сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)
Бруно разлепил глаза, и, увидев плотную зелёную ткань, никак не мог понять, в какой позе заснул. Оказалось, у него попросту не хватило сил влезть на гамак полностью, так что предсказатель ограничился тем, что уложил голову и одну руку, оставшись сидеть на коленях на полу.
Поднятая голова по ощущениям казалась близка к пушечному ядру, а затем и начала болеть: похмелье. Коленные чашечки, тоже оказавшиеся не в восторге от этой покаянно-пьяной позы, противно щёлкнули. Дыхание отдавало кислятиной.
– Дал я вчера маху, да? – неизвестно зачем спросил у крыс Бруно, садясь поудобнее и надеясь, что головная боль чуть поумерит свой пыл. Крысы, заинтересовавшись сменой его положения в пространстве, с радостью взобрались на колени и плечи предсказателя. Одна легонько ущипнула зубами в руку: приглашала поиграть. Бруно легонько пощекотал серое брюшко, а затем поводил рукой по кругу, пока крысу не сбила ещё одна её товарка, решившая принять участие в весёлой возне. Иногда такие догонялки его подопечных заканчивались спариванием: будучи весьма жизнерадостными существами, крысы зачинали в по-настоящему счастливые моменты. Жаль, что люди испокон веков считают их ужасными тварями, которые только и могут, что всё портить.
Хватит рассиживаться. Бруно подогнул под себя ноги, вставая. Боль, поселившаяся в висках, было вполне терпимой.
О, Боже. Что стало с посудой в печи? Что они вчера воротили с Агустином? Так, момент-момент. Вот они гадают, вот Джульетта, укоризненно качающая головой, вот Агустин серьёзно говорит о жизни с кактусом, а потом выходит Алма, интересуясь, пойдут они спать или нет, а Бруно орёт ей «Не поймаешь!».
– Madre de Dios, – предсказатель потёр изрядно отросшую щетину на подбородке, – Кто же так пьёт-то?
На глаза попались часы. Ответа на вопрос об умеренности потребления спиртного они не дали, зато подсказали время: 4 утра. Вот это хорошо, значит, у Бруно оставалось ещё пару часов доделать тарелки, а потом позволить родне распять его за испорченный сон и за любое другое прегрешение на их выбор.
Прегрешение.
Вчера он облёк в слова то, что чувствует. Любовь. Он любит Мирабель. Вроде ничего удивительного, но совсем недавно эти чувства стали разительно отличаться от того, что положено испытывать к родной племяннице.
Он остановился у выхода из бункера, вдыхая сухой воздух. По утрам в комнате бывало прохладно, но внутри предсказателя разрасталось нечто новое, от которого становилось жарко. Перед этой ситуацией Бруно чувствовал себя столь же беспомощно, как если бы перед ним поставили задачу поместить росток обратно в семечко, из которого тот взошёл. Отрезать? Убить? Но как? И что останется у него, ведь, положа руку на сердце, эти чувства были самым дорогим из того, что у него было.
Погружённый в мрачные мысли, Бруно спустился вниз, не лелея особых надежд на целостность посуды. И – о, чудо! – его ждал приятный сюрприз. Тарелки уцелели, как и кружка Антонио. А ваза?..
– Ай-яй-яй, – Бруно взял предмет так бережно, будто ему доверили разбитого параличом ребёнка. В целом всё было хорошо, только по корпусу от горлышка до дна пробежала тончайшая трещина. Запекать в костре нельзя – лопнет. А ведь эта ваза…
Предсказатель поднёс керамику к лицу, прижимаясь к изгибу носом. Тот момент был… волшебным. Волшебнее всех даров семьи Мадригаль. И теперь по всему этому чуду прошёл разлом – кажется, что незначительный, но не ровен час, и всё расколется.
– Дядя Бруно.
– Мира? – он стремительно обернулся, – Ты чего так рано встала? Что-то случилось?
– Все спят, а мне просто необходимо с кем-то поделиться. И я решила, что ты тоже не спишь, – она шустро преодолела разделяющее их пространство и затормозила, увидев вазу, – Это наша? Какая красивая!
– Увы, – Бруно повернул изделие боком, показывая трещину. Мирабель подняла на него глаза и нежно улыбнулась:
– Но ведь это ерунда.
– Её ещё нужно запечь на костре, но, скорее всего, ваза лопнет. Очень высокая температура.
– «Скорее всего». Ты не сказал просто «лопнет», а значит, есть шанс.
– Мира, это всего лишь…
– Пожалуйста, – девушка коснулась его запястья, – Можем ли мы хотя бы попробовать?
Предсказатель замер. Надежда в её глазах… Будто это было не о вазе, а о них самих.
– Так и… что ты хотела рассказать? – ушёл от ответа он, располагая посуду и разжигая костёр
– Да… точно, – Мирабель была несколько обескуражена его реакцией, но подождав, пока дядя расположится на песке, села рядом, – Сегодня мне приснился сон. Очень необычный. Да какой там: я в жизни ничего подобного не видела!
– Расскажи, – Бруно удивился жару, с которым она это говорила.
– Я затем и пришла!.. В общем, – Мирабель уставилась на разгорающиеся язычки пламени, будто читая в них никому не ведомый сценарий, – Я спала. Дремала, должно быть, на спине. И мне показалось, что моя душа… отрывается от тела и взлетает вверх, но невысоко. И… словно помещается в комнату. Там было темновато, но виднелось округлые окошко, и я подошла к нему. Поначалу ничего не происходило, а потом мои руки… – она запнулась, глядя на пальцы, – Я смотрела через то окошко и видела звериные лапы. Сильные лапы с когтями. Я изменялась. Вся. С ног до головы. Будто моя душа… растягивалась по звериной мерке. У меня даже хвост был, представляешь? И… и я чувствовала, как на мне растёт шерсть и то, что мои уши стали слышать более чутко, а глаза… Было темно, но я видела словно днём. И я была такая сильная! И я побежала! Ночь оглушила меня звуками и запахами!
Бруно хотел попросить её говорить потише, но к своему удивлению понял, что эта странная история сводит похмелье на нет.
– Я бежала по деревьям, по крышам, прыгала и кувыркалась, совершала огромные скачки, от которых захватывало дух! – Мирабель жестикулировала так активно, что у неё на щеках проступил лихорадочный румянец, – Я добежала до границы с лесом, спрыгнула на землю и направилась к ущелью. Мне было страшно, но между тем сильно хотелось узнать, что там за горами.
– И… – заметив, что она замолчала, подбодрил девушку Бруно, – Что там было?
– Река. Лес. Я шла по течению, долго, – карие глаза Мирабель смотрели куда-то в пространство, – Обошла какое-то маленькое селение, в которое меня манил запах горьких трав, и побежала дальше, очень и очень быстро. Лес исчез – и я увидела огни, – девушка испуганно вздрогнула, будто переживая этот момент заново, – Это был город, но не Энканто. Огромный город! Невероятный город со множеством людей! Я наблюдала за ним с холма, сидя на ветке дерева, а потом развернулась и ушла домой тем же путём, – рассказчица перевела дух и опустила голову, будто выдохлась быть рассказчиком, – Это всё.
– Кажется, я слышал о таком, – выдержав надлежащую паузу, произнёс Бруно, – Коренные индейцы называли это «сон-инициация», который бывает в переломные моменты жизни.
– Раз так, как его истолковать?
– А что ты чувствовала, когда бежала?
– Я… – она задумалась всего на мгновение, – Свободу и силу. Мне было страшно, и при этом так радостно!.. Представляю, что ты сейчас обо мне думаешь.
– Что ты удивительное создание, Мирабель Мадригаль.
Девушка встрепенулась, а затем сползла, ложась на песок:
– Я… подремлю немного, бегать по джунглям во сне было чуточку слишком.
– Балда, замёрзнешь же, – Бруно скинул с себя пончо, укрывая её, – Вот так. А капюшон под голову. Удобно?
– Очень, – она протяжно зевнула, – Дядя Бруно.
– Да, mi linda?
– В тот раз, когда Антонио принёс коробочку для крысят, – девушка сняла очки, кладя их рядом с собой, – Мы могли спустить для него лифт.
– О, Боже… Мне даже в голову не… Ну мы и сволочи.
– И не говори. Страшные люди. Удивительные создания из рода Мадригаль.
– Отлично звучит, – Бруно заботливо прикрыл ей ухо краешком пончо, – Спи, милая.
Некоторое время предсказатель сидел неподвижно, пока девушка не заснула. Фантазёрка. Ребёнок, у которого впереди целая жизнь. Однажды она, подобно тому дикому зверю, преодолеет ущелье и отправится исследовать новые земли, а Бруно, поднабравший в шевелюру серебристых нитей, останется здесь. На веки вечные.
Пусть этому чудесному создание повезёт.
Кстати о везении.
Затушив костёр песком, Бруно не поверил своим глазам: ваза не лопнула, и трещина на ней осталась такой же тонкой. Предсказатель пригляделся внимательнее. Вот идиот! Да это же не трещина, а волос! Волос Мирабель.
Надуманная преграда для обжига, а он, не разобравшись, едва не запорол такую красивую вазу.
«Можем ли мы хотя бы попробовать?»
Предсказатель оглянулся на спящую племянницу и покачал головой. О таком даже думать нельзя. Ни ему, ни ей.
Кострище всё ещё тлело, и Бруно принялся запинывать на него ещё песка, пока сандалия на что-то не наткнулась.
Осколок?
Нет, табличка.
Целая табличка с предсказанием!
Всё же они успели что-то наворожить с Агустином вчера. И что же там?
Едва разглядев изображение, Бруно отпрянул в ужасе. Маленькая хрупкая девичья фигурка, а над ней – огромный тёмный силуэт с грозно оскаленными зубами. Оно не было похоже ни на что из того, что предсказатель видел ранее. Гибрид клубов густого дыма и неведомого зверя с не по-звериному умной мордой.
На Бруно взирала Вишнёвая тень во всей своей красе.
И она была огромна.
========== Глава 16 ==========
Проснувшись второй раз за день и почувствовав себя выспавшейся, Мирабель застала дядю в непонятном волнении. Он казался суетливее обычного:
– Отдохнула, mi linda?
– Да, а что слу…
– Беги к маме, она наверняка уже ждёт тебя, чтобы ты помогла ей с завтраком.
– А как же ты? – нахмурилась девушка, надевая очки.
– А я приду чуть позже, только передоверю тебе заботу об этой чудной стопке тарелок. Ты же хотела украсить их, если мне не изменяет память.
– Да, хотела, – Мирабель вдруг заметила закономерность между душевным равновесием и тем, как говорил её дядя. Бруно начинал изъясняться немного витиевато. Вот прямо как сейчас.
И что прикажете делать? Как выяснить причину?
– Дядя Бруно, – она поднялась с песка, протягивая ему пончо, – Спасибо что укрыл. Мне было тепло.
– Укрыл?.. Ах, это, – он ненадолго прервал суетливые метания возле залежей керамики, и взгляд Мирабель упал на его жилистую, но довольно тонкую шею, на которой, словно поплавок в речке, нервно подрагивал кадык, – Я рад, что ты не замёрзла.
– Ты… против того, чтобы я к тебе приходила? – Мирабель было больно, но она чувствовала, что просто обязана это спросить.
– Конечно же нет, я дорожу твоей компанией! – он надел пончо не глядя, так что капюшон оказался спереди.
– Дядя Бруно.
– Да, mi linda?
Девушка указала ему на грудь, и предсказатель, неловко усмехнувшись, перевернул пончо нужной стороной:
– Всё, как и было. А теперь беги… Мира.
Девушка внаглую шагнула вперёд, обнимая Бруно и смешивая их кудряшки, но тут же почувствовала, как её похлопывают по плечу, не давая растянуть момент.
– Ухожу, уже ухожу, – поняла она, кивнув, – Спускайся скорее, а то еда в этом доме не задерживается.
Убедившись, что племянница исчезла за стеной песка, Бруно подошёл к одной из дюн, смахнув горку сандалией. Жуткое предсказание и не думало исчезать. Хрупкая девичья фигурка и чудовище над ней.
За свою жизнь Бруно Мадригаль предсказал достаточно неприятных вещей, начиная от смерти золотой рыбки и заканчивая разрушением Каситы, но в общем и целом это были вполне себе обыденные вещи. Животные умирают. Постройки рушатся. А тут…
Тут была какая-то мистика.
И ладно бы просто нечто поселилось в Касите, это было бы страшновато, но терпимо, однако фигурка на предсказании не давало Бруно покоя.
Огромная тёмная тварь была как-то связана с Мирабель, а предсказатель помнил, чем чревато упоминать племянницу в гаданиях. Только всё наладилось – и тут Бруно вынесет эту табличку на всеобщее обозрение, чтобы родня лупилась на Миру как на опасного зверя?
Не бывать этому!
Предсказатель не мог изменить будущее, но мог сделать вид, что ничего не знает.
– Прости, mi linda. Может, позже я об этом пожалею, но я хочу тебя защитить, – сказал фигурке на табличке он, а затем, размахнувшись, ударил пяткой прямо в центр оскаленной пасти, разбрасывая осколки по кострищу.
Вот и всё. Больше никто не соберёт. Можно идти завтракать с практически чистой совестью.
***
Сосредоточившись на кошмарной табличке, Бруно и думать забыл о том, что вчера спьяну пересёкся с матерью и даже успел что-то ей сказать.
Зато у Алмы, несмотря на возраст, проблем с памятью пока не было.
– Сын, – она ловко шагнула в дверной проём, заставив Бруно застрять вместе с ней. Старая ловушка для допроса. Будучи маленьким, предсказатель ещё мог освободиться, но теперь, когда он вырос, обрести свободу можно было только сказав то, что ждала от него мать.
– Доброе утро, мамита. Что-то случилось?
Взгляд Алмы был строгим:
– Я хочу знать, кого я не поймаю.
– А, ты про ночь… Прости, мы с Агустином… – предсказатель увидел промельк синего жилета – отец Мирабель тоже направлялся к общему столу. Увидел разборки – и снова исчез в коридоре. Предатель.
– Напились, знаю. Но дело не в этом. Когда я вчера спросила, собираетесь вы оба спать или так и будете шариться по Касите, словно налопавшиеся забродивших фруктов пекари, ты поднял на меня глаза и произнёс: «Не догонишь, не поймаешь!».
– Извини, мне правда стыд…
– У тебя светились глаза, сын. Ты видел будущее, которое, раз ты не медитировал, настанет совсем скоро. И оно касалось меня, – чувствуя сопротивление, Алма повернулась так, что спина Бруно оказалась прижата к дверному косяку, – Скажи мне, что ты видел.
– Я понятия не имею, потому что был пьян, – Бруно почувствовал покалывания в носу, – И вообще: откуда этот обвинительный уклон? Неужели я не могу забыться и расслабиться после стольких лет гонений и упрёков?
Алма уставилась на сына с крайним недоумением. Такого она не ожидала.
– Да и может, лучше вообще не знать, что это было? Настанет день – и судьба сама всё покажет. Я не обязан бегать за будущим, как раб, да ещё и огребать за то, что в который раз узрел не то, что приятно семье! А теперь пусти меня, я всё сказал, и извини ещё раз, если я позволил себе вчера лишнего! – Бруно ловко извернулся, освобождаясь из «капкана» матери, решительным шагом направляясь к столу.
Нашла мальчика. Допрос устроила, вы поглядите. Можно было просто вежливо поговорить после завтрака – так нет же. Как на суде, но без адвоката для Бруно. А Агустин тоже хорош. Сам же вчера принёс вино, а сегодня смылся под шумок. Трус. И этот человек – отец Мирабель? Прекрасной смелой Мирабель?
Бруно мог бы и продолжить кипеть, упиваясь этим новым для себя состоянием, если бы его не отвлекли звуки натужного кряхтения: Агустин пёр в столовую горшок с кактусом.
– Дай помогу, – растерявшись, но всё же чувствуя какую-то причастность к происходящему, Бруно подхватил увесистый расписной вазон с другой стороны. Теперь на мужчин взирало всё семейство, расположившееся за столом.
– В общем, – Агустин кашлянул, – Мы с Бруно вчера повеселились на славу и как-то сроднились с этим чудесным растением. Знакомьтесь, это Клайв. Клайв, это семья Мадригаль. Отныне Клайв живёт с нами. Не смотрите на его колючки: он классный парень, который умеет слушать и никогда не осуждает. Бруно, поможешь мне пристроить Клайва?
– Разумеется, – предсказатель уже улыбался во все зубы, словно нашкодивший мальчишка.
– Если косячить, то вместе, – шепнул ему отец Мирабель, как только они пристроили горшок неподалёку от стола, – Садись со мной.
– С удовольствием, – Бруно примостился у края стола. Из-за плеча отца высунулась Мирабель. Она выглядела удивлённой, но тоже улыбалась.
– Клайв, – сдавленно фыркнул Камило, не сдержавшись, – В коем веке отжигаю не я.
– Мы с Агустином ещё не такие уж и старые, – Бруно ткнул союзника локтем в бок, – Айда с нами играть в футбол сегодня?
– Я умру при первой же подаче, но зато в хорошей компании, – усмехнулся в ответ муж Джульетты.
– Камило, – упредительно проворчала Пеппа, но поздно. Её отпрыск был просто обязан схватить мяч и быть на низком старте.
Вот только вернулся подросток с весьма серьёзным лицом.
– Что случилось? – заметив колебания настроения за столом, окликнула внука Алма.
– Да вроде… Ничего. Только, – Камило поднял мяч, поворачивая его нужным боком. На потрёпанной коже остались полосы от когтей.
Мирабель вздрогнула, вспомнив отпечатки на кальке, сделанные Антонио. Если судить по этим полосам, их оставила ещё более крупная лапа.
Но на этот раз подобное проявление гостьи не было столь активным. Можно было подумать, что она просто отбила мяч. Или предупредила владельца о чём-то.
Вчерашний инцидент. Нос Бруно, разбитый этим самым мячом. Ещё ранее – курица Хуаниты.
Ревность и злость.
Сильная ревность – убийство птицы.
Слабая злость – царапина на мяче.
Мирабель чувствовала, что, сама того не зная, затрагивает струны какого-то диковинного инструмента.
Но как?
И почему она?..
