Текст книги "Покорение вершин (СИ)"

Автор книги: Ludvig Normaien

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Простая, но добротная одежда – залатанная, где надо, выстиранная. Разномастные, не подходящие друг к другу части доспехов.

– Воины! – по их рядам (5 голов в глубину и примерно до сотни в шеренге) пронеслась ещё волна удивления: «Говорящий!» – я рад вас здесь видеть! Впереди у нас много битв, в которых мы будем совместно сражаться! – А сам думал о том, надолго ли их хватит в горах, после стычек с теми же орками, уж больно какие-то они колеблющиеся, того гляди и начнут бежать. Да, надо патрули и караулы усилить, как и наблюдение за ними. – Но сейчас, вы должны знать – деньги вам я плачу из своего кошеля, а потому кровно заинтересован в вас…

Еще волна прошла.

–… И говорю сразу, как старший из «Белых быков», что трусы и дезертиры назад, в город, не вернутся. Только достойные стоять под этим повидавшим смерть, мужество, отвагу, доблесть прежнего состава знаменем останутся среди вас! И если кто-то думает, что сейчас можно отказаться, то он не прав. Время отказываться прошло! Пришло время воевать за то, что каждый из нас выбрал – вы выбрали золото, и будьте уверены, у вас его, если будете слушать командиров, будет достаточно для всех других желаний! Контрактами я вас обеспечу! А там уж и приоденетесь, и оружие вынете из рук врагов.

И хоть они и смотрели ещё весьма удивлённо, обычные радости, которых они давно были лишены (Шлиц их гонял как шальной пёс стадо коров), о которых я говорил, постепенно доходили до их сознания. Это я решил показать себя и крысолюдов наёмникам. Мне не хотелось их использовать втёмную. И пусть сейчас повалят дезертиры, ведомые убеждениями, те, кого мы не казним будут в будущем ценными сторонниками.

– Надеюсь, я их мотивировал – сказал я, Шлицу.

– Я слышал другое хорошее правило – не открывать солдатам опасностей дела, и тогда они будут живо исполнять своё дело. Боюсь, вы воткнули в их сердца занозу сомнений.

– Возможно.

А потом сделал шаг назад.

– Курт⁈ – вгляделся я в высокого худого мужчину в потертом кожаном нагруднике.

– Хейм!

Силу его крепких рук не сдержала и броня, когда по моей спине застучали кулачищи, а его рёбра захрустели.

– Живой!

– Выбрался!

– Ты где был?

– Да то там, то здесь…

– Оно и видно! – смеялись мы, и было абсолютно плевать на разинувших пасти и рты бойцов и солдат.

Позднее, отрывая зубами мясо от кости, мы беседовали:

– Не смел и надеяться на встречу, старый друг! Рассказывай!

– Я когда услышал, что «Белый Быки» вновь набирают состав на берегу Эбо, даже сперва не поверил! Ведь после того, как немного оклемался от вырезанной стрелы в этом проклятом Гондре, меня чуть было не продали за долги – платить же за лечение оказалось некому, отряд ушёл и не вернулся, пришлось спереть одежду и уйти за борт. Побегал, был то тут, то там… – отвёл глаза Курт, который боялся назвать причину – бандитствовал, понял я. – и тут вновь «Быки»! Да ещё где! Продал что было и налегке двинулся. И знаешь, еле прорвался – без серьёзного каравана в эти места после событий зимы мало кто собирался. А когда прибыл, ничего не понял – никого из старого состава, даже капитан другой! Я к нему, а он ничего не объясняет, хорошо, что согласился взять в состав. А ты ведь знаешь – я могу ещё повоевать. Да что там могу… я ведь ничего больше и не умею, кроме как на корабли! Да и не хочу уже туда – рассмеялся он под конец.

Встреча с ним вновь разворошила воспоминания о нашем отряде, корабле, как выбирались и то, как все пали в когтях вампиров или от оружия…

– Что, так и будешь в бойцах ходить?

– Да, почему бы и нет?

– Тогда у меня есть для тебя предложение… Ты ведь не разучился стрелять из пушек?

* * *

– Все собрались? Отлично! Это Курт… Напомни, как там дальше?

– Огстер!

– Все слышали? Капитана своего ты знаешь, а вот с этими хвостатыми ещё познакомишься. Второй человек – это Хьяльти Одд, лекарь и по совместительству монах. А Курт с этого момента лейтенант «Быков» и отвечает за артиллерию.

Все посмотрели на Кича.

– Нет, Кич, ты остаёшься на своём месте. Курт будет в «Быках» и станет отвечать за пороховую артиллерию, а не метательную. Всё ясно?

– Так у нас же её нет!

– Нет. Значит надо достать. – показал клыки я. – И мне кажется, я знаю, у кого их можно посмотреть…

Все присутствующие переглянулись, пытаясь понять, что же я имею в виду.

– Ну да ладно. После похода разберёмся. Вот бы ещё только двойника создать…

Вокруг за пределами охраны вилось определённое количество крысолюдов, что так и жаждали подобраться поближе, напроситься на мелкие поручения, попасться на глаза. Их командиры отлавливали, загружали задачами, но постоянно кто-то да приходил.

– Давайте обсудим, что у нас накопилось из вопросов. Гиз, сколько людей привёл?

– 493, из которых треть стрелки – аркебузиры и арбалетчики. Пара офицеров осталась в городе и набирает ещё людей, да 32 солдата ушли с караваном, проследить за купцом одним по дороге.

– Хорошо, деньги есть, пусть набирают. И не забудь ещё своим рассказать, что отпустишь в город только после контракта.

– У нас же в бумагах не стоит дата окончания…

–… надо было читать до конца! Что по припасам?

– Еды на три месяца, да и всё, в общем-то. Палатки, лагерный инструмент, котлы, запас топлива и немного ослов.

– Это тот табун с тюками?

– Да, они.

– Ослы?

– Ну да, обычные ослы или, как ещё называют – ишаки.

– Это они для тебя обычные, а для нас какие-то они странные недолошади…

Мало ли какие твари водятся в мире, невозможно же знать всех!

– Почему-то многие презирают это животное, предпочитая разводить пони и волов. А по факту ишаки как раз под наши условия лучшие!

– Поясни.

– Они очень спокойны, раз! Неприхотливы – два. Ослу достаточно жёстких трав пустошей и небольшого количества воды, а сколько волам надо, особенно на зиму? А ещё эти лопоухие способны утащить до 130 кило поклажи.

– Мало-мало! – затрещали крысы.

– Мало? Ваш воин способен таскать кило двадцать-сорок, ну штурмовики чуть больше, наверное… да, наверное! Не орите вы!

– Тишина! – пришлось рявкнуть так, что уши у самого заложило.– -Продолжай.

–… а потом надо тащить, надрываясь, помимо доспехов и оружия провизию, добычу, инструменты и кучу всего остального. Ишаки не так быстры, как ваши воины, но быстрее волов. Да и я уже кучу денег потратил, их в наших местах не так-то просто найти!

– Пускай будут, съесть всегда успеем.

– Что Живоглот передаёт?

Было видно, что это ему уже не очень нравится.

– Набирает из детей-сирот и беспризорных тех, кто готов сотрудничать, и они выполняют его поручения. В течении последних месяцев нашли несколько вражеских лазутчиков без наших меток. Не всех взяли живыми, а другие, покалеченные, говорят, что их кланы просто послали проверить, свободен ли город. Врут, конечно же, но это надо узнавать у тех, кто уровнем повыше.

– Струх, есть что сказать по поводу тех находок из захваченных нор?

– Мы нашли в записях обрывки сведений об обработке искажающего камня, отрывочные данные по мутациям, обработке кости, металлов, кислоте, как вставить могучий камень в оружие… Для всего этого камень нужен, искажающий камень!

– Мы и так забираем у наших всё, что находим на поверхности.

– Крохи, надо ещё, ещё!

– Перейдем горы, будет ещё. А хотя… Их находят же везде? И на других территориях, так?

– Да… Так же, как и везде… Маленькие камушки, меньше ногтя. А что, вторгаемся⁈ Идём грабить?

– Не сейчас. Надо попробовать его выпросить у гномов, наверняка же находят его, да и слышал, что гномы не умеют с ним работать, так может отдадут?

Я почесал нос, в который попало слишком много дыма из костра.

– Одноглазый! Что с твоими группами у людей?

– Отправляю тройками-пятёрками. Мало верных-надёжных, что точно не предадут! Отправил их в непонятно чей Аранд, княжеский Холед, ограбленный нами Брейсбах и пограничные Карштеттен, Дуркиртен, Виттнаузен.

– Передай им задание… – коротко задумался, пытаясь сформулировать мысль. – Пусть находят и следят за теми, кто у них главный среди чиновников города. Бургомистры, старейшины, судейские… В общем, старшие. Пусть выясняют, сколько взяток берут, что любят. Наших мало – так можно воспользоваться опытом Живоглота – находить сторонников в городах среди нищих и беспризорников.

– А зачем всё это?

– Нам нужен камень, его можно собирать руками людей, а потом просто изымать из хранилищ, и будет неплохо, если в этом нам помогут сами люди.

Дымил костёр, все расселись прямо на продуваемой всеми ветрами земле, вроде как каждый сам по себе, но при этом стараясь держаться ближе ко мне, а позади вытирался перемазанный в животном жире здоровенный Чут.

– А почему мы вообще у кого-то что-то просим и вымениваем⁈ Мы можем пойти, как зимой, и взять всё силой!

– Потому что мы сейчас голь – почти такая же полная, нищая голь, что живёт на улицах любого города и кормится объедками.

– Как так? Вы владыка большой территории, если захотите – три тысячи воинов встанут по мановению когтя! А если немного подождать, то и четыре тысячи! Молодняк подрастёт – и того больше!

– Этого мало. Мы вооружили сотни воинов, но после боя оружие сломается, и у нас ресурсов даже всё починить может не хватить. У нас есть золото и серебро, что награблено, но ручеёк его слишком тонок. У нас есть порох, но селитры и другого необходимого для производства слишком мало. Мы разобрались с голодранцами, но помните тех всадников, в позапрошлом году, когда возвращались из похода на Форпост? Если бы мы с такой армией столкнулись? Хоть с кентаврами или кочевниками – победили ли бы? Молчите, не знаете. Вот и я не знаю. А те восставшие хаоситы – как они оказались в подземелье? Когда я думаю об этом, то понимаю, что нам надо быть ещё сильней, когда они попробуют проверить, что у нас творится.

– Но ведь сюда-сюда, в пустошь, раньше никто не лез!

– Не лезли потому, что и опасности тут ни для кого не было. Ну совершит племя набег на село и похитит кого – мелочи. А сейчас мы, возможно, задели чьи-то интересы. Или заденем наверняка, когда полностью откроем дорогу для торговцев через горы. А мы это можем сделать, главное не упустить добычу из рук. – посмотрел я на короткие толстые когти, в которых нет-нет и проглядывалась какая-то светло-серебряная жилка. – А для этого нам нужно очень много всего.

Они задумались, а я смотрел на командиров, выискивая глазами тех, кто на самом деле задумался, а кто просто притворяется.

– Потому надо не показывать и то, что уже у нас есть. В горах нас официально будет всего отряд «Быков», а потому давим на жалость и выпрашиваем всё, что можно, пока сами не научились создавать в достаточном объёме! Это, Гиз, к тебе относится. Именно ты будешь вести переговоры. Давайте прикинем ещё раз, что нам надо в этот раз просить за истребление вонючек.

– Гиз, особенно нужны инструменты, станки, учебники, книги по фортификации… Оружие и доспехи не так важны, как эти вещи. Даже не знаю, как обосновать это для нуждобычного вроде как отряда. Нам нужен хороший металл и карты этих гор с рудными залежами, вернее – шахтами (с залежами вряд ли дадут), и не поверю, что у гномов их нет. Обосновать это можно тем, что нам надо знать, где обитают те или иные племена, и не прячутся ли они в местах бывшей добычи. Если не удастся – надо укреплённое рунами оружие, качественный гномий порох, их ружья, баллисты, арбалеты – хотя бы один-два на разбор, скот.

– Слышал я, что есть мастера, что могут сделать татуировки на голом теле, что обладают силой отводить вражеские клинки…

– У гномов водятся такие?

– Не знаю…

– Гиз, тогда и об этом поспрашивай.

Передали свежую порцию мяса, и на какое-то время мы прервали беседу, набивая опустевшие животы.

Глава 16

В пути охота была удачна, и как минимум передовой отряд смог набить свои животы свежатиной и взять запас свежего мяса с собой.

Одним из любимых блюд местных племён и кланов как в походе, так и в повседневной жизни являлась кровяная похлёбка – скинутые в кожаный мешок мясные и жировые обрезки, особенно с голов, или остатки с костей, которые нельзя было утащить с собой в виду их тяжести, вплоть до кожи, копыт, хвостов, ног/лап, степные травы: колосья житняка, рубленные побеги молодого качима (он же перекати-поле), листочки колючей курчавки, листья мелкой кустарниковой вишни (и прочих трав, что имеют интересные для каждой отдельной особи оттенки запаха, что порой приводит к интересным результатам) и всё залито собранной кровью. Кровь сцеживали тоже по-разному: либо по чуть-чуть у зверей (и рабов, но это наказывалось) через надрезы, либо после охоты, вскрывая грудину у перевернутой на спину туши убитой твари и вычерпывая оттуда, либо часто просто брали за ноги и просто поднимали вверх, и тогда через шею, где уже не было головы, озерцо крови вытекало в подставленную ёмкость.

Кровавую похлёбку часто даже не варили, так как или времени не было, или топлива, или ночью чтобы не выдать своё местоположение огнём. Потому сваливали все ингредиенты в кожаный мешок и таскали за спиной весь день или два, а то и больше, а потом уже ели/пили получившуюся настоявшуюся густую «похлёбку».

Потому такие моменты в войске, где были собраны разные расы, периодически случались, как сейчас:

– Хлебай давай-давай! Вкусно!

А в ответ звуки рвотных позывов, издаваемых не привыкшим к подобному Курту.

Впрочем, на удивление, тот же Шлиц отреагировал на это блюдо нормально:

– У нас похожее блюдо называют шварцзауэр, а у соседей – блютгемюз, правда там это обычно проваривают…

– Давайте вернёмся к тому, что ещё забыли обсудить. Вопросы у кого-нибудь есть?

– Зачем нам вообще что-то заказывать именно у гномов?

– Потому что они настоящие мастера, делающие качественные и уникальные вещи.

– Гномы, мерзкие коротышки… Зачем мы с ними только общаемся…

– Почему ты к ним так относишься?

– Они… они пахнут плохо… Да и живут они слишком рядом! А это уже повод не любить! Соседи для того, чтобы воевать, а сосед соседа – чтобы дружить и помогать! Всегда так было.

Крысы затрещали одобрительно на эти слова Струха.

Лекарь Одд, что и так сидел как на иголках, выпрямился во весь рост, напоминая швейную тонкую иголку, что так и хочет кого-то уколоть:

– Я хотел узнать, почему людей сделали рабами, а не отправили в рабочие отряды, как вами было обещано ранее всем людям вашего племени?

– Хьяльти, ты сейчас о каких людях говоришь?

– Я говорю о наёмниках, тех воинах, что сражались против нас на Червивых холмах! Разве они не заслужили того, чтобы дать им возможность жить или работать на лучших условиях? Люди же равны в правах с… с вашим видом! Вы нарушили обещание!

– А ты думаешь почему их назвали экорше-живодёры? Откуда такая слава? А?

– Живодёры… Эээ… Ну, животных убивают.

– Да, занимаются убоем животных и сдирают с них шкуру. Вот только для тех, кто собрался в этих отрядах, люди тоже животные.

– Я не верю!

– А ты их вещи смотрел? Там у половины тех, кого мы повязали, есть какой-нибудь талисман из светлой тонкой кожи. Или ты думаешь, что я придумываю?

Хьяльти лишь пожал плечами. Он видел лишь истязаемых людей, мужчин, что сражались против нелюди и проиграли. И он был полон решимости облегчить их участь.

– Вы и с гномами так сделаете?

– Если увидим, что они этого заслуживают. – пришла моя очередь пожимать плечами.

– Это безжалостно и бесчеловечно, творить подобное! – вдруг выдал монашек.

Я вздохнул. Ну вот что с ним?

– Это жизнь. Обычная борьба за жизнь.

– Гномы, как и люди, достойны жалости! Мы цивилизованные народы и достойны лучшего отношения!

Все присутствующие если не зашипели от гнева, то рассмеялись.

– Да, а где ты видел жалость, здесь, в пустоши, да и просто вокруг? Ты видел хоть как самки пожирают своё потомство в голодный год? А? А когда человеческие культисты режут детей в городах? Когда вампиры выпивают досуха целые семьи? Когда от сивухи сумасшедший забивает свою семью, потому как они, семья, вылили его кувшин в канаву? Когда от болезней вымирают целые провинции? Когда выбивают налоги у бедняков, и они готовы продать собственных детей! Когда дворяне используют право первой ночи? Вы говорите, что зверолюды, вампиры есть зло в чистом виде, но забываете, что они лишь прямое порождение ваших собственных пороков! И Хаос не делает никого хуже! Он только усиливает то, что и так уже есть, то, что вы сами в себе взрастили!

Я начал распаляться. Несколько последних лет жизни я только и видел, что тут происходит, что среди «цивилизованных» народов, что у «диких».

– А ты думаешь, что гномы лучше? Тогда почему в гномьих городах не живут никакие другие расы, раз они такие хорошие? Они даже рабов не держат! Знаешь почему? Потому что, как говорят, они убивают всех, кто заходит на их территорию! И я этому верю! Мы уже живем в аду, монах, в месте, где понятия «жалость» нет или оно весьма размыто! Жалостливо ли оставить в живых зеленокожих, когда они съели твоих родных? Стоит ли их отдать на кормёжку голодным хвостатым рабам? Или продать в рабство, а потом узнать, что их всех принесли в жертву?

– Если человек лжёт, лицемерит – это плохо, но могу понять. Многие врут. Но если слуга бога так себя ведёт – тогда как понять, а? Как тогда понять, если он в лицо вам чёрное за белое выдает, и язык его не костенеет? Или может быть, если священнослужитель солгал, тогда что же, нет бога? Когда ты, начинающий служитель своего бога, защищаешь людей, которые недостойны легкой смерти, как к этому относиться⁈ Вы, священники да служители, орденцы всякие, подрываете веру в своих богов лучше, чем ваши враги! Бога нет, Хьяльти, нету его, и это всё обман один. Так выходит! Ведь если бы он был, то никогда бы не допустил того, что творят те, кто прикрывается его именем. Он бы сжёг их, растоптал, раздавил, разверз бы под ними землю! А не дозволял продолжать говорить одно, а творить совершенно другое.

– Бог есть! – вспыхнул прильнувшей к щекам кровью монашек. – Просто порой случаются накладки, и право на исправление таких сущностей и ситуаций даровано инквизиции! Ведь хаос не дремлет! Он развращает, губит всё хорошее, и даёт жизнь, взращивает в нас всё плохое! Но мы стараемся! Стараемся быть лучше!

– Стараетесь… – желание спорить пропало так же, как и появилось. Может и прав он, и я не слишком и многое видел в этом мире. – Я вот, к примеру, не хочу, чтобы меня убили только за факт своего существования. Я считаю это несправедливым, как минимум. А за справедливость надо воевать, вот это и просто, и всем понятно, монах. Я считаю справедливым, когда правила для всех – имперец он, крыс или остроухий! И если что-то случилось – то и убивать всех, а не искать оправдания поступкам, углубляясь в выискивание причин, почему так произошло, почему одни лучше, а другие хуже. Так что, заканчивая этот разговор – не тебе, монашек, говорить нам о том, что такое «бесчеловечно» и «жалость».

Совещание вскоре закончилось, так как вопросы шли уже не по существу. Решив насущные вопросы и раздав задачи, я смотрел, как все разбегаются.

В лагере стоял привычный шум, к которому добавился рёв животных, крики людей и хвостатых, стук и стон инструментов. Рабочие копали небольшие земляные укрепления, ставя для будущих торговцев удобный лагерь – возможно на этом месте когда-нибудь появится какой-нибудь посёлок или городок.

Я подозвал одного из крутящихся неподалёку самоназначенных прихвостней из молодых, и мелкий шустрый крыс подбежал, согнулся низко-низко, вывернув шею, счастливо заглядывая в глаза.

– Что за шум в стороне подошедших людей?

– То собратья собрались вокруг них, смотрят-смотрят, как смешно они пугаются и ругаются!

Движением хвоста я отослал его, успев заметить, как он тянет нос перед другими прихвостнями, а те злобно рычат на него.

Вечер провел с Куртом, который решил отправиться утром со своими товарищами, пока в роли помощника Гизельхера. Мы пили то, что удалось найти среди запасов, я вкратце рассказывал ему о том, что произошло после его ранения, как погибли наши друзья и товарищи, как добирался до этих мест и как в итоге удалось победить всех местных соперников.

Вроде бы и немного времени прошло, а так посмотришь – нет, я уже так-то давно здесь. Тот безвестный город, что уничтожили ящеры, блуждание со зверолюдами сроком в несколько месяцев, плен у тёмных, где тоже не один месяц просидел в клетке. Побег, «Дар Марцхелина», поход по вампирскому государству, вступление в наёмники и служба в «Белых Быках Гольшарка» в течении пары лет. Потом тот злополучный найм графини, ичамский берег, пески, страна мёртвых, некрарх, эксперименты, его убийство, голодный и страшный даже по прошествию времени путь через пески, подобранные воспитанники, что перевернули мою жизнь. Воды Арооуна, корабль от Дарг Багаана, снежная буря и выкопанная нора в холме. Голод и холод. Первая кровь местных зеленокожих, монстров, покорённые кланы, катакомбы Глаттершталя и войны. Сколько всё это заняло? Лет шесть–семь? Не знаю, пусть будет семь, хорошая цифра.

И мы вновь пили.

Утром лагерь разделился. Основная часть трёхтысячного войска ушла на север, к Форту: «Быки», клановые, стрелки и прочие, во главе с Резаком, который должен был взять ещё «Страшил» и в горах заняться любимым делом – очищать их.

А я, с небольшим отрядом в 400 хвостов и несколькими сотнями рабочих, двинулся на северо-запад к побережью Эбо/Варгиза, чтобы оттуда уже двинуться к болотам Намун.

Струха, Беспалого и прочих из «старой гвардии» я отослал с Резаком, взяв более молодых командиров.

Так, колдуном рядом стал Хрук Ищущий, самый достойный из подрастающих, трусливый тёмный крыс.

Стрелков, оставшихся при мне, возглавил Крок Позвонок (наверное прозвище получил из-за традиционного для крысолюдов украшения, заключающегося в закрепленном гребне из деревянных или тонких металлических шипов вдоль позвонка, на которые насаживались различные трофеи, которые по замыслу должны были показывать его мастерство и пугать врагов), стал нашим лейтенантом аркебузиров, как его бы назвали по человеческим меркам, что пошли, если считать Беспалого «капитаном». Несмотря на свой жутковатый доспех, на котором красовались несколько клыкастых черепков, все они собой представляли только гоблинские черепа. Этого бойца – помощника Беспалого, я приметил давно, и помимо доспеха он выделялся своим оружием – клинком с лезвием на внутренней части, оно, как видно, отлично подходило для рубящих ударов. Называл Крок это чудо «копишем» и, конечно же, носил с собою самодельное наше ружьё, напоминающее имперские аркебузы. Приклад под плечо, ложе на всю длину, перелитый из трофейных мечей длинный ствол (у каждого бойца – калибр ствола отличался), что для надёжности в нескольких местах был перетянут железной же проволокой. Второй номер тащил помимо щита-опоры копьё, порох, тяжёлый мешочек с пулями, пыжи и всё прочее нужное для стрельбы.

(копис)

Помню, ещё в старом составе пожилые наёмники говорили об огнестрельном оружии нечто вроде:

– «Можно лишь молить небо, чтобы сей проклятый снаряд никогда бы не был изобретён, тогда я бы не получил те раны, что сейчас гнетут меня, и великое множество доблестных воинов сражено большей частью ничтожнейшими людьми и величайшими трусами, не посмевшими бы взглянуть в лицо своим врагам, но сражавшими их издали своими чёртовыми пулями. Но то было демоническое изобретение, дабы мы убивали друг друга.»

Я бы и сам себе завёл нечто подобное, если бы не раз видел, как в бою разрывает этот ствол, убивая и калеча своих хозяев, так что уж я лучше по старинке, обойдусь лезвиями и когтями.

Мы шли ещё с половину дня, распугивая местное зверьё и монстров, и вели нас мои местные подданные. Было видно, что в этой местности было когда-то море, которое, отступая, оставило после себя на поверхности местами белые выходы, следы бурной морской жизни в виде многочисленных вычищенных временем и другими обитателями причудливых скелетов жителей глубин, много песчаника, что порой целыми полуразрушенными грядами возвышался над прилегающей местностью.

А ещё здесь, чуть вдалеке от берега, было довольно много впадин, как правило, покрытых более влаголюбивой растительностью, чем окружающие пространства пустоши. Их было бы можно использовать в качестве земледельческих площадок, но в них любили гнездиться всевозможные твари, которых желательно было избегать немногочисленным компаниям.

Первым признаком приближающегося моря стал соленый бодрящий прохладный воздух, насыщенный влагой, силой своей рвущий одежду и развевающий полы плаща. А затем показалось оно, серовато-сине-зелёное гигантское количество воды, могучая стихия собственного мира, скрывающегося в глубине, со своими ужасами и богатствами. Где-то вдали, сливаясь с горизонтом, белела точка, сливающаяся с грязного цвета небом, в котором только при наличии хорошей фантазии или опыта можно было угадать парус.

Мы шли, рассматривая места, а местные выводки, отошедшие ко мне ещё со времён покорения Костегрызов, показывали достопримечательности – разбитый корабль, залежи водорослей, россыпи черепов, прячущихся в грязи местных панцирных хищников, выкинутые волнами тушки мёртвых и живых морских обитателей. Благодатные места, которые могут прокормить, как я увидел, немало населения.

Здесь, на одной из белых скал, торчащих у обрывистого берега после того, как облазили сверху донизу, решили основать небольшое укрепление. Оно требовалось для дальнейшей колонизации этих мест, как место обороны от местных морских и прибрежных обитателей, а также как место сбора местных богатств: вынесенного дерева, костей, кип водорослей – которые в сушёном виде были хорошим топливом, рыбы и редких находок вроде тех же кораблей, которые являлись кладезями полезных штук.

Оставив пару сотен рабочих, сотню клановых воинов, переночевали и с утра отправились вдоль берега на север, пристрелив по пути нескольких местных гигантских трупоедов и обойдя ползущие бронированные туши морских обитателей, выбравшихся на берег отдохнуть.

Ещё день пути, и перед нами раскинулись совершенно иные просторы в виде поднимающегося крутого взгорья, поросшего вереском, – первого предвестника близости торфяных болот. Там нас ждали новые сопровождающие, радующиеся нам как тем, кто собирается решать их застарелые проблемы.

Остановились в одной из нор местных, переждав ночь, в течение которой отпугнули одного призрака, с которым я сперва даже попытался вступить в разговор, всё надеясь узнать степень разумности этих существ, что, к моему сожалению и облегчению спутников, сделать не удалось.

Утром набили животы местными кушаньями в виде запеченных в угольках медоносов полевыми мышами и запеченными же до твёрдости брюхоногими из болот, а далее местный проводник повёл нас в заволокший большое пространство сырой туман, к месту последнего исчезновения охотников и собирателей.

Чем дальше мы уходили от норы, тем влажнее становилось вокруг, а тропинка среди кустарников и редких, невысоких деревьев утончалась, пока не превратилась в просто водную гладь, испещрённую множеством травяных кочек, сориентироваться среди которых мог только местный. Постепенно, мы шли от одного островка суши к другому, подбираясь к одному из них, чавкая лапами в затянутой травой воде и держа оружие наготове.

Холодный ветер, налетевший оттуда, пронизывал нас до костей. Где-то там, на унылой глади этих болот, обитали те, кто предпочитал охотиться на крыс – звери ли, очередные чужаки. На маленьких участках суши порой встречались следы бывшего пребывания жизни – куски кирпичей, обугленные головёшки, разбитые кости, ржавое до состояния праха железо. В одном месте лежали грудой, уходящей наполовину в воду, облепленные местными мелкими слизнями черепа.

Вид их только усугубил то мрачное влияние, что таилось в скрытых белёсым туманом границах, который не уносился порывистым ветром, темнеющем небе в самый разгар, казалось бы, дня. Все давно умолкли и только внимательно крутили головами по сторонам.

Глава 17

Напряжение нарастало, при этом ничего не происходило. И это давило ещё больше.

Даже здесь, на многих островках, то, что считалось землёй, пружинило под ногами, а следы тут же заполнялись водой. Воздух стал таким влажным, будто идёт мелкий моросящий дождь, солнце не пробивалось через туманную пелену. И через сырую окружающую унылость пробирался к конечностям, к телу холод, что морозил доспех, а поддоспешник сочился влагой и плотно облепил тело.

Уже через несколько часов я устал от окружающих видов – унылая гнилая местность, наполненная водой, оттенками зелёного, серого и чёрного.

Первый раз негромкий стон, переходящий постепенно в рёв, долгим протяжным эхом пронёсся над водной гладью, он непонятной тоской и страхом отметился в наших сердцах, вновь вернувшись в стон, и угас, так и не дав нам понять, откуда же он раздался, потому как он просто был вокруг.

Уж если я вздрогнул, то о бойцах и говорить было нечего. Проводник из выводка Мокроступа – Ксонк, так вообще распластался, тогда как остальные воины крепко сжимали в руках оружие, оглядываясь по сторонам.

– Держим-держим, не стреляем! – командовал Позвонок.

Я смотрел на пространство вокруг и думал о том, что тумана вроде как становится всё больше, крепкой почвы всё меньше, а омутов, зыби, грязи – всё больше.

И при этом – никаких признаков жизни. Ни птиц, ни рыбы, ни ещё какой-либо местной твари не возилось вокруг, кроме как брюхоногих панцирных тварюг размером с кулак, которые жрали местную гнилую растительность, и ради сбора которых местные меня и позвали.

– Так ли уж они нам нужны? Неужели не найдём что поесть?

Проблемой стало то, что показываемые местным проводником болотные тропинки хотя и были широки и порой весьма крепки, а почва в лучшем случае хлюпала под ногами, то по большей части там, где недавно сошла вода, она представляла собой клейкое месиво, особенно размешенное многими ногами.

– Да есть ли тут вообще хоть кто-то? а?

– Есть! Наши пропадают же!

– Может они сбегают⁈

– Нет-нет, находим их инструменты, следы врагов! – отвечал наш проводник, Кронк Болотник.

– Какие они?

– Большие такие… Волокли… К воде… – больше никакой конкретики выбить не удалось, кроме как того, что собиратели/охотники пропадали в тёмное время.

Я посмотрел на бескрайние, с торчащими из глубины то тут, то там, горными валунами, болота…

Находясь внутри строя, скользя в грязи, траве, проламывая весом панцири местных гадов, шёл и думал о том, как бы здесь можно было бы развернуться, если убрать этот туман и эту сырость – осушить болота, выкорчевать гнильё. Или наоборот – поставить на поток собирание слизняков, чей вкус в печёном виде оказался весьма неплох. Наверняка при умелом подходе эта скудная земля могла дать довольно значительный урожай так требующейся нам пищи. Я даже подозвал к себе местного, чтобы расспросить о том, как они снимают панцири, да сушат ли их или только пекут, и не пробовали ли они делать из них муку?