Текст книги "Офисные записки (СИ)"

Автор книги: Кьяза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

– Богдан, тут такое дело.

– Что случилось? Мне подняться?

– Нет, нет, ничего не случилось, только… В общем, Вишневский уснул у меня на диване, пока ждал. Я могу тебя попросить завтра с утра подвезти ему одежду для работы сюда. У меня нет правда телефона Тамары Андреевны…

– У меня есть. Ландыш, ты уверена? Я могу подняться и забрать его.

– На ручках понесешь? Богдан, пожалуйста, сделай как я прошу.

– Ландыш, просто…

– Богдан, я не маленькая девочка, спасибо что переживаешь, но наш шеф показывал себя вполне вменяемым человеком, умеющим вести себя корректно. Все, до утра.

Я отключилась, заглянула в комнату. Витольд спал. Достала ему запасную подушку, положила рядом, туда же добавила одеяло. Шеф даже не пошевелился. И даже когда после душа я повторно заглянула к нему, картина не изменилась – Вишневский спал.

– Прости, Дракон, у тебя был шанс но ты им не воспользовался, за что отдельное спасибо, – пробормотала я себе под нос, устраиваясь в своей спальне.

То ли переживания дня, то ли присутствие, пусть и за стенкой, еще одного человека, который просто своим присутствием дарил мне чувство защищенности и тепла, но в нула я очень быстро. Чтобы проснуться через пару часов от того, что меня укутали в одеяло и подтянули к себе поближе, пряча в крепких объятиях.

– Витольд, – попыталась возмутиться я.

– Я не разобрался, как раскладывается диван, а поперек лежать неудобно, может приступ ревматизма разбить.

– А что, уже бывали прецеденты? – съехидничала, пока он укрывался своим одеялом.

– Милая, могла бы поверить для виду и пожалеть. Не дождешься. Спи, у нас есть еще несколько часов до работы.

– Богдан утром одежду привезет.

Виска коснулись теплые губы:

– Спасибо. А теперь спи. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – я уже проваливалась в сон, согретая объятиями.

Утро началось с жары. Я проснулась под двумя одеялами. Одна. Будильник еще спал. Выбравшись из постели пошла искать своего гостя. Витольд обнаружился в большой комнате. Сибаритствовал с чашкой чая на диване, роясь в планшете. При виде меня тут же отложил все и встал:

– Доброе утро, Ландыш. Ты чего не спишь?

– Доброе утро. Вы тоже… Я сейчас приготовлю завтрак.

– Не надо, я уже все сделал. Я всегда просыпаюсь рано, так что не переживай. Я жду тебя, чтобы вместе позавтракать.

Я кивнула и метнулась в ванную, затем обратно в спальню и обратно к мужчине:

– Я забыла. Может вам тоже надо в душ? Я сейчас дам полотенце.

– Не стоит, я имел наглость похозяйничать и все нашел сам. Идем завтракать.

После завтрака подъехал Богдан, который привез шефу костюм и документы. И вскоре мы собирали московские пробки, Витольд разговаривал по телефону, решая свои вопросы. Моя ладонь лежала в его руке, он осторожно перебирал пальцы. Меня же одолевали сомнения. Что дальше? Утро без ярких признаний, страстных поцелуев, но наполненное теплом, единением. Небольшие взаимные знаки внимания, словно знаем друг друга давно, словно привычки изведаны и выучены наизусть. Намазать маслом бутерброд, положить сахар в чай, проходя мимо, поправить галстук или помочь застегнуть цепочку с кулоном – мелочи, которые почему-то более убедительней в проявлении чувств, чем красивые слова. Но сейчас работа, коллеги. Я не готова делиться той сказкой, своим секретным счастьем. Я боялась его потерять. И счастье, и Дракона.

Автомобиль притормозил возле кондитерской.

– Богдан, как обычно.

– Витольд Лоллийевич, у меня еще сигареты закончились.

– Да, конечно.

Богдан тут же вышел и направился к супермаркету.

– Я не помню, чтобы он курил, – удивилась я.

– Иногда ему приходится. Ландыш, ты почему переживаешь?

– Я не знаю, что будет дальше. Я не знаю, как себя вести в офисе. И я… меня пугает, как быстро развиваются события.

– Хорошо, мы можем пока не торопить время и остановиться на достигнутом. Насчет работы… Я тоже не хочу афишировать наши отношения. Поэтому на работе все останется по-прежнему, надеюсь, мы справимся с этим.

– Я тоже надеюсь.

– Что касается твоего первого сомнения. Ландыш, не спеши. Наслаждайся.

– Я боюсь упасть потом больно больно.

– Вот об этом хочу поговорить. Ландыш, тот молодой человек из Парка Горького. Кто он?

Я попыталась вырвать руку, но он сжал и даже дернул на себя прижимая.

– Ландыш, это не любопытство. Мне это надо, чтобы понимать, как вести себя с тобой. Да, это большой прогресс, ты позволила себя обнимать. Расскажи. Хоть немного. Помоги мне.

Я сдалась и в двух словах рассказала об отношениях, когда сначала он восхищался, тоже сыпал комплиментами, а потом, по прошествии времени начал выставлять претензии к фигуре, цвету глаз и волос, пытаясь меня переделать, пока мы не расстались, когда я заметила его с другой, идеальной модельной внешностью.

Витольд молчал, лишь поглаживал по руке. Когда я закончила рассказ, он немного холодно спросил:

– Он применял к тебе силу?

– Нет.

– Оскорблял.

– Голос повышал. Витольд, мне неприятно говорить об этом.

– Мне тоже. Но спасибо за откровенность. Можно я задам еще один вопрос?

– Да.

– Кто я для тебя? На сейчас, кем ты меня видишь?

Резкий переход ошеломил. Я смотрела в его глаза, но там лишь ожидание ответа. Или даже приговора. Я искала слова, но все они были лживые, неправильные, пустые. Витольд понял молчание по-своему:

– Хорошо, я понял. Богдан задерживается.

– Вы мой Дракон, – поспешно промолвила я.

– Дракон?

– Да, мой Дракон, – смутилась, но упрямо мотнула головой.

– Значит, Дракон. То есть сторожу клад, пока не придет принц..

– Мне не нужен принц. Он где-то шляется, совершает подвиги, которые принцессе без надобности. А дракон рядом, хоть и рычит иногда, но ведь он заботится о принцессе, опекает.

– Это да, о таком стороне вопроса многие и не думают. Хорошо, Дракон так Дракон. Знаешь, сегодня прекрасное утро. Впрочем как и любое, когда ты рядом. А если Богдан еще вспомнит, что он бросил курить, и мы наконец доберемся до офиса, так все вообще будет замечательно.

– А он уже бросил? – рассмеялась я.

– Да, сегодня он был никотинозависим всего десять минут. Секунду, – он набрал номер, – Богдан, пора ехать.

Водитель вернулся с чупа чупсом за щекой и небольшим пакетом, который передал шефу. В бюро еще никого не было, кроме Вероники. Она с любопытством стрельнула в нас глазами, но промолчала, лишь вежливо поздоровалась. Уже в кабинете, когда я вернулась с традиционными чашками кофе, меня ждали конфеты и читающий газету шеф. Ну да, все возвращается на круги своя.

– Не вздыхай так горестно, иначе придумаю что-нибудь и уедем из офиса вдвоем.

– Работы много, потому что неделя сокращенная. В пятницу автобус приедет в девять утра, мы приезжаем, заселяемся, второй завтрак и соревнования на квадроциклах. Вечером праздничный ужин посвященный дню рождения бюро с дискотекой.

– Вот о соревнованиях я и хотел поговорить. Что ты задумала?

– Витольд, а вы будете участвовать?

– Обязательно.

– Тогда не скажу, – я улыбнулась и доела конфеты.

– Хорошо, на месте увидим. Ты же понимаешь, что сегодня обедаешь со мной? А вечером едешь ко мне?

– Вещи в машине. Витольд, можно вопрос?

– Любой, милая.

– Вы спросили, кто вы для меня…

– А ты дар небес, – перебил меня он, – подарок заносчивому снобу. Ландыш, давай прервемся на работу. Про корпоратив я понял. Неприятная новость. Сегодня приедет Карина с супругом. У нас небольшой совместный бизнес, поэтому мы часто встречаемся по деловым вопросам. Есть ли у тебя дела вне офиса?

– Нет.

– Хорошо, я придумаю.

– Это излишне.

– Карина видела нас вместе, я четко дал понять твое место в моей жизни. Из вредности она может тебя скомпрометировать. Мне сейчас не нужны пересуды. Да, раньше я говорил иначе, – усмехнулся он, – но что не скажешь, чтобы завоевать девушку. Ложью не считаю, лишь хитрыми маневрами.

Я обиженно нахмурилась и открыла органайзер:

– Жду указаний, Витольд Лоллиевич.

– Лоллийевич. Значит так, милая? Хорошо. Сегодня перенеси отчет Виктора на шесть часов и предупреди его. Клочкова и Баринова на одиннадцать часов, мне надо знать, что было, пока я отсутствовал.

– В одиннадцать у вас переговоры с Муратом Дмитриевичем, вы сами занесли в ежедневник, в полдвенадцатого Верховский. После обеда, а для него я вижу перерыв лишь в час дня, вы хотели переговорить еще с парой человек, потом визит супругов Корро.

– Значит их сейчас, как выйдешь. Про обучение уже решено? Организуй график девочек так, чтобы на третьем этаже всегда было два человека. Да еще, мне нужен список фирм занимающихся габионами, включая краткое описание. Если найдешь контакты директоров – буду благодарен. С Мариной согласуй расселение по номерам и передай мне список, я не хочу проблем на выезде. Да, еще один нюанс, милая. Через понедельник у меня встреча в узком кругу людей. Ты меня сопровождаешь. Да, еще, у меня есть брошюрка одна, а мне нужен текст в Ворде. Желательно к сегодняшнему вечеру.

Он протянул небольшую книжку, в половину стандартного печатного листа, сшитая скрепкой. Я покрутила ее, а потом посмотрела на него:

– Она нужна вам?

– Не отказался бы получить целой обратно.

– Это все?

– Нет. Иди сюда.

Я рассмеялась и покачала головой:

– Мы на работе, вы сами настаивали на соблюдение субординации.

– Жестокая. Один поцелуй.

– Терпите, Витольд Лоллиевич. Я же терплю.

– Лоллийевич, Ландыш, Лоллийевич. Не боишься последствий?

– Хотите об этом поговорить? – вопреки словам я медленно попятилась к дверям с чашками и органайзером подмышкой. Не то чтобы меня пугали его слова, скорее пыталась сохранить остатки здравого рассудка, потому что прекрасно осознавала, стоит ему прикоснуться и мне будет плевать на всех.

– Хочу, но поговорим вечером. Удачного дня, милая. Клочкова и Баринова вызови. И если Кривцов пришел, то и его.

Уже на рабочем месте, переведя дух, я вызвала заместителей и начальники интерьерщиков. Отдав брошюрку секретарям и объяснив задачу, я ушла полностью в запрашиваемый шефом обзор. Сначала полезла за помощью к Гуглу, узнавая что это такое – габион. И увлеклась. Затея, используемая первоначально для усиления грунта и защиты от эрозий, а теперь получившая применение даже в ландшафтном дизайне, чем то напомнила мне мои любимые пазлы. Появившийся Виктор радостно высыпал прямо на документы ракушки:

– Привет, мелкая, я в них даже уже дырочки сделал.

– Витька, привет, – обрадовалась я, повисая у брата на шее, – только я уже не делаю ожерелья из ракушек.

– Да ладно. Выросла что ли? – деланно удивился он, также обнимая меня, – Малявка, я по привычке. Обедать идем? Ого, габионы. А тебе оно зачем?

– Неважно.

– Судя по всему, шеф знает о твоем милом хобби – собирать пазлы, – заухмылялся Витька, – интересная идея. Да, думаю, такое по силу лишь тебе.

– Ты о чем?

– Витольда Лоллийевича спроси, – рассмеялся брат, – а сейчас пошли обедать.

– Виктор, что ты здесь забыл? – Вишневский ревнует или мне показалось?

– Ландыш давно не видел, зашел поздороваться, – невинно захлопал ресницами парень, – опять таки, на обед пора.

Заместители и главный интерьерщик внимательно наблюдали за перепалкой.

– Да неужели? – поразился шеф, всплескивая руками.

– Конечно, служба службой, а обед по расписанию.

– Я это заметил в командировке. Только я бы вспомнил другую поговорку – не в коня корм. Ландыш, его нереально прокормить, – вдруг наябедничал мне Витольд, облокачиваясь на стойку как раз напротив Виктора, отзеркаливая парня.

– Так я еще расту, – обиделся брат.

Хохот разрезал пространство мансарды, даже я спрятала лицо в руках. Витька был выше всех в офисе, даже Вишневского. Шеф добродушно посмеиваясь ответил:

– У нас по регламенту ограничена высота потолков, так что притормози, парень. Виктор, ты опоздал, Ландыш уже ангажирована. Впрочем зови всех своих, пообедаем заодно обсудим. Ландыш, идем.

Они оба протянули мне руки. Все верно, ведь тут были еще незнающие о наших родственных связях. Сунув обоим обзоры по габионам, которые успела сделать, гордо и независимо направилась к лестнице самостоятельно.

– Рыжая, – квинтет мужских голосов польстил самолюбию.

Обед превратился в совещание, где я не всегда понимала о чем речь. Общему восприятию нити разговора мешала нехватка знаний. В общих чертах уяснила, что в Екатеринбурге планируют целый деловой квартал, где в ландшафте собираются использовать эти самые габионы. Жутко практичный Вишневский хотел укрепить неровный рельеф почвы, при этом вписать их в общий облик.

Когда мы поднялись наверх, Витольд притомозил у моего стола и спросил с улыбкой:

– Ты хоть что-нибудь поняла?

– Вы хотите не просто насыпать щебень, вписав его в дизайн, вы хотите в самих габионах создать что-то типа узора, словно отражение линий зданий, потому что у нас в наличии только два цвета – серый и белый. За счет площади и непредсказуемости размеров камня прописать четко сложно. Витольд Лоллиевич, но цена габиона, матричного или коробочной конструкции, не важно, так вот она возрастает. Причем серьезно. Потому что тут уже не просто насыпать, а надо в определенном порядке, и… – я осеклась.

– Вот видишь, ты все прекрасно поняла. Я вчера видел вышивки. Скорость поражает. То есть по схемам ты быстро соображаешь расположение камней. Почему бы не поиграть на более крупных площадках?

– Я не представляю, как это.

– А мы слетаем с тобой в Екатеринбург. После Нового года. Отправимся так в четверг, за пятницу все посмотрим, а выходные наши. Пока читай, если нужна консультация, обращайся.

– Но у меня работа.

– Милая, ты уже построила секретариат. Практически навела порядок. Делегируй девочкам больше обязанностей. Поверь, уж соединить меня с нужными людьми они могут. Просто надо отследить пунктуальность, этим они страдают. Я верю в тебя, Ландыш.

Он поставил на стойку небольшую бонбоньерку, в которой я нашла зефирки в форме сердечек.

– Богдан развлекался, – недовольно проворчал он, – впрочем это новое веяние кофе с зефиром. Не хочешь попробовать?

– У всех бывает конфентно-букетный период, а меня стопроцентная шоколадная-зефирная жизнь.

– Ландыш, – Витольд перегнулся через стойку и доверительно прошептал, – цветы сложно спрятать в портфель. Они ломаются и осыпаются, пачкая важные документы. Я пробовал.

Я прыснула от смеха а на лестнице послышались шаги. Витольд резко выпрямился и отправился к себе в кабинет:

– Ландыш, сделай пожалуйста чаю. И к четырем часам разыщи Ривцева и Елену Николаевну.

– А Елена Николаевна уже появилась, – доложила я, показывая на поднявшуюся главного бухгалтера.

– Великолепно, у меня к ней как раз пара вопросов. Елена Николаевна, добрый день, проходите.

Показное радушие нас не обмануло. Елена Николаевна бросила испуганный взгляд на меня, затем на шефа, но смело шагнула вперед. Я недоуменно посмотрела на сердитого шефа и пошла делать чай. Когда я принесла чашку, в кабинете повисла напряженная тишина, что не добавило мне уверенности. Пытаясь отделаться от мрачных мыслей, я спустилась к секретарям. И поняла одно – Веронику нельзя отправлять на курсы стенографии, а вот русский язык для нее будет полезен. Почитав файл, я заставила перенабирать содержимое брошюры, поясняя, что отсебятина не прокатит, ведь текст есть перед глазами, почему бы с ним не сверить итоги распознавания. Вот за этим веселым занятием нас сначала застал Ривцев, а потом лифт явил чету Корро. Карина в строгом костюме опиралась на руку красивого мужчину я бы сказала вполне яркой внешности. Слегка смуглый, темноглазый брюнет с правильными чертами лица, меня поразили его тонкие пальцы, словно он был пианистом. Одет слегка с претензией на роскошь, одновременно скромно, при этом галстук перекликался с шарфом его спутницы. Даже не будучи профессионалом в ювелирном искусстве, я оценила роскошные запонки и зажим для галстука. Украшения Карины тоже были авторской работы.

– Добрый день, – вежливо заговорила я по-русски, молясь про себя небесам, чтобы Карина ни словом ни жестом не выдала что мы знакомы.

– Нам назначено, – процедила она сквозь зубы, игнорируя меня и обращаясь к Веронике.

– Добрый день, Карина Андреевна, конечно, – брюнетка бросила на меня недоуменный взгляд, а я незаметно махнула рукой, мол доложи.

Ривцев с интересом наблюдал за нашей пантомимой. Вероника начала набирать номер, а Карина перевела брезгливый взгляд на меня, вздохнув и покачав головой, выказывая свое возмущение и оскорбление чувства прекрасного. Но полностью спектакля не получилось, Витольд уже спустился с мансарды. Он заговорил на французской, из-за чего мужчина ожил. Радушный хозяин, улыбаясь ослепительной улыбкой, склонился над рукой бывшей жены, имитируя поцелуй, одновременно увернувшись от ее желания чмокнуть бывшего в щечку, поздоровался за руку с французом. Ривцев хмыкнул, да я и сама, несмотря на легкий укол в груди, тоже веселилась от разыгрываемой пантомимы. Поймав протянутую в собственническом жесте руку женщины, вложил ее в ладонь спутника и даже сделал шаг назад, словно умиляясь гармоничной паре. Брошенная ей фраза заставила женщину побледнеть, а француза нахмуриться.

– я плохо знаю французский, – вполголоса заметил юрист, – но при чем тут фраза о том что завидовать надо молча? Странный Витольд, боюсь представить, что в его голову пришло. Ландыш, будь добра, чаю мне.

– Конечно, – улыбнулась я, – Вероника, займешь мое место и приготовишь гостям напитки.

– Почему? – удивилась та.

– Потому что я стала невидимкой, – вздохнула, садясь на ее место, наблюдая как гости уходят наверх, – все, иди, чай кофе сделай. Печенье новое открой. А я сама брошюру доделаю.

– А почему ты стала невидимкой? – спросила Соня, когда мы остались вдвоем.

– Ну ты же видела Карина Андреевна меня не заметила. Все, Сонь, решите с Алевтиной, кто идет на курсы и возьми телефонные звонки на себя. Я с файлом работаю.

– А ты знаешь, что это бывшая жена Витольда Лоллийевича?

– Высокие отношения, – съехидничала я.

– Ну только….

– Соня, у меня брошюра. Мне не хватало в нее случайно все сплетни включить. Извини.

Я настолько с головой ушла в текст, что лишь услышала ироничное:

– Хорошего вечера, барышни!

Вскинула голову, но Витольд вместе с Кариной и французом уже исчезли в недрах лифта. Елена Николаевна гордо прошествовала к себе, лишь фыркнула на меня. Ривцев тоже помахал рукой и исчез в вернувшемся лифте. Я посмотрела на часы, до конца моего рабочего дня оставалось десять минут. Добив брошюру, поднялась к себе. Как-то даже обидно, и было обидно еще пять минут, пока я на залезла в сумку, упаковывая телефон. Там поверх всего лежали два конверта. В одном обнаружилось письмо, где Витольд объяснял почему купил сразу все мозаики, прочил не упрямится и принять, все перемежалось ласковыми словами, полунамеками и обещаниями. Во втором был листок с парой строчек. Адрес и приписка 'Ты потеряла у меня в кабинете письмо'.

Я внимательно смотрела на адрес. Это недалеко от работы, чуть дальше чем вход в метро. Играем в шпионов?

Одевшись я выскочила вниз, где наткнулась на брата:

– Привет, пойдем домой? – он стоял возле ресепшн.

Упс, а вот это проблема.

– Хорошо, пошли, – покорно кивнула я.

В лифте Витька настороженно посмотрел меня:

– Что-то не так?

– А Марина где?

– Мелкая, у нас в роду евреев не было. С Мариной у нас свободные отношения.

– Вы уже свободны друг от друга?

– Мы приглядываемся друг к другу. Она милая девушка, но…

– Вить, я не готова выслушивать подробности ваших отношений. Понимаешь, меня ждут.

Мы уже дошли с ним до машины. Он посмотрел пристально:

– Тебя точно до дома проводят?

– Я ночую у него.

– Ты уверена? Слушай, тебе самой не кажется что это быстро? Может познакомишь?

– Вить, он противник свободных отношений, жуткий собственник и очень ответственный. Мне с ним хорошо.

– Хорошо, садись в машину я тебя довезу до места свидания.

– Меня ждут, – тихо повторив, я дернула его за рукав и чмокнула в щеку, – я позвоню вечером.

– Не надо, отдыхай, – он махнул рукой и уехал.

Я же медленно пошла вдоль проспекта Мира, полностью погрузившись в мысли. Пока едва не врезалась в мужчину с розой в руке. Вернее цветок меня и привлек, что я едва успела затормозить. На длинном стебле насыщенного цвета темно-зеленого цвета пылал темно-красный бутон. Даже ветер не мог победить нежнейший запах. Подняв глаза, я улыбнулась. Витольд.

– Это тебе, – он протянул цветок мне.

– Спасибо.

Я осторожно забрала розу.

– Поедем, – тихо шепнул Витольд, распахивая передо мной дверь.

Уже в салоне, не удержавшись, несмело подсунула руку под ладонь мужчины, а через секунду меня обнимали с такой силой и целовали, что даже о водителе я забыла. Богдан сам напомнил о себе:

– Я курю?

– Ты едешь, – недовольно отозвался Витольд, прерывая безумие.

По дороге ему кто-то позвонил, и разговор затянулся, так что мне осталось лишь наслаждаться легкими поглаживания ладони, на которой мужчина пальцем рисовал узоры. Он продолжал переговоры и по выходу из машины, и когда мы вошли в дом, он виновато поцеловал ладонь и исчез в стороне где кабинет. Я осталась наедине с Тамарой Андреевной.

– Будете ужинать? – вежливо спросила она.

– Я дождусь Витольда Лолли-й-евича, – промямлила я и убежала в свою комнату. Мои вещи уже аккуратно переложили в шкаф, так что я сменила строгое платье на более демократичное трикотажное с высокой горловиной и плотные колготки. Сумасшествие на двоих опьяняло и просто требовала продолжение. Но всем с тем я боялась, что близость станет началом конца.

В гостиной было пусто, лишь на столе появилась коробка с пазлом, который на пять тысяч деталей. Я немного осмотрелась, затем решительно пошла искать кухню. Тамара Андреевна удивилась, увидев меня на пороге:

– Ландыш Милославовна, вы что-то хотели?

– Да. Подскажите из какой чашки предпочитает пить чай Витольд Лоллиевич.

– Витольд Лоллийевич не любит, когда его отвлекают от работы.

– И все же я настаиваю. Я сама все приготовлю.

Самой мне конечно не дали, потому что искала бы я все очень долго. С помощью домработницы мне удалось сделать небольшие канапе, подготовить фрукты. Водрузив тарелки на поднос, туда же поставив чашку, я пошла в указанном направлении. На удивление дом оказался уютным и интуитивно понятным. Сразу за зоной гостиная-столовая шла рабочая зона, включавшая кабинет и небольшой холл, поделенный пополам. В одной стороне находилось подобие зимнего сада с удобным диваном и журнальным столиком, вторая часть была библиотекой с огромными стеллажами книг, которые прятались за зеркальными дверьми, что превращало в обще то маленькое пространство в лабиринт. Дальше, если я поняла шла жилая зона хозяев. Осторожно толкнув дверь в кабинет, я засунула в образовавшуюся щель голову, вопросительно смотря на хозяина. Он приглашающе махнул рукой, не прерывая разговора.

Я поставила поднос на стол и хотела уйти но меня поймали за руку:

– Подожди. Петр Илларионович, я все понял. Нет, не то чтобы занят, просто… Да, не один. Жизнь весьма интересная вещь. Знаете, конечно, могу показаться слегка грубым, но однажды в схожей ситуации одно милое создание нежно пропело нашим самоуверенным дамам – завидуйте молча.

Он слегка усмехнулся, слушая собеседника, одновременно подтягивая меня к себе, чтобы в итоге усадить на колени.

– Что? Извините, отвлекся. Да, к сожалению уже не здесь. Давайте завтра в рабочее время. Я всегда восхищался вашей проницательностью. Хорошего вам вечера.

Он наконец отложил в сторону телефон, прижимая меня сильнее:

– Спасибо за заботу. Однако Тамара расстроится, если мы проигнорируем ужин. Я хотел показать дом, чтобы ты не плутала в нем.

– Я в основных пространствах уже хорошо ориентируюсь, сегодня даже кухню со второй попытки нашла.

– Немного обидно слышать, потому что я сам его проектировал, мечтая о большой семье.

– Я страдаю топографическим…

Договорить не дали, закрыв рот жадным поцелуем.

– Некрасивые слова для юной особы. Пойдем ужинать.

После ужина мне действительно устроили экскурсию. Гостевое крыло, сама гостиная со столовой и рабочая зона находились в одноэтажной части здания, а жилая располагалась на двух этажах, причем первый этаж располагалась небольшая гостиная с огромным телевизором, очевидно для сбора семьи вечерами. Тут же находились и комнаты детей. На второй этаж меня не повели, лишь безразлично пояснив, что там спальня хозяина. Зато увлекли вглубь за винтовую лестницу, где нашлась неприметная дверь, за которой…

Мы стояли на террасе, где в знойный день можно пить чай, наслаждаясь прекрасной погодой. А на улице кружил первый снег. Тишина, безветренно и невесомые снежинки беззвучно падали на темную землю, исчезая на мокрой траве, путаясь в ветвях деревьев.

– Там дальше небольшая река. Как-нибудь днем прогуляемся.

Мы вернулись в гостиную к камину. На столике сервирован чай, два кресла передвинуты ближе к огню, но я устроилась прямо на ковре следя за всполохами пламени.

– Ландыш, не шевелись.

– Вы рисуете?

– Да.

– Почему вы никогда не просили позировать?

– Этому два объяснения. Первое и самое главное, ты настолько естественна, что любое позирование убьет очарование. Мне бы и в голову не пришло усадить огонь напротив огня. А второе – это пошло. Неподготовленному человеку не делают таких предложений. Для экспериментов есть профессиональные модели. А в остальных случаях это желание произвести на девушку впечатление, показать свою значимость, в большинстве случаев ничем не подкрепленное. Да и случая с твоей мамой мне хватило с головой. Так, Ландыш, посиди немного, я схожу за цветными карандашами.

Он ушел, я продолжала смотреть на пламя. По идее два нормальных человека уже давно бы занялись более взрослыми делами, а мы… Паззлы, прогулки, карандаши.

Неожиданно в комнате раздалась музыка. Звуки джаза словно возникали из ниоткуда. Вновь шаги, я осторожно повернула голову. Кроме коробки карандашей в руках Витольда было бутылка и два бокала.

– Соблазняете?

– Немного. Знаешь, милая, хочу угостить тебя домашним вином. Чай ты проигнорировала. Бокал, не больше. Затем я провожу тебя до комнаты.

– И останетесь?

– Только если ты попросишь. Только принимай решения, исходя из своего желания.

– И вы не обидитесь на отказ?

– Нет, не обижусь.

Он тоже устроился возле меня, протягивая бокал с вином. Я положила ему голову на плечо:

– Простите.

– Ландыш, все будет хорошо.

Сидеть в обнимку и смотреть на огонь. Что может быть лучше?

* * *

Он проводил ее до дверей комнаты и даже сдержал порыв, лишь слегка коснувшись губами губ. Самоконтроль отказывал. Витольд вернулся в гостиную. Если бы хотел, он смог бы вырвать сладкое 'да', вот только сколько бы они оставались вместе? Год? Полгода? А может и надо так? У нее вся жизнь впереди, вот только эгоистично хотелось, чтобы ее жизнь прошла с ним. Не год или два, а столько сколько отмерено судьбой. Вопреки пересудам и датам в паспорте.

* * *

Пятница подкралась почти незаметно, и вот все бюро сидело в комфортабельном автобусе и медленно тащилось по московским пробам. Я дремала у окна, стараясь не слушать щебетанье секретарей. Неделя на работе выдалась сумбурная и суетная, причем настолько что даже Витольд в четверг забыл о конспирации и мы уходили вдвоем. Хотя охраннику было неинтересно кто и с кем уходит, а Богдан уже неделю не мог определиться курит он или нет. А больше в офисе никого и не было. Через неделю брат и шеф вновь вылетали на объект в Екатеринбург. Вчера Витольд нехотя уступил моим просьбам и отвез меня домой, и у меня даже нашлась сила воли прогнать его. Я сдавалась, уже не могла сопротивляться, да и не хотела.

Разноцветные повязки и карты лежали у меня в сумке, там же теплый костюм от Миры, состоящий из полукомбинезона на синтепоне и куртке красивого темно-зеленого цвета. Я успела купить утепленные ботинки, а яркокасный шарф и шапку взяла из дому. Снег давно растаял, и погода баловала солнцем и сухими дорогами.

– Ландыш, – в очередной раз дернула меня Аля, сидевшая впереди вместе с Саидом.

Я приоткрыла один глаз и посмотрела на девушку. Их рыцари, не мало не смущаясь, обнимали подруг, что мне не светило ни под каким градусом. Витольд с заместителями забились в хвост автобуса, что то обсуждая. Рядом ехал Витька. С Мариной у них не заладилось, оставшись на уровне флирта.

– Ландыш хватит спать, – вторила Але Вероника.

– Я не выспалась, – буркнула в ответ.

– Чем же ты ночью занималась?

– Не скажу и не покажу, – отмахнулась я, зевая. Утром Витька прилетел ни свет ни заря и даже не дал выпить кофе. В офисе тоже царила суета, я помогла Марине утрясти последние неурядицы, связанные с отдыхом, и опять же мне наш эйчар делегировала общение с фирмой, через которую заказывали автобус. Наверно, у нее просто не хватило нервов объяснить им, что не надо сворачивать к Олимпийскому, а надо развернуться и подъехать к адресу, указанному в заявке. Витольд появлялся несколько раз, пытаясь заманить меня на кофе и поцелуи к себе, но Марина, вся в запарке так грозно на него рыкнула, что он лишь вскинул руки и удалился на мансарду, посмеиваясь.

А потом мы с Мариной почувствовали себя воспитателями в детском саду, загоняя наш творческий люд в автобус. Взрослые люди, с высшим образованием, чуть ли не подрались кому где сидеть. В итоге я не выдержала и повысила голос, всего ничего на пару тройку десятков децибел. Кривцов пролил кофе, которым дразнил меня уже два часа. Баринов ударился головой и поручень, Клочков едва не приземлился мимо кресла.

– Оглушила, – спокойно произнес за спиной Витольд.

– Кого?

– Меня.

– Побочное действие, – вздохнула, наблюдая, что остальные продолжают возню и выяснение отношений, только шепотом, – я думала работаю в серьезной организации, а тут ясли.

– Тебе обидно, что не ты устраиваешь беспорядок? – поддел он меня и перевел взгляд на притихших подчиненных, – рискну напомнить, господа, что от Ландыша зависит ежегодное соревнование. Так что не расстраивайте мне помощницу. Да и о карьере заведующего детсадом я не мечтал. Не расстраивайте меня.

Все подумали и решили не расстраивать начальство, быстро рассевшись.

– Спасибо, – от всего сердца поблагодарила я шефа, пока Марина, вжившись в роль воспитателя, по головам пересчитала всех.

– Обращайся, – великодушно кивнул он, проходя в хвост автобуса, – Мик, Сергей, Даниил, пойдем пообщаемся.

И вот едем. Я потянулась и стала устраиваться поудобней, как вдруг учуяла запах кофе. Открыв глаза, увидела Богдан, державшего термокружку.

– Держи, начальник, а то всех перекусаешь.

– Теперь нет, – улыбнулась я радостно, – теперь я добрая.

Когда кофе исчезло, я осторожно посмотрела на дно кружки. 'Ушацъ' подсказал, кто передал кофе.

Детсадовский фарс повторился при заселении. Путем сложных пертурбаций мы с Витькой оказались в одном номере. Обед и вот мы уже идем в направлении поля, где нас уже поджидал Василий. Сухую и солнечную погоду омрачал лишь поднявшийся ветерок.