Текст книги "The Lie I've Lived (СИ)"

Автор книги: jbern

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 41 страниц)

Я отменяю трансфигурацию, и медведь превращается обратно в стол, которому срочно требуется починка.

– Будь это тролль или великан, это ты валялась бы там беспомощно после взбучки. Двигаешься, как старая бабка.

– Иди ты в ж…, опарыш без мудей. Я делаю все, что могу!

Создаю из каких-то стульев двух волков – посмотрим, как она справится с несколькими противниками. Тут у меня мелькает запоздалая мысль, и я насылаю на Шляпу летящих птиц; пусть они потреплют её в самом слабом месте – там, где Шляпа соприкасается с големьем телом.

– Да ладно, это ведь ерунда. Оказывается, тебе не по зубам жалкая пара щенков!

С радостью смотрю, как Шляпа отбивается от кружащихся вокруг неё птиц. Наверное, не стоило мне так наслаждаться, но этот смех заслужен, и я не могу не повернуть нож в ране:

– Может, для придания стимула пригласить сюда дамблдорову горгулью?

Она безуспешно пытается пнуть одного из волков, отмахиваясь при этом от птиц.

– А не выпустить ли тебе свою отрыжку Малфою в зад и высосать ее оттуда, Поттер?

Вот это да! Сколько же Шляпа приберегала эту фразочку?

– О, кто-то у нас прямо-таки кипит. Все эти годы ты воображала, что будешь делать с телом, а теперь стараешься научиться им пользоваться. Дай себе время и не задирай пока троллей. Может, попробуем твои новые штучки? Блэк с Люпином соблаговолили сделать тебе перчатки, посмотрим-ка на них в действии.

Шляпа произносит фразу-приказ на латыни, и обе руки голема буквально взрываются огнем; тот мгновенно отбрасывает птиц, да и волки теперь осторожничают с атакой. Голем силен, как тролль, но гораздо, гораздо медленнее. Благодаря усилению удара огнем преимущество теперь вновь у голема. Я уже поработал над тем, чтобы Шляпу нельзя было призвать заклинанием, но все-таки чего-то ей не хватает.

– Думаешь, Дамблдор позволит тебе взять меч Годрика? – спрашиваю я.

Она, наконец, убивает одного из волков.

– Сомневаюсь. Кроме того, нужно нечто побольше. Достань мне что-то вроде шотландского клеймора. Я смогу справиться с этим проклятым мечом даже одной рукой, да и охват у него приличный.

– Планируешь погрузиться в образ старины Уильяма Уоллеса[2]?

– Есть такое дело. Чертовски жаль, что его предали английские маги. Построить школу в Шотландии и не позволить аборигенам в ней учиться! Очередная ошибка основателей; много их было заретушировано историей… Старые добрые времена! Тогда чистокровными считались исключительно англичане, а не мерзкие недомаги вроде шотландцев или ирландцев.

– Поинтересуюсь у Дамблдора, нет ли у него чего подходящего в оружейной. Ты встречалась когда-нибудь с Уоллесом?

– Нет. Основатели были слишком заняты целованием задницы короля. Какую бы подготовку Уоллес не проходил, она шла за пределами этих стен, в его заграничных путешествиях. Он бы предпочел, чтобы это место сравняли с землей.

– Серьезно? В магловской истории он предстает этаким борцом за свободу.

– А история магов ставит на нем клеймо одного из первых темных лордов. – Шляпа заканчивает и с последним волком, и экскурсом в реальную и документированную историю.

– Интересно, что ты будешь рассказывать тысячу лет спустя о Гарри Поттере?

– Если и через тысячу лет я все еще буду здесь пахать, надеюсь, найдется какой-нибудь добрый дяденька и положит конец моим страданиям. Что касается тебя, Поттер, я удостоверюсь, что каждой собаке будет известно о твоем сексуальном влечении к животным, отвратительной гигиене и прочих твоих отклонениях в поведении.

Давно надо было догадаться.

– Ты меня прямо-таки утешила. Только не упоминай козлов. Не хочу, чтобы меня с кем-то путали.

– Нет, ты вроде больше по овцам – вечно ты ими окружен. На мой взгляд, особой разницы нет.

Пожав плечами, направляюсь к выходу, щедро разбрасывая заклинания починки на поломанную мебель.

– Несколько примитивно, Шляпа, но надо же было тебе за что-то ухватиться. Продолжай тренировать скорость голема. У тебя получается уже лучше, но лучше – еще не достаточно для сражений с Пожирателями.

***

До следующих дуэлей в воздухе витает напряжение. Раньше все были хоть немного, но дружелюбны, а сейчас каждому есть что вспомнить другим. Альбус бы расстроился, знай он, насколько сильно я хочу втоптать Крама в грязь. Этот заносчивый мудак должен получить по заслугам, и я твердо намерен поработать воздающей рукой.

В данный момент я вынужден выслушивать очередную нудную вариацию на тему хвастовства о знакомстве нового профессора зельеварения со всеми важными – в том или ином смысле – людьми магического мира. Гермиона приветливо разговаривает с Роджером Дэйвисом, а Мелинда Терпин продолжает одаривать меня ироническим взглядом, который не сходил с ее лица с тех самых пор, как она впервые услышала о нашей с Флёр романтической… связи.

– Не то чтобы тебе это было нужно, мой мальчик, но если тебе вдруг захочется напоследок посоветоваться, я знаю парочку профессиональных дуэлистов, – предлагает Гораций Слагхорн после окончания вечера, когда его клуб начинает расходиться. Джеймсу этот человек нравился… в известной мере. Обнаруживаю, что мера терпения в моем последнем воплощении уже почти на пределе.

Перехватив взгляд Гермионы, киваю ей – пусть идет, и продолжаю притворяться заинтересованным его болтовней, пока не уходят остальные приглашенные. Она спешит догнать своего друга, а я, повернувшись к декану Слизерина, начинаю:

– Профессор Слагхорн, я ничуть не сомневаюсь в собственных дуэльных навыках, но у меня есть к вам вопрос из совершенно другой области. Боюсь, он несколько деликатен.

– Не стесняйся, Гарри.

– Я надеялся на вашу уникальную способность проникать в сущность – в отношении Тома Риддла, который, как мы с вами знаем, взял себе иное имя.

Лицо обычно общительного толстячка мрачнеет.

– Я предпочел бы не обсуждать эту тему, Гарри. Это противоречит соглашению с директором, которое мы заключили, когда оговаривали условия.

– Но с вами разговаривает не директор, и пришел я к вам не по его указке. Я спрашиваю, потому что дважды после «поражения» Тома вынужден был сражаться с его духом. И я вполне способен постоять за себя, но буду рад любому возможному преимуществу. В первый раз он захватил тело и, в надежде задержаться на этом свете, воспользовался кровью единорога. Во второй раз он оставил часть своей сущности, заключенной в дневник, и снова завладел чужим телом. Придет время расплачиваться по счетам, и я намерен покончить с ним – навсегда. Директор – хороший человек… великий человек, но ему не понравятся методы, которыми я хотел бы решить проблему. Снейп однажды похвастал, что способен сварить зелье, которое может отсрочить смерть. Я ищу что-то, способное убить Тома Риддла, несмотря на все его предосторожности.

Слагхорн как будто кол проглатывает.

– Гарри, ради нашего с тобой блага я притворюсь, что этого разговора никогда не было.

Киваю в ответ:

– Конечно, не было, сэр. Но если вы вдруг случайно наткнетесь на что-то, способное помочь решить эту проблему, и в результате я одержу победу, поверьте, мир узнает, кто пришел на помощь в самый трудный для Англии час. Подобное геройство мир забывать не должен.

По его лицу проскальзывает улыбка, и приятные манеры возвращаются к нему как по волшебству. Лили умела манипулировать Слагхорном и после выпуска поделилась секретом с Джеймсом. Гораций Слагхорн хотел побывать в шкуре героя даже сильнее Локхарта. Однако матушка-лень мешала ему почесаться и приложить дополнительные усилия, как сделал Гилдерой. Но старый слизень будет совсем не против признания, преподнесенного ему на блюдечке с золотой каемочкой. Сомневаюсь, что он стал бы помогать мне по собственному желанию, так что стимул будет не лишним. В мире Слагхорна лесть способна сдвинуть горы.

Похлопывая меня по плечу, он, кажется, мысленно уже совсем не здесь. Наверное, воображает обрушившуюся на него славу.

– Ступай, Гарри. Уже поздно, а тебе нужно отдохнуть перед дуэлями в выходные.

***

– Наверное, начну первым, – говорит Дамблдор собравшейся в его кабинете группе. На этот раз здесь больше людей, чем в прошлый, что весьма воодушевляет – Vive La Resistance![3] Несмотря на толпу народа, ощущения клаустрофобии нет. Забавно, я раньше никогда не задавался вопросом, какие чары наложены на это помещение. В его распоряжении были десятки лет, чтобы оформить кабинет в соответствии со своим представлениями.

Надо завести себе что-то похожее.

Юный пока еще Фоукс приземляется на плечо стоящего Дамблдора и издает курлыкание. Когда в комнате становится тихо, директор начинает:

– Первое и самое важное: с огромным удовольствием вновь представляю нашему высокочтимому собранию Алису Лонгботтом. История появится в завтрашнем «Ежедневном Пророке», но в наши беспокойные времена любая хорошая новость – уже благо.

Следуя взмаху палочки, из его рабочего кабинета выкатывается кресло-каталка. Непроизвольно сглатываю. Воспоминания о женщине в кресле у меня самые теплые. Она намного меньше растрепана, нежели в последнюю нашу встречу, и гораздо более бодра. Народ радостно оживляется – значит, Альбус сумел удержать практически все в секрете. Легким движением руки он наколдовывает букет цветов и с глубоким поклоном вручает его Алисе.

Едва заметно подмигнув мне, он продолжает:

– Благодаря счастливому стечению обстоятельств к нам возвратилась та, кто, как мы думали, была потеряна для нас навсегда. Пусть это чудо напоминает вам, что даже в самых страшных ситуациях никогда нельзя сдаваться. Дорогой Алисе предстоит пройти еще долгий путь к полному выздоровлению, но я с нетерпением жду того дня, когда она снова вольется в ряды нашего общества.

Глаза Алисы осматривают комнату, пока собравшиеся принимаются ее приветствовать. Ее взгляд приостанавливается на мне, и я наклоняю голову, улыбнувшись.

Наконец, она прочищает горло и говорит:

– У меня как будто спала пелена с разума, и все заиграло красками. Вернуться к вам – просто замечательно! Я столько пропустила, и теперь с удовольствием ожидаю того времени, когда смогу с вами поболтать. В ближайшее время я сделаю все от меня зависящее, чтобы наверстать пропущенное время в жизни моего сына и привести свои дела… скажем так, в порядок. Извините, ужасно волнуюсь. Простите.[4]

В кабинете раздается смех, и она продолжает:

– Меня поразило совпадение: я выпала из жизни с окончанием войны, и вновь возвращаюсь, когда вот-вот начнется следующая. Мне бы хотелось процитировать вам слова моего мужа в надежде, что однажды он к нам вернется. Держитесь своих друзей, держитесь своей семьи, держитесь за знание того, что всё, что мы делаем – правильно, и живите ради того, чтобы мир стал лучше.

Великолепная речь, черт возьми! Дамблдору следует воспользоваться ею при вербовке новых сторонников. Именно такого я и ожидал от человека по фамилии Лонгботтом, пусть и полученной в браке.

Дамблдор хлопает вместе с остальными, а затем повышает голос, чтобы перекрыть шум рукоплесканий:

– Спасибо за вдохновляющую речь, дорогая. Теперь вернемся к насущным вопросам. Великаны проинформировали наших людей во Франции, что в подтверждение своей нейтральной позиции они прогнали неназванного эмиссара, прибывшего в их клан. Естественно ожидать, что в течение следующих двух месяцев они попросят у нас очередную порцию золота. Какие последние новости из Министерства, Аластор?

– Согласно моим источникам, Фадж крайне не одобрил вашу речь на заседании МКЧ. Он предпочел бы, чтобы ваше послание было меньше сосредоточено на подступающей тьме и больше подчеркивало то хорошее, что сейчас делается. Он все еще пытается подстраховать себя, но есть и хорошая новость: его отношения с Люциусом остаются пока довольно прохладными.

– Вероятно, это лучшее, на что можно надеяться в данный момент. Как ни печально, придется, наверное, Гарри изрядно пофотографироваться вместе с Фаджем – крепись, мой мальчик.

Пожимаю плечами:

– Сделаю все в моих силах, чтобы выглядеть на фото полным энтузиазма, сэр.

– Разумеется, Гарри. Иного я от тебя и не ожидал. Некоторые из вас обеспечивают помощь семье Дурслей, и мы с Гарри хотели бы выразить вам признательность за то, что вы уделяете внимание такому деликатному вопросу. Что касается хогвартских дел, мои источники сообщают, что некоторые учащиеся планируют сорвать празднества, которые должны состояться после окончания дуэлей на этих выходных.

Портреты, домовики и призраки уже начинают приносить ощутимую пользу. Поднимаю руку:

– Под некоторыми вы подразумеваете слизеринцев?

– Как ни досадно, это, похоже, действительно выходцы с факультета Слизерин. К счастью, они прекрасно понимают последствия вмешательства в сами дуэли. Мне требуется несколько добровольцев среди зрителей. Они смогут действовать оперативно, чтобы действия учеников не доставили особых проблем.

– Почему нельзя положить этому конец заранее? – интересуется кто-то.

– Вопрос по существу, который заслуживает честного ответа. Я предпочел бы не раскрывать свои карты из уважения к своим источникам. И приберечь их для чего-то гораздо более полезного, чем, например, учеников с петардами.

После чего на меня обрушивается поток с лишенными смысла крупицами информации по действиям магов из списка: Пьюси, Крэббов, Яксли, Флинтов, Паркинсонов, Монтегю и Гойлов. Малфой сознательно оставался в тени, за исключением того случая, когда ему наотрез отказал Фадж. Это меня беспокоит. Жаль, что невозможно запустить к нему в мэнор моих мух-шпионов. А не попросить ли Добби – может, у домовика получится их туда подбросить? Сомневаюсь, но не спросишь – не узнаешь ответ.

Дамблдор благодарит членов Ордена за их работу и распускает собравшихся. Я задерживаюсь по его просьбе, ожидая, пока остальные выйдут. Пенни останавливается рядом поговорить об интервью, которое я ей должен, но и она быстро покидает комнату. Кабинет пустеет и как будто бы подстраивается к обстановке – она становится какой-то более интимной. Наконец, остаемся лишь мы с Дамблдором и Алиса Лонгботтом.

– Вылитая копия Джеймса, – комментирует Алиса.

– Он был повыше. Я просто лучше выгляжу. Рад нашей встрече, – отвечаю я, и на ее губах появляется улыбка, когда я целую ей руку.

– Невилл прекрасно о тебе отзывался. Он рассказал, как много ты для него сделал в этом году. И я благодарна тебе за это.

– Он хороший друг и заслуживает моей помощи. Вероятно, вам придется помочь ему с Ханной Эббот. Я здесь сделал уже все, что мог. – Это не совсем правда. Можно было бы посоветовать и еще кое-что, но сомневаюсь, что Алиса сказала бы мне спасибо за такие советы.

Алиса тихонько смеется в смущении. Потерев себе левую руку, она отвечает:

– Да, Ханна… единственный человек, о котором он говорит больше, чем о тебе. С нетерпением жду с ней встречи.

– Она здравомыслящая ведьма. Ну, насколько такой может быть ведьма четырнадцати лет от роду. Думаю, из них получится замечательная пара.

Дамблдор прерывает нашу беседу:

– Как тебе известно, Гарри, Алиса знает полный текст пророчества и всё, что оно за собой влечет. Поскольку мы не можем и не хотим, если уж вопрос к этому сводится, пресечь рассказы о ее выздоровлении, Алиса отправится восстанавливать силы в поместье Фламелей, во Францию. Именно там она будет работать над специальным заданием, поскольку поместье обеспечит ей высочайший уровень защиты.

– Альбус, разве разумно вести подобные разговоры в присутствии Гарри? Без обид, но даже я еще не знаю, что за задачу вы передо мной поставили.

– Гарри не просто член Ордена, моя дорогая, – мы партнеры в ходе этой войны. Он считается с моим мнением по поводу любых вопросов, связанных с Орденом, а я, в свою очередь, поддерживаю его в делах касательно пророчества. Нельзя сказать, что между нами полное взаимопонимание. Время от времени у нас с ним возникают некоторые трения по поводу методов достижения цели, но без всяких колебаний могу сказать, что нахожу наше партнерство крайне выгодным. Позволь мне уверить тебя, что Гарри гораздо более одарен, чем ему приписывают, и мудр не по годам.

На ее лице проступает недоверчивое выражение. Она догадывается, что за его словами кроется нечто большее.

– Хорошо. Что я должна сделать?

Дамблдор вытаскивает футляр, в котором находится почти пустой фиал.

– Что бы тебе ни говорили целители, у твоего внезапного выздоровления есть объяснение. Тебе дали последнюю порцию эликсира Фламеля. Этот факт сейчас известен лишь тем, кто находится в этой комнате, а также Ремусу Люпину, Сириусу Блэку и Перенелле Фламель, благодаря которой у нас и оказался эликсир. Осталось лишь несколько капель – вместе с теми, что циркулируют теперь по твоему телу. Эффект может быть временным, но нам понадобится твое мастерство зельеварения, чтобы попытаться воссоздать это лекарство.

– Вам нужно было выбрать Фрэнка! – предсказуемо взрывается она.

Беру на себя часть вины:

– Наш выбор был обоснован – мы выбрали того, кто лучший в зельеварении и анализе информации, а не того, кто лучше владеет палочкой. Секрет вечной жизни нельзя доверить кому попало, иначе мы с директором привлекли бы к делу профессора Слагхорна. Вам может потребоваться больше эликсира для сохранения рассудка, и вы единственная, кто поставит выздоровление вашего мужа выше искушения вечной жизни.

– Гарри совершенно прав. Я постараюсь оказать тебе всю возможную помощь со своей стороны, как и Перенелла, но я руковожу школой и Орденом, а Перенелле осталось жить всего несколько месяцев. Тебе будут доступны лаборатория Фламелей и записи Николаса, которые мы смогли обнаружить.

Она несколько смущается:

– Но я ведь просто аврор, черт возьми, и не имею ни малейшего опыта в алхимии! И уж конечно я не зельевар.

Дамблдор ровно и весомо отвечает ей:

– Ты была одной из самых лучших и блестящих учениц профессора Слагхорна. Возможно, нам удастся найти тебе в помощь мастера-зельевара и взять с него тщательно продуманную магическую клятву, но в ближайшем будущем могу предложить тебе лишь услуги Ремуса Люпина и Сириуса Блэка.

Алиса фыркает:

– Этой парочки? Тогда к тому моменту, как мы закончим, вы в результате получите эликсир абсолютного хаоса.

Подавляю смех, а Дамблдор отвечает:

– Разумеется, мы не вправе принуждать тебя взяться за такую сложную задачу. Я приму все необходимы меры, чтобы твой сын провел с тобой как можно больше времени. Парень проявляет живой интерес к гербологии, а в оранжереях Перенеллы собраны чудесные экземпляры растений со всего мира. Примешь ли ты вызов?

– Конечно, приму. Как я могу отказаться? Я все еще уверена, что вы слишком много от меня ожидаете, если действительно верите, что я смогу справиться с задачей. К тому же, мне предстоит еще сражение с Августой.

Наклонив голову, говорю:

– Наши дорожки с Августой уже пересекались, и она до сих пор, так сказать, зализывает раны. Если она станет слишком уж досаждать, дайте мне знать. Тогда на встрече с Фаджем для наших совместных фотографий мне наверняка удастся добиться уступки-другой, которая заставит вашу свекровь дважды подумать, прежде чем что-то предпринимать. Если уж приходится играть роль звезды, надо пользоваться привилегиями.

– Теперь ты говоришь в точности, как твой отец, – замечает она.

– Расценю ваши слова как комплимент. При встрече передайте привет моему крестному и мистеру Люпину, – заставляю себя произнести имя Люпина с дружеской улыбкой. Алиса и Фрэнк были единственными, кому Джеймс рассказал о его предательстве. Не вижу необходимости открывать сейчас ей все тайны. У нее и так достаточно забот.

***

– Скажи, что в Гарри кажется тебе самым привлекательным? – спрашивает Пенни у Флёр. Подозреваю, две ведьмы уже плетут против меня заговоры, но опасений я не выдам. Опасение – признак слабости. Дамблдор предложил для интервью незанятый класс. Видимо, тоже участвует в заговоре.

Повернувшаяся ко мне Флёр выгибает бровь, оценивая меня сверху донизу.

– Гарри необыкновенно остроумен. Он способен всего за минуту привести меня в бешенство, а уже в следующую заставить меня улыбнуться.

– А ты, Гарри? Что тебе кажется самым привлекательным в Флёр?

– Благодаря ей я полюбил французский. Да нет, шучу. Она идеал ведьмы, в ней сочетаются великолепный ум, красота, потрясающее мастерство и сила.

Улыбнувшись мне, Пенни задает следующий вопрос:

– Теперь моим читателям хотелось бы знать: когда между вами все началось? Ваш роман имеет все атрибуты сказочного, и, очевидно, он начался задолго до того, как вы предали его огласке.

– Что касается меня, – начинает Флёр, – я начала уважать его как соперника после задания с дементорами. Он действовал мужественно, а когда все закончилось, Гарри помогал тем, кому требовалась медицинская помощь, несмотря на собственное состояние – он был к тому времени довольно изнурен. К рождественскому балу уважение уже переросло в дружбу, когда моя дорогая подруга Эйми… как вы, англичане, говорите? Попыталась сыграть в сваху? Чем теснее мы с ним общались, тем больше развивались наши отношения.

– Тебя не волнует разница в возрасте?

Флёр пожимает плечами, скользнув своей рукой в мою:

– Возраст никогда не имел для меня особого значения. Я встречалась с мужчинами и старше, но зрелости им этот факт не добавлял.

Хочется стереть все свои старые мысли о мечтах послать Флёр одного из своих знаменитых пауков из дерьма, а также приятные воспоминания того времени, когда я шпионил за полуголой девушкой в качестве месье Вилорога. Нет уж, премного благодарен, но эти конкретные воспоминания я лучше оставлю!

– А ты, Гарри? Когда ты впервые почувствовал влечение к Флёр?

Во время гонки на метлах я несколько кругов не мог отвести взгляда от ее зада. Как ни печально, ответ наверняка неверный.

– Пожалуй, на рождественском балу. Любого парня привлечет такая девушка, но впервые я осознал, что она действительно мне нравится, думаю, именно тогда.

– Как вы относитесь к тому, что пресса уже называет вас звездной парой?

– Звездная пара? Я никогда не слышал такого выражения. А ты, Флёр?

Она смеется:

– Люди моего отца что-то такое недавно упоминали. Мне не показалось это достаточно смешным, чтобы рассказать тебе, Гарри, но чем больше я над этим думаю, тем забавнее всё становится. Пресса формирует ожидаемый результат. Ты говорила, что наш роман называют сказочным. Если вы с вашими читателями, мисс Клеруотер, ожидаете именно такого развития события, могу вас огорчить: мы намерены оправдывать лишь ожидания друг друга.

Когда Пенни переводит взгляд на меня, свободной рукой показываю на свою девушку:

– Видишь, что я имел в виду, говоря про ум?

У Флёр есть еще одно достоинство – она не намерена «метить» свою территорию, как делали Кэти Белл и Джинни, а также большинство девушек, с которыми встречался Джеймс. Держится Флёр спокойно и уверенно. Так просто. Как будто всё так и должно быть… как было у Джеймса и…

– Ты еще здесь, Гарри? Такое впечатление, будто твое сознание куда-то на минутку унесло портключом, – замечает Пенни. Определяю в ее голосе нотку беспокойства. Уверен, и Флёр заметила.

– Это не из-за ее ауры, если ты об этом волнуешься. Я просто думал, как мне повезло. Я ведь и раньше встречался с весьма милыми ведьмами, но Флёр – моя первая настоящая девушка. Если мы расстанемся, моей второй девушке придется равняться на неё.

Пенни успокаивается.

– Ой, я не могу этого напечатать – твои слова разобьют надежды сотням ведьм. На выходных вы снова будете сражаться друг с другом на дуэли. В прошлый раз победил Гарри, но его дисквалифицировали. Чего от вас может ожидать публика? Вы ведь не будете поддаваться?

Пытаюсь не покраснеть, вспомнив, что сказала на эту тему Флёр. Она дала понять, что победитель выберет, кто будет сверху в следующий раз. Несмотря на всё её коварство, получается выигрышное предложение, как на него ни взгляни!

– Я не планирую поддаваться. И от Флёр меньшего ожидать не стал бы.

– Согласна. Дуэли могут стать благотворным и поучительным опытом.

Пенни кивает ей, а потом спрашивает:

– Что скажете о дуэлях с Виктором Крамом?

– В прошлый раз мы оба его победили. Не думаю, что он станет серьезной проблемой и на этот раз, – даю я ей милый и, главное, безопасный ответ. Моим фанатам вряд ли понравятся мои планы беспощадно унизить Крама на публике.

– Хорошо, пока вопросов достаточно. Как насчет нескольких фотографий? Пару на разворот и одну для обложки.

В кадре мы с Флёр на скамейке, моя голова у нее на плече. Флёр поворачивается и одаривает меня легким поцелуем, а потом мы отстраняемся друг от друга, и я с усмешкой подмигиваю в камеру. Всё сладко и совершенно невинно.

Жаль, что нельзя заново проиграть наш последний полет на метле. Тогда бы я точно отделался от ведьм, полагающих, что у них еще есть шанс. Нет уж, пусть это воспоминание останется только для нас двоих.

***

– Так как, ЭйчДжей, ты их предпочитаешь – в таком виде или голых в грязи?

Флёр с Афиной продолжают обмениваться заклинаниями – идет второй раунд девятого задания.

– Соблазнительно, но грязь на Флёр скроет самое интересное. Обе из них изрядно улучшили свои навыки. Афина как будто пытается что-то доказать, – отвечаю я Шляпе. Поскольку с Эйми случилось несчастье, у Седрика в этом раунде нет противника, а я вот везунчик… через пару минут встречусь с Виктором Крамом, а потом у меня будет перерыв до поединка с Афиной. Мне не терпится начать трепку.

– Точно, гречанке надо забыть о реванше с тобой и волноваться о том, насколько улучшились навыки твоей постельной грелки. Делакур задает ей жару.

Без всякого толку постукиваю по ладони палочкой – с её конца срывается пара искр. Жаль, что это не я на помосте. Флёр прекрасно проводит цепь чар и заклинаний, вынуждая Афину выставить грубый щит.

– На этой стадии дело может повернуться как угодно. У Афины великолепная техника. Ей просто требуется больше опыта сражений с искусными соперниками, и тогда мы вскоре увидим ее на дуэльном турнире. Учитывая это, Флёр действует прямо-таки великолепно.

– Держу пари, кое-что у неё точно получается великолепно, – усмехается Шляпа. Игнорирую грязный намек.

Середина апреля неважно сказалась на стадионе – здесь слишком мрачно. По крайней мере, не приходится волноваться о солнце в глаза, но я рад, что проливные дожди пока тоже задерживаются. Не представляю себе дуэли посреди бушующего шторма, как случилось во время прошлогоднего квиддичного матча Гриффиндора с Хаффлпаффом.

Как-никак, он не слишком хорошо для меня закончился.

Афина выуживает из своего загашника новый трюк: следом за вспышкой света идет иллюзия. Флёр не допускает в себя попадания ни того, ни другого. Она наколдовывает крохотного зверька и заклинанием отбрасывает призванную сорвать план тварюшку по дорожке ко второму дуэльному кругу.

– И что она собирается делать с огнекрабом? – Флёр быстро и ловко увеличивает зверя – думаю, я просек фишку. Афина вынуждена реагировать на щелкающие клешни, и ее иллюзия разбивается вдребезги. Когда раковина разбита, обычный огнекраб испускает маленькие сгустки пламени, крупный же может нанести гораздо больше ущерба. Флёр запускает в свое творение разрубающее, и там, где взорвался зверь, ревут теперь потоки пламени.

Отличный ход со стороны дерзкой француженки. Столб пламени облизывает Манос, когда та откатывается в сторону, показавшись из огня уже покрытой непроницаемой для огня защитой. Полагаю, напрасно было надеяться, что Афина не слишком знакома с огнекрабами.

Во время жесткой контратаки Манос пользуется панцирем краба в качестве временного щита. А ещё она играет на грани фола, смешивая ослепляющее и сомнительные, почти темные, проклятия с вполне себе бытовыми. За болевым под названием «Пытка» летит низко, на уровне щиколотки, разрубающее, следом – струя огня, и заканчивается атака бесцветным заклятьем, вызывающим страх. Флер уклоняется, защищаясь с недавно отточенным мастерством, но я все равно скриплю зубами. Манос вплотную приблизилась к черте, за которой последует дисквалификация, но сумела обуздать себя и не переступить её.

Значит, ей также известны и иные заклятия, гораздо темнее и точно за гранью. Флёр атакует волшебным тараном, известным как «Разрушитель Щитов». Афина не поддается, ставя волховской щит. Глупо – истощит их обеих, а я думаю, что у Флёр магический резерв больше. Вместо этого Афина уклоняется от какого-то мощного заклинания, которое я не узнаю. Это последнее заклинание Флёр что-то делает с кругом со стороны Афины – там все покрывается влажным зеленым мхом, и опора Афины становится несколько шаткой.

На ботинках гречанки отрастают шипы, нивелируя таким образом эффект заклинания. Новую вспышку огня Афина использует лишь чтобы спрятать за ней следующее заклинание. Я смотрю на дуэль сбоку, потому на меня вспышка действует не так сильно. Черноватое проклятье проходит сквозь защиту Флёр. Заново проигрываю в памяти движения палочки Афины и с трудом сглатываю.

– Черт! – восклицаю я. – Воздушный жгут. Он разрушит ей легкие, если она не знает контрзаклинания. Это темнейшее заклятье, но все-таки законное, если Флёр не умрет.

– Ты беспокоишься? – спрашивает Шляпа.

Во время последней войны нервничавший Джеймс однажды наблюдал, как Аластор Хмури пытался с его помощью вытащить из пары оборотней в человеческой ипостаси информацию о том, где Грейбек. Пожиратели Смерти тоже им пользовались. Только вот Аластор накастовал контрзаклятье, пока они не задохнулись, а приспешники Волдеморта обычно позволяли жертве умереть – есть все-таки разница.

Вижу панику на лице Флёр, когда она начинает испытывать трудности с дыханием.

– Нет. Когда жертва уже не может дышать, она теряет сознание. Тогда Афина применит контрзаклинание, или это сделает Флитвик. Если это все-таки сделает судья, Афину дисквалифицируют. Если они будут медлить, я, черт возьми, наложу его сам.

– Само собой, умри девчонка, и Манос не выйдет со стадиона живой – ее убьют либо родители Флёр, либо ты, Поттер. И между Францией и Грецией – а, может, и Англией впридачу – тогда разразится война.

– Совершенно верно, но на этот счет я не волнуюсь. Афина – профессионал, у нее наверняка припасено для меня нечто потемнее.

Ставя щиты и уклоняясь, моя девушка пробует разные заклинания, но они все неправильные. Даже ее чары головного пузыря не позволят наполнить кровь достаточным количеством кислорода. Все эти усилия просто купят ей лишнюю минуту, прежде чем она все-таки упадет в обморок.

Естественно, Афина не сбавляет темпа атаки, и Флёр начинает пошатываться. Поединок почти закончен – сейчас у нее наверняка уже резко сужается поле зрения. Манос наколдовывает веревки с фланга от Флёр, что проходит незамеченным. Веревки связывают ей лодыжки, и она неловко падает наземь. Афина призывает палочку, и как только та касается ее руки, гречанка читает контрзаклятье.