Текст книги "Круги на воде (СИ)"
Автор книги: Lone Molerat
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
– Что, Гнилушка, прячешься от своего нового друга? – окликнул его Мур.
– Он мне не друг, – буркнул Ленни.
– Это хорошо, – кивнул Степлтон, непривычно хмурый и сосредоточенный.
– Слышь, Гнилушка, а как по-латыни будет «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идёт за них на бой?» – спросил Мур.
– А хрен его знает, – Ленни развёл руками. – Я же только в крылатых фразах разбираюсь.
– А эта что, недостаточно крылатая? – огорчился Мур.
– Похоже, недостаточно, – Ленни ухмыльнулся. – Вообще, ребята, тут вы сами виноваты. Что ж вы всё никак Цитадель не захватите? Там, небось, прорва учебников по латинскому языку. Вот принесёте мне один – и будут вам длинные пафосные татуировки от дядюшки Саворетти.
Мур уныло показал Ленни средний палец – а потом рассмеялся. Их вообще легко было развеселить, этих ребят. А поводов для радости у них в последнее время было не слишком уж много, так что Ленни не жадничал.
– Вообще-то, Гнилушка, мы к тебе по делу, – Степлтон настороженно оглянулся. – Тот гуль, которого твой шеф сюда притащил… В общем, у меня с ним давние счёты.
По спине Ленни пробежал холодок.
– Нет, Гнилушка, тебя это не касается, – Мур дружелюбно похлопал Ленни по спине. – Просто тот урод в апреле убил Джо Хейза. Ну, не только его, ещё нескольких хороших ребят – но Джо…
– Джо был моим кузеном, – по лицу Степлтона пробежала тень. – Повторяю, к тебе у нас претензий нет. Но этому ублюдку, Харону, просто не стоило сюда возвращаться, вот и всё.
Да он и не стал бы, угрюмо подумал Ленни. Едва ли что сам Харон, что его подруга согласились бы по доброй воле переступить порог Рейвен-Рока. И Бёрк, казалось бы, должен был понимать, что не стоит тащить Харона туда, где он успел наворотить дел, что могут возникнуть, мать его, осложнения… Но нет, для работодателя реальность была плавильным тиглем. Бёрк мог смешать взрывоопасные ингредиенты из чистого любопытства, просто чтобы посмотреть, что из всего этого выйдет. Правда, в основном получалась кровь. Много крови.
– Полковник Отем запретил нам его трогать, но ты же понимаешь… порой происходят несчастные случаи, – недобро усмехнулся Степлтон. – От этого никто не застрахован.
– Мы это тебе к чему рассказываем? – Мур склонился к Ленни. – Как увидишь, что несчастный случай начинает происходить – так будь разумным Гнилушкой, не лезь. Ты вроде парень неплохой, ну как для гуля, и тебе я зла не желаю.
– А вы что, вдвоём собираетесь с ним справиться? – поморщился Ленни. – Ох, ребят, это плохая идея.
– Ты думаешь, нам силёнок не хватит прикончить вонючего гуля? – холодно спросил Степлтон. Обиделся, бедолага.
– Ну, может, и хватит, – проворчал Ленни. – Раз в год и палка стреляет. Но на твоём месте, Мур, я бы с татуировкой поторопился.
– Это почему же? – фыркнул тот.
– Говорят, они здорово упрощают процедуру опознания. Особенно если труп сильно изуродован.
Мур сдвинул брови – но через миг расхохотался.
– Знаешь, что меня удивляет, Гнилушка? – Степлтон покачал головой. – Что у тебя до сих пор полон рот зубов. Ладно, бывай.
Они ушли. А Ленни остался.
*
– Вот сукин сын, – произнесла Анжела. – Сбежал, значит? Ничего, Эми. Справимся.
Эмили не смогла бы со всей уверенностью сказать, кого Анжела имеет в виду – Харона, Беннона или обоих сразу. После всего этого кошмара с девчонкой-гулем и утомительного перехода до Анакостийской переправы Эмили вымоталась настолько, что временами теряла нить разговора, впадая в дремотное оцепенение. Наверное, надо было последовать мудрому совету Мей и сперва отоспаться в гостинице Уизерли, а уже потом, на свежую голову, разбираться с проблемами. Но Эмили, конечно же, первым делом помчалась к Анжеле в надежде узнать хоть что-нибудь о Хароне. В напрасной надежде, как выяснилось.
Они сидели в палисаднике дома Анжелы и Диего. В апреле молодожёны одними из первых перебрались на берег: заняли одну из квартир в полуразрушенных апартаментах на набережной, отгородив проволочной сеткой участок земли под окнами. Заниматься обустройством жилища у Анжелы не было ни времени, ни сил, но уж в палисаднике она отвела душу. Под брезентовым навесом притаился столик для пикников, вдоль ограды выстроилась целая армия садовых гномов из «Супермарта» – а напротив калитки красовалась увитая гирляндами розовая статуя фламинго.
До Ривет-Сити отсюда было рукой подать: ржавый борт авианосца почти полностью загораживал горизонт. Казалось, огромная стальная махина вот-вот опрокинется на площадь и раздавит к чёртовой матери и палаточный городок, и поле, засеянное кукурузой… В палисаднике Анжелы кукуруза не росла. Там росли пеплоцветы и астеры. И розы. Анжела через третьи руки раздобыла несколько саженцев и выхаживала их, как больных детей, с безграничным терпением и заботой. Приживались саженцы из рук вон плохо. Тем не менее, Эмили не сомневалась, что Анжеле хватит упорства заставить их цвести.
– Справимся, – кивнула Эмили. Отпила из кружки заваренный Анжелой чай и поморщилась: слишком крепкий. Впрочем, девчонка, на хрупких плечах которой держалась вся Анакостийская республика, и не могла пить другой. Эмили оставалось только восхищаться подругой, которая все эти месяцы балансировала на грани нервного срыва – и при этом умудрялась обходиться только кофеином и верой в светлое будущее. – Слушай, у тебя есть какие-нибудь знакомые на станции Вильхельма? Наверное, мне стоит начать оттуда. Там Харона видели в последний раз, и если я выясню, кто с ним был…
Ответить Анжела не успела: в палисадник из дома вбежала Мей. Раскрасневшаяся, с сияющими глазами – Эмили впервые видела её такой.
– Парадиз-Фоллз пал! – выпалила она.
– Что? – растерялась Эмили.
– Гробовщик мёртв, все рабы свободны, – Мей улыбалась сквозь слёзы. – Представляете, они просто сожгли это проклятое место до основания! И казармы, и рынок…
– Кто – «они»? – вскинулась Анжела.
– Анклав! Я сейчас радио включила – а там крутят обращение полковника Отема. И в конце он даёт выступить Рори Макларену, и вот Рори, сам Рори говорит, что Парадиз-Фоллз больше нет, что рабство вне закона… Рори наш человек, он не стал бы врать, так что это всё правда!
– Радоваться тут особо нечему, – отрезала Анжела – и тут же вспыхнула от смущения. – То есть за рабов я рада, конечно. Но нам от этого одни проблемы.
– «Нам» – это кому? – Мей подобралась, как борец перед началом раунда.
– Анакостийской республике, – Анжела покачала головой. – Ну, теперь понятно, в чём дело. Отряд Хэмлина у Мемориала Линкольна с утра не выходил на связь. Похоже, они тоже любят слушать радиостанцию Анклава. И что теперь, девочки? – тонкие пальцы Анжелы нервно забарабанили по столу. – Там ведь был наш лазарет. Уйма препаратов, медицинское оборудование… И это всё переходит в руки Анклава, да? Мей, ты же говорила, что этому Хэмлину можно доверять.
– Говорила, – ровно подтвердила Мей. – И говорю. Ему можно доверять.
– Но что-то же надо с этим делать, а? – раздражённо спросила Анжела. – Послушай, тебе надо сходить туда и убедить Хэмлина не пороть горячку. Объяснить ему, что Анклав – это не те люди, которым стоит доверять.
– Анжела, но они уже освободили рабов, – тяжело проговорила Мей. – А наш Совет всё собирался, да так и не собрался.
– Можно подумать, Отем сделал это из человеколюбия, – проворчала Эмили.
– А неважно! – Мей почти кричала – это Мей, которая так редко повышала голос. – Важно лишь одно: он это сделал! Не Республика, не Братство – а Отем и его солдаты. И если Хэмлин после этого решил сменить подданство – не мне его осуждать.
– Так может, ты присоединишься к нему? – сердито спросила Анжела.
– Тихо! – велела Эмили. – Уймитесь обе!
– Знаешь, наверное, прав был Хэмлин, – голос Мей надломился, вновь став еле различимым. – Свободный человек раба не поймёт. Никто из вас не знает, просто не знает, что это такое… – она не договорила. Развернулась и побежала к выходу из палисадника.
– Ну, отлично, – крикнула ей вслед Анжела. – Превосходно!
– Слушай, ей просто нужно прийти в себя, – Эмили проводила Мей взглядом. – Ну и к Хэмлину, наверное, лучше отправить кого-то другого. Если хочешь, я могла бы…
– Нет, Эми, – Анжела помотала головой – и с неожиданной злостью саданула кулаком по кружевной скатерти. – Чёрт, мне надо в Ривет-сити. Подождёшь здесь? Еда в холодильнике, душ во внутреннем дворике, если Диего всю воду не слил.
– А где сам Диего? – спросила Эмили. Анжела только пожала плечами и, набросив на плечи старую куртку, побежала в сторону авианосца.
То, что нашлось в холодильнике у Анжелы, едой назвать было сложно: три заплесневелых плода панги, несколько вскрытых упаковок «Бламко» и батарея бутылок «Ядер-колы». Наверняка Гэри Стейли пришёл бы в ужас, увидев всё это.
Эмили решила прибраться в квартире: хоть как-то помочь Анжеле, да и время скоротать. Но довольно скоро выяснилось, что в этом нет необходимости. Двери двух комнат из трёх оказались заколочены, а третья – кухня, она же спальня, она же гостиная, – по самый потолок была заставлена коробками с неразобранными вещами: судя по толстому слою пыли, к ним не притрагивались со времени переезда. Тускло и разочарованно поблёскивали звёздочки из фольги на крышке сундука, в который гости складывали подарки в день свадьбы.
Эмили вздохнула. Она не так представляла себе дом Анжелы. Совсем не так. И дело не в беспорядке, не в неустроенности – просто это был очень холодный дом.
Ближе к ночи вернулся Диего. Робко заглянул в комнату – и затрясся, как осиновый лист, при виде мирно дремлющей Гекаты.
– Она не кусается, – заверила его Эмили, протирая от пыли гигантское напольное зеркало.
– Это хорошо, – взгляд Диего прилип к кобуре с «Кольтом» на бедре Эмили. – А где Анжела?
– В Ривет-Сити.
– Ясно, – с грустью кивнул Диего. – Ну… извините, что помешал. Пойду я.
– Эй, да она, может, скоро вернётся, – растерянно бросила Эмили ему вслед.
Диего пробормотал что-то невразумительное. И скрылся в сумерках.
Анжела вернулась только в два часа ночи.
– Ой, симпатичное покрывало, – бросила она, проходя мимо кровати – судя по всему, единственного предмета мебели в комнате, который регулярно использовался по назначению.
– Это, вообще-то, твоё, – проворчала Эмили, выползая из-под покрывала. – Лежало в свадебном сундуке.
– Ну надо же… – рассеянно протянула Анжела, вытаскивая из холодильника запотевшую бутылку с «Ядер-колой». – Что ж, Эми, всё именно так, как я и думала. Хэмлин и Отем теперь лучшие друзья, так что большая часть Молла для нас потеряна. Безобразие какое-то.
Эмили невольно улыбнулась. Пожалуй, Анжела была единственной её знакомой, способной использовать слово «безобразие» для описания этой ситуации.
– Я не справляюсь, Эми, – горестно призналась она, откупоривая бутылку. – Всё трещит по швам. Люди пришли сюда за хорошей жизнью и чистой водой, а получили войну с Анклавом и неясные перспективы. Видишь те коттеджи? Их начали строить в мае. Половина стоят пустыми – заходи и живи. А люди боятся. Боятся ввязываться в чужую драку, боятся селиться так близко к Мемориалу. Они просто не верят, что мы их сможем защитить в случае чего.
Эмили молчала. Что тут скажешь?
– И вот я лезу из кожи вон, чтобы как-то изменить положение вещей, договориться с кем-то, привлечь людей – а потом заявляется полковник Отем в белом плаще, и всё насмарку, – Анжела в несколько глотков опустошила бутылку и со злостью отшвырнула её прочь. – Знаешь, Эми, да пошло оно всё! Беннон вернётся – пусть он и справляется, как хочет. А я вернусь к мужу, пока он не подал на развод. Угадай, сколько дней мы с Диего провели вдвоём за последний месяц? Ни одного! Я его только по ночам и вижу, и то не всякий раз! Он ради меня всё бросил – и церковь, и служение. А я… Надо было мне не строить из себя чёрт знает что, а оставаться простой кухаркой. Помогать папе вести дела, быть хорошей женой, детей рожать. А то я замужем уже пять месяцев – и ничего. Вон даже ты успела…
На лице Эмили не дрогнул ни один мускул – после удара когтя смерти не проявлять эмоции стало вполовину легче.
– Прости, – пролепетала Анжела, с ужасом глядя на неё. – Я не хотела тебя обидеть.
– Всё нормально, – проговорила Эмили с усмешкой. – Правда-правда. У меня и в мыслях не было обставить тебя в демографической дуэли.
Анжела виновато потупилась.
– Я чем-нибудь могу тебе помочь? – спросила Эмили.
– Нет, – сказала Анжела. Слишком быстро. – Нет, правда. Разве что… Я уеду недели на две – присмотришь за всем этим бардаком? Я хотела Мей попросить, но…
– Присмотрю, – успокоила её Эмили. – А куда ты собираешься?
– В Кентербери, – Анжела вздохнула. – На переговоры с Братством. Вообще должны были поехать Беннон с Харкнессом, но раз уж Беннон потерялся – придётся мне.
– А почему Кентербери? От Молла далековато.
– Зато близко к Рейвен-Рок, – Анжела мечтательно улыбнулась. – А нам очень нужна хорошая стартовая площадка. База, лагерь, опорный пункт – ну понятно, да? И для переговоров Кентербери подходит как нельзя лучше, пока это нейтральная территория. Остальные общины уже определились, за кого они, и только Роу осторожничает. Но мы его дожмём.
– Не сомневаюсь, – улыбнулась Эмили, глядя, как крохотная нежная ладонь Анжелы сжимается в кулак.
Значит, война действительно скоро закончится? Что ж, это витало в воздухе. Об этом говорили Йерлинг и Кросс, да и события в Парадиз-Фоллз тоже красноречиво давали понять, что Анклав пошёл ва-банк…
Парадиз-Фоллз. Эмили почувствовала, как по спине пробежал холодок.
– Анжела, – Эмили подсела к ней поближе – как тогда, в феврале, когда три девицы за столиком в Ривет-Сити решили разобраться со скупщиком краденого. – Есть что-то, о чём мне надо знать?
Анжела обречённо вздохнула. И накрыла её руку своей.
– Харона видели в Парадиз-Фоллз, – тихо сказала она.
У Эмили в глазах потемнело.
– С ним всё в порядке. Он живой. И здоровый, – торопливо успокоила её Анжела. – Но теперь он работает на Анклав.
Эмили недоумённо уставилась на подругу. Харон – и Анклав? Это звучало, как дурная шутка. Как что-то из арсенала догадок паладина Кросс.
– Эми, я сама понимаю, что это звучит странно, и понятия не имею, как так получилось, – тонкая вертикальная морщинка между бровями Анжелы стала чётче. – Я просто передаю тебе то, что слышала. На службе у Анклава подвизается один скользкий тип – что-то вроде дипломата или чиновника по особым поручениям. Некто Бёрк. Мне кажется, я это имя уже где-то слышала раньше, – я наведу справки при первой возможности, Эми, обещаю. Так вот, Харон теперь его телохранитель. Ходит за ним по пятам, и…
– Секунду, – проговорила Эмили. На негнущихся ногах вышла в коридор. Прижала ладонь ко рту, впилась в неё зубами, чтобы не заорать от отчаяния… Теперь всё встало на свои места. Визит Ленни, исчезновение контракта – Эмили не слишком-то обеспокоилась, не обнаружив его на привычном месте. Решила, что он просто затерялся среди бумажного барахла, всех этих черновиков и вырезок из старых газет…
– Ты в порядке? – Анжела обеспокоенно выглянула в коридор.
Эмили кивнула. Нет, на самом деле она билась в истерике, выла и каталась по полу – но всё это происходило где-то в параллельном измерении. А в этом измерении она просто стояла, спокойная и отстранённая, и разглядывала бледный рисунок на обоях, – хотя на самом деле не видела ничего, кроме своей подписи на контракте.
– Здесь так душно, – проговорила она. – Пойду воздухом подышу.
И снова стиснула зубы, чтобы сдержать рвущийся наружу крик. Анжеле и так несладко живётся, незачем её пугать…
Кое-как, почти на ощупь, Эмили выбрела в палисадник. Прислонилась спиной к стене дома, сквозь тонкую ткань рубашки ощущая промозглую сырость кирпичной кладки. И тут же отругала себя: едва ли ребёнку пойдёт на пользу, если его дура-мамаша подхватит простуду. Эта мимолётная мысль промелькнула где-то на периферии сознания, и через миг её смело лавиной отчаяния. Но от стены Эмили всё-таки отошла. Для ребёнка она хоть что-то могла сделать, хотя бы такую малость. А для Харона?
– Любимый мой… – проговорила Эмили беззвучно. – Что же я натворила?
Причал и палаточный городок уже затянуло густым одеялом речного тумана. Вокруг цветных лампочек гирлянды дрожали ореолы тающего света – но это радостное, праздничное сияние отчего-то казалось Эмили зловещим. Словно приманка, на которую сейчас слетятся из тумана голодные призраки. Они прятались там четыре долгих месяца, терпеливо дожидаясь шанса напомнить о себе – и вот сейчас заговорили, все и сразу, наперебой, и Эмили душу бы продала, чтобы хоть на миг заставить их замолчать. Но у неё не было такой власти. Она снова оказалась в западне – как в Транквилити-Лэйн, где ни одно решение не могло быть правильным.
Блуждающий взгляд Эмили выхватил из темноты фигурку садового гнома – в Транквилити-Лэйн эти уродцы тоже были понатыканы на каждом шагу, мистер Брон не чурался простых мещанских радостей…
Размахнувшись, Эмили от души пнула гнома. Фигурка с глухим стуком ударилась о стену дома. Свежая вмятина сделала ухмылку гнома поистине издевательской; её хотелось растоптать, стереть, уничтожить – и Эмили не стала лишать себя удовольствия. В глубине души она понимала, насколько это глупо, но остановиться уже не могла. Ей нужно было сломать что-то, чтобы не сломаться самой.
В разгар расправы над гномом она подняла взгляд – и замерла: поверх изгороди мелькнуло бледное растерянное лицо Диего. Он что, так и бродил тут всё это время, дожидаясь, пока уйдёт подружка жены?
Выдохнув и нацепив на лицо кривоватую улыбку, Эмили помахала Диего рукой.
Наклонилась, подобрала гнома и поставила его на место – даже в неровном свете гирлянд были видны вмятины и трещины на красном колпаке.
– Я куплю нового, – пообещала она, отряхивая с ладоней землю. Диего испуганно кивнул.
– Так, – произнесла она, входя в комнату. – Анжела, я еду с тобой в Кентербери.
– И почему?
– Сама догадайся, – проворчала Эмили. – Ты же умная.
– Ты не хочешь, чтобы Харон пострадал при атаке на Рейвен-Рок, – медленно произнесла Анжела. – Хочешь на переговорах вытребовать для него какие-то особые условия… Но Эми, как? Мы ведь не можем просто запретить нашим солдатам стрелять в него, пока он будет их убивать?
– Нет, – Эмили нахмурилась. – Должен быть выход.
– Ну, пока он не сотворил ничего ужасного… даже наоборот, лично убил Гробовщика, а это немаленький такой плюс к карме, – Эмили почти чувствовала, с какой скоростью мелькают мысли Анжелы. – Но ведь настанет тот момент, когда нам придётся столкнуться с его работодателями лицом к лицу. Ты же понимаешь. И если Харон станет защищать этого Бёрка…
– Должен быть выход, – упрямо повторила Эмили.
– Да зачем он вообще тебе нужен, этот убийца? – чуть не плача спросила Анжела. – Ты что, думаешь, мы тебя одну оставим с ребёнком? Бросим тебя на произвол судьбы? Знаешь ведь, что нет! Тебе о ребёнке сейчас думать надо, а Харон – он как-нибудь сам разберётся…
– Анжела, я ведь всё равно туда поеду, – Эмили покачала головой. – Не возьмёшь меня с собой – доберусь сама. Мне просто надо там быть.
– Чёрта с два, – Анжела скрестила руки на груди. – Никуда ты не поедешь.
– Что, запрёшь меня в подвале, как паладин Кросс?
– Надо же, какая мудрая женщина эта Кросс, – сердито буркнула Анжела. – Но ведь не поможет?
– Не поможет, – подтвердила Эмили.
– С нами поедут рейнджеры Рейли, – отчеканила Анжела после минутного молчания. – И когда я говорю «с нами», это означает, что без их сопровождения ты и пописать не отойдёшь. И больше не отсылай никуда Липучку. Нет, серьёзно. Он, может, и балбес, но стреляет отлично. Его сам Харкнесс хвалит, а он мало кого хвалит. Липучка тоже будет за тобой приглядывать, хочешь ты этого или нет.
– Принято.
– И всё-таки ты дура, Эми Данфорд, – Анжела обречённо вздохнула. – Не обижайся.
– Там в палисаднике Диего бродит, – усмехнулась Эмили. – Пойди нажалуйся ему на меня.
– И пойду! – Анжела топнула ногой. – И нажалуюсь! А ты чтобы легла и выспалась! Это особое, блин, распоряжение секретаря заседаний Совета Анакостийской республики! Иначе никто и никуда завтра не поедет.
*
За завтраком Степлтон еле заметно кивнул Ленни: сегодня, мол. Что ж, хоть какая-то определённость. А то за два дня Ленни так извёлся – дальше некуда. Это мистер Бёрк обожал сложные этические ситуации, а его многострадальный адъютант их терпеть не мог.
И вот что теперь? Предупредить Харона? Ленни не был уверен, что это хорошая идея. В конце концов, разве сам Харон в Подземелье не расписался в желании умереть? Тогда мистер Бёрк вмешался и испортил ему самоубийство – но сейчас-то работодатель зол на Харона, как чёрт, и едва ли станет мешать кому-то распахнуть перед гнусным гулем врата ада. И если у Степлтона и Мура вдруг всё получится… Ленни от этого только лучше, ведь правда? Смерть злейшего врага – это достойная инвестиция в будущее, что ни говори. И мистер Бёрк успокоится наконец, и для Эмили это, наверное, не худший вариант развития событий. По крайней мере, в идиллический домик на холме одним прекрасным днём не заявится толпа головорезов, желающих свести с Хароном счёты за какой-нибудь давний грех. А в том, что грехов у старого психопата за двести лет накопилось предостаточно, Ленни ни капельки не сомневался.
Да чёрт с ней, с Эмили. За кого действительно стоило переживать, так это за ребят из Анклава – они, похоже, так и не осознали до конца, с кем собираются лезть в драку. Если эти балбесы не подготовятся как следует, Харон просто размажет их по стенкам казармы, а виноват в этом будет кто? Правильно, недостаточно убедительный мистер Гнилушка.
Ох, твою ж мать… Ленни в отчаянии впился пальцами в уцелевшие волосы, не замечая брезгливых взглядов соседей по столику.
А ещё ведь было и обещание «что-нибудь придумать», опрометчиво брошенное Ленни пару дней назад. Конечно, Ленни много чего и много кому в жизни обещал, и вовсе необязательно было выполнять конкретно это обязательство. И всё же…
Отправимся на следующее задание – удеру, мрачно решил Ленни, разглядывая крупинки сахара на дне стакана с бледным чаем. Дам ходу в Содружество, и гори оно всё синим пламенем. Маровски, небось, уже и думать забыл про тот старый должок.
Вот только когда будет это следующее задание – неизвестно. А Степлтон и Мур, хароноборцы несчастные, собираются пойти в атаку именно сегодня…
Ленни поднялся из-за стола, так и не притронувшись к еде. И побрёл прочь – осваивать принцип невмешательства.
Он не собирался идти к Бетани и навешивать на неё свои проблемы – просто ноги сами привели его в знакомую лабораторию, а дверь оказалась открыта, а когда Беттани приветственно помахала Ленни рукой – ну, не пускаться же ему было наутёк?
– Что, Гнилушка, совесть замучила? – шутливо осведомилась она. – А то осчастливил меня ребёнком – и умчался в закат… Все вы, мужики, одинаковые.
К удивлению Ленни, малявка из Парадиз-Фоллз тоже была здесь: забравшись под стол, девчонка сосредоточенно раскладывала по кучкам лабораторные пробирки с разноцветными крышками.
– А почему она тут, с тобой? – спросил Ленни.
– Потому что в яслях она покусала двоих детей, и мне пришлось забрать её оттуда, – Беттани устало отвела от лица прядь розовых волос. – И потому что она больше никому здесь не нужна.
Ленни стало стыдно. Действительно, нехорошо как-то вышло. Но, холера, откуда ж ему было знать, что Беттани потащит девчонку с собой в Рейвен-Рок?
– Она тебя совсем измучила, да? – пробормотал он смущённо.
– Да нет, с детьми всегда так, – Беттани вздохнула. – Ничего, привыкнем. И я, и она.
– Слушай, но почему ты её там не оставила? – не выдержал Ленни. – В Парадиз-Фоллз?
– А потому, солнце моё, что нельзя быть ответственным наполовину, – с неожиданной строгостью отрезала Беттани.
– Ты извини, что я на тебя всё это взвалил…
– Ничего. Я ведь могу в любой момент отвести Ло в ясли, если сильно прижмёт. Но пока, видишь, мы худо-бедно справляемся.
– Ло – это Лорена? – опешил Ленни.
– Ага. Мне показалось, что она именно это имя называла. Ладно, Гнилушка, так чего ты хотел-то? – Беттани скрестила руки на груди. – Ты же не просто так сюда заявился?
– На самом деле – просто так, – проворчал Ленни. – Хочешь, я пока с мелкой поиграю, а ты поработаешь спокойно?
– Полчаса, – пообещала Беттани. – Закончу партию суперстимпаков – и подменю тебя.
Ленни не ожидал, что Лорена его узнает, и уж точно не ожидал, что девчонка обрадуется – но она обрадовалась. Отмытая и принаряженная, она действительно оказалась прехорошенькой – только диковатый взгляд портил впечатление, но это со временем пройдёт. Волосы отрастут, царапины затянутся, – и как знать, подумал Ленни, может, лет через пятнадцать юная мисс Лорена снова будет возиться с пробирками в этой же самой лаборатории, успев сменить розовое платьице на белый халат?
– Лоена, – потребовала девчонка, протягивая Ленни пробирку.
– Наши говорят, она совсем дикая и безнадёжно отстаёт в развитии, – вполголоса отозвалась Беттани, не отрываясь от работы. – Но знаешь, по-моему, у Ло охренительные компенсаторные способности. Что-то вроде вашей гульской регенерации, только в области интеллекта. Она действительно почти ничего не знает, но очень быстро учится. Вчера мы с ней за пару часов научились считать до десяти, а сегодня начали изучать цвета, и …
– Ты работай, работай, – улыбнулся Ленни. – Я за ней присмотрю. Только извини, но меня, кажется, просят исполнить одну песню.
Работа заняла у Беттани не полчаса, а все три. Но Ленни был этому только рад. Девчонка действительно оказалась умницей, разве что её пристрастие к живой музыке стало серьёзным испытанием для голосовых связок Ленни, – а в остальном с ней проблем не было.
– Спасибо, Ленни, – вполголоса поблагодарила его Беттани на прощание: Ло, наигравшись, уснула на лабораторной кушетке. – Знаешь, хороший ты человек. Хотя и поёшь отвратительно.
Ленни мрачно усмехнулся.
Наверняка всё уже закончилось, так или иначе, убеждал себя он, шагая в сторону лестницы. Вот сколько времени прошло – Харон уже мёртв, или Степлтон и Мур мертвы, или все трое. Но чуйка, которой всегда были побоку доводы рассудка, твердила своё: нет, дружище, ты как раз вовремя. Все только тебя и ждут. Так что подбери сопли и шагом марш на авансцену…
Ленни остановился как вкопанный. Только сейчас до него дошло, почему в коридорах так тихо и безлюдно: сегодня же пятница. А по пятницам после обеда в Большом Зале Рейвен-Рок показывают довоенное кино, и на полтора-два часа огромная база словно бы вымирает.
Эти киносеансы были очередной удачной идеей мистера Бёрка. Отем как-то раз пожаловался ему, что солдаты умирают с недостаточным энтузиазмом и всё норовят прогулять еженедельные собрания. «Им не духоподъёмные речи нужны», – сказал тогда работодатель, глядя на полковника словно бы с жалостью. – «Если вашим людям невыносимо в настоящем – разрешите им спрятаться в прошлом, а уж там они сами отыщут надежду на будущее». И убедил Отема показывать под конец собраний не записи речей Ричардсона и его предшественников, а обычные старые киноленты, не обязательно даже про войну – комедии, мелодрамы… Затея имела оглушительный успех: ещё никогда солдаты так не рвались прослушать политинформацию. Ленни порядком растерялся, увидев, как здоровенные мужики-десантники плачут навзрыд в финале «Огней большого города», когда девушка-цветочница всё-таки узнала Бродяжку. Хотя что уж там, Ленни и сам расчувствовался. Жаль, из-за всей этой истории с Хароном два киносеанса он уже пропустил, и, судя по всему, пропустит и третий.
– Чёрт бы вас всех побрал, тупиц проклятых, – процедил он сквозь зубы, лихорадочно соображая: куда бежать?
Мистер Бёрк с утра готовился к выступлению на военном совете – значит, Харон сейчас не с ним. Едва ли Отем разрешил бы гулю войти в святая святых базы Рейвен-Рок, Тактическую Комнату, битком набитую военными тайнами. Так что Харон, скорее всего, отправится коротать время в казарму, где его и встретят Степлтон и Мур. Дождутся, пока казарма окончательно опустеет, и приступят к делу.
«Едва ли», «скорее всего» – отличная коллекция умозаключений, сердито подумал Ленни. И тут же увидел Степлтона и Мура, выходящих из ответвления коридора в компании третьего, незнакомого Ленни анклавовца.
– Гнилушка, и куда это ты скачешь? Я же просил не вмешиваться, – нахмурился Степлтон.
– Может, всё-таки не надо? – обречённо спросил Ленни. – Здесь же камеры повсюду.
– Некоторые камеры сейчас, вот ведь досада, временно вышли из строя, – осклабился Мур. – Так что давай, Гнилушка, иди кино смотреть. Там сегодня «Мальтийского сокола» показывают. Расскажешь мне потом, что за сокол такой.
– Я лучше на бои без правил посмотрю, – буркнул Ленни. – Вы хоть оружие взяли?
– Ты прямо как моя мамочка, – поморщился Мур. – Взяли, мам, не волнуйся. И оружие взяли, и пообедали, и в туалет сходили, и руки помыли. Знаешь, Гнилушка, это всего лишь чёртов гуль. И если ты его боишься до усрачки, это ещё не значит, что и все остальные…
– Тихо, – оборвал его Степлтон. До входа в казарму оставалось не больше тридцати футов. – Так что, Гнилушка, ты с нами?
Ленни, помедлив, кивнул.
– Тогда будешь стоять на стрёме, – Мур уже не улыбался. – Дверь мы заблокируем, но ты всё равно следи, чтобы сюда никто не сунулся.
– А если Харона там нет? – ухватился Ленни за последнюю надежду.
– Нет, он там, – хмуро отозвался третий анклавовец. – В гордом одиночестве. Этот урод сказал, что уже видел «Мальтийского сокола» и что Бриджид О’Шонесси – главная злодейка и её в финале арестуют.
– Да уж, за такое убить мало, – уныло откликнулся Ленни.
– Точно, – подтвердил Степлтон. И приоткрыл дверь казармы.
Харон и впрямь был здесь. Гуль валялся на одной из незастеленных коек, но не спал, конечно; за пару недель Ленни вообще ни разу не удалось застать его спящим. И он был готов к нападению – это Ленни понял сразу.
На счастье, Степлтон не стал бросаться заезженными фразочками на тему того, в какое именно пекло он сейчас отправит жалкую гульскую душонку. Ребята просто молча и сосредоточенно двинулись вперёд, держа руки в карманах. Ближний бой? Ножи? – безмолвно ужаснулся Ленни. Умнее ничего не придумали за два дня? С другой стороны, у Харона-то не было при себе даже зубочистки: и нож, и дробовик лежали под замком в комнате мистера Бёрка. А на поножовщину Ленни ещё в Добрососедстве насмотрелся достаточно, чтобы прийти к неутешительному – для Харона – выводу: каким бы профессионалом ты ни был, голыми руками отбиться от атаки с применением холодного оружия практически нереально. Особенно если нападающих трое, и они настроены серьёзно.
Ленни окинул казарму беглым взглядом. Узкие проходы между нарами не предоставляли особого простора для манёвров. Значит, один из ребят – ну, Степлтон, кто ж ещё? – подойдёт к Харону вплотную и завяжет разговор с помощью ножа. Мур его подстрахует. А третий солдат, должно быть, постарается обойти койку с другой стороны, чтобы отрезать все пути к отступлению…
