сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)
– «Одиноким»? – предсказатель шевельнул плечом, и оттуда показалась любопытная крысиная мордочка, – Я уже и не помню, когда оставался один.
– Ты знаешь, о чём я.
– Джу, я в порядке. Если ты расстроилась насчёт того, что я не пришёл на ужин, то извини, я действительно отвык от посиделок.
– Мирабель, похоже, тоже начала от них отвыкать.
– А при чём тут Мирабель? – его тон неуловимо изменился.
– Она в комнате заперлась. Что-то вяжет. Луиза понесла ей еду, совсем как я тебе.
– И вот так в семье стало одним затворником больше, – то ли пошутил, то ли констатировал Бруно. Джульетта скрестила руки на груди:
– Есть то, о чём я должна знать?
– Например?
Целительница напряглась ещё больше. Это было не в манере брата: отвечать вопросом на вопрос.
– Ты гадал, да? Я слышала краем уха твой разговор с мамитой.
– Давно этот вид допроса называется разговором?
Джульетта не выдержала и хихикнула:
– Да, пожалуй, так его не наречёшь… Что насчёт предсказания?
– Как обычно, – он повёл костистым плечом, – Бруно Мадригаль с плохими новостями.
– И всё же.
– Я разбил табличку.
– Бруно!
– На ней была та тварь. Тень. Не знаю, что это. И она огромная.
Целительница замерла, набирая в лёгкие воздуха:
– А тебе… Тебе не кажется, что семья – чисто теоретически – должна была об этом узнать?
– Нет.
– Почему?
– Потому что ещё на этой табличке была твоя младшая дочь – вот почему! – выпалил предсказатель, показывая крупные зубы.
– О, Боже, – Джульетта прикрыла рот кончиками пальцев, – Как? Что там было? Я имею право знать. Она в опасности?
– Нет, я… Я так не думаю.
– «Не думаешь» или «не знаешь»?
– Не думаю. Фигурка была на переднем плане, примерно так же, как на том, с разрушением Каситы. Только фигурка и тень. И всё.
Джульетта глядела на него не моргая.
– Джу, это всё.
– Ты… ты мог не говорить этого Алме, но я же её мать!
– Не сочти за оскорбление, Джульетта, – его глаза оставались ужасающе спокойными, – Но если бы я с десяток лет назад принёс ту табличку с предсказанием и показал её семье, возможно, Мирабель бы поселилась в застенках вместе со мной.
Едва озвучив это, предсказатель понял, что перегнул палку. Джульетта не нашла, что возразить. Ей казалось, они смогли оставить в прошлом то, что случилось, но нет.
– Ты… мудрее меня, – наконец, произнесла женщина, – И ты пожертвовал собственным благополучием, чтобы защитить мою девочку. Мне бы ужасно хотелось сказать, что нет, что мы справились, но… Мы не совладали с твоей ситуацией, и…
– Прости меня, – Бруно как никогда мечтал провалиться сквозь землю, – Прости, я сказал, не подумав… Джу, прости меня, я не хотел.
– Я знаю, знаю, – сестра шустро стёрла слёзы запястьем, – М-мы же справимся, да? С тенью или чем бы оно ни было.
– Конечно, – Бруно припомнил изображение с таблички. Только Мирабель. Только тень. Никаких сторонних образов. Никаких «мы».
– Ты это, – Джульетта шмыгнула носом, – Всё равно поешь, хорошо? И извини, что оторвала и… наговорила всякого. Ты лучший дядя, который мог быть у моей дочери. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – улыбка Бруно вышла грустной. Статус «лучшего дяди» давил на плечи, дробя позвонки словно бетонная плита. Предсказатель вскарабкался по лестнице, выудил из корзины одну арепу и огляделся. Чёрные глазёнки ждали условного сигнала.
– Налетайте, – разрешил хозяин комнаты, и крысы с весёлым писком принялись уничтожать угощение.
– Это тебе, – младший из тройни Мадригаль так и не смог доесть свою порцию, так что половина пирожка отправилась к недавно разродившейся крысиной королеве.
Пора было возвращаться к тарелкам. И к ещё одной вещи.
Бруно оглянулся на вазу. Мирабель говорила, что хочет расписать её, но, должно быть, ей сейчас не до этого. Интересно, племянница не обидится, если он нанесёт узоры вместо неё?
Предсказатель провёл пальцами по впёкшемуся в керамику волосу. Выдуманные условности. А что, это идея. Только понадобится пара кистей поменьше.
Мирабель тоже заслуживает хороший подарок.
Голод ушёл, крысы улеглись спать, время перевалило за полночь, и в Касите остались бодрствовать только двое: поодиночке, но будто бы вместе, ожидая момент, когда смогут порадовать друг друга вещами, несущими частички их душ.
========== Глава 21 ==========
Забывшись на час перед рассветом и заставив себя подняться с гамака каким-то поистине нечеловеческим усилием, Бруно спустился с армадой тарелок и кружкой в столовую, где Джульетта как раз расстилала белоснежную скатерть. Вид у целительницы был встревоженный.
– Доброе утро, – полувопросительно поздоровался с сестрой предсказатель, размещая стопку керамики на рабочей поверхности.
– И тебе, – женщина быстро улыбнулась, – Кажется, я её видела.
– «Её»?
– Тень. То, что шебуршит тут по ночам.
Бруно почувствовал, как по спине пробежал холодок:
– И… и на что она была похожа?
– Кажется, я застала её… растворение или вроде того, – женщина кивнула на одно из окон, и предсказатель заметил спешно накинутый на пол вязаный коврик.
– Следы?
– Да, там, где она сидела. Или оно… не знаю, как правильно назвать.
– Так на что оно или она была похожа? – не собирался отставать Бруно.
– Представь себе… – Джульетта задумалась, – Вытянутое грозовое облако или очень густой туман, из которого выныривают конечности, похожие на звериные лапы. И всё это такого… багрового, или, скорее, вишнёвого цвета. Не то чтобы большое, наверное, со среднюю собаку. Стоило мне моргнуть – и она исчезла.
– Прямо в воздухе?
– Хочешь, верь, хочешь, нет, – сестра неизвестно для чего вытерла руки закреплённым на поясе полотенцем.
– Ты очень испугалась? – не зная, что делать, Бруно положил руку Джульетте на плечо. Очень некстати в голове зазвучало «Ты единственный мужчина в семье, и должен защищать сестёр». Почти сработало, мамита. Защитник хоть куда, особенно в последний момент.
– Я даже не сразу поняла, что передо мной. Я не видела ничего подобного. И оно выглядело не опасным, а, скорее… потерянным. Сидело тут в ожидании рассвета, а потом исчезло.
– Понятно, – произнёс Бруно, хотя готов был поклясться, что в данном случае это слово не имело совершенно никакого значения.
– Ладно, не будем портить всем утро, – сестра потёрла указательным пальцем залёгшую между бровей морщинку и пару раз хлопнула себя по щекам в попытке собраться с мыслями, – Скажу после завтрака.
Поскольку решение было принято, Бруно тоже уговорил себя не смотреть на коврик, пусть ему и было любопытно, какие отпечатки оставила гостья на этот раз.
– Мама, я проспала, прости, – на кухню, шаркая обувью, словно древняя старуха, вошла Мирабель.
– Mi linda, я бы пожелал тебе доброго утра, но у тебя сегодня мешки под глазами круче, чем мои.
– А всё, поздно опомнился, теперь я главный полуночник дома, – торжествующе выдала девушка, не глядя ему в глаза.
– Милая, ты что же, всю ночь вязала? – ужаснулась Джульетта, загребая лицо дочери в ладони.
– Нет… ну, не совсем. Но это того стоило, – Мирабель улыбнулась, обнимая мать, – Будет очень здорово смотреться, вот увидишь… У нас наметилась презентация тарелок?
– Да, а кое-кому ещё и с кружкой, – Бруно кивнул в сторону изделия, вышедшего из-под рук Антонио.
– Здорово, очень здорово, – медленно кивнула племянница, – Пойду я в двери поломлюсь, чтобы вставали уже.
– Ты хотя бы на ногах стой, – Джульетта насильно усадила дочь на стул, – Я сама схожу.
– Ладно, – Мирабель откинулась на спинку, положив голову на рабочую поверхность кухни, – У нас опять что-то стряслось?
– Нет… да. Откуда ты узнала?
– Да вы стояли тут как два гробокопателя, – усмехнулась девушка, – Ничего серьёзного, надеюсь?
– Джульетта видела её. Ту тень. Сказала, что она вишнёвая.
– Вишнёвая тень, – Мирабель пошевелила в воздухе пальцами, – И как, она страшная?
– По описанию твоей матушки, страшная как моя жизнь.
Девушка усмехнулась, скрещивая руки на груди:
– Что ж, тогда надо подождать.
– Подождать чего?
– Когда родичи обвинят в её появлении кого-то из нас двоих.
Бруно поразил тон, с которым племянница озвучила это предположение. Было в этом что-то глубоко неправильное, и наряду с этим сквозила и своя правда. Предсказателя так и подмывало упомянуть про табличку, но слова так и остались топтаться возле голосовых связок, никому не нужные.
Прервал тягостное молчание заливистый лай Уго, который уже изучил дом и безошибочно отыскал маршрут на кухню, ожидая момента познакомиться с ещё одним человеком.
– Это же откуда взялась такая прелесть? – ахнула Мирабель, загребая щенка на руки.
– Это Уго. Подарок Луизе от Паоло. Кстати, у меня для тебя тоже подарок.
Впервые за утро к предсказателю обернулись карие глаза, опушенные густыми ресницами, и Бруно проклял и одновременно благословил себя за это «тоже».
– Подарок?
– Да, – он кивнул, с удивлением чувствуя, что смутился и сам, – Лак ещё не до конца высох, и… надеюсь, ты не сильно обидишься, что я расписал вазу без твоего ведома.
– Обижаться? Да я вся в нетерпении от того, что хочу её увидеть!
– Я нарисовал ей модную одёжку… Что такое?
– Ни… ничего! – Мирабель стремительно отвернулась. Образ, который она убаюкала в памяти перестуком спиц, всплыл в самый неподходящий момент.
– Лад-но, – с расстановкой проговорил Бруно, – Будь по-твоему.
– А когда мы будем посвящены в тайну того, что за отпечаток у окна?
– После завтрака, – ответил предсказатель и замер, мигом очнувшись от полусонного состояния, – Мира.
– А?
– Откуда ты знаешь, что у окна отпечаток?
– Ну так, – девушка встала, указывая в нужном направлении, – Там коврик… Почему ты так на меня смотришь?
– Ты не могла видеть окно и коврик, когда шла сюда. Твоя комната в другой стороне.
– Кажется, – она опёрлась о столешницу, вставая прямо напротив дяди, – У кого-то паранойя.
– Мне можно, я самый параноидальный из всех Мадригалей. И я волнуюсь.
– С чего бы?
– За тебя.
– Хотелось бы больше подробностей.
– А, вот ты где, Уго! Иди сюда! – сцену на кухне разбавило появление Луизы, разыскивающей своего ненаглядного питомца, – Доброе утро… О, я помешала?
– Не, – Мирабель двинула плечом, – Мы обсуждали паранойю. Очень увлекательно, да, дядя Бруно?
Силачка перевела на предсказателя недоумённый взгляд.
– Просто мы не выспались, вот и всё, – ещё не договорив фразу, Бруно понял, насколько эпично та звучала. Луиза застыла на месте, а затем, развернувшись с щенком на руках, тихо ушла к столу.
Предсказатель обернулся к Мирабель. Та стремительно краснела прямо на глазах.
Поняла суть оговорки.
О, Боже.
Допустила вероятность.
О, Господи.
Прямо сейчас что-то представляет.
Madre de Dios!
Не оборачиваясь, Бруно зачерпнул воды и подал племяннице без лишних слов.
– Спасибо, – пробормотала она, ныряя носом в кружку, – Куда ты?
– Собирался отдать тарелки.
– А, хорошо, – насилу допив воду и кое-как оклемавшись, девушка последовала за ним.
***
Одаривание тарелками прошло на «ура», отдельно Бруно порадовало попискивание Антонио, на кружке которого был изображён ягуар:
– Это же Гато! Гато, гляди где тебя нарисовали!
Ягуар на секунду оторвался от пятнашек с Уго, придавив довольно визжащего щенка увесистой лапой.
– Ага, – предсказатель поворошил копну кудрей младшего племянника, а тот, не сговариваясь, встал на стуле, обнимая дядю за шею:
– Ты замечательный, спасибо большое!
– Пеппа, облако, – Алма вовремя пересекла появление дождя, вызванного переизбытком чувств дочери.
– Не буду, не буду, – спохватилась мать Антонио, шмыгая носом и поглаживая обеими руками рыжеватые волосы.
– Ты тоже замечательный, – отойдя от изумления, Бруно приобняла мальчика в ответ.
– У нас новые крутые тарелки, давайте все пообнимаемся с Бруно! – предложил Агустин. Услышав это предсказатель словно уменьшился вдвое:
– Я как-то не привык…
– Да иди сюда! Ты отличный парень! – ловко сгрёб его сутулые плечи муж старшей сестры, – Даже Мирабель тарелку сделал. Это луна на ней?
– Ага, я захотел, чтобы у моей драгоценной племянницы тоже был собственный знак, – Бруно перевёл глаза в нужном направлении. Взгляд девушки потеплел, и она, поняв, что от неё ждут, тоже подошла ближе, обнимая его одной рукой:
– Спасибо, дядя Бруно.
Предсказатель не знал, не хотела она или же не могла задерживаться дольше пары секунд, но чувство, что из него выворотили кусок мяса, не исчезло даже после того, как остальные родственники обняли его по очереди.
А на что он рассчитывал? Сам вчера похлопал её по плечу, чтобы не прилипала, вот, научил. Да и правильно всё… Верно?
Пострадать подольше не дал сам приём пищи и последовавший за этим рассказ Джульетты о том, что она видела.
– Эта тварь… – начала было Алма, как с другого конца стола раздалось:
– Вишнёвая тень.
Голос принадлежал Мирабель. Она без особого аппетита догрызала початок кукурузы, клыком вытаскивая остатки зёрен.
– Поясни, mi vida.
– Я дала ей имя. Она вишнёвого цвета и похожа на тень. Должны же мы как-то её называть, – тон девушки оставался спокойным, что, впрочем, отчасти объяснялось недосыпом.
– Хорошо, пусть так, но ей недолго осталось бегать по Касите, – строго произнесла глава семьи.
– Непохоже, чтобы она куда-то собиралась, – пробормотал Камило, но его сразу же заткнул тычок локтем от Долорес.
– Я покажу, – Джульетта встала со своего места и откинула коврик.
Новый отпечаток, по форме напоминавший огромного, свернувшегося в калачик головастика, раскинулся на целый метр плитки. В очертаниях угадывалось тело и длинный, лёгший полукругом, хвост.
– Антонио, ты у нас разбираешься в животных, – Бруно пропустил племянника вперёд, – Что за зверь мог оставить такой отпечаток?
Брови мальчика взметнулись вверх:
– Но другие животные её не чуют.
– Знаю, малыш, но, быть может, это… не всё животное, а только тень?
Пеппа бросила упреждающий взгляд, но её младший сын не выглядел напуганным. Он с интересом обошёл отпечаток и даже постоял в центре, примериваясь, и, наконец, произнёс:
– Очень похоже на тайру. Только я никогда не видел настолько больших.
Бруно приложил все усилия, чтобы его лицо не отразило пришедшую в голову мысль:
«А ведь она станет ещё больше, хотим мы этого или нет».
Комментарий к Глава 21
Имеется в виду тайра (Eira barbara), млекопитающее из семейства куньих
========== Глава 22 ==========
Мирабель успела эвакуироваться в комнату раньше, чем начался «разбор полётов» относительно отпечатка на полу у окна. Вслед до девушки донеслось слово «капкан». Хотелось расхохотаться. Капкан на тень? Тогда рядом понадобится поставить ещё один – на собственную глупость.
Перед мысленным взором появилась тайра. Симпатичный и весьма своенравный зверь. Семья много лет мирилась с крысами в застенках – чего же тогда взъедаться на тень?
Крысы в застенках.
Бруно.
Не торопится с подарком.
Должно быть, обиделся, что так сухо обняла.
А быть может, дело в той оговорке?
Дура, дура! Только слепой мог не заметить то, как она полыхнула румянцем – поди, светилась бы даже в темноте. Нельзя о таком думать!
– Дура, – в который раз обвинила себя в недостатке мозгов девушка, отодвигая ногой стул и открывая ящик с вязанием. Что-то подсказывало Мирабель, что если она по привычке сядет на кровать, то примет горизонтальное положение и уснёт за близкие к рекорду пять минут. Рано! Рано сдаваться! Вывязать этот сложный участок на спинке изделия, а дальше потребуется просто следить за градиентом. Ещё немного – и можно будет вздремнуть. Но не сейчас.
Скомандовав глазам не слипаться и припомнив выданную организму чашку кофе, Мирабель развернула готовую часть пончо. Не удержалась и погладила изгиб узора. Как же будет здорово прижиматься к Бруно, когда он наденет её подарок.
«А лучше без всякого пончо» – как назло подсказал внутренний голос, заставив девушку скрипнуть зубами.
Да, младший из тройни Мадригаль отлично сохранился для своих лет, чтобы появилось желание узреть это воочию.
16 и 51.
Мирабель зажмурилась, мысленно пройдя по тончайшему мостику безумия из тридцати пяти дощечек. Глаза воспользовались моментом, чтобы начать слипаться, но возврат в бодрствование не заставил себя ждать.
Робкое «тук-тук». Так стучится лишь один человек.
– Открыто, – Мирабель шустро припрятала вязание, оборачиваясь.
– Я воспользовался совещанием инквизиции внизу, чтобы принести тебе это, – пояснил Бруно, заходя и вручая девушке нечто такое, от чего она на миг потеряла дар речи.
– Эт… это же… Это мой сон! – найдя нужные слова, Мирабель даже вытерла об юбку вспотевшие ладошки, прежде чем принять вазу из рук предсказателя.
Одна половина изделия представляла собой Энканто в окружении гор и джунглей, тогда как другая казалась тем самым городом, полным огней и жизни. Среди леса виднелись маленькие, тщательно выписанные фигурки – таинственные индейцы, о которых говорила тётя Пульхерия.
