сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)
– Злые люди. Мачете. Мачете-мачете. Смеются. Мачете, –бормотала юная Мадригаль, метаясь по подушке. Её глаза закатились, словно девушка пребывала в трансе. Алма, уверенная что влюблённый подросток просто берёт её на испуг, поменяла свою точку зрения сразу же, как только увидела внучку, рычащую, словно раненый зверь.
– Мачете. Злые люди смеются. Больно, – в забытьи изрекала Мирабель, – Злые...
– Почему эта тварь не возвращается? – с отчаянием воскликнула Джульетта, беря в руку в лампу и показывая, что её дочь отбрасывает не тень, а лишь оборванный лоскут.
– Иду… Иду-иду, дождись… Дождись, я приду, – словно отвечая, прошептала Мирабель, снова погружаясь в горячку.
– Заснула? – на пороге комнаты показался Бруно с тазиком и полотенцами.
– Да, – Джульетта забрала его ношу, – Ты тоже иди. Не волнуйся, я с ней.
Напоследок взглянув на хрупкое тельце в одеяле, предсказатель ушёл.
– Мамита, всё обошлось, ложись и ты, – предложила Джульетта, но глава семьи покачала головой, садясь. Её дочь устроилась рядом. Некоторое время они молчали.
– Я рассказывала тебе о дне, когда родились вы трое?
Вопрос застал Джульетту врасплох, и не только потому, что тишина уже стала привычной. Тройняшки Мадригаль никогда не праздновали свой день рождения по причине того, что тогда же погиб и их отец.
Увидев замешательство дочери, Алма невесело хмыкнула:
– О чём это я. Конечно не рассказывала. Но теперь расскажу. Послушаешь?
Джульетта коротко кивнула, и абуэла сложила руки на коленях, оборачиваясь к окну:
– Вы были крохотные. Вы с Пеппой родились довольно быстро, и уже пищали на моей груди, но не Бруно. Повитуха объяснила, что такое бывает, сказала что-то вроде «Он задержался послушать мамино сердечко», ведь Бруно был к нему ближе всего. Я только отошла от схваток и решила, что, верно, произошла какая-то ошибка, но именно тогда мой сын решил прийти в этот мир. Как оказалось, он повернулся неправильно, запутался в пуповине, – Алма перевела дух, – Повитуха бросилась спасать его. Схватила щипцы и… Так больно мне ещё никогда не было, мой вопль взлетел до небес, и, когда его наконец вытащили, моего сына, полузадушенного, но живого, его глаза были открыты. И я испугалась. Конечно, я потеряла много крови и была измотана, но его глаза... Будто он что-то знал. Будто он знал, что вот-вот начнётся война. Я была так растеряна, что вручила его Педро. Педро и придумал ему имя. «Смотри, как он складывает бровки, будто ему грустно. Ему нужно подходящее имя. А что если... Бруно? Как тебе, Бруно? О, не плачь, иди к маме». В отличие от вас двоих, Бруно неотрывно смотрел на меня, когда лежал на руках, и это было невыносимо. Какая-то изнуряющая грусть, будто он спит только для того, чтобы волочить безрадостное существование. Я, взрослая здравомыслящая женщина, боялась собственного сына, хотя должна была благодарить Бога за то, что он выжил. И когда Педро… – Алма на мгновение зажмурилась, – Мне показалось, что сын смотрит на меня с состраданием, и это было невыносимо, невыносимо! Младенцы не должны знать свою судьбу наперёд, но он словно знал, и…
– Мамита, – старшая дочь положила ладонь на её руки.
– Чего я не дала ему, чтобы в итоге он захотел сбежать из Энканто с собственной племянницей? Чего?
Мирабель слушала этот монолог сквозь сон. Она знала ответ, но произнести его не было сил.
Несмотря на все старания Алмы, Бруно так и не получил достаточно любви. Простой человеческой любви.
========== Глава 47 ==========
Горы ещё кутались в пончо из тумана, когда юная Мадригаль услышала стук в дверь. Бруно.
– Пора? – тихо спросила девушка, уже зная ответ, едва предсказатель справился об её самочувствии. Он кивнул.
– На минутку, – впустила его в комнату, племянница, – Так жаль, что я не могу взять её с собой.
Бруно взглянул на вазу. Их вазу:
– Я сделаю для тебя ещё, столько, сколько захочешь.
– Но она такая одна.
– Да, милая.
Не сговариваясь, они скопировали позу, в которой ваяли это произведение искусства. Переломный момент, когда между ними возникло влечение. Переплетённые пальцы, прикосновение к шее.
– Во рту пересохло, – признался предсказатель, отстраняясь.
– Как романтично, – усмехнулась девушка, вытаскивая рюкзак из-под кровати.
– Нам бы поторопиться, пока они ещё не осознали, что мы творим.
– А мы осознали? – она внимательно оглядела лицо Бруно. Это был не праздный вопрос, и, когда предсказатель кивнул, Мирабель накрыла его губы своими:
– Вот так. Чтобы не пересыхало.
– Боже, мы чокнутые.
– Я знаю, – она взъерошила его кудри, беря за руку, – Пошли.
Во внутреннем дворике виллы собралась маленькая делегация.
– Ну вы и твари, – протянула Ребекка, опиравшаяся на плечо Паоло, – Могли ведь драпать ночью, как нормальные люди, но нет: надо утром, когда у старой грешницы аж суставы выворачивает… Да стою я, стою, иди, обнимайся со своим героем.
Бруно и слова сказать не успел, как очутился в объятьях ухажёра Луизы:
– Мне плевать, что будут говорить, Вы – лучший человек из всех, кого я знаю!
– Ох, сынок, – предсказатель неловко похлопал паренька по спине, – Можно мне всё же второе место в твоей системе ценностей? Думаю, Луиза достойна первого места гораздо больше… Ты опять краснеешь?
– Нет, я в порядке, в порядке! – Паоло замахал ладошками у лица, – Сеньор Бруно, я буду ждать момента, когда мы снова сможем сыграть на типле вместе.
– Даже если люди будут говорить, что я – позор семьи?
– Вы же сами сказали, – ухажёр Луизы шустро смахнул набежавшую слезу, – Вместе позориться не так страшно. А пока вот, – он протянул предсказателю типле, – Я сменил струны и отполировал корпус. Играйте на здоровье.
Бруно улыбнулся ему, оглядываясь на Мирабель. Она обнималась с сёстрами и матерью. А на его долю выпало…
– Выходит, в тот раз мы распили нужно бутылку вина?
Агустин. Необычайно серьёзный.
– Похоже, судьба или случай решили за нас, – пожал плечами Бруно. Муж Джульетты вздохнул, разворачиваясь полубоком:
– Я пришёл не один.
– Здравствуй, Клайв, – вежливо поздоровался с кактусом Бруно.
– И знаешь что?
Предсказатель поднял на отца своей суженой недоумённый взгляд.
– Отныне Клайв – дядя Мирабель. Всё равно мы решили, что Алма любит его больше тебя. А ты, – Агустин сделал шаг навстречу предсказателю, обнимая его, – Стань для моей дочери тем, кем захочешь.
– Дядя Бруно, – Антонио появился в окружении крыс, – Они пришли пожелать тебе удачи. Пусть там, куда вы идёте, всегда будет много еды и материала для гнёзд. А я… – в глазах мальчика набухли слёзы, – Буду заботиться них, пока вы не вернётесь. Кто самые крутые детективы Энканто?
Предсказатель сел перед ним на корточки:
– Мы, малыш. Я буду скучать, детектив Антонио.
Пользуясь случаем, крысы взбежали по его пончо, тычась носами в лицо и волосы, а потом неохотно спустились, хохлясь возле младшего Мадригаля.
Последним шёл Камило:
– Мама ревёт, ты сам знаешь, как она умеет, папа с ней, так что… Ты это… Береги Мими, ладно? И не давай ей грустить, шути хоть иногда, но только не про боли в спине или что там у вас, стариков, бывает. И постарайся не развалиться, я ещё хочу сыграть с тобой в футбол.
Бруно кивнул, протягивая подростку руку, но тот кинулся к нему, обнимая за шею:
– Для меня ты всегда останешься самым классным дядей, кто бы что ни говорил!
– Всё, смена караула, – к предсказателю подошла своей фирменной походкой Ребекка. Мотнула головой, сгоняя мятежную прядь, – Ну что, понял, зачем твоя матушка заслала тебя ко мне?
Младший из тройни Мадригаль нахмурился:
– Наверное, затем, чтобы показать, как живётся клеймёным.
– Бинго, – сверкнула улыбкой вдова, – Но мы не обязаны ломаться, и неважно, кто и что против нас. А это тебе, – она протянула предсказателю тонкий браслет из бечёвки, украшенный зеленоватым метеоритом с линзой.
– Зелёный. Как мои глаза? – поинтересовался Бруно.
– Неа, – качнула головой Ребекка Делано, – Как игуаны… Паоло, живо сюда, я заставила этого негодяя покраснеть, ты отмщён!! Целовать не буду, обнимать тоже, теперь у тебя есть та, кто будет это делать. Бывай. Мои двери всегда открыты.
– Кстати о дверях, – Мирабель коснулась фасада, – До свидания, Касита.
Рядок плиток сочувствующе зашуршал им вслед, а Бруно успел увидеть промельк в окне Долорес. И в ещё одном окне. Том, что вело в комнату женщины, носившей его под сердцем. А всё же упрямство у него не от отца. А от Алмы.
– Прощай, мамита, – чуть заметно поклонился он, поворачиваясь.
– Бруно, – Джульетта обняла его за голову, – Я сложила вам еды и целебных трав. Должно хорошо сохраниться, Мирабель знает, где и что, и… Береги мою дочь. Береги мою дочь, – она всхлипнула, – Мой брат. А я туда, – она указала на дверь, из которой должна была вот-вот вылететь распознавшая всю серьёзность ситуации Алма, – Идите.
Бруно протянул руку своей избраннице. Исабела успела украсить волосы сестры алой лилией. Пальцы двух грешников переплелись, но у Бога снова нашлись какие-то важные дела вместо того, чтобы убить их одним метким ударом молнии.
– Уйди с дороги, Джульетта! Все! Все с дороги! – буквально зарычала Алма, когда часть её семьи загородила уходящих, – Так нельзя! Нельзя!
– Просто дай им жить, – произнесла Джульетта, и абуэла поразилась спокойствию её голоса, – Мы дали им жизнь. А теперь отпускаем.
– Мы не можем!
– Но мы должны.
– Они не могут! – Алме не хватало воздуха.
– Они уже смогли.
Глава семьи беспомощно опустилась на колени, закрыв руками лицо:
– Я… Я обещала не провожать, но я… буду ждать.
Встающее из-за гор солнце осветило кожу, покрытую вишнёвым отпечатком кружева. Долорес наклонилась над бабушкой, словно выставляя свою метку позора:
– Обопрись на меня.
– Это моя вина. Всё это… – пробормотала Алма.
– Я соглашусь с дядей Бруно, – молодая женщина подала абуэле руки, помогая подняться, – Вместе не так страшно быть виноватыми.
– Остановите их кто-нибудь, – умоляюще протянула глава семьи Мадригаль, – Кто-нибудь, пожалуйста.
Джульетта вытерла слёзы и ободряюще улыбнулась:
– Кто сегодня помогает мне с завтраком?
***
Улицы Энканто были ещё пусты, но путешественники всё равно молчали, лишь крепче сплетая пальцы и позволяя слезам течь. Разлом приближался, и Бруно первым решил нарушить тишину:
– Лилия что-то значит? Для вас с Исой?
– Да, – Мирабель улыбнулась, – Сейчас покажу.
Девушка вплотную подошла к гуще лиан, разглядывая её, и поманила предсказателя ближе:
– Вон, видишь? Тоже лилии.
– Как хитро, – по достоинству оценил лазейку Бруно, – Идём?
– Напоследок, – юная Мадригаль оглянулась на город и белеющую на пригорке Каситу, – Всё. Идём.
Предсказатель отодвинул зеленоватый полог, и они вышли наружу, выдыхая.
Речка несла свои воды к порогам, где был убит Педро, и они просто не могли не пойти туда.
– Бабушка сказала, что это было здесь, – негромко произнесла девушка, – Скажи, а ты… Скучаешь по нему?
– Я ведь не знал его, mi locura, – Бруно не сводил глаз с водной глади, – Но вообще я… иногда говорил с ним. С портретом. Когда было очень тяжело. Про тебя он тоже знает. Я сказал, что ты – лучшее, что было в моей жизни.
Мирабель обняла его руку, прижимаясь щекой к плечу, и вдруг встрепенулась:
– Она где-то здесь!
– Кто? Вишнёвая тень?
– Да! Я её чувствую! – девушка ринулась в чащу, вертя головой, – Где ты? Где? Иди сюда!
Они уходили всё дальше и дальше, пока не вышли к небольшой полянке в глубине леса. О реке напоминало только неявное журчание.
– Я не понимаю, – Мирабель перевела дух, – Она словно вела меня сюда и… Исчезла.
– Мы оба знаем, что твой дар весьма своенравный, – Бруно отыскал участок поудобнее, пристраивая их поклажу и садясь на крышку чемодана, – Днём ей некомфортно. Раз уж ей нравится это место, дождёмся вечера, думаю, она придёт.
– А что будем делать сейчас?
– Позавтракаем?
Девушка наклонила голову набок, пододвигаясь:
– У меня есть идея получше.
– Чертовка – он понял, что попался, едва Мирабель обвила его шею руками:
– Я люблю тебя. Теперь я могу сказать это столько раз и так громко, как захочу. И целовать тебя, сколько хочу.
– У меня опять пересохло во рту, – смущённо хихикнул он.
– Сейчас исправим, – ее горячее дыхание заставляло его душу плавиться. Двое изгнанных из рая, неправильных, клеймёных, они ласкали и целовали друг друга, должно быть, впервые в жизни чувствуя себя действительно свободными.
– Ты знаешь, – когда страсти поулеглись, и решение о завтраке было принято, вспомнил что-то Бруно, – Я ведь нашёл в закромах ту бутылку вина.
– Какую?
– Которой я хотел угостить тебя в новоселье. Она оказалась среди моего барахла.
– М-м, – Мирабель по-хозяйски откусила кусок от его арепы, – И где она?
– Всё там же.
– Серьёзно?
– Да. Тебе ещё нельзя алкоголь.
– Зануда, – хмыкнула девушка, – Кстати, а о каком вине вы говорили с папой?
– О… неловко вышло. Джульетта перепутала бутылки, и получилось так, что это было вино на твою свадьбу.
Мирабель замерла, а потом прыснула со смеху:
– Вы не взглянули на этикетку?
– Нет.
– И что вы сделали?
– Как что? Пили за твоё здоровье, а потом нашли Клайва.
– Ну вы даёте.
– Камило, – вдруг произнёс загробным голосом Бруно.
– Что Камило?
– Вы родились в один год с Камило, возможно, это была его бутылка вина.
Тут уже оба не выдержали и захохотали, спугивая обезьян и цветастых птиц. Вместе со смехом из них словно уходило напряжение всех дней, что они провели среди внезапно вспыхнувших чувств, которые сразу же пришлось заковать в цепи.
– Может, сходим на речку? – спросила Мирабель.
– А если там кайманы?
– В нашей речке их не было.
– Я не могу идти с тобой.
– Можешь.
– Не могу.
– Тогда меня съедят кайманы, и моя смерть будет на твоей совести… И вообще: я говорила «сходим на речку», а не «искупаемся».
Предсказатель закашлялся:
– Я говорил, что ты чертовка?
– Да, – она вскочила, протягивая ему руку, – Пошли, прогуляемся.
========== Глава 48 ==========
Песчаные берега, кое-где усеянные обломками и прелыми листьями, оказались довольно приветливы к гостям.
Как только Мирабель взяла его под руку и принялась болтать о том, что приходило в голову, Бруно понял, чего ей не хватало: романтики. Порой девушка отбегала вперёд, высматривая птицу или особенности пейзажа, потом возвращалась, целуя предсказателя в нос или губы, будто они расстались на день, и щебетала, не переставая.
Сначала Бруно приобнял её за плечи, и Мирабель охотно прильнула к нему, но из-за того, что разница в росте была минимальна, а рука затекла, пришлось пойти на кардинальные меры: переместиться на талию. Юная Мадригаль даже вздрогнула.
– Это слишком?
– Нет, это… – она сама обняла дядю за талию, – Идеально.
Теперь они шли нога в ногу, и на этот раз на пустую болтовню прорвало Бруно: он рассказывал о детстве, играх с сёстрами, о том, когда начал приручать крыс и наиболее удачных гаданиях. Мирабель с радостью смотрела на то, как он улыбается, и видела не седеющего мужчину, а своего сверстника с чёрными, как смоль, кудрями и горящими оливковыми глазами.
– Можно тебя попросить? – ласково окликнула предсказателя девушка, когда они шли обратно к месту, получившему гордое название лагеря.
– Конечно, mi locura.
– Ты сыграешь для меня на типле?
Бруно поцеловал свою избранницу в макушку:
– С огромной радостью.
Пока предсказатель музицировал, расположившись на чемодане, девушка сидела, положив голову ему на плечо. Близились жаркие часы, и если в Касите в это время царила прохлада и всегда можно было продолжать заниматься делами, которых, благодаря чуткому руководству Алмы, всегда было пруд пруди, то джунгли медленно, но верно подводили к единственно верному решению: сиесте.
– Вот так, – Бруно ловко расположил свой гамак между подходящих деревьев, – Идеально. Теперь твой.
– Мой? – вознеслись на него полные недоумения глаза.
– Да. Гамак.
Вместо второго спального места в воздухе повисла красноречивая пауза.
– Мирабель, – протянул Бруно, чувствуя, что краснеет, – Ты это специально, да?
– Но нам ведь вовсе не обязательно что-то делать! – принялась оправдываться она, – И вместе уютнее.
– Господь милосердный, – предсказатель произвёл в уме какие-то расчёты, ослабляя узлы, – Что ж, давай сначала я, а ты следом. Чую, я потрачу эту сиесту на внутренний испуганный вопль… Нет, сначала садись с краю. Не бойся, поворачивайся. За противоположный край... Ноги… Успех. Ох, как близко. Прямо… Очень.
– Как здорово, – девушка с нежностью прижалась к его груди, обнимая Бруно левой рукой, – Наконец-то я рядом с тобой. И мне не страшно, что сейчас кто-то снесёт дверь с ноги, будет орать «что происходит?!» и прочее.
– Это… Несколько странно, но… – у Бруно сработали какие-то глубинные воспоминания с тех времён, когда он делил утробу матери с сёстрами, – Мне так… Уютнее. Ты была права. Боже, я и не знал, что мне было грустно спать одному.
Услышав это, Мирабель погладила его по щеке:
– Отдыхай, я покараулю. Ты итак мало спал, когда я металась в горячке. И вообще, наверное…
Бруно осторожно поцеловал её в нос, приобнимая:
