Текст книги "Децема. Предыстория (СИ)"

Автор книги: Мари Явь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

– Эй-эй, – протянула я несколько возмущенно, глядя на то, как он садится возле меня, прислоняется спиной к стене и скрещивает руки на груди.

Кинув на меня взгляд, Десница вопросительно выгнул бровь, а я так и не решилась сказать ему, что это лишь моё место.

С каких это пор его постель стала моей собственностью?

Но в тот раз наш милый досуг превратился для меня в настоящее испытание. Мужчина сидел слишком близко. Я чувствовала тепло его тела своим собственным. Иногда, вздрагивая на особо тревожных моментах, я задевала его плечом. А когда герои, за которыми мы наблюдали, переходили к откровенностям, мне хотелось сквозь землю провалиться.

Скользящее при этом в груди и распространяющее по телу слабость чувство не связывалось у меня с тошнотой. Это уже не походило на то омерзительное «ощущение». Всё указывало на то, что с этим постыдным «рефлексом» мне удалось справиться.

Воистину, ко всему привыкаешь. Даже когда Дис совершенно внезапно наклонился ко мне, на мгновение опуская свою ладонь на мою грудь, я лишь возмущенно вскрикнула, а не сбежала в уборную.

– Какого хера руки распускаешь? – воскликнула я задето, забыв про фильм, страсти и Жюстину с Ральфом, которые всё никак, идиоты, не поймут, что созданы друг для друга.

Я отсела от мужчины на самый край кровати, но Десница незаинтересованно отвернулся, бросив:

– Просто хотел убедиться.

– В чём именно? – проворчала я, поежившись. – Придурок. Не смей пугать меня так больше.

Ага. Как будто я возмущалась лишь из-за его внезапности. Иногда его поведение жутко обескураживало. Подобное произошло и на следующий день, когда Десница утром зашел в наш кабинет. В дверях он столкнулся с Мадлен, которая, дотронувшись до него взглядом, выпалила приветствие, скрываясь в коридоре.

Эта сцена, казалось, задаст мне настроение на весь день: в последнее время я всё чаще задумывалась над тем, что происходящее между нами – большая ошибка. От таких мыслей становилось уныло.

А потом Дис прошел к моему столу, ставя на него принесенную с собой небольшую подарочную сумочку. Прочитав на ней название модного лейбла, я недоверчиво уточнила:

– Прежде чем я загляну туда… что это такое?

– Пункт «в», – ответил мужчина, наблюдая за тем, как я придвигаю упаковку ближе к себе, подозрительно заглядывая внутрь.

– Ч-чего? – выдохнула я шокированно, подцепляя пальцами чёрную кружевную ткань. – Что это? Т… трусики?! И ещё… Боги, да ты… – снизив громкость голоса, я прошипела: – …ты совсем свихнулся?!

– Что-то не устраивает?

– А если бы тебя кто-нибудь увидел с этой хренотенью? А? Что бы ты сказал? – быстро прошептала я, надеясь, что у моего возмущения не появится случайный свидетель.

– Сказал бы, что купил подарок Мадлен.

– А если бы у тебя об этом спросила Мадлен?

Минутку… я серьёзно была возмущена только тем, что он проворачивает такие дела у всех на виду? А не самой сутью его поступка? Дис покупает мне сексуальное, дорогое бельё! Эти его методы уже ни в какие рамки не лезут!

– И что мне с этим делать? – пробормотала я, пряча подарок в ящик стола.

– Носить, конечно же, – поставив руки на стол, он с поразительной невозмутимостью проговорил: – Я выбрал самое красивое, можешь не переживать.

– Да я отродясь подобного на себя не надевала! Это же… жутко неудобно и… смущающе. Я буду чувствовать себя в этом идиоткой! А ты… всё это сам выбирал?

– А мне надо было подключить к этому кого-то ещё?

Дис покупал мне нижнее бельё. Он потратил драгоценное время в каком-то пафосном, роскошном бутике, где консультанты и продавцы воротят нос от таких, как он. Находясь там, выбирая, он думал обо мне. Совсем не в том смысле, в каком хотелось. Я уже не просто босс для него… Мы как будто поменялись ролями, и эта рокировка меня пугала.

– Тебе не стоит с этим торопится, – добавил мужчина, проходя к софе. – Для начала можешь примерить, когда будешь одна, и рассмотреть себя в зеркало. Когда тебе понравится то, что ты увидишь, дай знать.

– Как ты можешь после такого ещё и работать? – прошептала я, наблюдая за тем, как он берет в руки ноутбук.

– А ты – нет? – поинтересовался Десница, полоснув по мне взглядом.

Пытаясь скрыть непонятно откуда возникшее раздражение, я поднялась из-за стола, проходя к выходу.

– Пойду, прогуляюсь.

37 глава

Иберия грубо обделил наш клан приглашением на свой очередной юбилей. Спрашивая Мадлен каждый день, а после – каждый час о том, не поступало ли официальное сообщение от Нойран, обязующее меня прибыть в Таврос к назначенному сроку, я получала одинаковый ответ. Отрицательный.

Забыть про меня они не могли. Значит, я не желанный гость на этом празднике.

Когда наступила торжественная дата, я попыталась связаться с отцом, но его личный секретарь вежливо оповестил меня о чрезвычайной занятости босса. Ещё бы, в такой-то день. Передав поздравления через посредника и упомянув об отправленном подарке, я завершила этот оскорбительный разговор.

Идеальный повод выбраться в Таврос, увидеть проблему своими глазами и попытаться её разрешить так и не был дан мне: Иберия не хотел меня видеть. А я… чёрт, это было слишком сентиментально, но я тосковала по ним.

Однако, видят боги, идти на поклон к отцу с тем бардаком, что творился у меня в голове, – не лучшая идея. Возможно, сначала нужно решить свои личные проблемы, а уже потом переходить на задачи большей масштабности, вроде развенчания мифа о моём предательстве?

За такими мыслями проходил мой пункт «в». Последовав совету своего «доктора», я старалась не торопиться: пару дней я потратила на то, чтобы свыкнуться с мыслью, что Дис в самом деле купил мне нижнее бельё. Что вот оно – кружевное, тонкое, полупрозрачное, невесомое, непозволительно эротичное – в моих руках. Я прикасаюсь к нему, сидя в своей запертой, тихой комнате, думая над тем, что не так давно эти вещицы трогал Десница. И хотя я уже успела постирать их раза три, мне не становилось легче, когда я думала, что их придется надеть.

Раздеваясь, я в очередной раз подивилась богатой фантазии своей «правой руки». Его голова – просто настоящий генератор смущающих идей, если речь идёт о моём перевоспитании.

Натянув трусики, я еще какое-то время приноравливалась к застёжке бюстгальтера. Прислушавшись к ощущениям, я несколько минут поправляла ткань, бретельки и кружевные элементы. Неуютно. Это было даже хуже, чем быть просто голой.

Психологическая травма, нанесённая мне собственным отражением, была слишком сильна: поспешно стягивая с себя откровенный наряд, я мысленно поклялась, что никогда больше не напялю на себя что-то подобное.

Но уже на следующий день, перед сном, я повторила примерку. На этот раз я уже знала, к чему готовиться, потому порыва сжечь всё к чёртовой матери не возникло.

На второй день я перемерила все комплекты, разглядывая себя уже более пристально, даже оценивающе. В первый раз эта, с позволения сказать, одежда казалась мне открытой насмешкой. Женщины, правда, любят носить такое? Кокетливое, явно вызывающее, предлагающее, кружевное нечто. Оно словно прямым текстом низменно умоляло «возьми меня». В ношении подобных вещей не было ни капли достоинства, если к нижнему белью это слово вообще может иметь какое-то отношение. Предпочитать удобству и простоте что-то настолько вычурное и неоправданно дорогое? Оно же ни черта не скрывало! Напротив, каждая деталь была призвана подчеркнуть плавные линии интимных мест. Очевидный акцент на груди и ягодицах.

Я умирала от мысли, что Дис мог представлять меня в подобном образе. Смотреть ему в глаза с каждым днём становилось всё труднее. Кроме того, я с каким-то затаённым страхом понимала, что думаю о нём недопустимо часто. И безотносительно к делам клана.

Потребовалась неделя, чтобы вид самой себя в прелестных вещичках не вызывал приступ ужаса. В тот раз я поймала себя на мысли, что выгляжу… неплохо. Если смотреть с точки зрения женской красоты, которой никогда не придавала должного значения, я выглядела даже хорошо. Я задержала взгляд на груди, бормоча под нос «молитвенное правило». Через черную, полупрозрачную ткань виднелись ореолы сосков. Один из них я осторожно обвела пальцем, через секунду отдергивая руку.

Какого дьявола я творю?

Следующим утром я отважилась надеть именно этот комплект под повседневную одежду, мимоходом отмечая, что этот искусно пошитый дуэт нравится мне больше остальных.

Оказавшись в кабинете, я мысленно чертыхнулась: Дис уже был на своём рабочем месте. А я-то надеялась, что у меня будет некоторое время привыкнуть к новым ощущениям и попытаться обмануть своё тело. Мол, ничего особенного не происходит…

Я замялась на пороге лишь на долю секунды, допустив мысль, что уже всем на свете известно о моём сегодняшнем решении добавить в свой унылый образ капельку изящества. Словно на моём лице это написано. Словно слой верхней одежды внезапно приобрёл прозрачность воздуха.

Быстро поздоровавшись с Десницей, я прошла к своему столу, садясь как раз вовремя.

– На тебе сейчас один из купленных мной комплектов? – поинтересовался Дис, и я испуганно опустила глаза, оглядывая себя.

Чем я себя выдала?

– Да, – я сама не узнавала свой голос. Ещё никогда он не звучал настолько слабо. Как будто я в отчаянии принимала поражение или что-то в этом роде.

– Какой именно? – уточнил мужчина всё с той же вызывающей зависть беспечностью.

– Тот, который… ну, чёрный и п-прозрачный.

Его взгляд задержался на моей груди, вызывая желание закрыться руками. Словно он мог всё видеть. Или намеривался попросить меня раздеться, чтобы убедиться в честности моих слов.

– Хорошо, – проговорил Десница тихо в итоге, возвращаясь к работе.

Да уж, пережить этот диалог, стоя на своих двоих, – невыполнимая задача. Я упала бы тут же, скажи он это минутой раньше. Я чувствовала и вела себя как настоящая дура, а он торжествовал. За что боролись, как говорится.

Говоря откровенно, это «лечение» давалось мне нелегко. Иногда возникала мысль, что даже с беспощадными тренировками Индры я справлялась в разы лучше, хотя и была слабым ребенком, а мой наставник – эгоистичным тираном. Преодолевать физические слабости легче, чем душевные. К тому же, в тот раз мне действительно хотелось стать сильнее, а сейчас бороться со своими страхами меня вынуждали обстоятельства. Никакой мотивации.

Потому, решая, что за свои упорные старания заслужила отдых, я выбралась на пару недель из особняка с ревизорской миссией. Пусть зона моего влияния была крошечной, если судить относительно Нойран, держать её в надлежащем порядке было так же непросто.

Дис остался единолично править кланом. Думаю, он уже давно мечтал занять своё законное место, пусть даже на такой короткий срок. Во всяком случае, когда я вернулась, Десница выглядел довольным. Да, в последнее время я научилась распознавать его скупые эмоции, которые он выражал так неохотно, а, может быть, неумело.

По возвращении я кое-что поняла. Что Децема – мой родной дом. И что я скучала.

С бессовестным невниманием я слушала обстоятельный рассказ Диса о том, как они коротали здесь дни без своего дорогого босса. Я знала, что в делах клана он разбирается лучше меня, потому в его отчётах не было никакой нужды. Но я позволила ему соблюсти формальность. Пока Десница вводил меня в курс последних дел, сосредоточившись на документах, я разглядывала его без особой застенчивости.

Мы, серьёзно, не виделись всего две недели?

– Хорошая работа, – заключила я в итоге, принимая из его рук толстую папку. – Как поживает Мадлен?

Похоже, мой вопрос несколько его озадачил.

– Хочешь её видеть?

– Ты прекрасно понял, о чём я. Прошло две недели… – ты был абсолютно свободен. Никаких преград. Неужели женщина не воспользовалась таким удобным моментом? – Просто, дай знать, если вдруг что-нибудь изменится. Не хочу вам мешать.

– Нет никаких «мы», – отрезал Десница, и его слова растеклись нелогичным блаженством в душе. – У меня с Мадлен ничего нет и никогда не будет. Пройдёт две недели или два года. Без разницы.

– Жаль.

– Серьёзно? – немного насмешливо прищурился он.

Неловко откашлявшись, я поинтересовалась с неискренней беспечностью:

– Ну, а… другие женщины? Тут же… богатый выбор. Если вдруг возникнет что-то серьёзное, я хочу об этом знать. Ведь это будет нечестно с моей стороны заставлять тебя, когда есть… кто-то ещё.

Боги, как будто заставлять его, когда никого нет, честнее.

– Моя личная жизнь стала внезапно такой интересной, да?

Чтоб тебя, просто ответь «нет»! Скажи, что тебе вообще нет никакого дела до других женщин.

Других… женщин? Других?!

– Просто требую от тебя такой же откровенности. Мне, например, нечего скрывать. У меня никого нет.

– Да, кроме того, что ты помолвлена, скрывать тебе нечего, – согласился Дис, сардонически хмыкнув.

Зря я коснулась этой темы. Так замечательно начавшийся разговор не должен был скатиться в эту яму отчаяния.

– Говоришь так, словно я всю жизнь мечтала… – я прикусила язык, ошарашенно замирая.

Что я только что хотела ляпнуть?

«Словно я всю жизнь мечтала выйти за Индру?» Так? Я едва не произнесла эту кощунственную, недопустимую, вопиющую… правду.

Я не хотела становиться его женой.

Отведя растерянный взгляд, я лишь теперь поняла, насколько необходимость этого брака тяготит меня. Всё это время я рассматривала помолвку и скорую свадьбу как свою святую обязанность. Не самую приятную, обрекающую меня на ненависть всей элиты и муки супружеской жизни. Но ведь на самом деле это было не моим долгом, а капризом брата. Если так припомнить, Индра всегда решал за нас двоих, а я привыкла к этому. Это казалось правильным. Это было законом.

Раньше. В детстве. Но не теперь.

– Что ты сказала? – уточнил Десница, выглядя при этом так, словно в случае моего «ничего» он подойдёт, вцепится мне в горло и вытащит правду силой. Как если бы эта правда стала невероятно важна.

– Ничего, – в потемневших глазах блеснула угроза. – Лучше расскажи мне о следующем пункте моей терапии.

Я не думала, что Дис так просто сдастся и позволит мне перевести тему. Но он позволил.

– Сколько рвения.

– Время не ждёт. – И что говорить, мне любопытно узнать, на что ещё способна твоя изобретательность. – Что там дальше по плану?

Десница молчал первые секунды, словно раздумывая над причинами такого пыла. А мне просто надо было поскорее изгнать из сердца смуту.

– Твоя комната.

– Что с ней?

– Я должен в ней побывать.

Я нахмурилась, представляя подобную картину. Не то чтобы я считала свою комнату святой обителью, но туда действительно не каждому дозволялось входить. Только проверенной прислуге. И, конечно, мне. Никому кроме, тем более такому большому, опасному, самодовольному и мужчине.

При всём при этом, его требование было справедливым: в комнате Диса я уже успела побывать раз сто. А ведь его нельзя назвать больно-то общительным. Ему тоже было нелегко расширять границы своего личного пространства, в котором, кажется, не предусмотрено место для кого-то ещё.

– Хорошо. Приходи ночью. Можешь сегодня.

Несмотря на то, насколько непристойно это прозвучало, ночь делала коридоры пустынными, обеспечивая столь важную в нашем предприятии скрытность. Никакой романтики. Всего лишь забота о безопасности.

Я была убеждена, что с этим пунктом проблем не возникнет. Да и с чего бы? Я и Дис делили один кабинет, находясь вместе почти непрерывно. Я привыкла, его присутствие стало естественным атрибутом моей жизни уже довольно давно. Но когда мужчина оказался на пороге моих покоев, я поняла, что нервничаю. Даже с учетом, что, ожидая его, убеждала себя на все лады в том, что это испытание проще примерки нижнего белья или же просмотра эротики.

От вида ожидающего в коридоре молчаливого мужчины мне стало не по себе. Эта комната была лишь моей, и я по-своему дорожила этим обстоятельством. Так странно… Дис ворвался в мою жизнь без спроса. Но в эту комнату я его пригласила сама.

– Заходи, – бросила я глухо, пропуская его внутрь и тут же спрашивая: – И сколько это должно занять времени?

Взглянув на меня, он едва заметно улыбнулся моей трусости.

– Что ты чувствуешь? – спросил он вместо ответа, проходя в глубь комнаты. – Расскажи.

Я следила за тем, как он медленно оказывается возле высокой кровати, проводя пальцами по изножью, подходит к прикроватной тумбочке, беря в руки часы. Он неторопливо обошел всю комнату, прикасаясь к моим вещам, словно оставляя на них некий невидимый след своего присутствия, говорящий «я был здесь».

– Думала, будет… легче, – пробормотала я, глядя на то, как он останавливается напротив столика, на котором гордо возвышалась подставка с саблей.

– И в чём же заключается сложность?

В тебе, очевидно.

– Мне казалось, что всё пройдет быстрее и не так… – Сексуально? Эротично? Чувственно? – …смущающе.

Дис обернулся, и я поняла, что, будь мы героями одной из просмотренных некогда мелодрам, происходящее приняло бы ещё более смущающий оборот. Может быть, мужчина думал о том же в тот момент.

Мы молча разглядывали друг друга с минуту.

– Я не задержусь надолго, – спокойно произнес он, отходя к окну.

– Только не надо идти на уступки, ладно? – проворчала я задето. – Это всё-таки было именно моей идеей.

– Предпочитаешь пожёстче?

– По-пожёстче? Не… я… – обхватив себя руками, я отчаянно пыталась убедить себя в том, что его слова – вовсе не намёк. – Так в самый раз. Ты… хорошо справляешься. Я рада, что ты помогаешь мне. Спасибо.

– Может, через год ты расскажешь о наших забавах своему мужу? Тогда у него тоже появится шанс выразить мне свою благодарность, – с издевкой предложил Десница. – Верю, он оценит мою помощь очень высоко.

Сверкнув в его сторону загоревшимся злостью взглядом, я процедила:

– Индра никогда не узнает об этом, ясно? И если ты вздумаешь меня шантажировать…

– Шантажировать? – Интонация давала понять, что подобное – не его стиль.

Я промолчала, низко опустив голову.

– Ты себя переоцениваешь, считая, что сможешь молчать об этом всё время, – продолжил со знанием дела Дис. – Женщины… вы принимаете близко к сердцу каждую мелочь. Если не совесть, то злость заставит тебе выложить всю правду. В порыве обиды, желая причинить максимальную боль… И у тебя это получится. Потому что, думается мне, Индра никогда не простит тебе связи со своим злейшим врагом.

– Не держи меня за дуру, ладно? Я прекрасно осознаю риски нашей операции. И, к слову, я пока не сделала ничего, за что меня «никогда нельзя будет простить».

– Погоди, мы ещё не добрались до конца списка.

Многообещающе.

– Тогда, может, ты мне расскажешь уже о пункте «д»?

Поджав губы, я смотрела на то, как Десница неторопливо приближается к гардеробной. Бегло оглядев аккуратно рассортированную одежду, он заключил:

– Ни одного платья.

Ох, мать его, только не это.

– Обнови свой гардероб. Сделай его более женственным. Это и будет твоим следующим заданием, – объявил мужчина. – Платья, туфли, украшения. И попробуй получить от покупок удовольствие.

– И какое временное ограничение у этого пункта? – осведомилась я, наблюдая за тем, как Дис подходит, останавливаясь у двери. – Я отродясь платьев не носила, понимаешь? Это будет не так просто, как… – с эротикой и нижним бельём, – …как с остальным.

– Сколько времени тебе понадобится на преодоление этого барьера, решай сама, – с неправдоподобной любезностью ответил Дис. – И да, на этот раз я намерен это увидеть.

38 глава

Хорошо, по крайней мере он не заявил, что хочет меня увидеть в его собственных подарках, ведь, небо свидетель, я не была к этому готова. И вряд ли когда-нибудь буду. Что касается платья – там должно быть чуть больше ткани и меньше прозрачности. Думаю, я выдержу это испытание.

Да, особенно если учесть, что я была не стеснена временными рамками.

Первую неделю я лишь привыкала к мысли о необходимости приобретения обновок. Приглядывалась к безупречно элегантной Мадлен и очаровательным «горничным». Перебирала в памяти героинь фильмов и их прекрасные наряды. Пока в один прекрасный день не отважилась положить конец этой неопределенности, отправившись за покупками.

О том, чтобы получать от этого наслаждение, я даже думать не думала. Ведь в модных бутиках я чувствовала себя еще более неуместной, чем когда впервые оказалась под сводами особняка Нойран.

Я взяла себе в сообщники лишь Лайза. Садясь в машину, я упрямо молчала, игнорируя вопросительный взгляд телохранителя. Расположившись на водительском месте, Псих с неубедительной беззаботностью поинтересовался:

– Это какая-то тайная миссия? Мы направляемся на закрытую вечеринку? Если да, вам следовало бы сказать об этом заранее. Я бы лучше подготовился.

– Да нет, – протянула я, глядя за окно. – Так… простая прогулка.

– П-прогулка?!

– Ну да. Мороженое, карусельки, покупки. Прогулка, понимаешь?

– Чтоб меня, – прошептал Лайз, явно переживая в тот момент сильнейший шок. – Эта ваша прогулка как-то поразительно похожа на свидание. Не находите?

– Называй, как хочешь. Может, поедем уже?

Я потратила почти целый день. Лайз находил это логичным, даже похвальным, твердя всю дорогу о моей молодости и необходимости время от времени делать перерывы в изнуряющей работе. Мне же пункт «д» виделся вопиюще недопустимой тратой времени. Оскорблением. Насмешкой.

Оставив Лайза у входа в бутик, я ступила на территорию исключительно женского царства, утонув в обилии аксессуаров, обуви, нарядов, белья разной степени непристойности. Я растерялась, словно ребёнок, обнаруживший себя в непролазной чаще. Но, чёрт возьми, деньги творят чудеса: угодливые консультантки возникли передо мной как из воздуха, готовые сориентировать меня в незнакомом мире.

Определённо, время там соблюдало свои собственные законы. Когда я вышла, Лайз казался мне едва ли не постаревшим.

– Я думал, что помру здесь, – проворчал он негодующе, когда я вручила ему многочисленные пакеты. – А вы даже не удосужились показаться мне хотя бы в одной из этих замечательных вещичек, босс. Может, это моя мечта – увидеть вас в платье.

– Как-нибудь в другой раз, – кисло улыбнулась я, глубоко запихивая трясущиеся как у неврастеника руки в карманы штанов.

Мне казалось, что, когда я уходила от стеклянных дверей блистательного магазина, все присутствующие в нём женщины смотрели мне вслед. И, может быть, даже показывали пальцами. Ещё бы, вряд ли на своём веку они когда-нибудь видели девушку, которой платье идёт в той же степени, в какой корове – седло.

Лицезреть себя в исключительно женственном образе было настолько непривычно, что мне потребовалось ещё несколько недель, чтобы при взгляде на своё отражение перестать мучительно закрывать глаза.

О первых успехах в освоении новой роли я хотела сообщить своему «доктору». Но в последнее время между нами вклинилось очевидное напряжение: Десница меньше смотрел на меня, его фразы стали скупыми, речь – сухой, наши отношения потеряли естественность. Потому я не торопилась с радостными новостями, надеясь, что когда-нибудь он осведомится о достижениях сам.

Но прошёл месяц, а Дис, кажется, забыл о своей ответственной работе, а ведь прогресс мог обернуться регрессом. Я вернусь к исходной точке, если он так и продолжит меня игнорировать. А может, его «генератор идей» накрылся?

Как бы там ни было, настал момент, когда я решила всё взять в свои руки.

Это был как будто бы обычный рабочий день. Привыкнув коротать ночи в кабинете, я и в тот раз задержалась дольше обычного. Было уже давно за полночь, когда Десница покинул кабинет. Его выносливость в очередной раз поражала: несмотря на то, что Дис не проходил модификацию, он мог не спать дня три и при этом работать с неизменной продуктивностью.

Когда он выходил за дверь, я глядела ему в спину. Я верила, что сегодня-то он точно спросит… хотя в последнее время я так думала постоянно. Тогда, возможно, завтра…

Однако совершенно необъяснимо на смену отчаянию пришла злость, и я, сорвавшись с места, ринулась в свою комнату. Оказавшись в покоях, я, скидывая одежду прямо на ходу, направилась в гардеробную и достала платье.

Бросив его на кровать, я бегло оглядела нежно-лиловый наряд, который мне так советовали знатоки женской красоты. Не слишком броское, невычурного покроя, не открывающее лишнего, но… весьма обтягивающее.

Ну вот и посмотрим, с каким успехом он будет игнорировать меня после этого.

Поймав себя на этой мысли, я удивлённо качнула головой. Образ моего мышления меняется вместе с привычками? Я становлюсь слишком женственной.

Приводя себя в порядок, я успокаивалась тем, что в случае чего у меня имеется оправдание. Да, для всего этого маскарада есть причина, так что пусть Дис не принимает мои старания на свой счет.

Украсив шею и запястье россыпью драгоценных камней, распустив волосы и встав на каблуки, я спешным шагом направилась обратно в кабинет. Нервничая при этом так, словно впереди меня ждёт боевое крещение.

Расчистив низкий журнальный столик от завалов аппаратуры и документации, я водрузила на него две стопки и неоткрытую бутылку «Роял Пэйс» – изысканного представителя, пожалуй, самой дорогой алкогольной марки в Эндакапее. Помню, такой пили во здравие Иберии на его днях рождения.

Чем мы хуже?

Пригладив волосы и ткань платья, я взяла передатчик. Кажется, мой звонок застал Диса в душе, и я, растерявшись, не сразу придумала причину, по которой ему нужно было бы заглянуть в кабинет.

Новость вроде «я надела для тебя платье и, стоя здесь в одиночестве, чувствую себя как последняя дура» – достойная, но такая… непроизносимая.

Не додумавшись до чего-нибудь более оригинального, я просто поинтересовалась:

– Ты не мог бы… вернуться в кабинет? На минутку? Нет, ничего серьёзного… только посоветоваться. Узнать твоё мнение по поводу одного дела.

Просто тащи сюда свою задницу!

Закончив разговор, я судорожно сглотнула, продолжая нервно поправлять украшения, платье и волосы. Как много сейчас происходит со мной в первый раз. Видит небо, умничать на Советах, собирающих важнейших людей страны, было проще, чем просто выстоять пять минут, пока Дис не окажется в кабинете.

Замирая. Смотря. Храня гробовое молчание.

Кто бы мог подумать, что такое непоколебимое чудовище растеряется от лицезрения столь жалкой картины. Я никогда не видела Диса настолько… дезориентированным. Он слегка нахмурился, его губы чуть приоткрылись, пока взгляд лениво скользил по мне. В его глазах не было ни капли узнавания.

– Ладно, может, ты уже что-нибудь скажешь? – неловко пробормотала я, проводя ладонями по своей талии и бёдрам. – Прикупила его месяц назад. Даже не знаю, я… сейчас чувствую себя настоящей идиоткой. Ты же знаешь, я в этом совершенно не разбираюсь. Попросила консультанток подсобить… я так и сказала, что мне нужно что-нибудь в меру женственное, но не слишком вызывающее. И не розовое. Терпеть не могу розовый…

– Не прикасайся к себе, – едва слышно прохрипел Дис.

– Ч-что?

– Ты можешь себя не трогать?! – прозвучало с неожиданной резкостью, и я поспешила убрать руки с живота. – Это платье… кто-нибудь ещё видел тебя в нём?

– Если ты имеешь в виду публику, то, естественно, ты – первый, кому я решилась показаться в этом… образе.

– Хорошо, – выдохнул он, а его взгляд задержался на моих обнаженных коленках.

Всё настолько плохо?

Молчание было почти ощутимым, перекрывая дыхание. Особенно невыносимым оно стало, когда Десница двинулся вперед, медленно обходя меня. Запустив руку в растрепанные, влажные волосы, мужчина что-то неслышно пробормотал.

– Ну так… пункт «д»… я справилась? Как я выгляжу?

– Ответить тебе честно? – ухмыльнулся он невесело, проходя к столику, чтобы открыть бутылку. Без всяких торжественных вступлений.

Я нахмурилась, чуя недоброе.

– Конечно. Честно.

– Так, что я не понимаю, какого дьявола Индра согласился ждать три года. Придурок долбаный, – заключил сухо Дис, разливая алкоголь по бокалам. – Будь я на его месте, мы бы с тобой уже не разговаривали.

А вот это – самый настоящий намёк.

– Это значит… не так уж плохо?

– Для кого как.

Протянув мне стопку, Дис осушил свою залпом. Даже не пытаясь узнать, в честь чего здесь оказалась эта бутылка и вся из себя я.

– Налей себе ещё, – попросила я, пригубив крепкий напиток.

– Да уж, мне не помешает, – приглушенно согласился он, исполняя просьбу.

Приблизившись к Деснице, я легонько тронула его бокал своим, нарушая тишину хрупким стеклянным звоном. Избегая встречи с пристальным взглядом, я рассматривала круглое донышко сквозь слой янтарно-золотой выпивки.

– Сегодня наш день рождения, помнишь? Я никогда не считала этот день особенным. Было время, когда я надеялась о нём забыть. Всё-таки эту дату едва ли стоит называть праздником, да? Наше рождение никому счастья не принесло. Ни окружающим, ни нам самим. И всё же теперь… когда мы с тобой встретились, кое-что начинает обретать смысл. Если бы я чуть больше верила в судьбу, я бы сказала, что… – мы созданы друг для друга?! – …нам было суждено встретиться. В любом случае, я хотела сказать, что… что рада нашей встрече. Несмотря на то, что нас свели не самые благополучные обстоятельства.

Сделав скупой глоток, я поджала губы. Атмосфера стала откровенно траурной, и это вполне объяснимо. В эту самую минуту в наших мыслях скопились худшие воспоминания. Воспоминания о тех событиях, которые в итоге привели нас сюда.

– Да. Я помню, – ответил в конце концов Дис.

– Меня ещё никогда не поздравляли с днём рождения, – зачем-то отметила я.

– Даже Индра?

– Да, даже он.

– С днём рождения.

Вероятно, Десница чувствовал себя сейчас не так уж плохо, как хотел это представить. Он стал первым во многом, если речь шла обо мне. И это должно было ему льстить.

– И тебя.

Я слышала, как он тяжело вздыхает, словно решаясь на откровенность.

– Ты справилась отлично.

Я привыкла к критике, а не к похвале, потому его слова распространяли по телу ласковое тепло. И я недоумевала: Дис никогда не вязался в моих мыслях с чем-то настолько приятным. Но с другой стороны, он талантлив, потому должен быть способен на что-то, кроме производства и доставки боли.

– Спа…

– Перейдём к пункту «е»?

– Да, коне…

– Пей.

Его слова и жест несколько ошеломили: Дис протягивал мне свою стопку, на дне которой искрилась пара капель элитного алкоголя. Очевидно, в его намерения входило не напоить меня. Пункт «е» подразумевал собой то, что сентиментальные парочки называют «непрямым поцелуем». Мой рот должен соприкоснуться со стеклянным краем в том самом месте, где теплый след оставили мужские губы.

Принимая из его руки бокал, я думала над тем, почему перспектива столь невинного поступка превращает всё тело в сплошную судорогу.

Я видела, как прищуриваются невероятно яркие глаза, наблюдая мою покорность с вызывающим дрожь вниманием. Сделав короткий глоток, я поставила стопку на стол. Губы саднило. От алкоголя или призрачного прикосновения?