Текст книги "Офисные записки (СИ)"

Автор книги: Кьяза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

– Здесь только длину откорректировать и по талии слегка ушить.

– Оно идеально, – выдохнула я.

Переливы сине-зеленого великолепно подчеркивали огонь волос, прекрасно гармонируя с глазами. В таком под руку с красавцем по красной дорожке.

– Черные туфли и красная помада, только не классическая, а немного в рыжину, словно кирпич, под цвет волос, – словно услышав мои мысли, произнесла хозяйка ателье.

– Красный кирпич, – я вспомнила подарок Петрограды и повернулась к хозяйке, – сколько оно стоит?

– Я думаю, мы договоримся, – усмехнулась Мира и интригующе пропела, – а у меня еще есть несколько изумительных платьев для огненных красавиц с соблазнительными формами. Не хотите ли посмотреть?

Незабываемую череду примерок, копания в тканях и рассматривания журналов прервал звонок телефона. Увидев, кто звонит, я сильно удивилась:

– Да? Я боюсь вам звонить. Уже освободились? Вы же написали, что у вас важная встреча.

– Ландюш, мы тебе мешаем?

– Нет, пап, просто я привыкла, что звонит все время мама.

– Мама за рулем, мы в Москве, где ты дочь?

– Платье покупаю.

Папа поперхнулся затем громогласно возопил:

– Какое платье?

– Не знаю, мне нравится и сине-зеленое и красное, а еще тут классный брючный костюм.

В трубке раздалось шебуршание и мамин голос:

– Ты в магазине?

– Нет, я в ателье. Мам, я на Таганке, приезжайте сюда, поможете мне. Тут на Дровяном переулке.

– Хорошо, – спокойно ответила мама в сторону добавила, – Мил, у тебя дочь. Девушкам свойственно покупать одежду. И платье иногда просто платье, а не свадебное, как ты подумал.

Я хихикнула и перевела взгляд на Миру:

– Наверно, я заберу все.

– Их надо слегка подогнать по фигуре, я уже сделала отметки. Оставьте задаток, а потом примерим окончательно и оплатите остальное. Карты к оплате мы принимаем.

* * *

Витольд сбросил звонок, едва заслышав сонный голос девушки, лишь запросил нужный ему телефон. Чувствовал себя негодяем, что разбудил, но номер действительно был необходим, а заезжать в офис не хотелось. Ехидная смска заставила улыбнуться, сподвигнув его на ответную иронию. Она не ответила. Он поставил себе галочку позвонить после встреч и соблазнить ее на чашку кофе, а может и прогулку в качестве компенсации столь раннего звонка, если конечно одиннадцать это рано. Дожил, ищет причину чтобы позвонить.

Не зря говорят, что небеса иногда решают за нас. Когда он освободился, его телефон ожил. Такой знакомый незнакомый номер.

– Здравствуй, Мил.

– Здравствуй, Вит, это Лена. Мил за рулем. Мы в Москве, ты готов встретиться?

– Лена, так официально звучит. Вы всю ночь ехали? Я сейчас в центре на Земляном валу, давайте в ресторане встретимся, заодно поедите. Или даже лучше, я вас перехвачу и отвезу к себе. Дом большой, отдохнете и домашняя пища.

– Вит, мы к дочери приехали. Кстати, где она?

– Леночка, сегодня суббота. Я не такой изверг, чтобы заставлять сотрудников работать в выходные без надобности.

– Странно, на тебя это не похоже. Мил говорит, что нам удобно пересечься на Павелецкой, помнишь старый трактир?

– Как скажете, ради вас готов на все.

Он выслушал серию коротких гудков и недовольно цокнул языком. Выходные будут испорчены, не успев начаться. Есть мизерный шанс, что Уваровы согласятся провести день с ним. Впрочем при любом исходе дел надеяться на прогулку с девушкой наивно. Однако лед тронулся.

Витольд не отказал себе в удовольствии поддеть старых друзей, явившись на встречу с букетом ландышей. Однако Елена рассмеялась при виде белых цветов. Мил поморщился, но промолчал.

– Вит, ты не перепутал с адресатом букета? – женщина махнула рукой официанту, уже спешившему с вазой.

– Ну что ты, Лена, я всегда знаю кому дарю цветы. Прими как благодарность за дочь. Она великолепный специалист. Мил, я говорю о подчиненной, перестань демонстрировать мне кулаки.

Великан усмехнулся:

– Не боишься?

– Не боюсь, скорее опасаюсь. Партнеры на работе не поймут. Ребята, как же мне вас не хватало.

Витольд сидел и смотрел на пару перед собой. Подумаешь, мелкая сеть морщинок-лучиков вокруг огромных зеленых глаз и прищуренных синих. Он и сам не молодеет. Они почти не изменились. Все так же вспыльчивый борец за справедливость Милослав и главная миротворица прекрасная Елена. Как и в далекой юности, они начали общаться, будто совсем недавно расстались. Как же глупо тогда получилось, Витольд невольно помрачнел на мгновение. Тень на его лице заметила Елена, подтолкнувшая мужа. Тот заерзал:

– Вит, ты что ничего не заказываешь?

– Мил, я только с делового обеда. Спасибо, не голоден. Только если кофе. Ребята, не стесняйтесь, вы же с дороги.

И вновь яростный взгляд Елены на мужа. Милослав вздохнул осторожно заговорил:

– Вит, насчет той ситуации…

– Мил, молчи, ни слова, – тут же подобрался Витольд, словно перед прыжком, потому что ворошить прошлое не хотелось. Не сейчас, когда они наконец то встретились.

– Да помолчи ты. Я хотел сказать…

– Мил, я не хочу говорить о прошлом.

– Вит!

– Мил!

– А теперь оба замолчали, – повысила голос Елена.

Мужчины тут же примолкли, а Вит даже иронично вздернул ладони вверх, словно сдаваясь.

– Вит, не ерничай. Мил, не тяни кота за хвост.

– Ничего не меняется, ты как всегда пользуешься тем, что мы не можем тебе отказать, – философски заметил Витольд.

– Вит, я сейчас разрешу Милу побить тебя, – пригрозила Елена.

– Лена, это уже пройденный этап, я уже получал от твоего супруга, который по совместительству и мой друг. Ты же знаешь, меня не изменить, – Витольд с удовольствием пригубил кофе.

– Помолчи, острослов, – добродушно буркнул Мил и посерьезнел, – прости, Вит, я тогда был не прав.

– Ты о чем? – насторожился архитектор.

– Ты можешь помолчать и не перебивать? Мне между прочим сложно было прийти к трезвому решению именно из-за Елены.

– Точнее, ты сразу не смог взглянуть трезво на ситуацию именно из-за Елены, заметь, твоя ревность…

– Лен, выйди попудрить носик, а то нам по-мужски поговорить надо.

– Не дождетесь! А потом вас из участка забирать? Вит, можешь выполнить мою просьбу? В память о дружбе, которую ты так часто вспоминаешь?

– Конечно, Леночка, все что хочешь.

Женщина изящно наклонилась к нему и доверительно шепнула:

– Вит, заткнись.

На мгновение над столиком повисла тишина. А последовавший взрыв хохота заставил встрепенуться соседей по трактиру, а официант тут же устремился к разошедшейся троице.

– Лена, ты чудо, – покачал головой Витольд, когда веселье поутихло.

– Если я чудо, то помолчи.

Витольд кивнул и повернулся к Милославу.

– Вит, я был не прав, что распустил кулаки тогда. Просто увидел Елену, увидел уже нарисованное и… Каринка еще масла подлила, а когда ты за нее вступился, то у меня вообще крышу снесло. Я же не знал, что она и ты… Что у вас уже заявление подано.

– Ты из-за этого перестал рисовать? – Витольд напряженно ждал ответ.

– Давай по честному, все равно ты рисовал лучше. Я же видел окончательный результат.

– Дурак ты, Мил. Такой талант загубил.

– Он недавно начал брать в руки карандаши, – тихо заметила Лена.

– А что это даст? Время потеряно. Да, может я лучше рисовал, но поэзию архитектуры ты чувствовал сильнее! – разгорячился Витольд, – тебя без конкурса брали в МАРХИ! А ты знаешь, что твою зарисовку здания на коленке в коридоре в приемной комиссии, помнишь? Ее же потом пустили в работу, она существует в реальности! Тебя искали, меня трясли, а что я мог сказать? Что сдуру попросил подругу мне попозировать на обнаженке без задней мысли и не зная, что мой друг в нее влюблен, а одна завистливая особа лила ему яд в уши.

– Это была Карина, – вновь заметила Лена.

– Я знаю, – тут же остыл Витольд, – она сказал при разводе. И да, на тот момент мы подали заявление, потому что Карина ждала ребенка.

Друзья молчали. Архитектор потер лоб, затем спокойно продолжил:

– Я вступился за невесту, потому что иначе не мог. Если вспомнишь, то я и Елену прикрыл, когда ты совсем с катушек слетел. Только кровь тебя и отрезвила. И да, я отослал вам работу в качестве свадебного подарка, чтобы ты Мил увидел, что Елена не была раздета. Во всех стратегических местах она была прикрыта тканью. Я в курсе, что Карина приложила руку к тому, чтобы ни твои письма, Лена, ни твои звонки, Мил, до меня не дошли. Жаль, что узнал об этом лишь семь лет назад. Вы уже тогда решили, что заносчивый Вишневский возомнил о себе невесть что и забыл друзей. И если бы не Ландыш…

Он не смог сдержать улыбки, которую тут же заметил Милослав:

– Что у тебя с моей дочерью?

– Ничего. Мы работаем вместе. Девочка унаследовала от вас все лучшее, даже глаза.

– Почему я тебе не верю, Вит?

– Потому что ты жуткий собственник. Еще кофе, пожалуйста, – Витольд махнул рукой официанту.

Лена задумчиво крутила свой стакан с соком. Витольд усмехнулся и протянул Милославу руку:

– Мир?

– Мир, – тот легко согласился и пожал ладонь, потом сжал чуть сильнее, – обидишь дочь, опять побью.

– Не дождешься.

– Что именно? – повеселела Лена, когда гнетущая ситуация разрешилась.

Да и сам Витольд чувствовал себя намного спокойней. Он добродушно усмехнулся и ответил:

– Все, Лена, все по списку. Правда, родители, есть одна загвоздка. Ландыш не знает, что мы знакомы. Я считаю правильным, что вы сообщите ей об этом.

– Даже удивительно. что ты промолчал. Скажем, – ответил Мил.

Дальше разговор потек в непринужденной обстановке, словно и не было разлуки. Через час Уваровы распрощались, мотивируя тем, что ехали к дочери. Витольд лишь махнул рукой:

– Я все понимаю. Но надеюсь, что вы скоро приедете ко мне на подольше.

– Не знаем, Вит, не знаем. Сейчас завершающая стадия серьезного проекта, раньше лета вряд ли. Самое раннее – на день рождения Ландыша.

– И когда он?

– В мае, – Лена озорно покосилась на букет цветов, – Ландыши распускаются в мае.

– Буду ждать встречи. И не на пять минут.

– Чем ворчать, приехал бы к нам. Да хоть на Новый год.

– Извини, Мил, хотел провести праздники вместе с детьми. Они обещали наконец то приехать.

– А где же они?

– Аниэла перебралась в Финляндию, там работает. Сын занялся книгопечатанием и сейчас разъезжает по всему миру. Может на Новый год вспомнят обо мне.

– А…, – Лена замялась.

Витольд улыбнулся:

– Карина счастливо вышла замуж и работает в ювелирном во Франции. У меня контрольный пакет акций их семейного предприятия, так что я всегда в курсе дел. не переживай, все хорошо.

Они вместе вышли на улицу и переглянулись.

– Звоните и не пропадайте, – попросил Витольд, – и спасибо, что приехали.

Он смотрел вслед уезжающей машины, затем с грустью достал телефон. Богдан терпеливо ждал за спиной. Витольд вздохнул. Он очень хотел позвонить девушке с разноцветными глазами и сам рассказать, что произошло, но нельзя. Они родители, они смогут все объяснить правильно. А ему остается ждать и надеяться на лучшее. Ждать. Впервые он злился, но терпеливо ждал. Время, на все нужно время.

* * *

В субботу очень подфартило Мире. Мои родители ворвались веселым весенним ветром в ателье. Папа добродушно сетовал на капризы любимых женщин, театрально вздыхая и подсчитывая убытки, а мама… Мама тоже озаботилась гардеробом, сетуя, что питерцы не умеют ярко жить. Под вечер мы уезжали домой, значительно обогатив хозяйку, которая клятвенно обещала доставить все на адрес. Я дала координаты бюро, понимая, что будни проведу все там.

А дальше марш бросок неуемных авантюристов по Москве. Откуда в них столько энергии? Всю ночь за рулем, а они веселятся как дети, приходя в восторг от московских пробок и строек. Домой мы попали поздно вечером в обнимку с пиццей и сладостями. А дальше… Пять минут нотаций за беспорядок в доме и спокойный семейный вечер.

– Вы очень счастливые сегодня.

– Просто встретился с хорошим старым знакомым. Очень долго его не видели.

– Да? И кто это?

– Не важно, Ландюш, – ответил отец, он стоял возле моего любимого бюро и внимательно его изучал, – красиво нарисовано. Кто автор?

В руках отца был портрет, который мне подарил Вишневский.

– Один хороший знакомый, – уклончиво ответила я, стараясь не выдать волнения.

– У него великий талант, – он протянул портрет матери и та с задумчивой улыбкой смотрела на него.

– Да, рисует он просто замечательно, – я осторожно забрала портрет и спрятала в бюро, – еще чаю?

– Нет, милая, надо бы отдохнуть. Завтра рано вставать, хочется подольше с тобой побыть.

Я кивнула, соглашаясь.

* * *

– Лен, я убью его. Он же знал…

– Знал, Мил. Но одного у Вита не отнять, он умеет принимать правильные решения. Я уверена, он не сделает Ландышу ничего плохого. А в остальном. Боюсь, мы с тобой опоздали.

– Надо сказать девочке.

– Нет. Теперь решают только двое.

– У него дочь – ровесница Ландышу!

– Знаю. Но ты их обоих видел? При намеке на второго, оба глупо улыбаются. Мил, смирись. Остается лишь надеяться на благоразумие Витольда.

Мужчина и женщина заглянули в комнату к дочери. Та спала, а портрет лежал в изголовье.

– И что теперь?

– Не знаю, Мил, не знаю. Но вмешательством мы лишь все испортим. Идем спать.

* * *

Меня предупреждали, что неделя предстоит сложная, в памяти еще жили воспоминания о прошлом понедельнике. Что обычно делают умные люди? Правильно – прилежно ставят будильник, с вечера все готовят и рано ложатся спать. С первыми пунктами я справилась идеально. В коридоре висел чехол со сменным костюмом и платьем, внизу пакет с туфлями на низком каблуке, лоферами и мокасинами, а также запас колготок, гольф и даже пара футболок про запас. Рядом сумка, где кроме стратегического запаса декоративной косметики и сопутствующие аксессуары, лежали эластичные бинты, тейп лента, средства от растяжений, и даже сухой шампунь. Мой небольшой опыт работы в бюро показал, что лучше иметь все, чем в самый ненужный момент оказаться неготовой. Я подавила в себе стойкое желание взять папину плащ-палатку и сухой паек, хотя последнее все же потом оказалось в сумке. Архитекторы народ непредсказуемый. Немного подумав, в сумку полетел набор часовых отверток, комплект проводов для гаджетов, перочинный нож и изолента. Финальным аккордом стал суперклей и средство от засоров в туалетах. Зачем, даже не спрашивайте, просто попался на глаза.

Осмотрев все, я вздохнула и заранее вызвала на семь утра такси. Заранее погордилась, какая я предусмотрительная, пока не посмотрела на часы. Итак, машина должна прибыть через три часа, я ж за сборами забыла, что родители уехали в Питер далеко за полночь. Одна надежда – ехать через всю Москву, в пробках высплюсь.

Закон подлости понедельника в действии. Пробок практически не было, поэтому в восемь я стояла на первом этаже возле лифта, даже кафе на первом этаже еще не открылось. Поднялась на третий этаж, напугав охранника Сашу. Он настолько проникся моим ранним появлением, что безропотно помог с сумкой, а затем клятвенно уверил, что непременно предупредит как кто-нибудь из офисных появится. У меня был час, который я потратила на то, чтобы проверить изменения в расписании. А вот это интересно – деловой обед без указания персоны. Надо уточнить, чтобы знать, что бронировать. Ага, во вторник в десять тендер, в пятницу в пять вечера церемония награждения. Судя по приписке, спутницу зовут Марина. Неужели наша Марина?

Чашка крепкого кофе почти спасла, по крайней мере после нее я определилась, где хранить все принесенной. Под косметику выделила ящик стола, хозяйственные аксессуары отправились в шкаф, туда же лег сухпаек. А вот одежда разместилась в потайной комнатке шефа, вернее то, что висело на вешалках. Остальное смело отправилось в шкаф вместе с обувью. Когда последняя вещь заняло свое новое место, пикнула дежурная связь, охранник передавал сигнал, что кто-то пришел. И тут же послышались шаги по лестнице.

– Ландыш? Доброе утро. Я конечно просил пораньше, но не буквально же.

– Доброе утро. Пробок не было. Кофе?

– И газету. Ну что ж, у нас будет спокойное утро, – Вишневский пристально смотрел на меня.

– Хорошо.

Я сделала шаг, но шеф даже не пошевелился, продолжая буравить меня взглядом. Я насторожилась:

– Витольд Лоллиевич, все в порядке?

– Лоллийевич. Да, все хорошо. Я жду.

Он словно отмер и быстрым шагом направился к себе.

Я же поспешила к кофе-пойнту, когда почувствовала чей то взгляд. Оглянулась. Вишневский стоял возле дверей кабинета и пристально следил за мной. Его внимание напугало. Осторожно оглядела себя, а то мало ли что, вдруг чего с недосыпу забыла надеть, ну там пиджак, брюки, обувь. Нет, все на месте. Я опять обернулась в сторону шефа, но он уже исчез.

Когда я принесла кофе, то едва не споткнулась. Вишневский меня ждал, сидя за столом, да не просто ждал, а напряженно следя за каждым шагом. Вспомнив, что сегодня понедельник, списала на него странное поведение шефа, однако мысленно собралась и четко отпечатала шаг до стола, не пролив ни капли драгоценного напитка. С трудом удержалась, чтобы не откозырять, когда чашки уже стояли на столе, лишь бросила косой взгляд на газету, которая так и лежала нетронутая.

– Витольд Лолли-й-евич, у вас все хорошо?

– Да, Ландыш, все нормально. День предстоит тяжелый. Все свои пожелания по расписанию я внес в календарь. Так что потом проверишь. Давай сейчас просто попьем кофейку. Кстати, твои конфеты.

И вновь он пододвинул мне блюдце с шоколадными шедеврами. Я страдальчески вздохнула.

– Ландыш, не отказывай себе в удовольствии. Неделя предстоит еще та.

– Мы же с вами договаривались.

– Ландыш, прости, я не могу сдержать обещание, так что шоколад по утрам будет. Угощайся.

– Только если и вы.

– Здесь три конфеты.

Я решительно отодвинула угощение, одновременно подавляя расстроенный вздох:

– Вот же упрямица. Хорошо, разделим суровый офисный завтрак по-честному. Тебе две, а мне одну.

Он осторожно забрал одну конфету, пододвигая остальное мне. Я согласилась со столь мудрым решением, потому что шоколад был восхитителен.

– Как прошли выходные?

– Родители приезжали, – ответила я, наслаждаясь ароматом кофе и пытаясь не уснуть.

– Ты рада?

– Уже нет, они уехали.

– Я впервые слышу столь неприкрытое и искренне расстройство от взрослых детей по поводу того, что родители уехали.

Я пожала плечами:

– Не хочу об этом говорить.

– Не грусти, Ландыш, все будет хорошо. Знаешь что, а давай пообедаем сегодня вне офиса.

– У вас запланирован уже обед, – осторожно ответила я, а в душу закрадывались неясные подозрения, – кстати, вы не указали с кем, и надо ли бронировать столик.

– Все сделал, как ты учила, – усмехнулся он, – а насчет столика… Что предпочтешь? Европейскую кухню, средиземноморскую или что поострее?

– Офисную, – я ответила скорее машинально, чем действительно хотела грубить.

– Хорошо, – он откинулся на кресло, отодвигая чашку, – теперь поговорим о насущных делах. Надеюсь, все на завтра готово и приемная меня не подведет. Проверь, чтобы в цветочных композициях на этой недели не было эустом. Ассистент Кибаридзе, главного заказчика, сообщил вчера, что его шеф не переносит их. К протоколированию готова? У Антона попроси проверить все для технического оснащения. В полдень мне нужен Беляев с ГАПом. Кстати все официальные документы готовы? После обеда я должен отъехать на пару часов на заседание жюри. Да, на пятницу – у меня церемония награждения, так что отмени все встречи. Переноси на следующую неделю. Ах да, должен зайти наш юрист, Юрий Ривцев, если меня не будет, пусть дождется. Уточни у него по правовым системам, он что-то говорил. Список лиц, с которыми я должен переговорить, у тебя на почте. Все.

Я молча проглотила холодный тон, лишь быстро строча в органайзер.

Когда Вишневский замолчал, без слов забрала чашки и уже пошла на выход, как меня окликнули.

– Забыл. Ландыш, обедаем в час дня. Попроси Марию Ивановну, чтобы все заранее подготовила. Ну и мне напомни, если забуду.

– Хорошо, вам все приготовят.

– Нам, Ландыш, нам. Офисная кухня ничем не хуже остальных, так что одобряю твой выбор. Все, пора работать. Я позже дам тебе регламент или Беляев передаст. Да, еще. Я заметил что ты почти не хромаешь, однако давай завтра обойдемся без каблуков.

– Хорошо, папочка, – буркнула я себе под нос.

– ЛАНДЫШ!!!

Зажимая подмышкой органайзер и балансируя чашками, я выскочила из кабинета, едва не сбив Антона.

– О, привет, Дюймовочка. Куда бежишь?

– Привет, ты то мне и нужен, – я поспешно поставила чашки на стойку и потянула его за собой вниз.

– Нет, конечно, приятно, что я пользуюсь популярностью, а что случилось?

– Идем проверять техническое оснащение переговорной.

Секретари с любопытством смотрели на нас, когда я таща за рукав упирающего сисадмина, слетела вниз по лестнице и устремилась в переговорную.

– Ландыш, что за спешка? Я вообще то тебе диктофон нес.

– Ничего страшного. Покажи мне как все включается.

Парень почесал в затылке.

– Давай я хоть ноутбук принесу. Вообще я в пятницу все проверил.

– Ничего не знаю, давай сейчас. Жду.

– Слушай, я даже позавидовал девчонкам, что они перешли под твое начальство, а сейчас мне кажется что Витольд Лоллийевич гораздо гуманней в роли начальника.

Он развернулся, чтобы выйти но тут же замер, и я его вполне понимаю. Лично мне захотелось спрятаться под стол. За дверью разнесся грозный глас Вишневского:

– София, где ваша начальница!

– В переговорной, – испуганно ответила секретарь и поспешно добавила, – она там с Антоном.

– Черт, – прошептал сисадмин, – я передумал, я не готов встречаться с Вишневским сейчас.

Я была с ним солидарна, однако кто же нас спрашивал. Дверь открылась и на пороге появился шеф. Окинул взглядом переговорную и остановился на мне, в упор игнорируя сисадмина:

– Когда ты отходишь, будь добра брать трубку, чтобы я не разыскивал тебя по всему офису. Идем, возник вопрос.

– Хорошо, простите, – я покорно повесила голову, лишь шепнув Антону, – я скоро вернусь, так что неси ноут.

Под конвоем поднялась наверх, замерла перед своим рабочем местом.

– Дальше, – скомандовал Вишневский.

В недоумении прошла в кабинет, однако шеф кивнул в сторону потайной комнаты.

– Витольд Лоллиевич, я конечно понимаю, что слегка некорректно высказалась, но я не приняла во внимание ваш острый слух, – взмолилась я, потому что происходящее мне очень не нравилось.

– Во-первых, Лоллийевич. Во-вторых, – он вздохнул, – о чем ты сейчас подумала? Чтобы успокоить твою богатую фантазию, спрошу прямо – откуда в моем шкафу взялась женская одежда?

Я закашлялась и покраснела. От стыда, что так плохо подумала о нем. Или может от обиды, что наоборот слишком хорошо о нем думала? Так, надо больше спать, потому что все мысли лишь о диване.

Очевидно, вся гамма переживаний отразилась на моем лице, потому что брови Вишневского поползли удивленно вверх. Он тоже то ли кашлянул, то ли хмыкнул, однако осторожно произнес:

– Ландыш, я с тобой как на вулкане и не знаешь, когда рванет. Давай пока не будем выяснять, что кто подумал и кто что понял. Ни я ни ты не готовы. Просто ответь на вопрос. Это твои костюм и платье?

– Да, я принесла сегодня, на всякий случай. Я сейчас уберу к девочкам.

– Не надо, оставь. Можешь пользоваться и шкафом и комнатой, если надо. Просто предупреждай. Договорились?

– Да.

– Отлично. Можешь вернуться к работе. Спасибо.

Я лишь кивнула и вышла за дверь.

* * *

Витольд перевел дух, когда дверь за девушкой закрылась. Тихоня? Спокойная? Это он погорячился с выводами. Рядом с ней он словно в центре минного поля, на вулкане, верхом на атомной бомбе, даже в эпицентре взрыва, но никак рядом со спокойным человеком. Умница и профессионал, но иногда ее логика, действия и размышления не поддаются никаким законам. Вот и сегодня. Что с ней? Сказали или не сказали? Знает или нет? Если знает, то почему никакой реакции? Неопределенность раздражала. А значит ему нужны точные данные.

Он набрал номер:

– Вит, что-то с Ландюшей? – вместо Мила опять ответила Лена.

– Что? Нет. Вернее, да. Или не с ней. Черт, Лен, извини. Все хорошо. У меня только один вопрос – вы ей рассказали?

На том конце трубке рассмеялись.

– Вит, ты нервничаешь?

– Мне надо знать как с ней вести себя дальше. Все развлекаешься, Лена.

– Извини, но вальяжный Вишневский растворился, а ты себя ведешь как подросток. Нет, мы не сказали. Ты сам виноват.

– В чем?

– Вит, – голос женщины слегка заледенел, – я не знаю, какую игру ты затеял, но когда я нахожу в квартире дочери рисунок твоей руки, то у меня появляется лишь один вопрос – как далеко ты зашел?

Витольд вздохнул:

– Я не причиню Ландышу вреда.

– Иногда даже великая любовь совершает большие глупости. Я хочу надеяться, что ты знаешь, что делаешь. Ландыш взрослая девочка, сама может принимать решения. Мы и тебе, и ей оставили право выбора. Ей не стоит знать о том, что ты друг детства ее родителей, она щепетильная в этом отношении.

– Я понял.

– Я надеюсь. Вит, мы недавно только добрались до дома, очень хотим спать. Мил уже отрубился, я засыпаю на ходу.

– Извини, Лена. Отдыхай конечно, спасибо за откровенность.

Он отключился и вздохнул. Выводы ее родителей понятны. Хорошо, пусть будет так. В конце концов их мнение на данном этапе неважно, а если Ландыш действительно щепетильна, то излишняя информация будет во вред. Кроме них троих, никто не в курсе, только… Впрочем Карина была летом, и теперь появится только через год, а то и позже. Время есть, а потом уже будет все неважно. Он проследит за этим. И с Ландышем надо поговорить, потому что стоит выяснить причины, почему она сегодня такая рассеянная. За обедом, сейчас работа.

* * *

Звучит смешно, проверить техническое оснащение, проверить продукты, чашки, ложки, стулья, букеты. Но закон подлости работал. Флористы отказались срочно заменить композицию, заявив что про запретные сорта цветов ничего не было. И как назло, противные эустомы красовались на главной ресепшн. Немного подумав, я просто повыдергивала их из букета, заменив на украдкой ощипанные лианы и пальмы из кабинета Вишневского. Шеф как раз сидел в переговорной с Беляевым. Получилось мило и с соблюдением корпоративных цветов. Немного полюбовавшись своим творение, собрала вырванные цветы и отправилась к себе. Выкинуть красивые белые цветы не поднялась рука, поэтому я поставила их в вазочку и отнесла в кофе-пойнт, заодно сделав очередную дозу кофеина. Пока кофеварка фыркала и пыхтела, я занялась подсчетом часов сна за последние дни. Итак, начиная с вечера пятницы я спала сначала три часа, потом пять часов, потом два часа, в итоге десять. Как то бедновато. Хоть сегодня надо лечь, а то мысли всякие нехорошие лезут. Представляю, что обо мне Вишневский подумал. Говорил как с душевнобольной. Но эта фраза' Ни ты ни я не готовы к разговору'. Что он имел в виду?

Но долго рефлексировать не было время. Когда я вернулась на свое рабочее место, меня там поджидал невысокий мужчина в очках.

– Добрый день, – поздоровалась я, пряча чашку.

– Здравствуйте, – он внимательно осмотрел меня, – я раньше вас не видел. Меня зовут Юрий Ривцев.

– Очень приятно. Меня зовут Ландыш, я помощница господина Вишневского. Он сейчас занят, но просил его дождаться. Хотите кофе или чаю?

– Да. да, Витольд говорил. Если можно чаю.

– Конечно.

Я подавила вздох и быстро принесла чай юристу. Бросив взгляд на часы, позвонила Марии Ивановне, напоминая про обед. Теперь надо было как то и шефа вытащить с совещания. И вот она истинная головная боль помощника. То ли напоминать про обеде, то ли дождаться окончания совещания. Немного посомневавшись, я отправила смс: 'Вы просили напомнить об обеде'.

Тут же ожил телефон:

– Спасибо, спускайся вниз.

– Вас ждет Юрий Ривцев.

– Отлично, жду вас двоих. Ландыш, и не возражай.

Он сбросил вызов, а я устало вздохнула. Еще полдня, а я уже еле на ногах стою. Кстати о ногах. Вернулась боль, не сильная, но надоедливая. Быстро позвонила Марии Ивановне, чтобы она придумала что-нибудь еще на одного человека и подняла глаза на юриста:

– Господин Вишневский предлагает вам совместный обед.

– Отлично, я как раз голодный.

– Я вас провожу.

По лестнице спускалась, едва прихрамывая, а из переговорной как раз выходили заседавшие. Вишневский поздоровался с Ривцевым.

– Юрий, вы уже знакомы?

– Да.

Тогда обедать.

В столовой я чувствовала себя в роли вазы. Мужчины говорили о своем, я же механически обедала, стараясь не уснуть. Поэтому вздрогнула, когда ко мне обратились:

– Ландыш, ты спишь?

– Нет, – соврала я.

Вишневский нахмурился, лишь покачал головой и они продолжили разговор. Смысл моего присутствия лично мне был непонятен. Повторно я очнулась, когда мужчины закончили обед и стали вставать.

– В общем, Юрий, постарайся до вечера успеть. Я уеду пораньше, поэтому протокол разногласий отправь мне по почте, а сами оригиналы оставь Ландышу. Ландыш, слышишь?

– Да.

Мы уже поднимались на этаж. Ривцев быстро распрощался, и направился в общую зону, а мы направились было в сторону мансарды, когда Вишневский затормозил у икебаны. Секретари замерли, я тоже. Сон сняло как рукой. Я же забыла, что наш шеф обладает художественной памятью. Вот и сейчас он внимательно осмотрел цветочную композицию, затем оглянулся на пальмы у лифта. Поскольку я стояла у него за спиной, то сделала максимально честные глаза.

– Идем, – мне не поверили.

Уже в кабинете он внимательно осмотрелся, а затем безошибочно определил жертву моего дизайнерского порыва:

– Ландыш, зачем? У нас договор с флористической фирмой.

– Витольд Лоллиевич, ваши указания выполнены.

– Ценой жизни листьев. Ландыш, сегодня тубуса нет, а разорение офиса продолжается.

Я промолчала. Вишневский прошелся вдоль лиан и вернулся к своему столу:

– Ладно я могу понять, у тебя какие то личные счеты с пальмами. То ты в них туфли втыкаешь, то тапочки выдаешь, то бутылку вина предлагаешь. Но остальные в чем провинились?

– Туфли не мои были, – осторожно заметила я.

Вишневский недовольно пробурчал что-то под нос и добавил громче:

– Мне чай, себе кофе крепкий. Я сейчас уеду и наверно уже не вернусь. Завтра пожалуйста весь секретариат пусть приедет к полдевятого. Потом выпишем премию. Тебя это тоже касается. Сегодня не задерживайся. Ландыш, я не шучу – уснуть за обедом, это просто нонсенс, такое под силу только тебе. Чем ты на выходных занималась, кто тебе спать не давал?

– Первым в длинной череде вредителей были вы, – парировала я.

– Это почему же?

– На момент вашего субботнего звонка я успела поспать только три часа! И после уснуть мне не удалось!

– Почему?

Я смутилась. Истинную причину говорить не хотелось. Вишневский усмехнулся и чуть мягче сказал:

– Надеюсь, что тебе хоть было весело все выходные. Чай и кофе. И быстро пробежимся по собранию.

Пробежались мы по основным тезисам очень быстро. Через полтора часа, когда мы утрясли все детали, я наконец усвоила, на чем делать акценты, что отслеживать и какие нюансы подчеркнуть, а также краткой лекции по основным терминам, чтобы я не пугалась незнакомых слов, Вишневский отбыл. Перед отъездом он строго настрого наказал ровно в шесть вечера исчезнуть с работы и выспаться.