Текст книги "Децема. Предыстория (СИ)"

Автор книги: Мари Явь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)

49 глава

А ведь некогда я дала себе зарок не появляться больше в этом недружелюбном, шумном, угрюмом месте. Промежуточный центр заключения Тавроса совершенно не изменился с тех пор, как я его покинула вот уже почти десять лет назад. Те же тесные камеры, те же узкие коридоры, по которым когда-то я, сходя с ума от страха и неизвестности, брела следом за юным господином.

Здесь мы впервые встретились с Индрой, и один его взгляд решил мою судьбу.

Хотя сейчас едва ли подходящий момент для подобных воспоминаний.

Ждать пришлось долго.

В крохотной комнатке стоял металлический стол и стулья ему под стать, жёсткие, пропитанные холодом. Находясь в помещении на пару с молчаливым надзирателем, я перекатывала во рту продолговатую, мизерную ампулу, играя со смертью. Осознание того, что любое неосторожное движение может стать последним, подогревало кровь, не давая захлебнуться отчаяньем.

Минут через пятнадцать дверь надтреснуто скрипнула, и сопровождение устрашающего вида ввело внутрь комнаты Лайза. За один день он постарел лет на десять. Не помню, чтобы когда-нибудь видела его в столь отчаянном состоянии. Честное слово, этот парень выглядел в разы лучше, даже когда я вынимала его из петли.

– Десять минут, – огласил бесцветно надзиратель, когда Психа толкнули вниз, сажая на стул.

Кажется, он был удивлён увидеть меня здесь, потому так растерялся. Уставился на меня во все глаза, не зная, с чего начать. Не понимая цель моего визита. Гадая, что привело меня сюда – злость или жалость?

А я думала в тот момент о том, что десять минут иногда можно приравнять к целой жизни. И мы тратим эти драгоценные секунды, не зная, не умея заполнить их смыслом максимально полно.

– А мне сказали, что свидания запрещены, – усмехнулся тускло Псих в итоге, положив ладони на стол.

– Руки! – отрезал смотритель, и Лайз, закатывая глаза, подчинился, пряча их под стол.

– Как вы меня, ребят, заколебали. Поскорее бы уже Иберия подсуетился и избавил меня от вашего занудного общества.

Он ухмыльнулся собственному цинизму, кидая взгляд на меня. Меняясь в лице.

– Чёрт, босс… вы чего… не… не смейте, слышите? Я…

Услышав этот сбивчивый, недоуменный, даже испуганный лепет, я нахмурилась. Не сразу сообразив, что уже вовсю беззвучно рыдаю, заливая слезами стол. Неуклюже стирая ладонями следы своей непозволительной слабости, я пробормотала:

– Ты сукин сын, Лайз.

– Да. Я в курсе.

– Если бы я знала, чем всё закончится, отрезала бы тебе язык к дьяволу давным-давно. Погибнуть не в сражении, а в результате словесного недержания… каково это?

Он невесело рассмеялся.

– Тут вы ошибаетесь. Я погибну именно что в сражении. – Я шмыгнула носом, пряча заплаканные глаза. – Слушайте, босс, вы вспомните. За всё то время, что я значился вашим телохранителем, я не сделал ничего для вашей защиты. Чёрт, да ведь всё всегда было наоборот. Это вы меня спасали. Из раза в раз. Вы меня никогда всерьёз не…

– Да откуда…

– Извольте меня выслушать хотя бы в эти оставшиеся десять минут, ладно? – повысил он голос, и эта внезапно обнаружившая себя внутренняя сила, заставила меня умолкнуть. – Я должен был это сделать. Смотреть, как этот… как он бьёт вас буквально и фигурально? Это для меня слишком. К сожалению, дать ему реальный отпор вряд ли у кого получится, но и молча терпеть его выходки… Нет, не теперь. Он и так уже всё решил на наш счёт, мои слова особо погоды не сделали.

– Не сделали?! – прошипела я. – Ты теперь умрёшь! Ты понимаешь это? Не будет больше никакой погоды! Ничего не будет! Я уйду, Лайз. Через несколько минут, выйду отсюда и укачу в Безан. Без тебя. А ты больше никогда туда не вернёшься! И домой не вернёшься тоже! Что мне теперь сказать твоей матери, а? Что мне ей сказать?!

Говорить что-то подобное теперь, когда назад уже не повернуть, когда судьба бедняги уже предрешена, было низменной, бесчестной жестокостью. Чего я этим добивалась? Чтобы Лайз пожалел о содеянном? Понял, что никакая честь, будь она своя собственная, босса или клана, не стоит того, чего он получил?

– Что угодно, только не правду, – ответил он глухо в итоге, опуская голову.

Ага, стыдно значит свою жизнь положить за такую ерунду? Ну и где же были твои мозги раньше?

– Да к чёрту это всё – взмахнул он руками, после недолгого, мрачного молчания. – Я должен был умереть ещё тогда. Если бы не вы, босс, я бы уже давно откинулся, так чего жалеть…

– Время, – напомнил о своём присутствии надзиратель, давая понять, что у нас осталась всего минута.

– Надеюсь, вы не просили за меня?

Я лишь взглянула на него, и Лайз покивал.

– Да, действительно, глупый вопрос. А… ну, может, известно, как меня… тут никто ничего не говорит…

– Сожжение. Как он и сказал, – сорвалось с моих дрожащих губ.

Псих оторопел, кажется, на глазах уменьшаясь.

– Со… сожже… чего? Но как… я же модифицированный, босс… вы понимаете?..

Да, Иберия знал, о чём говорил, вынося моему телохранителю приговор. Показательные адские мучения его обидчика должны были смыть пятно позора с безупречной репутации босса Нойран.

– Встать, – раздался приказ смотрителя, обращённый к заключенному.

Но тот был так потрясён, что пропустил эти слова мимо ушей. А если бы и нет, вряд ли у Лайза нашлись бы силы подняться.

Он никогда и не хотел умирать. Он всегда боялся смерти. Особенно настолько лютой.

Глядя мне в глаза, Псих, тем не менее, видел лишь свою скорую, поражающую жестокостью участь.

– Встать! – повторил с нажимом надзиратель, направившись в его сторону.

– Открой рот, – попросила я шепотом, поднимаясь на ноги.

– Чт…

Потянувшись к нему через стол, я в следующую секунду соединила наши губы в подобии прощального поцелуя. Лицезрение которого оглушило охрану на пару мгновений, давая мне возможность передать капсулу с «милосердным» ядом.

– Назад! – рявкнул смотритель, грубо оттаскивая меня от всё ещё находящегося в прострации Лайза.

Психу потребовалась ещё пара секунд, чтобы прийти в себя и сообразить о причинах моей «страсти».

– Мы отомстим, ты понял? – убеждённо произнесла я из-за мощного плеча оттеснявшего меня к выходу мужчины. – Они заплатят за это, клянусь.

Думаю, это было именно тем, что он хотел услышать на прощание.

По прошествии ещё десяти минут я находилась далеко от ПЦЗ, едва переставляя ноги, неуклюже маневрируя в людском потоке и безуспешно пытаясь заверить себя в том, что произошедшее – не моя вина.

Я чувствовала, даже знала, что Лайз уже мёртв, отчего оставаться в Тавросе дольше было не просто нежелательно – опасно. Но я упорно ждала. Ждала звонка, который застал меня лишь на пороге очередной гостиницы, где я должна была встретиться с Анной.

– Она у нас, – раздался в динамике вечно простуженный голос Флечера, и моё сердце мгновенно утратило ровность ритма.

– Отлично, командир, – сглотнув, отозвалась я. – Значит, самое время убираться отсюда.

* * *

Когда мы вернулись, Безан был накрыт траурным пологом мрака, словно вместе со мной скорбя о потере близкого друга. Ароматная, душная ночь был необычно безмолвна и совершенно непроглядна, словно мутная вода.

Оказавшись на пороге своего дома, изможденная душевно и физически, я, заглянув в глаза своих старейшин, совершенно внезапно для себя поняла, что Лайз был прав. Он действительно погиб в сражении, первая жертва этой Войны, которую я так упрямо и неумело пыталась избежать.

– Какого чёрта происходит? – первым подал голос Дис, не уточняя, однако, к чему конкретно относится этот вопрос.

К моему подозрительно скорому возвращению?

К ещё более подозрительному возвращению разбросанных по всему Эндакапею войск Децемы?

К слухам о происшествии, приключившемся с нами в Тавросе и имевшем весьма трагические последствия?

А может быть, к неожиданному присутствию рядом со мной дрожащей (скорее от страха, чем от холода) женской фигуры. Голова бедняжки была накрыта мешком, который я сняла без особой аккуратности, нанося непоправимый ущерб сложной прическе. Являя взглядам цветок в самом разгаре своей весны, юную любовницу Иберии – несравненную Розу. Она бестолково оглядывалась, сдавлено мыча в кляп.

Думаю, Олафер, Бартл и Дис были ошарашены моей смелой до безумия выходкой, но виду не подали.

– Ей так понравилось наше гостеприимство, что Роза решила навестить нас снова. И задержаться на неопределённый срок.

– Вам стоило нас предупредить заранее о приезде столь важной гостьи, – сохраняя неизменную улыбку, отчитал меня за самодеятельность Олафер.

– Ничего, она с некоторых пор совершенно неприхотливое растение, – проговорила я.

– Думаю, теперь нам нужно подготовиться к приезду куда более важных гостей, – пробасил Бартл, морщась от этой неизбежной перспективы.

– Займись этим, – согласилась я, после чего обратилась к Анне: – Проводи нашу драгоценную гостью в её новые покои. И позаботься о том, чтобы она вела себя тихо.

– Без вопросов, – отозвалась как всегда безжизненно Жадина, беря вяло сопротивляющуюся пленницу под локоть.

– Через час, господа, прошу прийти на Совет, – объявила я, проходя внутрь особняка. – Мадлен, предупреди о собрании Кея. Раск и Анна тоже должны присутствовать. – Внезапно остановившись, я повернулась к ней, спрашивая: – А что там с нашими счетами?

– Ваш брат… жених… Индра, – исправилась она, прекрасно умея читать по глазам, – погасил все наши долги.

Удовлетворённо кивнув, я направилась прямиком в свой кабинет, отстегивая саблю и снимая верхнюю одежду на ходу. Конечно, в связи со всеми злоключениями мне хотелось бы побыть в одиночестве, но Десница, которого до сих пор безжалостно избегал мой взгляд, не дал мне желанного уединения.

Вероятно, эхо катастрофы долетело и до Безана: Десница уже знал о печально закончившемся в Тавросе Совете. О Лайзе и о нашем клане, который должен был разделить его судьбу.

Но я вернулась беспрепятственно, к тому же забрав из зоны влияния Нойран всех своих людей до последнего. Вернулась, чтобы узнать, что долги Децемы оплачены сыном беспрецедентно униженного Иберии.

Дис никогда не был дураком, поэтому с лёгкостью догадался о причинах такой щедрости со стороны Индры. Не пойму только, его глаза, так пристально за мной следящие, обвиняли или жалели?

Сев за стол, я с беззвучным стоном откинулась на спинку кресла. Достав из кармана последнюю оставшуюся у меня сигарету, я закурила. Топорные движения выдавали полное отсутствие привычки.

Дым, обжегший язык, имел вкус терпких, безжалостных мужских поцелуев. Проклятые воспоминания наполнили меня со следующим вздохом, вызывая ненависть. По большей части, к самой себе.

– Не смотри на меня, – обратилась я к Дису, как когда-то на Цитре. – Ты сам дал этому случиться. Сам всё решил. В тот раз тебя никто за язык не тянул, а я ведь… Тц, не важно.

Слова были лишними. Десница и сам понимал, что именно его «всё кончено» уложило меня в кровать другого мужчины. Пусть даже у этого «другого» прав на меня было куда больше, чем у него.

– Я запрещаю тебе на меня смотреть. Вообще, – проговорила я ещё тише, глотая наркотический смог.

– Это приказ?

– Да. Это приказ.

– А если я его нарушу?

– Я тебя убью.

В Децеме не было никого исполнительнее моей «правой руки»: приказы своего начальства, даже самые абсурдные, он не стал бы нарушать и без наличия угрозы его безопасности. К тому же, в наступившем молчании создалось впечатление, что это «наказание» мужчина счел равносильным преступлению.

– И когда я заслужу прощения?

– Никогда. Не в этой жизни точно, – на полном серьёзе ответила я, туша сигарету. Ставя в наших с Дисом не слишком продолжительных, сводящих с ума отношениях жирную точку.

– Ясно.

Иногда его покорность просто обескураживала.

– Ты самый лучший мой солдат, Дис, ты знаешь? – проговорила я уже совсем другим, преувеличенно бодрым, деловым тоном, беря в руки передатчик. – Поэтому я исполню твоё желание.

– Какое? – без особого энтузиазма поинтересовался он, исправно меня не замечая.

– Заветное.

В Тавросе ещё даже не смеркалось. Но вечно занятый секретарь Иберии всё равно ответил не сразу.

Внезапность моего звонка заставила его насторожиться.

– Нет, Адсон, я не перепутала. Мне нужен именно ты, – медленно и убежденно произнесла я. – Если только Иберия не передумал на мой счёт, и весь уже не извёлся от желания со мной поболтать.

Похоже, его босс сейчас слишком занят. Так что даже если бы его расположенность ко мне была вне всяких сомнений, он не стал бы со мной разговаривать. И вообще, какого ляда я творю, названивая ему теперь, после того, что произошло? Не мне ли было велено сидеть тихо?

– Да-да. Кажется, вы там все на ушах стоите. С чего бы?

Не моего это, собственно, ума дела.

– Ладно, ты только не кипятись. Я ведь по делу.

Адсон нашел это удивительным.

– Найди минутку, чтобы передать кое-что своему боссу, идёт? Для начала, насчёт его сына. Наша с Индрой помолвка расторгается.

На пару мгновений секретарь пропал из эфира, после чего тактично осведомился, не сошла ли я с ума, а если даже нет, с чего наши личные дела должны беспокоить Его Величество? Этот вопрос я должна обсуждать исключительно с наследником. Но лучше это делать после того, как протрезвею.

– С того что «этот вопрос» – дело государственной важности. Децема отныне не имеет ничего общего с Нойран.

Конечно, кроме того, что первая подчиняется последнему – между нашими кланами ничего общего.

– Об этом и речь, Адсон. Децема больше никому не подчиняется.

Это что, бунт?

– Вроде того.

Что ж, в таком случае он передумал: об этом Иберии нужно узнать незамедлительно. Мир нам и прах к праху.

– Погоди-погоди, это ведь ещё не всё. Не то что бы я тороплюсь, но пусть твой босс признает нашу независимость как можно скорее, договорились?

Конечно-конечно, он сделает это сразу после того, как самолично узнает у меня о причинах такой неоправданной наглости.

– А я тебе расскажу. Да. Причина в том, что ему не стоило оставлять свою игрушку без присмотра. Отправить её «тайком» в его летнюю резиденцию с минимумом охраны, а потом приговорить моего телохранителя к сожжению… это хреновое уравнение дало именно такой ответ. У вас там что, у всех нелады с математикой? Или с логикой?

Ого, Адсон был просто сражён масштабами моего безумия. Да ведь это не бунт совсем. А настоящая война.

– Ага, тут ты прав. Вот только пусть Иберия кое-что примет к сведению: замечу вас на горизонте, и я «скормлю» его прелестницу своим псам. Они у меня тоже вечно голодные и злые, им сгодятся и объедки.

Когда секретарь обещал передать своему господину всё дословно, в его голосе отчётливо звучал скепсис. Он не верил, что мои угрозы остановят вконец взбешённого Иберию от уничтожения обнаглевшего, проблемного, унижающего его достоинство регулярно клана. Не верили в это и мои старейшины.

– Да, Иберия, может, и помешался на ней, но он прежде всего глава Нойран и всего Эндакапея, а не влюблённый герой, – озвучил свои мысли на Совете Олафер, которому поддакнул и Бартл.

– Нашему боссу манипулировать чувствами не впервой, – вставил Десница, скрещивая руки на груди. Намекая на себя и Паймона. – В прошлый раз ей это удалось блестяще.

– Конечно, Иберия не герой, – согласилась я с Олафером. – Я даже не думаю, что он в неё влюблён.

– Так зачем?..

– Вернуть её – дело принципа для него. Я забрала женщину, которую все в Эндакапее считают его собственностью. Вы понимаете, как это выглядит?

– Отстойно. Выглядит, – подал голос Раск.

– Кроме того, я поставила ему условие, которое он с удовольствием выполнил бы и без всяких ультиматумов.

– Прошу прощения? Он с удовольствием вернёт нам независимость? – недоумённо уточнил Кей.

– Конечно, ведь чтобы нас сравнять с землёй, ему нужно следовать некоторым правилам Синедриона, – пояснила я, после чего роль рассказчика на себя принял Олафер.

– Иберия хочет нас уничтожить, но сделать это, будучи нашим патроном, он может лишь одним способом – распустить Децему. А это совсем не та месть, которую мы теперь, по его мнению, заслуживаем. Даровав же нам независимость, он может уже в следующую секунду разбомбить здесь всё к дьяволу, так как мы к его империи не имеем больше никакого отношения.

Раск сглотнул.

– Так разве… вы тем самым не облегчаете ему жизнь? Сами же кладёте голову на плаху.

– Не важно, как это есть на самом деле, – ответила я. – Важно, как это будет воспринято общественностью, когда Иберия пойдёт у нас на поводу.

– Грёбаная политика, – сокрушенно вздохнул Кей. – Какая разница, как это будет воспринято, если в итоге последним смеяться всё равно будем не мы? Вы говорите так, будто понятия не имеете о том, что у Нойран оружия и людей столько, что при желании они могли бы каждого на этой планете порешить.

– Да, но у Нойран нет тебя.

Ему это безгранично польстило, кажется, Кей даже раздулся от самодовольства.

– Чтобы выиграть, нам нужно всего лишь устранить Иберию, – добавила я, пытаясь предать голосу хотя бы каплю безразличия.

– Всего лишь? – переспросил Бартл. – Даже с учетом того, что вы его сильно оскорбили, он не явится сюда самолично, а пришлёт своих головорезов.

– Никого он не пришлёт.

– Да с чего…

– С того, что кроме Иберии, есть ещё и Индра, – подал голос проницательный Десница. – Что-то мне подсказывает, что он скорее сдохнет, чем позволит случиться этой войне. Тем более теперь.

Сугубо интимный смысл последней фразы остался между нами. Ведь из всех присутствующих только Дис и я знали, что подразумевается под этим «теперь».

– И что… что это значит? – поинтересовался робко Раск.

– Это значит, что в Таврос придётся явиться нам самим.

– Отлично! – с неожиданным воодушевлением воскликнул Мышь. – Хоть появился весомый повод посетить столицу.

50 глава

В случившихся через несколько часов «переговорах», Иберия не скупился на выражения, описывая мою смерть столь живописно, что воображаемая боль ощущалась мной как вполне себе реальная.

Я основательно подпортила ему кровь своими фокусами, сначала с Лайзом, потом с Розой. Теперь даже нельзя было с уверенностью сказать, что выводит его из себя больше – преждевременная кончина его обидчика или похищение его любовницы.

В любом случае, ещё до того, как Иберия это произнёс, я знала: для меня уже нет обратного пути. Если я хочу жить, а мой клан – процветать, мне придётся пойти на убийство человека, которого долгое время называла своим отцом.

Потяну ли я подобное? Не физически. Морально.

Казалось, что да.

Уже на следующий день особое положение Децемы, навлёкшей беспощадный гнев своего владыки окончательно и бесповоротно, стало известно всему Эндакапею.

Ещё через день, каждый клан, платящий Нойран дань, исправно одну за другой прислал нам двадцать семь кроваво-алых роз, источающих сладковатый запах увядания. Тления. Смерти.

Потом истекли отпущенные Иберии на раздумья пять дней. Простая формальность, говоря откровенно, ведь и он, и я знали, чем закончится это ожидание: Роза вернётся в Таврос, а Децема получит свою независимость.

Обмен случился на границе наших территорий с первыми лучами солнца. На обезвоженном пустыре вместе со мной гостей встречали Дис и Раск, неимоверно довольный возможностью стать частью команды. В прохладном салоне машины под присмотром Бартла своих спасителей дожидалась Роза.

Они, к слову, не заставили себя долго ждать, появляясь буквально следом за нами. Зевая от усталости, я смотрела на то, как разрастается, приближаясь, облако дорожной пыли. Хотя тут каждый должен был понимать, что моя беспечность – напускная. Потому что (по задумке ли Иберии, или его собственному желанию) в одной из машин находился Индра.

Встречаться с ним теперь и при таких обстоятельствах… Я бы охотнее поболтала с глазу на глаз с его отцом. Это бы не так смущало, и было бы, ей-ей, безопаснее. Потому что, судя по взгляду, которым меня Индра наградил, моей смерти он хочет даже больше Иберии.

Оставив своё сопровождение у машин, наследник Нойран направился ко мне медленно, но уверенно. В знак (пока ещё) благих намерений я тоже сделала несколько шагов навстречу, тем не менее держа ладонь на рукояти сабли.

По правилам переговоров между враждующими сторонами должно оставаться не менее трёх метров. В тот раз Индра благополучно этикетом пренебрёг.

– Стой, – бросила я, но мужчина проигнорировал этот приказ, даже не думая замедлиться. – Я сказала тебе остановиться!

Подкрепляя слова действием, я неуловимым движением извлекла из ножен оружие, выставляя его перед собой. Его охрана среагировала безупречно, доставая свои игрушки. Мои парни решили от них тоже не отставать.

Сосредоточенные и едва дышащие, они готовы были сорваться с цепи в любой момент. Нужен был всего лишь один жест.

Я едва не отступила, когда острие сабли уперлось в мужскую грудь, портя без сомнения очень дорогую рубашку. Моя рука дрогнула, и это не утаилось от внимания молодого господина.

– А я ведь до последнего верил тебе, – голосом разочарованного учителя изрёк Индра, даже не думая уменьшить давление клинка, расположившегося в опасной близости с его сердцем. – Какая проза. Я научил тебя держать оружие, и вот теперь ты наставляешь его на меня.

– О, можешь даже не начинать, – выплюнула я, понимая, что перечисление всех причин поступать так, займёт у меня слишком много времени. – Забирай то, зачем пришёл и проваливай.

– А если я пришёл за тобой? – На этот раз, когда он двинулся вперёд, я не шелохнулась. Пуская ему кровь. Но Индра, особенно в гневе, особенно на меня, ведёт себя как самый настоящий не замечающий боли психопат. – Или ты уже забыла, как обещала стать моей женой, Эла? Я ждал три года. Никому не знать, что стоило мне сдержать слово, но я…

– Позволь тебя поправить, но ты получил обещанное раньше срока. Так что тебе не на что жаловаться.

Чёрт возьми, и почему я позволила этим переговорам перетечь в сугубо личное русло?

– Я получил обещанное? Я не получил и сотую часть того, что мне полагалось.

– Ты меня поимел. Разве ты не этого добивался? Чем ты недоволен? – поцедила я сквозь зубы.

Он казался изумлённым.

– Много чем. Твоим предательством. Твоей изменой. Твоей ложью. У меня вообще довольно много причин для недовольства.

– А ты раскинь мозгами. Может, ты это заслужил?

– Если я заслужил подобное, тогда что заслужила ты? Как мне наказать тебя, после того как ты вновь окажешься в моих руках?

– Даже не трать время, тебе никогда…

– Нет, всё будет именно так, как я сказал. – Эта абсолютная, осознанная уверенность в каждом слове напугала меня. – Я получу тебя обратно. Теперь это занимает все мои мысли, а тебе ли не знать, как одержимо я иду к своей цели. И оно того стоит. – Его охваченный безумной страстью взгляд скользил по мне. – Я знаю, как ты хороша без одежды. Я видел тебя всю. Видел, как соединяются наши тела. Как ты выгибаешься, когда я двигаюсь в тебе, такой восхитительно тесной, идеальной для меня. Я до сих пор чувствую твой сладкий вкус на губах и языке. В моих лёгких твой запах. Мои руки не помнят ничего нежнее твоей кожи. Получив тебя в тот раз, я понял, что три года – справедливый срок. Для того чтобы присвоить тебя окончательно, я готов ждать и дольше. Да, Эла, я подожду. Мне не привыкать.

Судорожно выдохнув, я прошипела:

– Жди. Только молча и подальше отсюда.

– Я даю тебе последний шанс. За твоё очередное «возьми меня» я прощу тебе любой грех, – с насмешливой ухмылкой заверил Индра.

– Возьми-ка лучше Розу. Осчастливь уже бедняжку, ей пришлось нелегко.

– Что ж, я и не рассчитывал на твоё согласие. – Он сделал шаг назад, давая ране залечиться за считанные секунды. – Решение о выходе Децемы из-под патронажа Нойран будет подписано отцом сразу после моего звонка. Я же позвоню ему лишь в тот момент, когда пленница окажется в машине.

– Одно условие, – пробормотала я, опуская, но ещё не решаясь прятать оружие в ножны. – Ты должен доставить её Иберии в том виде, в котором получишь.

Это заставило его очевидно напрячься. Медленно переведя взгляд с меня на аэромобиль, Индра, вероятно, гадал над тем, каким именно увечьем одарила заложницу Децема. Отрезали ли мы ей палец? Нос? Ухо? Наградили ли уродливыми шрамами? Какое «послание» должен был получить его отец?

Повернувшись, я кивнула водителю, стоящему снаружи машины, и тот поспешил открыть дверь. Он даже проявил галантность, придерживая трясущуюся девушку за локоть, когда та пыталась поймать равновесие.

Опешив, Индра прошептал:

– Какое прекрасное объявление войны.

Пошатываясь и спотыкаясь, в его сторону брела Роза, облачённая в пышное, как распустившийся бутон, платье кроваво-алого цвета.

* * *

Но даже говоря это, Индра до последнего не верил, что я осмелюсь на радикальные меры. Пойти против него и отца? Заявиться в их дом с оружием и с твёрдым намерением это оружие использовать по назначению? Объявить войну и подкрепить это решение реальными действиями?

Молодой господин предпочитал считать происходящее между нами дурачеством, игрой гормонов, элементарной женской истерикой. Он был убеждён – пройдёт месяц, моя необоснованная злость и обида утихомирятся, и я вернусь к своему благодетелю, наставнику, мужу, который встретит меня с распростёртыми объятьями.

Но прошёл месяц. Месяц совершенного бездействия со стороны Нойран и подвластных Иберии кланов. Месяц «немой войны», как впоследствии это время будет именоваться в истории.

Пользуясь затишьем, Децема вооружилась до зубов и ощетинилась.

В Совете случилось пополнение. Таким образом, Раск стал самым молодым старейшиной Децемы, и это обстоятельство ощутимо его растрогало. В отличие от Анны, для которой успехи и неудачи никогда и не были причиной выдавить из себя хотя бы каплю эмоций.

Казалось, клан достиг предела своей силы, что охотно подтвердил и Кей на последнем Совете, с намёком на то, что, если уж действовать, то только сейчас.

Последний Совет… странное, навязчивое предчувствие убеждало меня в том, что «последний» стоит ставить рядом с «в моей жизни». Хотя я никогда не доверяла интуиции ввиду полного её отсутствия. Не полагалась я на неё и в тот момент, когда объявилась на вражеской территории с крохотным отрядом, всё ставя на мгновенный, точный удар в самое сердце противника.

Могла ли я представить пару лет назад, что однажды приду сюда с оружием? Чтобы отобрать жизнь самого неприкосновенного человека в Эндакапее? Того, на кого, казалось бы, моя рука никогда не поднимется.

Моё очевидное смятение ставило под угрозу всю операцию.

– Предоставь Иберию мне, – настойчиво предложил Десница, на что я лишь покачала головой.

Иберия, несмотря на то, что был главным призом в сражении, не являлся основной проблемой. Он был довольно слабым противником, и уже давно утратил мою собачью преданность.

Главную сложность для меня представлял его сын. Беря на себя Иберию, Дис тем самым оставлял мне Индру, не понимая, что против наставника я не потяну. Даже чисто психологически.

Однако предложение «правой руки» было логично в другом: так и не прошедший модификацию Дис едва ли мог превзойти Индру, даже со всей своей необъятной ненавистью и железными причинами теперь-то уж точно размозжить ублюдку череп. Его лихорадочное желание этого поединка, кровавой мести, убийства почти уравнивало их силы.

Почти.

Оказавшись в личных покоях Его Величества, мы с Десницей наткнулись на невозмутимо сидящего в кресле молодого господина. Я знала – именно за той картиной, к которой Индра сидел спиной, располагалось убежище, бронированная комната, где теперь прятался его отец.

– Ты знаешь планировку этого особняка блестяще, – пробормотал наследник, кидая взгляд на часы. – Я верил, это займет больше времени…

– В сторону! – процедила я, тяжело дыша, наблюдая за тем, как мужчина плавно поднимается.

Отойдя к стенам, украшенным картинами с сюжетами баталий древних эпох и холодным оружием, Индра взял в руки обоюдоострый меч. Повернувшись, он взвесил оружие в руке, после чего кивнул в сторону замаскированного тайного входа.

– Иди. С отцом ещё два охранника. Да и сам он вооружен.

Сказать по правде, это шокировало.

– Какого чёрта ты…

– Думаешь, у тебя хватит сил, чтобы провернуть подобное? – усмехнулся он холодно, любуясь игрой света на лезвии. – Ты можешь подойти к нему вплотную, поставить его на колени и даже поднести саблю к самой его шее. Но ты никогда не доведёшь дело до конца.

– Посмотрим, – прошипела я решительно.

– Так чего ты ждёшь? – Когда я оказалась возле входа в убежище, Индра окликнул меня: – Если у тебя и правда такие серьёзные намерения, советую в последний раз взглянуть на меченого. Смерть моего отца неизбежно повлечёт смерть твоего любовника.

Игнорируя его предупреждение, я даже не подумала обернуться, бросив:

– Он мне не любовник.