сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)
– Серьёзно?! – на лицо Камило мигом вернулась улыбка, – О, погнали рубиться дальше!
– Погнали!.. А, погоди минутку, – предсказатель быстро кивнул Мирабель, – Сеньорита, Вы спасли мне жизнь. С меня что-нибудь.
– Больше не калечься, – хмыкнула племянница.
– И тарелка.
– Да, и тарелка… Сваливайте уже, оба!
***
Девушка успокоилась только после того, как со внутреннего дворика снова стали доноситься смешки и топот:
– Господи, если этот матч пройдёт без единой травмы, я очень удивлюсь.
– А я уже готова, – Джульетта продемонстрировала тарелку с горкой целебных ареп.
– Спасибо, мам.
– Тебе спасибо, милая. Не растерялась, молодец. Забота о других у нас в крови.
– О, это точно.
– Помнится, именно так я встретила твоего папу.
Этот шаг с места в карьер заставил Мирабель замереть на месте:
– Эм… Я что же, готова для Того Самого Разговора?
Тем Самым Разговором в семье Мадригаль называли посвящение в чью-либо историю любви, дабы подрастающее поколение могло осознать собственные чувства и задуматься, тот самый ли человек рядом, когда наступал момент истины.
– А ты хотела бы? – несколько удивилась Джульетта, и Мирабель с ужасом поняла, что попала в капкан, который сама же себе и поставила, – Да я не то чтобы… В смысле, я, конечно, хочу послушать твою историю, но я не… Нет. Не того. Никак.
Мать ласково заправила пару кудряшек дочери за ухо:
– Как скажешь, моё сокровище. Можно сесть рядом?
Мирабель с удовольствием прильнула к матери, и та начала говорить, словно рассказывая сказку:
– Давным-давно в Энканто жила девочка по имени Джульетта. Она была милой, доброй и трудолюбивой. Как только ей исполнилось 16, за ней впервые начали ухаживать. Его звали Карлос. Он был сильным и предпочитал дела словам. Настоящий мужчина, как сказала бы бабушка Алма.
– И бабушка Алма была от него без ума? – догадалась Мирабель, и мать с тихим смешком приобняла её за плечо:
– А ты проницательна, мой котёнок. Наша Джульетта была послушной девочкой, и не хотела расстраивать Карлоса и маму, а потому сходила с ним на свидание. Карлос подавал себя с лучших сторон: он ловко умел столярничать, и обещал построить нашей героине дом. Джульетта слушала с восторгом, но на сердце у неё была пустота. Раз за разом, сколько бы они ни встречались, вот тут, – тонкие пальцы старшей из тройни Мадригаль легонько постучали по грудной клетке Мирабель, – Не загоралось ни одной искорки. Бабушка, то есть мама Джульетты, глава общины Энканто, была в полном восторге от ухажёра дочери.
– Как от Мариано?
– О, да. Мы даже приглашали семью Карлоса на ужин.
– Семья Джульетты.
– Что-то, милая?
– Ты забыла про тон рассказчика, – с намёком повела кистью руки Мирабель.
– Да, точно! Что же это я. Итак, наша умница Джульетта была просто обязана что-то чувствовать, но сердце её молчало. Карлос был замечательной партией, просто… не её человеком. И вот однажды наша Джульетта, – заметив, как дочь смотрит на булочки, родительница протянула ей тарелку, позволяя похитить часть стратегического запаса, – Не выдержала и пошла за предсказанием к своему брату Бруно.
На имени «Бруно» арепа начисто отказалась от идеи быть проглоченной, и Мирабель закашлялась.
– Милая, всё хорошо?
– Изумилась повороту сюжета, – выпив воды и отдышавшись, ответила девушка, – Я слушаю, слушаю.
– Брат Джульетты был предсказателем и мог заглянуть в будущее.
– Невероятно. Как ты только такое придумываешь? – подыграла матери Мирабель.
Я ведь великая рассказчица, магия, ничего более того, – подмигнула целительница, – Накинув капюшон и воззвав к своему дару через круг из песка, брат Джульетты сказал, что её счастье «свалится ей под ноги». И точно: не прошло и двух дней, как Агустин, её будущий муж, крайне удачно споткнулся и растянулся аккурат перед нашей героиней, сломав себе два ребра. Одну целебную арепу спустя тот юноша вдруг понял, что нашёл лучшую девушку на свете. Он робел, не зная, как надо ухаживать, но у него просто прекрасно получалось влипать в неприятности, и эти двое виделись настолько часто, что в итоге в сердце Джульетты зажглась та самая искра.
– Боже, мам. То есть… ты просто вытаскивала папу из разных переделок и постепенно полюбила его? – на всякий случай уточнила Мирабель. Джульетта хихикнула:
– Я полюбила Агустина не потому, что он был самым умным или самым способным, или за обещание достать мне звезду с неба, или свернуть окружающие Энканто горы. Я нашла своего человека. Он подходил мне, а я – ему. Мне хотелось заботиться о нём. Он калечился – я исцеляла. Падал духом – приободряла. Если его обижали – я заступалась. И мне было хорошо рядом с ним. Даже просто стоять рядом. Иногда держаться за руки. Даже молчать. Прошли годы – и я подарила ему трёх чудесных дочерей в знак моей любви. Да, у нас бывали тяжёлые моменты, особенно связанные с неодобрением бабушки, но мы справились с этим, потому что были друг у друга. Конец.
– Это было чудесно, – поблагодарила Мирабель, – Спасибо, что рассказала мне об этом. Я очень ценю.
– Милая.
Собравшаяся было уходить девушка обернулась. Джульетта сделала странный моющий жест руками:
– Видишь ли… В Энканто нет мальчиков твоего возраста, и, вполне возможно, в один прекрасный день тебе понравится кто-нибудь… старше тебя.
В этот момент Мирабель показалось, что с неё содрали лоскут кожи, и теперь мать видит всё. Абсолютно всё.
– И… ты хочешь сказать, что..? – произнесла девушка, стараясь выглядеть непринуждённо.
– Я хочу сказать, что если… это действительно твой человек, мы с папой сделаем всё возможное, чтобы принять твой выбор. Просто знай это.
– Спасибо, мам, – неловко улыбнулась ей Мирабель.
– Ну что ж, – Джульетта подошла ближе, – Можно тебя поздравить?
– С чем? – девушке показалось, что коварная арепа на этот раз застряла на полпути к желудку.
– Как это с чем? С Тем Самым Разговором, конечно, – женщина зарылась носом в темечко дочери, вспоминая дни, когда Мирабель была совсем маленькой, – Ты прекрасна, мой котёнок. И достойна счастья.
– Спасибо, мам, – Мирабель постаралась, чтобы улыбка не вышла грустной, – Я там свои нитки разбираю, пожалуй, пойду, а то вся комната в клубках. Если к вечеру не разберу, придётся спать посреди этого хаоса.
– Раз такое дело, иди, – кивнула ей мать.
Когда шаги в коридоре стихли, на кухню крадучись вошёл Агустин:
– Как всё прошло?
– Сложно сказать, – вздохнула Джульетта, хмурясь, – Она крепкий орешек.
– Это в меня.
– Это сомнительно.
– Твоя правда, – беззлобно усмехнулся мужчина, – И что мы будем делать?
– Провидение послало нам ещё один источник информации, – Джульетта кивнула в сторону внутреннего дворика, где как раз заканчивался матч, – А это значит, – целительница открыла нижний ящик, вручая мужу увесистую бутылку вина, – Переходим к плану Б.
========== Глава 14 ==========
Совершенно ничего не подозревая о планах старшей сестры, Бруно вернулся в свой флигель. Тело приятно ныло от физической нагрузки, и даже ступеньки уже не казались таким жестоким испытанием. Да и в голове покой воцарился – то, что доктор прописал. Хотя, конечно, благодаря Джульетте, доктора в Энканто как-то себя изжили.
Пожалуй, самое время заняться обжигом тарелок.
– Касита, – окликнул виллу предсказатель, встав возле высокой дюны, – Поможешь мне вытащить печь для обжига, или мне брать лопату?
По насыпи прошла дрожь, и из песка показалась труба, а затем и вся печь. Кривоватая, но Бруно сделал её сам и очень этим гордился. Сбоку даже осталась памятная керамическая табличка с отпечатками на память: его собственным и лапками его сестёр.
Бруно с нежностью приложил руку к оттиску:
– Однако, с тех пор я вымахал, а, Касита?
Вместо ответа добрый дух виллы стряхнул нанос песка и со старого кострища, обложенного осколками неудачных предсказаний. Это была идея Джульетты: «Они такие красивые! Не выбрасывать же».
– Благодарю, – предсказатель оглянулся на «любимую» лестницу, – Жаль, с лифтом так не выйдет. Не жалеешь ты меня, Касита.
Бруно уже успел спуститься вниз с грудой тарелок, вазой племянницы и кружкой Антонио, как в дверь постучали. Осторожный стук. Не Мирабель.
– Да? –от с опаской окликнул неведомого посетителя Бруно. Из стены песка вынырнул Агустин, прижимающий к груди свёрток крафтовой бумаги.
– Не упади! – предупредил мужа сестры Бруно, но поздно: тот уже ехал по дюне лицом вниз. Благо, сам Агустин знал о своей неуклюжести и загодя отбросил пакет в сторону. Бумага всё же надорвалась, и наружу показалось горлышко бутылки.
– Я принёс вино, – объявил отец Мирабель, вставая и отряхиваясь, – Привет. Не занят?
– Печь раскочегариваю, за ней нужен глаз да глаз, но если ты согласен никуда не отходить, можем душевно посидеть, – вежливо предложил Бруно, пытаясь догадаться, зачем понадобилось спиртное. Новоселье отметили, на любовном фронте Долорес помолвки пока нет. День рождения у кого-то? Нет, ложная тревога.
У Джу будет ещё ребёнок?! Не-е, тогда Алма устроила бы шумиху на весь Энканто. Да и Агустин выглядит не радостным, а скорее… растерянным? Хотя от ребёнка в таком возрасте можно выглядеть как-то так, но чутьё подсказывало Бруно, что дело в ком-то из уже имеющихся детей.
А именно в Мирабель.
Ну всё, понеслось.
Так, спокойно. Ничего не было, кроме вазы, которая сейчас отправится на обжиг. Это было… затмение, и всё. И больше такого не повторится.
Тут и говорить не о чем.
– У тебя есть штопор? – тем временем спросил Агустин, воюя с пробкой.
– Да, должен быть.
– Далеко?
Бруно без комментариев вознёс глаза на громаду лестницы.
– Ясно, тогда обойдёмся, – мужчина начал расковыривать преграду столовым ножом.
– Ты это… внутрь пропихни. Пробку. Поверни нож тупым концом и осторожно ударь.
– Давай ты, – от греха подальше отдал ему бутылку Агустин.
– Давай, а то я перед Джу не оправдаюсь, – усмехнулся Бруно, ловко открывая хранилище алкоголя.
– Рукастый ты, – восхитился Агустин, – Почему ты так и не женился?
– Это сложно, когда сеньориты разбегаются от тебя врассыпную, – предсказатель поворошил угли, закрывая заслонку печи.
– Мирабель от тебя не убегает, а значит, ты хороший человек.
– Мне лестно это слышать.
– Как нос, кстати? Не болит?
На секунду Бруно вернулся в сцену с лепкой. Всё. Отныне удар мяча будет казаться ему карой небесной. Замечательно.
– Вроде уже прошёл.
– А стаканы… – муж сестры снова беспомощно огляделся и неловко усмехнулся, – Придётся пить из горла. Не побрезгуешь?
– За десять лет жизни с крысами осталось мало вещей, которыми я бы брезговал, – ухмыльнулся Бруно, садясь по-турецки, – У тебя и еда тут.
– Да, Джульетта передала. Это уже не первый ужин, который ты пропускаешь. Сильно занят?
– Я не привык много есть. И за столом поговорить не мастак.
– Вот как, понимаю… Кхм, мне крайне неловко об этом спрашивать, но… Насколько близкие у тебя отношения с моей дочерью?
Услышав этот вопрос, предсказатель сделал глоток побольше:
– Ну… какие… Достаточно… близкие, пожалуй. А что?
– Она делится с тобой секретами? Рассказывает о чём-то своём?
Бруно нахмурился:.
– Если честно, не задумывался. Мне думается, Мирабель общается со мной так же, как и со всеми остальными. Мы просто… сблизились, поскольку кажемся семье… странными.
Вместо пламенных речей о том, что предсказатель не прав и семья Мадригаль дружна как никогда Агустин лишь кивнул:
– Это мне понятно. Но и ты меня пойми: мы с Джульеттой волнуемся. Мирабель ещё очень молода.
– Даже если я всё же приношу несчастья, к твоей дочери они не прилипнут, поверь мне на слово.
– Как грязь к солнечным лучам.
– А?
– Это такое выражение, – Агустин тоже отпил вина, поморщившись, – Ты угощайся… Я что пришёл. Поверь, мне в новинку о таком говорить. Такого в моей жизни ещё не было. Да и в твоей, наверное, тоже.
– И даже в моей? – Бруно снова сделал глоток вина, отчаянно надеясь заснуть раньше тщательного допроса и в итоге не почувствовать, как его будут убивать.
– Да, я это… Короче, Джу кажется, что Мирабель влюбилась.
Сознание Бруно ловко увернулось от цепких лап алкоголя:
– Мира влюбилась?
– Да, все признаки налицо. Она то дерзит, то плачет, то краснеет неизвестно от чего, и мы подумали, что там какая-то сложная ситуация.
(Энчилала. Глоток вина)
– Джульетта предположила, что её избранник старше.
(Ещё вина)
– Дочка постоянно с тобой, и мы подумали…
(Отрубись уже!!)
– …может, ты знаешь, кто это?
Бруно икнул, чувствуя, как его глаза отозвались всполохом дара. Вечерело, и на пустыню его комнаты тоже опускались сумерки.
– Понятия не имею. Мне она ни о ком не говорила.
– Вообще?
– Вообще.
– Чёрт, – Агустин тоже отпил вина, задумчиво покачивая бутылку, – Погоди-ка.
– Что?
– Джульетта дала мне не то вино.
– В смысле?
– Это не молодое вино, должно быть, она по ошибке нащупала что-то из запасов Алмы.
– Глянь этикетку.
– Сейчас-сейчас, – Агустин неловко пододвинулся к свету печи, подслеповато щурясь, – Бог ты мой. Это же… Это был год, когда родилась Мирабель.
– У-у… – Бруно протёр лицо ломаным движением, – Отличное вино. Удачный был год.
– Алма взбесится.
– Ещё как.
– Она хотела оставить его Мирабель на свадьбу, – грустно протянул гость.
– Мы опередили события, – Бруно понял, что сил у него осталось только на более-менее внятную речь. За 10 лет затворничества его организм отвык от алкоголя, и теперь сообщал об этом резким опьянением.
– Похоже на то… И что делать?
– Давай допьём.
– Ты ч-что? – кажется, Агустин тоже попали в ловушку градусов, – Это вино на свадьбу моей дочери!
– Тогда давай выпьем за её здоровье.
– А это идея! За мою девочку! – муж сестры сделал глоток, а затем залихватски сунул бутылку в руки шурина, – На! С тебя тоже тост!
– За… за лучшего человека из всех, кого я знаю. За Миру. Кто-то будет дьявольским везунчиком, – на полном серьёзе произнёс Бруно, тоже делая глоток.
– Ты ревнуешь, что ли? – к Агустину неведомыми путями прибрело игривое настроение.
– К кому ревную?
– К её ухажёру.
– Нет у неё никакого ухажёра.
– А чего она тогда такая дёрганая?
– Да крысы сказали про гнездо.
– Про какое гнездо?.. Бруно, эй.
– Что?
– Какое гнездо?
– Гнездо?
Они взглянули друг на друга и захохотали. Кажется, спиртное без труда расправилось с обоими.
– Что скажет Алма, когда нас увидит? – запричитал Агустин, пока его собутыльник встал с насиженного места, каким-то чудом вспомнив о керамике.
– А что, мы когда-то ей нравились?
– Вроде нет, но ты же… ик! Её сын.
– Я разочарование, а не сын. Ни к селу, ни к городу.
– Ну не, – Агустин встал следом и полез обниматься, – Ты хороший.
– Хороший… Ха! Хороший, мам! – Бруно и сам не понял, что почти проорал эту фразу, – Мам, я в хлам! Рифмуется!!
– Мы оба в хлам, – муж сестры неловко похлопал его по плечу, – Слушай. Женись уже, а?
– На ком?
– На ком хочешь. Детей заведёшь. Мирабель будет с ними нянчиться.
– А разве так можно? – мысли предсказателя путались.
– Если… ик! это твой человек, то почему нет?
– Потому что нельзя.
– Чего нельзя?
– Вообще ничего. И нет в Энканто счастья.
– Так убеги.
– Убежать?
– Ага. Через ущелье.
Бруно уставился на собеседника мутным взором:
– С кем?
– А с кем хочешь, – устав стоять, Агустин вальяжно развалился на песке.
– Даже если она меня моложе?
– Пф! Что такое возраст? Любовь – вот что главное! – жилистый указательный палец мужа сестры вознёсся вверх, – Ты её любишь?
– Я… – предсказатель взглянул на собственные руки, как наяву чувствуя переплетение их с Мирабель пальцев, – Я не знаю.
– Ну что значит «не знаю»? – Агустин стукнул кулаком по песку, – Либо «да», либо «нет».
– Да.
– Что «да»?
– Люблю, но… не уверен, что так, как… должен любить.
– Бо-о-оже-е-е, – муж Джульетты закрыл глаза ладонями, – Как же с тобой сложно!
– Мне и самому с собой сложно, – невесело усмехнулся Бруно, не ожидая, что его собеседник сейчас вскочит, вцепившись ему в плечи:
– А погнали гадать! Ты же у нас предсказатель! Ну дава-а-ай, разочек! Я ничего-ничего не скажу, обещаю!
– Ладно, будь по-твоему. Что будем спрашивать?
– А давай про ту тварь, которая шарится по Касите?
Бруно знал, что нельзя соглашаться на такое: продвинутый транс истощал его, в данном случае организовав предсказателю провалы в памяти.
Последнее, что помнил Бруно за этот вечер – пламенный монолог Агустина, уверявшего Джульетту, что он ещё «трезв как стёклышко» и искренне недоумевающего, почему ему не разрешают взять в комнату нового друга: увесистый горшок с кактусом.
Проводив собутыльника, сам предсказатель отдал команду ногам и случилось чудо: они доволокли его до бункера, после чего Бруно забылся сном без сновидений.
========== Глава 15 ==========
Разбудило предсказателя ни с чем не сравнимое ощущение того, что его лодыжки являются барьером для молодых крыс, играющих в салочки.
