Текст книги "Константа переменчивого века (СИ)"
Автор книги: KeelieThompson1
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)
========== Вперёд, несмотря ни на что ==========
Интерлюдия: Джон.
*
Впервые, когда он занимался сексом после Шерлока, то был в стельку пьян, потому что в аэропорту оказался совсем один.
Никогда раньше ничего подобного не случалось.
Но теперь ведь только так и будет. Никто больше не встретит его и не поцелует, не пожалуется на идиотов в Старбаксе и не начнёт ныть из-за строгой процедуры аутопсии.
Всё будет… нормальным. Обыкновенным. Скучным. Он снова стал ничем не примечательным Джоном Уотсоном.
Одна только мысль заставляла его болезненно морщиться.
Нет. Может, он и оказался полным неудачником в отношениях и всём прочем, но это… это он выбрал сам… В этом единственном и должен преуспеть; только на этом сосредоточиться.
Остальное вторично.
Ему только нужно… утешение. Да. Ощущение тела, кожи, секс.
*
Она была красива, необычна и нетерпелива.
Глаза её были слишком тёмными, тело – мягким, а ещё она неправильно целовалась. И он никак не мог найти тот ритм, который хотел…
Он занимался сексом не с Шерлоком.
Вышла катастрофа. Она ушла (не в лучшем настроении), а перед этим долго кричала на него на испанском, кое-что он даже понял.
*
Не хотелось думать, лучше бы не было ни минуты, которую можно потратить на размышления о произошедшем. Поэтому он с головой погрузился в новые для себя обязанности, страстно желая отвоевать ту жизнь, которую так хотел, в которой он не был Джоном Шерлока.
Ведь тот, его Джон, сломал Холмса, не пожелав оставаться таким же, борясь за то, чтобы стать кем-то другим. Кем-то надёжным и стремительным, волнующим и свободным. Не хотел бесконечно упираться в выбор, но точно знать, что делает и каким будет результат. Не хотел вариантов и хаоса. Даже приказы его устраивали, потому что у них была цель, которую он понимал, зная, зачем её необходимо достичь.
*
Второй его секс после Шерлока вышел случайным. Она была чем-то расстроена, на кого-то зла и хотела, чтобы её жёстко оттрахали.
Он подчинился. Даже не видел её лица, почему-то это казалось неправильным, хоть и верно вписывалось в рамки грубости. Они не говорили, не смеялись и не лгали друг другу после.
Спустить пар, так она это назвала.
Сработало, бля.
*
Обыденный секс стал для него чем-то вроде опоры. Ведь в армии, если честно, нет никакой возможности напиться до беспамятства, как бы сильно он в этом ни нуждался, но секс? Связываться с кем-то на работе было не в его правилах, поэтому он находил людей со стороны, не из отряда, военных или нет, кому было наплевать.
Он вёл себя очаровательно-честно. Его совершенно не интересовала романтика, потому что нахуй, если уж ничего не вышло с Шерлоком, то нет смысла даже пытаться с кем-то другим, не хотелось бы разбить чьё-нибудь сердце снова.
Долгие месяцы он общался только с женщинами, встречи были редкими, но их хватало, чтобы привести его в чувство. Ни к чему не обязывающие связи, которые совершенно не задевали.
Потом было Рождество, он кое-как справился. А потом – день рождения Шерлока.
И он позволил себя оттрахать.
*
Такое разделение казалось странным. Во всём, что касалось работы, армии, он был великолепен, превосходя ожидания. Моран, когда появлялся, очевидно, нисколько не сомневался в своих решениях.
Ни в одном из них.
А вне всего этого… снятие стресса.
Да, это было именно так.
Он избавлялся от стресса.
*
Майк, когда у него родилась дочь, прислал открытку, Шерлока не упоминал.
*
Несколько открыток и подарков пришли из дома и на его день рождения. Посылка Гарри оказалась самой неуместной. Джон несколько дней не знал, куда деться от смущения, после того как открыл брошюру к набору для увеличения пениса.
Свою репутацию сестра создала, даже не встретившись ни с кем из отряда.
Энди ничего не присылал. И семья Холмсов тоже предпочла холодное молчание. Не то чтобы он ожидал иного, но всё же после стольких лет это оказалось неожиданно больно – осознание потери не только Шерлока.
Но ещё и Майкрофта с Вайолет. И Антеи.
В тот день он оставался на полигоне до самого позднего вечера, а потом нашёл подходящую компанию и напился с ними.
Это помогло двигаться дальше.
*
Он любил свою работу.
Ему нравилось волнение, чувство опасности и ощущение реального влияния на ситуацию. Для мальчишки, который когда-то видел, как отчим бьёт мать и сестру, жизненно необходимо было знать, что теперь ему предоставлен выбор, он может помочь кому-то, ему по силам что-то остановить.
Он может быть непоколебимой опорой и спасением для нуждающихся. Способен защищать и исцелять, атаковать, если необходимо, и решать, какие действия приемлемы при обороне.
И в июле, когда он услышал разговор двух новобранцев о том самом Джоне Уотсоне, всё стало правильно, как будто что-то со щелчком встало на своё место.
И нечего добавить.
Абсолютно самостоятельно, без посторонней помощи он отвоевал у мира то, что мог теперь назвать своим, действительно чего-то стоящим.
Он был хорош в чём-то безраздельно принадлежащем только ему.
После этого по ночам легче было отталкивать прочь мысли о Шерлоке. А если иногда это не удавалось?
Что ж, всегда можно найти способ снять стресс, неважно, как больно будет потом.
========== Утопающий ==========
Интерлюдия: Шерлок
П/а: употребление наркотиков. Да и вообще глава не очень радостная.
*
Как он умудрился тогда добраться до дома, Шерлок никогда не узнает. Месяцы спустя станет воспринимать это лишь очередным доказательством того, что каждая дорога, поезд и автобус известны ему как пять пальцев и что он может пойти куда угодно без малейшего сознательного усилия.
Нет.
Как? Ну как? Почему он это упустил?
Каким образом?
Не спроси он, не будь настолько поглощён желанием и надеждой или любовью и мечтой о счастливом конце, они, наверное, возвращались бы вместе; он с Джоном. Дразнили бы друг друга в метро, смеялись, идя по улице.
Он никогда больше к нему не прикоснётся, не накроет его тело своим, сплавляя их в единое целое…
Это доведётся делать кому-то другому.
Тошно становилось от одной только мысли. Столь многим первым и единственным он был для Джона, а теперь неожиданно должен с кем-то это делить, с каким-то безликим, неизвестным…
А что, если Джон влюбится? Женится? Будет спать с кем-то?
Голова кружилась, он не мог решить, что хуже.
Всё. Всё это – хуже некуда.
*
Много лет назад он решил, что никогда больше не притронется к наркотикам. Часами прослеживая линии шрамов на руке Джона, он запоминал каждый, принимая их как собственную кару.
«Видишь? – хотелось ему сказать Джону. – Видишь, что я делаю? Так приди и останови меня».
Дверь так и не распахнулась, а телефон не зазвонил.
Некоторое время он обдумывал, не воспроизвести ли на своей коже те отметки. Чтобы они стали своего рода символом их связи, каким должны были быть чёртовы кольца, валяющиеся теперь в ящике. Он почти надеялся, что невероятным, непостижимым образом, как бы далеко ни был, Джон это почувствует и узнает.
Глупость.
*
Он возненавидел своё пальто и однажды вечером забросил его в самый дальний угол шкафа.
Но продолжал тянуться за ним каждый раз, когда выходил из дома, и это бесило ещё больше.
Если это не считалось подходящей метафорой, то Шерлок не знал, что будет точнее.
*
– Наркотики? – Энди со вздохом скользнул вдоль стены, опускаясь на пол рядом с Шерлоком. – Думал, ты с этим покончил.
Бесполезно. И неважно, сколько раз он это делал, никогда не мог решить, чего хочет; помнить всё до последней детали с кристальной ясностью, галлюцинировать и притворяться или окунуться в забвение.
Энди исчезнет. Уже скоро ему надоест, и он уйдёт.
*
Но всё случилось по-другому.
Энди вместо этого вернулся вместе с Майкрофтом, когда Шерлок пытался утопить раздирающие его чувства в коктейле из наркотиков и алкоголя. Пиво не подходило – каждый сорт навевал воспоминания о Джоне, шампанское – о дне святого Валентина и свадьбе Гарри, красное вино – о первом ужине Уотсона с семьёй Холмсов, виски напоминало оттенок его кожи, а на просвет – цвет его волос под лучами солнца, водка воскрешала в памяти захватывающие дух ночи, когда Джон, ещё учась в универе, вваливался, громко смеясь, в их небольшой и грязный домишко, закусывая печеньками[1] с сальсой.
Джин. Джин в самый раз. Как там про него говорят, материнская погибель[2]? Очень подходящая выпивка для тех, кто сожалеет о чём-либо в жизни.
Экстази было бесполезной фальшивкой и пустой ложью, которую он презирал. Вовсе не хотел вновь чувствовать, совсем наоборот – никогда больше и ничего. Ни шанса, что он примет выдумку за правду, поддавшись ощущению возвышенности. Кокаин… так и казался чем-то неправильным. Гонка эйфории. Не этого он сейчас хотел.
А героин? Героин заставил мир остановиться. Всё замерло. Насколько проще с ним было сделать вид, будто потеря Джона не разрывает надвое, и уж тем более было легче выстроить стену и предотвратить повторение чего-то подобного.
*
– А как же работа? – Энди сидел в коридоре за дверью, пока Шерлок блевал, склонившись над унитазом. – И ты там потише не можешь? А то меня тоже вывернет.
– Работа? – переспросил Холмс, едва удалось кое-как перевести дыхание.
– Ага. Ну, с полицейскими, которых я потом могу шантажировать, угрожая испортить тебе настроение, чего они категорически не любят. Не представляешь, сколько интересной информации можно получить таким образом.
Работа. То, от чего он предложил отказаться.
Нет.
То единственное, что всегда будет с ним. Убийства будут происходить постоянно, их необходимо раскрывать.
– Работа, – повторил Холмс, прислоняясь к стене и нажимая на слив. – Почему нет?
*
Лестрейд вышвырнул его с места преступления, как только понял, что Шерлок под кайфом.
– Похоже, – усмехнулся он, оказавшись на заднем сидении машины, – ты победил.
– В самом деле? – Майкрофт сел рядом. – Потому что мусоркой воняешь ты, а мне приходится лишь нюхать?
– У меня нет ничего, – рассмеялся Шерлок. – Ничего, что я могу контролировать и оберегать. А у тебя… у тебя и люди, и машины, и она, – он уронил голову на спинку сидения. – Ты победил. Мы поменялись местами. У меня ведь всё было, а теперь… теперь… – он помотал головой, как отряхивающаяся от воды собака. – Ты его на это подбил.
Майкрофт отвёл взгляд.
– Я не… никогда не хотел, чтобы вышло вот так, Шерлок.
– Почему нет? – спросил тот, уставившись в никуда, когда машина тронулась. – Я предложил ему всё, но это оказалось недостаточно хорошо…
– Он оказался недостаточно хорош, – твёрдо возразил Майкрофт. – Он оказался недостаточно хорош, Шерлок.
*
Обнаружилось, что проходить реабилитацию во второй раз гораздо хуже. Раньше у него была причина, он видел последствия своих действий, которые настолько его ошеломили, в буквальном смысле отрезвив.
Теперь… только бесконечность. Не было света, не было вознаграждения, не было Джона.
Ничего. Лишь нескончаемая бессмысленность.
*
Один из соседей по клинике постоянно смотрел мыльную оперу. Австралийскую, из тех, где герои обязательно повышают интонацию в каждой фразе, будто задают вопрос.
Если существует милосердие в этой жизни, то это избавление от дебильной программы.
– Почему она не видит, какой он? – спросил один из постоянных зрителей.
– Любовь ослепила, – пошутил второй.
*
Ослепила любовь.
Он запросто может понять, как кто-то был убит, улики, причины; может рассказать историю всей жизни после одного только взгляда на место преступления. Но был отвлечён, фокус рассеялся.
Что, если он оперировал только толикой своих возможностей? Говорят, человек использует малую часть своего мозга. Вдруг, поддавшись чувствам и эмоциям, он на самом деле и не концентрировался вовсе?
Слепота от любви.
Недостаток.
*
Контроль.
Он ему необходим.
Раньше он просто не осознавал, был ли голоден или устал. Теперь же это стало вызовом.
Если получится полностью подчинить своё тело, игнорировать его и концентрироваться на том, что действительно имеет значение, значит, он сможет взять под контроль и своё сердце.
Сможет избавиться от всех бесполезных идей.
*
Можно сравнить этот процесс с заточкой лезвия. Раньше, наверняка будучи острее многих, он, тем не менее, не был лучшим, насколько для него возможно. И неважно, если кто-то порежется из-за того, что исчезнет излишняя гибкость или даже тупость, ограждавшая, лишь бы не навредить контактом. У него была цель, и целью было не стать тем, кого считают милым, кто всем нравится и кого любят, но думать и решать.
– А ты изменился, – заметил как-то раз Энди, пока они ждали окончания суда: Энди собирался взять интервью у подозреваемого, а Шерлок явно намеревался продолжить изводить инспектора.
– Мне об этом известно, – ответил Холмс.
– Счастлив?
– Лучше справляюсь с работой.
Откинувшись на спинку стула, Энди вытянул ноги.
– Что ж, зато не врёшь, – пробормотал он и глотнул кофе.
*
– Ты стал совсем скотиной после того, как остался без своего бойфренда, – прошипела ему Донован.
Бойфренда?
– Не знал, что у меня он был, – легко ответил Холмс.
Лестрейд здорово испугался.
Он никогда не называл Его так. Никогда.
*
– Партнёры? Типа как ковбои? – сонно переспросил Джон, укладываясь поудобнее рядом с ним.
– Если хочешь, – насмешливо согласился он.
*
Нужно перестать видеть сны. Вспоминать. Такое ощущение, будто Джон преследовал его, когда было нечем заняться и не о чем думать.
Работа. Вот что важно. Без неё мозг словно загнивал, возвращаясь к бесполезным сантиментам и мечтам.
Работа держала в тонусе. Только его разум имел значение; тело – лишь транспорт, а сердце и вовсе лишь отвлекало и никогда не стоило внимания.
И всё же, когда почти целый год прошёл с момента их последней встречи, все эти мысли не смогли удержать сердце от того, чтобы не колотиться бешено от ужаса, едва стало известно о ранении Джона.
Комментарий к Утопающий
1 – на самом деле это такие двойные печеньки с кремом в центре. Выглядят вот так: http://i.dailymail.co.uk/i/pix/2012/06/22/article-2163095-0AC12FA9000005DC-676_468x286.jpg
2 – если в общих словах, то фраза берёт своё начало в 1800-х годах, когда джин был самой дешёвой выпивкой и очень много людей жили за чертой бедности. Джин позволял настолько забыться, что «глушил» даже материнские инстинкты (если таковые были). Как-то так.
========== Всё хорошее… ==========
Спустя год после расставания многое становится понятным, но тут случается непоправимое.
*
Август 2009
– Эй, Три Континента, угощаешь?
Джон со стоном уронил голову на сложенные руки.
– И ты туда же, – пробормотал он, а потом глотнул пива.
– Я в восторге, – усмехнулся Мюррей. – Похоже, все покорены; геи, натуралы, би.
Вздрогнув, Джон потёр лоб.
– Я точно убью Фабса.
– Не, сегодня тебе может быть не до того.
– Только если ты перестанешь орать на весь бар, – пожаловался Уотсон. – Как учения?
– Они все ещё такие зелёные, – разочаровано протянул Мюррей, плюхаясь на соседний табурет. – С удовольствием привязал бы их к мишеням, на которых ты тренируешься. Мелкие засранцы без конца ноют, что я требую невозможного.
– В лицо? – уточнил Джон.
– Не-а, не рискуют, хотя и знают, что со слухом у меня паршиво. А ты завтра не на базе?
Уотсон кивнул.
– Знаешь, что в госпитале не хватает рук?
– Недавно оттуда, – широко усмехнулся Джон. – Надо поддерживать квалификацию. Но они справляются. К ним приехал новенький, Гарри. Так он чуть в штаны не наложил, потому что ему сказали, будто всех новых докторов допускают к работе только после полевых операций. Даже заставили показать ему шрамы на ноге.
Мюррей фыркнул.
– Новички, – хмыкнул он. – Чем бы мы занимались, не будь таких доступных жертв?
Джон кивнул, а потом заметил Майклза в противоположном конце зала.
– Увидимся, когда вернусь.
– Хорошо развлечься, – с намёком подмигнул Мюррей.
*
– Ну, – скорчив недовольную мину, Энди посмотрел вниз на Шерлока, – я видел тебя и в худшем состоянии.
– Чего надо? – спросил Холмс, на мгновение отвлекаясь от той мешанины, которая когда-то была телом.
– Цель в жизни, хороший трах, пиво, – Энди пожал плечами. – Выбирай на свой вкус.
– Эй! – Лестрейд заметил его с противоположной стороны улицы. – Ты! Вон с моего места преступления.
Энди снова поморщился и взглянул на Холмса.
– Чьё это место преступления? – поинтересовался он у приятеля.
– Я бы его не злил; он в четвёртый раз начал терапию, а вчера переехал на диван. Так что сейчас не слишком доброжелателен, – предупредил Шерлок, хотя его это мало волновало.
Недовольно что-то прошипев, Энди перевёл взгляд на Лестрейда, который шёл в их сторону.
– Эксклюзив? – спросил он, вновь обратившись к Шерлоку.
– Подержишь руку дольше десяти секунд? – предложил тот.
Фу, гадость.
Никакой репортаж того не стоил. Энди брезгливо отошёл на несколько шагов, а тут подоспел и Лестрейд, который схватил его за локоть и лично проводил за ленты ограждений.
*
Много времени на то, чтобы договориться, не понадобилось, довольно скоро они ввалились в туалет. Там Джон нагнулся над унитазом, неуклюже упираясь руками в сливной бачок и, когда Майклз толкнулся внутрь, стиснул зубы, чтобы не зашипеть от резкой боли.
И это было хорошо. Прочищало мозги.
– Сильнее, – потребовал он.
Майклз подчинился.
*
Шерлок вернулся домой, когда часы едва показали четыре утра, довольный тем, что раскрыл дело и достал Лестрейда с запасом на три дня.
От скуки и рассчитывая избежать тишины квартиры, он начал открывать все ящики подряд в надежде найти старый эксперимент, книгу, хоть что-нибудь, чем можно было занять мозг.
Что-нибудь, не спрятанное под полом.
– Тебе легко, – жаловался он черепу. – Не приходится иметь дело с придурками или с тем фактом, что половину своей жизни они просыпают, – ещё раз взглянул на тайник в полу, а потом развернулся в сторону шкафа, оставляя вещи разбросанными вокруг, – и не приходится терпеть, когда они пытаются заставить тебя следовать бессмысленным прави…
Он застыл, заметив скомканную ткань в самом углу.
Пальто.
Закрыв глаза, Шерлок ждал.
– Руки, – продолжил командовать Джон.
Руки? Зачем руки? Вот если бы пальцы, то можно предположить… Он постарался сдержать вздох, когда пришлось ещё и завести их за спину. Сегодня не было настроения для игр со связыванием…
Поток мыслей оборвался, когда тяжёлая ткань с гладкой текстурой, скользнув вдоль рук, легла на плечи.
Пальто… то самое?
– Я не… Не имел в виду, что идея плохая, просто… все те люди тебя не заслуживают, – Джон, казалось, очень волновался, когда нежно поцеловал его в шею. – У тебя есть возможность реально повлиять на что-то, идиот.
Шерлок открыл глаза.
Это действительно было то самое пальто Белстаф.
– Тебе не по карману…
– Ага… потому что ещё чёрт знает сколько лет мне расплачиваться, пока я доучиваюсь и зарабатываю на жизнь, – Джон дразнил его, откровенно забавляясь. – И я срезал бирку, так что вернуть его не получится.
Зашипев из-за воспоминаний, Шерлок потянулся к пальто с твёрдым намерением выбросить его наконец и избавить себя от последнего напоминания о провальной попытке поддаться чувствам.
Сколько бы ни собирался, ни разу не смог.
*
– Неплохо для разнообразия, – заметил Майклз, когда они сидели на полу. – А то меня уже тошнить начинало от скуки.
Джон пожал плечами.
– Невелико разнообразие.
– Не против, если я закурю?
– Вали на улицу и делай что хочешь, – напряжённо посоветовал Уотсон; он откинул голову назад, сосредотачиваясь на отголосках тянущей боли в попытке избавиться от назойливого желания заняться хоть чем-нибудь.
– А раньше ты курил, – пробормотал Майклз. – Видел тебя однажды с Мюрреем.
Это было до.
– Теперь – нет.
– Ты хотя бы знаешь моё имя?
– Зачем? – нахмурившись, Джон повернул голову к лейтенанту. – Мне казалось, мы оба знаем, что это было.
– Знаем, – не похоже, чтобы Майклза это сильно беспокоило. – А у тебя разве нет кого-то дома?
– Не лезь куда не следует, – сухо предупредил Уотсон.
– Это ненормально, Джон, – серьёзно заметил Майклз и медленно поднялся на ноги.
Усмехнувшись, Джон тоже решил, что пора встать.
– Есть куча народа, если тебя что-то не устраивает.
Майклз наклонил голову, будто собираясь поцеловать его, и Джон моментально отклонился назад, вопросительно приподняв бровь.
– В самом деле ненормально, – лейтенант отступил на шаг. – Но, предполагаю, очередь желающих спустить пар в компании Джона-Три Континента и правда немаленькая.
«Да, как раз этим мы и занимались», – подумал Джон, проводив его взглядом, и потянулся, чтобы снова почувствовать оставшееся после жёсткого секса жжение.
Спускали пар.
*
Ему нужно чем-то заняться, эти воспоминания… которые так неожиданно подкрадывались и захватывали внимание, разрывая грудь, были жестоки, а избавиться от них не удавалось.
Но справляться с ними получалось всё лучше. Сантименты были той слабостью, которую он постепенно одолевал.
Тайник искушал, но Шерлок был чист вот уже два месяца и хотел доказать, что Майкрофт не прав.
Что-нибудь, ему нужно хоть что-нибудь…
Рыкнув, он в конце концов вылетел из квартиры с намерением достать ночных дежурных Скотланд-Ярда.
*
– Ты подвернул ногу? – бесцветным тоном переспросил Джон, глядя на солдата сверху вниз.
Меллор удручённо кивнул.
– Как же ты в тренировочном лагере выжил? – Уотсон недоумённо потёр лоб.
– Сэр, мне очень больно, – пожаловался Меллор. – Кажется… кажется, мне понадобится помощь сразу с трёх континентов.
Со всех сторон послышались смешки, и Джон вздохнул.
– Хочешь добавить ещё что-нибудь, прежде чем я приговорю тебя к патрулям на ближайшие двадцать месяцев? – великодушно поинтересовался Уотсон. Оглянувшись на капитана, он увидел, как тот покачал головой, хотя едва сдерживал ухмылку.
– Оно того стоило, сэр, – озорно отозвался Меллор.
– Надеюсь, – Джон, протянув руку, схватил его за грудки и приподнял, – потому что…
Весёлое выражение лица у Меллора вмиг сменилось на панический ужас, и он дёрнулся, пытаясь заставить и Джона сдвинуться вниз и в сторону.
Уже падая, тот ощутил ослепляющий взрыв неожиданной боли.
Джон понятия не имел, откуда тот взялся, его это чертовски дезориентировало. Сбоку раздался нечеловеческий вопль, и Уотсон свалился на землю, частично придавив Меллора.
«Кровь, – заторможено подумал он. – Разве лейтенант ранен?..»
Последовал ещё один взрыв в сопровождении невероятно громкого шума, грохота и воплей, потом снова крики, жар, сырость и боль.
Господи Иисусе, больно-то как…
Неуклюже посмотрев вниз, он обнаружил кровавое месиво вместо ноги. Послышались выстрелы.
И мир поглотила темнота.
*
– Да ладно, – ныл Энди. – Пожалуйста. Можно пойти с тобой?
– Нет, – рыкнул Холмс. – Ты только всех раздражаешь.
– Раздражаю? – оскорбился Энди. – Да ты на себя посмотри.
Шерлок развернулся в дверях.
– Так и будешь доставать, пока я не соглашусь?
Энди пожал плечами.
– Обычно срабатывает.
– Ладно, – буркнул Холмс. – Только не говори со мной.
– Но ведь так будет неинтересно!
*
Синева. Бесконечная синева.
Джон смотрел вверх, едва дыша.
Тяжело.
Блин, пить хочется.
И боль. Болело всё. Или онемело, он никак не мог разобраться.
На нём кто-то лежал, придавливая к земле. Он попытался сдвинуться…
Спину как огнём обожгло. Заорав от боли, он опять уставился в небо, смаргивая слёзы.
Из горла не вырвалось ни звука, настолько оно пересохло.
Повернуть голову стоило немалых усилий. Песок был окрашен кровью, от вида бурых пятен он опять стал, хватая ртом воздух, пытаться отодвинуться, и каждое движение посылало волны боли по всему телу.
Кое-как вытянув шею, он оглядел остальных и вздохнул с облегчением, заметив, что у всех в такт дыханию поднимается и опускается грудь.
Нога.
Облизав губы, он перевёл взгляд на свои ноги, неожиданно показавшиеся сплошным сгустком боли. И никак не удавалось определить, где именно…
Песок под ногами был мокрый.
Вот дерьмо.
Застрявший в ловушке, он молча смотрел в яркое от солнца небо.
Шерлок.
*
Шерлок лениво развалился в кресле, а Энди стукнул ладонью по столу.
– Это муниципальная собственность, они должны знать…
– Не ценой моего расследования.
– Чьего расследования? – небрежно поддел Холмс, за что получил замечательный, полный неприязни взгляд от Донован.
– Заткнись, – шикнул Лестрейд. – Ты не можешь публиковать…
– О, замечательно, теперь мне полиция диктует, что публиковать можно, а что – нельзя, – Энди уставился на Шерлока. – Ты можешь объяснить этим придуркам значение выражения «свобода слова»?
– Лучше объясни ему, что значит «место преступления», иначе, клянусь, больше ты ни на одно не попадёшь, – рявкнул инспектор, обращаясь к Холмсу.
– В самом деле? – самодовольно отозвался тот. – А я-то думал, вы стремитесь раскрывать преступления.
– Мы их и без тебя раскроем, – Донован скрестила руки на груди и уставилась на Лестрейда.
– Однако вы, кажется, постоянно обращаетесь за консультацией, – она стиснула челюсти, услышав ненавистное слово. – Или моё присутствие настолько радует и мотивирует?
– Сэр, скажите ему, что он самовлюблённый…
Шерлок посмотрел на Энди и нахмурился, увидев выражение ужаса на его побледневшем лице. Проследив направление взгляда до телевизора, Холмс поднялся с места.
– Шерлок, – страх явно слышался даже в голосе.
На плоском экране как раз шёл выпуск новостей, и репортёр в сопровождении бегущей строки рассказывал о чём-то на очень знакомом фоне.
– Давай без драматизма, – пробормотал Холмс, отмахиваясь от вспыхнувшего в мыслях имени. Дважды за сутки, так плохо не было несколько недель…
– Звук, – крикнул Лестрейду смертельно бледный Энди. – Включите чёртов звук.
Сердце как будто замедлилось, и словно целый мир замер вместе с ним.
– Ты… опять разводишь… – он сглотнул.
Опять Энди разводил панику, наверняка. Потому что… потому что не может быть…
Шерлок неожиданно чуть подался вперёд, упираясь в стол, словно не мог стоять без поддержки… стоять? А когда он встал?
– Не смей говорить с нами как…
– Салли, заткнись, – Лестрейд, похоже, тоже испугался. – Мэйнерс, звук. Немедленно!
Через секунду по офису разнёсся голос репортёра, а весь отдел уставился на них, с замиранием сердца вглядывающихся в телеэкран.
– Что ты… – начал было Лестрейд, обращаясь к Энди.
– …стрельба по отряду. Было подтверждено, что трое убиты, их имена не сообщаются, пока не свяжутся с семьями. Ещё четверо – тяжело ранены, двое в критическом состоянии.
Нет.
Боже, пожалуйста, нет.
– Есть ли подробности по поводу этой атаки?
– На данный момент нет, хотя нам стало известно кое-что из неофициальных источников. Одним из пострадавших оказался врач, он, хотя и действовал не по приказу Ассоциации красного Креста, пытался оказать…
Доктор.
Афганистан.
Доктор на передовой, в патруле.
Почему-то он опять сидел.
Доктор.
У него зазвонил мобильник. Абонент неизвестен.
Пытаются связаться с ближайшими родственниками. Он ещё считался близким Джону человеком? А вообще был им когда-нибудь?
– Шерлок? – голос Лестрейда доносился как сквозь слой ваты. – Шерлок?
Нет.
Шерлок вскочил и бросился к выходу, почти сбивая инспектора с ног, позади раздавались приглушённые крики Энди, а он набирал номер.
– Антея видела новости, – моментально отозвался Майкрофт. – Это не твоё…
– Мне нужен самолёт. Немедленно…
– Если он был ранен, его перевезут в безопасное…
– Значит, я должен попасть туда.
Последовала пауза.
– Ты же понимаешь, есть шанс…
– Нет, – Шерлок не позволит себе даже подумать об этом. – Нет.
*
Всё болело. Плечо, грудь, спина, нога.
Боже, нога.
– Не сработало, – сообщил он Шерлоку, который изучал его ногу через огромную лупу. На самом деле огромную, она напоминала аквариум. – Это же пуля, а не щит.
– От этого придётся избавиться, – Шерлок покачал головой. – Слышишь? Это пила, чтобы оттяпать твою ногу.
Должен быть топор. Он подошёл бы намного лучше. Пила – слишком буднично и просто.
– Как это скучно звучит, – пожаловался Уотсон. – Я ожидал большего.
– У вас жар, – раздался неподалёку незнакомый голос. – Лежите спокойно.
Нет, нельзя. Он должен найти свою ногу. Свою и Меллора. Или это был не Генри? Ему необходим Шерлок, тот всегда отлично находил подсказки.
А Джон сказал бы ему, на какие капли крови стоит обратить внимание. Как в сказке про пряничный домик и ведьму.
Шерлок пряники не любил. И сладости. Но они просто обязаны развернуть самолёт, потому что он любил драже. Нет, это же не самолёт. Никак не получалось сообразить, что именно, будто крышка коробки каждый раз захлопывалась, стоило ему попытаться заглянуть внутрь.
Не самолёт. Что-то другое, тоже жужжащее.
Его нога. Пила. Они держат его, чтобы оттяпать ногу.
Но он ведь и так её потерял. Видел рваную рану до кости и ощущал адскую боль.
Надо встать, убежать и найти Шерлока. Спрятать его.
Чьи-то руки удержали его на месте, и плечо взорвалось болью.
*
– Он жив.
Шерлок ждал посадки на самолёт в аэропорту, и от неожиданно затопившего облегчения его замутило.
– Но? – слишком хорошо ему были известны интонации брата.
– Его ранили в плечо, – Майкрофт был заметно потрясён. – И сейчас у него жар из-за проведённой на месте операции.
– Насколько плохо?
– Я не знаю.
*
Простыни такие белые и чистые. Его прогонят из-за того, что он их испачкал. Не грязь. Песок. Но грязный.
Грязный песок или песочная грязь?
Что-то из этого было хуже, он точно знал. Просто не уверен, что именно.
Белые кости проглядывали сквозь развороченную плоть и кровавое месиво. Вот это хуже. Но они же всё забрали почистить. Нога болела так сильно, что в груди из-за этого остро давило. Начинало мутить, стоило сосредоточиться на этом.
– …сбить температуру.
Да. Им определённо стоит это сделать. Сбить, как он часто сбивал настрой Шерлока с очередного эксперимента. Как легко было вообразить жар с румянцем на щеках и угрюмым выражением лица.
Только вот зачем? Для чего вообще сбивают температуру?
Он хотел подвинуться, но его кто-то держал, куда-то тянул, и вспышки обжигающей боли вырывали только стоны, полные непонимания.
Шерлок.
*
Это не должно было так случиться.
Шерлок в каком-то онемении смотрел на фигуру, лежащую в больничной постели.
Он даже не думал, каково будет снова увидеть Джона. Предполагал, что тот всегда будет неизменным, его версией…
Но той версии больше не существовало.
Джон выглядел старше, сильнее, совершенно иначе, несмотря на бледность и пылающие из-за температуры щёки.
Словно он неожиданно столкнулся со взрослым вариантом Джона, трясущегося от озноба и кошмаров, которых Шерлоку никогда, наверное, не понять.
– Вы пришли навестить? – спросила медсестра.
Шерлок промолчал, он не был уверен, что мог бы произнести хоть что-то.
– Родственник?
Холмс неуверенно кивнул.
– Выкарабкается, – заверила его медсестра. – Он замечательный, мне сестра рассказывала, она сейчас там. Говорит, такой милый со всеми.
– В самом деле? – сковано произнёс Шерлок, повернув к ней голову.
