Текст книги "Зов пустоты (СИ)"
Автор книги: Lone Molerat
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
– Просто ты не можешь иначе, – злости в голосе Харона не было, скорее – грусть. – Как я не могу стать гладкокожим красавцем, так и ты не можешь перестать быть хорошей девочкой.
Она угрюмо смотрела себе под ноги. Похожий паркет был в Убежище, в кабинете Смотрителя. Но сейчас воспоминания не вызывали ни боли, ни тревоги. Лишь лёгкое удивление, как изящное решение головоломки.
– Только не знаю, справлюсь ли я на этот раз с последствиями твоего альтруизма, Эми. Я не смогу защитить тебя здесь.
Защитить. Слово всколыхнуло в усталом мозгу какую-то ассоциацию. Эмили машинально потянулась к кобуре – и вздрогнула, лишь сейчас обнаружив, что та пуста.
– «Магнум»…
– У меня, – успокоил её Харон.
– Они разрешили тебе оставить оружие?
– Разрешили, – в его голосе прорезалось раздражение. – Как это великодушно с их стороны, правда? И комнату выделили, и на Совет пустили. Только будь я проклят, если уже завтра они не выставят нам счёт за каждый стакан воды и каждое доброе слово.
– Так и будет, – согласилась она.
– Тогда зачем?
Эмили молчала. Нечего было сказать. Мысли путались.
– Если хочешь побыть одна, так и скажи, – неожиданно ласково произнёс Харон. – Я же всё понимаю, маленькая.
Она нерешительно кивнула. Не то чтобы ей действительно хотелось остаться одной. Просто стыдно было смотреть в глаза Харону – за то, что она вынудила его прийти в Цитадель, за то, что втянула во всю эту мутную историю с ГЭККом. Господи, остался ли на Пустоши хоть один человек, которого она не подвела?
– Только оставь мне «Магнум», – попросила Эмили.
– Зачем?
– Мне так спокойнее. Раз уж мы здесь, в лагере Братства – лучше держать оружие при себе, верно?
Харон кивнул. И, помедлив немного, положил револьвер на стол.
– Ты тоже отдохни, – Эмили погладила его по руке. – И я постараюсь уснуть.
– Эми, – он до боли, до хруста сжал её пальцы. – Я тебя люблю.
Он никогда этого не говорил.
– А я тебя, – она поймала взгляд Харона – и не смогла его выдержать.
*
Эмили думала, что, оставшись одна, наконец сможет дать волю слезам. Но слёз не было. Ни слёз, ни надежд – если у неё и оставались какие-то безумные мысли о том, что папа жив, то встреча с доктором Ли рассеяла их без следа.
За стеной было тихо, будто шумная и многолюдная Цитадель в одночасье опустела. Про них с Хароном словно бы все забыли. Только Лэниган заглянул незадолго до полуночи. Сказал, что ему надо закончить дела и что в путь они отправятся на рассвете; Эмили, в общем, было всё равно. Рассвет так рассвет.
Можно позвать Харона. Эта мысль была очевидной и, может быть, верной – но нет. Ему не понравится, что Эмили лежит здесь с открытыми глазами и слишком внимательно смотрит в темноту. Ему и так слишком многое не нравится, и, видит Бог, она не знает, как это исправить…
…Она честно пыталась заснуть, но ей мешали голоса. Ничего такого особенного. Просто голоса в темноте.
Шестилетняя девочка сидит на руках у папы, уткнувшись лицом в белый халат, и украдкой улыбается. Она ждала папу с ночного дежурства – и дождалась. И пусть он ругается сколько влезет, но у них есть эти несколько общих минут, украденных у сна.
– Милли, и что же ты, всю ночь с книжкой просидела? – возмущения в его голосе куда меньше, чем он пытается изобразить. – Я же говорил: приду поздно. Ты совсем не отдохнула, а скоро рассвет.
Рассвет – это просто слово. Девочка его знает, как и чертовски много других слов. Сейчас она читает Библию. Там всё правда, так сказал папа. И это любимая книга мамы. Наверное, у мамы просто не было в детстве «Сказок народов мира». Девочка как раз добралась до Евангелия от Матфея, и ей жаль апостола Петра. «Прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня» – получается, как будто он предал Иисуса, а он же не нарочно. Пётр просто растерялся и испугался, ведь всё это так сразу на него навалилось.
– Ты ходил к миссис Ролстон, да? – спрашивает девочка.
Папа молча кивает. Миссис Ролстон совсем уже старенькая, у неё рак лёгких четвёртой стадии, и это инкурабельно. Можно сказать «неизлечимо», но девочке нравится говорить на языке взрослых. Всё равно же потом придётся переучиваться.
– Она умерла?
– Милли, солнышко… – он проводит рукой по её волосам. Видно, что папа не хочет об этом говорить, но девочка учится называть вещи своими именами.
– Так умерла или нет?
– Да, – папа тяжело вздыхает.
Миссис Ролстон девочке тоже жаль. Она пекла ужасно вкусное печенье, и волосы у неё были чудно̀го фиолетового оттенка.
– А она воскреснет? – девочка смотрит на Библию, словно в поисках поддержки.
– Нет, солнышко. Люди не воскресают.
– Лазарь же воскрес, – она обиженно закусывает губу. Что-то здесь не так. Может, миссис Ролстон просто не была достаточно добродетельна (это слово девочка до конца не понимает)? Но ведь мама тоже не воскресла? Или папа всё-таки что-то перепутал, и в этой книжке не всё правда?
Но она не задаёт все эти вопросы. Пока – не задаёт. Уже рассвет, пусть даже в Убежище настоящих рассветов не бывает, и она ужасно хочет спать. Папа укрывает её одеялом, целует в щёку – и сквозь сон девочка спрашивает:
– Пап, а кто такие фарисеи?
Девочке десять лет, и она впервые взяла в руки оружие. Это всего лишь пневматическое ружьё, до того старое, что, того и гляди, распадётся на части прямо у неё в руках. И всё-таки есть в нём что-то от настоящего орудия убийства. Что-то пугающее и завораживающее.
– Что, не угадал с подарком? – спрашивает папа – вроде бы и шутливо.
Девочка не может точно ответить. Не в этот раз. Ружьё – это здорово, конечно, любой мальчишка в Убежище душу бы продал за такое… Просто – ей-то оно зачем?
Но девочка скорее откусит себе язык, чем расстроит папу – и она радостно улыбается, изображая охотничий азарт, и спускается вслед за папой в реакторный отсек, чтобы пострелять по радтараканам. И вот её первая мишень, как по заказу – здоровенное насекомое, действительно мерзкая тварь, злая и опасная. Но девочка медлит. Как только она выстрелит, таракан умрёт, по-настоящему умрёт. А она ещё не убивала.
– Я не могу! – говорит она.
– Конечно, можешь, – папа смотрит ей в глаза.– Я не всегда смогу быть рядом. Придется тебе научиться постоять за себя.
Это, пожалуй, не те слова, которые ей бы хотелось услышать в свой день рождения.
– Так что, Милли, не торопись, задержи дыхание, прицелься и нажми на спуск.
Она так и делает.
– Молодец! Одним радтараканом меньше, – похоже, папа действительно рад. А у неё так редко получается его порадовать… – Эй, Джонас, сфотографируй нас с охотником на крупную дичь!
И девочка стоит рядом с папой, пока Джонас возится с камерой, и старается встать так, чтобы радтаракан не попал в кадр. Пусть лучше на снимке будут только они с папой – и ни намёка на смерть. Потому что вся эта история про Лазаря – враньё, уж это-то она знает.
Девочке девятнадцать, и она только что побывала в аду.
Она проигрывает одну и ту же запись – бесконечно.
Раскалённый полуденный воздух – густой, полный незнакомых запахов и звуков, –впитывает спокойный голос папы:
– Вероятно, ты уже знаешь, что я ушел. Я должен был это сделать. Ты уже взрослый человек. Ты можешь жить самостоятельно. Может, однажды все изменится и мы снова сможем увидеться. Я не скажу тебе, почему ушел и куда направляюсь.
Если дышать медленно и неглубоко, то не так больно. Но у неё не получается. Воздух тут, на поверхности, какой-то неправильный. Его не хватает. И девочка с хрипом втягивает в лёгкие всю эту выжженную пыль и августовский зной, и выдыхает стон, жалкий и тихий, как плач слепого котёнка.
– Не ищи меня, я этого не хочу. Господь свидетель, жизнь в Убежище не идеальна, но здесь ты по крайней мере в безопасности.
Она тянется к «Пип-бою». Руки слушаются из рук вон плохо, они до сих пор дрожат, – и перед тем, как грязный палец нажимает кнопку повтора, ей приходится снова услышать это беспощадное:
– Прощай. Я люблю тебя.
Девочка знает много слов, но сейчас у неё их почти не осталось.
– Папа, – шепчет она спекшимися губами. Он не отзовётся, не ответит, он уже сказал всё, что хотел сказать. Но больше ей некого звать.
И она снова и снова повторяет:
– Папа.
И ещё:
– За что?
И ей снова шесть, и снова десять, и опять девятнадцать, и все слова, сказанные и услышанные, медленно наливаются ядом. И теперь девочка знает, точно знает, что умершие не воскресают, а отречение оправдать нечем и незачем, а голоса всё звучат и звучат…
И чтобы заглушить их, чтобы стало тихо – раз и навсегда тихо – она схватила «Магнум» со стола, приставила к виску, взвела курок и нажала на спуск. Сотни раз отработанное слитное движение, тоже в своём роде Альфа и Омега.
Барабан гулко лязгнул, проворачиваясь. Осечка?..
Эмили медленно отвела револьвер от виска – руки дрожали, как у пьяницы. Сдвинула защелку, откинула барабан влево – уже зная, что увидит.
В каморах не было патронов. Ни одного.
– Значит, так, да? – глухо спросил Харон.
Она подняла на него растерянный, совершенно безумный взгляд.
– То есть тебе абсолютно незачем жить? – спросил он. – Тогда позволь дать пару советов. Это очень ненадежный способ. Особенно когда руки трясутся. Небольшая ошибка, и мне придётся всю оставшуюся жизнь выносить за тобой судно и кормить с ложечки. Я ведь даже прикончить тебя из жалости не смогу. Впрочем, у тебя всегда было плохо со стратегическим планированием.
– Харон, извини… – «Магнум» выпал из рук Эмили на ковёр.
– Извини? – тихо переспросил Харон. – Да иди ты к чёрту.
Он поднял револьвер с пола. На миг Эмили показалось, что он её сейчас ударит – но Харон просто положил «Магнум» обратно на стол, подальше от края, и двинулся к тёмному проёму открытой двери.
– Не уходи, Харон, не…
Он обернулся. В его глазах было столько боли – и презрения – что она замерла на полуслове.
– Тебе надо, чтобы я стоял и смотрел? Или чтобы именно я оттирал твои мозги с ковра? Извини, но это не входит в перечень моих обязанностей.
– Я тебя люблю! – Эмили и сама понимала, как жалко это звучит, но терять было уже нечего.
– С самого начала знал, что ничего из этого не выйдет, – сказал он сквозь зубы. – Спокойной ночи, мисс Данфорд.
– Нет, – провыла она. – Нет. Не надо, слышишь? Не уходи, не смей, ну пожалуйста…
Харон остановился у двери, скрестив руки на груди.
– Ты мой работодатель, и я подчинюсь твоим приказам, – отстранённо проговорил он.
В комнату вползали первые лучи рассвета.
========== 5 ==========
– Мисс Данфорд, пора. Скриптор Лэниган ждёт в оружейной.
Эмили медленно отняла руки от лица.
Квинлан, слегка помедлив, переступил порог комнаты. Бегло осмотрелся, чуть задержавшись взглядом на «Магнуме», но, похоже, так и не смог сложить воедино детали мизансцены.
– Да вы, я смотрю, совсем не отдохнули, – в голосе скриптора отчётливо слышалось осуждение. – У вас же было восемь часов!
Сам Квинлан, похоже, распорядился этим временем более рационально: по крайней мере, переодеться он успел. Замызганную рясу сменил мешковатый армейский костюм, из-под куртки выглядывала оранжевая толстовка – не цвет, а мечта снайпера.
– Знаете что, Эмили? Мы их хорошенько взгреем, – Квинлан, видимо, решил её подбодрить в своей неподражаемой манере. И точно: – Учёные мертвы, и это уже не исправить. Но Мемориал мы вернём! Ротшильд сейчас работает над одним проектом – я не имею права о нём говорить, но это нечто во всех смыслах грандиозное. Я, на самом деле, счастлив, что мне доведётся стать свидетелем…
– Оружейная, – перебила его Эмили.
– Что?
– Оружейная. Она далеко?
Снаружи было хоть глаз выколи: освещение в коридорах Цитадели приглушили до предела. Видимо, энергия была нужна для чего-то другого – может, для воспетого Квинланом «во всех смыслах грандиозного» проекта.
Темнота смыкалась вокруг Эмили, как зыбучий песок или болотная вода – медленно и неумолимо. Вот она лижет щиколотки, вот подбирается к коленям; со стороны кажется, что ещё можно выбраться, но на самом деле всё уже решено: не пройдёт и пары минут, как трясина сомкнётся над головой…
Эмили шла вперёд, вяло удивляясь собственному спокойствию. Она не чувствовала ровным счётом ничего, лишь где-то на дне души шевелилась убогая беззубая злость. На Квинлана – за его неуёмный энтузиазм. На Харона – зачем только он разрядил чёртов револьвер? И на себя, конечно: это каким же ничтожеством надо быть, чтобы тобой даже смерть побрезговала?..
В оружейной свет горел.
Лэниган склонился над столом, на котором лежали несколько упаковок микроядерных батарей и три одинаковые лазерные винтовки – ничего интересного, AER9 в базовой комплектации. Под столом стояла небольшая армейская сумка.
– Это для вас, мисс Данфорд, – рыцарь проследил её взгляд. – Я попросил девушек из отдела снабжения собрать вам вещи в дорогу. Всего понемногу – паёк, аптечка, запасная одежда…
Какая ещё одежда? – со злостью подумала Эмили. Её бы вполне устроила простыня из прозекторской.
Она молча кивнула и ногой придвинула сумку к себе.
– План у нас с вами, мисс Данфорд, простой до безобразия, – старший скриптор говорил настолько спокойно, будто они обсуждали поход в столовую. – Нам надо живыми добраться до Убежища, укомплектованного ГЭКК, и по возможности забрать это устройство.
– Что за Убежище? – спросила Эмили. Ей, на самом деле, было всё равно. Но полагалось же что-то сказать. Тишиной она уже наелась до отвала – утром.
– Девяносто Второе, – Лэниган прищурился, будто разглядывая видимую лишь ему одному карту. – Это достаточно далеко на севере, рядом с Олд-Олни.
Эмили бросила быстрый взгляд на Харона, но гуль и бровью не повёл. Стоял у дверей, безмолвный и безучастный, словно каменное изваяние. Она бы отдала всё, что угодно, лишь бы не видеть его таким. Вот только отдавать ей было уже нечего.
– Может, ГЭКК там, а может, и нет, – размеренно продолжал скриптор. – За двести лет многое могло случиться.
– Думаю, если бы кто-то откопал ГЭКК на Столичной Пустоши, то мы бы об этом знали, – Квинлан сгрёб со стола обойму микроядерных батарей.
– Не обязательно, – возразил Лэниган. – Наш предшественник мог исследовать непонятную находку прямо на месте. Тогда в окрестностях Олд-Олни сейчас рай земной – как в третий день творения.
– Тогда уж в шестой день, – Квинлан поднял лазерную винтовку, задумчиво взвесил в руках, положил обратно. – Говорят, там когтей смерти немерено.
– Замечательно, – криво усмехнулась Эмили. – Нам точно не нужно больше людей?
Лэниган покачал головой.
– Если вы, мисс Данфорд, хотите, чтобы дело было сделано – его никому нельзя препоручить. До вчерашнего дня я думал, что в Цитадели есть по меньшей мере десяток человек, на которых можно положиться. Теперь я не уверен ни в ком.
– Выходит, и вам нельзя верить, – Эмили скрестила руки на груди.
– Нельзя, – кивнул Лэниган, похоже, нимало не обидевшись. – Никому нельзя. Доверие – это роскошь даже для мирного времени. Причуда, которая обычно очень дорого обходится. Но как по-вашему, Харон сможет меня убить, если вы заподозрите что-то неладное?
– С лёгкостью.
– Я бы не стал… – нахмурился Квинлан.
– А я склонен согласиться с мисс Данфорд, – задумчиво произнёс рыцарь. – Так что, Эмили, у вас есть страховка на случай моей непорядочности.
– Полагаю, у вас тоже.
– Ну значит, мы оба можем позволить себе эту авантюру, не так ли? – Лэниган вежливо улыбнулся. – Грег, вы решили проводить нас военным салютом? Иначе я не вполне понимаю, куда вам столько боеприпасов.
– Я иду с вами, – Квинлан решительно вздёрнул подбородок. И Эмили в очередной раз поразилась тому, насколько похож Артур Мэксон на своего учителя.
– Это лишнее, – отрезал старший скриптор. – Братству нужен хоть один здравомыслящий человек в Цитадели.
– Бигсли будет подходящей занозой в заднице. А я нужен вам. Правда нужен.
– Не отрицаю. Но…
– Слушайте, я хоть один раз вас подводил? – с тихим отчаянием спросил Квинлан. – Хоть раз? И хоть раз ошибался – в важном?
Лэниган молчал.
– Тогда просто поверьте мне: я должен идти с вами.
– Обычно ты оперируешь фактами, Грег.
– Я не стану оперировать фактами здесь и сейчас.
Эмили нерешительно оглянулась: может, хоть Харон понимает, какого чёрта здесь творится? Но выражение лица гуля было непроницаемым. Он просто смотрел на Квинлана. Внимательно смотрел.
– А Артур? – тихо спросил Лэниган. – Оставишь его одного? Просто уйдёшь, не сказав ни слова?
– Он поймёт, – скриптор нахмурился. – Должен понять. И вообще, в ордене Пера не один я знаю латынь и довоенную историю.
– Ты ведь понимаешь, о чём я. Впрочем, ладно. Решать не мне. Эмили?
– Мне всё равно, – она закрыла глаза. – Идём.
– Харон?
– Как будет угодно мисс Данфорд.
Эмили стиснула зубы. Она была бы рада любому проявлению ярости или даже презрения – но эту отстранённую вежливость вынести было невозможно.
*
Этот день определённо не желал иметь ничего общего со смертью. Тёплый ласковый ветер гнал перистые облака на восток, к океану. Мрачные развалины Фоллз-Чёрч нежились в лучах апрельского солнца, подставляя ему каждую бетонную плиту, каждый осколок стекла, словно солнечный свет мог залечить раны, оставленные ядерной зимой. Не было видно даже вездесущих супермутантов – похоже, они решили взять тайм-аут, пока Братство и Анклав будут истреблять друг друга.
Первым шёл Лэниган – достаточно уверенно и быстро. Видно было, что этот район он знает, как свои пять пальцев. Эмили покорно и безмолвно следовала за рыцарем, почти не глядя по сторонам: что бы ни пытался предложить ей непростительно ясный апрельский день, она не могла этого принять. Квинлан вёл себя, как щенок, которого впервые взяли на охоту: он, может, и рад был бы изобразить ледяное спокойствие и профессионализм, да только суетливая радость оказывалась сильнее. Скриптор то забегал вперёд, чтобы получше рассмотреть очередное здание, то останавливался, чтобы черкнуть пару строк в потрёпанной записной книжке.
Харон шёл последним. Молча, конечно. Зато Квинлан говорил за четверых.
– …Вот, пожалуйста: «ЛОБ Энтерпрайзис», – тараторил скриптор, указывая на здание, увенчанное гигантской эмблемой корпорации. – Мы ведь его так и не зачистили. А надо бы. Они до войны сотрудничали с Китаем, занимались разработкой оружия. В частности, проектом «Зу-Рон». Это, насколько я понял из отчётов, прототип очень неплохого пистолета, вариация на тему Маузера К96. Эти ребята усовершенствовали дульную часть за счёт состава «акумист», сначала не всё шло гладко, но потом добавили огнезащитный кожух, внутренние рассеиватели тепла – и всё пошло на лад…
– Это забота Ордена Меча, Грег, – устало отозвался Лэниган. – Вернёмся – обратись к Пибоди.
– Уже обращался, – грустно сказал скриптор. – Вы же догадываетесь, что он ответил, да? А прототип между тем…
Эмили поморщилась. Ода прототипу китайского пистолета была, может, и справедливой, только очень уж многословной. Само здание заинтересовало её больше. Добротное, на удивление хорошо сохранившееся – уцелели даже малахитовые панели наружной обшивки.
Надо будет сказать Анжеле и остальным. Вдруг да сгодится. Хотя Анакостийская республика на другом берегу…
… Если от неё вообще хоть что-то осталось. Братство Стали уцелело лишь потому, что Анклав решил оставить Цитадель на закуску. А какие шансы могли быть у ополченцев с одним убогим пистолетом на троих?
– А что с Ривет-Сити? – спросила Эмили. Вопрос запоздал как минимум на сутки, и она это понимала.
– А что с ним сделается? – Квинлан выглядел удивлённым. – Атаковать крупнейшее мирное поселение на Пустоши – отличный способ настроить против себя даже радтараканов. Не могут же анклавовцы быть настолько тупы!
– Неловко это признавать, мисс Данфорд, но Анакостийская республика оказалась в чём-то даже успешнее Братства, – кивнул Лэниган. – Они удержали причал и небольшой участок Молла. Видно, Анклав не ожидал серьёзного сопротивления от фермеров.
– Они их чуть ли не лопатами забили, – фыркнул Квинлан. – Разгневанный аграрий страшнее берсерка.
– Если это не группа поддержки, то за нами следят, – прервал молчание Харон. – От самой Блэр-роуд.
Эмили напрягла зрение, но не смогла уловить в развалинах и тени движения.
– Это люди Старейшины, – спокойно отозвался Лэниган как о чём-то само собой разумеющемся.
– У него же нет лишних людей?
– Всё не так просто, мисс Данфорд, – Квинлан тяжело вздохнул. – Лайонс может принимать неверные решения, но он не дурак. И он… скажем так – он не из тех, кто складывает все яйца в одну корзину.
– Грег, – как бы невзначай окликнул его Лэниган.
– Молчу, молчу, – скриптор покаянно воздел руки.
– Понимаю, это может действовать на нервы. Но нам ещё недолго терпеть этот эскорт, – Лэниган еле заметно улыбнулся. – И идти уже недолго.
Эмили могла только позавидовать его уверенности. С эскортом или без, но по самым оптимистичным подсчётам дорога до Олни должна была занять не меньше недели. А то и больше: день уже клонился к полудню, а они всё шли и шли на запад.
Вслед за Лэниганом они свернули в очередной затопленный переулок. Мутная застоявшаяся вода доходила почти до лодыжек, но кто-то заботливо разложил в луже крупные обломки строительного мусора – так, чтобы можно было пройти, не замочив ноги. Эмили нахмурилась: если везёт в мелочах, жди неприятностей в чём-то важном.
Неприятности отыскались почти сразу же. Переулок вёл в закрытый с трёх сторон дворик кондоминиума. Выездная дорога была перегорожена крупным завалом – перелезть через него, пожалуй, можно было, но зачем?
– Похоже, тупик, – Квинлан огорчённо уставился на испачканные ботинки. – Лэниган, вы уверены… Ох, дьявол.
Из ближайшего к ним подъезда неторопливо вышел облезлый пёс величиной с небольшого яо-гая. Таких крупных зверюг Эмили ещё не видела. Впрочем, не нужно было обладать экспертными познаниями в сфере зоологии, чтобы понять, что означает вздыбленная шерсть на холке псины и низкое утробное рычание.
Харон снял с плеча дробовик. Квинлан, бросив быстрый взгляд на гуля, тоже потянулся к пистолету. Но Лэниган предостерегающе вскинул руку.
– Всё в порядке, Дитрих, – Эмили не сразу поняла, что скриптор обращается к собаке. – Они со мной.
Пёс зарычал, но с места не двинулся. Обрубок пегого хвоста, словно маятник, заметался из стороны в сторону – сначала медленно и неуверенно, потом всё быстрее и быстрее.
Рыцарь осторожно пошёл навстречу зверюге, демонстрируя пустые ладони. Эмили затаила дыхание. Те бродячие псы, которых ей доводилось встречать, расценили бы этот жест как приглашение к нападению.
– Харон, уберите оружие. Он нервничает, – вполголоса сказал Лэниган, не оборачиваясь.
– Подожду, пока вы наиграетесь в святого Бернарда, – проворчал гуль.
Из подъезда выскочил щенок – крупный, лохматый, со смешными толстыми лапами. Следом за ним вышла тощая жилистая сука, подозрительно похожая на волчицу. Устроилась чуть поодаль от крыльца, положив голову на лапы и не сводя настороженного взгляда со своего детёныша, который носился вокруг Лэнигана.
– И ты здесь, Икабод, – рыцарь потрепал щенка за ушами. – Сегодня угощения не будет, извини, дружище. Я тороплюсь.
Интонация была такой же участливо-рассеянной, как в разговоре с Квинланом: «Ты хороший мальчик, но отвяжись, пожалуйста, сейчас не до тебя». Но скриптор, на его счастье, вряд ли замечал подобные мелочи.
– Это ваши собаки? – Квинлан наконец обрёл дар речи.
– Не думаю, что они согласились бы с таким определением. У нас, скорее, деловые отношения, – объяснил старший скриптор. – Эти ребята помогают мне сэкономить на сигнализации, а я, как могу, скрашиваю им тяготы быта.
– Как вы их приручили? Они же совсем дикие.
– Приручил тех, кто готов был принять новый уклад, – рука Лэнигана взъерошила шерсть на загривке старого пса. – Остальных пришлось убить.
– И каким было соотношение? – спросил Квинлан зачем-то.
– Я не считал, Грег, – Лэниган выпрямился. – На самом деле это у них в крови – подчиняться. Надо было просто напомнить им об этом. Достаточно было выставить перед ними миску с едой, чтобы память заговорила.
Одной миской тут, пожалуй, не обошлось. Эмили прищурилась, разглядывая расстеленный на крыльце здоровенный мешок из-под мясных консервов с клеймом бостонской фабрики. Чёрт возьми, она зимой ела такие консервы за милую душу, а этот холёный рыцарь ими псов кормил? Обидно как-то. И ведь, получается, он тащил сюда этот мешок на горбу от самой Цитадели, чтобы порадовать собачек. Собственно, почему нет? Использование не отменяет привязанности.
– Сюда, – Лэниган, оглянувшись, приоткрыл дверь подъезда.
Вместо того чтобы пройти сквозь холл и выбраться с другой стороны дома, Лэниган начал спускаться по лестнице, ведущей в подвал. Эмили понимала всё меньше и меньше. Вроде как где-то поблизости пролегала синяя линия метро, и в подвале мог быть выход в служебные тоннели – но к чему такие сложности? Перегон от «Фоллз-Чёрч» до «Мэриголд» отлично сохранился. Почему нельзя было воспользоваться им, а не тратить драгоценные часы на блуждания по развалинам? Или Лэнигану просто приспичило повидать собаченек? Собаченьки, кстати, плелись следом, что тоже оптимизма не добавляло. Снаружи остался лишь малыш Икабод, который успел тяпнуть Квинлана за штанину и тоненько тявкнуть вслед.
Эмили отчётливо осознавала: стоит Лэнигану скомандовать «Фас», и вся стая кинется на них. По спине пробежал холодок. Вот так пойти на корм собакам… явно не лучший способ умереть. Донельзя тупой и болезненный.
Квинлан чуть побледнел, но по-прежнему доверчиво смотрел на Лэнигана. Даже пистолет из кобуры не достал.
– Пришли, – старший скриптор распахнул тяжёлую стальную дверь.
Это и впрямь оказался подземный тоннель – только не для поездов, а для автомобилей. Выход на поверхность перегораживали ржавые остовы машин. Дренажная система, как ни странно, пережила двести лет ударной эксплуатации – асфальт оставался сухим, даже фрагменты разметки уцелели. Справа от входа дорожное покрытие неожиданно обрывалось: кто-то отгородил часть тоннеля стальными воротами. Опять двери. Слишком много дверей.
Лэниган поколдовал над кодовым замком, и створки ворот почти бесшумно разъехались, открывая взору Эмили самый благоустроенный гараж Столичной Пустоши. По левой стенке тянулись ряды стеллажей, аккуратно заставленных ящиками с инструментами. В центре помещения располагался огромный верстак, который вызвал бы учащённое сердцебиение у любого представителя Братства Стали. А зона отдыха выглядела уютнее, чем большинство жилищ, в которых Эмили доводилось бывать. Чего стоил отремонтированный торговый автомат, заполненный всеми сортами «Ядер-Колы»!
Машину она заметила не сразу. Но когда заметила, то не смогла отвести взгляд. Огромный внедорожник защитного цвета выглядел так, будто только что сошёл с конвейера – даже запах краски, казалось, окончательно не выветрился.
– Это ж Хамви! – восторженный вопль Квинлана донёсся, наверное, до самой Цитадели. – Где вы его нашли? Да ещё в таком состоянии!
Даже Харон выглядел впечатлённым.
– В этом же тоннеле, – Лэниган скромно улыбнулся. – Правда, когда я его нашёл, он был в несколько худшем состоянии. Пришлось повозиться.
– Да уж, представляю, – Квинлан влюблённо уставился на внедорожник. – Вот где вы пропадали по вечерам! Это же, наверное, несколько месяцев…
– Пять лет, – старший скриптор ласково провёл рукой по капоту машины. – На самом деле для меня это было чем-то вроде медитации. Что ж, пришло время старичку Хамви оправдать затраченные усилия.
– Мы на нём поедем? – казалось, Квинлан сейчас лишится чувств от восторга.
– Почему нет? Конечно, придётся попетлять, но по моим расчётам, до Олни мы доберёмся дня за три. И разведотряд, даже самый шустрый, за этим красавцем не угонится.
– И вся Пустошь сбежится посмотреть, что это так грохочет, – мрачно усмехнулся Харон.
– Шума от него много, это да, – согласился Лэниган. – Но тут уж приходится выбирать, что для нас важнее: время или относительная скрытность.
– Время, – твёрдо сказала Эмили. – Покончим уже со всем этим.
– Он жрёт столько топливных элементов, что вам и не снилось. А последняя «Красная ракета», как на грех, закрылась двести лет назад. Ни один мост такую махину не выдержит, а нам надо перебраться на другой берег. Какая там скорость указана в спецификации? Пятьдесят миль в час? Только на паркете. По пересечённой местности он ползёт, как черепаха. Идеальная мишень для любого придурка с гранатомётом, – Харон покачал головой. – Нет, это действительно тупая затея.
– Когда Хамви начнёт создавать проблемы, мы просто бросим его и пойдём пешком, – Лэниган больше не улыбался. – Но если он поможет нам выгадать хоть сутки, отказываться от такой возможности глупо. Девяносто Второе далеко, и…
– Нам не надо в Девяносто Второе, – тихо сказал Квинлан.
– Что?
– ГЭКК в Восемьдесят Седьмом. Не знаю, в каком состоянии, но если он где-то и есть на Столичной Пустоши – то там.
– Грег, если вдруг это шутка, то она не удалась. Я же видел данные из «Волт-тек».
– Видели уже после того, как я их отредактировал.
– Но когда? – Лэниган растерянно, словно в поисках поддержки, оглянулся на Эмили и Харона. – Все терминалы из головного офиса сразу же доставили в Цитадель. Я лично руководил изъятием.
– А я побывал в здании за два дня до экспедиции, – Квинлан виновато опустил голову. – Ещё тогда я всерьёз подозревал, что в Цитадели есть двойной агент. Упоминание о наличии ГЭККа раньше всплывало в архивах, поэтому я сделал, что мог.
– Ну, знаешь… – рыцарь только руками развёл.
– Вам я верю, Лэниган. Вы единственный, кто не пытался диагностировать мне параноидальное расстройство. И вы, Эмили… вы просто не можете быть замешаны в этом. И заслуживаете того, чтобы отомстить за отца, – скриптор нервно улыбнулся. – Не знаю, что ещё сказать.
– Допустим… – Лэниган потёр виски. – Хорошо, Грег. Допустим, ГЭКК в Восемьдесят Седьмом. Как мы, чёрт возьми, это проверим? Там уровень радиации у входа – полторы тысячи рад в секунду. Это, как по мне, даже для Харона чересчур.
– Тем больше шансов, что ГЭКК до сих пор внутри.
– Оптимизм, да? – криво усмехнулся рыцарь. – Ладно. То есть люди Лайонса направятся в Девяносто Второе… может быть, сцепятся там с Анклавом… Грегори, Лайонс узнает. И тебе будет сложно объяснить ему всё. Сложнее, чем мне. Даже с моей точки зрения ты заигрался.
– Может, и объяснять не придётся, – скриптор вздёрнул подбородок. – Я же всё понимаю. С того момента, как в Девяносто Втором не найдут ни ГЭККа, ни наших следов, я буду вне закона. Но если такова цена того, что ГЭКК не достанется Анклаву – я её заплачу.
– Восемьдесят Седьмое – это вообще где? – Эмили осторожно дотронулась до защитной решётки на бампере внедорожника. Металл показался ей тёплым – по крайней мере, не холоднее пальцев.
