Текст книги "Офисные записки (СИ)"

Автор книги: Кьяза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

– Добрый вечер, Ландыш, – улыбнулся мужчина, не отрывая от меня, – а мы к отцу приехали. Впрочем не откажемся от игристого, да, Аниэла?

Все же принцы успешные вояки. Один точный удар и я слышу звон разбитого счастья. Конечно, они оба похожи на Витольда. Протянула бокалы на автомате.

– Аниэла и Серафим, – прошептала я, чтобы потянуть время.

А вдруг он не помнит меня, вдруг все в прошлом?

– Серафин, что значит огненный. Вы помните встречу на мосту?

Шах и мат. Вновь растерянный взгляд назад. Витольд уже спешил через толпу. При взгляде на меня он слегка побледнел. Отлично, почему я себя сейчас чувствую марионеткой?

– Папа, – радостно воскликнула девушка, устремляясь к отцу.

Звонкий голос разнесся под потолком как раз между двумя песнями, и нас услышали все.

Став центром внимания, я поежилась и сжалась.

Витольд поймал дочь, обнимая:

– Аниэла, какой сюрприз. Вы надолго?

– Навсегда, даже Син вернулся в Россию окончательно.

– Хорошая новость, а где ваши вещи?

– Мы оставили их у Марии Ивановны на кухне, встретились с ней на первом этаже, – Син наконец отвел взгляд от меня и шагнул к отцу, – здравствуй, папа, решили, что раз ты не едешь к нам на Новый год, то мы сами к тебе приедем.

Дзыньк. Еще пара осколков вниз. Сердце, сердце, почему современные технологии не нашли замену хрусталю, из которого ты сделано?

– Вообще-то я планировал улететь на праздники в горы, – мне не надо смотреть на него, я знаю, что он ищет мой взгляд.

– Мы помешали?

– Нет, не думаю.

Два взгляда. Как же они похожи. Оба идут напролом. Интересно, а Витольд знает о той встрече на мосту? Я подняла глаза. Знает! Он знал, кто я!!! Знал с самого начала. Тревога и вина во взгляде любимых карих глаз лишь подтверждение. О небеса, перед каким я его ставлю выбором?!

Я вымученно улыбнулась и тихо шепнула:

– Не буду мешать отцу и детям.

Шаг назад и затеряться в толпе зевак, чтобы добраться до кресла Сони и рухнуть в него. Виктор прокрался ко мне и присел на корточки, заглядывая в глаза:

– Мелкая, ты что? На тебе лица нет.

– Помнишь, я рассказывала про Крымский мост? Мне еще тогда Олег скандал вечером устроил, ты еще приезжал, его выгонял из квартиры.

– Помню.

– Оказывается Серафин сын Вито… Вишневского. А это его дочь Аниэла.

– Стоп, не пори горячку. Ну и что? Совпадение, стечение обстоятельств.

– Вишневский и стечение обстоятельств? Не верю. Вить, а если это все игра?

– Ландыш, да успокойся! Да может этот Серафин и думать забыл…

– Помнит, он спросил меня помню ли я. Вить, скажи за что?

– Ну и помнит, ну и похрен! У тебя есть Витольд. Что там было?? Мужик проводил тебя под дождем. Ландыш, твои тараканы тебя же сожрут.

– При просто проводил три года не помнят.

– Так, подруга собирайся, я отвезу тебя домой. Денек в тишине тебе не повредят.

Я кивнула, пряча взгляд.

– Он говорит с детьми, и не отрываясь смотрит на тебя, – холодно доложил Витька, – мелкая, ты мужика до кондрашки доведешь. Да пофиг, что там было. У тебя кольцо на пальце, вы летите отдыхать вдвоем.

– Это уже под вопросом.

– Марш наверх одеваться! Я пока такси вызову. Ландыш, не дури. Сейчас твой дракон детей домой отправит и прилетит к тебе. Пойми, они его сын и дочь, он их любит, но это не значит, что ты стала ему не нужна, если он сейчас с ними.

Я молча слезла с кресла и пошла на мансарду, музыка долетала приглушенно, я натянула сапоги и теперь смотрела в окно. Может Витька прав? Я выдумываю на пустом месте?

– Ландыш, милая.

– Вы один?

– Да, милая, дети внизу остались.

– А вы знали?

– О вашей встрече на мосту? Знал. Ландыш, помнишь ты нашла портрет на моем столе? Когда еще все только начиналось. Это рисовал Серафин. Он тогда долго искал тебя.

– То есть все неправда? Вы решили помочь сыну?

– Первоначально меня позабавила ситуация, когда я увидел тебя на фото. Мечта сына оказалась дочерью моих лучших друзей. И да, мне хотелось помочь сыну. Но позже ситуация вышла из-под контроля.

– А вы не любите, когда не можете управлять своей жизнью.

– Я люблю тебя.

– А как же сын?

– Перед тем как я приехал в Питер, мы имели с ним неприятный разговор. У него был шанс, он им не воспользовался. С того момента я считаю тебя своей.

– А меня спросить? – я сдерживала слезы, понимая что каждым словом он вгоняет в меня гвоздь.

– Как? Дорогая, не помнишь ли случайную встречу с гетерохромным мужчиной года три назад. Это мой сын и он тобой бредит. Но ты не волнуйся, мы договорились.

– Договорились. Вы спорили из-за меня.

– Ландыш.

Вишневский сделал шаг, но я резво отпрыгнула. Если он прикоснется, то я сдамся, и все по новой. В этой ситуации только я могу принять решение. И оно единственное. Я развернулась дошла до своего стола, включая свет. Вишневский стоял на входе мониторя и третий этаж, где народ бесился, и следя за мной.

Лист бумаги, ручка. Осталось сделать три шага и отдать ему в руки.

– Подпишите.

– Нет.

– Вы обещали.

– Идем в кабинет.

Я отошла в сторону пропуская его и следом зашла в кабинет.

– Присаживайся. Ландыш, я готов дать тебе время, не спеши.

– Я просто увольняюсь. Имею право.

– Давай я дам тебе время! Если надо то неделю, месяц, год. Только не уходи!

– Я не встану между сыном и отцом.

– Ландыш..

– Вы обещали. Вы требовали от меня честности, а сами?

Он чертыхнулся. Я слышала как он набирает номер на коммутаторе. В тишину кабинета ворвалась музыка.

– Да? – ответил веселый голосок Вероники.

– Елену Николаевну и Марину ко мне. Немедленно.

Пока главный бухгалтер и эйчар не поднялись, мы не проронили не слово. Наконец обе дамы, веселые и разгоряченные алкоголем появились на пороге.

– Вот заявление, надо все сделать сейчас. Сегодняшним днем, – таким голосом, как у Вишневского, можно убивать.

Марина придвинула листок, трезвея на глазах:

– Нет, я не буду.

– Марина!

– Ага, еще скажите что без двухнедельной отработки! Нет, Витольд Лоллийевич, вы потом сами пожалеете. Я отказываюсь.

– Уволить Ландыш? – поддержала ее главбух, – да вы с ума сошли?! Только документы все в порядке стали приходить!!!..

– Твою мать, – взорвался Вишневский, так что дам сдуло к противоположной стене, – вы принимать ее не хотели, теперь увольнять не готовы! Сейчас же подготовьте документы!!!

– Витольд, они не виноваты, – тихо заметила я.

Он успокоился и добавил:

– Елена Николаевна, Марина, извините, не сдержался. Подготовьте документы, я лишь выполняю просьбу Ландыша.

Он отошел к окну, а марина скользнула за его компьютер. Тихо загудел принтер, выплевывая приказ.

– Я за трудовой.

Елена Николаевна протянула листок Вишневскому. Тот достал бумажник и положил на стол деньги:

– Это расчет. Уточненный остаток упадет на карту.

Расписалась в приказе, спрятала деньги. На свободу, мне нужен воздух и тишина!

– Ландыш.

Повернуться и найти силы посмотреть в глаза. В любимые глаза. Когда мы сами себя перехитрили?

– И все же я жду ответа.

– Я его обязательно дам.

Легка улыбка, что на мгновение скользнула по его лицу убедила меня, что все правильно.

Я надеялась уйти тихо, но судя по приглушенной музыке, там уже догадываются о нечто нехорошем. С пальто на перевес и сумкой, я добралась до Витьки стоявшего мрачней тучи:

– Ты потом привезешь мои вещи?

– Дура, – выплюнул он сквозь зубы.

– Так проще, – согласилась я.

– Поехали, отвезу домой.

– Ландыш, ты правда уволилась? – спросила Соня.

Я сжалась, но кивнула.

– Но почему? – загудели вокруг.

Ответить я не успела, за меня вступился Вишневский, уже спустившийся вниз:

– Уважайте решение Ландыша. Богдан, доставишь ее куда она скажет. Ландыш, не отказывайся. Мне жаль отпускать тебя, но я обещал. Удачи тебе и счастья в наступающем году.

– Спасибо, – на это меня хватило, хватило удержаться и не броситься к нему. Развернувшись, я дошла до лифта, споткнувшись лишь напротив Серафина:

– Ландыш, – позвала Аниэла.

– С наступающим, – улыбнулась я, – вам повезло с отцом.

Уже в машине Витька устроился рядом:

– Домой?

– На Ленинградский вокзал.

Ближайшим поездом был Сапсан, и даже нашелся билет, несмотря на новогоднюю кутерьму. Богдан и Витька не отходили от меня ни на шаг, пока не удостоверились, что я села. Отправленная смс ' Я уволилась. Еду на Сапсане'. получила лаконичный ответ: 'Встречу'.

Я вновь сбежала от проблемы. Мне надо подумать.

* * *

Он выдержал без нее два дня. Все разговоры с сыном он пресекал на корню. И ждал звонка. Серафин не сумев пробиться сквозь стену отцовского молчания, уехал. Два дня тишины. Если ему так плохо, то что с ней? Ему звонил Мил, скупо сообщил, что Ландыш у них. Витольд промолчал, а Мил присылал смски утром и вечером – все в порядке.

В один вечер его сорвало с места. Без вещей, лишь с паспортом и деньгами он рванул в Домодедово, оттуда в Пулково.

– Мил, где она?

– Вит? Ты прилетел? – в голосе растерянность.

– Где Ландыш?

– Ресторан 'Старая таможня', ей позвонили и назначили встречу. Вит, подожди! Послушай!

Но Витольд, перепрыгивая через ступеньку, уже несся на улицу. Такси, от Таврической пятнадцать минут. Ему даже не потребовалось выходить из машины. На улице Син вручал белую розу Ландышу. Девушка, запрокинув голову, смотрела на сына с улыбкой.

Витольд откинулся на сидение и скомандовал:

– В аэропорт.

* * *

– Ландыш, спасибо что пришли. Я понимаю, что наглею, но до отца не могу достучаться.

– Что вам надо?

– Это роза вам. Я хотел бы поговорить, может все же пройдем в ресторан.

Я посмотрела в разноцветные глаза и улыбнулась. Шипы впились в пальцы, но я упрямо ломала стебель великолепного цветка. Зеленые листья, белые лепестки падали на грязную мостовую, обагренные маленькими каплями крови.

– Вы не он, Серафин. И никогда не станете.

Эпилог

Витольд бросил взгляд на часы. Почти обед. Лето в разгаре, тополиный пух кружит по улицам. Все почти хорошо. На экране проект. Удачно выступив по личному заказу с Королем, бюро получило еще одного постоянного клиента. Аниэла вписалась в коллектив, однако от должности ГАПа отказалась в пользу Жидкова. Вообще тройка Аниэла-Виктор-Борис оказалась очень сильной, их команда бралась за самые сложные проекты и эффективно справлялась с ними.

Сквозь открытую дверь послышался гул голосов. Витольд не поверил своим ушам.

– Ландыш! – обрадовалась Соня.

Витольд поспешил вниз, однако навстречу уже бежала внучка:

– Деда!

– Злата, девочка моя! – он подхватил ее на руки.

Ландыш с улыбкой смотрела на них.

– Почему вы не предупредили, что прилетаете сегодня? – упрекнул он, украдкой любуясь женщиной.

– Я взяла такси, не волнуйтесь. Серафин скоро все равно подъедет, застрял в пробке.

– Хочешь кофе?

– Чаю.

– Сейчас сделают.

Он в кабинете усадил внучку за стол, доставая карандаши. Девочка увлеченно начала рисовать.

– Устала?

– Да нет, Злата послушная девочка, только при взлете покапризничала.

В кабинет вошла Соня неся чашки и конфеты.

– Хочу конфету! – заканючила девочка.

Ландыш строго покачала головой.

– После обеда тебе дадут.

Девочка сначала прищурила карий глаз, затем синий, вызывая улыбку взрослых. Хитрость удалась, Ландыш протянула одну шоколадку:

– Папе только не говори.

Витольд смотрел как молодая женщина возилась с ребенком и вспоминал далекий Новый год.

* * *

Тогда он вернулся домой опустошенный. То, чего он больше всего боялся, произошло, и хоть он был готов, но не так же… Аниэла встретила молча, догадавшись по виду отца, что все не так хорошо, как хотелось:

– Папа, Син не мог так поступить. Он говорил…

– Аниэла, малышка, давай не будем. Я никого и ни в чем не виню. Прости, вам придется без меня встречать Новый год. Я не готов.

– Папа, – дочь подошла и обняла его.

Самолет, соседнее кресло пустое, заинтересованные взгляды женщин и мужчин. А перед глазами рыжее гетерохромное чудо. Он никогда не прощал ложь в отношениях, а в результате умалчиванием сам все разрушил. Уходя уходи?

Новый год он встречал в одиночестве у камина с карандашами. Пузырьки в одиноком бокале, опущенные портьеры на окнах, отсекающие праздник от него. Не выдержал, потянулся к телефону:

– Мил? С новым годом!

– Ответно, Вит. Ну и долго?

– Что именно?

– Я удивлен, что ты до сих пор не здесь.

– Она просила отпустить. Ей сейчас хорошо.

– А ты уверен? Решать тебе.

На заднем фоне слышались голоса Лены и Ландыша, работал телевизор.

– Вит, передать трубку?

– Если она захочет.

Через секунду он услышал ее голос в трубке:

– Да?

– С Новым годом, Ландыш.

Она замешкалась, но тихо ответила:

– С Новым годом, Витольд Лоллиевич.

– Лоллийевич, Ландыш, Лоллийевич.

– Извините.

Повисшая тишина, затем он добавил:

– Знаешь, я счастлив, что хоть немного, но ты была рядом. Спасибо тебе и… Ты достойна счастья и любви, и все у тебя будет хорошо.

– Обещаете?

– Обещаю.

Он первым положил трубку, не выдержав. Стало ли легче? Не стало. Но возможность здраво мыслить вернулась, поэтому когда в очередной раз позвонил Серафин, то он ответил:

– С Новым годом, сын!

– Папа, с Новым годом. Где ты? Мы переживаем.

– Все в порядке, я отдыхаю в горах.

– Скажи где, я могу приехать и поговорить?

– Сын, я вернусь после Рождества, тогда и поговорим. Я устал, мне надо отдохнуть. Прости, что вот приехали вы, а я сбежал.

– Ну мы вернулись в Россию окончательно, так что может и подождать. Папа, отдыхай, только учти, что я в Москве, а она в Питере.

– Ты летал в Санкт-Петербург.

– Да, я был там, однако это долгий разговор и не по телефону.

– Значит, жди, пока я вернусь, – холодно перебил его Витольд, сбрасывая звонок.

В одиночестве пролетели десять дней. Предпочитая не заезжать домой, он поменял билет, и Богдан встречал его в аэропорту первым рабочим утром.

– В офис, – коротко сказал Витольд, и водитель послушно кивнул.

Уже в дороге, собирая первые пробки, он спросил Богдана:

– Вещи Ландыша собрали и доставили ей?

– Нет. Ландыш в Санкт-Петербурге. Их сложили в ее комнате.

– Улица Таврическая дом пятнадцать квартир пятнадцать в Санкт-Петербурге. Отправь их туда.

– Хорошо, – Богдан не пререкался.

Выдержка первый раз дала сбой уже в кабинете, когда дверь открылась и вошла София с чашкой и газетой. А он ведь надеялся, что все сон, что сейчас появится Ландыш с двумя чашками, газетой, органайзером и ручкой. Блеснет разноцветными газами, с любопытством покосится на конфеты и как всегда слегка прикусит губу в предвкушении лакомства.

– Витольд Лоллийевич, все хорошо?

– Что? Да, София, все хорошо. Пока ничего не надо. Когда Марина появится, пусть ко мне поднимется.

– Она оформляет Аниэлу Витольдовну..

– Отлично, тогда пусть обе поднимутся, заодно Виктора и Бориса ко мне, чтобы сразу всех познакомить.

Она кивнула и исчезла, и тут же пришел вызов на коммутатор:

– Витольд Лоллийевич, Серафин Витольдович подъехал, хочет поговорить.

– Пусть поднимется.

Витольд встал, встречая сына:

– Зачем так официально? Здравствуй!

– Здравствуй, папа. Надеялся, что хоть так ты перестанешь меня избегать.

– Глупости, не выдумывай, я тебе всегда рад.

– Я заметил. Папа, у меня возник один вопрос – я так понял, что ты приезжал в Питер. Что ты видел?

– Сын, я на работе, давай отложим разговор.

– Нет, пап, так не пойдет. Ответь на вопрос.

– Я видел белую розу.

Серафин усмехнулся:

– А ты видел, как нежное создание голыми пальчиками превратила толстый стебель с шипами в мочалку? С милой улыбкой на устах, словно гладила котенка.

Витольд замер.

– А если бы ты подошел, то услышал, как меня отчитывали, словно юнца. Смысл обличительное речи был в том, что я не ты.

– А на что ты надеялся?

– На то, что два взрослых человека наконец включат логику и мозги, чтобы понять – я ни на что не претендую. Мы приехали познакомится с мачехой и все!!! Папа, я в шоке, что происходило и происходит. Как ты мог даже подумать такое?! Как ты мог даже заподозрить, что я на нее имею виды? Ну ладно она, молодая и неопытная, но ты? Разве не видел, что ты для нее все!!! Как ты мог ее отпустить? Как ты мог подумать, что я встану на твоем пути?! Папа, где твоя мудрость?

Витольд молчал. А что сказать? Что усомнился в сыне и любимой? Что ревность затмила рассудок? И что сейчас делать? Он не знал, он впервые не знал.

– Папа, а она ждет. Боится, но ждет. Вбила в свою голову, что поссорит нас, но надеется.

– Она так сказала?

– Нет, но я прочитал это в ее глазах.

Витольд сел на место, пытаясь сообразить озвученное.

– Я идиот?

– Нет, папа, ты любишь. И судя по всему впервые. Ты всегда нам с Аниэлой был опорой, но, кажется, сейчас ты нуждаешься в помощи. Папа, послушай совета, иди к ней.

Витольд поднялся, однако дверь распахнулась, в кабинет влетел Виктор, говорящий по телефону. Увидев Серафина, он нахмурился, но махнул рукой, переводя многозначительный взгляд на Витольда:

– Во сколько поезд прибывает? Давай встречу. То есть как не надо? В какую клинику?? Стоп, мелкая по порядку, ты вернулась в Москву, но едешь не домой, а в клинику? Зачем? Ты заболела? Какие две полоски? Одна? Да что за полоски??? То есть, то нет? Нет, не понял. А это как четыре две и три одна? Стоп, я больше не хочу слышать про полоски. Хорошо, заберу из клиники, диктуй адрес.

Парень бесцеремонно стащил листок бумаги и ручку у Вишневского и записал адрес:

– Ну все, давай.

Он сбросил вызов и посмотрел на шефа:

– Витольд Лоллийевич…

Но тот не слушал, вырвав лист с адресом из рук ошеломленного парня, поспешил из кабинета. Сбегая по лестнице, он крикнул Богдану:

– Ключи от машины!

– Лучше я сам, – возразил водитель, поспешно вызывая лифт.

Уже в машине, Богдан осторожно спросил:

– Куда?

– Цветной бульвар, дом тридцать.

Они должны успеть, Виктор записал и время начало приема. На Садовом Витольд уже готов был выпрыгнуть из машины и идти пешком, но Богдан благоразумно заметил, что время есть, а если девушка заметит машину, то может уйти. Да, архитектор поведал водителю кого они догоняют.

Они почти не опоздали, но много времени потеряли, пытаясь на ресепшн выяснить, к кому записана девушка, администраторы не сдавались и Витольд разочарованно оттолкнулся от стойки. Он не верил, что Ландыш способна на аборт, но хотел поговорить все же до приема, да просто сейчас быть с ней. Он огляделся и замер. Дверь одного кабинета открылась, оттуда вышла молодая врач с светло-зеленом халате, и поникшая Ландыш. Сердце защемило. Что с ней? Врач чтото объясняла, ободряюще погладила по плечу, а девушка лишь послушно кивала.

– Витольд Лоллийевич, – предупреждающе сказал Богдан, но он отмахнулся.

Не отпустит! Его! Он шагнул и она подняла взгляд, увидела его. Замерла, словно не поверила и, не обращая внимания на говорившую доктора, дернулась к нему. Витольд в мгновение ока приблизился, прижимая к себе Ландыш.

– Нашел. Пришел, – прильнула к нему, не обращая внимания на любопытные взгляды.

– Ландыш, все будет хорошо! – нежно и ласково, легкий поцелуй в макушку и холодное-вежливое врачу, – добрый день. Я могу узнать, что происходит?

– Простите, а вы кто? – настороженно спросила женщина.

– Витольд, все нормально, – вмешалась Ландыш, – просто гормональный сбой на нервной почве.

– Ландыш Милославовне нужна спокойная обстановка и витамины и все будет хорошо, – смягчилась врач.

– Я вас понял, – он забрал сумку у девушке, которая прижималась к нему и бумаги у врача, – значит, обеспечим спокойствие. Всего доброго.

Вцепившись, словно боясь, что она сбежит, он сам оплатил прием, передал ее вещи Богдану и собственноручно надел пальто. Ему было плевать на завистливые взгляды, сейчас важнее ее настроение, ее самочувствие.

Уже в машине, он смотрел на нее, переплетя пальцы. Она разглядывала в ответ, словно не верила:

– Откуда у вас адрес?

– Виктор поделился не по своей воле. Здравствуй, Ландыш.

– Добрый день, Витольд Лоллиевич.

– У меня сигареты закончились, – вмешался Богдан, выпрыгивая из машины, Ландыш улыбнулась, следя за тем, как он отходит от машины. Витольд покачал головой и притянул к себе:

– Ландыш, я дурак.

– Ага, – согласилась она.

– Простишь ли ты меня?

– За что?

Он грустно усмехнулся, пытаясь согреть холодные пальцы девушки:

– За то что струсил и отпустил. За то что не поверил в твою любовь. За слабость, что не приехал, не забрал.

– За это спасибо. Праздники без вас помогли понять что я хочу. Витольд, я не могу без вас, мне сейчас уже все равно, что подумают остальные. Я не права, что поддалась эмоциям, вспылила, выдумала на ровном месте. И вместо того, чтобы спросить вас, решила сбежать. Поступила как ребенок.

– Нет, как влюбленная женщина. Только любовь у тебя настоящая, чистая и сильная. Выстраданная и взрослая. Только тот, кто действительно любит, способен отпустить любимого, зная, что может своим присутствием нанести боль. Я же так же поступил, отпустил, решив, что без меня будет лучше.

– Но ведь мы не смогли идти до конца в решении.

– Глупо следовать ошибочному решению. Мы оба осознали ошибку и исправились. Если нам вдвоем лучше, смысл жить в разлуке?

– Витольд, помните, перед Новым годом вы задали вопрос? Мой ответ – да. Я понимаю, что прошло много времени, и вы возможно сомневаетесь. Я готова сама просить вас взять меня в жены и…

Она смолкла, сжавшись. Витольд на секунду замер, затем тихо спросил:

– Паспорт с собой?

– Да, – растерялась она.

– Ландыш, мы потеряли две недели. Прости, у тебя будет пышная свадьба, платье, медовый месяц где пожелаешь. Где скажешь, когда скажешь. Но штамп появится прямо сейчас.

Она подняла на него глаза, в которых блестели слезы:

– Правда?

– Обещаю. Я тебя никому не отдам. Ты мое сокровище, мое богатство, моя жизнь.

Страсть? Это не синоним любви. Сжигающая страсть убивает любовь, порабощая человека. Нежность, понимание друг друга без слов, желание быть вместе, идти по жизни, поддерживая друг друга, сколько отмерено и еще немного свыше – вот то что бесценно в современном мире.

Вернувший по звонку Богдан настороженно спросил, смотря на пару на заднем сидении:

– Сейчас куда?

– В ЗАГС.

* * *

Два дня после побега я упрямо ходила на берег Невы, смотря на воду, чтобы найти ответы. Разговор с Серафином успокоил отчасти. А вечером отец сказал, что приехал Витольд, и даже ему сказали, где мы. Если я его не видела, то значит что? Перед глазами картинка из осени – Паулина с молодым человеком. Дракон вновь увидел любимую в объятиях другого. Самое противное – это сын. Я все же умудрилась встать между отцом и сыном. Серафин уехал в Москву, я осталась с родителями. Надеясь, что время лечит, я стала терпеливо ждать это самое время. Ни фига!!! Вообще!!! А его новогодний звонок вновь выбил почву из-под ног. Я чувствовала себя предательницей, а он простил. Он не злился и обещал мне счастье! Без него.

В тот вечер меня не выпустили из дому, родители испугались бешеного взгляда. Наутро я заболела. Я и питерская погода несовместимы. Распухший нос, красные глаза и хрипы немного не то, что надо для серьезного разговора, но когда простуда начала постепенно проходить, пришла новая напасть. Задержка! В неделю! Я сидела на краю ванны и смотрела на две полоски. Немного подумала и достала еще один тест. Чтоб убиться или взлететь наверняка. Одна полоска. Так, для статистики нужно еще раз… а лучше три.

Я выскочила на кухню, предварительно спрятав тесты в карман банного халата. Выпила чашку чая и поспешно оделась. Аптека была в соседнем доме.

– Три теста на беременность, нет, лучше пять! – выпалила я.

Фармацевт покосилась на меня, а я чертыхнулась. Два хвостика задорно торчат в стороны, ноль косметики и шарф с огромными помпонами. Школьница с голосом как с перепою, потому что горло еще не до конца прошло. За тестами на беременность.

– Может к доктору?

– Мне ехать далеко.

Фармацевт хмыкнула, но выделила требуемое.

К концу дня я имела четыре положительных и три отрицательных теста. А через час отец, бухтя и ругаясь, вез меня на вокзал. Поезд прибывает утром, и я уже была записана на прием в мою клинику. На подъезде к Москве позвонила Витьке и попросила забрать меня от врача. И даже попыталась путанно объяснить в чем дело, но брат не понял, лишь насмешила соседа по купе. Витька мне нужен был для выяснения обстановки и чтобы добраться до офиса. Я не знала, как воспримет Витольд весть о ребенке, но скрывать этот факт я не собиралась.

А в кабинете меня ждало расстройство. УЗИ и осмотр показали, что ничего нет, словно в довершении неудач, природа вспомнила о цикле. Врач дал мне все необходимо, начала говорить про сбой и возможных причинах. А я сидела потерянная. Так ребенка и не было? Но я его уже ждала! Рассеянно кивая словам о витаминах и режиме дня, я очнулась лишь, когда доктор сказала:

– Это не опасно, через пару месяцев вы с мужем можете еще раз попробовать.

– Да, да…

У меня не будет другого шанса иметь детей от Витольда. Он ушел, как и тогда с Паулиной. Он не из тех, кто вернется. Он не из тех кто примет. Он не мальчик, чтобы бегать. Я боялась, что попаду в зависимость от него и получила свободу и прощение. Только зачем они мне? Витольд не мальчик, он уже устал от моих капризов и ребячества. Врач неправильно поняла мое состояние и предложила проводить до стойки. Мы вышли из коридора, я смотрела на пол, думая, а что дальше? Я ждала чего угодно, но только не увидеть его в коридоре, идущего ко мне. Я не верила пока не почувствовала теплые ладони на плечах, знакомые до боли и слез. Сердце забыло как биться, не веря… Витольд? А он властно прижал меня к себе:

– Ландыш, все будет хорошо! – нежно и ласково, легкий поцелуй в макушку и холодное-вежливое врачу, – добрый день. Я могу узнать что происходит?

– Простите, а вы кто? – настороженно спросила женщина.

– Витольд, все нормально, – я прижалась к нему, – нервы, поэтому гормональный сбой.

– Ландыш Милославовне нужна спокойная обстановка и витамины и все будет хорошо, – смягчилась врач.

– Я вас понял, – отрезал он, давая понять что разговор окончен.

Он расплатился, он отнял у меня сумку, боясь, что сбегу, сам одел, игнорируя все вздохи и перешептывания. Короткий разговор в машине, больше формальность, потому что тёплые ладони, сжимающие мои пальцы, горящие карие глаза говорят больше, чем слова. Да не нужны они, когда мы все поняли.

– Сейчас куда?

– В ЗАГС.

Он сжимает мою руку чуть сильнее словно боится, что сбегу.

Грибоедовский Дворец бракосочетания был ближе всех, так что через час я выходила ошарашенная, зато Витольд улыбался довольно.

– Ландыш, ты чего?

– Я все понимаю, Витольд, но завтра утром???

– Ну сегодня они не согласились. Знаешь, я тоже не доволен такой отсрочкой.

– По внешнему виду не скажешь, – буркнула возмущенно, прижимаясь к нему.

– Счастье от того, что ты рядом, перевешивает. Ну что домой?

– Неа, вы везете меня ко мне, а сами едете к себе.

– Почему?

– Перед свадьбой положено.

– Хорошо, милая, едем к тебе.

У меня мы проговорили долго, рассказывали, как нам плохо было друг без друга, строили совместные планы. Витольд уговорил меня вернуться на работу и даже при мне позвонил Марине, попросив ее подготовить документы на прием нового сотрудника. Имя не сказал, он вообще ближе к вечеру слишком часто стал уходить звонить в коридор, оставляя меня валяться на кровати – доктор же сказал про покой.

Совместными усилиями Виктора, приехавшего вечером, нам удалось все же отправить жениха на ночь домой. Брат подобрал шикарный аргумент:

– Дайте ей почувствовать себя невестой. И вообще где кольца и букет?

И вот мы подъезжаем к бюро. В портфеле Вишневского свеженькое свидетельство о браке. На наших пальцах тонкие обручи из золота. Классика в своем строгой лаконичности. Букет-браслет из ярко-красных роз вместе с бутоньеркой спрятан в небольшую сумку, которую держит серьезный Виктор. На мне ярко-красное платье от Миры, которое скрывает удлиненных пиджак.

– Ну что молодожены, готовы? – хмыкнул Витька, – все равно долго скрывать не получится.

– Виктор, если ты будешь молчать, то шансы есть, – заметил Витольд, вытаскивающий шпильки из прически, с удовольствием наблюдая, как волосы рассыпаются по плечам.

– Да мне и говорить не надо. У вас на лице все написано. Мы не мешаем? – решил уточнить брат, перемигнувшись с Богданом.

– Дайте мне хотя бы час, чтобы осознать – попросила я.

– Он у тебя есть, и даже больше, – поцеловал мою руку Витольд, – зайди к Марине, оформи документы и поднимайся. Я рад, что ты вернулась. Виктор, пойдем, работы много.

Я вышла на втором этаже и по магнитной карте прошла внутрь. Марина уже была на рабочем месте.

– Ландыш?

– Я. Меня отправили оформляться.

– Ну и к чему тот спектакль был? Ладно, садись – пиши заявление, а мне дай паспорт, я чего-то ксерокопию найти не могу.

– На сервере папка 'Персонал', там пофамильно все сканы, – автоматом ответила я.

Оформились быстро, условия остались те же. Когда она убрала документы, я не спешила вставать. Пряча правую руку под столом, жалобно смотрела на нее:

– Марин, я знаю, что ты меня недолюбливаешь, но дай кофе, пожалуйста.

– А у себя?

– Мне страшно.

Очевидно искреннее признание ее поразило, потому что она принесла чашку:

– Коньяка добавить?

– Нет, спасибо, – поспешно поблагодарила я.

Но оттягивать время сложно, тем более молчание Витольда поражало. У эйчара зазвонил телефон. Короткий разговор и она поднялась:

– Идем, всеобщий сбор.

Зная о причине, я обреченно пошла за ней. Мне дали полтора часа. Хотя, а что я хотела? Витольд решил расставить точки над Ё, сразу обозначив кто я. Смысл прятаться? Недовольные и завистливые найдутся всегда.

Я словно шагнула в новогодний корпоратив, не было только музыки. Все напряженно следили за Витольдо стоявшим возле ресепшн, руки у него были спрятаны.

– Ну на фига себе тебя встречают, – позавидовала Марина, когда все обернулись на лифт, – держись. Всеобщая любовь – тяжкое бремя.

Я бы сказала тяжкое и длинноногое. Секретариат с воплем:

– Ландыш!!! – бросился ко мне.

Повиснуть на шее у них не получилось в силу моего маленького роста, однако провернуть вокруг своей оси и расцеловать. Едва отбившись и увидев, что остальные тоже не прочь повторить подвиг девушек, усиленно замахала руками:

– Да, вернулась. Да, осознала ошибку!!! Ну и где я еще буду выискивать заблудившихся архитекторов и устраивать телелекции? Такого развлечения ни одна серьезная компания не предложит. В общем тоже всем рада и готова опять работать, если примите. Хотя поздно метаться – я уже все документы на прием подписала.

– Это хорошо. Как видите, еще один повод для праздника есть, – вмешался Витольд.

– А какой первоначальный? – поинтересовался Антон.

Меня уже утащили на ресепшн, на любимое место, так что Вишневский стоял ко мне спиной, а я, облепленная девушками, сидела на комоде-скамье. Все потихоньку разобрали бокалы и меня удивило, что еще столько же осталось на стойке.

– Да женился я сегодня.

Ах, так вот зачем двойной запас фужеров. Часть впечатлительных сотрудников, преимущественно мужчины, потеряли хрупкие сосуды, раскрыв рот от удивления. Витька и Богдан сияли. Витольд философски заметил: