Текст книги "Покорение вершин (СИ)"

Автор книги: Ludvig Normaien

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глядя на стоящих на гряде в звонкой тишине воинов, ощетинившихся щитами, я произнёс, перефразирируя на ходу их песню, которую они любили петь:

– Рожденные под землей,

Выращенные в каменистой утробе– -

Земля ваша колыбель!

Гора станет вашей могилой!

Вы встретились с нами на поле боя– -

Вы встретили свою гибель!

Вы не боялись того, что лежит внизу– -

Вы погибли от того, что пришло!

Фитили дымились, несколько подошедших зуберов, надев прошитые металлической нитью перчатки, приготовили в шкатулках мелкие кусочки искажающего камня.

– Пали!

Клубы дыма вырвались из стволов и замков ружей, и тяжёлые пули понеслись к гномам, что выставив щиты, медленным шагом пошли в последний бой.

– Во имя предков!

Глава 31

Тела гномов похоронили далеко и надёжно, спрятали так, что мало какая тварь раскидает каменный завал.

Гизельхер вроде бы понял моё решение. А вот с Куртом пришлось поговорить.

– Кто наши враги?

– Эээ… Зеленокожие…

– Кто нам гномы?

– Вроде бы никто.

– Именно. Еще не союзники, но ещё и не враги. А как ты считаешь, что нам нужно здесь, в этих горах? Зачем мы пришли сюда?

– Нуу… Нужны земли. Эти горы, их недра, их воды.

– А на что мы готовы пойти ради этого?

– Как вижу, на многое. Но почему мы не помогли гномам в их битве? Ведь мы всё равно напали на зеленокожих!

– Зачем усиливать тех, кто может стать нам врагом?

– Тогда почему мы не добьём всех, кто всё-таки смог спастись из войска Карак Ногарунда?

– А зачем уничтожать тех, кто может стать другом?

Как узнали, бронированный кулак гномов, хирд, всё-таки умудрился отступить. Они даже переходили несколько раз в атаку, отстреливая из оставшихся арбалетов и ружей преследователей, пока не закончились болты и порох соответственно. Встали в узком месте, выставили щиты и даже орки ничего не могли сделать с этими упрямцами. Ну а потом уже и мы ударили. Постепенно большая часть орков и гоблинов переключились на нас, что дало возможность остаткам гномов уйти.

Мы не медлили, отделив раненых, что не могли передвигаться, оставив всю добычу с пленными, оставили охрану, закинули припасы на несколько дней пути в мешки, малый обоз со стреломётами, мясорубками и пустились в спешный путь по старому тракту.

Несколько старых развалин, оставшиеся ещё со времён гномов или людей, которые гоблины использовали в качестве жилищ, не оказали никакого сопротивления, так как кроме самок и детёнышей там никого не оказалось.

В одном дне пути от города мы увидели то, что некоторые называли «запустением», другие «скверной» или болезнью. Это проявлялось не сильно, и всё же хоть я и не знаток природы, всегда можно отличить, когда дерево здоровое, а когда больное. Темные прожилки в листве, невысокая растительность даже в богатых влагой местах, квёлые цветы, что цветут всегда, было бы тепло, и подгнившие местами фрукты (хотя может оно так и должно быть), покрытые черной корочкой некоторые камни. Версий ни у кого не было – ну есть и есть, может природа такая, а может это оставшиеся следы от проявления какой-то магии. Мало ли что бывает в мире.

Перед Киндургунбандуразом, когда войску оставалось едва ли полдня пути, подбежал Сурнур:

– Мы знаем это город.

–? – выразил я заинтересованность в его словах.

– Чаланхат – каменный город. Старые рассказывали, что ещё до того, как гномы основали здешнее поселение, место использовалось как земля обмена и торговли между племенами. Редко, но такое бывало – раз в несколько лет или десятилетий все договаривались прекратить взаимное кровопролитие. Так говорили старые. Последний раз такое было очень давно!

– Что же, буду знать.

Холмы покрывала высокая пахучая трава и мелкий кустарник, а сквозь них проглядывали вековые валуны, которые в незапамятные времена скатились с гор. От большой дороги разбегались протоптанные зверьми тропки, ведущие к звенящим ручейкам и разным скрытым местечкам.

Тракт не был замощён, при этом следы былого ухода ещё сохранились в каменных изваяниях, побитых и искалеченных, изображающих суровых гномов, что ныне немо взирали за теми, кто попирает эту землю, что должна была достаться их потомкам.

То, что мы подходим к Киндургунбандуразу поняли по тому, что обнаружилась выдвинутая толстая и приземистая передовая башня, эдакий мощный барбакан. За ним, собственно и должен был начинаться город, как рассказывали Схэрры и крысы Вока Секущего Хвоста.

У башен и у стен было много белых россыпей, похожих на известь, оказавшиеся черепами и осколками костей, что говорило о довольно бурной истории этого поселения в прошлом.

Барбакан, приземистое строение в два этажа было крепким, и до сих пор частично осталось невредимым. Одновременно более грубое в своей простоте по сравнению с человеческой архитектурой, оно было лаконичнее, проще и во много раз лучше того, что могли создать кривоногие гоблы. Он стоял на холме над дорогой, и при достаточном количестве воинов в обороне, нападающим можно было умыться кровью. Стены венчал зубчатый парапет, в стене виднелись бойницы. Рва как такового не было – зарос и завален мусором. Зубцы и бойницы местами оплавлены.

По моему приказу, хрустя камушками и костями гоблов, ордо строились в боевые колонны.

– Будем штурмовать без ничего? Даже не отдохнём?

– Не будем ждать. Их не должно быть много – основная часть должна была быть на развилке остаться. Так что идём на штурм!

– А лестницы?

– Первыми пойдёт Хрол Обрубок и Вок Секущий Хвост. Их бойцы вскарабкаются и без лестниц. Там между камнями хорошие щели.

– А если нас там ждут пока мы столпимся? Может рабов вперёд пустить?

– Всю работу рабы за нас не сделают. И их немного. Если же нас ждут, то ордо отступят.

Увидев, что командиры построили воинов и смотрят на меня, дал отмашку.

– На стену, хвостатые, вперёд! В ножи их! Режь-режь!

– Шуурх!

– У нас нет лестниц!

– У нас лапы… Мы не можем по стене…

На что всегда находился командир ордо:

– Вперёд на стену, тварь, пока не зарезал! Карабкайся, падаль!

От башни к ним полетели стрелы, на которые стали отвечать только стрелки Беспалого и Крока.

Первыми вперёд вырвались крысы Вока. В лёгких доспехах, зажав в пастях и хвостах кинжалы, они ловко карабкались по старой кладке, в которой была просто уйма мест для зацепов гибких лап и их фигуры одна за другой ввинчивались в узкие бойницы, или перебирались через зубцы.

Но всё было кончено довольно быстро – защитников было мало (едва ли два десятка набралось) и вскоре их визжащие тщедушные тела со смехом выкидывали наружу.

Порог входа располагался в двух метрах от земли с обратной стороны башни. Людям с гномами наверняка нужна была лестница, чтобы добраться до него.

Быстро вскарабкался внутрь и осмотрел внутреннюю часть – мусор, грязь и растерзанные останки гоблов.

Невольно внутри появилось блаженное тепло – вид трупов врага, его крови придал энергии.

Основной город располагался на возвышенности в метрах трехстах, и барбакан оказывался на ладони почти под стенами города. Его стены из тёмного камня отличались от грубой кладки (во всяком случае издалека), и на первый взгляд показалось, что город вмурован в скалу. Со стен, при наличии артиллерии или метательных машин, можно было вести огонь по нападавшим. Барбакан и стены города соединяла извилистая дорога со скатами по обе стороны шириной в две повозки. Все пространство вдоль дороги заполнено разрушенными остатками жилищ – всюду топорщилась неровная земля, россыпи керамики блестели на солнце, да торчали обработанные камни.

Стена в скале была будто бы вырезана, но так же частично её составляли сотни тщательно обработанных больших блоков. Следы былых украшений до сих пор оставались на поверхности – особенно сияло разноцветное стекло, вырезаны лица предков, символы кузнечного дела.

Ворота, располагавшиеся по центру, были закрыты. Состояние их было плохое, украшения давно содраны. При этом они были массивны и было видно, что так просто их не открыть – надо брать стену, по которой уже бегали фигурки гоблов. Как только они нас увидели, то долину заполнили звуки металлического дребезжания (то вонючки били в железные листы) и в горах отозвалось многократное эхо.

Взмахами оружия пустил вперёд остальных:

– Вы ждете что я за вас сделаю всю работу? Живо-живо вперёд! Чьё ордо первым возьмет ворота, тем неделю без работы и тренировок!

Над моими воинами уже нависали тени скалы и камней, вмурованных в остатки городской стены, и у многих дрожали хвосты и лапы от страха – ведь в любой момент враги могли нанести первый удар.

Стены гномьей крепости возвышались перед нами, словно неприступные стражи. Их поверхность, покрытая трещинами и сколами, говорила о бурной истории, которую пережила эта твердыня за время своего существования.

Темный минерал, из которого были вырезаны блоки, при падении лучей солнца создавал игру для глаз из слабозаметных переливов теней и света. Стены твердыни были не только физическим барьером, но и символом непоколебимости и силы.

Все кто мог лезть по стене – карабкались вверх, сбросив кольчуги и доспехи, если это требовалось.

И не хотел бы я быть на месте гоблоты, стоящей на стенах небольшими группами, которые наверняка думали больше о том как спастись, слушая скрежет когтей по камню и шепоты, которые звучат словно шорохи в темноте.

Крысолюди, обладая острыми когтями и сильными пальцами, легко взбирались по каменным стенам, зажав в пастях и хвостах клинки. Их гибкие и поджарые тела быстро подтягивались вверх, и они, словно тени, вылезали на стены там, где их не ждали, вступая в безжалостные схватки наверху.

Дождались, пока группа Вока открыла ворота, в которые вошли хобгоблины «Страшил», люди «Белых Быков» и вассальные.

Кровавая схватка в воротах дорого обошлась моим воинам, хоть их и было больше. Что делать – защищающиеся всегда имеют преимущество, особенно если у них есть хоть капля мужества. Гоблины боролись за своё выживание, пользуясь узостью места. Повезло, что у них действительно её оказалась всего капля. Против яростного напора трудно было устоять. Испуганный вой заглушил крики ярости, и гоблины бросились врассыпную – лишь бы прочь от нас.

– Бежим! Их слишком много!

– Ножи в хвосты, воины! Кусай и рви! Режь-режь!

На паникующих зеленок, накидывались часто без оружия, рвали крепкими зубами, вырывая куски мяса из ещё живых тел и кровь брызгала на морды окружающих – пугая или вводя в восторг других.

– Мясо рвать-рвать!

Я опасался того, что за этими воротами окажется ещё одна стена, но мои опасения оказались напрасными. За внушающими уважение воротами открылась небольшая площадь с сетью расходящихся коридоров за ними, с их отполированными камнем стен.

Редкие светильники горели в местных сумерках, но и без них быстро привыкшие к родной темноте глаза хвостатых рассмотрели пролегающие в породе жилы неизвестных минералов, формирующих разнообразные узоры.

Сейчас трудно было сказать, как давно зеленокожие проникли в эти места, обжили их. Год-два? Явно больше. Могло пройти и все десять-двадцать лет. Не знаю.

Зуберы – мои инженеры-колдуны ругались:

– У этих дикарей нет даже понимания о том, как поддерживать стены в хорошем состоянии. Они как будто бы специально хотят дать нам в возможность проявить свои таланты в лазании!

– Хреновы укрепления! Стены толстые.ю что сама скала – не пробить, но укрепления всё же дерьмо! Где рвы, ловушки и ямы? Карлы тупицы! «Умелые строители!» Говнянные они строители крепостей! Сидят в них только потому, что всем на поверхности дел хватает!

Если в моём Логове уровень грунта за насыпными валами был выше окружающего рельефа (из нор землю выносили во двор и утаптывали), то здесь складывалось впечатление, что всё наоборот – за стеной было больше места за счёт выбранной земли и камней, и присутствовал небольшой наклон, который шел вглубь, под гору.

Перебив местных защитников, часть которых отступила вглубь, мы решили закрепиться на месте, прежде чем продвигаться дальше, чтобы не попасть в возможную ловушку. Обнаружив следы потухших кострищ, развели огонь и под всполохи трещащего огня перевели дух и проверили амуницию, заменили оружие, у кого оно сломалось. Перекусили совсем чуть-чуть, чтобы воины не теряли злости, не расслаблялись. Заодно втащили мясорубки, которые по высоте с запасом вкатывались в коридоры.

Я смотрел на сырую темноту уходящих постепенно вниз путей и думал о тех ловушках, которые тут могли быть. Падающие на головы завалы, бойницы в стенах, волчьи ямы, сети – мало ли можно придумать. Из темноты слышался визгливый голос местного вожака гоблинов, пытающегося выстроить оборону.

Отдохнули, построились, а потом просто поставили одну мясорубку у наклона самых больших (наверняка главный ход) путей и толкнули её вниз.

– Ййайяяяай! Йаааа смеееерть!– от полноты чувств закричали операторы, когда постепенно раскручиваясь, сфера стала набирать скорость. Ритмичный стук железных лезвий, которые так любовно оттачивали на досуге по камням звучал ужасно, но хвостатым он очень нравился.

– Ооооо! А-а-а-а-а! – до нас донеслись крики, грохот, стоны, визг, рёв и всяческая звуковая какофония разных голосов, выражающая самые жизне трепещущие эмоции на какое-то время просто повисла в подгорных гулких ходах.

Выстроившись плечом к плечу плотной колонной по семь в ряд, по пятнадцать-двадцать рядов и держа дистанцию в метров тридцать, ордо пошли вниз.

Высокий сводчатый потолок поддерживали стоявшие вдоль стен колонны. С высокого свода на толстых цепях свисали масляные лампы. Когда-то огромные светильники сияли, но сейчас их покрывал слой пыли. На стенах когда-то была нанесена резьба, но что там конкретно было – тяжело судить, так как практически всё было сколото или измазано засохшими испражнениями, на которых росли грибы. Кое-где было видно цветное стекло на стенах и полу: если стронуть покрывающую его грязь, порой оно отражалось яркими цветами в свете тлеющих фитилей стрелков.

Я держался немного позади первого отряда, всё же опасаясь возможных ловушек. При этом всё что мы встретили – это грязь, говно/навоз, грибы, плесень, мусор и разбитые баррикады с множеством гоблинов, у части которых отсутствовали конечности, а другие были мертвы. Небольшая задержка, чтобы добить подранков и войско спускается.

Мясорубку нашли в метрах пятидесяти – она вылетела в небольшой зал и врезалась в каменную створку ворот. Гоблины затыкали крысюков копьями, при этом нам достойного сопротивления оказать не смогли из-за того, что довольно-таки быстро попытались сбежать. Быстро преследовать их не стали.

Вытащили изнутри двух крыс, вытерли всё от блевотины и крови, посадили следующих двух – среди желающих даже произошла небольшая потасовка, несмотря на то, как закончилась жизнь предыдущих водил.

Под нашими лапами хрустел скопившийся мусор, местами опаленный, будто когда-то тут бушевал хороший пожар. На это же прямо намекал тонкий запах гари, который никогда не выветрится из пострадавшего от огня здания, если не провести там капитальную перестройку. Сажу не было видно – в темноте наши глаза не различали оттенков, но свод наверняка был закопчен и от пожара.

Выйдя на ровный уровень/ярус, обыскали окрестности и потратили несколько часов на исследование небольших ответвлений, часть из которых мы просто завалили, когда выяснилось, что они уходят сильно далеко. Найденных гоблов (в основном мелких и самок) мы вязали и складывали в одной из больших помещений. Мы ушли, оставив небольшую охрану и на месте гоблов я бы болел за нас – так как если бы с нашим войском что-то случилось, то они могли бы так связанными остаться тут до конца времён. Не думаю, что охранники бы кинулись их развязывать. Хотя, болеть им за нас тоже не резон – добрых намерений у нас явно не было, и они это знали.

Вновь собрались, и пошли по главному ходу. Следующая встреченная дверь была не из камня, а такое чувство, что вырезана из единого огромного дерева: дверное полотно украшено сверху бронзовыми болтами с головками в виде пары скрещенных молотов – внизу они частично были выковырены, а частично дерево было сожжено.

В следующем зале нашли интересные вещи. Крысы потянули за кусок материи торчащий среди мусора, и под треск расплывающегося полотна вытащили прелые флаги/штандарты, где ещё просматривались тонкие серебряные и золотые нити, которыми были вытканы были вытканы гербы кланов и, возможно, отдельных военачальников. Как и прочие украшения коротышек, изображали они всевозможные горы, молнии, молоты, секиры, бородатые морды.

А так больше ничего нового – всё что можно было разграбить, гоблы уже давным-давно растащили по углам. Осталось разыскать эти углы с нашим добром.

Идя дальше, обследуя практически совершенно пустые ходы города, мы нашли ещё одно разветвление дорог. Только тут уже один путь шёл наверх, а второй опять имел наклон под гору.

Я по-хозяйски смотрел на стены, двери, остатки убранства – от каменных элементов мебели до светильников. Всё было интересно и любопытно. В текущей мрачной обстановке, когда все ожидали ловушек и засад, только я был весел и бодр. Наш походный хозяйственник, Вискрун Хриплый, остался на Развилке, поэтому просто запоминал залы и то, что в них можно было расположить. Лёгкий ветер показывал, что вентиляция действует хорошо, и оставался вопрос как тут с водой – основа жизни.

С писком разбегались сквижата, таская в пастях мелкие кости, бегая друг за другом. Со временем они настолько привыкли к нам, что уже не обращали внимания, пока не попадутся под лапы и их не пнут или стеганут хвостом.

Периодически встречал намалёванные на стенах уродливые морды – возможно изображение каких-то святых или богов.

Оставив две сотни бойцов сторожить ход вниз, перегруппировались и поднялись наверх. Если пропустить все мелкие события вроде поиска гоблов, то основную часть местного племени мы нашли наверху, вместе с разграбленными остаткам множества мастерских. Там же были было несколько выходов наружу, через которые самые непримиримые или самые трусливые сбежали, оставив тех, кто был обузой, был просто ленивым или считал, что даже при приходе новых завоевателей в их жизни ничего не изменится.

Вот только некоего центра, тронного зала, главной площади или что тут их заменяло мы наверху не нашли. Впрочем, есть ещё где искать – логично предположить, что у гномов оно будет ниже, под горой. А я себе уже представлял, как буду обустраиваться здесь, на верхних ярусах – ближе к вентиляционным выходам и свету. Впрочем, никто мне не мешает так и сделать.

Вновь спустились ниже. Сотни вооруженных существ издавали сильный шум, и ничего с этим было не поделать. Часть бойцов, у кого была возможность, на ходу грызла щиты – не от ярости, нет, а оттого что испытывала острую необходимость точить резцы.

Здесь уже следов присутствия гоблинов не находили, и соответственно не было той грязи, что они несли с собой в обитаемые помещения. Гоблины будто бы старательно обходили спуск вниз.

При этом мы не могли сказать, что всё здесь стояло в первозданном виде.

«Подземелья» оплота представляло собой настоящий лабиринт из коридоров, залов и галерей. Здесь же нашли мы и заброшенные кузницы. Да и ещё и тронный зал обнаружили.

Большие резные двери, забаррикадированные изнутри, были сломаны – одна массивная дверь метров четырёх в высоту, раскололась пополам. Вторая, в принципе, держалась хорошо – если бы не огромная дыра, через которую в итоге мы и прошли, а до нас прошёл кто-то другой. Потому что на гари, среди обугленных костей и оплывших доспехов явно виднелись отпечатки крепких подошв, будто впечатавшихся в камень. Вот в том зале и был тронный зал.

Почему я так решил? Ну здоровенное каменное сидение на небольшом возвышении вряд ли было чем-то другим, чем троном.

Тронный зал гномьей крепости, когда-то величественный и впечатляющий, теперь выглядел как мрачное отражение прошлой славы. Размером в четыре поля для игры в «сквигобол», он явно видел времена получше. Затхлый воздух пропитался запахом гари и пепла, и сам вид зала говорил о печальных событиях, произошедших здесь.

Огонь, яростно разгоревшийся в прошлом, оставил свои следы на каждой поверхности. Местами оплавленные золотые узоры на стенах теперь убого, словно память о былой красоте была поглощена пламенем. Величественные колонны, когда-то украшенные резными узорами, теперь облупились, оставив лишь обрывки своей былой красоты.

Потолок, ранее украшенный золотыми рунами и кристаллами, теперь обуглился от пламени, которое охватывало зал во время разрушительного пожара.

Каменные статуи, покорные свидетели разрушения, ранее украшавшие зал, были по большей части расколоты и разбросаны по полу вперемешку с костями.

Огромный трон, когда-то весьма богато украшенный инкрустациями, теперь был лишь тенью своего прежнего величия. На троне лежал череп, а вокруг лежали обломки разбитого оружия и помятые части доспехов, напоминая о том, что всё было утрачено – но утрачено в борьбе.

Пыль и мелкие клочья паутины покрывали каждый уголок, словно время замедлило свой ход в этом месте, оставив его пленником прошлого. Кое-где ещё блестели покрытые копотью растопленные лужицы металлов, часть из которого была золотом и серебром.

Местами на разрушенных стенах зала остались обломки и обрывки гербов, штандартов и знамён, когда-то развевавшиеся на ветру с гордостью и достоинством, свидетельствующие о былой славе и могуществе этого места. Теперь они выглядели как тени прошлого, их яркость и красота утрачены под воздействием времени и разрушений, теперь они были покрыты пылью и покороблены. Золотые и серебряные узоры, ранее блестевшие на фоне темного камня, теперь выглядели блеклыми и потускневшими. Они висели на стенах, словно плачущие призраки, напоминая о прошлых победах и поражениях.

Несмотря на свою печальную участь, остатки гербов, штандартов и знамён все еще несли в себе дух борьбы и принадлежности к этому месту. Они были свидетелями множества сражений и исторических событий, и даже в своем разрушенном состоянии они продолжали напоминать о славе и гордости, которые когда-то принадлежали этому тронному залу.

Но даже в своем разрушенном состоянии, тронный зал все еще излучал некую атмосферу величия и силы. Он был свидетелем множества историй, битв и решений, принятых здесь. И хотя время и разрушения оставили свой отпечаток, тронный зал все еще носил в себе дух гномьей крепости, гордости и настойчивости, которые никогда не исчезнут.

А посередине зала стоял… Гном?

Очень странный гном. А если ещё точнее – статуя странного гнома.

Такого же странного гнома, несколько мумифицированных в торфе тел которых мы нашли в болотах Намун.

Ее каменное тело было гномьим, но с искаженными чертами, словно на гнома-творца сошло отражение безумия и злобы. Скульптура была создана с невероятной детализацией. Каждая складка его одежды, каждая мышца, каждый шип на его колючем доспехе был проработан крайне тщательно. Бородатое лицо с искаженной презрительной улыбкой, словно насмехалось над всеми, кто осмелился встать на его пути. Его каменные руки были вырезаны будто бы из черного мрамора, словно сама тьма собралась в этой статуе.

Статуя, искусно выточенная, она сочилась тем дымом, гарью, которой мы дышали, пробираясь по коридорам.

Гулко шагая, подошел ближе, всмотрелся.

Статуя была не только пугающей, но и притягивающей.

Глаза гнома, единственное, что осталось живым в этом окаменевшем теле, сверкали яркими красными огнями. Они были окном в мир хаоса, врата, через которые был виден мир того, кто пленял демонов из иных измерений.

– Хаш… – неожиданно раздалось из приоткрытого каменного рта.

Кто-то взвизгнул, растянувшиеся позади крысы закричали, и стрелки разрядили оружие окаменевшему гному. Свинцовые пули лишь скололи несколько кусочков от замершего воителя.

Вглядываясь в его глаза, что разгорались тьмой, я вознамерился уже самолично расколоть его голову – каменная она или нет – когда каменная серость, замершая в его глазах, медленно поползла вверх, навсегда гася в них бушующее пламя ненависти.

Выдохнул и разжал вспотевшие ладони на рукоятях сечек.

Прошел осторожно дальше. Привлек внимание один из углов зала, где на постаменте лежала старая толстая книга. Ее обложка, изношенная временем и покрытая пылью, была изготовлена из темного кожаного переплета, который явно потерял свою первоначальную гладкость. На передней части обложки виднелись вытравленные золотом узоры, теперь блеклые и почти неузнаваемые. Они изображали сложные символы и рунные знаки, свидетельствуя о том, что эта книга была нечто большее, чем просто сборник страниц.

Раскрыл.

Страницы книги, желтоватые от времени, были покрыты мелкими чернильными пятнами и потертостями. Старинный шрифт, выведенный с большой тщательностью, словно рассказывал историю, которую только он мог рассказать. Красочные, несмотря на время, рисунки рассказывали о борьбе гномов с окружающими расами за горы, а при прикосновении к странице слышался тихий шелест, и сама книга шептала рассказы о прошлых временах и об обидах, которые претерпели гномы – большая часть из них так и не была отомщена кровью.

Книга была свидетелем эпох и событий, которые уже давно ушли в прошлое, но ее страницы продолжали хранить в себе бесценные знания, а потому я как-то даже бессознательно попробовал её поднять и забрать с собой, сразу давая распоряжения:

– Осмотреть и обыскать здесь всё! Что целее – складывайте в одну кучу, что уже полный хлам – в кучу, что на помойку выкинем….

– НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ РЕЛИКВИИ! УБИРАЙТЕСЬ ПРОЧЬ!

Раздался сухой старческий и низкий голос.

Все живые в зале переглянулись.

– А ты кто такой? Может покажешься – кто ты и где ты?

Тишина. Мы ждали, но ничего в ответ – ни голоса, ни действия.

– Лааадно, – я вновь вознамерился поднять книгу. – делаем как я сказал!

– НЕ СМЕЙ! УБИРАЙТЕСЬ!

– Эй, ты, дед! Во-первых: не ори. А во-вторых: покажись нам и поговорим, обсудим – где тут у тебя реликвии, а где просто мусор.

– Ищи дурака! – уже не крича, нормальным тоном раздался надтреснутый голос.

– Может расскажешь, кто ты такой? – озирался я в поисках невидимого собеседника, или хотя бы откуда раздаётся голос. – Слушай, если ты будешь так долго молчать, то мы тут сами разберёмся, как поступать со здешним мусором!

– Проклятая крыса, чтоб тебя вши загрызли! Мог бы догадаться, что я здешний хранитель города, дух камня и горы!

– С чего ты взял, что я крыса? Ты меня видишь?

– Может и не вижу, но смрад от вас почувствовать способен! Мне глаза мне не нужны, чтобы узнать кто ты такой. Падальщик, уродская смесь мусорных крыс и продавшихся Хаосу людей! Вы, крысолюди, трусливые мастера в искусстве бегать по лабиринтам, разносить заразу и наносить удар из-за угла!

– Вот тут ты не прав, дед! Среди нас нет никого, кто имеет отношения к хаосу! И да, ты знаешь, старик, крысы могут быть трусливыми, но они также обладают острым умом! Мы можем найти пути выживания и приспособиться к любой ситуации.

– Да, да, конечно. Острый ум, который вы используете для того, чтобы найти новые мусорные кучи для обитания. Великолепно!

– Если крысы мусорные жители, то их место как раз здесь! Потому как развалины этого города одна сплошная мусорная куча! И среди моих подчиненных есть разные племена! И я – не крыса! Ну или не совсем. Мутант – да, но не надо наговаривать!

– Они подчиняются тебе! Наёмники, или поражённые скверной хаоса людишки, вообще не стойкие перед ней. Они так и липнут на все предложения мерзких богов!

За людей стало обидно.

– Как будто вы не такие!

– Мы не такие! Мы, сыновья Грунгни, великого воителя и Хаос над нами не имеет власти!

– Да, конечно. А вот с этим тогда что? – я указал невидимому собеседнику на окаменевшего гнома. Думаю, что он понял.

Дух помолчал.

– Проклятые родичи!

– Может расскажешь?

Опять помолчал.

– Вы не уйдете?

– Не для того я убил тысячи гоблинов, чтобы вот так просто отдать это место! А если не хочешь рассказывать, то что же – дело твоё! Но знай – я найду среди людей умельца, какого-нибудь некроманта, и мы вот из него всё вытянем!

– НЕ СМЕЙ! Прокляну!

– Так разве ты меня вначале не называл проклятой крысой? – я так и не понял, откуда раздавался голос духа. Он шел от стен, будто со мной говорил весь город или же вся гора. Зашедшие со мной бойцы были испуганы, я чувствовал это, но держались они хорошо, старались внешне не показывать свой страх – лишь клановые поджали хвосты и уши.

– Крысолюди – зло! Они поклоняются рогатому демону и несут всему миру лишь разрушение! И лишь мы, стойкие дети Всеотца, им противостояли из века в век!

– Не все крысолюди такие! Клан Клыков Пустошей отверг Рогатую, покорил множество других кланов, и не раз эти воины убивали различную нечисть и демонов (мелких – но демонов же!). И мы явно это делаем эффективнее, чем ты – который лишь может наблюдать за тем, как бывшие владения гномов меняют хозяев! Мои крысы – настоящие воины, а не просто призраки, как ты. И ты так рискуешь остаться просто призраком без горы!

– Всё имеет свои собственные способы защиты. Я не сдамся без боя!

– Я не боюсь твоих трюков, хранитель! Я уже прошел столько преград, что уже ничто меня не остановит. К тому же… Что же ты не сделал ничего с вот этим? – я опять указал на его «родича». – Почему ничего не сделал с зеленокожими? Тебе было приятно жить с ними под боком или может ты просто ничего не мог поделать!

– Не тебе меня судить, нечисть! Я бился с ним тогда, когда тебя ещё не существовало! Моя гора была атакована не раз, и я со своим народом защищал ее много лет!

– Но теперь твоего народа нет!

– Такого не может быть! Никогда такого не было и не будет, чтобы уничтожили целый народ. Да, дави Киндургунбандураза погибли после предателського удара, чем воспользовались гроби. Однако кланы живы, я знаю, рядом живут другие дави! И я чую, что у вас есть их вещи и сделаны они не так давно. А значит они придут, и вновь заселят эти чертоги.

– Не хочу тебя расстраивать, хранитель, но они не придут. Войско гномов Карак Ногарунда не далее как на этой неделе было вдребезги разбито орками и гоблами.

– Не может быть…

– Может. Но теперь в горах Арнагшоса осталась одна реальная сила – это я. И смею тебя уверить – гномы не будут со мною ссориться, не станут конфликтовать.

– Они наберут новую армию…!

– Может когда-нибудь и наберут. Но у меня с ними, через людей заключён договор о взаимопощи.

– Такого не может быть! Ты – враг!

– Может, хранитель! Я не враг твоему народу. Представь себе, я делаю всё, чтобы заниматься на этих землях торговлей, развивать ремёсла и науку. Ты, может и не услышал – но я воюю с дикими племенами, с демонами и просто разным зверьем, очищаю тракт и несу спокойствие и мир в эти растерзанные земли. Так зачем же и нам с тобой, хранитель, враждовать? Разве не будет лучше, если мы будем жить мирно? Ты наверняка многое знаешь, и можешь стать хорошим помощником.