Текст книги "Смысл всей жизни (СИ)"

Автор книги: Имир Мади

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 38 страниц)

– Дорогая, я так по тебе соскучился, – заорал парнишка. – Да пропусти ты!

Последняя фраза явно адресовалась не ей.

Громила-дворецкий все еще стоял незыблемой стеной на его пути. Позорное смятение никак не отпускало, и Элиста, собрав максимум холода в свой голос, открыла рот. Незваный гость ей категорически не нравился.

– Проводи гостя в белую гостиную, Эрл.

Охранник тут же посторонился, пропуская парнишку. Но тут же ухватил хлыща за воротник, перехватывая рванувшего навстречу хозяйке гостя.

«Ничего так реакция, однако».

– Отпусти меня немедленно, мужлан! Элиста, дорогая, тебе надо сейчас же уволить его!

– Я сама. Решу. Кого. Выкинуть.

От собственного мерзкого голоса еще больше растерялась.

Правда, сумела сохранить каменное лицо.

С каждой секундой гость нравился ей все меньше и меньше. Неожиданно теплый взгляд от дворецкого при ее фразе вообще… пристыдил. «Насколько же я стервой была-то?» Новая порция неслыханного ранее раздражения, и Элиста твёрдым шагом потопала за спинами все еще брыкающегося парнишки и охранника. Эрл почти швырнул гостя на один из диванчиков… и остался стоять позади с намеком, что в случае чего, он тут, рядом. Защитит. От приторного слащавого голоса хлыща заломило зубы, едва она уселась напротив на другой диван.

– Дорогуша, выгони его, а? Он же мешать будет, а?

Эрл не успел среагировать.

Гость каким-то неуловимым движением в один момент пересел к ней поближе. Наглости у того хватило еще и лапу ей на колено уложить и недвусмысленно потянуться к ней губами. Элиста все же успела ошарашенно отшатнуться от вытянутых в трубочку губ.

– Ты… ты что себе позволяешь, придурок? – брезгливо выплюнула она, скидывая липкую ладонь с ноги. Но эта же ладонь тут же легла ей на грудь.

– Чего ты ломаешься, сладенькая. Тебе же нравится, – томно выдал гость.

Голова хлыща резко мотнулась от удара кулаком, а костяшки руки разнылись. Тряся окровавленным лицом и зажимая разбитый нос, хлыщ обиженно завыл. А Эрл даже чуть улыбнулся, искоса поглядывая на хозяйку.

«Ого, откуда я так умею?»

– Ты что творишь? Охренела совсем? Не делай вид, что ты меня забыла, шлюха! Да ты…

– Вон.

Эрлу хватило одного ее кивка. И занесенную для ответного удара лапу хлыща тоже успел перехватить и от боли в вывернутом плече гость взвыл еще сильнее.

– Эй! Да какого… Больно же.

Белая гостиная вдруг на секунду стала ярко-алой.

Стены покрылись разводами красного цвета, красивая лепнина по краям потолка смазалась, превратившись в смачное буро-коричневое месиво. И все бы ничего, но эта мимолетная галлюцинация напугала ее. Потому что все это в какой-то неуловимый миг вдруг подало идею.

Очень плохую и сладко-тягучую.

Ей вдруг захотелось собственноручно вскрыть чем-нибудь, чем угодно, грудную клетку гостя и постоять, поглядеть, как будет останавливаться его сердце. Но с неимоверным трудом, изо всех сил стараясь, смогла избавиться от злобной пелены, больше удивляясь своему удару кулаком.

«Интересно, интересно. Вот это да! И откуда у меня такие рефлексы?».

Чуть недоуменное, но хитрое выражение лица Эрла ее почему-то жутко порадовало.

В отличие от брыкающегося в его руках пижона. Непонятно как, но гость сумел вывернуться из своей яркой хламиды, оставив тут в пальцах охранника. И зачем-то бросился на Элисту.

В этот раз ему прилетело от нее уже в челюсть.

Удар сразу вырубил нахала, но Эрл не дал тому рухнуть головой вниз. И пока Элиста с удивлением разглядывала свой кулак, гость был вышвырнут на пределы дома на руки уличной охране.

Удивляться ей быстро надоело.

Захотелось прояснить ситуацию. И повод был очень удачный.

Сидевшие в комнате отдыха прислуги люди заметили ее приход не сразу. Но сразу подскочили с мест, на глазах теряя расслабленность. Элиста даже не удивилась тому, что сумела заметить ловкое движение рукой одного из мужчин, быстренько смахивающих со стола карты и деньги. Удивляться сил почти не было. Пятеро здоровенных мужиков осторожно вернули задницы на свои стулья, едва она рывком поставила рядом еще один стул и пригласительно махнула рукой. От выжидательных взглядов сразу стало чуть не по себе. Будто они ждали чего-то неприятного или мерзкого. Устало потерев лоб, Элиста не стала тянуть время.

– Плевать мне, кто сегодня приходил. Но… если он часто здесь появлялся, то теперь дорога ему закрыта. Смекаешь, Эрл?

Обозначенный Эрл, словно кол проглотивший, закивал головой. Но Элиста все равно успела заметить его странный взгляд.

– Да, госпожа, – гаркнул Эрл, чуть расслабляясь. – А… как же… остальные… ваши старые друзья?

– Тоже нахрен.

Неудобное возникшее молчание она прервала сама.

– Мама с папой… рассказывали довольно много. Но ведь вы все видели гораздо больше, не так ли? Выкладывайте.

Слишком жестко у нее, конечно, это требование вырвалось. Присутствующие сразу потупили глаза в стол.

– Мы… ничего такого не наблюдали, госпожа, – выдавил из себя Эрл. В глаза смотреть он упорно отказывался.

Поначалу не понимая их поведения, Элиста даже разозлилась. Но потом дошло. Ребята опасались всего чего только можно. Только ее уже понесло.

– Чушь. Рассказывай. Это приказ, – хлестко выпалила она, поджав губы.

И Эрла прорвало.

Отчаянно смущаясь, и дергаясь, бугай словно через силу выдавливал из горла слова. Было весьма странно наблюдать, как этот шкафообразный мужчина мямлит и бубнит себе под нос. И она сразу пожалела, что попросила рассказать ей все-все. В процессе от услышанного ее бросало то в холод, то в жар. Гневно сверкая глазами, смотрела куда угодно, лишь бы не на сидевших рядом мужчин. Элисте с каждой минутой было все больше… стыдно. И злилась на себя, как никогда. Щеки горели, как огонь в камине. Выводы в голове выстраивались совсем неутешительные. Она ведь была натуральной стервой. Сукой, что видела только деньги. И вообще никого не ставила ровней себе, даже родителей, что воспитали ее. Открывший ей глаза на прошлую жизнь Эрл был сейчас кем-то навроде хирурга, что вскрывал в каждом предложении нелицеприятное. Вытаскивал за шкирку каждый порок, повинуясь ее же приказу. Судя по словам Эрла, она быстро из обычного подростка стала мразью, оскорблявших и унижавших всех вокруг. И портила всем жизнь. Оглушенная осознанием собственных наркоманских выходок, Элиста изо всех сил прятала злые слезы стыда. И предпочла свалить, едва охранник выдохся. Провожаемая виноватыми взглядами, она не сразу услышала тихий вопрос.

– Простите, госпожа. Мы… мы уволены?

– С чего вдруг?

С того дня Элиста сознательно отреклась от своего прошлого.

Все попытки этого самого прошлого прорваться в ее новую жизнь тоже сразу пресекала. После и просто махнула рукой. Ей на самом деле было уже неинтересно. Теперь ее больше интересовала ее новая жизнь. Начатая с нового листа, по-настоящему нового, она с удовольствием погрузилась в изучение своего окружения. Благо незримая общая компьютерная сеть, охватившая всю империю, давала много пищи для размышлений и выводов.

Первым возник невольный вопрос у нее в голове, почему ее родители еще совсем недавно вообще-то обитали где-то на задворках вселенной, и относительно недавно были назначены в местный управленческий сенат. Но потом вспомнила, что отец все-таки был военным, значит их всех успело побросать из одной систему в другую. Родители стали сенаторами буквально за год до ее аварии. Покопавшись в собственном терминале, Элиста не раздумывая ни минуты, удалила все голофото. На которых она была то там, то сям в обнимку с кем-то или одна, но всегда посреди разнообразных людей.

И не всегда одетой и в заметном измененном сознании.

Смотреть на все это желания больше не возникало. Дальше копаться в прошлом тоже не хотелось, и различная информация была уже более сумбурной и хаотичной. Начиная от модных ныне тенденций, заканчивая сводками метеослужб. Между копаниями в себе и голосети, Элиста часто гуляла по нескончаемым тропинкам на территории усадьбы. Или играла с домашними животными. Или снова часами просиживала на скамейках на берегу озерца.

Пока не поняла, что ей попросту скучно.

Но все никак не могла ухватить кончик того, о чем именно скучает. Чего-то упорно не хватало. Зачастую просто неподвижно сидела в общественном парке, издалека наблюдая за снующими по своим делам домочадцам, или втихаря подглядывала за парочками влюбленных, что обжимались по кустам, пока их не прогоняла зоркая вездесущая охрана. Или немигающим взглядом провожала лодочки с туристами, катающихся по зеркальной глади озера. Чего-то все равно не хватало, а чего именно, понять было трудно.

Неторопливая размеренная жизнь приносила свои плоды. Элиста уверенно понемногу прибавляла в весе, округляясь, где положено, и уже не напоминая ходячее пособие по анатомии гуманоидов. Волосы отрастали, а кожа давно уже не светилась бесящими розовыми полосками, сравнявшись по цвету. Разглядывая себя по утрам в своем огроменном зеркале, все ловила себя на мысли, что ей упорно не хватает чего-то именно на теле. Руки все порывались схватить нечто на уровне бедер, а бледно-серая кожа на спине и челюсти иногда так зудела, что хотелось разодрать ее ногтями, чтобы посмотреть, нет ли под ней каких насекомых или чего еще. Иначе с чего бы ей так чесаться.

И почему-то всегда была необъяснимая вина.

Словно она кого-то бросила, намеренно оставила. Будто позабыла о чем-то сверхважном.

О ком-то сверхважном.

С пониманием, что ее родители совсем забросили свои рабочие обязательства, дабы постоянно быть рядом, не умаляло ее состояние. Только еще больше вины добавляло. Вины и стыда вперемешку с крайним смущением. Пока в один прекрасный вечер отец, отлично видевший все ее душевные метания, не обрубил их на корню одной мягкой фразой.

– Детка, милая. Перестань уже обвинять себя во всех грехах. Мы с мамой считаем, что все что произошло или произойдет – это нерушимая линия судьбы. Неискоренимая воля. Так что расслабься уже. Давай уже будем жить, как нормальные люди.

После этого Элиста… расслабилась.

Перестала цепляться за те смутные ощущения недостаточности, что держали в незримых кандалах. Перестала дергаться непонятно от чего, вглядываясь в чужие далекие фигуры людей. Папа и мама были правы, стоило начать жить как нормальный человек. Познание окружающей ее жизни продвигалось относительно быстро. Куча прочитанных энциклопедий вкупе с различной информацией потихоньку выстраивали тот жизненный фон, что обычно люди называли обыденностью. С каждым днем узнавалось что-то новое, будь то политической состояние ее системы и общего положения Империи, или то, что мама терпеть не может молоко, но обожает работать со своей рабочей документацией лежа прямо на полу на животе. Сама же Элиста никак не могла понять, что ей нравится самой.

Все было не то, все было совсем не так. Она пыталась найти себя. Заняться хоть чем-то. Попытки рисования обернулись громогласным смехом от нее и красными милыми щеками мамы. От нагромождения цифр моментально разболелась голова, а очередные разглядывания новомодых нарядов и пробрал новый гомерический смех.

Пока не поймала себя на повторении танцевальных движений из музыкальной постановки очередной планетарной дивы. Мама, давно заметившая, как замирает дочь, жадно следя за голомюзиклом или балетным танцем и неотрывно всматриваясь в каждое па, с улыбкой умиления одобрительно хмыкала, углядывая, как та неосознанно двигает телом или дергает рукой в попытках повторить увиденное.

Мама сама предложила дочери нанять репетиторов. Элиста искренне взвизгнула, бросаясь в объятия матери.

Нанятый учитель танцев в первое же пробное занятие отметил необычную грацию и пластичность подопечной.

– Вы знаете, госпожа… а вы ведь двигаетесь как отменно обученный убийца.

На это Элиста только недоуменно хихикнула, задеревенев от странной похвалы.

Тут же переглянувшихся родителей она не заметила.

На следующий день почему-то явился другой наставник по танцам. Спросить у родителей, куда подевался первый, Элиста забыла. Забыла, потому что второго учителя, вернее учительницу, ей пришлось вежливо, но довольно долго… выгонять прочь. Эта дама в годах больше сыпала льстивыми речами и комплиментами, чем смотрела на нее или обучала хоть чему-то. От этой дамы Элиста отказалась в тот же вечер, прямо заявив отцу, что не хочет часами слушать хвалебные дифирамбы.

Третьим стал обаятельный смешливый мужчина, что двигался с такой восхитительной пластикой тела и грацией, что Элиста только давилась слюнями от зависти. Этот учитель остался. Даже через месяц она не переставала поражаться познаниям этого Митси. Он был действительно профессионалом своего дела, и мог не просто рассказать о многообразии танцев народов империи, но и запросто показать, невзирая на кажущуюся сложность. Казалось, именно этому учителю было доступно знание обо всех видах танцевального искусства по все вселенной. И Элисту почему-то несказанно радовало, что наставник не интересуется ею кроме как учеником. Переводить их отношения из ранга ученик-учитель в нечто другое категорически не хотелось. Что мешало, Элиста так и не поняла, хотя Митси первое время иногда делал намеки.

Но увы.

После все закрутилось, завертелось. Ежедневные занятия прекратились через несколько месяцев, когда внезапно со вздохом репетитор признал, что ему уже больше нечему ее учить. Митси технично умыл руки, и тогда она решила двигаться дальше, но уже сама. И сама же и не заметила как оказалась в частной школе танцев. А после и вовсе очутилась в составе театральной труппы, выступавшей с танцевальным номером на сцене перед многотысячной толпой. Правда под псевдонимом и в маске.

Не желая пользоваться связями родителей, она пыталась добиваться всего самой. Но как-то поймала себя на мысли, что она… инфантильна. Спорить, ругаться или заниматься хитросплетением закулисных интриг тоже было противно. Махнув рукой, твердо решила уйти в одиночное плавание. Так она могла сама выбирать себе и музыку и движения. И хотя она ничего не просила, она сразу ощутила незримую поддержку родителей. Ее стали приглашать на городские мероприятия, а там и на частные грандиозные балы. И Элиста с каждым днем улыбалась все чаще и шире.

Ей все нравилось.

Редкие вопросы от мамы, не хочет ли она заняться чем-нибудь другим, дочь твердо каждый раз говорила одно и то же. Ей по-настоящему нравится танцевать. Не оглядываясь назад, под тягучие напевы вымерших народов или чувственные ритмы ныне живущих. Папа с мамой быстро перестали уговаривать ее пойти по их стопам или на крайний случай, заняться каким-нибудь бизнесом. Ну или просто открыть школу танцев. Или пойти в юриспруденцию. Но категоричное нет поставило жирную точку. Закапываться в высший свет и прочие сливки общества не тянуло, как и разгребать болота законов и прочих проволочек. Почерпнутых знаний отовсюду ей хватило, чтобы понять куда она хочет влезать, а куда нет. Самовыражения в танце было достаточно, она приняла себя какую есть.

Элиста недоуменно озиралась вокруг, пытаясь понять, почему ее маска, в которой она обычно выступает, сверкает черными провалами и краснющими губами на голобаннерах. А потом вспомнила, что внезапно за последние полтора года ее псевдоним вдруг загремел если на не всю планету, то на половину уж точно. Странно, но оказалось, что ее сольные выступления по вкусу не только высшему свету, но и простым жителям. Билеты на концерты с тихой музыкой и одинокой фигурой на сцене почему-то раскупались в первые же часы после объявления. Хотя она не чувствовала себя дивой или прима-балериной, но все равно иногда ловила себя на высокомерных суждениях и хвастовстве.

Правда, у себя же в голове.

Как вот сейчас, когда она разглядела очередную голограмму на высотном здании. И всегда давала себе хорошего мысленного пинка.

Чтобы не зазнавалась.

Иначе ей грозило повторение прошлого, где деньги и наркота решали как ей жить и что делать. Ибо все что ей нужно было – танцы. И боялась она только потери родителей и возможности снова стать той неуравновешенной капризной идиоткой, что была раньше. Финансами распоряжались ее родители. Которых, правда, пришлось долго уговаривать. Для всего остального была толпа ассистентов и прочих помощников. Не проходило и недели, чтобы ее снова куда-нибудь не приглашали. Элиста откликалась на каждое приглашение, умудрившись при этом прослыть абсолютно нелюдимой. Несмотря на кажущиеся попытки сдружиться с кем-то неизменно натыкались на стены непонимания или откровенного манипулирования и жадности к почету и деньгам. Слава скрытной и молчаливой личности только подогревала интерес.

Пришлось обзавестись еще и телохранителями.

Ответственность за репутацию мамы и папы ограждала от всяческих мутных ситуаций и прочих неприятностей. От особо настойчивых ухажеров и поклонников спасала охрана. По-честному говоря, Элиста и сама чуть побаивалась этих мрачных громил, вышколенных до зубовного скрежета и с мертвыми глазами явно профессиональных солдат, что тенями следовали за ней везде, будь то гримерная или очередной бал-ресторан с кучей гостей, к которым приходилось иногда выходить, сопровождая родителей. Спрашивать, где мама и папа откопали их, не стала. После и вовсе перестала удивляться их текучим движениям и умению быть незаметными и бесшумными. И нагло украла несколько пару особенностей у каждого из них, успешно применяя в танцах. А ещё знала, что совсем непонятливым ее телохранители попросту ломали кости. Но вот только родителям она смогла признаться, что во всем этом привлекает совсем не известность. Совсем не будоражили чужие жадные взгляды или томные признания поклонников, каждый раз закидывающих клятвами любви. Не волновало вовсе, что каждый изгиб тела выставлен на всеобщее обозрение, благо что концертная одежда была всегда закрытой, пусть хоть и облегала второй кожей. И на каждый невысказанный вопрос от родителей она так не смогла объяснить причины своей нелюдимости. Ведь до сих пор она не смогла с кем-то сблизиться, ну или просто подружиться. Та же Мэллия давно исчезла из ее жизни под каким-то предлогом. Впрочем, прислуга в доме почему-то тоже вся сменилась. Как-то незаметно все те люди, что видели ее прошлую жизнь, технично испарились. А вот намеки папы, что пора бы ей задуматься о детях, ну или на самый крайний случай найти себе хоть кого-то для, так сказать, здоровья, веселили Элисту. И пропускала мимо ушей, пока в один из тихих вечеров неестественно улыбающаяся мама не привела в гости весьма странную гостью. Довольно легкомысленно одетая особа спустя пару бокалов вина и ничего не значащих разговоров вдруг принялась недвусмысленно поглаживать Элисту по бедру.

Откровенно веселый смех тогда смутил всех присутствующих. Папа же вымученно улыбнулся, глядя как беззлобно ухмыляется дочь.

– Мама, прости, папа…. Я все понимаю, но женщины мне не нравятся. А так да… Это было смешно.

– Ну тогда кто тебе нужен, детка? Ведь… тебе ведь не нужны, кхм… кто помладше?

Раскатистый хохот слышали все в доме.

Судя по всему, этот вечер был испорчен для все время переглядывающихся родителей после ответа Элисты.

– Я… я пока ищу того мужчину. Как найду того самого, я сообщу.

На робкое замечание, что с самой аварии у нее никого не было, Элиста отмахнулась. Не говорить же им теперь, что она даже ни с кем не целовалась. Вообще ни разу после той аварии. Впрочем, и не тянуло. Максимум неумелый стеснительный флирт.

– Значит, буду ждать своего принца дальше.

Новых переглядываний явно напрягшихся родителей уже не заметила, ласково скалясь на залезших под стол нетерпеливых собак и скармливая им самые вкусные кусочки из своей же тарелки.

Жизнь дальше и текла своим неторопливым ходом. Все так же старалась не отсвечивать лишний раз, сопровождая родителей в очередной выход в свет. Благо, неприметных балкончиков и прочих пустующих ниш всегда хватало. Сбегая в сады от назойливых речей и липких глаз, всегда радовалась наличию трех широченных амбалов, что уверенно отсекали от нее самых настырных, одним своим видом отпугивая изнеженных аристократов. Репутация милой, но совсем нелюдимой полностью устраивала. Хотя сама Элиста каждый раз себя спрашивала, почему ее так напрягают окружающие холеные лица. Не могла себе внятно объяснить, что было не так. Конечно, в качестве эксперимента она однажды позволила себе пофлиртовать с очередным симпатичным официантом. Но не вышло.

Все было не так. Все было не то.

Увлеченно рассматривая привлекательные лица и тела мужчин, она при этом чувствовала себя полной дурой. Часто мелькающие полуобнаженные части тела и затянутые в строгие мундиры плечи подстегивали либидо, играя злые шутки. Низ живота сразу наливался тяжестью, а тело умоляло о ласке. Но при этом ни один из них не казался ей тем самым, кому она бы смогла довериться. При этом тоже внятно сформировать образ интересующего ее мужчины тоже не смогла.

Просто все было не то.

Целую неделю Элиста с нарастающим раздражением следила за новостями в голонете. Назначение нового главы Сената грозило перерасти из обычного политического действа в полноценное масштабное празднование. Слушки одни страннее другого взбудоражили всех. Байки одна глупее второй расползались по планете, задевая всех. Но все, даже родители, сходились во мнении, что новый глава Сената не просто так сел на это место. Ведь даже сам Император с сыном грозились заявиться на празднование. Поначалу подготовка к столь грандиозному событию занимало почти все свободное время Элисты. Ведь ей надо было выложиться не на сто процентов, а на всю тысячу, если будут присутствовать такие гости. Но почему-то это самое празднование несколько раз откладывалось. Видимо, ждали свободного времени у Правителя и наследного принца. И у нее времени тоже стало намного больше, из-за постоянного переноса мероприятия. Зато стало больше времени для чего-нибудь еще. Хотя она как обычно помирала от скуки. От этой же скуки полезла в голосети в поисках информации, попутно удивляясь, почему при всем этом, вышло так, что все ее познания о монаршей семье были очень и очень скудны. От мысли о Верховном Лидере Императоре Хане Соло-Рен и его сыне наследном принце Кайло внутри что-то ощутимо засвербело, заныло. Словно она упускала весьма важное. Только что именно, так и не поняла. Непонятное чувство забылось почти сразу, Элиста списала это на волнение перед предстоящим концертом. Все-таки не каждый день ей выпадает честь танцевать перед монаршей семьей.

Недоумение сменилось откровенным удивлением, едва она поняла, что и в голонете информации почти нет. Обрывки какие-то, смахивающие на настоящую зачистку.

Словно никому не было интересны подробности о Правителе и его сыне, которого почему-то еще называли Кровавым Палачом. Суровый мужчина видать, если уж заслужил такого прозвища. Или все это тщательно скрывали. Было чуть непонятно, к чему такие ограничения, ведь люди имели право знать о своих правителях чуть больше, чем те краткие сводки. Пара голофото Императора на коронации при вступлении в управление Империей, причем очень старые голофото. Парочка изображений в тронном зале, явно огромном, как целая площадь. Император был вдовцом, с единственным сыном, который был тоже изображен всего на двух фото. На одном из них наследный принц стоял полубоком к фотографу. Хищная фигура была закутана во все черное, а лицо было почти полностью прикрыто развевающимися на ветру прядями темных волос. Это фото было явно сделано украдкой, и Элисте вдруг отчаянно не хотелось узнавать, каких усилий затратил папарацци, чтобы сделать это фото и выложить его в сеть. И видимо, потом на это фото наплевали, если оставили на всеобщем обозрении. Но больше лица принца привлекали внимание полчища выстроившихся солдат вокруг принца и чернеющее вдалеке небо от кораблей, висящих на орбите чужой неуютной планеты. Второе фото заслуживало больше похвалы за удачно построенный кадр. Да и то, на этом фото был тот же принц в окружении еще большего количества солдат и припаркованных боевых шаттлов, но уже в глухом черном шлеме, держа за руку женскую фигурку в похожем одеянии и тоже с напрочь закрытой головой. От надписи к этому фото стало почему-то смешно. Первый Рыцарь Кайло Рен и Дама Рен – гласила заметка. Элиста только хмыкнула. Даже у Первого Рыцаря была своя дама. Только наверняка навязанная тому собственным отцом очередная аристократка. Только было непонятно, какая же светская дама согласится выходить на люди в подобном головном уборе. Небось, каждый день ноет, что это недоразумение ей прическу портит и макияж смазывает. Непонятное злорадство над неизвестной ей Дамой Рен удивило Элисту, ударив стыдом. Больше ничего интересного она не нашла. Мелкие детали вроде срока правления и прочей политической чепухи ее уже не интересовали.

Чем ближе был назначенный день выступления, тем больше нервничала Элиста. Из-за своего мандража ей пришлось отменить все свои концерты, ибо все валилось из рук. Нервозность еще и перекинулась на родителей, что чуть ли не заламывали руки от беспокойства. Их Элиста тоже понимала, все-таки им тоже предстояло представление самому главе империи. Родители тоже побаивались ударить лицом в грязь. Элиста как могла, успокаивала и себя и маму с папой, только зазря подзуживая, но пришедшее накануне празднеств сообщение успокоило ее. Волнение враз улеглось, едва до нее дошло, что прибытие самого Императора отменяется, как и присутствие Первого Рыцаря тоже под большим вопросом. Но вроде обещали голосвязь с Правителем на официальной части. Это все неимоверно обрадовало ее. И насколько она вообще понимала, наследный принц явно интересовался силовой стороной управления, совсем не увлекаясь посещением светских мероприятий.

«Даже если и прикатит, сядет где-нибудь на почетном месте и будет скучать, глядя стеклянными глазами на ее танцульки или все время отвлекаться на что-нибудь более важное. В общем, можно было и не нервничать так».

В общем, это окончательно успокоило ее.

Вечер празднования из грандиозного вдруг стал обычным, мимолетным развлечением. Она на таких выступала тысячу раз, и еще столько будет впереди. Затраченных нервов это не стоит. Сделает свое дело, и как обычно, сама спрячется седи многочисленных балкончиков. Ведь сбежать не получится, ей в любом случае придется ждать родителей.

Начало вечера было что ни на есть заурядным.

Пышные платья на женщинах и мужчинах, почти отсутствие таковых на других гостях. Объемнейшие наряды и кусочки ткани, едва прикрывающих интимные места. Закованные в строгие мундиры и затейливые костюмчики люди сливались друг с другом в одну общую массу, выделяясь лишь разнообразием грима и цветовой гаммой. Как всегда, обычные суровые лица с надменно сжатыми губами или пошлые морды и похотливыми глазами, неизменная жеманность и сухость слов. В глазах как обычно зарябило от обилия красок. Было почти больно смотреть на это все, и Элиста попросту сбежала в гримерку, не дождавшись окончания представления прибывающих гостей. Только намеренно пропустить долгожданную голограмму с самим Императором не сумела, папа с мамой насильно выдернули ее из тихого спокойного уголка перед самым подключением. Огромное полупрозрачное изображение сидевшего на троне седовласого властного старика было видно из любой точки зала. Верховный Лидер самым обычным голосом самого обычного человека произнес краткую поздравительную речь. Но Элиста не удержала смешка, услышав завуалированные в многоэтажные выверты речи угрожающие намеки. Даже на простой голограмме старик подавлял своей аурой и мощью. Было очень тяжело даже просто смотреть на него. А уж как наверняка трясутся поджилки у тех, кто осмеливается заговорить с ним лично.

Едва голограмма свернулась, все люди выдохнули с вполне осязаемым огромным облегчением. Видимо, не только на нее так действовал вид Императора.

Все потянулись наружу, под открытое небо. Несколько минут и гости уже рассаживались по беседкам вокруг невысокого постамента, призванного служить сценой.

В принципе, салют ей очень понравился.

В отличие странного ощущения чужого взгляда, прожигавшего ей спину.

Чьи-то прямо-таки навязчивые глаза обшаривали все тело, расцарапывая под одеждой нервы и не выпуская из жуткого кокона, пока Элиста не решилась обернуться и посмотреть нахалу в эти самые глаза. Резкий разворот, и застывшая позади тройка телохранителей тут же уставилась на нее. Один даже вопросительно приподнял бровь, безмолвно спрашивая, что напрягло ее.

И это не были глаза охранников.

Но чужой взгляд прополз от макушки до самых ступней… и исчез. Нечто гневно-злое отпустило, вырывая облегченный выдох. Задранные вверх подбородки окружающих не оставляли сомнений в непричастности, и Элиста чуть засомневалась в своих ощущениях, все еще эхом бегавших мурашками по телу. Того, кто мог бы ТАК смотреть, она не углядела. И почти сразу ее отвлекла ассистентка, уверенно утягивая ее в гримерку переодеваться и гримироваться перед выступлением. Едва дождавшись своей очереди после номеров целой вереницы всяческих певичек и прочих клоунов, она замерла, через разнообразные конструкции кулис все разглядывая сидящую и галдящую толпу гостей, рассевшихся вокруг обширной сцены.

Пришло ее время.

Свет для всех неожиданно погас везде, оставив лишь отблески звезд и далеких осветительных фонарей за зданием сената. Света мерцающих недосягаемых сейчас космических тел ей хватало для легкого освещения почти непроглядной темени.

Но это было только ее темень и ее звезды.

Погасший свет был частью номера, и она сдержанно улыбнулась, выскальзывая на всеобщее обозрение. Замерев в нужной позе, скрючившись в комочек, в ожидании музыки, Элиста еще раз улыбнулась себе. И отключила сознание при первых же нотах. Темнота была ее другом, и тихо зазвучавшая мелодия врезалась мягким ликующим тараном в голову. Небольшого столба направленного на нее рассеянного света уже не замечала, выделяя каждое свое движение. Она уже не обращала никакого внимания ни на шевелящиеся вне света тени, ни на яркие вспышки стороннего света, выделявшего каждое элегантное движение и изгиб тела. Было все равно, как на нее смотрят зрители, будь то жадный похотливый взгляд, безразличное моргание или презрительно скукоженное лицо. Прекрасно знала, как эти разнообразные холеные или суровые люди реагировали на нее. Прекрасно знала обо всех этих суровых солдафонах и капризных старушках, шептавшихся за столами. Прекрасно знала о восторженных глазах и недовольно поджатых губах.

Ей всегда становилось абсолютно пофиг на все это.

Она приходила танцевать.

Остальное не волновало.

Незамысловато или тягуче двигаясь в волнах грустных нот одной из любимейших мелодий, Элиста погрузилась в плавучие волны звуков, не замечая ничего. Казалось, взорвись сейчас планета, она бы упустила и это.