Текст книги "Офисные записки (СИ)"

Автор книги: Кьяза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

– Ну да, он сам пойдет. Этот самый хозяин. Иди сюда.

Обернувшись, потеряла дар речи. Отдав пиццу швейцару, Вишневский стащил с себя пиджак, накидывая прямо на голову:

– Ландыш, иди сюда. Ты же не собираешься ждать, пока пройдет дождь?

Вообще-то именно это я и хотела предложить. Как он себе представляет передвижение под одним пиджаком? Главный контраргумент – наша разница в росте. Даже с учетом моих каблуков, которые он измерил линейкой, я все равно была ему по плечо.

– Ландыш, вредная девчонка, – проворчал он.

Быстро шагнув, накрыл меня полой пиджака, по-хозяйски хватая за плечи:

– Бежим к переходу. Заодно проверим устойчивость твоих туфель.

Надо отдать должное, он соизмерял свои шаги с моими. Впрочем сомнительная накидка не спасла, все, что не было укрыто пиджаком, промокло в мгновение ока и это служило неплохим стимулом для физкультуры. В итоге мы, не сбавляя скорости, пролетели с шефом через переход и вбежали в офис на глазах у многочисленных зевак, что пережидали дождь на крыльце нашего здания. Среди них я успела заметить знакомые лица, однако Вишневский даже не притормозил, затягивая меня в лифт.

Софья и Вероника при виде нас остолбенели. Хотя я их могу понять. Мокрые, под пиджаком в обнимку и…

– Пицца, – воскликнула я, а с ресепшн донесся сдавленный писк.

– Вернемся за ней? – невозмутимо уточнил Вишневский, оглядывая мокрый пиджак.

– Я точно пас, – замотала головой, и мокрые пряди захлестали по лицу.

– С твоего позволения, я тоже воздержусь, – усмехнулся он, – марш наверх переодеваться.

Девушки дружно упали в кресла. Честно говоря, я бы присоединилась бы к ним, но за мной отсутствовал любой вид сидения, да и мокрые брюки не располагали к такому положению тела. Нет, резон в его словах был, на мне из сухого осталась лишь одна часть туалета, и это не пиджак, с фалд которого текли ручейки. Я же говорю, разница в росте, у меня была закрыта часть головы, да и наш импровизированный тент промок на второй минуте спринтерского забега. Вишневский кажется тоже осознал, что приказал, поэтому повернулся к секретарям:

– Вероника, Софья, найдется сменная одежда для Ландыша? И пусть Мария Ивановна приготовит нам горячего вина.

– У нас есть, но только Ландыш… она…

Вишневский удивленно изогнул бровь и девушки смутились окончательно.

– Ландыш что?

– Они пытаются корректно намекнуть, что я ниже и шире их, поэтому если в офисе и есть женский сменный комплект, то он мне не подойдет.

Вишневский перевел задумчивый взгляд на меня и я тут же попятилась:

– Мужские рубашки не надену!

– Жаль. Софья, реши проблему. И горячее вино. Идем, Ландыш.

Я с радостью поспешила наверх. Во – первых, я хотела хотя бы переобуться, а во-вторых, избавить зевак от непроизводственных травм. Потому что офисные обитатели так увлеклись подсматриванием и подслушиванием, что могли просто вывалиться из дверей.

Наверху я сбросила мокрый пиджак и туфли, стянула гольфы. Попыталась отжать волосы, оттягивая момент свидания с зеркалом. Не зря. Фиолетовая тушь отпечаталась красивыми синяками вокруг глаз. Оттирая круги, я не сразу услышала начальника.

– Ландыш, иди сюда.

Пришлось идти в кабинет. А вот это сюрприз. Шефа там не было, хотя я точно помню, что он туда заходил.

– Я здесь, – голос доносился из угла, где стояла большая пальма, за которой обнаружилась дверь. Пройдя внутрь, я обнаружила шефа уже во всем сухом, включая ботинки. Сам он задумчиво смотрел в гардероб.

– Ландыш, какой у тебя размер?

– Простите? – опешила я.

– Девушки действительно тощие. Я вот думаю, может мой джемпер тебе за платье сойдет?

Я не нашлась что ответить, а он достал на вешалке означенный предмет теплого медового оттенка.

– Витольд Лоллийевич, можно? – послышался голосок Вероники.

– Да, что там у тебя?

Девушка появилась в комнате, держа в руках черное платье:

– Это трикотаж, возможно оно подойдет Ландышу. К сожалению все остальное будет мало.

– Хорошо. Помоги Ландыш.

Короткий кивок, и Вишневский оставил нас, закрыв за собой дверь. Удостоверившись, что он ушел, я повернулась к секретарю.

– А колготок случайно нет?

– Чулки только.

Я вздохнула и взяла протянутую упаковку. Сама виновата, могла бы и принести из дома.

И если чулки я спокойно надела, то платье увы не налезло, затрещав в районе груди. Вероника опечалилась неудачей даже больше меня.

– И что теперь?

– Зонтики носить и не поддаваться на провокации шефа. Пойдем другим путем.

Джемпер был выполнен из тонкого трикотажа и слегка просвечивал, поэтому я еще позаимствовала из гардероба Вишневского черную рубашку. Совместив все вместе, получился неплохой комплект и даже вполне приличного вида.

– Длина все же не офисная, – заметила Вероника.

– Ты знаешь, у меня впервые такое, что на работе нужен сменный комплект одежды. Вы как-то более подготовленные.

– Витольд Лоллийевич иногда требует сопровождать его на мероприятиях. Если там жесткие требования к внешнему виду, то наряды оплачивает он, мы же все храним здесь, на всякий случай.

– Девушки, вы долго там?

Когда мы появились, он листал бумаги. Не отрываясь, отдал распоряжение:

– Папку на подпись, потом займись флористами и подготовь мне расписание на завтра. Да, я хочу ознакомиться с меню, которое ты мне заказала. Затем разыщи Женю, курьера, ему передашь вот этот пакет, пусть отвезет в Москомархитектуру. И я хочу переговорить сегодня вот с этими людьми.

Он протянул визитки, все так же не отрывая взгляда от бумаг.

Молча забрав, я направилась к выходу, когда до меня долетела реплика:

– Кто-то говорил, что не будет надевать мужские рубашки.

– У меня не было выбора.

– Тогда не ходи по офису в таком виде. И настоятельно рекомендую выпить горячее вино.

– Это почему?

Вероника тянула меня за руку, но я развернулась и вернулась к столу. Теперь меня удостоили взгляда:

– Как начальник имею право запретить. Как мужчина, я жуткий собственник.

– Ошибаетесь, Витольд Лоллиевич…

– Лоллийевич.

– Извините. Так вот, господин Вишневский, начальник на работе существо бесполое, как и офис-менеджер. Так что собственнические шовинистские наклонности можете проявлять после работы и с другими. Еще есть распоряжение?

С минуту мы сверлили друг друга взглядом. Я могу быть терпеливой и даже подавлять свою натуру, подчиняясь старшим по возрасту и званию, но всему есть предел.

– Еще сделай кофе. Больше ничего.

Кивнув, что услышала его, я все же отправилась на рабочее место. Когда вернулась с чашкой и папкой, меня проигнорировали, разговаривая по телефону.

Облегченно вздохнув, вернулась к себе. С флористами я разобралась быстро, Женя сам поднялся ко мне за папкой, меню отправила шефу по почте, И даже со звонками мне повезло, все были на месте и переговоры состоялись. Вино мне принесли, но я только добавила пару ложечек в чай. Расписание было распечатано, когда по почте меня известили, что он все увидел, и бумажной версии не надо.

Рабочий день потихоньку подходил к концу. К Марине Вишневский сходил сам, о чем сообщили мне по телефону секретари. Я в тот момент разбиралась с флористами, запрашивая у них дополнительное соглашение к уже заключенному договору, поэтому лишь проводила шефа взглядом.

Я уже размышляла, как мне возвращаться домой, потому что костюм остался в в потайной комнатке, а мужской свитер с рубашкой с подвернутыми рукавами – весьма сомнительная альтернатива, когда ожил коммутатор:

– Ландыш, вызови Владимира и сама зайди.

В кабинет мы зашли вместе с водителем.

– Владимир, отвезешь Ландыш домой, потом отзвонишься мне. Ландыш, ты слышала?

– Спасибо, но я сама доеду, – сделала попытку возразить, но меня прервали.

– Это не обсуждается. Завтра утром жду вовремя. Папку заберите, я завтра все подпишу.

Решила не перечить, отнесла папку на рабочее место. Володя вышел следом.

– Поедем, Ландыш? Или тебя время нужно?

– Я сама доберусь, Володя, зачем вам проблемы.

– Проблемы будут если ослушаемся. Давай, одевайся, я машину подгоню. Синий форд.

– Я знаю.

Он ушел, я прислушалась. В кабинете звучал спокойный голос, Вишневский снова вел переговоры. А на меня навалилась дикая усталость. Я не понимала поведение шефа, я не понимала, зачем согласилась на эту работу. Сидя в кресле, пыталась уговорить себя встать и поехать домой. Но не получалось.

– Ландыш, ты просто устала, – я и не заметила, как появился шеф, – избыток информации и впечатлений. Не упрямься, езжай домой.

В руках он держал мой плащ.

– Витольд Лоллиевич, почему я?

– Лоллийевич. Я редко ошибаюсь в людях. Ты справишься, я уверен. Домой, Ландыш, домой. Пора отдыхать.

Спорить сил не было, я позволила ему помочь надеть плащ, забрала сумку и спустилась вниз. Москва стояла в пробке.

– Володь, разбудите меня на подъезде.

Он кивнул, но я уже спала.

* * *

Витольд проводил взглядом сгорбившуюся фигуру. Первоначально она показалась ему чересчур покладистой, даже забитой. Оказалось, у цветочка есть зубки. Значит, начальник 'существо бесполое'… Он осмотрел рабочий стол, аккуратно сложил разбросанные листы. Дополнительное соглашение с флористами, визитки, список телефонов, даже распечатка схемы офиса, где на каждом рабочем месте подписан его хозяин. Обстоятельная девочка. Посмотрим, как ты завтра будешь объяснять необходимость подписывать старые приказы. По дороге к Марине он завернул в бухгалтерию и посмотрел пару оригиналов на выбор. Он забрал бокал остывшего вина пряностями к себе в кабинет.

– Вероника, вызови мне Марию Ивановну.

Когда кофе-леди поднялась, он уже принес и сложил все вещи офис-менеджера в пакет.

– Голубушка, у меня личная просьба. Из-за моей оплошности Ландыш промокла и ее костюм в плачевном состоянии. Если не сложно, можете его привести в порядок? И туфли.

– А в чем же она домой поехала? – всплеснула руками женщина, – дождь же.

– Ее Владимир отвез.

– Эх, Витольд Лоллийевич, зачем вы с ней так? – дама быстро рассортировала вещи, – мало ей офисных гадюк, так и вы придираетесь, компрометируете. Вина вон не дали.

– Она сама не стала пить, – пожал плечами Витольд, – а про наших дам подробней.

– Не буду. Измываются все над девочкой. А она же час меня расспрашивала, что вы любите, что можно, что нельзя вам. Вон сидела, сравнивала за три месяца ваши обеды, чтобы угодить.

– Мария Ивановна, что наши дамы?

– Да смотрины ей устроили всем офисом. Вроде на чай позвали.

– И что Ландыш?

– А что девочка? Фыркнула и убежала.

Витольд покачал головой.

– Не играйте ей, Витольд Лоллийевич, ну разве остальных мало? Молоденькая она и доверчивая.

– Вот именно, – задумчиво протянул он, – слишком доверчивая, слишком честная, слишком настоящая.

Мария Ивановна лишь поцокала языком и потихоньку исчезла, унося мокрые вещи.

А Витольд достал из стола альбомный лист. Черно-белый портрет девушки карандашом, лишь глаза в цвете. Один синий, второй зеленый.

Утром он поднялся на лифте, спокойно поприветствовал Софью, которая лишь кивнула на вопрос, появилась ли на работе Ландыш. Честно говоря, он опасался, что после вчерашнего девушка не придет.

На мансарде из-за ресепшн торчала лишь макушка.

– Доброе утро, Ландыш.

– Доброе утро, – она мельком бросила на него взгляд, растерянно улыбнулась и вновь уставилась в экран.

– Сделай мне, пожалуйста, кофе и где моя газета?

– Газета на столе, кофе сейчас принесу.

Она вскочила, все так же пряча взгляд. Витольд удивленно проводил ее, пожал плечами и отправился в свой кабинет, решив разобраться позже, хотя…

– Ландыш, и себе тоже, заодно обсудим… Черт.

На столе, рядом с газетой лежал портрет девушки.

* * *

Утро встретило меня двумя пятнами на ковре – черная мужская рубашка и медового оттенка джемпер. Нервно хихикнув, я отправилась на кухню, чтобы поставить кофе. Надо решить важную дилемму – хочу ли я продолжить работать с таким экстравагантным шефом или нет? Сейчас его провокации выглядели уже не так нагло, больше походило на ребячество. Но самое обидное, я на них повелась. Вернулась в комнату и собрала раскиданные вчера вещи, упаковала с собой. Стирать что вручную, что в машинке не рискну. Спрошу у Марии Ивановны, где их лучше почистить, а после химчистки отдам хозяину. Интересно, а его испорченный костюм тоже я должна была отправить в химчистку? Костюм! Мои брюки, пиджак и футболка остались в потайной комнатке Вишневского, мокрые и на полу в углу!

Я заметалась по квартире, спешно собираясь. Надо успеть раньше всех! Кошмар, обокрала мужика на рубашку и джемпер, да еще и вещи по-хозяйски бросила. А вдруг они оскорбили его эстетический вкус?

В офис я взлетала всклоченная, чем напугала Софью, дежурившей с утра.

– Ты чего? – спросила она вместо приветствия.

– Я вчера костюм у шефа забыла!

– И что?

– Он там на полу мокрый валяется.

– Кто?

Я махнула рукой и побежала вверх по лестнице. Ворвалась в кабинет, скользнула к заветной дверце и замерла. Костюма не было. И моих туфель тоже. Все чисто и мирно. Мне было сложно представить, что Вишневский его забрал стирать. И меньше всего хотелось выяснять, куда он его дел. А почему он? Надо спросить уборщицу.

– Ландыш, ты забыла газету Витольда Лоллийевича.

Секретарь с радиотрубками стояла возле моего стола:

– Софья, а когда уборщица приходит?

– После шести. Кофе будешь? Я тебя ждала.

– Буду, сделаешь? У нас до прихода шефа еще есть полчаса, так что я сейчас спущусь, только газету занесу.

Вернулась в кабинет, положила газету. Взгляд заметил как из-под аккуратной стопки бумаг торчит уголок листок с карандашной штриховкой. Любопытство толкнула на дерзкий шаг, я потащила осторожно набросок, чтобы замереть от неожиданности. У меня в руках оказался рисунок карандашом. Портрет девушки, а если быть точнее, то меня. Неизвестный художник даже веснушки тщательно прорисовал, и черные линии не скрывали рыжину волос. Но наверно, чтобы точно не обознаться, глаза были раскрашены. Синий и зеленый, с глубокими переливами, что не верилось, что это карандаш. Ошеломленная, подняла поближе, чтобы рассмотреть. Это я? Но как? Когда? И почему? За что?

– Доброе утро, Софья. Ландыш пришла?

Я вздрогнула, бросила листок и метнулась к своему рабочему месту. Мысли отплясывали джигу-джигу. Вот правду говорят, любопытство кошку сгубило. Нет бы положить газету и тихо выпить кофейку.

– Доброе утро, Ландыш.

– Доброе утро, – я заставила себя посмотреть на него ровно секунду, на большее смелости не хватило. Зачем, зачем я пришла сегодня на работу. Серьезная организация, ага. Мыльная опера и дешевый ситком, а не солидная контора и я в роли главного клоуна, даром что рыжая. Это игра или можно готовиться к худшему?

– Сделай мне, пожалуйста, кофе и где моя газета?

– Газета на столе, кофе сейчас принесу.

Я вскочила, радуясь возможности исчезнуть из под его внимательного взгляда.

– Ландыш, и себе тоже, заодно обсудим… Черт.

Блин, надо же было портрет спрятать обратно под бумаги. Ничего, ему тоже полезно почувствовать себя неуютно, не только же мне постоянно испытывать чувство неловкости.

Я вернулась с чашкой кофе, пряча глаза, потому что даже понимание, что он понял свой косяк, не избавило от чувства вины от того, что рылась на его столе.

– Ландыш, а себе?

– Спасибо, не хочу.

– Я просил говорить правду. Внизу у Софьи стояли две чашки с кофе, так что не упрямься. Заодно захвати ручку и органайзер, я скажу что надо сделать сегодня.

Как всегда спокойный тон. Непробиваемый, зараза. Вышла и вернулась с ручкой и ежедневником.

– А кофе?

– Не хочу, спасибо.

– Хорошо, ты вынуждаешь меня пойти на крайние меры.

Он набрал номер и вежливо попросил:

– Софья, принеси кофе для Ландыша.

Через минуту девушка появилась тенью и поставила чашку.

Я по-прежнему сверлила стол взглядом.

– Ландыш, давай поговорим, чтобы прояснить недоразумение. Мне интересно, что ты себе успела нафантазировать?

– Ничего. Вы хотели дать распоряжение, Витольд Лоллиевич.

– Лоллийевич.

– Извините…

– Смотри сюда, Ландыш.

Интересно, если я вновь зажмурю глаза, сегодня прокатит?

– Ландыш, если поддалась любопытству порыться на столе, найди смелость посмотреть в глаза.

В общем резонное замечание. Перевела взгляд на него:

– Простите, я действительно не имела право…

– Женское любопытство?

– Да. Просто, – давай, давай, Ландыш, выкручивайся, – просто я никогда не умела рисовать, поэтому увидела штриховку и…

– А чего испугалась?

– Я скорее не ожидала. А кто это рисовал?

Вишневский не спешил с ответом, затем наклонился и достал из стола альбом склейку и деревянную коробку, которую открыл. Я затаила дыхание, в двухуровневом ящичке достаточно известной фирмы хранились цветные карандаши, пастель и еще мелочи художников. Рассматривая богатства, я перевела восхищенный взгляд на шефа:

– Вы умеете рисовать?

– Ландыш, я тоже заканчивал МАРХИ, а туда без художественной школы не берут.

– Да?

Он усмехнулся и достал еще одну папку:

– Смотри.

Отодвинув в сторону чашку и рабочие инструменты, я осторожно развязала атласную ленточку. Внутри оказались портреты, выполненные карандашом. Под игрой черно-белых линий оживали обитатели офиса. Вот Мария Ивановна внимательно читает меню. Здесь Софья отвечает по телефону, а тут Вероника за компьютером. Были незнакомые лица. Нашла я и Марину, мечтательно смотревшую вверх. Улыбчивая и светлая, с растрепанными волосами – совершенно не похожая на ту высокомерную эйчара. Я с восторгом рассматривала рисунки, тайком разглядывая автора. Он спокойно читал газету, наслаждаясь кофе, и кажется его совершенно не волновало, что один из сотрудников в данный момент мается дурью. Но сейчас мне стал немного понятен тот пиетет, который питали к нему подчиненные. Портреты были словно живые, вот только..

– Тебя что-то смущает? – оказывается, за мной тоже пристально наблюдали.

– Они все черно-белые, а на том глаза разноцветные, – я упорно пыталась не ассоциировать себя с портретом, хотя глупо отрицать сходство.

– В черно-белом цвете не получилось передать красоту твоих глаз.

– То есть вам не все подвластно? – тихо заметила я, осторожно складывая рисунки в папку.

– Увы, я обычный человек.

– Только слишком хорошо рисуете.

– Прозвучало как обвинение.

Я промолчала, спрятав и свой рисунок в папку, осторожно завязала золотые ленточки и протянула папку хозяину.

– Я просто завидую. Мне никогда не удавалось ни рисование, ни музыка, ни танцы. Сочинения давались на твердую четверку, стихи рифмовать не умела. Шить, вышивать, вязать тоже не могу. Вот такая неумеха.

– Не скажи. Ты умеешь чувствовать красоту, – он забрал папку, пряча ее в стол, – а это больше зарисовки, хобби. Карандаш и акварель. Помогает переключиться либо сосредоточиться. Пей кофе, Ландыш.

Я послушно взяла чашку и даже сделал глоток, когда вдруг вновь вернулась к портрету:

– А глаза? Это тоже карандашами?

– Да, если хочешь могу показать как это делается.

Я мотнула головой. Он усмехнулся, вновь углубившись в газету. Мой взгляд упал на часы. и я подскочила:

– Уже одиннадцать часов!

– Я рад, что ты заметила. Впрочем, с утра у нас пока еще тихо, поэтому могу себе позволить спокойное кофепитие в компании прелестной юной особы, которая тешит мое честолюбие, с неподдельным восторгом рассматривая мои рисунки. Ландыш, кофе допивай.

– Он холодный, я не хочу.

– Весомый аргумент, тогда давай вернемся к работе.

Он пододвинул к себе карандаши и альбом, освобождая мне место.

– Итак, Ландыш, грядет интересный тендер, который я хочу выиграть. Группа Беляева готовит проект к защите, а от тебя надо помощь в бумажной волоките. Я сброшу список необходимых документов, которые надо отсканировать и завизировать. Часть оригиналов у Марины, часть в бухгалтерии. Также нужна живая выписка с синей печатью, поэтому подготовь запрос в налоговую. проконтролируй ее получение. Уточни у Вероники на какое назначено встреча, извести всех участников, включая клиентов. Далее, проверь приказы о полномочиях на актуальность. Антон сказал, что ты начала создавать электронную базу документов, это похвально. Думаю, я готов для облегчения твоей деятельности рассмотреть вариант электронного документооборота. Ты в нем работала?

– Нет, – я мотнула головой, старательно записывая задания.

– Значит, получишь новый опыт. Промониторишь рынок и приготовь мне обзор с комментариями. Марине передай, пусть поищет соответствующие курсы. наверно. девочек тоже, тогда реши вопрос как лучше вас отправить, чтобы офис не остался без секретарей. Далее приближается Новый год, собери списки клиентов и подрядчиков, проверь адреса и актуальность, разделите с девочками их по категориям. Мне нужен бюджет и сроки.

– А что дарим?

– Не знаю, но ты решишь эту проблему. Сегодня Антон должен дать доступ к моему календарю, тоже пожалуйста контролируй встречи. Утром, кроме кофе и газеты хочу слышать, что там у меня по плану. Да забыл, чай или кофе, но утром я надеюсь разделить с тобой офисный завтрак, практика двух дней показала, что это самое продуктивное время. Далее, вернемся к Антону. Он до сих пор не оформил мне грамотно запрос на сервер, писулька 'Купите сервер как по ссылке' меня не устраивает, бухгалтерию тоже. Так что прошу тебя составить грамотный запрос-обоснование. И флористы. Когда я увижу допсоглашение на столе? Мне не хотелось бы проверять твои успехи верхолаза. Ах да, забыл. На уикенде в Джаз-кафе будет квинтет Текучева. Забронируй столик на двоих, и вот по этому адресу сбрось дату и время начала. Адресата зовут Паулина. Ну вот и все.

Я широко раскрытыми глазами смотрела на задания, потом тихонько уточнила:

– Точно все?

– Согласен, кое-что забыл. Папку на подпись, пожалуйста. А вот это я думаю поднимет тебе настроение. Теперь точно все.

Поверх органайзера скользнул листок. В черно-белой гамме полуфас рисованная я, закусив губу, удивленно смотрела вперед. И снова только глаза, синий и зеленый, выделялись на листе игрой полутонов.

– Ландыш, папку, – с довольной усмешкой прервал мое оцепенение Вишневский, упаковывая карандаши.

– Что? Ах да. Сейчас. Спасибо.

Я подскочила, вылетая из кабинета, затем ворвалась обратно, забирая чашки.

– Ландыш, где папка?

Он явно посмеивался над моей рассеянностью. Впрочем, получив необходимое, тут же углубился в документы. Я тихонько вернулась к себе, запуская компьютер. В голове началась выстраивается структура сегодняшнего дня. Сначала…

– Ландыш, это что?!

Марина, поднимавшаяся к нам, радостно развернулась на каблучках:

– Я позже зайду.

– Жаль, – вздохнула я, вновь срываясь в кабинет.

В руках Вишневского были те самые копии приказов:

– Кто это положил в папку?

– Я.

– Зачем?

– Витольд Лоллиевич…

– За два дня можно выучить мое отчество. Лоллийевич. Почему здесь копии приказов за последние годы? Причем весьма важных.

– Из-за их изношенности. С них часто снимают копии, сами бланки поистрепались.

– И дальше что?

– Если вы их подпишите, я заменю старые на новые, предварительно отсканировав. В случае необходимости будем распечатывать и заверять электронную копию.

– Почему я должен верить? У тебя пять минут, чтобы здесь лежали оригиналы.

Он отложил в сторону копии приказов, занявшись остальными документами.

Я сорвалась вниз. Туфли даже на небольшом каблуке мешали передвижению, поэтому просто бросила их, перепрыгивая через ступеньку босиком.

– Ландыш? – донеслось вслед от секретарей, но я уже проскочила в одну дверь, лавируя между столами. Сегодня было многолюдно. Комментарии по поводу забега решила не слушать.

Ворвавшись в бухгалтерию, без слов бросилась к папке с приказами.

– Дорогуша, вы обалдели? – возмутилась Елена Николаевна, – что за манеры?

– Здрасьте. Я на время еще возьму папку.

– Нет.

– Извините, но очень надо.

– Вы слышали?

– Нет, – ответила я.

Вожделенная папка была в руках. Но дверь уже перегораживала главный бухгалтер.

– Нахалка, положите папку на место.

– Она нужна шефу.

– Господи, что еще ждать от плебеев, – она нехотя посторонилась, – Я расскажу Витольду Лоллийевичу о вашем поведении.

– Обязательно, пусть знает, по чьей вине он ждал дольше необходимого.

Я протиснулась в дверь и припустила обратно. Выскакивая через другую дверь, я едва не прибила Беляева.

– Рыжая, смотри, куда несешься!

– Хорошо.

И вновь через ступеньку. В кабинет я ввалилась шумно переводя дух. Вишневский удивленно изогнул бровь:

– Ну и?

– Приказы, как вы и просили.

– А босиком зачем скакала по офису?

– А вы откуда знаете?

Он многозначительно посмотрел на мои ноги.

– Плюс за скорость, минус за непродуманность. Почему сразу не оставила у себя?

– Вы проверяли меня?! – осенило внезапно.

– Ландыш, доставай то, что надо заменить. Вот печать. Хотя нет, я сам. Да, я хочу знать, кому доверил офис. Меня не устраивает, как работали секретари, и хоть с тобой приятно общаться, но работу никто не отменял. Если мы поладим и в рабочих моментах, то это будет идеально.

Я проглотила обиду и доставала особо потрепанные приказы, находила их новый вариант и подавала Вишневскому. А дальше я поняла, что такое директор-художник. Он бросал быстрый взгляд на первую версию, затем быстро расписывался и ставил печать. Ко мне возвращались два абсолютно одинаковых бланка, различающиеся только качеством бумаги.

– Обалдеть. С вами и ксерокс не нужен, – к моменту последнего приказа, я уже боготворила его искусство подделки документов.

– Своеобразный комплимент. Все, исчезни, не мешай работать. И обуйся.

Я забрала папки и отправилась к выходу и лишь в последний момент успела отскочить назад, избегая столкновения с дверью.

– Витольд Лоллийевич, это возмутительно. Я конечно все понимаю, однако это переходит границы, – в кабинет вплыла главный бухгалтер.

– Добрый день, Елена Николаевна, – Вишневский встал, приветствуя даму и даже пошел ей навстречу, – что вас так с утра расстроило?

Сдержав едкую реплику, я сделала попытку удалиться.

– Ландыш, задержись.

Задержалась, замерла, прикидываясь у двери третьей пальмой или как это зеленое разлапистое называется? Главный бухгалтер презрительно поджала губы, но Вишневский словно не заметил гримас:

– Так что вас расстроило?

– Ваша… помощница.

– Ландыш? И что же успела натворить девушка всего за пять дней работы? Или сейчас?

– Она врывается в кабинет, шумит, ведет вызывающе. Нет, Витольд Лоллийевич, я понимаю…

– Понимаете что?

– Эмм, ну все заметили…

– Заметили что?

Она стушевалась, хотя я ее понимаю. Мне сейчас хотелось самой спрятаться за кадку.

– Так что вы понимаете и что все заметили?

Молчание было ему ответом. Запал главного бухгалтера закончился.

– Я жду.

– Просто я понимаю, что вы давно знакомы с девушкой и..

– Лишь второй день имею честь лицезреть.

Елена Николаевна в поисках поддержки оглянулась на меня, однако я постигла великий дзен хамелеонов, вжавшись в дверь. Серенький сарафанчик с такого же цвета водолазкой способствовали моему порыву, сливаясь с матовой отделкой стекла. Я боялась и восхищалась одновременно.

– Елена Николаевна, так просветите меня, что все заметили и все понятно. Я немного отстал от офисной жизни. Чем нынче развлекаются мои сотрудники?

– Но вчера все видели, как…

– Ах триумфальное возвращение под дождем? Забыли зонтик. Я же не мог допустить, что девушка промокла. Впрочем, нас это не спасло. И пиццу действительно жалко.

– Но потом она…

– А что она? Опять таки, работать в мокрой одежде неудобно, да и опасно для женского здоровья.

– Она ходила в вашей рубашке!

– И джемпере, что с ростом Ландыша вполне сошло за платье. Или претензии к вещам?

– Да! То есть нет. То есть…

– Хорошо, сие недоразумение выяснили. А что сегодня?

Вишневский вернулся на свое место.

– Елена Николаевна, что она сегодня успела натворить?

– Она нагло берет важные документы.

– Это те, которые в руках у нее? Ландыш, дай сюда папку.

Пришлось вспоминать как ходить, и я осторожно протянула папку с приказами Вишневскому.

– И вторую.

Отдала папку на подпись.

– Ландыш, заодно вызови мне Марину. Жалобы на тебя серьезные, не соблюдаешь деловой этикет. Будем думать, что с тобой делать.

Я онемела от такой наглости, вопросительно посмотрела на него, но он спокойно листал бумаги. В общем полное игнорирование. Но стоило мне развернуться, чтобы выйти из кабинета, как раздался приказ.

– С моего телефона.

А вот это как принято говорить – засада. Я не помню внутренние номера сотрудников, и Вишневский это знает. Впрочем, два телефона я знала уже наизусть, поэтому смело набрала номер:

– Софья, попроси Марину подняться к директору.

– Присаживайся, Ландыш, в ногах правды нет.

Марина появилась через пять минут. И вновь Вишневский встал:

– Мариночка, – девушка съежилась, – у нас тут Елена Николаевна жалуется на Ландыш. Говорит о несоответствии занимаемой должности.

Эйчар тут же распрямилась, глаза заблестели:

– Витольд Лоллийевич, я не особо удивлена, потому что еще на собеседовании вам говорила, что у нее слабый опыт, и совершенно в другой отрасли.

– Один момент, дамы, а какую у нас должность занимает Ландыш?

– Ну как же, – горячо подхватила Елена Николаевна, почувствовав поддержку, – взяли на должность офис-менеджера. Но она…

– Правда? То есть Ландыш Милославовна Уварова работает у нас офис-менеджером?

– Ну да.

– Странно, но я не подписывал никаких документов. Ландыш, тебе выдали трудовой договор?

Я мотнула головой.

– А приказ ты подписала?

И снова отрицательное качание головой, прячу взгляд и улыбку.

– Поразительно. И почему я не удивлен. Хотя нет, мне интересно, как вы определили, что Ландыш не соответствует занимаемой должности, когда она ничего не занимает?

Дамы пристыженно молчали. Марина сделала попытку:

– По Трудовому Кодексу у нас есть возможность до пяти рабочих дней не оформлять отношения.

– Марина, перед отъездом я дал четкие инструкции относительного нового сотрудника, которые вы все проигнорировали. Зато не поленились все заметить и все понять. Елена Николаевна, в банк данные нового сотрудника отправили для изготовления зарплатной карты?

Молчание.

– Отлично. Зато успели рассмотреть, в чем Ландыш одета, оценить внешние параметры, степень воспитанности и наглости. Наверно так много свободного времени. Ну и что делать будем?

Он ни на секунду не повысил голос, но мне уже хотелось залезть под стол.

– Надеюсь все всё поняли. Если у моих сотрудников на работе нечем заняться, кроме сплетен, то я пересмотрю нагрузки. Через полчаса приказ, трудовой договор должны быть здесь, на этом столе. Только. Марина, берем на должность помощника руководителя. Елена Николаевна, когда я увидел в каком состоянии важные документы, то у меня волосы встали дыбом. Так что думаю, что мне стоит прислушаться к мнению кандидата в помощники, и перевести хранение приказов и других серьезных бумаг, не касающихся ведения бухгалтерии, в приемную. Ландыш, я прав?

– Место хранения определяется инструкцией по делопроизводству, – на автомате выдала я и осеклась.