Текст книги "Офисные записки (СИ)"

Автор книги: Кьяза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

– Мне теперь опасаться еще и Паулины?

– Нет, эту проблему я решу быстро.

Машина затормозила на Фрунзенской набережной. Вишневский вышел из оцепенения и попросил:

– Подожди в машине. На улице прохладно. Это не займет много времени.

Ничего не понимая, я кивнула головой. Шеф вышел на набережную и неспешно пошел вдоль парапета, глядя на противоположный берег. Я перевела недоуменный взгляд на Богдана, который медленно вел машину за шефом, приноравливаясь к его шагу. Я ожидала всего что угодно, кроме вот такой прогулки.

– Витольду Лоллийевичу нужно подумать, – пояснил мне водитель, – обычно мы сначала отвозим девушек, а потом он гуляет.

– А почему сейчас иначе?

– Значит, он вам больше доверяет. Ландыш, он человек, ему тоже иногда надо время чтобы собраться с мыслями, принять решение.

Я откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза на мгновение. Вновь бросила взгляд на шефа, который уже стоял возле гранитного ограждения и рассматривал Парк Горького. Потом тихо попросила:

– Останови машину.

– Ландыш, не надо. Сейчас лучше его не трогать.

– И все же останови машину. Я тут клатч оставлю, хорошо.

Богдан послушно остановил машину. Я вышла из нее и поежилась. Промозглый ветер принес прохладу реки. Вишневский обернулся на звук и с улыбкой оперся на парапет:

– Иди сюда, Ландыш.

Когда я приблизилась, меня притянули к себе, пряча в руках. Я положила голову на грудь мужчины, слушая размеренный стук сердца.

– Я не мешаю? – на всякий случай уточнила.

– Ты не можешь мешать.

– Но остальные….

– Мне нет дела до остальных. Сейчас речь о нас двоих. Ландыш, поехали ко мне?

* * *

Витольд осторожно свернул шарж, прекрасно зная, что Петрограда следит за каждым его движением. Ждет реакции. Одна ошибка, драгоценная, его смутить откровенными намеками сложно, тем более когда все решено. Сейчас его больше волновала растерянность Ландыш. Переоценил он выдержку и самообладание девушки. Произнести общие слова и вернуть разговор в прежнее русло.

Но через минуту, когда Ландыш уже успокоилась и слегка расслабилась, Витольд увидел Паулину. Он знал, что та пришла с родителями, с ее отцом успел переговорить за кулисами, умело уходя от скрытых попыток помирить его с дочерью. Но не думал, что Паулина решится на выяснение отношений публично, иначе ее стремление подойти не назвать. Ну что ж в данный момент юная красавица подписала смертный приговор контракту отца. Витольд свернул разговор, небрежно закинул тубус за спину и повел Ландыш на выход, умело строя маршрут так, чтобы Паулина попадала на знакомых, с которыми ей приходилось обмениваться парой фраз. Сам же Витольд мог себе позволить игнорировать приветственные реплики. Ландыш послушно шла рядом. Действительно устала или затишье перед бурей?

Около машины он отдал тубус Богдану и помог девушке сесть на заднее сидение. Обойдя машину, заметил, как в дверях здания появилась запыхавшаяся Паулина. Слишком маленькая она еще, чтобы играть с ним. Он просил не врать.

Ландыш задала вопрос, он ответил максимально честно. Хитрить и лавировать не хотелось. С ней разум требовал быть максимально честным, потому что он понимал – так же как и он, ложь девочка не простит. И приходилось не договаривать, переводить тему, но не врать. Ей и… да что уже хитрить. Сам себе он тоже не хотел врать. Намеченный план дал сбой. Нет времени. Нету! Их обоих затягивала паутина эмоций. Она уже не вздрагивала от испуга, когда он прикасался к ней, он уже не мог держать дистанцию. Цветочек пах вишней, шоколадом и перцем. Пряная и соблазнительная смесь.

Холодный ветер с Москвы реки немного остудил голову. Витольд любил после серьезных встреч или мероприятий пройтись по набережным. Одиночество, ленивая вода за гранитным парапетом, медленный ритмичный шаг. Он обдумывал полученную информацию, строил стратегии, планировал дальнейшие комбинации. А сегодня все побоку. О делах подумает в понедельник. А сейчас… А ведь Петра права. Он действительно как дракон над златом. Хотя точнее сказать, словно паук, оплел вокруг Ландыша паутину, исподволь проникая в ее жизнь. Да вот только сам себя перехитрил.

Он облокотился на гранитные перила и усмехнулся, глядя на черную воду. А так ли он контролирует ситуацию, как он хочет думать? Кто из них сильнее? Он со своими расчетами и тайными планами. Или она – искренняя и немного наивная. Настоящая.

Сзади хлопнула дверь. Он обернулся. Ландыш, зябко поеживаясь, вышла из машины и робко шагнула к нему. Он облокотился на парапет и позвал:

– Иди сюда, Ландыш.

Доверчиво подошла. Витольд обнял ее, пряча от ветра и слегка задержал дыхание, когда рыжая головка легла на грудь.

– Я не мешаю?

– Ты не можешь мешать.

– Но остальные….

– Мне нет дела до остальных. Сейчас речь о нас двоих. Ландыш, поехали ко мне?

Предложил и замер, ожидая ответа. Она попыталась отшатнуться, но он не дал.

– То есть все было лишь предлогом? Что надо поддержать легенду, что вы великодушно защищаете? – удивительно, но она не кричала и не возмущалась. Ладошка на груди сжалась в кулачок.

– Попытки приблизиться, в чем-то неуклюжие. Но я не подговаривал Беляева, и точно не я виноват в простуде Марины. В ту прогулку ты сама позвонила, а в понедельник.

– Я помню! – то ли воскликнула, то ли всхлипнула, – вы просто воспользовались шансом.

– Да и не скрываю. Ландыш, мне хорошо с тобой. Поедем ко мне.

– Вы обещали отвезти меня домой.

Он проглотил отказ:

– Хорошо, отвезу.

И вновь она попыталась отстраниться, и он удержал опять:

– Я отвезу тебя куда скажешь. Еще минуту, пожалуйста, и мы поедем. Верь мне.

Девушка заерзала и он изумленно понял, что она устраивается удобнее. Он знал, что женщины – существа противоречивые, одни капризы Карины чего стоили. Но Ландыш…

– А если бы я согласилась?

– Я был бы счастлив, – осторожно ответил он.

По-прежнему прижимая ее к себе, Витольд поднял руку и осторожно по одной доставал из волос шпильки, высвобождая волосы. Огонь блеснул в темноте, и рыжие локоны рассыпались по плечам.

– Сейчас поедем, милая.

– Богдан видит.

– Он никому не скажет. И тебя не упрекнет. Ни вслух, ни мысленно. А вот мне достанется.

– Правда?

Она выгнулась, заглядывая в глаза. Сумасшествие. Вот так простодушно заставлять его сдерживать все желания.

– Конечно. Переживает за тебя. Не доверяет дракону. Ландыш, ты удивительная. Извини, но я попытаюсь еще раз. Поедем ко мне. Ночь чудесна.

Она покачала головой, виновато улыбаясь. Глаза слегка затуманены, видно, что каждый отказ дается ей с трудом. Правильно, кто-то из них двоих должен сохранять здравый рассудок.

– Спасибо, Ландыш.

– За что?

– За честность. Еще немного безумства и едем.

Он осторожно положил ее руку себе на грудь, вторую зажал в ладони, выпрямляясь.

– Барышня, давай потанцуем.

– Здесь?! – она даже приоткрыла рот.

– Забудь обо всех. Есть только мы.

Шаг-другой, темп вальса. Рыжие волосы разлетаются всполохами на ветру. В свете фонарей разноцветные глаза сияют драгоценными камнями. Она полностью подчиняется, уступая ему право вести. До них доносится мелодия. Богдан открыл дверь, увеличивая громкость. Витольд вылавливает ритм и кружит девушку по неровному асфальту, не обращая внимания на редких прохожих на той стороне улицы.

Музыка оборвалась резко. Витольд тут же притянул к себе девушку и поспешил к машине. Богдан уже выскочил, открывая заднюю дверь.

– Где? – резко спросил Витольд, усаживая недоумевающую девушку.

– На той стороне, но не успели. Надо уезжать. Темнота нам в помощь, но кто знает.

– Стасу позвони потом.

– Уже сбросил смс. Витольд Лоллийевич, я же предупреждал.

– Позже.

Он осмотрелся, обходя машину. Два студента разочарованно гыкали на той стороне улицы. Хотели стать звездами ютуба. Виттольд уселся рядом с Ландышем. Машина тут же резко набрала скорость.

– Ландыш, позвони Виктору. Пусть он встретит у подъезда тебя.

– Я хочу к себе.

– Ландыш, не капризничай.

– Вы обещали.

Он осекся и потом скомандовал:

– Богдан, везем Ландыш домой. Виктору позвони, предупреди брата.

Он бесстрастно слушал ее препирательства с братом, затем отнял телефон:

– Виктор, Ландыш сказала отвезти ее домой. Твоя сестра устала. Хочешь, приезжай к ней сам, не надорвешься. Я доведу Ландыш до дверей.

– Ага, приезжай. Я не такой дурак, как пытаюсь казаться.

– Так и не дури.

– Понял. Телефон передайте мелкой.

– Почему ты постоянно обзываешь сестру?

– Так она мелкая, маленькая, младшая. Единственная сестра, моя малявка, – сказано с таким обожанием в голосе, что Витольд вернул аппарат Ландышу.

Она выслушала все и убрала телефон в сумку. Витольд обнял ее за плечи:

– Нас пытались заснять на видео на набережной. Богдан сделает пару петель по городу и мы отвезем домой тебя. Пока можешь отдохнуть.

Когда через три четверти часа они припарковались у ее подъезда, Витольд с сожалением отпустил девушку:

– Спасибо за хороший вечер, Ландыш. Тебя проводит Богдан. Поднимешься, позвони брату. Спокойной ночи.

Водитель уже открыл дверь с ее стороны, протягивая руку, чтобы помочь выйти. Она не спешила, смотря на него недоуменно. Озвучить вопрос ей мешал стоящий рядом Богдан. Витольд наклонился и тихо шепнул:

– Я не каменный, Ландыш, и выдержка у меня небезгранична. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – девушка вспыхнула от смущения и выскочила из машины.

Через пять минут его телефон просигналил о входящем сообщении. Богдан прислал через ватсап фотографию пары, танцующей на набережной. Витольд усмехнулся и скачал фотографию себе. Поставить ее на заставку не дала привычка не светить свои слабости.

– Ты же сказал, что там темно, – заметил он вернувшемуся водителю.

– Я находился ближе, да и аппарат у меня помощнее, чем у студиозов. Ландыш довел до двери, удостоверился, что она зашла. Витольд Лоллийевич, зря вы так с ней. Она расстроилась.

– Богдан, фотография.

– Уже отовсюду удалил.

– Тогда поехали.

– Ландыш не Паулина.

– Вот именно. Я попаду сегодня домой?

Богдан молча завел машину. Витольд смотрел на дорогу, но мыслями был далеко. На набережной, где в его руках доверчиво танцевала Ландыш. Он контролировал ситуацию. Пока контролировал.

* * *

Богдан проводил меня до двери и дождался, пока я открою дверь.

– Спасибо, Богдан, извини, что напрягаю.

– Пустяки, Ландыш. Хотите, я вам кое-что подарю? Проверьте телефон.

Я достала смартфон, где мигало одно сообщение. ММС. Открыла и замерла. Пара танцевала на набережной. Игра света и теней, недосказанности и откровений.

– Ему я тоже отправил, а у себя уже удалил. Ландыш, Витольд Лоллийевич весьма сложный человек, в чем-то возможно и циничный. Но ложь не приемлет и сам врать не будет. Мне не положено об этом говорить, но вранья ему с женой хватило.

– Тогда почему говорите?

– Я не одобряю его действия, но… Одно то, что он нашел силы сдержать свои желания, говорит о многом в отношении вас.

– Витольд Лоллиевич говорил, что вы никому ничего никогда не скажите.

– А разве я говорил? – Богдан озорно подмигнул мне, – я вообще молчал, только напомнил, чтобы вы брату позвонили.

– А сейчас?

– Вам показалось. Закрывайте дверь и я пойду.

Я послушно щелкнула замком. Лифт загудел, увозя мужчину вниз. Сбросив туфли, я прошлепала босиком на кухню зажигая свет. Надо бы из холодильника все приготовленное выкинуть, да и вообще найти что-нибудь поесть, а еще в душ сходить. Провела по волосам. Вишневский все шпильки выкинул в реку. Смысл его действий и слов не поддается никакой логики, женской так точно. Если он действительно увлечен, тогда почему не пошел сам провожать? Я вспомнила о прогулке. Ну да, ага ага. Мужчина не получил желаемое, а значит ничего не будет. Завтра смело можно спать. Еще на церемонии видела сколько девушек готовы перед ним стелиться просто так. Выбор был. Красивые, холеные, в дорогих украшениях. То, что мужчины любят. Вон и Олег. Я набрала телефон Витьки:

– Я дома.

– Одна?

– А кому я нужна?

Витька настороженно засопел в трубку:

– Мне приехать? Вишневский тебя обидел?

– Нет, как истый джентльмен проводил до двери, удостоверился, что я вошла и уехал.

– Мелкая, что с тобой? Даже не вздумай в него влюбиться. Ты же умная. Малышка, не глупи.

– Вить, я устала, пойду спать.

– Хорошо, тем более у тебя завтра свидание.

– Да, свидание. Пошла готовится.

Сбросила трубку и дошла до комнаты, где просто плюхнулась на кровать и уснула.

А утром меня разбудил звонок. Я долго шарила под подушкой рукой, пытаясь понять, кто ж такой наглый в субботу так рано звонить.

– Да?

– Доброе утро, Ландыш. Судя по голосу, ты еще спишь.

– Витольд Лоллиевич?

– Лоллийевич. Ландыш, я буду у тебя через пятнадцать минут.

– А зачем?

– Если не ошибаюсь, то сегодня суббота, – вздохнула трубка, – уже одиннадцать. Мы договаривались погулять вместе.

– Я думала, после вчерашнего, – я пыталась сообразить, не снится ли мне все это.

– А что было вчера? – похвастался избирательной амнезией Вишневский, – вчера был красивый вечер, танец на набережной, потом я проводил тебя домой. Ландыш, твой сонный голос наводит на различные мысли. В общем, собирайся и я жду внизу. Завтракать будем вместе.

Он сбросил вызов а я недоуменно уставилась на телефон. Это что сейчас было? И что делать? И почему он все равно едет, если я вчера отказала? Еще одна попытка или? Подскочив я бросила в ванную. Косметика по лицу, волосы всклокочены. И у меня всего пятнадцать минут? Телефон вновь затрезвонил, я выскочила из ванной, на ходу отвечая и роясь в шкафу в поисках хоть чего-нибудь приличного.

– Мелкая, привет.

– Вить, ты не вовремя.

– Это почему это?

– Я проспала!

– Понял, – он со смехом отключился.

Увы, в отведенные четверть часа я не уложилась. Как назло волосы не сохли. Про то, чтобы накраситься, даже не было речи. Хорошо хоть шнурки в кроссовках одного цвета. А еще мне их Витька помыл, и они вполне презентабельно выглядели.

Через полчаса я стояла внизу с термочашкой в руке. В самый последний момент налила горячего чая и схватила пару пряников. Вишневский вышел из машины с улыбкой и я облегченно перевела дух. Он тоже был в джинсах и кроссовках, и пусть стоимость последних может быть перекрывала мою зарплату. И он действительно приехал.

– Здравствуй, Ландыш. Я же сказал что мы позавтракаем.

– Добрый день.

– Садись в машину.

У меня отобрали кружку и открыли переднюю дверь. Уже выруливая на улицу, Вишневский тихо сказал:

– Давай сразу закроем вопрос, который повис вчера. Наши с тобой отношения это наши личные отношения. Если мне что-то не понравится, то я скажу прямо. Аналогичного поведения прошу от тебя. Я сделал вчера попытку форсировать события, ты дала понять, что спешу. Я понял и готов ждать.

– А если долго придется ждать?

– Я же не сказал, что прекращу свои попытки сблизиться. Но за отказ не упрекну.

– Зачем вам это, когда вокруг столько красавиц.

– Они вокруг, а ты рядом, причем настолько, что другие уже не нужны. Давай оставим эту тему. Я обещаю вести себя корректно и прилично. А теперь вернемся к прогулке. Машину оставим на Космодамианской набережной, там есть неплохой ресторан, где можно нормально позавтракать. Далее уже пойдем пешком. Посмотрим на место, где Яуза впадает в Москву-реку и оттуда уже сначала на Яузский бульвар и далее до Чистопрудного, а вот потом спустимся по Мясницкой улице, я тебе немного расскажу про дом Перлова, больше известного как Чайный дом на Мясницкой.

– Я там чай покупала.

– Верно. Между прочим, очень интересна его история. Но это я уже на месте покажу. Дальше по мостовой мимо бывшего Московского училища живописи, ваяния и зодчества, который по сути является папой МАРХИ.

– А про свою альма-матер тоже расскажете? – я поудобнее устроилась на сидении, пробуя чай на степень кипятка.

– Можно, тем более там недалеко. Впрочем, мы же в ноябре все равно туда попадем.

– Вы лекцию читать будете, то есть заняты, чтобы отвлекаться на меня.

– Хорошо. А что ты хочешь услышать?

– Про 'Ушацъ'.

Вишневский рассмеялся:

– Михаил Лазаревич подписал кульман, на котором предпочитал работать, когда учился в МАРХИ. Его одногруппники решили разыграть собственника и подписали все чертежные приборы. Тогда в моде была стилизация под древнерусский шрифт, оттуда и пошла твердая 'ять' на конце. Шутка понравилась, и это стало визитной карточкой мархишников. 'Ушацъ' можно найти в разных местах, где ступала нога выпускника МАРХИ.

– И вы тоже так подписывались?

– Ландыш, я из приличной семьи, – оскорбился он, – стены не раскрашиваю. Тем более я работал параллельно с учебой, у меня сын родился, когда я закончил первый семестр первого курса. А вот дочь тогда отличилась в Новой Зеландии. Мы были в той самой долине, где снимали 'Властелина колец'. Аниэла уже училась на первом курсе МАРХИ. И вот под конец экскурсии моя воспитанная принцесса украдкой достает перманентный маркер и пишет на одном из камней 'Ушацъ' Я потом контрабандой вывозил камень, рисковал попасть за решетку.

– Зачем?

– Подарил Михаилу Лазаревичу. Он тоже был в восторге. А вот Аниэла, которая присутствовала на нашей встрече отучилась от вредной привычки за всеми повторять.

Он припарковался в одном из переулков. Вышел из машины и придирчиво осмотрелся вокруг. Когда я тоже выбралась из машину, он обернулся, осуждающе покачав головой:

– Ты совершенно не даешь за собой ухаживать. Я проверил, когда мы закончим прогулку, машину эвакуировать не должны. Пойдем завтракать.

– Не хочу, вы уже начали экскурсию, так продолжайте. Пожалуйста.

Он усмехнулся, затем подошел ко мне:

– Повинуюсь. милая. Подожди секунду.

Достав из перчаточницы маркер, он отнял у меня термокружку, на дне которой вывел красивым каллиграфическим шрифтом 'Ушацъ' и вернул мне:

– Мархишник я или нет? Ну что, идем?

– Витольд Лоллиевич!

– Лоллийевич, Ландыш, Лоллийевич. Идем. А ты знаешь что именно по Яузскому бульвару, который раньше был часть большого тракта на Рязань, отступала русская армия из Москвы в войне 1812 года? Тогда весь бульвар выгорел дотла. А ведь здесь располагалась слобода серебряников, работников монетного двора. Отсюда и названия Серебрянический переулок, Серебряническая набережная. Мы по ним как-нибудь позже прогуляемся…А пока идем.

Прогулка была великолепна. как и тогда, мою рюкзак отняли еще в самом начале, Вишневский держал меня за плечи, используя зонт в руке вместе указки. Очень часто, когда мы останавливались возле какого-нибудь важного в истории архитектуры здания, и шеф долго рассказывал о нем, рядом с нами притормаживали случайные прохожие, и я их прекрасно понимала. Сложные термины вплетались в интересный рассказ, иногда перемежаясь забавными историческими или жизненными анекдотами. Когда народ устремлялся за нами, Вишневский преувеличенно начинал заявлять свои права на меня, вынуждая невольных свидетелей свидания краснеть и исчезать. Как ему это удавалось – не переходить границы и в то же время заставлять краснеть и прятать взгляд?

К моменту, когда мы добрались до Лубянки экскурсанты-зайцы уже просто отходили на безопасное расстояние на те моменты, когда у Вишневского взыгрывали собственнические чувства и резко спешили назад, поближе к нам, когда он продолжал прогулку.

– Все, Ландыш, я так больше не могу. Наша свита меня утомила. Тем более дождик начинается. Давай на сегодня с экскурсией закончим.

Ответить я не успела, сзади раздались разочарованные стоны. Я едва успела спрятать улыбку, но ее все равно заметили:

– Ландыш, – рыкнули.

– Я голодна.

– Как скажешь, – он развернулся к толпе, – все, господа, экскурсия окончена. Расходимся.

Ответом ему были аплодисменты. Шутливо раскланявшись, он раскрыл зонт, скрывая нас от остальных:

– Нам на Солянку, ты же любишь селедку под шубой.

– Я хочу в Детский мир.

Моя реплика озадачила его. Смешно, но я помнила, что до реконструкции именно в Детском Мире покупала самые лучшие и интересные пазлы и головоломки.

– Прости, не понял, – все же решил уточнить мой спутник в надежде, что ослышался.

– Я давно не покупала паззлы.

– Ты любишь составлять картинки?

– Да.

– Хорошо, зайдем после обеда.

– Нет, сейчас.

Он вздохнул:

– Хорошо.

Я смутилась, понимая, что веду себя как ребенок, но меня уже увлекли в сторону старейшего в Москве детского магазина.

– Это уже не тот Детский мир, который был в моем детстве, Ландыш. Честно говоря это единственный проект, за который я категорически не взялся, хотя мне настойчиво предлагали.

– Почему?

– По исходным данным. Неприятная история, но заказчик не дал провести реставрацию, чтобы максимально сохранить первоначальный дух магазина. Мы долго препирались, и в конце концов проект отдали менее щепетильному архитектору.

– Если хотите, не пойдем, – я постаралась притормозить, но Вишневский словно не заметил.

– Ну уж нет. Мне тоже любопытно, насколько сильно его испоганили.

Язвительный профессионал оказался намного занимательней и интересней экскурсовода. Он не жалел эпитетов, осуждая все. Линии, материалы, отделку, цветовое решение. Особенно его раздражали часы. На нас уже косилась охрана, когда я подергала за рукав:

– Витольд Лоллийевич, я вам найду автора проекта, можем ему в понедельник отправить ноту протеста.

– Думаешь? Я знаю его даже электронку. И все это он слышал не раз.

– Бедненький, наверно обыкался.

Вишневский рассмеялся:

– Спасибо за предложение, Ландыш. Идем искать пазлы. Почему мне кажется, что я сам себе рою яму?

– Это почему это?

– Потому что я уже знаю чем закончится вечер. В обнимку с любимыми игрушками ты тут же обо мне забудешь.

В чем-чем, а в проницательности ему не откажешь. Я искала благовидный предлог, чтобы отказаться от продолжения вечером. Пока могу хоть немного растянуть сказку, то буду сопротивляться.

Когда мы дошли в игрушечном универмаге до полок с головоломками, я выпала из реальности. Переставляя коробки, я искала что – нибудь новое. ВИшневский стоял у меня за спиной и первые десять минут терпеливо ждал. Затем включился в процесс рассматривания картинок. Он удивился, когда я отмахнулась от наборов где меньше тысячи деталей. В итоге у нас даже возник спор. Верный своей профессии, Вишневский выбирал паззлы с архитектурой, я же искала сложность рисунка. Одна меня привлекла. НА скале, на фоне заката сидел белый дракон с распростертыми крыльями. Производитель, известная фирма, еще обещал, что картинка светиться. Я постоянно косилась на нее, борясь с желанием. Боялась, что после пятничного шаржа шеф обидится. Запомнив, сделала себе пометку позже заехать и купить.

– Ландыш смотри, 'Сикстинская капелла', более десяти тысяч деталей. Этого тебе надолго хватит. И если я правильно понял, рисунок хорошо детализирован.

– На неделю хватит. И только из-за работы. Так бы за сутки собрала, – я бросила короткий взгляд на коробку, что мне пытались продемонстрировать. Восемнадцать тысяч кусочков, примерно столько же рублей. Это слишком круто.

– Не верю.

Ответить я не успела, за нашими спинами раздался мелодичный голосок:

– Ой, вы так хорошо разбираетесь. Можете мне помочь выбрать для сына пазл? Хотелось бы помощи не консультанта, а действительно знающего человека.

Я обернулась. За нами стояла миловидная женщина чуть старше меня. Стильно одетая, с легким шлейфом дорогих духов. Сравнив себя и ее, отвернулась. Ясно что идет охота на шефа. И вопрос явно не мне задали. Вишневский уделил даме чуть больше внимания. С полуулыбкой осмотрел ее с ног до головы, чем вызвал легкое смущение и кокетливый взмах рукой, поправляющий прически. Обиженно я взяла с полки дракона и еще один сказочный пейзаж на пять тысяч деталей.

– Я думаю, что вам стоит обратиться к консультантам, – наконец ответил Вишневский, – мои дети уже выросли. Ландыш, ты определилась?

И вновь мне не дали ответить.

– Но я вижу, что дочери вы посоветовали…

– Мадам, – усмехнулся Вишневский, – моя невеста и сама прекрасно разбирается в пазлах. А что лучше выбрать вашему ребенку, спросите у его отца. Я немного занят.

Он подхватил все три коробки и повернулся ко мне:

– Милая, что-нибудь еще?

Я покачала головой, потому что настроение испортилось. Да, он достаточно резко ответил кокетке, но сцена напомнила мне о собственной внешности. Я потянулась, чтобы забрать большой пазл и убрать его.

– Ландыш, что случилось?

– Это слишком дорого для меня.

– Я могу тебе сделать подарок? Почему упало настроение? Ты будешь на всех зевак обращать внимание?

За спиной раздалось недовольное бурчание отвергнутой дамы, а Вишневский не глядя протянул коробки пробегавшему мимо консультанту:

– На кассу отнесите. Мы сейчас подойдем.

Я смотрела в сторону, осознавая, что вспылила на ровном месте. Вишневский притянул меня, не обращая ни на кого:

– Милая, ты устала. Давай я оплачу покупки и мы поедем обедать. Тебе ничего больше не надо?

– Тут есть смотровая площадка.

– Упрямое создание. Хорошо, я вновь уступлю. Но в ответ прошу честного ответа на вопрос.

Я кивнула.

– Это тот молодой человек насажал тебе кучу комплексов по поводу внешности? Вы с ним долго встречались?

– Четыре года, – нехотя ответила я.

Отдел с паззлами не пользовался популярностью, так что теперь, когда шеф проигнорировал флирт дамочки, мы стояли одни. В обнимку, На нас оглядывались, но вот именно сейчас мне было все равно. В руках Вишневского тепло и спокойно, он словно делился силой.

– Твой бывший друг недальновиден. Но я рад, что он не сумел оценить то сокровище, которое ему досталось. А злые слова всего лишь слова, попытки слабого самоутвердиться. Ландыш, поверь мне, в мужский глазах ты очень привлекательна.

– Вы меня успокаиваете.

– Нет, говорю правду. Я понял исходные данные. Буду отогревать и лечить раны. Для начала пойдем обедать.

– Я не приму дорогой подарок. Он обязывает.

– Хорошо, ты можешь собирать его у меня дома.

Я отстранилась и посмотрела на него.

– Я не поеду к вам.

– Я зову собирать пазл, а не то, что ты подумала. Вчера все услышал и понял. Тебе коврик и клей для картинки нужен?

Я немного сильнее толкнула его в грудь и меня отпустили. Развернувшись, отправилась на кассу. Времени три часа дня, я действительно устала и голодна. Настроение на нуле. Вишневский мной манипулирует. А может и лучше? Может все эти красивые слова, комплименты лишь чтобы получить желаемое? Так может лучше сейчас сдаться и… Вишневский эстет и вполне галантен, меня тянет к нему. Почему бы и не провести совместную ночь и расстаться без обязательств. Все равно я ему проигрываю, и чем дальше, тем хуже будет. Для меня.

Вишневский догнал меня возле кассы:

– Ландыш, прости. Позволь все же сделать подарок. И идем смотреть город.

Я пожала плечами.

На смотровой площадке было холодно. Ветер сдувал с ног, так что я инстинктивно прижалась к мужчине. Даже куртка не спасала, а капли дождя долетавшие через прозрачные ограждения и крышу, добавляли экстрима. И если отбросить эмоции, город красив. Крыши домов причудливом рельефом прорезали пространство, блестя мокрыми скатами. Вдали низкое небо протыкали башни Кремля и сталинских высоток. На плечи легла еще одна куртка, а сильные руки укутали, не давая ветру пробраться вовнутрь:

– Милая, холодно. Я не хочу, чтобы ты заболела.

– А вы?

– Не переживай, я закаленный. Знаешь, я люблю Москву. И хоть мне милей город моей юности и детства, но даже современную, с ее драйвом, суетой, безжалостной к слабым, все равно люблю. Наверно, потому что моя Москва складывается из улиц и домов, переулков и мостов. Ведь если подумать, что мы в масштабах города и времени. Пылинки, словно мелькнувшие снежинки.

– Люди меняют город, строя его.

– Не всегда в лучшую сторону, Ландыш. Человек умеет созидать, однако в современном мире он только рушит, наивно надеясь, что на обломках старого сумеет создать лучшее. Детский мир показателен в своей реконструкции. А еще есть Военторг, который тоже потерял свою уникальность.

– А разве это делают не архитекторы и строители?

– Убивают деньги и власть. Архитектура – это искусство, однако она может быть бизнесом, принося и прибыль, и культуру. Баланс возможно достигнуть. Сейчас уже нет такого варварского уничтожения, хотя периодически обострения бывают. Впрочем, это долгая дискуссия, в которой нет правых и ошибающихся. Милая, пойдем.

По дороге вниз мы наткнулись на маленький музей, размером с небольшой холл, где в компактных стеклянных витринах были представлены старинные игрушки. Забыв обо всем, мы переходили от одного стеллажа к другому, рассматривая старые советские игрушки. От больших плюшевых обезьян до луноходом и монетниц. Часть зала была свободна, и там стоял макет здания из пенокартона, весь белый. Напротив макета находился ряд пуфов, которые уже были заняты уставшими посетителями. Когда мы досмотрели все, свет начала гаснуть.

– А вот это интересно. Кажется нас ждет интерактивная ретроспектива, – шепнул Вишневский, оглядываясь.

Все сидячие места были заняты, часть посетителей стояла. Он увлек меня к стене, к которой прислонился, подтягивая меня к себе.

Его догадка оказалась верна. Макет ожил под разноцветными огнями и на нем транслировался мультфильм об истории создания детского магазина. Настолько увлекательный, красочный, что я, затаив дыхания, следила за происходящим. Судя по кадрам, Вишневский был прав. Часы того времени, интерьер, материалы – они были иными, более теплыми и детским. это был действительно был Детский мир, где звучал веселый смех и начиналась сказка.

Когда все закончилось. Я запрокинула голову и посмотрела на него:

– Вы помните такой Детский Мир?

– Да, милая.

– Завидую.

– Ландыш, теперь уже и я голоден, а ты вообще без завтрака. Пошли обедать, а?

Когда мы добрались до выхода из магазина, улицы заливало дождем. Потоки смывали все и устремились вниз, в сторону Никольской, вообразив себя горными реками. Вишневский вызвал такси, чтобы добраться до машины, которая к счастью, стояла там же, где мы ее оставили.

Он завел двигатель, но не спешил трогаться.

– Ландыш, я понимаю, какие чувства у тебя вызывают мои просьбы, поэтому прости, что вновь завожу об этом разговор. Сейчас пять часов. Мне в семь надо будет переговорить по телефону с одним человеком и делать это лучше дома, а не в публичном месте. Тамара Андреевна хорошо готовит, а в твоей комнате есть замок, закрывающийся изнутри. В гостиной достаточно места, чтобы собирать пазлы. Я обещаю не переходить границы.

– Зачем вам это?

– Потому что мне хорошо с тобой. Ты примешь мое приглашение в гости?

– Да, – надо придерживаться заранее выбранной стратегии.

Недосказанность, осторожные реверансы и взаимные расшаркивания лишь нервируют. Вишневский посмотрел на меня внимательно:

– Я отвезу тебя домой. Ты устала, тебе надо отдохнуть.

Звуки джаза, ритмичное тикание дворников. Мы не проронили ни слова, пока Вишневский не припарковался напротив моего подъезда.