сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)
Лау поморщился, силясь вспомнить Дамиана, но подобных «учеников» у его матери было очень много, особенно в детстве сейдмана. Чаще всего пришлые помогали ей с ребенком днем, а вечерами Улла Ниссен садилась за устеленный травами и кореньями стол и начинала рассказывать, а иногда и показывать. Мало кто выдерживал такой поток знаний, а потому они сменялись довольно часто. Триаля, отчего-то, сейдман не помнил, хоть ему и казалось до боли знакомо его лицо.
— Меня сейчас больше интересует, зачем тебе понадобилось в Альвион, — рыжий тонкими струйками выпустил дым из носа. — Ты ведь обязан хранить свое наследие.
— Зато отвечать я тебе не обязан…
— Ну-ну, не рычи, Волчонок, — хохотнул Дамиан, — просто я беспокоюсь, твой друг не так прост, как хочет казаться, а вот ТЫ — слишком доверчив.
Лау шумно выдохнул, потирая шею.
С берега потянуло соленой прохладой. Все же лето в Норвии было уже в своем пике, скоро могли зарядить проливные дожди, а там и до холодов рукой подать. Небо на севере начинало подергиваться сизыми тучами, укрывая закатное полотно темными лоскутами. Солнце почти скрылось за горизонтом, едва являя над фьордом последние лучи.
— Он попросил о помощи, — приврал норманн, разглядывая переливчатую бухту.
— Вот она, сейдманская безотказность, — вздохнул рыжий, вытряхивая трубку, обстукивая ее о балку. — Ну да ладно, это дело твое, просто держи ухо в остро. У меня здесь появились дела, поэтому уступлю вам свои места, но есть нюанс.
[50] — Грета, сучка! Я все равно сегодня нажрусь!
[51] — Тебе уже хватит, Свен. Поди, проспись
[52] — Не дошел.
[53] — Что?
[54] — Высокий рыжий мужчина. Нам сказали, что здесь есть. Он может нам помочь.
[55] — Зачем?
[56] — Он может знать, куда идет нужный нам корабль.
[57] — «Вздрогнем!» — краткий норманнский тост, которым обычно сопровождается любое принятие алкоголя. В древние времена означало дань уважения богам и покровителям, которые хранили род человека.
[58] — Эй, Лисий сын, это к тебе.
[59] — Кому это я там понадобился? М, Грета?
[60] — Ульфра — волчица
***
Морган еле плелся следом, на ходу почесываясь и растирая заспанное лицо. Выпитое вчера сейчас самым красочным образом отражалось на физиономии мистера Брауна, а сам лихой покоритель морей едва стоял на ногах. Лау же шел размеренным шагом, останавливаясь каждые несколько метров, чтобы спутник смог его нагнать.
— Ты можешь ползти несколько быстрее? Боюсь, мы так до Рагнарёка не управимся, — покачал головой норманн.
— Да хоть до ишачьей пасхи! — гаркнул не до конца протрезвевший пират, — Тут идти-то с гулькин хрен…
Идти было действительно недалеко, но вот скорость оставляла желать лучшего. Южанин глубоко вдохнул, выпячивая грудь колесом и встряхивая копной спутавшихся за ночь волос, на что сейдман обреченно закатил глаза и покачал головой.
Спустя еще несколько остановок, они действительно дошли до нужного им дока, где стоял пришвартованным быстроходный красавец о серебристых парусах, которые сейчас аккуратно были подвязаны на реях. Над мачтами гордо развевался синий стяг с мелкими узорами, которые из-за танца ткани не ветру сложно было разглядеть.
Лаури вскинул белесую голову вверх, прикрывая глаза ладонью от солнца. Небо было чистым и беспечным, но погода в этих краях обманчива — через час могло нагнать облаков и заморосить мелким дождем.
— Еще раз, как ты сказал, называется место, куда они плывут? — Морган, на удивление северянина, уже где-то раздобыл флягу и с неприкрытым удовольствием к ней прикладывался.
— Абайи Сан-Бенуа… Что-то я не вижу, чтобы они грузились, — норманн нервно закусил губу.
А ведь действительно, портовых работяг не было видно, да и матросов, которые обычно суетятся возле корабля, не наблюдалось. Мужчина еще раз вгляделся в латунные буквы на боку корабля. Все верно, Вивьен Шерри.
Послышался звук шагов по трапу.
— Вы от мсье Триаля? — мальчишка, не больше четырнадцати, должно быть юнга, выжидательно смотрел на будущих пассажиров своего судна. — Он предупредил, что его места могут занять.
Лаури покосился на скучающего Моргана и утвердительно кивнул. Морячок повторил его жест и махнул рукой, призывая следовать за ним.
Оказалось, что ждали только их. Прозорливый Дамиан даже доплатил капитану, чтобы нерадивых пассажиров не оставили на суше.
Как только корабль отшвартовался и закачался на свободой воде, Ниссен вспомнил, почему он так не любил ходить под парусом в юности — качка. В норманнском желудке медленно стал завязываться тугой узел, который спустя пару минут попросился наружу. Сейдман нехорошо побледнел и кинулся к резному борту корабля, чтобы в тот же миг избавиться от раннего завтрака. Морган бесшумно подошел со спины и перегнулся через перила, разглядывая, чем же таким там занят Ниссен.
— Блюешь? Ну блюй-блюй, тебе полезно, — смачный хлопок обрушился на несчастное плечо Лаури, который вновь содрогнулся от рвотного позыва. — Сан-Бенуа… Чет знакомое… Слышь, Снеговик? Где-то я это уже слышал, только, хоть убей, не помню, где.
Море было спокойным, серебрясь на солнце искрящейся чешуей бликов, прохладный ветерок приятно обдувал пиратское лицо и лишь стоны самозабвенно страдающего шамана отвлекали Моргана от размышлений, где же он слышал это название — Сан-Бенуа.
— А может, это порт такой? Вот, Посейдон мне свидетель, не помню.
— Нам же все равно нужно в Альвион, так на кой… вот дерьмо… — сейдман глубоко вздохнул, но это ему мало помогло.
— Ты, давай, не отвлекайся, — гоготнул южанин, скрещивая руки на груди и вдыхая морской воздух. Эх, ну и хорошо же!
До мужчины донесся сладковатый, еле уловимый аромат, заставивший его принюхаться. Запах тут же прочистил сознание, выводя Брауна из состояния перманентной полудремы. Знакомый приторно-терпкий шлейф, который он хорошо помнил с детства, приближался.
— Вспомнил, — пират обернулся на шелест шагов и замер.
Позади стоял отец-настоятель в длинной темно-серой рясе и несколько молоденьких мальчиков-послушников, у которых только-только проклюнулся пух над верхней губой.
— Это гребаный монастырь, — почти прошипел Морган, бледнея пятнами. Настоятель, заметив внимание со стороны новых пассажиров, приветливо заулыбался и двинулся в их сторону. Лау про себя отметил, что пират едва не вжимался в борт корабля.
— Добро пожаловать, благочестивые господа! Меня зовут отец Жозеф, — представился мужчина, чуть склоняясь в поклоне. Подкативший позыв не дал Нисену ответить на приветствие, а потому норманн виновато скривился и продолжил «общаться» с морем. — Ох, вижу, юноша, Вам не сладко. Возьмите, это настой полевой ржанки. Крайне действенная вещь!
Монах протянул застывшему пирату темно-зеленую склянку с эликсиром и вернулся к своим мальчикам.
— Только не говори, что этот рыжий урод тебя не предупредил с какими тараканами на корабле мы будем плыть?! — южанин болезненно ткнул в дрожащие руки бутыль, шипя словно обозленный кот.
— А что тут такого? — Лау еле сдержал очередной комок, делая небольшой глоток из склянки с настойкой. Моргана аж передернуло от вопроса.
— ДА ТЫ ВЗГЛЯНИ НА МЕНЯ! — взвизгнул южанин, тыча на себя указательными пальцами, — Я ж само воплощение греха и порока, если они не начнут вершить надо мной экзорцизмы ближе к вечеру — это будет чудо!
— Морган, не все священники это умеют. Чтоб б ты знал, экзорцизм подразумевает изгнание из хорошего человека тёмную сущность, а это вещь весьма сложная даже для обученных людей. К твоему счастью, на хорошего человека ты не похож, а значит спасать твою душу — пустая трата времени.
— Конечно, поэтому ты так заморочился в тот раз, — обиженно буркнул Морган в ответ.
— И уже с десяток раз об этом пожалел…
Тошнота, и правда, начала потихоньку отступать. Про себя Ниссен отметил, что стоит спросить у настоятеля рецепт, на Брауна же он посмотрел скептически, нахмурив брови. Неужто гроза морей боялся обычного священника?
— Тебе не говорили, что у тебя склонность раздувать пожар там, где даже углей нет?
Пират громко фыркнул и приложился к своей бутылке, морщась, словно снова хлебнул медвежьей желчи. Обиделся. Лаури хотел было извиниться, но вовремя вспомнил все колкости и остроты Моргана. Ничего, переживет.
***
Ближе к вечеру Ниссена отпустило совсем, а Браун успел познакомиться с командой. И бодренько надрался снова, пытаясь похмелиться с матросней. Стопка там, рюмашка тут и к ночи Морган снова был весел и любил всех. Капитан корабля любовно спровадил болтливого коллегу подышать, щелкнув ключом в замке, а кок и того проще: пригрозил проломить нахалу голову, ежели тот не уймется. На свою беду в поле зрения пьяненького пирата попались послушники.
Лаури наблюдал за тем, как южанин грациозно встряхивал гривой темных волос и что-то втолковывал испуганным юнцам, которые на него разве что не с открытым ртом смотрели. Спустя время, сейдман остался на палубе один, наблюдая за искрящимися звездами, время от времени укрываемыми лоскутами облаков. На мгновение мужчина забылся, а потом вспомнил, что он уже далеко от дома и вряд ли когда-нибудь туда вернется. Не услышит смеха маленькой Эллы, не увидит ласковой улыбки Герди и не почувствует того тяжелого аромата леса после дождя, который окутывал с ног до головы. В груди протяжно защемило. Ниссен тяжело вздохнул и достал из кармана трубку, стараясь отогнать от себя эти горько-сладкие воспоминания, но чем больше старался, тем ярче они становились.
— Гляжу, Вам по душе больше уединение, — за раздумьями Лау и не заметил, как отец Жозеф появился на палубе.
— Не люблю шум вокруг, — табак в трубке тускло вспыхнул углями, и норманн наконец-то затянулся крепким дымом, чуть морщась от горечи.
— Понимаю, — кивнул священник, — я уже в том возрасте, когда надобно сидеть и переписывать труды былых братьев, или просто коротать время в обществе книг, но епископ считает, что наставление юных умов на путь истинный мне сейчас нужнее.
Лау сочувствующе кивнул и поджал губы. Будто в подтверждение слов Жозефа из дальнего окна каюты раздался громогласный смех.
Мужчины снова предались любованию ночным морем. Легкий ветерок шуршал парусами и оснасткой, обдувая лица и колыша волосы. Здесь было спокойно, прямо как дома.
— Вас что-то тяготит, любезнейший? — настоятель пристально смотрел на печального норманна. — Поделитесь, станет легче.
— Это вряд ли, — Лау выпустил густой клуб дыма, который развеялся, стоило ему вырваться из рта.
Хотя…
— Я впервые так далеко от дома, — тихо промолвил сейдман, стараясь не смотреть на священника, — и так долго.
— Тоскуете по семье?
— У меня нет семьи, — признался Лау.
— Ну, на то, видимо, воля Ваших богов, — норманн удивленно поднял глаза на священника. — Да бросьте, я сразу понял кто Вы. Язычников видно из далека, вы по-другому смотрите на мир.
— Осуждать будете?
— Зачем? Лично я убежден, что вера не зависит от того, во что Вы верите. Главное, что верите, а детали это уже не так важны, — кротко улыбнулся мужчина. Грохот и звон разбитого стекла заставил собеседников встрепенуться и одновременно пойти на источник шума. Гремело в каюте паломников, оттуда же, к слову, доносились уже изрядно захмелевшие голоса и смех. Когда отец Жозеф распахнул дверь, то удивленным взорам предстала картина, достойная хорошего трактира, а не обители монахов.
Стол был заставлен пустыми винными бутылками, судя по запаху, из-под кагора. Кто-то из послушников мирно спал на своих кроватях прямо в одежде, кто-то дремал за столом, уронив на него голову. Неспящие же либо стойко пытались пить, либо сидели в обнимку с полураздетым пиратом, который вещал о своих любовных похождениях.
— А потом я приказал ей завернуться в простыню и сказал, что сейчас покажу ей, как трахаются тюлени! — Морган от души шарахнул по столу под громкий хохот упитых мальчишек и звон бутылок. — Увлекательное получилось зрелище. Ей даже понравилось, как она стонала…
— Это что еще такое?! — ужаснулся святой отец, просачиваясь в каюту.
— О! Папаша, — радостно гаркнул Браун, крепче стискивая плечо одного из послушников. — Присоединяйтесь! Парни, у нас еще осталось винишко?
— Плбтылки херса, — другой паренек, сидящий чуть поодаль, вскинул вверх руку с остатками пойла.
Лау никогда еще не было так стыдно, а потому он даже заходить туда побоялся — опасался, что попросту придушит наглого попутчика голыми руками. Все происходящее Ниссен видел словно сквозь мутное стекло, а звук был глухим, как из-за толстой стены.
— Вы что выпили все вино для причастия? — отец Жозеф беспомощно наблюдал, как его подопечные стыдливо отводят пьяные глаза.
— Ой, там было-то…– пират махнул ручищей, опасно накреняясь в сторону.
— Два ящика!
— Подумаешь!
Внутри норманна закипала ярость, которая никогда не была ему присуща, но сейчас он с удовольствием дал ей волю.
— ХВАТИТ! — гаркнул взбешенный сейдман, да так, что вокруг все испуганно притихли. Ему невольно вспомнилась мать, которая в порыве гнева могла спокойно запустить в оппонента все, что было под рукой. Однажды Улла метнула в одного обнаглевшего от ее радушия торгаша топором, который тот пытался ей продать втридорога. К несчастью, не попала.
— Эй, Снеговик, ты чего…
— Закрыл пасть, — прорычал Лау, испепеляюще глядя на Моргана, который под его взглядом удивленно притих. — В каюту. Быстро.
Потрясенный такой метаморфозой пират шмыгнул мимо северянина и быстрым шагом направился в их общую комнату. Ниссен же молча вышел от церковников и еще долго курил в тишине морской ночи.
Когда он вернулся в каюту, Морган насуплено сидел на своей койке, исподлобья поглядывая на попутчика. Не боялся, просто опасался, что тот снова взорвется, потому что хорошо помнил удар сковородой по лицу. Шаман молча стянул сапоги, скинул куртку и улегся в постель, укутываясь одеялом по самую макушку. Ему надо расслабиться, очистить свои мысли от гнева, но стойкий запах церковного вина и ладана, лезущий в ноздри, не давал этого сделать. А еще он буквально кожей чувствовал прожигающий взгляд южанина, который тихой мышью сидел в паре метров от него.
Лау не знал, сколько времени он пролежал, пытаясь отогнать мрачные мысли, но море сделало свое, и вскоре норманн уже видел привычные северные красоты во сне. Проснулся он от того, что жутко затекли руки. В окно пробивались робкие утренние лучи, тихо шумела за бортом вода, а на соседней койке сидел Морган с победной ухмылкой на устах. Ниссен попытался потянуться, но вдруг понял, что у него связаны руки. Сейдман рывком сел на постели и уставился на хитро стянутый вокруг запястий моток веревки.
— Твоих рук дело? — северянин попытался хоть немного пошевелить руками, но тщетно — узел крепко держал его в тисках.
— Будешь знать, Белобрысый, как на меня орать, — Браун едва не светился от самодовольства.
— Развяжи немедленно.
— Нет.
— Морган…
— Не-э-эт, — пропел пират, удобнее устраиваясь на койке. — Я лучше полюбуюсь, как ты будешь кряхтеть и выкаблучиваться.
— Это не смешно, — Ниссен осматривал узел со всех сторон, но не мог понять, с какой стороны ЭТО надо развязывать.
— Еще как смешно. Я б даже сказал «обхохочешься», — откуда-то из недр пиратских карманов нашлось яблоко, которое Браун с громким хрустом надкусил, — Кстати, нож можешь даже не искать, он у меня.
Как бы в подтверждение слов мужчина выудил из-за спины ножны из светлой кожи с торчащей из них деревянной ручкой. Северянин задумчиво поджал губы и снова уставился на узел. Отобрать нож? Морган попросту успеет убежать, так как его койка ближе к выходу. Попробовать распутать самому? Один Всеотец только знает, насколько хитро там закручена веревка. Краем глаза Лаури видел, как Браун испытующе смотрит на него. И пес бы с ним, но тошнота начинала подкатывать вновь, а склянка лежала на дне сумки и со связанными руками крошечную пробочку не вытащить.
— Ладно, — сдался сейдман, устало вздыхая, — Чего ты хочешь?
— Чтобы ты встал на колени и умолял меня быть с тобой ласковым и нежным, — оскалился пират, вгрызаясь в гладкий бок яблока.
Воздух в каюте едва не трещал искрами от напряжения. На палубе, несмотря на ранее время, уже во всю кипела работа. Выкрики людей причудливо перемешивались с плеском волн, чайками и шумом снастей. Морган, почти не моргая, смотрел на Ниссена, ожидая его ответной реакции. Лау, в свою очередь, ждал, когда же закончится эта дурацкая выходка. Яблоко с хрустом пожиралось. Тошнота подкатывала.
— Ждешь, пока начнешь снова блевать? — по всей видимости, сейдман начал нехорошо бледнеть, но продолжал упрямствовать.
— Да пошел ты, — огрызнулся мужчина, глубоко вздыхая.
В Брауне сейчас боролись два начинания: проучить зарвавшегося Снеговика и ни в коем случае не допустить того, чтобы тот не выблевал свои внутренности раньше положенного. В голове билась одна мысль: «Просто попроси помощи, чертов упрямец!». Но вместо мольбы о том, чтобы развязать его, Ниссен просто повернулся лицом к свету, струящемуся из окна, и принялся разглядывать узел еще внимательнее.
