сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
И со спокойной душой Ниссен откинулся на свое место, сцепляя руки в замок за головой. Ночной лес успокаивал сейдмана, здесь ему было привычнее, нежели в самом Исбитканте, куда его звали после ухода матери. Восемнадцатилетний юнец, который не знал, как жить в одиночестве, но и не привыкший к людным местам, долгое время пребывал в размышлениях о своей участи, а затем к нему пришел старший сын ярла Ольгер и предложил помощь. Не то чтобы Лаури не знал, как вести хозяйство, готовить обед или колоть дрова, просто юноша был в растерянности, и все валилось из рук. За восемь лет он так и не привык к людям, а с возрастом все больше становился замкнутым и молчаливым. Единственное, что нравилось ему в Исбитканте — церковная библиотека, в которую его охотно пускал старый пастырь в обмен на растирки для больной спины. Верой в странного человека по имени Иисус Ниссен не проникся, но вот историческая составляющая его затягивала. Позже отец Отто показал ему и другие книги, которые Лаури с упоением читал, но их было мало, хотя, медицинский талмуд он запомнил с куда большим усилием, нежели предания собственного края.
За приятными воспоминаниями сейдман не заметил, как задремал, а проснулся от непонятной и еле различимой возни. Сквозь пелену сна он слышал, как пират пыхтел и ерзал. Костер почти потух, освещая все вокруг багровым маревом тлеющих углей, а курящийся дымок ровной струйкой поднимался к кронам. Северянин покрутил головой, слепо щурясь и пытаясь сообразить, который час, но сопение Брауна его порядком отвлекало.
— Что ты делаешь? — хриплым от сна голосом спросил Лау. Все моментально стихло, лишь было слышно, как тяжело дышит его попутчик. — Мортимер?
— Что? — недовольно ответили ему слева. Ниссен напряг зрение, но увидел лишь темный лежачий силуэт. Морган лежал к нему спиной.
— Для муравьев здесь слишком холодно, так чего ты весь изъерзался? — послышался зубовный скрежет и тяжелое дыхание, кажется, кто-то собирался с мыслями.
— Не твое дело, Снеговик, спи дальше, — южанин злился, вот только мужчина не мог понять от чего.
— Я могу чем-то помочь?
— У меня женщины не было почти два месяца, так что, если ты не собираешься мне отсосать — заткнись и не мешай! — рявкнул Морган, а для Ниссена картинка внезапно стала яснее летнего солнца.
— Ты что, рукоблудием там занимаешься?! — северянин едва не подскочил на лежаке.
— Ну, уж не танцами с бубном, — буркнул капитан, — а теперь извини, но надо закончить начатое.
«Это уж явно без меня!» — подумал Лаури, поднимаясь на ноги. Заснуть теперь вряд ли удастся…
Норманн прошелся до ручья, умылся и присел на ближайшее поваленное дерево, тяжело вздыхая. Это все не с ним. Просто кто-то пересказывает ему свой дурной сон. Сейчас он досчитает до десяти и проснется.
— Боги, да кого я обманываю? — мужчина провел рукой по лицу, словно пытался снять с себя маску усталости, но благополучно забыл о своих ранах, от чего теперь болезненно поморщился.
Даже темнота многовекового леса, который был здесь задолго до предков Ниссена, не дарила ему прежнего спокойствия, лишь росла тревога за девочек, оставшихся в Исбитканте. Лаури очнулся от собственных мыслей, только когда из-за деревьев выплыла начавшая убывать луна, и с удивлением огляделся; они довольно далеко ушли, даже с учетом, что пират был не самым быстрым ходоком по темному лесу.
Мысли о нерадивом попутчике заставили сейдмана улыбнуться. Южанин казался ему большим ребенком, за которым только и нужно было, что постоянно следить — как бы тот не наделал глупостей.
«Нужно возвращаться », — Лау внезапно понял, что начал волноваться за пирата.
Но опасения его оказались напрасными, стоило вернуться к кострищу. Морган, судя по всему, уже давно и крепко спал, раскинувшись на своем лежаке, подобно морской звезде, и запутавшись ногами в одеяле. Северянин добродушно хмыкнул и, распутав покрывало, укрыл Брауна, который тут же свернулся в комочек, переворачиваясь на бок и поджимая колени к груди.
* * *
Солнце было уже довольно высоко, когда Морган проснулся. На удивление, он отлично выспался и теперь был готов совершать подвиги, глупости или нечто неординарное, хотя тепло разморило еще непроснувшегося пирата, который подобно домашнему коту, нежился на мягкой постели, укрытый сразу двумя одеялами. Откуда взялось второе, Брауну даже в голову не пришло, пока голос белобрысого норманна не выдернул его из неги.
— Если хочешь отхватить кусок побольше, советую вставать быстрее, — Ниссен сидел к нему спиной, что-то шаманя возле небольшого костра, который весело трещал подкидываемыми в него ветками; из-за широкой спины северянина не было видно, чем он занят, а вот аромат жареного мяса Морган учуял. Мужчина спешно поднялся, выпутываясь из плена шерстяных одеял и усаживаясь рядом с сейдманом, который проворачивал над огнем тонкую жердь, с насаженными на нее тушками то ли перепелов, то ли куропаток.
Вчерашняя спешка сказывалась грызущим нутро голодом, который не ощущался из-за волнения вечером, но просто зверски терзающий сейчас. Южанин жадно облизнул губы кончиком языка, что не скрылось от внимательных голубых глаз.
— Кажется, готовы, — Ниссен собрал пальцем стекающий из птицы мясной сок и попробовал его на вкус, расплываясь в довольной улыбке. — Да. Держи.
Морган вцепился в несчастную тушку зубами, не обращая внимания на то, что птица была горячей и жестковатой, как и любая дичь. Расправился он с едой быстро, обсасывая каждый хрящик — мяса было катастрофически мало, а путь предстоял не близкий.
— А ты где их взял? — южанин ковырял птичьей костью в зубах, пытаясь хоть как-то отвлечься от полуголодного желудка, который требовал еще.
— Поймал, — просто ответил сейдман, запивая свою порцию водой из фляги, обтянутой пятнистой кожей.
— Руками чтоль? — Браун вскинул брови, представляя, как Лаури подобно коту, крадется к ничего не подозревающей птахе.
— Ты, видимо, в детстве, воробьев не ловил, — хмыкнул белобрысый, выуживая из кармана веревочный силок и демонстрируя его пирату. Морган внимательно осмотрел нехитрую петлю, благодаря которой он только что позавтракал, но в груди неприятно заворочалось что-то тягучее и темное, липкими нитями оплетая сердце тяжестью воспоминаний.
Ему одиннадцать. Матери на именины по заказу ее мужа привезли красивейших павлинок с Антильских островов, которых должны были выпускать перед поздравлением. Но на осмотре выяснилось, что у одной голубки повреждено крыло.
— Как же так, Оливер? — Александр Вейн жалостливо смотрел на пышнохвостую красавицу в руках птичника, — Их ведь везли с такой осторожностью, аккуратнее лишь китайский фарфор возят?
— Видать в клетке отдавили, — слуга нежно погладил птицу по шее большим пальцем, успокаивая голубя, — будем надеяться, что к вечеру оклемается.
— Нельзя, чтобы Присцилла узнала, будет скандал, — отчим покосился на маленького Моргана, который как завороженный смотрел на голубку. — Мы ведь не скажем матушке?
— Не скажем что? — голос дочери адмирала Скарборо стегнул всех присутствующих не хуже кнута, — Что он опять натворил?
— Милая, — улыбнулся было Вейн, но встретившись с тяжелым взглядом жены, стушевался.
— Что Морган опять натворил, я спрашиваю? — женщина начинала закипать, о чем говорили розовеющие пятна на щеках, — Отвечай, Александр.
— Ваша милость, — подал голос птичник, — у нас тут неприятность вышла. Птичка одна на крыло пала…
— И только? — вскинула светлые брови Присцилла, — Так чего ты с ней возишься? Сверни шею и отдай собакам!
— Матушка, — пискнул мальчик, — не надо! Я сам ее…
— Морган, где твои манеры? Сколько раз повторять, чтобы ты не лез в разговоры взрослых! — женщина строго посмотрела на сына, а затем на мужа. — Надеюсь, что эта падаль лишь одна, а не все, иначе собак можно не кормить сегодня.
— Нет, ваша милость, одна. Остальные здоровы…
— Вот и чудно. Не затягивай, Оливер, больной птице не место на моем празднике.
— Мортимер? — голос Ниссена вывел его из ступора, от чего Браун встрепенулся, — С тобой все в порядке?
— Что? — растерянно переспросил Браун, смаргивая наваждение. Лаури сидел напротив него, хмурясь и взволнованно вглядываясь в лицо попутчика.
— Ты побледнел. Уверен, что все нормально?
— Да нормально все, чего пристал?! — огрызнулся южанин, поднимаясь на ноги. — И вообще, что ты со мной как с дитем малым? Ну задумался, нельзя что ли?! Тебе заняться больше нечем, кроме как меня догребывать?
Сейдман не понимал такой резкой перемены настроения, потому только удивленно хлопал глазами и молчал, опасаясь еще одной гневной вспышки. Морган же тяжело дышал, пытаясь успокоиться, и сжимал до белеющих костяшек кулаки.
Нельзя так расслабляться, нельзя выпускать своих демонов наружу, иначе все осыплется прахом ему на голову. Норманн ему нужен, потому что он вряд ли сам найдет дорогу к капищу, тем более что лес был опасен, а этот белобрысый чудик знал здесь все, как свои пять пальцев. В чем Морган хорошо убедился, когда они шли вчера ночью — шаман ни разу не оступился, хоть и шел едва не с закрытыми глазами.
— Извини, — буркнул южанин, стоило ему успокоиться. Ниссен облегченно вздохнул и доброжелательно хмыкнул, выуживая из кармана трубку, которую неспешно принялся забивать. Больше этой странной заботы со стороны северянина, пирата раздражало его непрошибаемое спокойствие. Казалось бы, человек должен причитать и негодовать, что с ним так обошлись, но белобрысый, казалось, даже не вспоминал, что намедни его хорошенько поколотили свои же.
Морган огляделся, разглядывая место, где они провели ночь. Деревьев здесь было меньше, как и более низкой растительности, в основном широченные сосны и разлапистые ели. Кое-где из земли проглядывали серые валуны, поросшие мхом, а поверхность постепенно начинала уходить вверх, словно пыталась дотянуться до облаков. Ниссен что-то говорил про горный перешеек, значит, им придется подниматься. К тонкому хвойному аромату примешался терпкий запах табака с едва уловимыми, но такими знакомыми сладковатыми мотивами.
«Не может быть», — пронеслось у Брауна в голове, пока он медленно оборачивался на северянина, который продолжал сидеть у костра и теперь пускал облачка сизого дыма, задумчиво глядя на огонь. Нет, он, в принципе, знал, что шаманская братия накуривается или напивается чем-то забористым перед их обрядами, но то, что этим занимается и белобрысый — просто в голове не укладывалось.
Лаури продолжал потягивать дым, придерживая трубку за чашу. Взгляд его был туманным и далеким, словно он был не здесь и не сейчас. Морган обошел огонь по кругу, становясь напротив сейдмана и наблюдая за ним.
— Это что, гашиш?
— Нет, обычный табак с континента, — казалось, что говорил кто-то другой, потому что Ниссен даже не шелохнулся и не моргал, — он слишком горчит, поэтому я его шалфеем разбавляю. А ты о чем подумал?
Северянин так резко перевел на него взгляд, что пират аж вздрогнул от неожиданности. Не было привычного для укурышей масляного блеска или расширенных до полной черноты зрачков, казалось даже, что небесная голубизна норманнских глаз стала ярче и холоднее.
— Я думал ты даже не наяриваешь сам себе, не то чтобы укуриваться всякой дрянью, — взмахнул руками южанин, — или все-таки тебе бывает скучно и одиноко?
Лаури усмехнулся в бороду, лукаво улыбаясь и глядя на Моргана снизу вверх.
— У меня нет недостатка в женском внимании, если тебе интересно.
— Как-то не заметил, — фыркнул пират. — Принцесса и та тебе не дала.
Ниссен холодно прищурился, но быстро догадался, что его пытаются подначивать. Что ж, играть, так играть.
— Видишь ли, Мортимер, в обязанности сейдмана входит не только лечение всяких хворей, — издалека начал Лау, — но и инициация.
— Слыхал я это, — Браун скрестил руки на груди и вскинул брови, чувствуя свое превосходство над белобрысым, — Принцесса сказала, ты в этом мастак. Что, учишь юных северянок, как понравиться юнцам?
— Не совсем. Скорее помогаю им стать женщинами.
Осознание, что пират был весьма далек от истинного значения обряда окатило его ледяной водой, да еще и этот бородатый увалень хитро лыбится во всю ширь, словно только что поимел капитана Брауна как последнюю сучку.
— За месяц это две-три девушки. Могут приводить и чаще, но подготовка к этому весьма утомительна, — продолжил ухмыляющийся норманн. — Иногда приходят и те, кто хочет зачать дитя, но не могут.
— А потом по деревне бегаю белесые норманята?
— Сомневаюсь, что у меня есть дети. Я лишь проводник силы и воли Фрейра, — Морган чувствовал, что знатно сел в лужу, но виду не показывал.
— То есть ты трахаешь чужих баб, а тебе за это спасибо говорят?
— Можно и так сказать.
По вытянувшемуся лицу пирата можно было понять, как он ошибся в попутчике.
* * *
Нордлиге раскинулся большей своей частью на побережье огромной бухты, разросшейся как мох на камне, вдоль фьорда. По сравнению с ним Исбиткант действительно был деревенькой, в которой до сих пор царило средневековье. Каменные дома и стеклянные шары фонарей говорили о том, что город действительно процветал, а большое количество стоящих у причалов кораблей только подтверждало это, да и люди тут были одеты иначе. Привычнее для пиратского глаза.
Белобрысый шаман тут же ссутулился, промрачнел и насупился, словно пытался скрыться от любопытных глаз, а вот Морган едва не сиял.
— Ты чего такой кислый? — Браун присвистнул проходящей мимо девушке, которая лишь горделиво фыркнула, вздергивая аккуратный носик.
— Не люблю это место, — норманн передернул плечами, — на меня здесь смотрят как на белую ворону…
— Так ты она и есть, — гоготнул южанин, — да и не в людях дело. Верно?
Шаман поджал губы, рыская взглядом по толпе, которая текла по улице, словно лавина. Моряк заинтересованно вскинул бровь, глядя на мужчину, который едва не шипел на прохожих, но спокойно шел по дикому лесу. И правда, дикарь.
— У меня нет документов, — глухо буркнул Лаури, натягивая на стянутые в хвостик волосы капюшон.
— Ха, делов-то! У меня их тоже нет, — ловкое движение руки в чужом кармане, и на широкой смуглой ладони пирата лежит чей-то кошель, — так свободнее.
Ниссен пораженно смотрел, как Морган беззастенчиво пересчитал чужие деньги и спрятал их в карман сюртука, заговорчески подмигнув сейдману.
— Рот закрой, а то плюнет кто-нибудь, — южанин приобнял его за плечи и потянул за собой. — Идем, надо обдумать план действий.
По дороге в ближайший приличный трактир Браун успел обчистить еще пару человек, стащить бутылку сидра и облапать продажную девицу, которая любезно указала мужчинам направление после пары монет и звонкого шлепка по заднице.
Трактир, на удивление, был просторным и чистым; либо сказывалось время — позднее утро, либо тут действительно всегда было убрано, а посетители не надирались до поросячьего визга. Изрядно повеселевший Морган облокотился о стойку, перекатывая по пальцам монетку, Лау же продолжал сверкать глазами из-под капюшона.
— Что господа желать? — с явным норманнским акцентом озвучил белесый трактирщик с квадратной челюстью. Южанин невольно сравнил шамана с этим малоприятным типом, подмечая, что белобрысость первого казалась весьма гармоничной и естественной, нежели бесцветные ресницы и теряющиеся на одутловатом лице брови второго.
— Чего-нибудь съедобного, промочить горло и постель на ночь, — золотая бляшка танцевала в ловких пальцах Моргана, что сейдман не успевал следить за ней.
— Одну на двоих? — сально улыбнулся норманн, который тут же пожалел о сказанном, потому что пират шарахнул кулаком по стойке и схватил трактирщика за грудки. — Виноват! Прошу простить, народ сюда всякий заходить, мы уже привык к странным гость!
Лаури опасливо покосился на дверь, мимо которой, как назло, проходили городничие.
— Ты меня правильно понял, любезный, — рыкнул южанин, отпуская мужика и оставляя на стойке монету.
Комнату им выделили под самой крышей, зато светлую и раздельными спальнями, которые перегораживала тонкая стена с запирающейся дверью. После сытного обеда Морган разлегся поверх одеяла, сцепив руки за головой, а сейдман удобно устроился в одиноком кресле, которое, по всей видимости, из страха собственноручно тащил трактирщик.
Жаркое из теленка и пинта эля сделали свое дело, и теперь Морган чувствовал себя почти человеком.
— Итак, какой у нас план?
— У нас? — норманн удивленно поднял брови. — Я думал, после прибытия в Нордлиге каждый будет сам по себе.
— Смеешься? Тебя чуть в собственном доме не пришибли, а тут город! Нет, тут за тобой глаз да глаз нужен.
— С чего это такая забота? — подозрительно прищурился Лаури, подаваясь вперед и упираясь локтями в колени. Браун цыкнул и покачал головой.
— Видишь ли, Снеговик, я человек благородный и знаю цену словам и поступкам. Ты меня спас, а потому за мной должок.
— Напомню, что ты избавил меня от участи быть сожженым заживо, так что — мы квиты.
По спине морского волка пробежал неприятный холодок. Дело — дрянь, нельзя отпускать норманна, нельзя! Ни в коем, мать его, случае! В голове пирата закружились мысли, как листья на ветру, но все варианты были надуманы или крайне нелогичны, а потому его гениальный план стал давать трещины и ползти по швам.
— Хорошо, — Морган сел на постели, — а что ты собрался делать? Сушить травки и трахать девах тут уже не выйдет, здесь другие законы.
