Текст книги "Офисные записки (СИ)"

Автор книги: Кьяза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Она фыркнула, не отводя взгляда от Ландыша, затем спросила:

– И что ты в ней нашел?

– Карина, я задал вопрос и хотел бы получить ответ.

– У Эмери важная встреча в музее Фаберже, я просто прилетела на родину. Нельзя? Мы собирались завтра и к тебе заехать. Теперь я могу услышать ответ на вопрос?

– Нет, не буду отвечать. Я бы предпочел встретиться с тобой в пригороде Хельсинки, у Аниэлы. Впрочем семейные дела мы можем обсудить позже, как и деловые.

– Вит, ты как был занудой, так и остался. Меня заинтересовала твоя новая пассия.

– Я бы попросил повежливей отзываться о моей дочери, – вмешался Мил.

– О, как всегда, троица выступает единым фронтом. Все такие высокоморальные.

– Карина, твоя ревность и желание мстить надуманным проблемам – смешна, – заметила Лена.

– А ты вместо себя предложила дочь?

– Карина!

– Вы все знакомы, – вдруг подала голос Ландыш, – причем знаете друг друга давно.

– Мы вместе учились в школе, – пояснил Мил.

Витольд напряженно следил за девушкой, которая смотрела на тарелку с супом, безвольно сложив руки на коленях.

– Одноклассники, первая любовь, первые ссоры, – слегка усмехнулась она.

– Не, совсем, Ландюш. Мы с Витом и Милом дружили с детского сада. Карина пришла в нашу школу в седьмом классе.

– Почему я этого не знала?

– Вит и Мил планировали поступать в МАРХИ, – тихо сказала Лена.

Витольд следил за бывшей женой, которая со скучающим видом смотрела на говорившую, и за Ландышем. Она не поднимала глаз, казалось безучастной, вот только Витольд уже выучил ее настроения, сейчас гетерохромное чудо анализировала каждое слово, каждый звук. Он даже был уверен, что она исподволь наблюдает за всеми.

– Карина тоже собиралась туда же поступать, но на дизайн. У них там есть творческий конкурс. Вит… Вит попросил попозировать.

– Да-да, это он умел, приглашал позировать, а потом соблазнял, – вставила едкую ремарку Карина.

Ландыш вздрогнула.

– Карина, все было по обоюдному согласию, – он не оставил ехидную реплику без внимания, – а инициатива исходила от тебя. Более того, позволь напомнить, дорогая, что как честный человек, я потом женился на тебе, едва сдав вступительные.

– Честный. Я залетела!

– За сына я тебе особенно благодарен. Как и за дочь.

– Может семейные разборки проведете без нас? – поинтересовался Мил.

– Нет, – отрезал Витольд, смотря как Ландыш словно замерзает, закрываясь в своей скорлупе, – раз уж мы после того памятного вечера впервые собрались вместе, может и выясним все сразу? Мне надоело прошлое, которое не стоит и выеденного яйца, однако постоянно тюкает по темечку.

– Витольд – великий мученик, – насмешливо протянула Карина.

– А кому это нужно рыться в старье? – вдруг поддержала Лена.

– В первую очередь Ландышу, которая вдруг стала заложницей наших старых дрязг.

Карина фыркнула. Ландыш сжалась еще больше.

– Ну вы сами играете девушкой, – добавила брюнетка, – мне даже жаль стала ее. Родители продали дочь в обмен на прощение.

– Карина, заткнись, – тихо сказал Витольд, едва сдерживая себя.

Сначала он решил дождаться Эмери, чтобы тот забрал жену, но сейчас он понял, что разговора не получится, а вот Ландыш… Ее надо забирать и увозить.

– Так что произошло в тот день, после которого я даже не знала, что мой отец хорошо рисует? – звук ее голоса остудил гнев.

– Вит попросил твою маму позировать, планируя нарисовать копию известной картины Александра Кабанель 'Рождение Венеры'. Она согласилась, тем более в отличии от оригинала Лена была прикрыта тканью, – Мил осторожно подбирал слова, – Карина позвонила мне и сообщила, что Лена у Вита в гостях. Мы примчались оба. Твоя мама…

– Они обнимались, а может перешли уже и к более решительным действиям, – вставила реплику Карина.

– Не надо было свои мечты приписывать мне, – парировала Лена, – Вит поправлял драпировку.

– Да, да, конечно.

– Карина, на тот момент мы подали уже заявление, – напомнил Витольд.

– А можно я доскажу? – холодно съязвил Мил и слегка виновато добавил, обращаясь к дочери, – в общем, не разбираясь я бросился с кулаками вперед. В итоге перепугал маму, Виту разбил лицо.

– Мы с Кариной едва растащили их, – продолжила Лена, – после взаимных упреков, причем Вит молчал, бесновалась в основном Карина, мы расстались. Выпускной провели порознь, и дальше…

– А дальше Мил неожиданно для всех поступил в МГУ на кибернетику, вместе с твоей мамой, – зло добавил Витольд, – забросил рисовать и погубил свой талант. И все из-за ревности одной беременной.

– Не надо на меня свои грехи вешать, – Карина нахмурилась, – поданное заявление ничего не изменило в твоей сущности. Как гулял, так и продолжал гулять. Почти до рождения сына бегал к Ленке, все хотел ее вернуть.

– Карина, я учился и работал, чтобы обеспечить семью.

– Я слышала это много раз и не только пока дети были маленькие. А потом в интернете появлялись твои фото с юными красотками.

– Даже самая красивая женщина, если вечно выносит мозг мужчине, перестает вызывать желание. Оправдываться не буду.

Карина качнула головой и смерила Ландыш взглядом.

– Зато теперь тебя на экзотику потянуло.

– Завидуйте молча, – неожиданный резкий выпад Ландыша заставил затихнуть зарождавшуюся перепалку и изумленно посмотреть на девушку.

– Ландюш, – попыталась обратить ее внимание на себя Лена.

Витольд замер, ожидая срыва. Он помнил этот холодный взгляд, слегка рассеянную улыбку и восковую маску на лице. Нельзя, сейчас нельзя ее трогать.

– Это ты кому? – очнулась Карина.

– Мы на ты не переходили. Но если с возрастом у вас начались проблемы со слухом, то я повторю. Завидуйте молча! Мне жаль вашего мужа. Кажется, его зовут Эмери? Тридцать лет прошло, а ведете себя как подростки. Боюсь, я лишняя на встрече одноклассников. Не буду мешать.

– Ландыш, – позвал Мил.

– Я прогуляюсь, дождь закончился. В понедельник на работу.

Она забрала рюкзак и ушла.

– Вит, объяснись, – потребовала Лена.

– Ей надо пятнадцать минут, чтобы остыть, потом я найду ее. Но сначала удостоверюсь, что Эмери вразумит жену.

– А он-то при чем? – недобро огрызнулась Карина.

– При том, что я ему уже звонил и он едет.

– Зачем его сюда впутывать?

– Потому что мне надоело. Мы в разводе, Карина, Слава небесам, я уже свободен от твоих придирок и истерик. И это мое дело с кем и как я провожу свое личное время. Ты бы на детей обратила внимание.

– У них своя жизнь.

– Карина, молчи. Впрочем, вот и Эмери.

Витольд встал, приветствуя француза. Красивый худощавый мужчина с невероятно тонкими пальцами, словно пианист, обеспокоенно смотрел на людей перед собой. Он заговорил по-французски, слегка грассируя:

– Витольд, я не понял, что случилось. Карина, дорогая, может объяснишь? Ой, простите, я не поздоровался. Меня представят?

– Лена, Мил, это Эмери, новый муж Карины, он не говорит по-русски, поэтому я побуду переводчиком, – Витольд сухо представил всех, – Эмери, это Милослав и Елена, мои хорошие друзья.

– Добрый день, добрый, – француз раскланялся.

– Приятно познакомиться, – Мил поднялся, – однако мы за дочерью пойдем. Вит, мне нечего сказать.

– Зато я могу. Прости, я не думал, что желая увидеться с вами и провести хороший вечер в кругу друзей, я встречу ревнивое прошлое. И с Ландышем… Давай я сам поговорю.

– Вит, девочка…

– Я просил ей раньше рассказать, а сейчас мы пожинаем плоды. Дайте поговорить с ней. Обещаю, я найду ее и привезу домой. Эмери, – он заговорил уже по-французски, – я должен идти. Завтра готов встретиться после обеда в районе четырех. Карина, не переживай, я догадываюсь, кто тебе рассказал про Ландыш. Со шпионом разберусь. Вот только знаешь, Авилиани уже потеряли один контракт из-за очень рьяного желания указывать, с кем мне встречаться. Ты уверена, что твой супруг готов к такому развитию событий? Мне рассказать Эмери, что здесь произошло?

– Нет, – прошипела она сквозь зубы.

– Отлично, значит, мы договорились. Жду вас завтра к четырем. Мне пора идти.

– Мы с тобой, – Лена и Мил тоже поднялись.

– Витольд объясни, что произошло, – потребовал Эмери.

– Ничего особенного, просто твоя жена, как обычно, пыталась рассорить нас всех, сунув нос не в свое дело. Поэтому убедительно прошу, не оставляй ее одну. Это Россия.

– Какая же ты сволочь, Вит, – процедила Карина.

– Ты сейчас сделала все, чтобы я таким стал, Карина, за что отдельное спасибо.

– Да как ты…

– Карина, – Эмери настолько резко сменил галантную маску на жесткую, что женщина замолчала.

Витольд забрал забытый Ландышем шарф и направился в гардероб. Когда он уже оделся, то ожил телефон. Посмотрев на экран, он не сдержался и выругался.

– Все так плохо? – спросил Мил.

Он пытался дозвониться дочери, но Ландыш сбрасывала звонки.

– Лена, прости, не заметил, – Витольд аккуратно сложил шарф девушки, игнорируя звонок, но телефон не унимался.

– Вит, ты не виноват. Карина остается Кариной.

– Лена, я просто хотел сегодня побыть с ней и с вами. Надеялся отдохнуть, а тут…

Он ответил на вызов:

– Федор, ты немного некстати.

– Витольд Лоллийевич, скажи, что ты в Питере, – собеседник явно был зол.

– Я не совсем понял твоего вопроса, Федор Борисович.

– Ты в Питере?

– Да, но я занят.

– К черту. Приди и забери свою…помощницу. Витольд, забери, иначе я за себя не ручаюсь.

– Где вы?

– Ресторан 'Старая таможня' возле Кунсткамеры на Таможенном переулке, это на Васильевском острове.

– Хорошо, сейчас буду. Федор, постарайся сдержаться. И спасибо.

– Угу.

Собеседник отключился.

– Дела? – спросила Мил.

– Нет, я знаю, где Ландыш. Я могу отдать вам вещи? Когда привезу ее, тогда и заберу.

– Может лучше мы ее заберем?

– Увы, не получится. Ландыш прекрасная девушка, умная и рассудительная, однако периодически в ней взыгрывает кровь родителей авантюристов, и она такое отчебучивает. Поверьте, сейчас лучше мне ее забрать из той компании, где она очутилась.

– Ей могут навредить?

– Нет, это она уже кого-то повредила. Как отсюда быстрее добраться до Кунсткамеры?

* * *

Я умудрилась забыть шарф на стуле в ресторане. Выйдя на улицу, лишь рассеянно кивнув швейцару, я побрела навстречу ветру. Хотела, чтобы догнал? И да, и нет. Злость за обман, непонимания происходящего. Обидные слова его жены. Да, высказалась резко, даже родители сидели ошарашенные. Но если слова задели, значит она права? Значит и подспудно я права, боясь пускать его в сердце, боялась что игрушка, некоторая экзотика. Некстати, вспомнился молодой человек из галереи. А ведь Вишневский никогда не предлагала позировать. Да и не стремился перевести отношения на другой уровень. Никаких действий, только слова. Что это? Я мотнула головой глядя на Неву, катившую свои воды среди гранитных берегов. Карина явно ревновала. Как собака на сене. Или как в Покровских воротах… Но сравнивать Вишневского и героя Равиковича бессмысленно. Я повернула направо и пошла по набережной. Гуляющих было мало, Холодная погода разогнала всех по кафе и домам. Как же приятно сейчас сидеть вдвоем с чашкой ароматного кофе или возле камина в обнимку. Вот только мне не светит. Человек, с которым мне хорошо и к которому я хочу, одноклассник моих родителей. Блин, он же просил не врать, а сам? А родители? Я же сказала, у кого работаю.

Я посмотрела на Биржевой мост и продолжила идти по набережной. Теперь я понимаю, почему Вишневский приезжает к Москве-реке. Темная вода отрезвляет и успокаивает. Я знала, сколько ему лет, когда бросалась в объятия, оставалась ночевать, да даже целовалась. Почему вдруг знание о том, что он знаком с родителями – меня выбивает из колеи? Я вновь оглянулась назад, в надежде что он придет. Телефон молчал.

Порыв ветра заставил меня ускорить шаг. Биржа, Дворцовый мост, Зоологический музей, Кунсткамера. Вдруг я заметила вывеску ресторана. Немного подумав, устремилась к ней. Горячий кофе и я сама позвоню ему.

Внутри теплая атмосфера, словно затормозило время. Кладка из красного кирпича, слегка приглушенный свет, из-за чего на стенах играют тени. Возле барной стойки три бочки из темного дерева. В углу расположилась небольшая сцена, где дремали музыкальные инструменты. Ко мне устремился хостес:

– Добрый день.

– Я могу выпить здесь чашку горячего кофе или шоколада? Я замерзла, – попыталась улыбнуться.

– Конечно, вам столик на одного или вы еще кого-то ждете?

– Не знаю. Наверно да.

Мужчина промолчал, помог мне снять куртку и предложил пройти за собой. Он вел меня к маленькому столику в глубине зала, как на полдороги я услышала удивленный возглас:

– Ландыш?

Вздрогнув, обернулась на голос. За столиком сидели Петра и Король. Последний был явно недоволен моим появлением. Он саркастически оглядел мой наряд, маленькие бантики вызвали в нем ухмылку, и отвернулся. Петра приглащающе помахала рукой:

– Ландыш, иди сюда.

– Я наверно мешаю. Добрый день.

– Нет, что ты. Присаживайся, – будущая мама приветливо подвинулась.

– Петра, – недовольно рыкнул Король, но та отмахнулась.

– Ландыш, не обращай на него внимание. Ты как здесь очутилась?

– К родителям в гости приехала. Они тут живут. Будьте добры кофе, только очень горячий, – попросила я официанта.

– Интересно. Ой да ты вся ледяная, – Петра преувеличенно хлопотала вокруг меня, что стало неудобно, тем более вид Федора Борисовича красноречиво говорил, что я лишняя. Чтобы избежать дырки на себе от испепеляющего взгляда, я заглянула в меню. Так, это не короткие номера для смсок, это цены. Впрочем кофе дороговат, но оплатить я его смогу.

– Хотите десерт? – тут же возник официант.

– Шарик ванильного мороженого. С шоколадом. Обычного, – это тоже вполне демократично по цене.

Он исчез, чтобы через пару минут появиться с моим заказом.

– Мороженое? Ты же замерзла.

– Я люблю самодельное гляссе. Извините.

– Как тебя родители в таком виде отпустили? – сыронизировал Король.

Я промолчала, пожав плечами. Вообще понимаю, что выглядит не очень красиво, но Король меня раздражал, а Петра поймет. Отломив кусочек от мороженого я бросила его в чашку. Петра рассмеялась, а мужчина нахмурилась. Я отвлеклась на телефон, потому то звонил отец. Нет, не хочу ни с кем разговаривать, кроме него… Я сбросила вызов. Рассерженно потянулась к вазочке с мороженым и неосторожно задела кофе. Чашка опрокинулась и мой бешено дорогой напиток пролился на стол, устремляя потоки в сторону вредного Федора. Он не успел подскочить, и смесь кофе с мороженым окатила его брюки.

– Ой, мама, – прошептала я, а к нам уже спешили официанты, торопясь убрать последствия катастрофы.

– Да твою мать, – рычал Федор пытаясь спасти светлые брюки. Но кофе с мороженым такая вещь, она мало того что непонятного цвета, так еще и липкая субстанция, которая мгновенно впитается в ткань.

– Федор, она же не специально. Не видишь, человек расстроен.

– Так пусть расстраивается в другом месте!

– Не нравится, можете уйти, – буркнула я.

Федор схватил телефон. Петра с интересом наблюдала за ним и мной. Официанты принесли новый кофе, но я отодвинула его, потому что аппетит пропал и попросила счет. Дозвонился Король не с первой попытки. Но когда он зарычал, я уронила руки на голову. Замечательно, просто замечательно. Мечты сбываются.

– Витольд Лоллийевич, скажи что ты в Питере… Ты в Питере?… К черту. Приди и забери свою…помощницу. Витольд забери, иначе я за себя не ручаюсь… Ресторан 'Старая таможня' возле Кунсткамеры на Таможенном переулке, это на Васильевском острове… Угу.

– Спасибо, блин, – выдала в эфир.

Еще одной общественной сцены я не вынесу.

– Ландыш, ты чего? – Петра наклонилась ко мне, – что случилось?

– Ничего.

– Дракон обидел?

Я промолчала. Сбежать сейчас было бы глупо, но вот о чем говорить с Вишневским? Мотнула головой.

– Ландыш, ты точно в порядке?

– Точно, – ответила я, поднимаясь, – извините, я вам настроение испортила, мне лучше уйти.

– Нет, – рявкнул Федор, – пусть Витольд с тобой разбирается. Сядь.

– Пожалуйста, – тихо добавила я, доставая карту, потому что официант принес мой счет.

– Что?

– Вы забыли добавить пожалуйста. Возможно я для вас просто секретарь, однако продолжать разговор в таком тоне не собираюсь.

– Бешеная.

– Очень приятно, Ландыш.

– Ой, Ландыш, доиграешься, – угрожающе начал он.

– Федор, я просил. Петрограда, добрый вечер. Ландыш, собирайся.

Вишневский возник рядом с другом, опуская руку Королю на плечо, словно удерживая.

– Нет, – во мне проснулось упрямство.

Вишневский внимательно посмотрел на пару, затем потянул меня к себе:

– Ландыш, мы мешаем людям. Пойдем, я отвезу тебя домой.

– Нет.

Он наклонился, и не обращая на внимания на остальных, тихо шепнул:

– Милая, если надо будет, я на руках тебя унесу, и мне абсолютно плевать на мнение окружающих. Пожалуйста, пойдем.

Запрокинула голову, чтобы резко ответить и замерла. Вишневский смотрел на меня с тревогой и нежностью.

– Строптивая у тебя помощница, – некстати вмешался Федор.

– Настоящая, – парировал Вишневский, – и знаешь, мне повезет. Спасибо, что присмотрели за ней.

– Удачи, Ландыш, – пожелала Петра.

– До свидания.

– Нет уж, прощайте, – отрезал Федор.

Я попрощалась и дошла до гардероба. Молодой человек молча протянул мою куртку Вишневскому, который помог мне одеться. Рюкзак он так и не вернул.

На улице он поймал меня за руку и привлек к себе, обнимая. Я трепыхнулась, но меня лишь сильнее сжали:

– Злись сколько угодно, имеешь право. Милая, я соскучился.

– Вы сами просили не врать. На вас это правило не распространяется?

Он вздохнул:

– Распространяется. Я понимаю твое негодование.

– Тогда почему, Витольд? – я вырвалась из кольца теплых рук, – за что?! Вы знали, кто я, кто мои родители, но упорно делали вид, что не в курсе. Вы меня и на работу именно поэтому взяли?

– Я знал, кого собеседую на работу, но сделал предложение именно хорошему специалисту. Как видишь оказался прав, ты не раз доказывала свою компетентность.

– Не верю, Витольд, не верю!!! Это родители попросили? По старой дружбе?

– Нет, мы только недавно возобновили общение.

Я обхватила себя руками, пытаясь спрятаться от ветра. Витольд следил за мной, затем шагнул и намотал шарф на шею:

– Карине не нравилось, что я постоянно общался с твоими родителями. Мы звали и ее, однако она чувствовала себя неуютно. Десятый класс, Мил вился возле Лены, и я знал, что там все серьезно. Ландыш, как бы объяснить…

– Честно, Витольд, честно! Я должна знать. Ваша жена…

– Моя бывшая жена.

– У вас дети мне ровесники! Кошмар, я в трансе! Это невероятно!

– Тебя смущает разница в возрасте?

– И это, – я поникла, – когда я собирала пазл у вас, мелькнула мысль, что вы могли бы быть одноклассниками родителей. А тут… любовные треугольники.

– Не было ничего. Мое отношение к твоей маме больше похожи на отношение к сестре. Ты знаешь картину, которую я пытался воссоздать?

– Нет, – я незаметно для себя уже была вновь в его руках.

– Обязательно посмотрим оригинал вместе. Тогда мы с Милом были увлечены копирование шедевром живописи. И да, с Кариной я действительно встречался, соблазнил на позировании. Когда она сообщила о беременности, я не стал отпираться, сам переговорил с ее родителями и нам помогли с заявлением, потому что оба были несовершеннолетними.

– А та картина?

– Было все как говорил твой отец. Я действительно попросил Лену помочь, но сразу объяснил, что она будет прикрыта тканью. Она была в нижнем белье. Но Карина накрутила его, так что и драка была. Карина ревновала к ребятам, плюс еще гормоны играли во время беременности.

– То есть вы не виноваты?

– Ландыш, все виноваты, потому что на эмоциях приняли решение, повелись на провокацию. А я виноват, что втянул тебя во все наши старые разборки.

– Вы любили Карину?

Он с заминкой ответил:

– Я благодарен ей за наших детей. Ландыш, мое отношения с другими женщинами не влияют на нас.

– Карина говорила про измены.

– Было.

Я вновь оттолкнула его Вишневский отпустил:

– Вы так спокойно об этом говорите?!

– А смысл отрицать то что было? Ландыш, я не святой.

В повисшем молчании мы дошли до набережной.

– Если вы знали, что папа так безумно любит маму, зачем вы просили ее позировать в таком виде?

– Карина не согласилась, а я уже считал себя женатым. Как говорит молодежь – ступил. Картину я закончил и подарил твоим родителям к дню бракосочетания.

Он стоял, облокотившись на парапет, затем повернулся:

– Иди ко мне, Ландыш.

– Нет.

– Хорошо, что еще тебя мучает?

– Вы.

– Что именно?

– Витольд, я уже не знаю, что со мной. Я хочу вам верить, но постоянно происходит что-нибудь, что выбивает почву из-под ног. Вы постоянно в центре внимания, на вас постоянно кто-то заявляет права, пытаясь указать мне мое место.

– Они могут думать что угодно, важнее то, что хочу я. И мое желание быть с тобой, мое место рядом с тобой. Сейчас для меня важнее не мнение общества, а то, что хочешь ты, о чем думаешь ты, и чего боишься ты. Да, я персона публичная, в мире архитектуры весьма значимая личность. Своего положения добился сам, кропотливым и упорным трудом. Но я человек, Ландыш, мужчина. Я тоже способен любить и нуждаться в близком человеке. И поверь, так же как тебя, меня тоже гложут сомнения.

– Так может лучше и не мучить друг друга? – я едва сдерживала слезы.

– Нет! – он стремительно подошел ко мне, – я не сдамся и тебе не позволю. Ландыш, отношения сейчас обесценились. Пробные браки, любовь по интернету, виртуальное романы. Без обязательств и с трусливым оправдание, что так сохраняется свобода. Неуверенность в себе, недоверие к половинке. Все строится на чистой физиологии, выдумывается идеал, который потом рушится. Я не хочу и не могу так. Не единожды было. И знаешь, меня не устраивает такой суррогат. А потом появляется рыжая девушка с разноцветными глазами, и вдруг ты понимаешь, что бывает иначе.

– Ну почему я вам не верю?!

– Потому что сегодня ты узнала о том, что я умолчал. Это нормально. Ландыш, не спеши. Месяц для нас это мало. Не торопись принимать решения и не спеши рвать. Мы только в начале пути. Я не буду тебя торопить.

Он стоял почти вплотную, но даже не прикасался, словно давая мне возможность сделать первой шаг. Я молчала, совершенно запутавшись в слова, мыслях. Происходящее действительно выбивало почву из-под ног, и мне еще недавно казалось правильным разорвать отношения. Но Вишне… Витольд прав. Легче всего спрятаться в песок. Сложнее научится принимать человека таким какой он есть. Научится принимать со всеми недостатками, не идеализируя. Я осторожно подняла взгляд и едва не задохнулась от нахлынувших чувств. Его глаза горели огнем. Согревающим и сжигающим. Словно всю свою внешнюю невозмутимость он компенсировал страстным взглядом.

– А вы сами уже решили? – в горле сдавило.

– Да. Вчера осознал. Но я уже говорил, решать только тебе.

– Мы вечно спорим.

– Если бы мы спорили, то я бы воспользовался самым лучшим аргументом.

– Каким?

– Соврал что люблю.

– Соврали???

– Ландыш, с любимыми не спорят. Мы с тобой учимся быть вместе. Милая, сделай сейчас то, что тебе хочется. Без оглядки на окружающих, без попытки просчитать что я хочу. Просто сделай то, что тебе сейчас больше всего надо.

Я завороженно смотрела на него. Это завуалированное признание в любви? Витольд ждал. Я вздохнула и сделала тот самый шаг, разделявший нас и тут же очутилась в его руках, практически вжатая в тело. Но мне мало, не отрывая взгляда от карих глаз, тихо шепнула:

– Поцелуй.

Это сумасшествие какое-то! Одна улыбка и у меня уже подкашиваются ноги. Витольд медленно наклонился и губы обожгло нежным прикосновением. Он не спешил, и лишь учащенное сердцебиение под моей ладонью на его груди говорило, что он сдерживает порывы.

Страсть может быть бережной и ласковой. Каждое почти невесомое прикосновение губ вызывало в бурю эмоций, каскад невероятных ощущений во всем теле. Исчез вечерний Питер, шорох волн Невы, рев моторов автомобилей, голоса редких прохожих. Даже ветер словно растворился, устыдившись мешать нам. Лишь мы, пьянящие поцелуи и бьющиеся в унисон два сердца.

Я благодарна ему, что из нас двоих он первый остановился. Без слов, тяжело дыша, прижал к себе, поглаживая по волосам. Я чувствовала, как изредка он касался губами макушки. Когда нам обоим удалось восстановить дыхание, Витольд тихо шепнул:

– Милая, запомни ощущения, запомни момент. Когда станет плохо или будешь сомневаться, а меня не будет рядом, просто вспоминай этот поцелуй.

Я кивнула, не в силах говорить. Ощущения были словно после долгой дороги я вернулась домой. Потихоньку в голове прояснилось, дыхание выровнялось. Слегка отстранившись, я промолвила:

– У меня в ночь поезд.

– Я обещал отвезти тебя к родителям. Сдай билет, вечером из Пулково вылетает самолет на Москву. В полночь будем там, Богдан довезет нас домой.

– Я не готова.

– Поэтому твоя комната полностью в твоем распоряжении. Только надо к тебе заехать, взять все для работы. И еще… Тебе очень дороги эти бантики?

Он с улыбкой дотронулся до них, осторожно снимая с волос.

– Это просто заколки.

– Это хорошо, – он размахнулся и вышвырнул их в Неву, – у тебя паспорт с собой?

– Да, – я растерянно смотрела на него.

– Когда тебя сегодня увидел в ресторане, почувствовал себя Гумбертом. Нет, мне нравится, как ты выглядишь, нежно и красиво, но я слишко устал от перелетов, голодный, потому что пообедать нам не дали и мне сейчас для полноты ощущения не хватало лишь объяснений с полицией и уверения, что я не педофил.

– Ах это, – выдохнула облегченно я.

– А этого мало? Ну извини, что разочаровал. Но то, о чем ты подумала, записано в стратегических планах, – усмехнулся он и легонько чмокнул в нос оторопевшую меня, – Ландыш, отомри, я пошутил. Пока пошутил.

– Вы когда голодный, теряете свое чувство юмора. Пойдемте, нам надо на метро, – я тоже решила отшутиться, потому что намеки опять пугали.

– Зачем?

– Едем к маме и папе, наши вещи там, да и вам надо пообедать.

– Ландыш, уже давно придумали такси.

– Вы сноб.

– Нет, милая, это любовь к комфорту. И так быстрее доберемся до еды.

Машина нашлась быстро, и даже доехали мы без пробок. Поднимаясь по лестнице, я нервничала, потому что реакцию родителей не могла представить, да и мое отношение к их молчанию. Рука Витольда тут же легла на плечо, словно ободряя.

Нас ждали. Родители молчали, тревожно вглядываясь в мое лицо. Витольд помог мне раздеться, сам снял куртку. Отец не выдержал:

– Ланда, ты как?

– В порядке. Я пока не готова говорить на эту тему. Мам, мы голодные, я сейчас приготовлю обед и потом…

– Уже все готово, мы с папой все сделали, – захлопотала мама, – Вит, пойдем покажу где руки помыть.

Проследив за ними взглядом, я повернулась к отцу.

– Ланда, ты взрослая, понимаю, что диктовать не имею право…

– Пап, когда вы возобновили общение?

– Когда недавно к тебе приезжали в Москву.

– Пап, прости, но тогда я может быть и прислушалась бы к твоим словам, но сейчас буду сама решать.

– Его дочь тебе ровесница.

– В современном мире это норма. Или ты хочешь сказать, что вы с мамой старые? Извини, я голодная. Если можно мы пообедаем, а потом уедем. Завтра на работу.

– Ландик, я же переживаю.

– Мил, в Санкт-Петербурге достаточно гостиниц и ресторанов с приемлемым сервисом, – угрожающе начал Витольд, но отец от него отмахнулся:

– Остынь, ревнивец, и вообще думай, как разговариваешь с потенциальным тестем.

От сползания на пол меня спасли крепкие объятия. Витольд немного помолчал и задумчиво протянул:

– В общем то резонное замечание, о такой постановке вопроса я не думал. Спокойно, Ландыш, папа шутит.

– Да ну вас обоих, – отец развернулся и пошел на кухню.

Я повернулась к архитектору и умоляюще сложила руки:

– Пожалуйста, можно не так быстро, а? Для меня это как-то чересчур.

– Конечно, милая. Я не спринтер, я стайер. Но стратегические цели лучше сразу обозначить.

Слова перемежались легкими поцелуями, так что к концу его речи я уже даже не улавливала смысл. Лишь бы не останавливался.

– Вит, твою налево, – возмутился вернувшийся за стулом отец, – ну хоть постеснялся. Хотя о чем это я.

– Мил, ты вроде сам разрешил. Даже на тестя согласен. Следующий этап сделать тебя дедом.

И это взрослые люди? И они мне что-то пытались рассказать, логически рассуждать, взывать к моей неопытности, давя своим авторитетом и делясь мудростью? Сначала меня сильно крутанули вокруг себя, прикрывая от прилетевшего полотенца.

– Что? Я не готова становится бабушкой!!

– Леночка, из тебя получится очаровательная бабушка. Ай, больно! Мил, усмири свою жену, я же не могу драться с тещей!

– А я ей помогу!

– Так все, други, мне надоело. Я же и сдачи дать могу! Ландыш, отойди, чтобы не задело!

Я послушала последнего мудрого совета. Сначала отошла на пару шагов, потом еще немного дальше, смотря на возню взрослых состоявшихся людей, которые вели себя как детсадовцы. Постепенно куча мала переместилась в гостиную, где все перешло в битву подушками. Немного понаблюдав, я ушла за планшетом, потом вернулась в гостиную:

– Витольд Лоллиевич, а где ваш паспорт? Мне билеты надо заказать.

– Лоллийевич, Ландыш, Лоллийевич, – пропыхтел он откуда то с пола, теперь оба мужчины отбивались от мамы, – бумажник в куртке, там возьми телефон и карту на оплату.

– Угу, – пошла в указанном направлении.

Устроилась на кухне, быстро заказала билеты на ночной рейс. Они пришли, когда я уже доела суп. С моей стороны это было чистой воды позерство, потому что невозмутимо работать ложкой, когда из гостиной доносятся вопли, очень сложно. Я боялась, что соседи вызовут полицию.

Витольд устроился рядом, с насмешкой наблюдая мое показательное выступление. Я упрямо игнорировала его взгляд.

– Во сколько самолет?

– В десять минут двенадцатого. Прилет в половине первого.

– Хорошо.

Он позвонил Богдану, чтобы тот встретил нас. Родители молчали, следя за нами. Витольд же сосредоточился на обеде, лишь изредка по губам иногда проскальзывала загадочная улыбка. Я уже собиралась надуться, как меня сцапали после обеда и усадили к себе, не отпуская уже до отъезда, что совпадало с моим желанием. Родители не стали спорить или призывать к порядку.

Папа отвез нас сам. Полет я проспала, Витольд занимался проектом. Богдан не подал и виду, когда встретил нас на выходе из зала прилета. Он молча забрал багаж, лишь подмигнул мне, что быстро засек Витольд. Москва вновь вернула величавого архитектора. Он лишь одернул водителя, самолично усаживая меня в машину.

– Богдан, серьезней. Сначала к Ландышу, потом ко мне.

– Хорошо.

Когда мы поднимались, Витольд привлек меня к себе и попросил:

– Возьми все необходимое. Я не хочу тебя отпускать.

– Придется немного подождать.

Он устроился в большой комнате на диване, пока я собирала необходимое на три дня. Я торопилась, но все равно не успела. Витольд уснул. Непробиваемый, железный, невозмутимый и ироничный, гроза офиса, вызывающий трепет у офисных обитателей, с длинным списком регалий спал, запрокинув голову на спинку дивана. Я тихонько достала плед и прикрыла его. Мужчина даже не пошевелился. Я на цыпочках прокралась на кухню набрала номер водителя: