Текст книги "The Lie I've Lived (СИ)"

Автор книги: jbern

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 41 страниц)

Ничего особо заковыристого и требующего чьей-нибудь девственности, лишь времени и терпения, плюс тонкой рунной работы со стороны Флёр.

Как я и ожидал, нехорошая зона уменьшилась вдвое. Ханна, Невилл, Джинни и Гермиона объединенными усилиями выкорчевывают восемь из десяти поврежденных кустов и спорят сейчас о том, что посадить на их месте. Дразняще подмигнув, Флёр ставит единственное условие: на замене должны быть съедобные ягоды.

Придвигаюсь поближе, пока она смотрит в темный водоем:

– Так чище?

– Вроде бы. Подозреваю, нам ещё придется изрядно потрудиться, – отвечает она, от нечего делать помешивая воду своей палочкой вейлы. – Час почти закончился, надо уходить и дать гроту вернуться на место. Хочешь продолжить завтра или побережешь силы для ужина в посольстве?

– Что порекомендуешь? – полагаюсь я на неё.

– Обождем. Тебе надо быть отдохнувшим и вести себя с моей матерью паинькой. Но куда бы ты ни шел, везде за тобой следуют хаос и суматоха, – с прагматизмом констатирует она.

– Можно было бы все отрицать, но мы оба знаем, что это правда. Был бы благодарен тебе за любой совет. Думаю, от Габриэль будет масса хлопот.

Она глубокомысленно кивает и произносит, вставая:

– Если бы я могла убедить мать напоить её снотворным, я бы так и сделала. Много из пытавшихся со мной встречаться старались понравиться моей сестре в надежде, что их стремление покажется мне привлекательным. Я люблю сестру, но она та ещё штучка. Не старайся из-за меня уделять ей какое-то особое внимание. А так – будь собой. Будь Гарри Поттером – ты сталкивался с драконами, дементорами и темными магами. Вряд ли обычные аристократы покажутся тебе поводом для беспокойства.

Озорная улыбка на её лице дает мне понять, что я на пути в очередную ловушку.

***

– Ты выглядишь замечательно, Гарри Поттер, – комментирует Флёр, встречая меня у ворот. Несколько ее одноклассников из Бобатона тоже приглашены в посольство. Здесь есть и ученики Хогвартса, а также пара дурмштранговцев.

Целую её запястье.

– Да и ты вроде привела себя в порядок. – Шучу, она просто ошеломляет. Она могла бы надеть дадлины обноски… фу, отвратительно. Лучше выкинуть этот образ из головы! Она могла бы надеть что угодно и все равно отправить своим видом в нокаут. Сегодня вечером на ней не то платье, что она надевала на рождественский бал; это – светло-зеленое.

А я отказался от идеи облачиться в бутылочно-зеленую мантию, купленную для меня Молли, и заказал другую у Глэдрэгз. Там поработали с платьем, а в качестве бонуса смогли добиться того, что я выгляжу старше. Благодаря принятому в комнате старящему – всё-таки сломался и сварил его – я повзрослел месяцев на девять. Гарри Поттер в пятнадцать не слишком отличается от четырнадцатилетнего, но зелье неплохо сказалось на моей внешности. Ну, по крайней мере, на следующие восемь часов.

Моя девушка не пропустила факт, что я пришел в новой мантии. Она потирает ткань рукава большим и указательным пальцами.

– Мягкая. Должно быть, очень удобная. Не стал надевать свой орден Мерлина?

– Нет, показалось слишком безвкусным. Кроме того, подозреваю, твоих родителей не слишком волнуют английские награды.

Она смеется, позволяя мне сопроводить её по дороге в Хогсмид, где для перемещения в Лондон наша группа воспользуется камином мадам Розмерты. Возглавляет компанию мадам Максим. Вспоминаю, как она танцевала с Хагридом на рождественском балу, но сегодня вечером его нигде не видно. Надо будет поинтересоваться у нашего большого парня, куда у них двигается дело. Она женщина утонченная, да он у нас тоже утончен, причем весьма, в методах перегонки виски собственного изготовления.

Зайдя в «Три Метлы», киваю Кингсли и, видимо, Тонкс в роли «Эбеновой Богини» – возможно, только ради того, чтобы повесить ему лапшу на уши. Я несколько пристрастен, но кое-что в дебатах о том, кто сексуальнее, вейлы или метаморфы, всё-таки есть. Шеклбот кладет на стол несколько монет и проходит вперед, чтобы переместиться, пока Максим расставляет приглашенных во французское посольство. Для перенаправления камина потребуется ну прямо-таки смехотворная магия, но мы все прекрасно помним, что во время последней войны случилось с Доркас Медоуз и двумя её телохранителями; на этот раз Дамблдор не пойдет на риск.

Надо будет обыграть в шутке Тонкс в хвосте колонны, но это терпит. Без Шляпы – пустая трата времени.

Для перехода в камине директору Бобатона приходится стать на колено. Замечаю, как близка её рука к палочке, и гадаю, сколько Альбус ей рассказал. Я иду следующим, за мной – Флёр.

Если мадам Максим и ожидала нападения, то уж никак не от меня, вылетающего из камина. Я откатываюсь от места, где она стоит, и падаю наземь. Она, наклонившись, поднимает меня на ноги, одновременно очищая палочкой пепел со своей одежды.

– Вы переносите путешествие не слишком хорошо, мистер Поттер, – говорит великанша.

– Не получалось и вряд ли получится. Я компенсирую неудачи своим обаянием.

– Надо бы вам во время перемещения попробовать держать в руке стакан воды.

– Чтобы мой выход был ещё зрелищнее? – интересуюсь я с саркастической ухмылкой.

– Нет. Возможно, прибытие стабилизируется, если вы будете сосредоточены на стакане, а не на ногах. Я знаю многих людей, воспользовавшихся этой техникой, и для них путешествовать камином стало приятнее.

– Вполне разумно. Спасибо, как-нибудь попробую. – Пока я все это проговариваю, Флёр появляется из камина, как будто просто переходит из одной комнаты в другую – воплощение грации! – и немедленно испаряет прилипшие к ней частички грязи.

Я всё ещё могу победить её на дуэли. Должно же это чего-то стоить.

Очистив себя, присоединяюсь к Флёр, и она сопровождает меня до входа во французское посольство.

– Ты выглядишь как в омуте – чуть старше, – замечает она, когда я беру её за руку.

– Правда? – в следующий раз при посещении омута надо будет взять воспоминание, где есть зеркало. Слышал, что представление человека о себе определяет его образ в омуте, но никогда об этом не думал. Мое «представление о себе» должно быть на пару лет постарше.

Ждем у входа в парадный зал посольства, когда нас объявят. Беру руку Флёр в белой перчатке в свою.

– Флёр Делакур из рода Делакур и её спутник, Гарри Поттер из рода Поттер.

Выдерживаю почти ослепляющие вспышки камер, утихающие по мере того, как мы спускаемся по ступенькам. Думаю, на фотографиях я буду выглядеть, как будто попал под жалящее. Флёр сразу же ведет меня к своим родителям, стоящим в компании Габриэль и действующего посла Франции, их двоюродного или троюродного родственника. Мне удается заметить Пенни вместе с Олли, исполняющего двойные обязанности спутника и фотографа; надо будет обязательно подколоть его по поводу того, какой же он подкаблучник.

Целую руку мадам Делакур и смахиваю пыль со своего французского:

– Рад с вами познакомиться, мадам.

– И я рада, Гарри Поттер. Буду счастлива подробно побеседовать с вами.

– Как и я, мадам. Министр, посол, добрый вечер. – Кланяюсь им обоим и принимаю рукопожатия, стараясь следовать протоколу – такое впечатление, что количество камер лишь увеличилось. Некоторые направлены на нашу группу, а другие на тех, кого объявили после нас. Из-за всех этих вспышек такое впечатление, что мы где-то на дискотеке.

– Вот мы и снова встретились, Гарри Поттер. Поздравляю вас, вы пережили больше недели расположения моей дочери. Это уже само по себе замечательное достижение.

– Papa! – протестует Флёр. Видимо, под настроение он не прочь её подоводить.

– Она замечательная ведьма, гордость своей семьи и страны, – отвечаю я, оборачивая ситуацию в свою пользу. – Привет, Габриэль. Приятно снова тебя видеть. – Кланяюсь сущему наказанию для моей подруги; девочка улыбается и делает реверанс.

– Ты намного младше обычных друзей Флёр, – прямолинейно заявляет она, как умеют дети.

– Габриэль! – предостерегает её сестра, которой не по душе этот неловкий момент.

Я счастлив, что на сей раз насели не на меня. Придерживаюсь снисходительной линии поведения.

– Твоя сестра видит во мне что-то, что ей по душе. Весьма благодарен.

– Она все-таки побила тебя в дуэли, – меняет тактику Габби, пытаясь меня раздразнить.

– Да, но вскоре у меня будет шанс на реванш. С нетерпением его жду.

Вопросы и ответы сменяют друг друга ещё несколько минут. Чувствую, мною воспользовались в качестве повода поизводить Флёр. Даже посол вносит свою лепту. Меня это расстраивает, но изо всех сил строю из себя образец английского стоицизма.

– Как интересно, – комментирует мадам Делакур. – После беседы с Рошель Бокурт я ожидала кого-то не столь светского. Какой приятный сюрприз.

Не претендую на понимание динамики отношений между Бокуртами и Делакур. Они политические противники, но в социальном плане, кажется, друзья (акцент на кажется). Мадам Делакур намного старше, чем я ожидал, но вейловские чары от этого не стали меньше.

– Боюсь, мадам Бокурт попалась мне на глаза в крайне неудачный момент – у нас с ней не заладилось с самого начала. Нет ли у вас каких-нибудь новостей о самочувствии Эйми?

– Исцеление идет медленно, но прогресс есть. Врачи говорят, что скоро она сможет разговаривать.

Улыбаюсь:

– Хорошие новости. Не хотел показаться грубым, но вынужден вас покинуть, чтобы выразить почтение министру Фаджу. Не против составить мне компанию, Флёр?

Она кивает, и мы направляемся к Фаджу с группкой его сторонников.

– Они изрядно повеселились, да?

Флёр кивает:

– Да, ищут трещины в твоей обороне. Пока что играешь роль ты блестяще.

– Говоришь, как будто я какой-нибудь актер. Ты уязвила меня в самое сердце, Флёр. Я ведь глубокая и сложная личность, весьма одаренная в искусстве дипломатии.

При виде моей притворной чистосердечности она закатывает глаза.

– Пока тебе не потребуется что-нибудь уничтожить, Гарри.

– Сегодня я сделаю все возможное, чтобы не применять силу, но даже если сила потребуется, буду действовать вежливо.

Фадж развлекает свою группу, пересказывая смешные случаи с последней встречи Визенгамота. Чтобы рассказ вышел настолько правдоподобным, необходимо видеть такое своими глазами, а чтобы наслаждаться всем этим – наверное, надо быть англичанином.

Примерно на середине истории, происходившей в Министерстве Магии на диспуте о пособиях, он замечает меня, ну, или, по крайней мере, Флёр.

– Гарри Поттер! Рад тебя видеть!

– И я вас, министр. Надеюсь, у вас все в порядке.

– Да-да, мой дорогой. Подойди ко мне на минутку. Надо бы нам сделать снимок для прессы. Прихвати и свою очаровательную подругу. Я не имел удовольствия быть официально представленным, но всем британцам, несомненно, известна Флёр Делакур.

Втискиваемся рядом с Фаджем и его эго. Буду поражен, если они сумеют нас уместить в одном снимке. Следуют взаимные расшаркивания, но тут раздается милосердный перезвон, и мы направляемся к столам ужинать.

Вот только сидим мы с родителями Флёр, так что «милосердный» – неправильный эпитет. Как воспитанный джентльмен выдвигаю Флёр стул, а потом занимаю своё место. Забавно, Джеймсу Поттеру нравился этот вздор, а вот я больше им раздражен.

– Мой муж говорит, что во время сражения с полтергейстом вы практически уничтожили убежище, сделанное мною для Флёр.

Угу, вечер будет длинным. Парирую комплиментом:

– Ущерб значительный, однако оно будет восстановлено. Ведь магии подвластно всё, как я уяснил давным-давно. Вы проделали отличную работу, переплетя в амулете комплекс чар и трансфигурации.

Её мать с улыбкой говорит мне:

– Когда я впервые встретила своего мужа, он посчитал меня очаровательной как в буквальном, так и в переносном смысле. Значит, ты живешь с маглами, дорогой. Расскажи мне, на что это похоже.

Меня подмывает поинтересоваться, не в родстве ли она с Люциусом Малфоем, – нет уж, не хочу знать ответа.

– Моим родственникам не нравится магия и всё с ней связанное. Их дом – просто место, где можно жить.

Расспросы продолжаются; между тем салатные тарелки сменяются суповыми.

– А это лето ты собираешься провести там или присоединишься к моей дочери в её гоночном турне?

Улыбаюсь кипящей от негодования Флёр.

– Пока неизвестно. Слишком рано об этом говорить. Я больше обеспокоен настоящим, чем тем, что может случиться через несколько месяцев.

– Дорогая, – приходит министр мне на помощь, – дай мальчику поесть. Ты можешь заняться его препарированием в своё удовольствие и после ужина.

Ну ладно, это не спасение – скорее похоже на откладывание казни, но я справлюсь. Ужин великолепен. Пока что отец Флёр действует больше в мою пользу, а вот мать настроена весьма враждебно.

Флёр пытается сменить тему обсуждения, спросив о друзьях семьи во Франции. Не слишком успешно. Мысленно пересматриваю случившееся на предмет возможных шероховатостей, но не могу обнаружить никаких ошибок со своей стороны.

Возможно, она просто не любит англичан. Надо бы представить ей Сортировочную Шляпу. Они определенно поладят.

Мадам Делакур снова вступает в дело:

– Скажи мне, Гарри, каково твое впечатление о взглядах Долорес Амбридж на темные существа?

– Я знаю, что она является одним из помощников министра Фаджа, но, боюсь, по поводу её взглядов мне ничего не известно.

Её муж довольно резко вставляет:

– На прошлой неделе она представила в Визенгамоте акт о регистрации и контроле темных существ.

– Мои извинения, министр. Боюсь, я не готов к обсуждению. В связи с событиями в Хогвартсе я не успеваю следить за актуальными политическими темами. Исходя из названия, проект предполагает репрессии. – Похоже, его жена расставила ловушку, я съел приманку, а её муж воспользовался моим промахом.

– Позвольте дать вам совет, молодой человек: не все битвы выигрываются палочкой. Вам следует помнить об этом и уделять внимание окружающему миру.

Вот черт, похоже, я потерял очки теперь уже в глазах её отца. Тут бы просиять знаменитым остроумием и обаянием ДП, но вряд ли мне стоит об этом беспокоиться.

– Не мог бы ты, отец, подробнее рассказать об этом законопроекте? – просит Флёр.

Если он и удивлен, что старшая дочь бьет в ответ его же оружием, то выдает мужчину лишь дернувшаяся бровь.

– Это поразительная бессмыслица, придуманная англичанами, направлена на усиление дискриминации всех вейл, оборотней и вампиров. Будь проект принят, я был бы вынужден получать разрешение на пребывание твоей матери в Англии, поскольку она полувейла.

– А как насчет Габриэль и меня?

– Нет, не думаю.

Тревожные новости. Похоже, некоторые люди в администрации Фаджа надеются набрать очки за счет подспудных страхов.

– Значит, гоблинов там не упоминается.

– Конечно, гоблинов проект не затрагивает, – следует его пренебрежительный ответ на мой комментарий.

Похоже, найти общий язык с этими людьми не удастся. Сосредотачиваюсь на появившемся передо мной десерте.

***

Через сорок пять минут ужин закончен, танцплощадка пуста, а у меня в руках оказывается взвинченная французская ведьма.

– Два года назад один из моих предполагаемых ухажеров попытался обольстить меня с помощью любовного зелья. Он был из прекрасной семьи с хорошими связями, и мы увидели его снова спустя три месяца после нашего разрыва. Мои родители вели себя с ним гораздо любезнее и уважительнее, чем с тобой! Мне очень жаль, Гарри.

– Я произвожу паршивое первое впечатление, – отмахиваюсь я. – Кроме того, имеется лишь одна Делакур, мнение которой имеет для меня значение.

Угрюмый вид девушки сменяется улыбкой.

– Тебе стоит почаще говорить мне такие слова.

– Постараюсь.

Вальс заканчивается, и я чувствую, как кто-то тронул меня за плечо. В игру вступает её отец. Мадам Делакур уже покинула танцплощадку. Его действия ненадолго оставляют меня без партнера.

– Гарри, ты не против? – интересуется знакомый голос, который я совсем не против слышать. На ней довольно привлекательное красное платье, а каблуки возвышают её надо мной дюйма на четыре.

– С удовольствием, мисс Клеруотер. Ты выглядишь сегодня просто чудесно. Вижу, ты всё-таки нашла для Олли доходное занятие.

Она смеется в ответ:

– Даже боюсь представить, на что будут похожи его снимки. Надеюсь, с одним-двумя ещё можно будет сделать. Во время ужина тебе как будто было не по себе.

– Не думаю, что нравлюсь Делакурам. Кстати, это не для печати.

– Даже не мечтала, Гарри. Ты будешь удивлен, насколько нервничал Олли при встрече с мамой и папой.

– Как всё прошло? – мы оба знаем, что её «настоящий» отец – Упивающийся Смертью в Азкабане, так что спускаю ситуацию на тормозах.

– Он был ужасным чурбаном. Я прямо-таки мечтала наколдовать квоффл и вручить его родителям – пусть бы в него побросали. На кольцах он держится замечательно, но на встрече его с тем же успехом можно было обработать Конфундусом. Это было почти мило, но только почти.

Моего плеча снова касаются, и я оборачиваюсь, ожидая увидеть Оливера Вуда. Вместо него глаза в глаза мне смотрит француженка средних лет в со вкусом сшитой мантии.

– Мистер Поттер, меня зовут Оливия. Я начальник охраны посольства. Не могли бы вы пройти со мной?

– Какая-то проблема?

– Похоже, да.

Киваю забеспокоившейся Пенни и следую за ведьмой через кухню к служебному входу. Когда мы подходим к задней двери, за нами в шаге пристраивается Кингсли Шеклбот.

– Эту вещь оставила магла под принуждающим. Сейчас её расспрашивают мои люди. После чего мы передадим её вашим аврорам для оформления документов и Обливиэйта. Она в несколько неважном состоянии, как вы, англичане, говорите – даже свое имя не может назвать. Пока мы не наложили чары, эта штука не подвергалась заклятьям.

Рассматриваю коробку на столе. На ней уже есть чары видимости. Игнорируя красно-золотой бант с моим именем на бирке, вглядываюсь в содержимое. Внезапно мне становится жаль, что я ел устрицы на ужине, – отчаянно пытаюсь не блевануть. На меня уставились безжизненные глаза. На лице молодого человека застыл ужас. Дно коробки пропитано кровью.

– Это один из твоих одноклассников? – спрашивает Шеклбот.

– Когда-то давным-давно им был, да, но он не маг. Его зовут… звали Пирс Полкисс. Это друг моего кузена, он был маглом и жил по соседству с моими родственниками. Женщина, принесшая коробку – она брюнетка сильно за сорок? В больших очках?

– Да.

– Это его мама, Дотти Полкисс.

Начальник охраны вздыхает:

– По крайней мере, это был магл. Шума не будет, да и бумаг практически не потребуется. Мистер Шеклбот, оставляю дело в ваших руках, поскольку преступление явно случилось не на территории посольства. Это однозначно попадает под вашу юрисдикцию. Извините, мне необходимо проинформировать начальство.

Смотрю, как француженка уходит, умывая тем самым руки. Грустная правда. Оливии, как и большинству людей, прожигающих ночь танцами там, внутри, наплевать на голову мальчика-магла в коробке. Ещё пятнадцать лет назад такое можно было открыто купить с прилавков Лютного. Наверное, можно и сейчас, если помахать деньгами.

Кингсли снимает крышку и заглядывает внутрь.

– На макушке черепа вырезано что-то напоминающее герб Блэков – топорная попытка обвинить Сириуса, – он, вытащив магией голову из коробки, разглядывает след от смертельного удара. – Мальчика убили не волшебством. Это сделано ножом или мечом.

– Он не стоит того, чтобы тратить на него магию. Это послание мне от Петтигрю и его хозяина. Они знают, где живут мои родственники. Моей родне понадобится защита. Сомневаюсь, что от Фаджа можно её добиться, так что всё ложится на плечи Ордена.

– Возвращайся внутрь, Поттер. Придется позаботиться об этом безобразии и вызвать команду обливиаторов. Пришли мне в помощь Тонкс, а потом оставайся внутри, пока мы за тобой не зайдем. Будь готов уйти на полчаса раньше, чем планировалось.

***

За щитом уединения музыки не слышно. Я наверху, в кабинете посла. Ничто так не убивает настроение, как полученная в подарок окровавленная голова магла. Посол, министр с женой и моя девушка тоже здесь. Они только что услышали объяснения по поводу событий, случившихся несколько минут назад.

– Из ряда вон выходяще, мистер Поттер, – говорит министр.

– Согласен. – Мне было наплевать на Пирса, но, черт побери, парень не заслуживал такой смерти.

Мать Флёр, до этого момента молчавшая, произносит:

– Твой патрон, месье Дамблдор, верит, что ваш Темный Лорд планирует вернуться. Он поднял немалую шумиху на МКЧ. А что скажешь ты, Гарри Поттер?

Сжимаю-разжимаю подлокотники кресла.

– Я видел его дух своими собственными глазами, мадам Делакур. От окончательного ухода его удерживает могущественная магия. Факт, что он где-то рядом, тяжелым бременем лег на плечи директора, да и я сам не слишком этому рад. Один из его людей вовлек меня в участие в турнире. Уверен, что приказы отдавал именно он.

– А если этот дух сумеет вернуть себе человеческий облик?

– Давайте надеяться, что это случится не скоро, миледи.

– Конечно, Гарри Поттер. Но ты и все, кто будет рядом, станут мишенью, разве не так?

Киваю. Нет смысла отрицать.

– А теперь давайте-ка я дам вам урок истории, месье Поттер. Об этом мы не говорим почти никогда. Я была совсем маленькой, когда силы Гриндельвальда в поисках реликвии, которой мы не обладали, уничтожили вейловский анклав. Когда они поняли, что у нас нет того предмета их поисков, то показали нам, на какое варварство способны волшебники и ведьмы.

– И какое отношение имеет к этому Гарри, мама? – отстаивает меня Флёр; сильная воля является семейной чертой.

– Неужели мне придется произносить это вслух, дочь? Либо этот мальчик и Дамблдор бредят и лгут, либо он прав о том, что их Лорд Волдеморт вернется. Если это правда, то Гарри Поттер и всё его окружение приговорены к смерти. Я ничего не имею против тебя лично, Гарри Поттер, но моей матери пришлось хоронить своего мужа и моих старших сестер. Я не позволю, чтобы с моей семьей случилось что-то подобное.

Пытаюсь достучаться до своего «внутреннего Дамблдора» и найти правильный ответ. К сожалению, всё, что попадается под руку – моя «внутренняя Сортировочная Шляпа», и если я произнесу рвущиеся наружу слова, делу это ничуть не поможет.

Флёр в расстройстве качает головой.

– Так вот из-за чего весь этот шум? Ты слишком легко вдаешься в панику, мама.

– Не смей разговаривать со мной таким тоном!

– Прости. Какого тона ты от меня ждешь?

Это тоже не облегчает ситуации, но чертовски забавно, поскольку исходит не от меня.

– Прекращай свое невыносимое ребячество, Флёр. Мы с твоим отцом уже обсудили вопрос и приняли решение. Мы не одобряем твоих встреч с Гарри Поттером. Если бы не этот идиотский турнир, ты бы уже вернулась во Францию. Мы решили, что тренироваться для этапов ты можешь в нашем поместье, а на соревнования мы будем перемещать тебя в Хогвартс. Так будет лучше.

Флёр злится – она просто в ярости.

– Нет. Мне семнадцать, мама. Я способна принимать решения сама.

Вмешивается её отец – может быть, потому что его ткнула жена.

– Это не гонки на метлах, Флёр! Ты будешь слушать свою мать.

– Что? Ты хочешь сказать, что я не способна позаботиться о себе? Неужели слабую ведьму выбрали бы чемпионом турнира?

– Речь не об этом.

– Тогда о чем? – Ух ты! Вот это поворот!

– Расскажи им, – приказывает мужу мадам Делакур.

– Это государственное дело, дорогая.

– К черту государство! Немедленно скажи ей, или это сделаю я.

Он делает паузу, обдумывая имеющиеся у него варианты, и поворачивается ко мне:

– Хорошо. Я консультировался с нашим эквивалентом английского Отдела Тайн. У нас во Франции одни из лучших нумерологов и предсказателей в мире. Их пророчества крайне точны. Они единодушны, что в течение года после возвращения вашего Темного Лорда начнется война. Гарри Поттер, ты готов столкнуться с Темным Лордом, обретшим материальность?

– Я уже побеждал его. И смогу сделать это снова – столько раз, сколько потребуется, – резко отвечаю я, пытаясь сохранить самообладание.

– Гарри, – обращается ко мне Флёр. – Пожалуйста, подожди меня в коридоре. Я скоро подойду.

– Я останусь, если я тебе нужен.

– Нет, это я должна сделать сама.

Выйдя в коридоре за границу щита уединения, принимаюсь рассматривать прекрасное собрание произведений искусства. Подавляю желание подслушать. Флёр расскажет мне все, что захочет.

Через пять минут появляется Флёр – раскрасневшаяся, сердитая, по лицу струятся слезы. Остановившись, она накладывает на себя чары, чтобы подправить макияж и придать себе спокойный вид.

– Я хочу немедленно вернуться в Хогвартс, Гарри. Сопроводишь меня?

– Дай мне только захватить Тонкс, и мы тут же уйдем. Ты как, нормально?

Она отвечает мне грустным взглядом:

– Нет. Возможно, буду завтра.

Тонкс ведет нас обратно через другой камин, в «Кабаньей голове». Там мы сталкиваемся с братом Дамблдора. Пропустив нас в заднюю комнату, он постукивает по карте Хогсмида, чертовски напоминающей карту мародеров.

– Дорога до замка чистая. Давайте-ка вы быстро туда. Профессор Макгонагал будет вас ждать. Я прослежу отсюда – если заметите в Хогсмиде красные искры, значит, нарисовался кто-то, кого здесь быть не должно. Всё, топайте!

С этим словами Аберфорт грубо выталкивает нас из задней двери, и мы уходим.

Следуем по тропе с палочками наголо. Тонкс сильно не по себе, так что я веду всех за собой. Она все же всего лишь стажер аврората. Длинные десять минут дороги до Хогвартса наполнены тишиной, но удается обойтись без происшествий. Макгонагал и Филч впускают нас в замок. Только что начался комендантский час.

– Хочешь, поговорим у меня в мастерской?

Получив согласие, веду её туда. Как только мы оказываемся внутри, она обнимает меня, и я держу её, пока она рыдает. Позволяю ей выплакаться. Пусть заговорит тогда, когда будет готова – или пусть просто молчит.

Наконец, она отстраняется от меня, а я наколдовываю ей платок.

– Ну что, лучше?

– Немного. Я кое-что осознала, Гарри. Моя мать на самом деле не любит отца. Она надевает маску и играет – она ведь приложила усилия для того, чтобы окрутить его после Бобатона. Он был самым сильным магом, которого она смогла отыскать. Она ухаживала за ним и вышла замуж на его условиях. Она родила детей только после его карьерного взлета, когда уверилась, что он всегда будет её защищать. Теперь я знаю, почему она всегда заставляла меня быть лучше и сильнее остальных – потому что сама была недостаточно сильна для защиты. Как думаешь, Гарри, ужасно ли смотреть на свою собственную мать и видеть слабость?

О, для подобного вопроса она выбрала совсем не того! Когда из её глаз вот-вот вновь польются слезы, говорю:

– Родители тоже люди. Никто из нас не совершенен. Они делают все, что в их силах.

Банально, но сейчас это всё, что я могу сказать. Надеюсь, этого ей будет достаточно.

– Как всё это трогательно. Ну что, а теперь вы начнете трахаться? Если да, то мне хотелось бы сменить точку обзора на лучшую, – слышится слишком знакомый голос. Оглядываюсь на голема, скрытого в темноте комнаты.

Сортировочная Шляпа выходит на свет.

– Может, тебе и не стоит с кем-то встречаться, ЭйчДжей. Все твои предыдущие попытки заканчивались слезами или серьезными ранами. Возможно, ты проклят.

– Риддл прислал на прием голову магла. Одного из друзей Дадли.

– И всё? – иронизирует та. – Если у этого мешка мантикорьевого дерьма была бы реальная сила, он прислал бы сотню таких или появился бы сам. Вместо этого он присылает одну голову! Сейчас он слаб. Что касается тебя, Делакур, – у тебя проблемы с матерью. Я бы прямо заплакала, если б могла. В истории знали времена, когда вейловские кланы, пытаясь оставаться на плаву, продавали своих метисов и отбросов аристократам по всей Европе. С чего бы ещё Ланселот так страстно желал продаться грелке Артура?

– Я сейчас не в настроении выслушивать лекции, Шляпа. Да и Флёр тоже.

– Когда вы ввалились, я отдыхала и размышляла о своем. Может, я была не в настроении, чтобы меня вот так грубо прерывали. Ты вообще взял на себя труд подумать – или кровь уже слишком сильно прилила к твоему сморчку?

– Хорошо. Мы уходим, Шляпа. – В последнее время я не слишком баловал её своим вниманием. Она что, ревнует к Флёр?

Вытаскиваю девушку в коридор, и она ведёт меня в свою мастерскую. Запираю дверь, она накладывает щит уединения.

– Как ты выдерживаешь эту вещь? – спрашивает она, оглядывая практически пустую комнату.

– Нормально. Она не так уж плохо себя со мной ведет. Полагаю, мы просто застали её не в форме.

– Такое чувство, Гарри, что я ей не нравлюсь, – грациозно присаживается на верстак она.

– То же самое могу сказать о твоей семье. Когда мы встретились в первый раз, тебе ведь было на меня наплевать, – скачком усаживаюсь я рядом с ней.

Она убирает прядь с лица.

– Ты не позволишь мне это забыть, да? Мою мать легко напугать. Мой отец способен ей сопротивляться до определенного предела, но даже в таком случае он потворствует её капризам из страха, что она его бросит. Уверена, это она заставила его пойти к нумерологам.

– Прости, но я не слишком впечатлен вашими нумерологами. Я знал о возвращении с тех пор, как мне было одиннадцать. Не хочешь поговорить о том, что случилось, когда я ушел?

– Я удостоверилась, чтобы она поняла: я не поддамся её требованиям. Сначала она угрожала отказать мне в доступе к семейным фондам, но благодаря успеху в качестве гонщика у меня есть свой достаток. Затем мама поняла, ей нечем мне угрожать. Потом она попыталась меня подкупить: в день выпуска я смогла бы отправиться в кругосветное путешествие или начинать отделывать свой собственный дом.

– Польщен, что ты выбрала меня.

– Не говори так. То, что между нами сейчас… может ведь и не получиться.

– Надо прекращать каркать, пока не накликали беду.

Умолкшая Флёр смотрит на меня.

– Ты прав. Чувствую, мы оба ведем себя слишком осторожно. В конце мама наговорила много неприятного – мне не хотелось бы повторять её слова. Как я уже говорила, я делаю это для себя. Мама умеет – как это называется? Ах да, играть на совести. Для неё это так же просто, как аппарировать. Если разразится война, бедная Габриэль будет заперта в поместье, и ей придется получать частное обучение до тринадцати лет.

Позволяю ей опустить голову мне на плечо, стараясь удержаться и не глазеть в вырез платья.

– Шляпа была права насчет моих свиданий. Кажется, у меня с этим не складывается.

Она усмехается:

– Ты мастер преуменьшать, Гарри.

***

– Признай, Шляпа. Ты ревнуешь.

– Факт, что ты по-прежнему пытаешься приписать мне человеческие эмоции, доказывает лишь то, что Джеймс напрасно потратил свою сперму.

– Не волнуйся, мы все равно останемся друзьями.

Пока она изрыгает поток вульгарностей, оглядываю поместье Фламелей. Если уж «прогуливать школу», так с размахом. Дамблдор послал меня сюда на неделю. Родители Флёр оценят иронию – меня обучают во Франции.