355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Имир Мади » Смысл всей жизни (СИ) » Текст книги (страница 33)
Смысл всей жизни (СИ)
  • Текст добавлен: 19 августа 2020, 03:03

Текст книги "Смысл всей жизни (СИ)"


Автор книги: Имир Мади



сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 38 страниц)

Робкая надежда пересилила страх, когда почти бессознательный мозг Кира уловил далекую точку заходящего на посадку корабля.

Потаенная надежда затопила ее, когда она поняла, что мучители бросили брата и Инзаши в пыли и побежали обратно в ворота лифта, завидев быстро приближающийся боевой шаттл.

Но снова затрясло крупной дрожью, некой частью сознания уловив, что спасатели едва-едва успевают, с трудом обгоняя чудовищную волну мерцающего огня.

Инстинкты велели ей действовать.

Но как – не подсказали.

И она растерялась, просто осев бесполезной кучкой на полу, с невыразимым ужасом понимая, что десант просто-напросто… опаздывает.

Всех людей на мостике потряс животный вой Рей, увидевшей приблизившуюся стену мерцания.

Кир до последнего с нескрываемой радостью смотрел на хищные очертания подлетающего черного кораблика, но понимающе закрыл глаза.

– Люблю тебя, мелк…

Губительный свет обеих звезд заживо испарил двух лежащих в пыли людей.

Сразу понявший произошедшее, Рен подскочил к безвольному телу жены, поднимая на руки. На вой сминаемых переборок и мигание освещения он даже не обратил внимания. Как и не заметил заметавшихся в панике людей на мостике, судорожно пытающихся понять, почему содрогается весь флагман и одна за другой отказывают все системы. Принц вглядывался обезумевшими глазами в лицо Рей с застывшим невидящим взором. Резко отрезанный от нее, Рен уже поднимался на ноги, собираясь рвануть в медотсек… как мертвенно-равнодушный голос тихо, но уверенно приказал ему.

– Поставь. Меня. На ноги.

Корабль перестал выть разрываемым металлом. Ослушавшийся впервые ее приказа, Кайло судорожно сжимал кольцо объятий, пока она сама не зашевелилась, уверенно выпутываясь из его рук.

– Я спускаюсь. Подготовить мой шаттл, – сообщив в пустоту таким же безжизненным тоном, Рей уверенным шагом покинула мостик.

Рен догнал ее сразу, но та целенаправленно шла только вперед, никак не реагируя на внешние раздражители. Тщетные попытки влезть ей в голову наталкивались на стены, и принц никак не мог понять, что же творится у нее в душе, чтобы хоть как-то помочь.

Кайло Рен смог себе признаться, что он… боится.

В шаттл он взошел вслед за женой без единой мысли в гудящей голове.

Прибыв в нужную точку, корабль еще долгих семнадцать часов висел в ожидании. Все это время Рей простояла, уперевшись лбом в холодную стенку во входном шлюзе. Сидевший на полу Кайло щекой прижимался к ее бедру и не выпуская стиснутой лодыжки, холодел с каждой минутой все больше. Наконец рампа шлюза опустилась, и она твердым шагом вышла наружу, взметая пыль полами своего одеяния. Спасательный шаттл так и висел сверху, накрывая своеобразной тенью и силовым куполом останки. Именно силовой купол не дал полностью испепелить тела. Подошедшая Рей упала на колени, при этом абсолютно равнодушно созерцая очертания перед собой.

У нее была пустота.

Тихая, благостная.

И только эта пустота была цельной. Все остальное было… половинчатым. Будто лишилась одной руки, одной ноги. Даже сердце билось едва стуча, словно и от него осталась только часть. Оставшуюся половину разума занимала мягкая пустота. Не было ничего. Даже боли. С этой же пустотой она и осмотрела странное положение двух тел. Полуистлевшие, тоже по-глупому ополовиненные, эти тела лежали так, словно один из них пытался закрыть собой другого. Впрочем, она уже осознала, что так и было. Перед смертью старик Инзаши пытался укрыть своим телом Кира в заведомо бесполезной попытке дать ему хоть какой-то шанс. Свет успел выжечь их, оставив под силовым куполом обугленную спину и часть плеч.

И серую корку с волосами брата.

В шаттл она вернулась с таким же бездушным видом, не удосужившись даже отряхнуться. Окаменевший от горя Рен молчаливой тенью следовал за ней. Вернувшись на флагман, Рей просто села в кресло в общих с принцем покоях. С двумя рукоятями в руках.

Она просто ждала.

Через несколько часов сам Кайло доложился тихим шепотом, что огнем прошедший по городу десант захватил наместников. Не ожидая от нее какой-либо реакции, Первый Рыцарь почти дернулся, услышав ответный шепот.

– Вытащи.их.наверх. Туда же. Я хочу… посмотреть им в глаза.

Уточнив время восхода, Рен утащил в шаттл безразличную ко всему жену, крепко придерживая за талию.

Выступив за пределы шлюза, Рей сразу глазами нашла две фигуры среди сонма солдат. Мать, заметившая неспешно приближающуюся дочь, с безумным булькающим смехом было кинулась к ней, но чей-то удар сзади опрокинул в серый пепел. Испачканный кровью отец сидел, бормоча себе под нос, глядел сквозь Рей. Застывший позади жены Рен увидел, как его возлюбленная села перед родителями на корточки, и неспешно протянув, положила ладонь на щеку беснующейся матери. Столь страшное для ситуации проявление дочерней любви моментально успокоило мать. Едва Рей коснулась запачканной щеки, словно по щелчку пальцев разум жены отмер, наваливая на него безграничную усталость и… обиду. Вгрызаясь в ее мозг, он вместо ожидаемого гнева и ярости окунулся в искреннее непонимание.

– За что? За что, мама? – разлепила сухие губы вопросом Рей.

Остекленевшие глаза матери враз ожили при звуке голоса дочери, забегали повсюду, глядя куда угодно, но не на дочь. Сбитая ударом руки ладонь слетела с лица матери и безвольная кисть упала в пыль, неосознанно сгребая в кулачок пыль.

– Вы! Вы! Несносные предатели! Вы должны были следовать пророчествам. Но вы…

– Ваши… пророчества лживы, мама. Уйдет один, уйдет и второй… Как видишь, я все еще жива, – с горечью прошептала Рей, снова кладя пыльные пальцы на ее щеку и почти незаметно поглаживая подушечками.

И мать снова сбила с себя маленькую руку.

Изрыгающая проклятия мать не замечала, как обе руки дочери легли на закреплённые в ремнях рукояти.

Через миг время для всех замедлилось.

Недоуменно замолкшая мать уставилась на черное лезвие, пронзившее ее грудь насквозь. Раненым зверем завывший отец смог вывернуться из солдатских лап, со скрюченными пальцами бросившись на дочь. Но тоже был остановлен ею, даже не поменявшей положения тела.

Белым лезвием, без труда пронзившим его череп через глаз.

Выпустившая из рук рукояти Рей, встала, не глядя на упавшие тела мертвых родителей. И позволила себе, наконец, горько заплакать, сжавшись в комок и закрыв лицо ладонями.

В тот же миг разум Рена прошили миллиарды иголок от сонмища кричащих голосов жутких образин, заполнивших сознание жены. Инстинктивно отгородившись от них, Рен запаниковал. Все выставленные барьеры рухнули и годами терзавшие ее голоса снова разрывали на мелкие части беззащитный мозг. Но у него хватило ума погрузить жену в кому ментальным ударом, тут же подхватив падающее тельце, и утащить ее в шаттл.

Флот еще неделю висел в этой системе, пока принц потихоньку аккуратно выстраивал стены в ее сознании, отсекая лишнее. Очнувшаяся Рей была безучастна ко всему, и Рен часами бродил в пустоте ее разума, плотнее запахивая свои ментальные одежды от пронизывающего ледяного ветра и безуспешно пытаясь догнать призрачную фигуру, что с каждым часом отдалялась от него, теряясь в сумрачной тишине. Его жена не ела, не спала. Просто лежала куклой в его объятиях, не реагируя ни на что.

– Милая… вернись… Не бросай меня…

Все ментальные просьбы Рена оставались без ответа, и еще через неделю Флот покинул злосчастную систему. Рей никак не отреагировала на шепот мужа, что признался ей в распыленной в прах планете. Пленных Флот не забирал, беженцев не было. Рен забрал лишь полусожженные тела Кира и старика, намереваясь похоронить их в семейном склепе. Чудовищное оружие Империи разнесло целую планету вместе со всеми жителями.

Вскоре Первый Рыцарь широким шагом ворвался в Тронный зал, держа на руках безвольное тельце, сходу падая на колени, но не выпуская из рук драгоценную ношу.

Мертвенный голос Верховного Лидера раздавался изо всех углов, гремя в воздухе.

– Ты ведь все решил, сын мой? Не вижу смысла отговаривать…

– Она… она уходит, отец!

– Может… стоит дать ей уйти?

– Нет! Нет! Я… не готов… к такому.

Истерику в голосе растрепанного и бледного Рена понял бы даже ребенок.

– Я часами обдумывал это решение, отец. Я не готов… к такому. Но я готов к тому, что она уже не станет прежней. Но будет той самой, что я искал десятилетиями. Будет той, что подарила мне так много счастья. Но без меня…

Кайло Рен, прижимая к себе исхудавшее тело, принялся исступлённо зацеловывать впалые щеки и запавшие уголки ее глаз, всей опустошенной тоской душой надеясь, что она вот-вот поднимет прозрачные пальчики и сотрет его текущие слезы. Но чуда не случилось, неподвижные белые зрачки не шевельнулись. Потеревшись напоследок носом, он вдохнул запах ее кожи, и пересиливая свою сущность, смог оторвать от себя тонкое тело и уложить на пол. Едва он обессиленно уселся рядом, возникшая фигура Императора встала перед ними на колени. Костлявая рука сжала его плечо на краткий миг, отодвигая его еще дальше.

– Все. Я… готов, – подняв на отца больные глаза, прошептал Рен.

Сухой кивок Правителя, и Рей выгнулась под старческими пальцами на лбу, судорожно завывая. Через долгий миг страшный хрип затих, и все еще удерживаемый на месте Кайло с ужасом и болью смотрел, как постепенно затухают две белые точки в любимых глазах, становясь обычными, простыми зрачками.

Запоминать их такими он не хотел.

Окончательно разбитый и опустошенный Первый Рыцарь, ссутулившись под гнетом горя, покинул Тронный зал.

========== Новый НЕдивный мир ==========

Она вроде бы где-то плавала. Или просто плыла.

Что-то непонятное подрагивает, но в руки не дается.

Было тихо. Умиротворяюще.

Нечто уютное так хорошо обволакивало тело. Даже дышать было очень легко, словно она сама была этим воздухом. Будто до этого что-то давило на грудь, но сейчас исчезло. Она годами, столетиями плавала тут, чутко наслаждаясь, пока внезапно возникший под кожей легкий зуд навязчиво не распространился по всему телу. Это начало здорово отвлекать от созерцания бескрайней голубизны вокруг. Заметно раздражаясь, она пошевелилась, но помеха только усилилась, до кучи добавляя едва слышные шепотки.

«Надоело!»

Возникшие звуки то отдалялись, то возникали прямо за ухом, шелестя колючими шорохами. Она так-то пыталась отогнать всю эту шелуху, но вместо старой тишины возникла нарастающая боль. Нет, не просто боль. БОЛИЩЕ!

«Эй, да ладно, вот давай без этого, а?»

Боль настырно откусывала от нее малюсенькие кусочки, и она замахала руками… вдыхая вкуснющий воздух уже в реальности, резко вываливаясь из спокойствия.

«Эй, нет! Нет! Эй, я хочу назад!»

Эту мысль мозг принял с ужасающей отчетливостью.

И пока что единственная внятная мысль, что голова приняла с осознанием неизбежности.

Зато потом пришло новое понимание, что тело отказывается слушаться, а губы оказались намазанные непонятным клеем, не разлепляясь. Горло было пустыней. Вдруг захотелось кричать. Боль, благословенная, отвлекающая от желания рвать на куски никчемный мир, снова сменилась злым зудом, а шорохи и шепотки стали вполне различимыми голосами, но хоть уши вроде стали слышать.

Кто-то безуспешно тихо пытался разговаривать, громыхая словами. Двое переговаривающихся людей успешно мешали сосредоточиться. Чуть позже, тысячелетия спустя, заметила, как вокруг все плывет, отчего нечто очень важное, вселенской важности нечто стало ускользать порывами воздуха. Заслезившиеся глаза с трудом разбирали силуэты, пока одна из мутных фигур не метнулась куда-то, взмахнув очертаниями рук. Отлично, теперь она вообще нихрена не видит. Чертовы шторы, обязательно были их раздвигать прямо сейчас?

Вдруг идиотские шторы кто-то задвинул, даря сумрак. Колкий свет исчез, но непрошеные слезы все равно пришлось смаргивать. Щиплющий зуд все еще терзал, потихоньку растворяясь, ну хоть с полученной возможностью осмотреться смогла разглядеть очертания второй фигуры. Четкий силуэт в виде довольно взрослого мужчины с благородной сединой внезапно оказался совсем близко, настораживая и прилично напрягая.

– Очнулась! Очнулась! Деточка! Здравствуй, доченька! Хвала богам, ты к нам вернулась!

Что-то стянуло лицо, едва она при первых звуках поморщилась. Видать, давно лицом не работала. А вот уровень голоса бы мужчине снизить, а то аж как молотком по голове ударило. Больно-то как. У мужчины было такое растерянное лицо, что сделала первое что пришло в голову – вымученно улыбнулась. Только лицо снова чуть не треснуло, хотя, судя по ощущениям, пересохшие губы точно закровили.

Настолько было больно.

Вторая фигурка оказалась женщиной. Ее она разглядела, когда та метнулась к мужчине и дернула того за рукав, нехорошо зашипев.

– Тихо ты. Не ори ты так, обалдуй.

Женщина казалась совсем миниатюрной по сравнению с мужчиной. Робко уложенная ей на лоб ладонь показалась божественным даром. Такая прохладная и мягонькая.

– Моя родненькая! Как же ты напугала нас, милая. Ты не беспокойся, все уже позади. Все будет хорошо. Мы тебя любим, детка.

Доброта и замученная нежность в глазах маленькой женщины обернули ее в теплое одеяло, без труда утягивая в расслабленность. В таком одеяле можно и поспать. Слипающиеся глаза предательски закрылись, и она провалилась в целебный сон, краем уха улавливая тихие слова. Ей ведь приснится что-то, что она снова упустила?

– Спи, родная, спи детка. Теперь все будет хорошо.

Как бы ей не хотелось, но выползать из сна пришлось, а то едкая колючая боль по всем конечностям мешала жить. Ну, если быть поточнее, то спать. Затекшие в неподвижности руки-ноги заныли в судорогах расходящимися мурашками. Правда, отпустило быстро.

Те же две фигуры сидели в креслах, но сразу подскочили к ней, едва она зашевелилась. Сразу приняв ясность линий, женщина проворно поправила сползающее одеяло.

– Привет, детка. Как ты себя чувствуешь? – зашептала женщина, ласково поглаживая по лбу, робко съезжая на щеки и открытую ладонь. – Врачи сказали, что самое плохое позади. Все будет хорошо, родная. Ты идешь на поправку.

«Детка? Родная? Доченька? Чего?»

– Кто… ты?

Ее голосом можно было врагов распугивать. Хриплый, застоялый. Мерзковато-скрипучий.

«Врагов? Каких еще врагов?»

От, казалось бы, простого вопроса женщина вдруг… заплакала, заламывая руки. С чего бы вдруг, вроде вопрос не такой уж и страшный. Вроде бы. Горько рыдающую женщину обнял уже знакомый седовласый мужчина.

– Ну тише, тише. Нас же предупреждали.

О чем их, интересно, предупреждали? Всего-лишь один банальный вопрос. Пришлось копаться у себя в закромах.

Но ничего.

А потом до нее дошло.

Не было вообще ничего.

Ничегошеньки. Ни капельки понимания. И ни одного имени.

– А… кто я?

Локти подвели, и она упала на подушку, донельзя изумленная и разочарованная. Это был… очень неприятный и неожиданный поворот. Какое-то гудение внутри, недовольный бубнеж на подсознании никак не желал лечь ясностью сконструированной мысли. Снова и снова пытаясь поднять хоть какие-то воспоминания, судорожно ворочала мозгами. Только заработала себе головную боль. Пока она изо всех сил старалась вспомнить хоть малейший кусочек, седовласый уволок миниверсию женщины за дверь. Большую дверь, из настоящего дерева. Откуда пришло знание, что дерево настоящее, она и не знала.

Просто всплыло.

Пока она ковырялась в себе, в комнату вернулся седовласый, без всхлипывающей миниженщины. Выворачивать себе мозги надоело, и она терпеливо разглядывала знакомого незнакомца.

Мужчина внезапно оказался… симпатичным. Солидный дядька. Суровый даже. Только мялся заметно, усаживаясь в кресло. Покашливал и глядел ответно.

– Милая, мы… прости нас… Врачи говорили, что память может тебя… подвести. Но уверяли, что потом все вернется. Это так странно. Э-э-э, я твой папа. А вот она… твоя мама. Ты попала в страшную аварию, детка. Ты так долго пролежала в коме. Мы так беспокоились! Но все позади, все будет хорошо, все наладится, милая. Мы тебя любим!

Вот же заладили. Все будет хорошо, все будет хорошо.

Лицо человека, назвавшегося ее папой, застыло в непонимании от ее вида. Видать, ее тоже перекосило. Пришлось первой отворачиваться и глаза зачесались, как неродные.

– Тебе нельзя нервничать, детка. Мы… тут рядом. Только позови. Ладно?

Мужчина, который теперь папа, банально сбежал.

Самым натуральнейшим образом сбежал, только лопатки быстро-быстро шевелились, когда он уходил. Сбежал, оставляя ее одну со своими домыслами. Вернее, отсутствием мыслей как таковых. «Авария, значит. Врачи предупреждали, значит. Обещали, что все вернется… ну ладно».

Выбирать то все равно не из чего.

Только голова раскалывается от всех этих ковыряний в мозгах. Выпростанная из-под одеяла рука показалась чужой. Как будто пришили впопыхах, не задумываясь о функциональности, а кожа была полосатой. Бледно-синие полосы перекрещивались с яркими кусочками розового цвета. Из неких глубин сознания выплыло знание. «Пересаженная кожа». Мелкий зуд уже поднадоедал и ей пришлось выбираться из завалов одеял и подушек. Движение в какой-то мере чуть успокаивало. Тело нехотя, но слушалось.

Но все равно чуть не рухнула на пол мордой вниз.

Чертово одеяло запуталось в ногах, словно отпускать не хотело.

Первое, что попалось в глаза, было огромное, чуть ли не на всю стену, зеркало в резном обрамлении. Дерева тут явно не жалели. Это же зеркало, ничуть не умаляя, показало ей исхудавшее до состояния скелета неказистое тело с непропорционально выглядевшей головой. Без волос голова казалась надутым шариком, посаженное на тоненькую шею и прицепленной к торчащим ключицам. Длинная хламида в пол скрывала все остальное, но тяжелый вздох все равно вырвался. Что там под одеждой было, она прекрасно понимала, оглядывая ниточки рук. Сокрытое наверняка выглядело не лучше.

Если не хуже.

По лицу и шее тоже очень сильно выделялись розовые полоски. Внезапно возникло ощущение нехватки чего-то очень важного на щеке. Очень старого.

И по всей видимости, не очень-то и нужного.

И кожа казалась ей ненастоящей. С чужого плеча. Будто кто-то содрал с кого-то кожу, и натянул на нее. Собственная кожа была какой-то… неудобной. Не по размеру.

Вкривь-вкось сшитая и напяленная на непослушное тело.

И чесалась. Везде.

Но воспоминаний не вылезло никаких.

Вообще никаких.

Только пальцы подрагивали на уровне бедер, словно желали схватиться за что-то. А вот этого непонятного чего-то действительно не хватало. Еще бы вспомнить, чего именно.

А еще ей было невероятно спокойно. Она все ждала, когда же вылезет хоть какая-нибудь искорка истерики или чего подобного. Но нет. И как ни странно, при всем это она была спокойна, как космический корабль.» Корабль? Почему корабль? И почему именно космический?».

От созерцания собственного отражения ее отвлек стук. Настырный, но тихий перестук раздавался от двери, и повторялся снова и снова, пока она не догадалась спросить вслух.

– Кто… там?

– Ваш завтрак, госпожа, – ответил ей бодрый до зубовного скрежета голосок.

– Входи…те, – собственный робкий отзвук чуть покоробил.

Дверь тут же распахнулась и впустила довольно рослую, крепко сбитую девицу, чей вид никак не вязался с приветливым голоском. Невольно сравнив свой рост с ее, она невольно поджала губы. Вошедшая девушка довольно споро и ловко, привычными движениями разложила кроватный столик и красиво расставила несколько глубоких чашек и стаканов, снимая те с вкаченного за собой небольшого столика.

– Простите, госпожа, но пока у вас строгая диета. Придется чуть-чуть потерпеть. Но доктора обещали, что совсем скоро вы сможете есть, все что захотите.

С каждым издаваемым звуком от писклявой дородной гостьи ее голова все больше склонялась набок. Было любопытно, как долго эта щебечущая девушка сможет терпеть ее немигающий взгляд.

Не то чтобы ей хотелось напугать.

Просто так было удобнее смотреть за ее руками. Но открыла рот первой, едва та выжидающе уставилась в ответ, разложив все притащенное на столике.

– Кто ты? Как тебя… зовут?

Лицо девушки заметно помрачнело.

– Меня зовут Мэллия. Я ваша личная прислуга, госпожа. А вы…. Совсем ничего не помните да?

Скукоженное лицо не навевало абсолютно ничего. Никаких воспоминаний, ни ассоциаций.

– Прости…те. Нет. Совсем ничего, – сокрушённо покачав головой, ответила, как есть. – А… А я? Как зовут меня?

Девушка, не заморачиваясь, тут же разревелась. Провожая растерянным взглядом спину тоже сбежавшей Мэллии, она только пожала плечами. Тут тоже выбирать было не из чего. Других посетителей вроде не наблюдалось и она залезла на кровать. Белая субстанция в очередной плошке не вызывала ничего, кроме странного чувства непонимания.

На вкус тоже была никакая.

«И чего все сразу в рев? Мама… папа. Личная служанка. Надо же. Мама плачет, Мэллия тоже. Меня так любят? За меня так беспокоятся? Хоть бы сказали, как меня зовут. Чего сбегать-то сразу? Как же меня зовут? Как я живу? Жила…».

Осознание того, что теперь у нее все будет с чистого листа, вдруг подарило невыразимую радость.

«Это же теперь можно будет изучать все заново. Что было раньше? Теперь все будет иначе? Или нет? И что будет, когда я вспомню прошлую жизнь?»

Ну хоть невнятная каша синего цвета оказалась сладкой.

Через силу впихнув в себя все предложенное и добровольно выпив все жидкости, она улеглась, бессмысленно таращась в потолок. Голова снова начинала раскалываться от разбегающихся мыслей.

Так и валялась, пока жуткая резь в животе не согнула ее пополам. Ее вырвало всем съеденным прямо на покрывало. Непрекращающиеся колики вырывали изо рта невнятные хрипы, запечатав желчью горло. Влетевшая на звуки служанка сразу бросилась к ней.

– Госпожа, что…

Дородной Мэллии хватило одного взгляда на столик с пустой посудой.

– О боги! Госпожа! Зачем! Зачем вы это выпили?! Это же было для полоскания пальцев, госпожа!

Скрюченная на постели в загогулину, она и не заметила, ка в комнату влетели еще люди. Ей уж точно повезло, что среди них был и врач.

Гаснущее сознание не уловило действий этого человека, но хорошо поймало крики мамы, что истерично отчитывала прислугу.

– Ты же должна была понимать, что она не помнит! Ничего!

– Но… Миледи…

– Значит и не помнит, какая жидкость для чего! Идиотка!

Хлесткий звук пощечины оборвал связь с реальным миром.

«Ну что же… Добро пожаловать в мир незнания».

Именно с этой мыслью она проснулась.

Непонятное гудение вокруг вроде что-то всколыхнуло, но уцепиться за это не удалось. Тихие звуки работающей вокруг медицинской аппаратуры навевал ускользающие отголоски. Но все равно это недвусмысленно испарилось. Зато было ощущение чужого тепла, дарившее небывалое умиротворение. Миниженщина, названная ее мамой, лежала рядом, обнимая ее голову и совсем едва уловимо что-то напевала. Чутко заметившая пробуждение дочери, та чуть отодвинулась.

– Детка, все хорошо. Где болит? Можешь показать? Или сказать?

Хлопая глазами, она вдруг подумала, что эта женщина заслуживает гораздо большего, чем просто молчание. Тело сразу откликнулось тупой болью в животе, едва она повернулась на бок и обхватила миниженщину, благодарно зарываясь той под бок. Задохнувшаяся от нежности мать еще крепче прижала к груди голову дочери… и тихо заплакала.

– Прости, милая. Нам так жаль. Мы уже уволили эту дурочку. Она совсем забылась. И поставила тебе чашку с гигиеническим раствором для рук рядом с молоком. Ты раньше всегда требовала так делать. А ты и выпила.

Глухой смешок раздался из-под одеяла сразу.

– Я… Я сама виновата… мама. Я честно больше не буду пить все подряд. И… верни Мэллию. Мне так будет… проще.

– Хорошо-хорошо, родная. Все будет, как ты захочешь.

Надо же, прокатило.

– Мама? – спросила она, почти убаюканная теплом. Это слово было… каким-то неправильным для нее. Некрасивым каким-то. До зуда в зубах ненужным. Почти невыносимым. Но она списала это на свою память. – Мам… а как меня зовут?

Вздрогнувшая успокоившаяся мать ответила не сразу.

– Прости, родненькая. Для меня это так странно. Словно и не было этих тринадцати лет.

Необычный ответ взбудоражил, но мать еще сильнее обняла ее.

– Когда-то ты выбрала себе имя Элиста.

«А что, разве так можно? Элиста, значит».

Это имя было просто… пустым. Бесполезным.

Откровенным смущением матери можно было стены разрисовывать. Недоуменно поднявшая лицо она-Элиста уставилась на мать.

– Сама… выбрала? Когда-то?

– Понимаешь… твой папа… он когда-то служил в армии… И уже будучи женатым на мне, он попал в крупную переделку. Враги бросили его умирать в пустыне на какой-то всеми богами забытой планете. А ты была очень-очень маленьким ребенком и жила там. И ты спасла папу. Привела солдат прямо к нему. Папа даже говорил, что ты его остатками воды отпаивать пыталась.

«Служил? Что значит служил?»

Еще одна волна странного волнения пролетела в Элисте от слов матери.

Нечто закопошилось, заворочалось. И тут же исчезло.

– Папу забрали, а ты тогда сбежала. Но он вернулся за тобой сразу, едва выздоровел. Нашел и забрал. К нам. Ты тогда едва могла говорить. Папа после так и не смог найти твоих биологических родителей, чтобы забрать и их. Вот так у меня появилась любимая дочка. Ты тогда сама и выбрала себе это имя. Но… но ты если хочешь… можешь выбрать себе новое, детка. Мы примем любой твой выбор. Мы тебя любим.

Нечто злое зазвенело у Элисты, но снова ухватиться за это не смогла.

– Мама… мне жаль, мама. Жаль, что пока что… я не могу ответить тебе и папе такой-же любовью. Но я буду пытаться. Я постараюсь, – тихо призналась она-Элиста. В ответ мама лишь тяжело вздохнула. – Расскажи мне… еще что-нибудь?

– Что именно, милая?

– Что за авария? Как давно?

Но только мама открыла рот, Элиста выпуталась из ее рук и совсем другим тоном зачастила новые вопросы. Слова в голове поднимались сами собой без единой заминки.

– А у меня есть братья или сестры? У меня есть свои дети? А у меня много друзей?

На вывалившиеся вопросы мама лишь рассмеялась добрым грудным смехом.

– О боги. Словно и не было этих тринадцати лет. Такая же гора вопросов. Ну… к сожалению у тебя нет ни брата ни сестры. Мы с папой… не добились успехов в этом. Только ты, детка. Друзья…– снова тяжелый вздох вырвался у матери. – Если конечно весь этот сброд, что постоянно отирался около тебя, можно было бы назвать друзьями…то да. Друзей у тебя было много. Ну, а внуков мы еще не дождались. Хотя папа тебе постоянно намекал об этом.

– Оу… Сброд? Почему сброд, мама? Почему они тебе не нравились? А… папе тоже? Не нравились.

– Ты ж моя почемучка, – тихонько засмеялась мама, но тут же мрачнея.– Понимаешь, детка… Ну, в какой-то момент… мы с папой, ну… упустили твое воспитание. А когда поняли это… было уже поздно. Мы слишком много работали, совсем тебя забросили. Твой характер очень сильно изменился, мы стали… тебе не нужны. И мы малодушно опустили руки. У тебя появились странные друзья. Они все дальше уводили тебя от нас. Мы могли лишь смиренно потакать тебе. Ведь мы все равно тебя очень сильно любили. И до сих пор любим. Просто… мы хотели бы, чтобы ты знала об этом, когда твоя память к тебе вернется, малышка.

– Я буду помнить об этом, мама. Обязательно запомню.

– Ну, а эта авария… Говорят, что ты выпила очень много алкоголя в тот вечер. И решила с кем сразиться наперегонки. На своем глайдере. Ну… и с управлением не справилась. Протаранила на огромной скорости здание. Ты так сильно пострадала, милая. Врачам пришлось заменить тебе часть органов на искусственные. Обожженную кожу тоже заменили. Но ты не беспокойся, это все потом по цвету сравняется. Ну и вот твоя память. Нам… говорили… Что ты… Но как оказалось, ты забыла все.

Мама ей еще что-то шептала.

Но Элиста уже была задавлена вспухшим, возникшим ниоткуда горьким стыдом, что отдавался во рту огнем и кислятиной. Что начал грызть со всех сторон, проникая под кожу едкими царапучими когтями. Но от двух вырванных через некую силу слов полегчало мгновенно.

– Прости… мама.

Облегчение сменило стыд, и ее мама лишь крепче прижала дочь к груди.

Налаженная размеренная жизнь оказалась… скучной.

До предела скучной и тоскливой.

С каждым днем открывалось что-то новое и Элиста искренне радовалась этому. Если, конечно, открытие было хорошим.

Небольшой прудик у поместья, где жила вся семья, ее порадовал. И небо было всегда чистым и красивым. Даже ночью. Хотя первое время она откровенно побаивалась просто выходить из дома, предпочитая разглядывать свою комнату в попытках что-нибудь вспомнить. Но каждая вещь ощущалась чуждой, ненужной. Мелочи не были неродными, одежда была слишком… противной. Высоченный потолок откровенно давил кажущейся неимоверной тяжестью. На самом деле идеально белый, без единого пятнышка, белоснежный потолок давил грубой серостью. И дышать из-за этого было нечем. Даже кружевная люстра была мерзкой, а постель потом вообще стала неуютной.

Яркое солнце светило ласково, но Элиста в первый же час пребывания вне дома умудрилась покрыться пятнами.

Будто никогда не загорала.

Вообще никогда.

Родители тогда только обескуражено пожали плечами и переглянулись, когда она поделилась с ними своими умозаключениями о загаре.

Мимо пролетали какие-то якобы особые даты, и тогда дом наполнялся запахами и гостями. Дом сразу становился средоточием человеческой праздности и веселья.

Элиста честно улыбалась всем. Маме, папе, услужливым людям вокруг. И частым гостям, чья радостная искренность и упоение жизнью вообще не оставляла сомнений. Честно была приветливой, но внутри была… равнодушной.

Счастливой по расписанию быть почему-то не выходило.

Но потом ей понравилось наблюдать. Часами просиживая на берегу под зонтом, она могла неподвижно сидеть, пристально глядя на все вокруг. Казалось бы, обычная для всех вода почему-то отдавала некой диковинкой. Все сидела, вглядываясь в эту воду, не понимая, как так все вдруг и куда все внутри нее пропало. Вот как так, просто взяло и исчезло. Постоянно чирикающие птицы самых разных пород вообще не переставали поражать воображение. Хотя родители каждый день ей твердили, что здесь она прожила всю сознательную жизнь, от попыток вспоминать только болела голова.

Пока не решила, что хватит ломать себе голову.

Надо было жить дальше. И раз у нее все в памяти чисто, то значит, надо начинать все заново. Окончательно отречься от непонятного прошлого ей помог случай.

В один из тихих вечеров к ней заявился гость. Как ни странно, именно в тот вечер в доме была лишь она и кто-то из прислуги. Весьма громкие возгласы и шум отвлекли ее от созерцания себя в зеркале. Любопытство переселило, и Элиста спустилась вниз. Сразу заметив виновника безобразия и шума, ехидно внутри себя ухмыльнулась. Разодетый в яркие цвета парнишка пытался прорваться с боем в дом мимо высоченного и дородного охранника. Все эти попытки жестко пресекались, чему она была несказанно рада. Элисте сразу стало не по себе, когда гость, углядев ее, удвоил усилия.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю