у одного скромного частника, о котором никто в наших кругах никогда ничего даже не слышал! Мы все только и знали, что терзать Рамье, а ведь с тем в последнее время стало совершенно невыносимо вести дела! Последний раз я уже привез деньги, а он отменил встречу без всяких объяснений, представляешь?! А тут – такой подарок судьбы!

Артур притворился, что не расслышал стоимости тарелки работы Пикассо.

– Ты ему понравился, – за завтраком сообщил Артуру Имс, когда пресловутый дядя как раз удалился на Christie’s с видом не знавшего поражений завоевателя. – А ему не так-то просто понравиться.

– Похоже, у твоей родни, как и у друзей, все вообще непросто, да, Имс? – прищурился Артур.

– Кто бы говорил о простоте, – хмыкнул Имс, проделывая вилкой немыслимые операции с беконом. – Подожди, вот познакомлю тебя с маман…

– Все же знакомство с родителями?

– А то! – ответил Имс, наслаждаясь нервозностью собеседника.

– Имс, в самом деле, зачем мы едем?

– Мне надо проверить одну гипотезу, Артур, – сказал Имс.

И что-то в его тоне было такое, от чего Артуру перехотелось расспрашивать дальше.

Несколько минут они поглощали завтрак в молчании. Артур поглядывал в окно, где голубел утренний Лондон, и думал, что реальность наконец-то начала приближаться по яркости к снам.

И это было хорошо.

Но Имс ухитрился вдребезги разрушить момент одним вопросом.

– Арти, там, во сне, когда ты увидел фотографии с эсесовцами… я думал, тебя удар хватит… Это что-то личное?

Артур ощутил, как снова засосало под ложечкой.

Он не мог объяснить Имсу. Не мог рассказать, что с детства ему снились кошмары – и в этих кошмарах он, покрываясь ледяным потом, слышал немецкую речь и солдатские чугунные шаги, видел тусклый блеск оружейных стволов и черные мундиры офицеров СС с серебристым мерцанием крестов, орлиных крыльев и лавровых венков на груди...

В этих снах Артур всегда убегал, скрывался, едва дыша, в каких-то переулках, прижавшись к холодной шершавой стене… прятался в странных заброшенных домах, покинутых квартирах… спал где-то на полу, завернувшись в пальто, дрожащий от холода, дурноты и непрерывного, слепого, всепоглощающего ужаса… Он и в реальности едва сдерживал дрожь, слыша за спиной болтовню вполне безобидных немцев-пенсионеров.

– Артур? Ну скажи мне, ну?

– У меня бабушка побывала в немецком концлагере, – сказал Артур. – Я с ней много времени проводил, она с нами жила.

Имс тихонько присвистнул.

– Вот как. Рассказывала, значит?

– Рассказывала, – кивнул Артур.

– Понятно, – протянул Имс. – А у меня дед в союзнической армии служил. Но я его не знал, он умер еще до моего рождения. Мама говорила, я очень на него похож. Просто одно лицо.

Артур пожал плечами, едва заметно. Не знал, что сказать.

– Ладно, не будем об этом, если ты так…

– Да ничего, – сказал Артур. – Думаю, нам еще придется с этим столкнуться, раз уж этот дедок из СС, и, похоже, в нехилом таком ранге. В конце концов, мне же только рассказывали, сам я там не был. Коллапса не будет.

– Ну если так… Знаешь, что я думаю? Я думаю, хватит в Лондоне торчать, пора уже развеяться! Поместье тебе придется по вкусу, дорогуша, я тебе обещаю.

– Не сомневаюсь, – буркнул Артур.

***

Родовое поместье, или «замок», как уже про себя окрестил его Артур, находилось в Кембриджшире, недалеко от самого Кембриджа, и Имс, конечно, загорелся показать Артуру и его тоже.

В Кембридж они отправились поездом, с вокзала Кинг-Кросс, в пути находились часа полтора, и за это время Артур успел рассмотреть из окна все осенние английские красоты: желто-зеленые луга, старые дома с деревянными фасадами, каменные мостики, переброшенные через маленькие речушки, мелькавшие тут и там церкви, а то и соборы с длинными шпилями, холмы в тумане, поросшие редкими соснами, вереском и ежевикой, каменные перевалы с огромными зеленоватыми валунами...

Имс сосредоточенно читал новости на айфоне, нимало не обращая внимания на пасторальные пейзажи, лишь изредка взглядывал на Артура, чуть улыбался и снова утыкался в экран.

В Кембридже Имс продемонстрировал Артуру Университет – с вполне понятной гордостью выпускника, они прогулялись по местному парку, потом надолго застряли в музее Фицуильяма, где Имс воспользовался возможностью потискать Артура в почти пустых залах, одновременно бегло рассказывая о монетах и картинах.

Артур чувствовал его горячее дыхание над самым ухом и то и дело вздрагивал от щекотки.

– Однако больше всего Кембридж прославился тем, – говорил Имс, – что его мэром впервые в истории страны стала транссексуалка. Да-да, Дженни Бейли была мужчиной до 30 лет, а затем сменила свой пол.

– И долго она была мэром? – поднял брови Артур. – То есть он?

– Ну, год, – признался Имс. – Но важен сам факт.

В поместье отправились на такси, и Артуру пришлось проглотить возглас таксиста: «А, да это же тот самый великолепный старинный дом!»

И вот, наконец, такси проехало через открытые чугунные узорчатые ворота и плавно вырулило на огромную и все еще сочно-зеленую лужайку, в дальнем конце которой возвышался дом.

– Это Малфой-Мэнор? – после длинной паузы спросил Артур, обозревая размеры постройки.

Имс заржал, расплачиваясь с таксистом и принимая от него чемоданы из багажника.

– Всего лишь Лидделл-Хаус, добро пожаловать, Арти, в места моего безмятежного детства! Ну что, скажи, есть на что посмотреть?

– Да, – тихо вздохнул Артур, не в силах оторваться от открывшейся картины.

Он вдруг совершенно успокоился: все показалось ему таким родным, словно он когда-то уже бывал здесь, таким умиротворенным, точно было создано для него, а ведь он никогда особенно не мечтал о прелестях сельской Англии.

Но эта лужайка, и ровно подстриженные кустарники, и просторная беседка, уставленная горшками с зеленью и плетеной мебелью, и кусты роз, еще пышно цветущих, по бокам лужайки, и замшелые гербы на колоннах ворот, и мрачноватая тисовая аллея, и сам дом – с массивным фасадом, к которому примыкали длинные крылья более поздней постройки, со старинными башнями, с остроконечной крышей, с большой террасой...

Тут из тени террасы вдруг выбежал человек и бросился навстречу Имсу. Он мигом перехватил у него чемоданы и совершенно театрально вскричал:

– Милорд! Вы приехали! О господи, как обрадуется миледи!!!

Через минуту к мужчине присоединилась женщина средних лет, которая в свою очередь принялась ворковать над Имсом, а потом всплеснула руками, узрев Артура:

– У нас гости! Мистер Бейл, у нас гости!

– Я вижу, мисс Джойс!

И они оба умильно уставились на Артура одинаковыми бледно-голубыми глазами.

Артур медленно развернулся к любовнику.

– Милорд? – тихо спросил он. – И почему я узнаю об этом только сейчас?

Имс слегка занервничал.

– Перестань, Артур, ну как ты это себе представляешь? Я подхожу знакомиться и говорю: «Лорд, просто лорд?»

– И сколько у тебя слуг? – безучастным тоном спросил Артур, пропустив мимо ушей эту эскападу.

– Да всего шесть, – проворчал Имс. – Чтобы такой дом содержать, этого катастрофически мало. Конечно, электричество и отопление сделали свое дело, но...

– Понятно, – кивнул Артур, и Имс бросил на него подозрительный взгляд.

***

Только зайдя в холл, Артур был атакован рядами портретов на стенах, часть из которых явно демонстрировала средневековых вельмож, судя по одеждам. Все они словно бы смотрели на него и оценивали. Холл был огромен и весь обшит потемневшим дубом. Не обошлось и без камина с чугунной решеткой, где тоже можно было разглядеть гербы.

Бейл с чемоданами поднялся на второй этаж – это была галерея, куда вела широкая лестница из трех пролетов, и, как во всех классических английских детективах, оттуда выходил длинный коридор, в который выходили все гостевые спальни, смотревшие дверь в дверь.

– Имс! – послышался звонкий возглас. – Дорогой! Даже не предупредил!

По лестнице спускалась женщина в летах, но до сих пор весьма впечатляющей красоты – тонкая фигура, изящные черты лица, рыжие густые волосы, уложенные в тугую прическу, синее платье в пол.

– Мама, – сказал Имс и протянул к ней руки.

Артур вежливо улыбнулся, потом легонько пожал протянутую ему прохладную ладонь, поцеловать не решился.

– Глория, – мягко сказала мать Имса.

– А это Артур, – представил Имс спутника. – Мой близкий друг Артур. Мы вместе работаем там, в Москве, и я уже не представляю, как я обходился без него.

Маман окинула Артура нечитаемым взглядом и заулыбалась.

– А вы вовремя! Завтра приезжает Пол… да и дядюшка звонил, обещал приехать…

– Мама! Вот невозможная женщина, ты знала о нашем приезде!

– Ну да, дядя сказал мне, признаюсь… Но ты бы знал, как обрадовались Генри и Розали! Нечасто им удается видеть своего молодого хозяина. Да и соседям любопытно взглянуть на повзрослевшего наследника, завтра тоже заглянут…

Артур чуть не подавился воздухом.

– Хорошо, – кивнул Имс. – Устроим званый вечер. Артуру тоже будет любопытно посмотреть на английскую знать.

– На нашу милую сельскую знать… – добавила маман, и вокруг ее глаз распустились смешливые морщинки. – Кстати, мальчики, обед через пятьдесят минут, вы как раз успеваете переодеться… хотя едва-едва успеваете, так что поторопитесь!

– Прекрасно, – с наслаждением потянулся Имс. – Все же хорошо порой оказаться дома…

У Артура дрожали руки, когда он завязывал галстук; чуть подрагивали и тогда, когда он спустился в столовую и взял бокал с шерри.

Имс крутился рядом и пытался завязать разговор, но у Артура рот словно бы наполнился песком, он мог только односложно отвечать.

– Обед, сэр! – возник из-за угла Бейл.

***

Обедали в столовой с длинными витражными окнами, где стекла были сложены в гербы. Вечерний свет дробился в цветных квадратах и наполнял комнату красными, зелеными и фиолетовыми бликами. Из дверей столовой просматривались парадные двери дома и старинный начищенный паркет холла. Маленькие столики по углам гостиной радовали глаз букетами последних осенних парковых роз, которые Артур уже видел перед домом, – почти прозрачных чайных и ярко-оранжевых, точно пламя.

– Так значит, завтра гуляем с аристократами, – тихо констатировал Артур, садясь по левую руку Имса.

– Значит, – согласился Имс.

Между ними снова повисло напряжение, как тогда, на яхте, в первые дни, только сейчас оно было тяжелым, как большая грозовая туча.

Артур кусал губы и чувствовал себя не в своей тарелке.

Мама Имса хвасталась столовым серебром, и Бейл цвел – блеск серебра был результатом его тщательной чистки с особым секретом. Но Артур сильно не вслушивался – он все бесстрастно улыбался и что-то глотал маленькими кусочками, не чувствуя вкуса.

Имс тоже снова начал нервничать, хотя и почти незаметно, внешне полностью поглощенный беседой с маман.

Артур ждал взрыва и обвинений в снобизме, но ничего не мог с собой поделать.

После ужина он ушел в свою спальню, великосветски сославшись на головную боль. И запер дверь.

Имс, казалось бы, совершенно не обратил внимания на его уход, но в середине ночи, когда Артур лежал в узкой комнате и смотрел, как яркая белая луна смотрит в окно, слушал, как шуршит по стене плющ и шепчется в темноте ветер, дверь толкнули, а потом Имс тихо сказал:

– Арти. Не дури. Ну что с тобой? Открой, я же знаю, не спишь ни черта. Я же чувствую…

Но Артур лежал и молчал, почти не шевелясь, как в детстве, когда играл в прятки и забирался под кровать.

Имс еще пару раз побарабанил пальцами по косяку, вздохнул, чертыхнулся, постоял и в конце концов ушел.

Не стал ломать дверь в родительском доме, подумал вдруг Артур. Откуда-то он помнил, что Имс может, уже ломал вот в такой ситуации, и, кажется, не раз. Только тоже явно не в этой жизни.

Луна сдвинулась влево, за окно, и Артур облегченно вздохнул – теперь реально стало заснуть, ничто не слепило глаза. Но сердце все равно колотилось бешено.

***

Сердце колотилось бешено и тогда, когда он открыл глаза там, в другом мире, где все было почему-то блеклым, цвета сепии, и походило на открытку с изображением Нью-Йорка 30-х годов. Когда-то однокурсница Артура очень увлекалась такими открытками, и узнавание получилось моментальным.

Сердце стучало, как паровой молот, пока он бежал вниз по какой-то горбатой улочке, мимо овощных лавок, парикмахерских с прозрачными окнами и дамами с розовыми папильотками внутри, мимо булочных, где небритые итальянцы продавали длинные батоны…

Он бежал, потому что что-то стряслось. Что-то страшное, необъятное, хотя он пока еще не понимал – что. Какая-то катастрофа.

В диком возбуждении он не разбирал дороги и налетел прямо на человека в длинном пальто и с коричневым пакетом в руках, откуда торчали пресловутые батоны, латук и бутылка вина.

– Артур, – сказал Имс, притормаживая его одной рукой, и Артур задохнулся.

Он все вспомнил.

– Имс! Где ты был?! Тебя не было четыре дня, а мне надо… надо сообщить тебе… я уезжаю…

– Куда?

– В Германию! Там мои родители… и ты же знаешь уже, что Гитлер… Чехословакия… – он никак не мог найти слов, его трясло.

Имс побледнел, оглянулся и втащил Артура за рукав в какой-то совсем уж узкий переулок, просто зазор между глухими стенами кирпичных зданий.

– Darling, тебе нельзя туда ехать. Ты еврей, Артур, ты не вернешься!

– Я не могу бросить родителей! О чем ты…

– Тебе нельзя ехать, – с нажимом повторил Имс.

– Но ты поедешь со мной… Мы вместе вывезем их… Придумаем, как!

– Арти, – тихо сказал Имс, наклонившись к самому его лицу и почти касаясь лбом лба. – Я не могу ехать.

Артур не мог поверить в то, что слышит. Он видел, как шевелятся губы Имса, но не разбирал слов.

– Ты… Ты бросаешь меня?

– Милый, я не могу ехать, понимаешь? Не могу. Чехословакией дело не кончится. Я нужен своей стране здесь.

Артур распахнул глаза.

– Тебя завербовали? – прошептал он.

Имс кивнул, завозился в карманах, вынул сигарету, прикурил, затянулся. Тут Артур заметил, что лицо его осунулось, заострилось, да и глаза – какие-то совсем другие стали глаза, не улыбались совсем.

– МИ-6? – одними губами спросил Артур.

Имс снова кивнул, потом зашептал:

– Нашего профессора пасут. Немцы. А если точнее, Аненербе*. Слышал о такой организации?

– Слышал… Но это же просто секта, это не может быть серьезно...

– Еще как серьезно. Если хоть один жалкий чертежик профессорских изобретений попадет к ним, мы все можем проститься с жизнью. Все мы, весь мир. Атомное оружие у них уже есть, но им мало. Будет война, darling, очень большая война. Да она уже началась. Она началась еще в тридцать третьем, если быть уж совсем откровенным… как только Гитлер пришел к власти…

– Ты держал связь со спецслужбами... – обреченно сказал Артур. До него все разом дошло. – Только играл в молодого ученого, да? И мне, мне ничего не сказал! Имс!

Имс быстро поцеловал его в щеку.

– Поэтому тебя нельзя ехать. Я не отпущу тебя одного.

– Но причем тут Аненербе… я не понимаю… они ж там рунологией занимаются, индийский фольклором…

– Аненербе подчиняется СС – раз, и их сейчас весьма интересуют передовые научные разработки. Во-вторых, вспомни, что нашего безобидного профессора всегда связывали с дьявольскими силами… а у Аненербе есть отдел по оккультизму… да у них даже картотека ведьм ведется! Но там есть еще и институт научных исследований целевого военного значения…

– О господи, – пробормотал Артур. – Ты не можешь в это влезать, не можешь, это чудовищно…

– Ты всегда говорил, что я прекрасный актер, – улыбнулся Имс.

Тут Артур осенила новая кошмарная догадка.

– Только не говори мне, что ты будешь использовать сны! Не говори мне, что будешь рыться в головах у шпионов, ты с ума сошел?! Мы так и не отладили ни аппарат, ни сам процесс… Это чистое, чистое самоубийство!

– Думаю, что обойдемся классическими методами, – пожал плечами Имс. – Мне бы тоже не хотелось спускаться во сны к этим ублюдкам. Не думаю, что это понадобится…

– Имс. Пообещай мне. Слышишь? Пообещай.

– Конечно же, я обещаю, малыш. А теперь пойдем домой, а? А то зря, что ли, я вино покупал… Ужин приготовим.

Артур поплелся за ним, как привязанный, но чувствовал себя так, как будто в груди у него пробили большую дыру.

Все рушится, думал он. Все кончилось. Ничего не будет так, как прежде, ничего, а ведь он только начал чувствовать себя таким счастливым – как никогда в жизни.

И эта мягкая пыль на улицах, и маленькие круглые автомобили, и сухие опавшие листья, и запах хлеба из пекарни, и курившая дама на крыльце в накидке с потрепанным молью воротником… И Имс в длинном темном пальто, тоже дымивший сигаретой и что-то насвистывавший, уютно пристроивший пакет под мышкой…

Артур смотрел на его широкую спину, и ему хотелось кричать.

Кажется, он даже сделал это – и проснулся.

***

Воздуха не хватало, по вискам тек пот, а в комнате все уже было голубовато-серым от рассвета.

Артуру срочно надо было увидеть Имса. Срочно, он дышать без него, оказывается, не мог – и что это он вчера себе придумал: какие-то детские обиды, что за хуйня?

Он с облегчением подумал, что скоро завтрак, и отправился в душ. Перед глазами все еще стояла удаляющаяся спина Имса.

В этот раз, когда Имс постучал в дверь, Артур распахнул ее раньше, чем тот успел убрать руку. Рука повисла в воздухе, Имс с изумлением взглянул на Артура – тот весь сиял – лицом, глазами – и тянулся к Имсу, как к солнцу.

– Darling… – зачарованно глядя на него, спросил Имс. – Все, ты больше не дуешься? Значит, мир?

– Прости, я был страшный идиот, – сказал Артур.

– Может, объяснишь?

– Позже… Позже, и расскажу тебе кое-что.

Имс заинтригованно вздернул брови.

– Завтрак накрыли в беседке, сегодня чудное утро – такое английское. Кстати, заранее морально подготовься – там Пол.

– Он что, о трех головах? – поинтересовался Артур.

– О, – хохотнул Имс. – Хуже. Но маман его обожает. И он знает толк в лошадях.

– О, это, конечно, главное, – кивнул Артур.

Бейл, прямой, как струна, и одна молоденькая веснушчатая девушка уже сновали около беседки с подносами с чайниками, чашками, тарелками, блюдцами и всем прочим. В плетеных креслах, среди льняных подушек, уютно устроились дядя-коллекционер, уже знакомый Артуру, и загадочный Пол, выделявшийся ярким кобальтово-синим пиджаком.

– Пол, – Имс показал в улыбке, казалось, все девяносто шесть зубов, но Пол обнажил свои, белые и острые, и счет сравнялся.

Имс обнялся по очереди и с дядей, и с Полом.

– Мы имели сейчас с сэром Робертом преинтереснейший разговор о Пикассо и лошадях, – томно поведал Пол и одновременно быстро стрельнул глазами в сторону Артура.

– Пол Бессун, друг семьи, – церемонно сказал Имс. – Артур Каллахан, мой друг и коллега.

Рука у рыжего была крепкая, сухая и горячая, как песок, приятная.

– Да, Бессун, – улыбнулся Пол. – Говорящая фамилия. Я действительно как фагот – экспрессивный и богатый обертонами. Совершенно неотразимый.

– Однако верхние ноты у фагота часто звучат довольно гнусаво, – уже с холодком улыбаясь, заметил Имс.

– О, это не помешало итальянцам назвать фагот «дульцианом», то есть нежным, сладким… Я такой и есть, вне всяких сомнений.

– Пол, прекрати. Хватит смущать Артура.

– Ну если уж ты его не смущаешь, то куда мне… – лениво ответил Пол.

Артур исподтишка жадно рассматривал его: это был примерно ровесник Имса, типичный рыжий худощавый англичанин, с тонкими, слегка хищными чертами лица и яркими голубыми глазами. Одет он был крайне странно: под синим пиджаком оказалось что-то типа бирюзовой шелковой блузы с жабо, на столе рядом с его чашкой небрежно валялись солнечные очки густого фиолетового цвета, в ухе пиратски сверкала золотая серьга странной формы, на запястьях красовались широкие кожаные браслеты с немыслимыми узорами, и только обувь оказалась типично английской – классические рыжие броги, вновь входившие сейчас в большую моду.

Но когда Артур перевел взгляд на подушку рядом с Полом, то поневоле вздрогнул: там неподвижно восседал черной мумией сфинкс, как две капли воды похожий на московского Мерлина, только на шее у него топорщился шипастый ошейник из серебристого металла (и похоже, что это была платина), а от него тянулась тонкая цепочка, сейчас свисавшая свободно...