Текст книги "The Lie I've Lived (СИ)"

Автор книги: jbern

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 41 страниц)

– Хельга прекрасно в них разбиралась. Годрик был изрядным жуликом, чем вынудил её быстренько ликвидировать пробел. – Очередной булькающий мяв – ещё один кот мертв. Что вовсе не помогает мне сосредоточиться.

– Тебе никогда не приходила мысль написать книгу об основателях? Я могу зачаровать перо, или ты можешь сама научиться писать. Возможно, такая практика будет получше, чем накапливать здесь гору кошачьих трупов. Только представь: ты ведь сможешь сама заработать денег.

– Или можно было бы заключить сделку со Скитер и за определенный процент свалить на неё всю писанину. Какие истории я могла бы поведать… Должно быть, ты что-то задумал, ЭйчДжей.

Да уж, а всё мой проклятый язык. Очень надеюсь, что призраки четырех основателей не выскачут вдруг неведомо откуда.

– Скажи-ка мне, ЭйчДжей, когда в последний раз ты проверял помещение на предмет подслушивающих чар?

Желая закрыть тему и посмеяться над мнительным артефактом, беру в руки палочку. К моему потрясению, дальняя стенка начинает светиться. Подбежав туда, обнаруживаю у стены едва видимую нить, чем-то похожую на толстую паутину.

***

На меня осоловело глядят две пары глаз.

– Ох! Что это за вонь? – спрашивает владелец первой.

– Во что ты играешь, Поттер? – пытается нащупать палочку, которой у него нет, хозяин второй.

– Я вовсе не играю, Уизли.

– Где мы? Это что…

– Да, это василиск. Именно здесь я спас жизнь вашей сестры. И именно здесь мы и закончим наши игры.

– О чем ты? Мы ничего не сделали, – говорят они хором – прямо приобретенный рефлекс какой-то.

Бросаю им их «растяжимое ухо». Они, разумеется, смущены. Поясняю:

– Я стер вам память. У вас отсутствуют воспоминания за последнюю неделю.

На лицах обоих рыжих придурков проступает злость.

– Ты пересек черту, Поттер. За это твоя задница сядет в Азкабан… и плевать, избранный ты там или нет!

Покачав головой, вручаю им бумаги.

– Читайте. Обязательные контракты, подписанные кровью. Я купил последние семь дней вашей памяти за пять сотен галеонов каждому.

Услышав сумму, они вытаращивают глаза.

Первый, посмотрев на меня, наконец, умудряется связно выдавить:

– Зачем?

– Зачем вы шпионили за мной или зачем я вас подкупил? Вы шпионили, потому что вы пара мерзавцев, которые не в состоянии принять отказ. Видимо, ваш братец Билл тоже мне не верит. Он помог вам с разработкой собственной шпионской игрушки, ваша сладкая парочка умудрилась проделать дыру в мою лабораторию, и вы подслушивали меня целую неделю. Вы прыгнули выше головы и выяснили кое-что, о чем вам знать не следует, кое-что, из-за чего умерли мои родители.

Два идиота смотрят на меня, разинув рот, и я прямо-таки вижу, как поворачиваются шестеренки в их головах. Чертов череп Хельги на пике! Неужели меня когда-то настолько же просто было прочитать?

– Да повзрослейте вы хоть чуть-чуть, проклятые дебилы! Единственная причина, по которой я предпочел заплатить – да просто-напросто не хотел, чтобы на мне висела вина за вашу смерть. Оглянитесь вокруг, мать вашу! Я не шучу, говоря, что надо мной повисла реальная угроза. Выясненная вами тайна – угроза мне, и я заключил сделку лишь по одной причине – не хотел смотреть в глаза ваших отца с матерью и притворяться, что ничего не знаю о случившемся с Фредом и Джорджем.

Позволяю им переварить новости.

– Это разовая сделка, мальчики. У вас есть деньги за молчание, но больше вы от меня не получите ни кната. Это первое и последнее изъятие из банка имени Поттера. Не вздумайте больше лезть туда, куда не следует – последствия вам не понравятся. Если в течение следующих пары лет вы снова откроете тайну, тогда по подписанному контракту вы обязаны рассказать об этом сначала мне или Дамблдору, иначе лишитесь денег. А если будете не в состоянии вернуть деньги обратно, то попадете в рабство на три месяца, и я постараюсь так поработать над вашими задницами, что вы будете умолять Паркинсон открыть секрет избавления от шрамов.

Замолкаю. Должно быть, это влияние Шляпы. Моя тирада оставляет их на некоторое время безмолвными.

Один все-таки находит в себе гриффиндорскую храбрость.

– Это справедливо, Поттер. Мы будем держаться от тебя подальше.

– Какой-то он нервный, да, Фред?

– Фред, я думал, что Фред – это ты. Поттер, сколько именно ты стер?

Игнорирую их слабенькие потуги пошутить. Имбецилы! И мне ведь прекрасно известно, что Дамблдор уже положил на них глаз, желая видеть в Ордене. Сомневаюсь, что получу от него одобрение по поводу своих действий, но в любом партнерстве есть место трениям. С моей точки зрения, благодаря контракту его руки останутся чистыми. На моем месте он поступил бы точно так же, разве что вряд ли бы стал угрожать их жизням.

С другой стороны, он ведь просил меня следить за учениками.

– Ладно. С этим мы разобрались. Я уже опаздываю на интервью с репортером «Придиры». Да и смертью здесь просто воняет.

***

Интервью со мной проводит однокурсница Джинни – маленькая блондиночка с третьего курса. Оказывается, она дочь издателя и он выдал ей журналистское удостоверение.

Чудеса, да и только!

Луна показывает мне крошечного носорога из пробок от сливочного пива.

– Его сделал один из читателей, потому что ты поддерживаешь МОРФ.

Не уверен, о чем речь.

– Что такое МОРФ?

Она откидывает волосы, и я замечаю, что в ушах у неё сережки из маленьких редисок.

– Межконтинентальный Освободительный Русалочий Фронт – удивлена, что ты о нас не слышал.

– Извини, я тебя не понимаю. – Выглядит она серьезной, но даже для представителя Равенкло девушка несколько странновата.

– Они хотят узнать, как ты выполнил часть задачи на озере, не входя в контакт ни с единой русалкой. Ты сотворил чудо, не подплывая близко, тем самым изрядно продвинув дело МОРФ.

– И много в МОРФ членов? – интересуюсь я, гадая, а не вовлечен ли как-то в это Сириус.

Она улыбается:

– Наше число каждый день растет.

Ладно, можно и поиграть.

– Прости, я был несколько занят соревнованиями и не знаком с основными целями… МОРФ.

– Ты, разумеется, знаешь, что русалки – основной союзник в борьбе против Заговора Гнилоклыков. МОРФ пытается снискать их расположение, дав им именно то, что они хотят.

Сначала близнецы, а теперь ещё и это.

– И что точно они хотят?

– Никак не взаимодействовать с людьми, плюс свободу передвижения по мировым водным артериям.

– Значит, не взаимодействуя с ними, ты на самом деле ведешь с ними переговоры.

– Правильно. Ты схватываешь на лету. Каждый день, который мы с ними не общаемся, это ещё один шаг к союзу. Скажи, ты никогда не рассматривал возможность стать в МОРФ магом-специалистом по связям с общественностью? Мы хотели бы, чтобы ты как можно меньше говорил о русалках – так мало, как только возможно. Наш нынешний маг-специалист в последнее время слишком уж часто ошибается. С тобой всё в порядке? Такое впечатление, что тебя беспокоят нарглы.

Еле удерживаюсь от смеха.

– Думаю, на этом всё. У тебя есть ещё какие-нибудь вопросы?

Как ни печально, у неё они есть. Ещё более бессмысленные, чем предыдущий. Когда она произносит название своей будущей статьи, кое-что проясняется.

Гарри Поттер обдумывает предложение МОРФ

Заказываю десять экземпляров.

***

На следующий день меня приглашают на чай в кабинет Дамблдора. Он считает весьма важным публично пригласить к себе на завтра Седрика. Беседа их будет намного приятнее, – по крайней мере, гораздо менее острой.

– Я сделал то, что считал необходимым.

– Тебя ведь не обучали правильно стирать память, Гарри. Несмотря на твой потрясающий талант, ты мог причинить им непоправимый вред. Ты должен был привести их ко мне. Малейшая оплошность, и кто-то из них мог по твоей милости провести остаток жизни, как мистер Локхарт.

– Есть ли известия из Мунго? – надеюсь я сменить тему.

Он отрицательно качает головой.

– Я проверяю каждый день и пока не теряю надежды. Вернемся к нашему вопросу…

– Мы оба с вами знаем, Альбус, что я отнюдь не школьник. Я предупредил их. Близнецов необходимо было предостеречь, и вовсе не в вашем мягком отеческом стиле. Это бы не сработало, я прекрасно знаю подобных людей. В любом другом вопросе, касающемся Ордена, я подчинюсь требованиям, если только это не будет касаться меня и пророчества. В этом случае я вынужден был положить конец их проделкам.

– Значит, так тому и быть, Гарри. Я принимаю твои объяснения, но не твой метод решения. Ты мог вызвать меня, и я стер бы им память. Ты лукавишь, говоря, что твои действия безопасны. Вспомни о Юлии Цезаре. Найти верных союзников столь же важно, сколь и победить. Я не собираюсь требовать от тебя пересмотреть прежнее мнение по поводу того, как иметь дело с врагами, но хотел бы попросить тебя быть более сдержанным по отношению к остальным.

– Как насчет Билла Уизли? Я так понял, близнецы вошли с ним в контакт, а он обратился к вам.

– Я уже говорил с ним и поддержал твои действия, несмотря на то, что с ними не согласен. Он несколько смягчил свой гнев, на этом и поставим точку. Возможно, на время твоего следующего визита во Францию я договорюсь о присутствии там Уильяма, и вы сможете уладить ваши разногласия любым приемлемым для вас способом, при котором оба останетесь в живых.

– … что оставляет мне множество возможностей. Меня это устраивает. – Билла тоже надо бы как следует вздуть. Думаю, ситуация взаимовыгодная.

– Пожалуйста, Гарри, хотя бы притворись, что ты в состоянии терпеливо дождаться этой встречи.

– Будь я настолько нетерпелив, я бы попросил вас прислать ещё и Чарли, пока он не вздумал вмешаться.

Альбус, улыбнувшись, открывает ящик. Он достает лакомство для Фоукса, и птица по-старчески медленно ковыляет по столу к цели.

– Я слышал, накануне следующей задачи, в пятницу вечером, ты намереваешься ещё раз рискнуть и снова посетить корабль Игоря. Ты ведь знаешь, что именно мы с Олимп слышали на встрече МКЧ. Игорь самолично заявил, что в это время ему необходимо будет присутствовать в другом месте и что он – весьма кстати – болен. У ситуации все признаки ловушки, и я не намерен позволить Игорю беспрепятственно сделать ход. Я хочу попросить Минерву также присутствовать завтра на судне. Кроме того, там будет юная Афина со своими телохранителями. Если происходящее выйдет за пределы подростковой выходки, подозреваю, что действовать будут от имени личности, которой сейчас благоволит её семья.

– Да, Крам попросил вернуть долг чести. Он хочет, чтобы мы с Флер обслужили его вместе с группой гостей. После насмешек прессы меня гораздо больше беспокоит, чтобы он не попытался нас заведомо осрамить накануне следующей задачи.

Дамблдор складывает руки домиком:

– Кстати, о следующей задаче… Думаю, юному Седрику Помона уже всё объяснила, а остальные давно уже были проинформированы. Субботняя задача начнется за час до квиддичного матча между Хогвартсом и Бобатоном. Если уж арена будет переполнена до отказа, мы считаем возможным хорошенько подогреть публику. С поля будет снят антиаппарационный щит, как я обычно снимаю его в Большом Зале для обучающихся искусству аппарации. Вам вместе с соперниками необходимо будет пройти по ещё одному маршруту. Это цепь из парящих в воздухе дисков, на каждый из которых тебе надо будет по очереди аппарировать. Там ты обнаружишь три мишени, плавающие на расстоянии в десять, двадцать и тридцать футов соответственно. Необходимо каждую поразить проникающим, стремясь при этом попасть в центр. Выстрел мимо яблока карается штрафным временем, которое приплюсуют к общему времени твоего прохождения. Победит самый быстрый. Это испытание на точность и скорость. Думай об этом, как об игре в дартс в пабе.

Обдумываю его слова… как будто у меня и в самом деле есть выбор.

– Звучит вроде бы достаточно просто.

– Будем надеяться.

***

– Не знаю, с чего Мэнди вдруг решила, что я хочу ей изменить. Ох уж эти девчонки! – жалуется мой пациент, а потом нервно спрашивает: – Ты уверен, что мадам Помфри сейчас недоступна?

– Да не шевелись ты, – после осмотра тыльной части руки Терри Бута принимаюсь исцелять нарывы и волдыри. Мерзкий процесс. Каждая моя попытка снять заклятье оборачивается провалом – их количество увеличивается вдвое, и Терри вскрикивает от боли. Благодаря последним усилиям они изрядно расползлись по коже и уже на полпути к локтю.

– Хитрая задачка. И что же настолько расстроило Брокльхерст? – запустив очередное диагностическое, пытаюсь припомнить что-нибудь действенное. Можно было бы просто подождать возвращения Поппи с педсовета, но мне нравятся сложные задачи.

– Прошлым вечером в гостиную заглянула сестра Лизы, и Мэнди поймала меня на том, что я пялюсь на задницу старосты. В общем, это послужило причиной ссоры, утром мы снова разругались, и Мэнди решила меня проклясть. Она целилась не в руку, дружище. Мне повезло, что я так вовремя прикрылся. Эта чокнутая пыталась проклясть моего дружка!

– Может, лучше с ней порвать, Бут? Либо будь поосторожнее с тем, куда пялишься. Представь, что случилось бы, знай она проклятья поопаснее, – проявляю я снисходительность. У Мелинды Терпин великолепная задница! Поверьте, уж я-то это знаю.

Мой пациент дрожит, в то время как я пытаюсь вспомнить контрпроклятье, которое прямо-таки вертится на кончике языка. А, точно, вот оно – стандартный фурункульный сглаз. Одно из пресловутых обманчивых проклятий. Накладываю его, и многочисленные ожоги сливаются в один огромный, а тот вскоре набухает.

– Теперь я должен его вскрыть, Терри. Будет несколько грязновато.

Нож неглубоко вспарывает ожог, превратив его в отвратительную кровавую пародию на вагину. Моего одноклассника вроде вот-вот сейчас стошнит. В здоровую руку пихаю ему кровевосстанавливающее и начинаю залечивать рану. Потом смазываю её антисептиком и накладываю на всё замораживающее.

– Всё-таки зудит, – жалуется он.

– Вот мазь. Пройдет минут через двадцать. Если хочешь пошутить над Мэнди, могу наложить на руку иллюзию, а ей скажешь, что тебе её ампутировали.

Терри злорадно улыбается. Может, Поппи таких услуг и не предоставляет, но работа помощника дарит мне наслаждение. С моей точки зрения, Мэнди следовало бы волноваться, не глазей её дружок пятнадцати лет от роду на симпатичных девчонок.

Терри покидает меня уже «без» руки. На обратном пути он минует Невилла.

– Привет, Невилл. Всё в порядке? – благодаря моей помощи и опеке Гермионы он несколько недель не заглядывал в больничное крыло.

– Можем мы поговорить с глазу на глаз?

Взглянув на стонущего второкурсника, пытающегося уснуть, несмотря на неприятности с желудком, веду Невилла вглубь крыла.

– Что случилось?

– Этим утром профессор Дамблдор договорился, чтобы мадам Хуч отвела меня в Мунго повидаться с родителями.

– Правда? И что? – Дамблдор молодец! Он надеется, что присутствие Невилла поможет выздоровлению.

– Моя мама. Когда мы уже собирались уйти, она пробормотала мое имя и сжала мне руку. Она так никогда не делала.

– Это замечательно.

– Да. Мы вызвали целителей, и они подумали, что это хороший признак, поэтому я вызвал камином бабушку.

У меня засосало под ложечкой.

– И что она сказала?

– Ну, она поговорила с целителями, а они захотели пригласить других специалистов, – он хлопает в расстройстве по камню, продолжив: – Она сказала, что это слишком дорого, и ей не хочется тратить деньги.

Пытаюсь не показать свой гнев. Если бы я дал зелье Фрэнку и у её сыночка появился хоть какой-то намек на улучшение состояния, Августа всё на свете продала бы, но нашла бы средства на лечение. Старая карга в идиотской шляпе! Стараюсь подавить злость. Я знаю, что они никогда особо не ладили с Алисой, но это уж слишком!

– Потом прибыл директор и попытался договориться насчет её лечения, но она отказалась от его предложения.

– И что дальше? – пытаюсь найти решению Августы логическое объяснение. Она могла переусердствовать с семейным состоянием. Возможно, таким образом она пыталась защитить Невилла от напрасной надежды. А ещё ей, может быть, просто-напросто наплевать на Алису.

– Они серьезно поссорились, и бабушка обозвала его так, как мне совершенно не хочется повторять. Она даже угрожала ему санкциями от совета попечителей.

Вижу, насколько он расстроен.

– Чем я могу тебе помочь?

– Единственные, кто может дать разрешение на проведение курса, это я и бабушка, но ты же знаешь, она не дает мне доступа к деньгам.

– Сколько тебе нужно? – как гласит пословица, взялся за гуж, не говори, что не дюж.

– Говорят, специалисты обойдутся примерно в две тысячи галеонов. Я буду не в состоянии вернуть долг, пока мне не исполнится семнадцать, но ты можешь одолжить мне денег?

Вздрагиваю, зная, насколько мое хранилище оскудело после подкупа близнецов. После такого оно и вовсе покажет дно, но выигрыш в турнире даст мне шанс пополнить его – ну, а ещё можно попросить Сириуса или Дамблдора дать мне взаймы.

– Хорошо. Мне надо только написать гоблинам, чтобы санкционировать выдачу. А ты пошлешь в больницу сову и найдешь специалистов.

– Когда правда выйдет наружу, бабушка будет в ярости, – предостерегает Невилл.

Хлопнув его по плечам, отвечаю:

– Твердо стой на своем и не сдавайся. Если она велит тебе вернуть деньги, скажи ей, что я не приму их, и отошли её ко мне. Вряд ли ей захочется нарываться сейчас на войну с мальчиком-который-выжил. Если она попытается устроить скандал, я обращусь в газеты. Поверь, пресса меня сейчас обожает. Эту битву она проиграет, причем с большими потерями. – Вмешательство Дамблдора восприняли бы как попытку влезть не в свое дело, но вот поддержку Гарри Поттера расценят как помощь друга. У Августы нет ни единого шанса.

– Спасибо, Гарри. Ты не представляешь, сколько это для меня значит.

Пишу записку в Гринготтс, подписавшись официальным кровавым пером Поппи, и отдаю Невиллу. Он спешит в совятню за моей Хедвиг. В этот миг я счастлив. Новости не плохие – не самые лучшие, но уже кое-что.

Надеюсь, что Августа таким образом пытается лишь защитить Невилла. Если я выясню, что это чистая низость с её стороны, то отвечать за дальнейшие свои действия отказываюсь.

Алиса ушла из Аврората, чтобы стать матерью и домохозяйкой. Да, Фрэнк действительно был лучшим бойцом, чем она, но Алиса слыла лучшей в зельеварении среди своих одногодков, да и с палочкой управлялась весьма неплохо. Если она выберется, ей предстоит нелегкая задача: помериться силами со свекровью и постараться воссоздать разработку философского камня всего из нескольких капель эликсира. У Снейпа или Слагхорна шансы были бы выше, но кто в здравом уме доверит этим двоим тайну вечной жизни? Я предпочту иметь дело с тем, чья мотивация благородна – например, спасение жизни мужа, а, возможно, и собственной.

***

– Выглядишь сегодня просто великолепно, Флёр.

– Ирландские цвета тебе идут. Подчеркивают цвет твоих глаз.

Поглаживаю свитер Финнегана.

– Я вынужден был выбирать либо из этого, либо из дорогого магловского костюма.

Девушка изящно перекидывает волосы через плечо. Её движения полны элегантной чувственности, и она ничего с этим не может поделать. Действую так, как будто мне это глубоко безразлично, но жест весьма сексуальный.

– Этим ты оскорбил бы всех на борту. Я рада, что ты сдержал порыв; у меня нет никакого желания с боем прорываться с этого корыта. Ты знаешь, что у нас в Бобатоне есть озеро, а наши лодки вырезаны в форме лебедей и необыкновенно красивы? А это… этот реликт – печальное напоминание о кочевых племенах, о которых лучше было бы забыть.

Из Флёр вышел бы замечательный попутчик. Им со Шляпой следовало бы комментировать документальные фильмы о путешествиях. Они могли бы посещать разные места, и Флёр проезжалась бы по поводу местной культуры и архитектуры. А Шляпа – вообще по всему, что видит. Успех у передач был бы невероятным!

– Ладно, говори уж, что ты на самом деле думаешь. Окажи мне услугу: дай знак, если соберешься повторить свой финт, пока мы будем прислуживать за ужином. Я хочу видеть выражения их лиц, чтобы вовремя отступить к выходу.

Пока мы пристально разглядываем мостки, она прячет улыбку.

– Боишься, что он на что-то решится?

– Я бы опасался, если бы такой попытки не было. А что думаешь ты?

Она равнодушно замечает:

– Месть мне для него лишь на втором месте. Что бы он ни замыслил, в центре внимания будешь именно ты. Кроме того, мой отец – крайне влиятельный человек и прекрасно помнит всех, кто пытается навредить его семье. Мне, скорее всего, предстоит прислуживать чистокровной вейле.

– Ну, если она честолюбива, то может бросить Крама, кто сейчас на третьем месте, ради одного из нас, – и если ради Флёр, то я бы ещё и приплатил за такое зрелище.

Нас жестами приглашают на борт. Посмотреть, как мы поднимаемся по деревянным мосткам, собрались чуть ли не все ученики. Развязно улыбнувшись, интересуюсь:

– Ну, и как пройти на камбуз? В прошлый раз как-то не довелось на него посмотреть.

Бродяга всегда повторяет: войдя в помещение – сам задавай тон. Обычно он имеет в виду беготню за юбками, но здесь его слова тоже вполне уместны. Значение моего одеяния распознают, и ещё как. Похоже, здесь очень даже в ходу всякие подлые приемчики. Может, я учусь в неправильной школе? На сей раз ступаю на борт с помпой. На ведущей вниз лестнице выпускаю свою «муху-шпионку, версия номер два», надеясь, что мои старания этого стоили.

Камбуз находится за столовой; нам приходится пройти через неё. Замечаю первый ход Виктора. С одной стороны комнаты стол полон вейл, а за столом Виктора сидит Драко Малфой и большинство слизеринцев с четвертого курса. Странно, но Минервы Макгонагалл здесь не наблюдается – явно происки Снейпа.

– Я всегда говорил, что из тебя выйдет отличный домовой эльф, Поттер.

– О, Виктор, общаешься с обманщиком? Это говорит отнюдь не в твою пользу.

– Ты здесь не для беседы, Поттер, – заявляет Крам. – Ты здесь прислуга.

Повернувшись, подталкиваю покрасневшую Флёр, которая пытается взглядом убить пятерых вейл, корчащих ей рожи.

– Повеселились – и хватит. Пора подавать суп и салат. Хочешь обслуживать троллей за третьим столом или мерзких английских псин за столом номер два? Кстати, о теме поважнее: как думаешь, кто-нибудь из них в состоянии раскошелиться на приличные чаевые?

Возможно, когда я раз и навсегда разберусь с проблемой в лице Темного Лорда, стоит подумать о карьере в обслуживающей индустрии – перспективы могут быть весьма неплохими.

***

На камбузе меня ждет Дух. Он медленно машет своими крыльями, похожими на крылья горгульи, и висящие на крюках кастрюли гремят, повинуясь движению сверхъестественного ветра. Лицо меняется – то становится черепом, то превращается в некое подобие демонической маски. Он шипит, пытаясь просверлить во мне взглядом дыру, а в воздухе угрожающе плавает дюжина ножей. Тварь жестом всаживает несколько из них в стену по самую рукоять. Надо признать, дух несколько поколений оттачивал мастерство запугивания.

– Смотри-ка, Флёр, а оно умеет показывать фокусы! У тебя есть имя? – праздно интересуюсь я. Нельзя признавать, что меня можно запугать.

– Однажды, человек, я тебя отыщу. Ты будешь кричать от ужаса. И умолять о милосердии, а я припомню тебе все твои шуточки.

– Можешь стать в очередь. Следом за Крамом и всеми остальными присутствующим. В конце концов, я тебя понимаю, – останавливаюсь, чтобы взглянуть на него. – Ты когда-нибудь думал, что с тобой стало бы, если бы твой корабль, скажем так… уничтожили?

Тварь смотрит мне прямо в лицо. Он так близко, что моя кожа покрывается мурашками, а в призрачном свете пустых глазниц я вижу свое отражение.

– Прости, но я сейчас несколько занят.

Он рычит и прогуливается вдоль стены, в то время как я завязываю на талии фартук.

Мой товарищ по работе хмурится.

– Одно дело быть бесстрашным, и я это уважаю, но бесстрашие и глупость сразу – ужасная комбинация.

– Предпочитаю думать, что это лишь опрометчивый героизм. В нем есть определенное очарование. А сейчас пойдем-ка подадим дерьмо из восточноевропейской кухни поганцам из этой самой Восточной Европы, чтобы, наконец, убраться с этого доисторического плавсредства.

Если серия передач про путешествия таки состоится, я вовсе не против как-нибудь в них поучаствовать.

Так ужин и проходит; каждый раз, когда я пересекаю порог камбуза, слизеринцы ехидно меня подкалывают в попытке как-то достать. Вейлы снисходительно упоминают наследие Флёр, стараясь заполучить меня в свои сети.

Я редко бываю так возбужден и в то же время настолько уставшим и раздраженным. Интересное состояние.

Останавливаюсь у стола Афины, кивнув ей.

– Как у тебя сегодня дела?

– Полагаю, лучше, чем у тебя, – отвечает гречанка. – Спасибо за сегодняшнее развлечение. Приятно посмотреть, как Виктор из кожи вон лезет, а у него ничего не выходит. Я записала тебя как своего гостя на случай, если он вдруг планировал натравить на тебя Духа. Я не позволю этому случиться.

– Спасибо. Не скажешь мне, что пошло не так с преподавателем Хогвартса, который должен был здесь присутствовать?

– Полагаю, кто-то сказал ей, что Виктор перенес празднество, либо твои здешние доброжелатели отвлекли её как-то ещё. В нашей школе солгать преподавателю – своего рода искусство.

Что ж, тогда ситуация вполне проясняется. Минерва всегда была слишком доверчива.

– Удачи тебе в завтрашних соревнованиях.

– И тебе, Гарри, – отвечает она, в то время как Малфой в третий раз проливает свой напиток и подзывает меня для новой порции.

Приближаюсь к столу, и мои глаза прищуриваются при виде его ухмылки.

– Драко, я полагал, что тебя обучили хотя бы основам этикета. Как выясняется, ты просто врожденный остолоп. Наверное, это и есть причина твоих бесконечных неудач. Ты знал, что неуклюжесть вообще-то качество, присущее полукровкам? Как говорит знакомая мне магла, если со щенком что-то не так, виновата сука.

Выслушав мое остроумное оскорбление, слизеринцы принимаются шушукаться. Драко пытается уничтожить меня взглядом:

– Поттер ревнует, потому что у него-то матери нет.

О, эту черту ему переходить не следовало!

–Драко, до тебя не доходит, да? Я почти выставил Снейпа из школы. Теперь это лишь вопрос времени. Когда он уйдет, не останется никого, кто смог бы защитить твою бедную шкурку. У тебя впереди три долгих года. С меткой ты ещё крайне легко отделался.

Осматриваю лица остальных слизеринцев.

– Ничего не имею против остальных, но честно предупреждаю: если вы примете участие в его планах, я буду беспощаден.

Драко, похоже, уже готов потянуться за палочкой. Хозяин вечеринки тоже это замечает. Но он-то надеялся совсем на другое развитие событий.

– Поттер, – предостерегает Крам. – Это мои гости. И относиться к ним ты будешь соответственно.

Цепляю на лицо фальшивую улыбку.

– Прошу прощения, Виктор. Тебе требуется добавка?

– Нет.

Флёр кладет руку мне на плечо. Она жестом показывает мне на вейл и с яростью выплевывает:

– Наполни их бокалы. Я обслужу этот стол.

Пока я подливаю им вино, пять вейл продолжают испытывать на мне свои чары. Значит, они здесь не только ради того, чтобы нервировать Флёр. Интересно, какие ещё козыри у него в рукаве.

– Неплохо проводите время? Вам требуется что-нибудь ещё, леди? – при этом я бросаю на них хитрый взгляд, который наверняка выглядит смешно на лице подростка.

– Сомневаюсь, что такой маленький мальчик способен мне чем-то помочь, – говорит вейла, которая, похоже, руководит этой бандой. Чую, как она усиливает чары. – Не желаешь узнать, что я понимаю под неплохо проведенным временем?

Покачав головой, смеюсь:

– Да не особо, сучка. Забавно, я полагал, что чистокровные вейлы умеют контролировать своё очарование. Не думал, что ты ещё не вышла из подросткового возраста.

Её игривость мгновенно испаряется. Две другие, владеющие английским, нахмуриваются и переводят мои слова остальным. В меня упираются пять пар сердитых глаз. Бродяга всегда повторял, что я мастер в искусстве злить женщин. Похоже, он прав.

– Да ты и с одной-то из нас не знаешь, что делать, маг-малолетка.

Оглядываюсь через плечо.

– Делакур в три раза лучше любой из вас. Волшебное очарование – это замечательно, но если ты видел одно прелестное личико, ты видел их все. Истинная красота всегда в глазах смотрящего, и то, что я вижу здесь, и близко с ней не сравнится.

Черты их лиц искажаются, приобретая сходство с птичьими. Время в обществе Шляпы прошло не зря. Доверху наполнив остальные бокалы, с улыбкой на лице возвращаюсь на камбуз.

Там обнаруживаю Флёр, нарезающей жареное мясо. Оно нежное и розовое, по цвету весьма близкое к оттенку её лица.

– Как ты? – небрежно интересуюсь я.

– Неужели тебе необходимо настраивать их против себя? – тарелка под её руками раскалывается, и я вижу, как её расстройство усиливается. Мой тревожный звоночек подает сигнал.

– Ради тебя я мог бы попытаться их игнорировать. Кстати, как это у тебя получается?

Она хватает другую тарелку и нагружает её мясом.

– Я не вступаю в пререкания и не встаю в позу. Я думала, что вы, англичане, по натуре стоики.

Кладу свою руку на её, заставляя Флёр чуть опустить палочку, направив ту на стол.

– Крам просто пытается вывести нас из себя. Ты позволяешь ему почувствовать себя победителем. Не давай этим вейлам себя запугать.

Она качает головой:

– А ты их ещё и оскорбляешь… – бормочет француженка, переключившись на проклятья на родном языке.

– Это не оскорбление. Лишь констатация факта, – говорю я.

Застывшая Флёр пристально меня оглядывает.

– Что ты сейчас сказал?

Наверное, это адреналин в сочетании с переизбытком ауры вейл. Черт, у Флёр, похоже, контроль сейчас намного слабее обычного. Но я готов на всё, лишь бы ослабить царящее между нами напряжение.

Ступив поближе, заявляю:

– Я сказал, что это лишь констатация факта с моей стороны. Ни одна из них никогда не достигнет твоего уровня. Красота – это не только волшебная аура. Тебе она присуща, а вот им – нет.

Она потеряла душевное равновесие, а я уже сделал свой выбор.

Целую её.

Она не сопротивляется. Вместо нежного и легкого поцелуя в губы получается мощный и наполненный эмоциями; гнев, вожделение, разочарование, удивление, раздражение и страсть вьются вокруг нас подобно рою ос, надеющихся отыскать выход. В чем я на тот момент уверен – то, что в своей реакции не одинок.

Мои руки обнимают её за талию, устроившись на пояснице, в то время как её гладят мое лицо – она стремиться слиться со мной губами ещё сильнее. Спускаюсь поцелуями по её шее, пробуя на вкус мягкость её кожи – я не могу, да и не желаю останавливаться.

Когда она издает слабый стон, волшебство момента проходит. Жажда сменяется осознанием. Остановившись, чуть отодвигаюсь; на её лице заметен румянец. Она с силой отталкивает меня, и я натыкаюсь на один из тяжелых деревянных столов. Мой затылок ударяется о низко висящие горшки.