Текст книги "Вопросы и ответы (СИ)"

Автор книги: love and good

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

Слова отца эхом откликаются глубоко в душе его сына. Бесформенные сны наполняются красками и обрывками воспоминаний, и Орлеандо действительно вспоминает то, что было забыто. Слышит отголоски того давнего танца, когда двое были единством. Ощущает, как это единство давало жизнь; видит, как оно, сплетаясь, замирало в гармонии, и безграничное счастье захватывает его с головой. По крайней мере, теперь он хотя бы понимает, почему просыпается в слезах и горько-сладкая печаль обнимает его своими нежными руками.

Отголоски Связи – большая редкость для представителей любого стихийного народа. Редкость – но вместе с тем настоящее проклятие. Потому что более им никогда не суждено быть вместе и вместе рождать гармонию – слишком различны стали они и не совместимы. Расстояние, физиология, ментальность, природа – всё отличается одно от другого слишком сильно, и каждый из этих барьеров становится непреодолимым препятствием. И Орлеандо знает, что никогда не встретит эту женщину. В конце концов он принимает это как данность и вместе с этим даёт себе клятву: он не предаст эту Связь, что сильнее времени, расстояния и физических оболочек. Он никогда не предаст её и никому не расскажет о ней.

Ему не нужен никто, кроме этой недостижимой женщины-ундины. Никто, кроме неё, не пробуждает в его сердце истинную любовь. Он не пойдёт наперекор самому себе и своей природе, и если из-за этого ему суждено остаться одиноким – он будет одиноким. Княжество от этого точно не пропадёт – кто-то из девяти его сестёр точно подарит ему наследника. А с остальным можно благополучно справиться и в одиночку – всяко лучше, чем терзать равнодушием и нелюбовью спутника подле себя и ещё сильнее мучить себя самого. Честнее, по крайней мере, и Орлеандо избирает именно этот путь.

========== Вопрос 9 ==========

Комментарий к Вопрос 9

«Доволен ли персонаж своей работой или хотел бы заниматься чем-то другим? Что заставило его выбрать именно это дело?»

Орлеандо устало прикрыл глаза. Откинулся на высокую спинку стула и немного обмяк на нём, расслабляя напряжённые уставшие мышцы. Потёр кончиками пальцев зудящие, словно в них сыпанули горсть пепла, глаза.

«Ты князь, Орлеандо! Ты должен терпеть!» – в глубине головы безжалостно раздался внутренний голос, в котором саламандр без труда расслышал материнские ноты, заглушающий зарождающуюся и начинающую пульсировать болью мигрень.

Орлеандо недовольно поморщился, не открывая глаз и не меняя позы. Князь… Можно подумать, у него был выбор! Можно подумать, его кто-нибудь вообще об этом спрашивал! Можно подумать, он этого хотел!

Нет, не хотел. Никогда не хотел. Власть никогда не притягивала к себе, не вызывала энтузиазма и предвкушения. Орлеандо всегда был равнодушен к ней, хоть и знал, что рано или поздно её бремя свалится на его плечи. Честно говоря, он думал, что этот миг настанет как можно позже, но нет… Отец-Вулкан слишком поспешно и скоро призвал к себе родителей Орлеандо, и юный княжич оказался поставлен перед фактом: теперь именно он новый князь саламандр.

Его готовили к этому с первых осознанных лет первой жизни. Бесконечное множество учителей, история, география, дипломатия, экономика, политика, фехтование, военное дело, придворный этикет и культура других народов – Орлеандо был втянут в пёстрый поток самой разнообразной информации и навыков, которыми должен овладеть как образованный и уважающий себя правитель. И никто не спрашивал, хочет ли он сам этого, или же нет. Просто смирись, мальчишка, ты – единственный наследник княжей семьи, а значит, у тебя нет выбора, кем тебе быть в будущем.

Орлеандо тяжело вздохнул, нехотя приоткрыв глаза, тоскливым взглядом окинув заваленный свитками стол. Вся эта придворная муть, которой его обучали, больше утомляла юного княжича, чем увлекала, и на самом деле он только и искал возможность сбежать от занудных учителей куда подальше. Желательно в кузницу, туда, где жар огня и стук металла.

Кузнечное дело всегда привлекало Орлеандо, и будь его воля, он бы с удовольствием посвятил себя именно ему, а не политике. В кузнице он отдыхал душой и телом, даже несмотря на то, что кузнечное ремесло требовало известного напряжения сил. Но отдавая их, отдавая жар огня металлу, Орлеандо собственными руками создавал, творил что-то видимое и осязаемое. Творческая энергия обретала форму, и Орлеандо чувствовал себя не бесполезным.

Однако кузнецы пусть и были уважаемыми саламандрами, князю до них было далеко. Он стоял на совсем другом уровне и у него были совсем другие обязанности. Кузнечное дело могло остаться разве что любимым хобби, но уж никак не делом всей его жизни. А как же жаль…

Ещё раз вздохнув, Орлеандо оттолкнулся спиной от спинки стула. Упёрся локтями в стол и потёр лицо, словно пытаясь стереть усталость. Тряхнул головой и взял в руки недочитанное письмо, вновь перечитывая его сначала и вникая в суть.

Жизнь правителя редко складывается так, как он сам того хочет, и Орлеандо не оказался исключением из общего правила. Со смирением он принимал свою судьбу и пытался преуспеть в своих обязанностях, пусть и были они им не любимы и не желанны. Но от него зависела его страна и народ, и Орлеандо не мог подвести их.

========== Вопрос 10 ==========

Комментарий к Вопрос 10

«Как ты относишься к другим расам? Со многими контактировал?»

«А как персонаж относится к представителям других культур/видов?»

Цепкий взгляд внимательно скользил по разложенной на столе карте. Вся территория материка была изображена на этом куске пергамента, и Орлеандо, словно древнее божество, взирал на неё свысока. Изящный почерк писца рунами саламандр украсил каждую его часть, дав ей название, расселив каждый народ там, где были места их проживания. Орлеандо так часто смотрел на карту, что уже давно запомнил, кому принадлежат какие территории.

Связи саламандр с чужаками всегда были богатыми и обширными. Наёмники, которые требуют много, но которых так сложно убить – в неспокойной обстановке постоянных конфликтов и войн они были бесценным ресурсом, который хотел получить любой правитель. Вопрос был лишь в том, кто окажется прозорливее и щедрее.

Орлеандо усмехнулся себе под нос, скрестив руки на груди. Да, саламандры шли только за деньгами, из-за чего многие их презирали. Зато в действительности они всегда были нейтральны и никогда не занимали ничьей стороны в спорах и конфликтах. Воевали – но если противник заплатит больше – без зазрения совести переходили на его сторону. Торговали – денег у их народа было много и они могли позволить себе вести дела с кем угодно.

Саламандр не любили в первую очередь потому, что им завидовали. Но что думали сами саламандры о других народах…

Орлеандо доводилось иметь дела практически со всеми державами континента, кроме высокогорных сильф, так редко напоминающих о себе миру. Даже с изолированными и закрытыми ундинами и низкими гномами несколько раз приходилось пересекаться. Первые были любопытным и любопытствующим народом; вторые же – закрытым и подозрительным. С ними дела иметь было противнее всего, и иронично усмехаясь, Орлеандо думал, что всё-таки есть кто-то, кто ещё более жаден и скуп, чем саламандры.

Взгляд князя скользнул к северу континента, опускаясь ниже. Чаще всего ему доводилось пересекаться с вампирами, горными эльфами и краснолюдами. Беспокойные народы, чаще всего воюющие с соседями, а иногда и сами друг с другом. Орлеандо никогда не понимал этого, и это выглядело действительно жутко, когда вампиры или краснолюды нанимали их, чтобы убивать других вампиров или краснолюдов. Саламандры не брезгуют, никогда не отказываются от предложений, но наблюдая за братоубийством со стороны, Орлеандо не может понять, в чём его суть и зачем оно нужно. Разве им мало врагов за пределами их держав? Разве они не должны держаться вместе, чтобы не пасть под чужим натиском?

Впрочем, кто Орлеандо таков, чтобы осуждать и переживать за проблемы других народов? Он лишь наёмник – свою работу он выполняет. Но народы, убивающие сами себя, не вызывают у него ни доверия, ни приязни, ни удовлетворения от работы с ними. Высокомерные снобы, которым просто смертельно скучно – этим они напоминают горных эльфов, но те хотя бы постоянно воюют с соседями, а не друг другом.

С горными эльфами Орлеандо приходится иметь дело чаще всего. Эйладар постоянно запрашивает их помощь, когда начинаются масштабные столкновения с высокими гномами. Два народа, кажется, испокон веков кровные враги, и временами Орлеандо кажется, что успокоятся они лишь тогда, когда уничтожат друг друга. Ничем не лучше один народ от другого, и их упрямство рано или поздно обернётся для кого-то трагедией.

Высокие гномы упрямы и саламандр не любят. Презирают их как продажных наёмников, но Орлеандо мало волнует их мнение. Впрочем, горные эльфы, что нанимают их, относятся к ним не лучше, и князя искренне раздражает этот вынужденный союзник. Шовинисты и ксенофобы – их бы воля, так они бы все существующие народы отправили к праотцам, оставив бы только самих себя. Высокомерные выскочки, которые тем не менее снова и снова бегут за помощью к наёмникам, не желая вести со своими врагами честный и открытый бой. Орлеандо презирает их точно так же, как они его, и именно поэтому заставляет Эйладара платить своим людям втридорога – пусть саламандры и не отказываются ни от какой работы, это не значит, что они не могут показать свой характер.

Орлеандо хмыкнул, наклонив голову вбок: беспокойные горцы опять развязали друг с другом войну. Скорее всего, Эйладар снова запросит помощь, и саламандры не станут ему отказывать. Как раз можно будет отправить Говарда – юноше пора пройти боевое крещение, ибо Орлеандо ждут дела на востоке: Лесное царство просит помочь разобраться с пиратами, и это святейший долг, стоящий выше любых денег, уничтожать презренных крыс.

С лесными эльфам и нередко оборотнями как их союзниками Орлеандо больше был связан торговыми узами, чем военными. Эти два народа были достаточно мирными и перманентно сражались разве что с пиратами, терроризирующими морское побережье Лесного царства. Вот с кем действительно приятно было иметь дело; вот кто, пожалуй, единственные смотрели на саламандр без всеобщего презрения и осуждения.

Лесные эльфы и оборотни по духу несколько походили на саламандр, были намного проще и приятнее в общении, чем другие народы, с которыми Орлеандо доводилось иметь дело. Именно поэтому, наверно, они особенно нравились огненному князю.

Он хмыкнул себе под нос, ещё раз окинув взглядом карту, а после сложил её и отодвинул в сторону. Ничто не меняется в этом мире, и саламандры тоже неотъемлемая часть этого порядка. А раз так, то стоит отбросить все сантименты и действовать так, как до́лжно.

========== Вопрос 11 ==========

Комментарий к Вопрос 11

«Что ты чувствовал, когда узнал, что за переворотом стояла Луэмил?»

– Итак, стало быть, вам удалось узнать то, что я просил? – голос князя саламандр прозвучал спокойно, но острый слух внимательного опытного собеседника уловил в нём нотки нетерпения. Тот удовлетворённо усмехнулся и сделал шаг, выходя из тени, скрывающей его.

Об Аэлухеле, тени барона Ридраила, ходило множество слухов. Он был опасной и знаковой фигурой пиратского общества, хоть и прошлое его было туманным и неопределённым. Бесшумный ассасин, искуситель-змеиный-язык, умный и расчётливый интриган – у него было множество талантов, и Орлеандо определённо не пожалел о том, что связался именно с этим существом и поручил ему своё дело.

Ну, хотя бы потому, что проникнуть незамеченным в княжество в середине вулкана было не самой простой задачей. С которой Аэлухель справился настолько хорошо, что если бы он сам не захотел показаться князю, Орлеандо тоже не заметил бы его.

– Сложнее оказалось попасть в ваш дом, милорд, – Аэлухель ухмыльнулся, и его серые глаза хищно блеснули. – Чем выяснить, кто же из вашего окружения за вашей спиной плетёт паутину интриг.

Орлеандо заинтересованно приподнял бровь, скрестив руки в замо́к и спрятав за ними нижнюю часть лица. Аэлухель опустился перед ним, вальяжно закинув ногу на ногу и глядя на князя с лёгкой насмешкой.

– Боюсь, мой ответ вам не понравится, – он качнул головой, и саламандр едва заметно свёл на переносице брови.

– И всё же я настаиваю, чтобы вы его озвучили, – сдержано потребовал он, на что Аэлухель неопределённо повёл рукой по воздуху.

– Ваша сестра, леди Луэмил, обладает впечатляющим аппетитом до власти и настолько раздутыми амбициями, что её саму за ними и не видно, – насмешливо отозвался тот. – В первый раз, когда погибли ваши достопочтенные родители, ей не хватило смелости довести начатое до конца, но сейчас, кажется, она настроена как никогда решительно.

Чужие слова бьют больнее и сильнее отравленного кинжала. Яд их расползается по жилам с кровью, стягивая мышцы и затрудняя дыхание. В ушах Орлеандо звенит, и мозг не воспринимает поступающую извне информацию, и князь неосознанно крепче сжимает замо́к из пальцев. Напряжённым жёстким взглядом смотрит в одну точку перед собой и чувствует себя хуже, чем растерянный ребёнок, потерявший в толпе родителей.

Сестра… Где-то очень глубоко внутри прагматичная циничная часть его знала, что пират назовёт именно её имя. Луэмил всегда держалась высокомерно и подчёркнуто отдалённо от всех своих сестёр, брата и родителей, и Орлеандо знал, как манила и привлекала её власть и как гордилась она своим высочайшим происхождением. Которое, тем не менее, не давало ей ничего, ведь вожделенная ею власть передавалась исключительно по мужской линии.

Вся же остальная суть Орлеандо категорически противилась принимать услышанное. Да, Луэмил не была близка с семьёй, но разве могла она пасть так низко и обречь её на гибель? Особенно теперь, когда из всех них осталась лишь она да Орлеандо, да их племянники?

– На что она рассчитывает? – забывшись, с болью в голосе сам у себя спросил князь. – Даже если убьёт меня, престол достанется не ей, а Говарду.

– Если вас интересует моё мнение, – Аэлухель хмыкнул, с сочувствием быть может и не слишком показательным посмотрев на саламандра, – то смею предположить, что ваша сестра рассчитывает после вашей смерти попытаться изменить систему престолонаследования, – Орлеандо на это медленно покачал головой, и моргнув, поднял взгляд на собеседника.

– Тогда ей для этого придётся убить ещё и Говарда. А я сомневаюсь, что ей это удастся, – он устало провёл рукой по лицу, всё ещё пытаясь осознать и принять услышанную информацию. – Вы уверены, что правильно всё поняли? – уточнил, почти не надеясь на отрицательный ответ.

Аэлухель вытащил откуда-то из-за спины небольшой пакет. Положил его на стол и придвинул к князю.

– Мне жаль, господин, – он покачал головой. – Здесь некоторые бумаги, главным образом письма, которые мне удалось раздобыть. Можете не верить моим словам, как и можете считать их очень искусной подделкой, но на вашем месте я бы хорошо подумал и крепко задумался о возможности нового переворота, где на сей раз жертвой будете именно вы.

… Аэлухель давно ушёл, получив свою плату и также незаметно скрывшись в тенях, а Орлеандо всё также сидел за своим столом, просматривая доставленные им письма. Так мастерски подделать почерк, подписи и личную печать Луэмил на всех образцах мог разве что кто-то из магов, а потому Орлеандо не сомневался, что перед ним оригиналы. Сомнения и неверие, если они ещё оставались, были задушены безжалостной реальностью, и сердце князя обливалось кровью. Он мог ожидать кинжал предательства в спину от кого угодно, но точно не от родной сестры, которая к тому же проворачивала эту схему во второй раз.

Покачав головой, Орлеандо отложил последнее письмо в сторону. Он спрятал лицо в руках, чувствуя себя разбитым и растерянным. Он не знал, что должен был делать как правитель и как брат. Но ему предстояло сделать этот выбор и решить, кто же в конце концов в нём победит: правитель или брат.

Предавший однажды обязательно предаст ещё раз, а Орлеандо нёс слишком большую ответственность. Сотни жизней были под его защитой и в его руках, потому что он был князем, дававшим клятвы. Нарушить их и поставить под угрозу? – чем же тогда он будет отличаться от лживой сестры, отвернувшейся от них? А потому отнимая в конце концов руки от лица и глядя впереди себя твёрдым взглядом, Орлеандо завершает внутреннюю борьбу, оставляя на сердце глубокую рану.

Однако правитель в нём всё-таки побеждает брата.

========== Вопрос 12 ==========

Комментарий к Вопрос 12

«Как ты относился к своим сестрам?»

«Последний ребенок, так еще и мальчик. Значит, ты рос в окружении женщин? Расскажи о своих сестрах»

«У тебя большая семья, Орлеандо. Расскажи о каждом члене своей семьи. Какие они? Что любят? Какие у них привычки? Какие у вас установились отношения? Можешь в одном ответе, можешь о каждом по отдельности»

– Здравствуй, сестра.

Негромкий мужской голос эхом отбивается от каменных стен. Внимательным взглядом Орлеандо смотрит впереди себя, вчитываясь в вырезанные в золотых пластинах руны. Семейная усыпальница княжьей семьи выделяется сдержанностью и даже аскетизмом на фоне того богатства, в котором живут её ещё живые члены.

Конечно, за настенными надгробиями нет гробов, в которых лежат тела. Саламандры не хоронят своих мертвецов так, как это делают, к примеру, средние гномы или оборотни. Своих умерших они предают не земле, а огню, а после вырезают на стене памяти их имена, чтобы никогда не забывать – в каждом роду есть такая стена, давно превратившаяся в своеобразный склеп. И конечно, княжий род не исключение.

Золото блестит в свете горящих лампад, но Орлеандо сейчас мало интересует вся его великая и многочисленная родня. Он приходит почтить память конкретных членов семьи, а потому решительно подходит именно в этом направлении. Как иронично.

Десятый и самый младший ребёнок, Орлеандо всегда был окружён заботой и женским вниманием. Девять старших сестёр это вам не шутки, знаете ли, и Орлеандо ещё застал те дни, когда все они находились под надзором и опекой венценосных родителей. Орлеандо помнит те дни, хотя со временем чёткость воспоминаний начала стираться – шутка ли, всё это было, когда не закончилась ещё его первая жизнь!

Его сёстры были удивительными девушками. Целый спектр огненного нрава демонстрировала каждая из них. От авторитарного упрямства матери до необузданного пламени бунтарства, от мягкого огня согревающего домашнего очага до безжалостного пожарища, сжигающего всё вокруг. Сёстры были разными, но объединяло их одно: любовь друг к другу и единственному младшему брату. Ну, по крайней мере, Орлеандо тогда думал именно так.

Это сейчас он понимает, как наивен был в ту пору. Аэлухель открывает ему глаза на многие вещи, и наверно, именно поэтому Орлеандо сейчас и приходит сюда. И позволяет воспоминаниям захлестнуть себя. Наверно, он просто в последний раз хочет почувствовать себя залюбленным мальчиком, ещё не ведающим невзгод и сложностей своей судьбы и своего пути. Мальчиком, которого нянчат и одаривают вниманием девятеро прекрасных девушек, которых он с гордостью именует сёстрами.

А потом хрупкий идеальный мир медленно начинает рассыпаться, и каждая из сестёр уходит своей дорогой, покидая отчий дом и самого Орлеандо.

Первой уходит Аэран. Самая старшая, прекрасная сестра уходит из дому в тот день, когда Орлеандо разменивает первую жизнь. Она из всей семьи меньше всего похожа на отца и мать, и кого-то из сестёр. Сейчас Орлеандо кажется, что он сам чем-то похож на неё, но воспоминания мутнеют и почти стираются, и он не может сказать наверняка.

Сдержанная, серьёзная, молчаливая Аэран слышит зов Отца и повинуется ему. Отрекается от происхождения, от семьи, от долга и вручает себя божественному родителю. Становится жрицей Вулкана, и Орлеандо больше не смеет видеться с ней. Теперь у неё есть лишь один мужчина, с которым она имеет право быть рядом и делить своё время. И ни отец, ни брат не могут нарушить священный обет.

Она сгорает самой первой ещё до трагичной гибели родителей. Божество сурово и требовательно, поэтому его жрецы никогда не славятся долгими годами жизни. Все семь жизней сгорают словно миг, и Отец призывает к себе своих дочерей и сыновей. И её имя становится первым в этом печальном роду.

Орлеандо улыбается горько, кончиками пальцев проводя по рунам имени самой старшей сестры. Хотел бы он провести с ней чуть больше времени – мудрая спокойная женщина многому могла бы его научить. Стать доброй советчицей и близкой подругой, а не просто сестрой. Но кто все они такие, чтобы спорить с волей Божества?..

Следующие три имени связаны одной линией, и их имена особой болью отзываются в сердце Орлеандо. Третья и четвёртая сёстры-близняшки и седьмая сестра, единственная подарившая княжеству наследников. Мируил, Амаил и Киал. Героини, которых никогда не забудет не только Орлеандо, но и всё княжество.

Мируил и Амаил были удивительно похожи друг на друга внешне и также удивительно не похожи характерами. Взвешенная рациональность Амаил всегда усмиряла взбалмошную энергию Мируил, и две сестры словно были одним гармоничным целым. Они всегда были неразлучны, и Орлеандо с улыбкой вспоминает мгновения общих шалостей с Мируил, в которых их всегда прикрывала и покрывала Амаил. Маинали определённо взяла очень многое от тёти, которую никогда не знала.

Мируил никогда не сидела на месте. В ней было слишком много энергии и огня, и ей вполне серьёзно пророчили судьбу авантюристки. Однако со свойственным себе упрямством она пошла в княжью гвардию, выбрав себе судьбу воина и солдата. Амаил, конечно, пошла за ней. И вместе с ней отдала свои жизни за родителей, за брата, за маленьких племянника и племянницу. В конце концов – за всё княжество саламандр.

Орлеандо не любит вспоминать тот день огненного хаоса: слишком много боли он несёт. Сжимает кулаки и скрипит зубами, но упрямо смотрит на вырезанные рунами имена. В тот злополучный день он потерял родителей и трёх сестёр; оказался слишком слаб для того, чтобы защитить их и спасти. Хотя бы одну из них. Хотя бы Киал.

Добрая, ласковая, нежная, тёплая Киал была домашним очагом, у которого можно было погреться и отдохнуть. Неизменно заботливая и сострадательная – в её огромном сердце было место для каждого члена их большой семьи. Для каждой сестры, для родителей, для брата, для мужа, для детей. Мягкий успокаивающий огонь, рядом с которым ты всегда дома – возможно поэтому Орлеандо был особенно близок именно со своей седьмой сестрой.

Она принимала его таким, какой он есть. Не упрекала и не торопила. Всегда могла выслушать и помочь советом, и к ней действительно хотелось приходить и возвращаться. Поэтому Орлеандо чувствовал себя особенно ответственным перед ней; поэтому вопрос не стоял, кто заберёт Говарда и Маинали. И он ни разу не пожалел об этом решении. Не только, впрочем, из-за большой любви к племяннику и племяннице и чувства глубокой вины перед ними.

Орлеандо вздохнул, и взгляд его переместился дальше. Нийа, вторая сестра, Ансраэл, шестая сестра, Тиаша, восьмая сестра – они тоже были здесь. Время и Отец не пощадили и их, и Орлеандо, уже будучи князем, лично похоронил каждую из них. А вместе с ними – кусочек своего сердца.

Тиаша, бедная его сестра, долгое время боролась с болезнью, но даже лучшие ундинские целительницы оказались бессильны. Излишне набожная, так похожая на мать, в конце концов она ушла к Отцу, и Орлеандо вздохнул с облегчением от того, что её страдания закончились. Пусть они никогда не были слишком близки, тем не менее он любил свою сестру и не желал ей страданий.

Лишь Нийа и Ансраэл ушли в свой срок, отмеренный им Отцом. Тихо, безболезненно и мирно они распрощались с этим миром, и Орлеандо стал ещё чуть более одиноким, чем до этого. И особенно остро он почувствовал это одиночество, когда ушла Нийа, что всю жизнь отдала молоту и наковальне, выковывая для князя и его воинов лучшее оружие и доспехи.

Именно Нийа в своё время научила брата обращаться с металлом и привила ему любовь к работе с ним. Мать ворчала и шипела на дочь за это, и Ансраэл с Тиашей особенно поддерживали её, но пробивная упрямая Нийа всегда до конца стояла на своём. Она была крепка, как сталь, и также несокрушима в своих принципах, до самой смерти оставаясь такой, иногда даже резкой и слишком прямолинейной. Орлеандо восхищался сестрой и гордился ей, и был ей благодарен.

Он вновь вздохнул, задумчиво скользя глазами по всем именам снова. Лишь двух сестёр не было здесь, и судьба одной из них не была известна Орлеандо. Девятая, самая младшая дочь, свободолюбивая, как ветер, сбежала из дома при первой же возможности, посвятив свою жизнь приключениям и путешествиям. Руанал, беспокойная и не сидящая на месте девушка, порвала связи с домом так давно, что Орлеандо и не знал, жива ли она ещё, или давно сгинула где-то. Горячая бунтующая кровь, которую сковывали границы подземного княжества внутри вулкана. Мать никогда не принимала этого, и даже лояльный отец был против, и Орлеандо усмехается уголками губ.

Уж он-то помнит, как вместе с Мируил помог сестре бежать на поверхность, откуда она так больше никогда и не вернулась.

Мысли беспощадно возвращались к последней сестре, и Орлеандо помрачнел. Луэмил, высокомерная и отрешённая, стала причиной стольких бед и страданий, что он не мог поверить в то, что она одна из его сестёр. Он не хотел думать о ней, хотел вычеркнуть её из своей жизни, но братское сердце болело и ныло, и не давало покоя. Возможно за тем он и пришёл в усыпальницу, чтобы вспомнить и всё осмыслить?

Семеро из его сестёр были мертвы. Судьба одной оставалась неизвестной. А жизнь последней он должен был отобрать собственными руками. Смог ли бы он после такого вписать её имя на пластину рядом с павшими по её прихоти? Приняли бы родители и другие сёстры предательство, учинённое ею?

Орлеандо не знал. И глядя на золотые руны вереницы имён, он так и не нашёл ответ.

========== Вопрос 13 ==========

Комментарий к Вопрос 13

«У тебя большая семья, Орлеандо. Расскажи о каждом члене своей семьи. Какие они? Что любят? Какие у них привычки? Какие у вас установились отношения? Можешь в одном ответе, можешь о каждом по отдельности»

Десятый сын, самый младший ребёнок, последняя надежда. Долгожданный желанный наследник, которого княгиня так хотела подарить своему мужу. Волевая и упрямая женщина, всегда добивающаяся своего – спустя столько лет Орлеандо понимает, что вся её деятельность была направлена на благо государства, а не удовлетворения собственных амбиций и эгоизма.

Мать была строгой, бескомпромиссной, консервативной. Орлеандо никогда не был близок с ней, хотя именно она лично растила его и занималась его воспитанием до того, как приглашённые учителя начали обучать юного наследника всему тому, что необходимо знать и уметь будущему князю. Она хотела вырастить сына по собственному подобию, такого же твёрдого и волевого мужчину, признающего лишь силу и власть упрямого консерватора, гнущего свою линию. Но Орлеандо никогда не был и не стал бы таким.

Да, он был по-своему упрям, но он был своеволен и свободолюбив – качества, которые мать презрительно именовала «легкомыслием». Недостойное князя поведение – и она упорно пыталась его «исправить». А Орлеандо также упорно не давался.

Он никогда не был близок с этой во многом эгоистичной женщиной, пусть и эгоизм её был продиктован благими намерениями. Она же, хоть никогда не говорила о том, всегда считала Орлеандо разочарованием. Сетовала, что под его управлением княжество ждёт упадок, и никогда не верила в способности своего сына, так отличающиеся от её представлений о правильном. Возможно, она бы даже хотела родить мужу ещё одного сына, но десять беременностей и без того изрядно подорвали её здоровье.

Орлеандо не злился на мать. Он просто воспринимал её вечное недовольство как данность. В конце концов, они никогда не были близки, и не в его характере было сражаться за то, чтобы соответствовать чужим ожиданиям. К тому же отец был на его стороне, и для юного княжича это было намного важнее и значительнее.

Отец был противоположностью матери, и Орлеандо до сих пор гадал, как и почему они сошлись. Да, во многом это был брак по расчёту, но отец сам выбрал себе именно такую супругу. Не сказать, что красавицу, строптивую девицу со скверным характером, горделивую недотрогу – кажется, её родители уже и отчаялись выдать её замуж, когда Тасел, тогда ещё молодой княжич, попросил её руки.

Они были разными. Отец всегда был спокойным и флегматичным. Взвешенная мудрость и редкие эмоции – народ любил его за сострадательный нрав и достаточно мягкое правление. Князь был умным и дипломатичным правителем, и Орлеандо до сих пор не может понять, как кого-то он мог не устраивать настолько, чтобы решиться на переворот. Ведь отец всегда искал компромиссы, старался решать конфликты так, чтобы все стороны были удовлетворены. Он был справедливым бесстрастным судьёй, и даже на внешней арене благодаря ему княжество начали хоть немного уважать, а не считать саламандр продажными наёмниками абсолютно без принципов.

Отца Орлеандо любил. Действительно любил и уважал, а не относился к нему с формальным почтением, как к матери. Они были близки друг с другом, и отец был сыну в первую очередь добрым другом. С ним Орлеандо мог поделиться терзавшими душу сомнениями и тревогами, попросить совет и просто о чём-нибудь поговорить. Именно по отцу он скучал попервах больше всего, искренне оплакивая его смерть.

Родители были такими разными. Орлеандо в итоге вырос не похожим ни на кого из них. Однако он был искренне благодарен им обоим как за то, что дали ему жизнь, так и за всё то, что они для него сделали.

========== Вопрос 14 ==========

Комментарий к Вопрос 14

«Расскажите о том, кого любил или до сих пор любит персонаж. Можете даже от лица самого персонажа»

– Расскажи мне о ней.

Просьба отца заставляет Орлеандо вздрогнуть от неожиданности. Непонимающе посмотреть на родителя, демонстрируя ему искреннее замешательство и растерянность. Князь вызвал своего сына на разговор, и молодой княжич едва ли мог ожидать, что отец заведёт такую непростую тему.

– Я ничего не знаю о ней, – Орлеандо вздохнул, покачав головой. Отвёл глаза в сторону, опуская взгляд, и горькая усмешка искривила губы. – Да и не знаю я, что и как о таком говорить.

Связь… Полумифические рассказы, которым давно никто не верил. Единицы, которых можно было пересчитать по пальцам, знали, что это такое, на собственной шкуре столкнувшись с безжалостным роком. У Судьбы было странное чувство юмора, и отец и сын оба пали его жертвами.