Текст книги "Вопросы и ответы (СИ)"

Автор книги: love and good

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

– Мы никогда не были близки, – отец говорил спокойно, продолжая держаться с благородным достоинством. – Но это не значит, сын мой, что я так и не смог тебя по-своему полюбить и принять.

Взгляд холодных глаз едва заметно смягчился и потеплел, и Дуики почувствовал, как нестерпимо зажгло его собственные глаза. Ему пришлось как следует проморгаться, чтобы из последних сил взять себя в руки и мужественно выдержать это испытание.

– Мне жаль, что я говорю тебе это только сейчас, – в голосе светлейшего герцога и вправду мелькнула тень печали. – Но я знаю, что ты умный юноша, мой мальчик. Ты сможешь обернуть ситуацию на пользу после того, как всё свершится…

Он хотел воскликнуть, что не желает ничего оборачивать на пользу. Что весь этот арест и грядущая казнь ужасная ошибка. Что…

За спиной едва слышно скрипнула дверь, однако в тишине комнаты скрип этот прозвучал оглушительней удара колокола, отчего Дуики вздрогнул. Пелена воспоминаний без следа спала с глаз, оставляя после себя лишь горький привкус давней печали.

– Светлейший герцог, – вошедший в кабинет слуга низко поклонился, когда Дуики медленно обернулся, обращая на него своё внимание. – Вернулся ваш разведчик из Баоритха.

– Пусть заходит, – Дуики едва заметно кивнул головой, и слуга, вновь поклонившись, проворно скрылся за дверью.

Герцог подошёл к своему рабочему столу, опускаясь в обитое кожей кресло. Нечего было предаваться сожалениям о прошлом – дела настоящего, которые он взвалил на свои плечи, требовали его участия. Минувшие дни остались далеко позади, в то время как сейчас перед Дуики стояла череда вопросов, которые он должен был решить.

Что ж, светлейший герцог готов был сделать это.

========== Вопрос 1 ==========

Комментарий к Вопрос 1

«Почему тебя так зовут? Каково значение твоего имени?»

Собственное имя Дуики не то чтобы не любил. В конце концов, за тысячелетия жизни он успел к нему привыкнуть и считать неотъемлемой частью себя самого – каждый вампир рано или поздно проходил через подобное.

Мелкие детали, вызывающие скорее назойливое раздражение, чем искреннюю ненависть, меркли и терялись на заднем фоне, превращаясь в рутину, на которую просто не обращаешь внимания. Незначительные мелочи, до которых никому нет дела – свои плюсы в долгой беспрерывной жизни, сглаживающей острые углы и шлифующей грани, определённо, были.

Однако когда Дуики был юношей, своё имя он не любил.

Оно было и типично, и странно для вампиров одновременно. Типично – в одном из распространённых суффиксах мужских имён -ки; странно – в прилагательном, стоящем перед ним.

«Пустой месяц» – даже звучит коряво. Да и как месяц может в принципе быть пустым?..

Когда Дуики был ребёнком, он этого решительно не понимал. И так, и сяк пытался перевести и интерпретировать это нелепое словосочетание. Но слова упрямо несли в себе свой прямой смысл, и как бы юный виконт ни пытался, «дуи» так и оставалось в своём значении «пустой» или, на худой конец, «опустошённый», а «ки» – всё также было прилагательным «месячный, лунный», которое в определённом контексте могло приобрести значение существительного «месяц».

Мало того, что сочетание было глупым, так ещё и архаичным настолько, что никто уже и не помнил, когда так говорили! – воистину, дурацкое имя.

Теперь, по прошествии стольких столетий, Дуики лишь невесело усмехается, приподнимая уголки губ вверх. Архаичное и абсурдное сочетание прилагательных ни для кого не несло какого-то особого смысла. Кроме его отца, светлейшего герцога, который и наградил сына таким типично-нетипичным именем.

Отца, что в ту пору был убит горем, да и до самой своей смерти нёс печать тоски на собственном замкнутом сердце – истинное значение своего имени Дуики понимает спустя много, очень много зим.

Они никогда не говорили на эту тему. По правде говоря, они в принципе почти не говорили, если это не касалось обучения. Бо́льшую часть воспоминаний и слухов Дуики слышал от слуг и кормилицы. От них же он знал о том, как сильно отец его любил мать и как велика была печаль его тогда, когда она умерла.

Дуики рождается ночью, и в ту ночь светит полная яркая луна – это он тоже слышит из обрывков чужих воспоминаний. Его первый крик знаменует последний вздох его матери, и леди Алаэин умирает, так и не увидев своё дитя. В то время как для её мужа рождение желанного наследника становится настоящим проклятием.

В ту ночь светит полная луна – её яркие холодные серебряные лучи щедро разливаются по комнатке, в которую новорожденного младенца забирают от почившей матери. Равнодушная и безразличная, она безмолвно взирает на горе светлейшего герцога, пустым и безучастным взглядом глядящего на сына. Она становится свидетелем, она становится проклятием, она больше не несёт ни покоя, ни утешения.

Пустой месяц – утративший смысл и свет своей души вампир. Пустая оболочка, из которой в одно мгновение забрали разом всю радость и надежды.

Пустой месяц – ни в чём не виноватое дитя, утратившее не меньше, чем его отец, принимающее тем не менее на себя клеймо и тяжкое бремя расплаты.

Дуики – имя, что целую вечность и чуточку больше напоминает своему владельцу о чужой боли, бременем ложась плечи. Искуплением за грех, которого он не совершал, но в котором его обвинили, едва стоило ему появиться на этот свет.

И сколько бы столетий ни прошло, как бы он ни мирился с ним – абсурдное, архаичное имя остаётся вечным напоминанием об этом.

========== Вопрос 2 ==========

Комментарий к Вопрос 2

«Опишите смерть персонажа.

С участием отвечающего/без. По желанию»

Долгая жизнь в конце концов превращается в самую настоящую пытку. Каждый новый день становится разочарованием и лишь подпитывает усталость, что с каждым прожитым столетием превращается в неподъёмный камень, тянущий к земле, к самому низу.

Мириться и принимать его становится всё сложнее и сложнее с каждым новым рассветом. Особенно тогда, когда последняя причина делать это ускользает в вечность, оставляя по себе лишь мимолётную тень, проходящую сквозь пальцы и растворяющуюся в вечерних сумерках.

Мир вокруг Дуики не то чтобы изменился. Но он чувствует себя так, словно тот проходит мимо, и Дуики наблюдает за ним со стороны. Наблюдает и не понимает, что происходит. Не узнаёт привычные ландшафты, словно все они чужие и он видит их в первый раз.

Он сам становится чужим для этого мира. Ему больше нет места в нём. Да и, в конце концов, даже самой длинной жизни рано или поздно должно прийти завершение.

Последняя нить, удерживающая Дуики, рвётся. Последний смысл теряется в океане Вечности, и он остаётся совсем-совсем один. Нет больше никого, кто помнил бы и знал его; нет больше никого, кого любил он сам.

Амальгама – старая подруга ещё с тех далёких времён, память о которых уже давно стирается, – умирает у него на глазах. Намеренно идёт в самоубийственный бой, ибо её существование становится для неё невыносимым. Её эпоха уходит безвозвратно, и она не может угнаться за миром, стремительно мчащимся вперёд.

Потому между жизнью и смертью она выбирает второе. И Дуики может понять её выбор и ещё больше начать уважать эту волевую и решительную женщину.

Ему стоит последовать её примеру. Набраться смелости и решимости сделать заветный шаг в зияющее никуда.

В любом случае, терять-то ему всё равно больше нечего и некого.

Великий воин выбирает свою судьбу. Пасть убитым в бою – большая честь для него, о которой он может лишь мечтать. Дуики в этом плане счастливчик.

Глядя на то, как падает сражённая вражескими клинками любимая, но всю жизнь такая недосягаемая женщина, он опускает собственный меч. Мир вокруг словно замедляется, и Дуики видит, как алые реки растекаются вокруг изувеченного тела. Амальгама умирает со спокойной улыбкой на губах, и вместе с её смертью умирает последняя живая часть внутри Дуики.

Больше ему точно нечего делать в этом мире, и мир словно слышит его обращение.

Он не сопротивляется, не отбивается и не защищается. Пустота поглощает его, заставляет опустить руки, и вражеский меч легко вонзается в его спину. Прошивает тело, пронзая его насквозь, и Дуики не чувствует боли. Лишь мерзкий привкус собственной крови во рту и облегчение, отзывающееся нетерпеливым покалыванием на кончиках пальцев.

В конце концов, он возвращается к истоку. К тем далёким дням, когда он был ещё ребёнком, везде следующим за строптивой и энергичной принцессой.

«И всегда куда бы ты ни пошла, я пойду за тобой» – слова клятвы, что была нарушена лишь единожды, вновь воскресают в памяти, перезвоном звонкого девичьего смеха звуча в размытом отдалении.

Дуики перед собственной смертью улыбается. Куда бы ни пошла его возлюбленная и подруга – он последует за ней верной тенью. И даже в последней дороге он спешит нагнать её, чтобы встретить новое приключение вместе.

И всё возвращается на круги своя.

========== Вопрос 3 ==========

Комментарий к Вопрос 3

«Ваш персонаж влюбляется в хорошего друга/подругу, долгое время не решается, но в итоге признаётся. Ожидаемо, получает отказ. Что он будет чувствовать?»

Это было так глупо и банально, но в то же время предсказуемо. Круг знакомств Дуики был весьма ограничен, и не так уж много сверстников он знал и мог назвать своими друзьями.

По правде говоря, такой сверстник был только один. И какова же ирония Судьбы – им была прекрасная девушка.

Насилмиин была для Дуики будто сестра. Близкая и единственная подруга, которой, казалось, он мог доверить всё, любую свою тайну и любой грех. Неудивительно, что молодой герцог был так сильно привязан к ней. И уж тем более неудивительно, что в конце концов эта привязанность переросла в глубокую и преданную любовь.

Когда Дуики осознал её, он натурально пришёл в замешательство. Будут ли его чувства взаимны? Не напугает ли он ими Насилмиин? Не разрушит ли их дружбу, требуя от принцессы того, что она не сможет ему дать?

В конце концов, он принял решение спрятать любовь глубоко в своём сердце. Он был для Насилмиин в первую очередь лучшим и единственным другом, и он не был готов потерять эту дружбу из-за своего порыва.

Уж лучше было так быть рядом с подругой, превратившейся в возлюбленную, чем навсегда потерять её. Однако…

Судьба оказывается к нему чуть более благосклонна, чем Дуики считает изначально. Она даёт ему шанс, робкую надежду попытать счастье, и молодой герцог крепко впивается в неё, не желая отпускать. Он не сомневается ни мгновения, когда одним из первых узнаёт о решении королевской четы выдать замуж свою единственную дочь и наследницу престола – Насилмиин сама рассказывает ему об этом, пылая праведным гневом и негодованием. Нервно ходит из стороны в сторону, а в алых глазах её – гремучая смесь возмущения и ярости. Она делит с ним, со своим лучшим другом, собственное негодование, а сердце внутри Дуики странно замирает.

Он настроен как никогда решительно. Знает, что у него есть всё шансы: он потомок очень древнего и знатного герцогского рода, сын правой руки королевы – ему точно не должны отказать. Кроме того, он хорошо знаком с Насилмиин – они лучшие друзья ещё с детства – а значит, такой брак им обоим будет в радость. Во всяком случае, он точно лишит молодую принцессу всех прелестей замужества с каким-то абсолютно незнакомым мужчиной. Мысли Дуики кажутся и ему, и его отцу, и даже королевской чете весьма логичными, однако все они забывают учесть одну маленькую деталь.

Насилмиин упряма и горда. Своевольна и свободолюбива. Она никогда не выйдет замуж по расчёту за того, кого не будет любить сама.

В ярости она разносит тронный зал своих родителей. Гневно суживает глаза и щерится, когда мать в строгой форме пытается вразумить дочь. Та, однако, и слушать ничего не желает, ледяным тоном выдвигая железный ультиматум: либо родители прекращают все смотрины и оставляют идеи выдать её замуж, либо принцесса уходит из отчего дома прочь. Король Керзаир на это лишь снисходительно усмехается, и Насилмиин принимает вызов.

Она действительно уходит. Уходит так, что даже Дуики не знает, где она. Юношеского упрямства принцессе не занимать, и от своих слов она отступать уж точно не намерена. Её родители убеждаются в этом лично, и королева Айлисин, скрипя сердцем, уступает дочери.

Та победоносно улыбается и гордо поднимает голову, когда с торжеством возвращается домой. Она – не её мать, а значит, выйдет замуж только за того мужчину, которого полюбит всем сердцем. Даже если для этого придётся ждать не одно тысячелетие. Даже если он в итоге окажется не знатных кровей – Дуики на это лишь тяжело вздыхает.

– И всё же, если бы я позвал тебя замуж, ты бы согласилась? – он решает спросить подругу об этом напрямую – в конце концов, никто не мешает ему попытать счастья ещё раз.

Он набирается смелости признаться ей в том, что она стала для него больше и важнее, чем просто подруга. Насилмиин смотрит на него долгим пронзительным взглядом, и в алых глазах её мелькает искреннее сочувствие и сожаление.

– Никогда, – тем не менее она отрезает решительно и прямо смотрит на друга. Не даёт ему ложных надежд, желая до конца оставаться с ним честной и открытой – тот, на самом деле, ожидает такой ответ.

«Прости, мой дорогой друг, но я никогда не смогу дать тебе то, что ты готов отдать мне взамен», – Насилмиин качает головой, и Дуики принимает своё поражение со смирением.

Сердце в груди ноет тупой болью, но отказ не становится для молодого герцога новостью. Он знает, что именно отказ его и ждёт, и Насилмиин сжимает его в крепких объятиях.

– Я останусь с тобой, – она обещает, и Дуики прикрывает глаза, обнимая её в ответ. – Но не как твоя возлюбленная, а как лучшая подруга – надеюсь, ты сможешь принять это и рано или поздно простить меня.

Дуики выдыхает, прикрывая глаза. Возможно, Судьба будет к нему благосклонна, и боль со временем уйдёт. А он всё-таки сможет найти женщину, которой подарит свою любовь и своё сердце. Бо́льшую часть, впрочем, навсегда оставив с Насилмиин.

========== Вопрос 4 ==========

Комментарий к Вопрос 4

«Почему женщины вашей расы так часто умирают при родах? С чем это связано? И не пытаетесь ли вы как-то бороться с этим перевесом?»

– Вы слышали, светлейшая герцогиня Айлин скончалась во время родов?

Дуики фыркает, отворачиваясь в сторону, желая сфокусировать своё внимание на ком-то другом из присутствующих, а не на двух сплетничающих между собой дворянах. Вот уж действительно скверная привычка распространять и смаковать сплетни среди скучающей знати распространена была ещё больше, чем среди пьянчуг да батраков откуда-то из глубинки необъятной Империи.

Слухи, впрочем, благодаря стараниям охочих до них дворян в высшем свете распространялись быстрее лесного пожара. Несчастная герцогиня скончалась меньше суток назад, а все уже были в курсе не только её кончины, но и причины, и вовсю обсуждали её новорожденное дитя, не по своей воле отнявшее жизнь своей матери.

Дуики не понаслышке знал, каково это. Его мать, как и многие вампирские женщины, впрочем, также скончалась во время родов. Деторождение для вампиров было не просто страшной рулеткой, повезёт выжить матери и ребёнку, только матери, только ребёнку, или вообще никому. Деторождение для вампиров было самым настоящим проклятием, отчего женщины отнюдь не стремились познавать на себе все прелести материнства, придумывая самые разнообразные способы, как оттянуть подольше счастливый – роковой – миг.

Это и вправду был бич всего вампирского рода и одна из причин его малой в сравнении с другими народами численности. Потому что каждая третья, если не вторая, рожающая женщина как правило не переживала роды.

Дуики знал, что долгое время вампирские лекари вместе с ундинскими целительницами пытались как-то развязать эту проблему. Его собственный отец, некогда переживший утрату любимой жены, был одним из тех, кто особенно ратовал за то, чтобы хоть какое-то решение было найдено. Не скупился он ни на финансы, ни на помощь иного толка, желая всем сердцем раз и навсегда решить эту проблему.

Но проблема была в том, что конкретно эта проблема была не решаема.

Вампирские женщины были слишком утончённы. Телосложение практически каждой из них не было предрасположено к деторождению. Лишь немногим везло родиться с чуть более широкими бедренными костями или хотя бы крепким, в прямом смысле не убиваемым здоровьем. И повлиять на это никак не могли даже прославленные ундинские целительницы – они могли исцелить любой недуг, но едва ли могли изменить конфигурацию телосложения женской половины целого народа.

Поэтому деторождение всегда оставалось для вампиров болезненной темой. Каждая семья, ждущая ребёнка, всегда готовилась не столько к появлению младенца, сколько к смерти его матери. И не было счастья больше, если ей удавалось выжить…

========== Вопрос 5 ==========

Комментарий к Вопрос 5

«Всем по подкидышу! Ужинать им нельзя, только воспитывать»

Дуики говорит всем, что ребёнок, появившийся в доме, – подкидыш. Дескать, кто-то из слуг нашёл его в кустах в саду и разумеется не смог оставить на произвол судьбы, забирая в дом.

Для правдоподобности этой легенды Дуики даже вежливо интересуется у вельмож, не стал ли кто-то из них случайным родителем или дедушкой? Или, быть может, кто-то из служанок умудрился принести в срок дитя, однако испугавшись гнева господ, подбросил его фактически на порог дома светлейшего герцога Солквеика? Ответом ему ожидаемо всегда следует решительное «нет, что за глупость», и Дуики деланно тяжко вздыхает.

Что ж, в таком случае, о необычной находке ему придётся позаботиться самостоятельно.

Дворяне из-за этого смотрят на Дуики как на чудака. Подумать только, наследник богатейшего и старейшего рода будет заботиться о чужом непонятном ребёнке! Однако они быстро забывают об этой истории, ведь не слишком интересна она для того, чтобы долго мусолить её и обсуждать.

Сытый ленивый волк отворачивает от Дуики свою морду, и молодой герцог может выдохнуть с явным облегчением.

Правду о ребёнке, внезапно появляющемся в доме светлейшего герцога Солквеика, по-прежнему знают лишь трое: сам герцог, его сын и принцесса Насилмиин. И честно говоря, это та тайна, которую старый вампир никогда бы не хотел хранить.

Дуики возвращается дождливой холодной ночью. Капли ливня, шумящего размеренно и умиротворяюще, стекают по чёрному плащу, в который облачён молодой герцог. Глубокий капюшон скрывает его лицо, равно как широкие полы прячут от бушующей стихии тихий, сопящий, маленький свёрток, который Дуики бережно прижимает к своей груди. Вместе с ним ступает он в дом, и пути назад нет более ни у кого.

Ведь хрупкое, едва родившееся дитя на его руках – родной сын Дуики, рождённый по воле случая и благословения Судьбы.

– Поверить не могу, – светлейший герцог Солквеик, будто громом поражённый, обессилено упал в своё рабочее кресло с высокой спинкой, обитой красной кожей. – Ты понимаешь, что если король и королева узнают, тебя казнят без суда и следствия?! – он против воли повысил голос, и дитя в руках его сына, разбуженное теплом и громким голосом, тихо хныкнуло.

– Никто не узнает, – с ледяной уверенностью парировал Дуики, в защитном жесте прижимая мальчика к себе, слегка покачивая и успокаивая. – Судьба оказалась к нам более чем благосклонна, и Насилмиин удачно пережила роды.

– Ты обесчестил принцессу! – светлейший герцог подавился воздухом от возмущения.

– Это было наше общее желание! – предупреждающе сверкнув глазами, отрезал Дуики. – Кроме того, тебе ли не знать, насколько сильна моя любовь к Насилмиин.

Несколько бесконечно долгих мгновений отец и сын неотрывно смотрели друг другу в глаза. Напряжённую тишину между ними нарушал лишь шум дождя за окнами да треск огня в камине.

– Я бы и от тебя скрыл произошедшее, да вот только ты мой отец и имеешь право знать правду, – в конце концов, прикрыв глаза, тихо и спокойно произнёс Дуики. Он опустил взгляд на сонное дитя на своих руках и ласково улыбнулся ему, аккуратно дотронувшись до мягкой щёчки ребёнка. – Это мой сын, и я не могу позволить кому попало забрать заботу о нём. Это дитя, которое мне подарила женщина, которую я люблю сильнее жизни. Даром, что она никогда не ответит мне подобной взаимностью, а наш ребёнок – плод случайности и мимолётного порыва, которому она поддалась. Я благодарен Судьбе за него, и я сделаю всё для того, чтобы защитить и достойно вырастить своего сына.

– А принцесса? – сдавшись, устало поинтересовался светлейший герцог.

– Она станет частым гостем нашего дома, – Дуики ухмыльнулся и слегка прищурился. – И, разумеется, тайным – я не хочу компрометировать её, но и отказывать ей видеться и общаться с сыном тоже не собираюсь.

Солквеик одарил Дуики долгим пронзительным взглядом. Сын его держался слишком уверенно и решительно как для того, на кого внезапно свалилась такая важная миссия как отцовство. И не просто отцовство – отцовство для ребёнка королевских кровей, пусть и никто, конечно, об этом не знал.

– Ты знаешь гораздо больше, чем говоришь мне, – в конце концов фыркнул он. – Сдаётся мне, в месяцы своего добровольного изгнания, пока всё королевство на ушах стояло, разыскивая её, принцесса была не так уж и одинока, – острым взглядом он полоснул по сыну, который никак не изменился в лице, продолжая сохранять невозмутимость. – Ты должен рассказать мне, Дуики. Иначе я не смогу помочь.

Дуики прикрыл глаза, молча соглашаясь. Неприятный разговор с родителем и главой рода он определённо как-нибудь переживёт. Сейчас же куда важнее было то, что тот, пусть и без особой радости, но всё же принял своего внука.

Дуики улыбнулся, глядя на ребёнка, которого держал на своих руках. Для всех, кроме его матери и деда, тот был безродным подкидышем, которого экстравагантный юнец решил воспитать и принять как родного. И для его отца, скрывающего тайну, это был более чем благоприятный расклад.

========== Вопрос 6 ==========

Комментарий к Вопрос 6

«Какие у тебя воспоминания об отце?»

О своём отце, светлейшем герцоге Солквеике, Дуики вспоминает нечасто. Теперь уже нечасто – так будет правильнее и точнее сказать. В конце концов, со смерти его проходит десяток столетий, и даже самому длительному трауру за такое количество лет приходит время закончиться.

Память, впрочем, удивительная штука. Многое она стирает временем и налётом других воспоминаний, предавая даже некогда важные образы забвению. Не только события падают, бессильные, перед её безжалостностью; лица и силуэты живых фигур тоже остаются в далёком прошлом.

Скорее всё-таки к счастью, образ отца не покинул память Дуики полностью. Однако он, словно старое древнее полотно, потёрся и потускнел, части его выцвели и повредились, не подлежа восстановлению. Так, закрывая глаза, Дуики с трудом мог восстановить перед ними строгий благородный лик родителя, и почти не мог вспомнить звучание его речи.

Поначалу это пугало. Но со временем Дуики примирился с данностью – время безжалостно стирает из памяти тех, кто ушёл. Даже самых родных и близких… Тем более что с отцом они, вообще-то, никогда не были родными и близкими.

Иногда того вовсе казалось, что вместе их связывает только кровь. Даже внешнего сходства у отца и сына практически не было – Дуики почти всем пошёл в мать, и глядя на него, светлейший герцог снова и снова разбивал себе сердце, видя родные и любимые черты ушедшей супруги.

Дуики, вообще-то, мог только догадываться, как это, должно быть, на самом деле было больно.

Собственно, из-за этого отец старался держаться от него в стороне. Как бы Дуики ни силился вспомнить, ни одного случая, чтобы родитель был ласков и приветлив с ним, припомнить он не мог. Вероятней всего, что и не было никогда таких моментов.

В глубокой-глубокой юности молодого виконта это злило. Обижало, доставляло боль и непонимание. И злило. Это была не его вина, что мать умерла, но он был всего лишь ребёнком – ребёнком, нуждавшемся во внимании и участии родного отца, а не многочисленных слуг и учителей, обучающих наследника древнейшего рода уму-разуму.

Со временем, впрочем, он привык и смирился. И тогда отец наконец-то вспомнил о нём. Не как о сыне, правда, скорее, как о партнёре, преемнике, которому однажды доведётся занять его место. И вот тогда светлейший герцог снизошёл и стал лично обучать своего отпрыска. И то, вероятно, лишь потому, что знал, что никто лучше него самого не справится с этой задачей – иначе и тогда бы он нанял соответствующих учителей.

Отец и взаимодействуя с сыном держался от него отстранённо. Дуики чувствовал эту незримую стену, которой тот отгородился от него. Воспринимал и вправду скорее как партнёра, а не сына, и в глубине души Дуики злился ещё больше, чем в детстве.

Наверно потому, что ему от этого было в разы больнее.

Это было парадоксально и очень глупо. Но несмотря на холод своего отца, Дуики до последнего продолжал тянуться к нему. Он не испытывал ненависти или пренебрежения – лишь глубокое уважение и тоскливую привязанность к тому, кто дал ему жизнь. Даром, конечно, что сам родитель при этом был оплотом равнодушия и пренебрежения.

Дуики злился – в первую очередь на себя. В конце концов, он смирился и примирился с тем, что никогда не сможет стать для равнодушного отца таким же равнодушным сыном. Как иронично было то, что светлейший герцог осознал это только на пороге собственной смерти!..

Закрывая глаза, Дуики почти не может воссоздать внешний облик своего отца. Но он отчётливо помнит все те эмоции и чувства, что родитель вызывал в нём. Они по-прежнему ярко горят благодарностью и безмерным уважением.

И откликаются отголосками тупой боли, которую ему, очевидно, никогда не суждено будет забыть.

========== Вопрос 7 ==========

Комментарий к Вопрос 7

«Почему у вампиров принято быть только гетеросексуалами? Неужели вообще не было хотя бы бисексуальных вампиров?»

Нравы в вампирской обществе всегда были консервативны. Хоть и казалось, что радикально настроенная (в частности против королевы) знать ведёт себя намеренно вызывающе и возмутительно, всё равно за рамки строгих догм, тысячелетиями подпитываемыми в обществе, даже она никогда не выходила. Вампирской ментальности не была характерна ориентированность на какие-либо перемены, и общепринятые нормы даже у радикалов и бунтарей были впечатаны в само подсознание.

Дуики не знал толком, откуда пошла такая тенденция, учитывая особенности предков, от крови которых вышли вампиры. Однако к однополым отношениям, неважно, между мужчинами ли, или же между женщинами, они не просто питали неприязнь. Это была самая настоящая ненависть.

Не было для вампира более позорного оскорбления, чем обвинение в сношениях со своим полом. Не было более унизительного подозрения, не было более позорного обвинения. Уж если кто серьёзно попадал под него – ничто не могло смыть этот позор с его репутации. Оставалось несчастному лишь расстаться с жизнью, ведь отныне всегда и везде был он гоним и отвержен, словно бешеный пёс. А уж если как-либо подобные обвинения подтверждались…

Казнь за отношения со своим полом была жестока хотя бы тем, что никто, ни одна живая душа, наблюдающая за ней, не испытывала к несчастному никакого сочувствия. Лишь брезгливое презрение и искреннюю уверенность в том, что такой ублюдок должен умереть. Ещё и посредством самого унизительного метода.

Дуики никогда не понимал этого. Не то чтобы он сочувствовал или всерьёз погружался в долгие философские размышления на тему любви и отношений. Но будучи дипломатом и много путешествуя по миру, он видел нравы и отношения других народов. И нигде, кроме Ишола, не было такой ненависти и непринятия выборов любви, если она касалась представителя твоего же пола.

«Мужчина не может любить мужчину, а женщина не может любить женщину» – категорично, вполне в духе своей консервативной ментальности, когда-то давно на удивление сына ответил отец. Дуики не спорил тогда, не спорил и сейчас, но всё же так и не смог понять, кто, когда и почему так решил. Другие народы абсолютно спокойно снова и снова доказывали обратное… И только вампиры упрямо и жестоко отстаивали традиционность любви и отношений.

– Всё просто, – светлейшая герцогиня Ахваин небрежным движением сложила изящный веер. Лукавым блеском сверкали тёмные изумруды её глаз, пока она изящно поднесла к губам бокал вина, делая небольшой глоток.

Дуики сидел напротив неё, задумчиво глядя на шахматную доску. Светлейшая герцогиня слыла эксцентричной, но невероятно умной женщиной, и пожалуй, была одной из немногих в высшем свете, чью компанию он мог терпеть. Да и… С ней всегда можно было поговорить на весьма занятные темы и услышать на них нетривиальное мнение.

– Странно, что ты, лорд Дуики, так до сих пор и не додумался до этого, – она хмыкнула, отставляя бокал, и вновь раскрыла веер, пряча за ним нижнюю часть лица.

– Увы, миледи, вопросы отношений не так актуальны для меня, как для других, – Дуики изогнул губы в усмешке. – Поэтому думаю о них я гораздо реже, чем, возможно, следовало.

– Всё просто, – женщина повторила свои слова, небрежно перемещая по доске чёрную башню ладьи. – Нас и без того мало. Всегда было мало, а после множества войн друг с другом стало ещё меньше. И вам, как никому, известно, что восполнять потери так же быстро и в таком же объёме, как другие народы, мы не можем. Женщины наши плохо приспособлены к деторождению – Судьба благосклонна лишь к новорожденным детям.

Да, смертность женщин во время родов была бичом их народа, но, к счастью, смертность детей, наоборот, была одной из самых низких в сравнении с другими. Однако утешением это было слабым, ведь размножаться без женщин вампиры не были способны, а плодить полукровок… Это рано или поздно приведёт их к полному краху и ассимиляции.

– А теперь представьте, милорд, если ко всему этому добавится повальная тенденция мужчин сходиться с мужчинами, а женщин с женщинами, – Ахваин лукаво улыбнулась уголками губ. – Думаете, у нашего народа станет больше шансов на выживание? – Дуики отвёл глаза от доски, посмотрев на собеседницу долгим взглядом. – Женщины и так не стремятся выходить замуж и рожать детей, – она вздохнула и на мгновение прикрыла веки. – А уж если начнут лояльно относиться к отношениям, или того хуже, бракам между ними, они определённо предпочтут долгую жизнь друг с другом, чем почти вероятную смерть во время рождения ребёнка.

– Никогда не думал об этом в подобном ключе, – признался Дуики, наконец-то делая свой ход белой пешкой.

– Конечно, ведь вы мужчина, – светлейшая герцогиня беззлобно фыркнула. – Хотя и вы, в таком случае, отдали бы предпочтение другому мужчине. Чтобы не видеть смерть своей жены, чтобы не взваливать на свои плечи бремя одинокого отцовства. Да и мужчине с другим мужчиной гораздо легче найти общий язык и интересы, к тому же по статусу и правам вы равны.