Текст книги "О чем молчит город (СИ)"

Автор книги: Грейзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Драгоций? – Рознев прищурился и неуловимо поменял позицию – теперь его рука могла свободно пробить в челюсть, не задев Василисы. – Ты же Драгоций, верно парень?

Фэш мрачно усмехнулся.

– Верно, и я сказал тебе отпустить ее.

– А я плевал на это. Мы еще не закончили разговор.

ЧарДольская втянула голову в плечи. Ей казалось, что она вновь заперта в теле подростка, а за соседней стеной кричат ее родители и где-то тикают часы.

– Астрагор куда страшнее моего отца, – низким голосом сказала она. – Будь он тогда на месте папы, ты бы остался в том подвале.

Наверное, так теряют себя, разрывая по кускам.

Рука на ее запястье разжалась, после чего безвольно упала вниз, словно у поломанной куклы. Ломать людей куда проще, чем чинить. Василиса сделала шаг вперед, чтобы очутиться уже в других руках. Фэш крепко привлек ее к себе, будто она могла раствориться в любой миг.

– Если ты сейчас уйдешь, то плюнешь на все, что было между нами… Подумай, стоит ли это того.

ЧарДольская обернулась. Лешка стоял перед ней, сжимая кулаки и изо всех сил стараясь не сорваться следом. На какой-то миг она узнала в нем того мальчишку с озорной усмешкой, помогающего дотащить ранец.

Драгоций замер, и его пальцы стянули ткань платья.

– Научись отпускать, – сказал он непонятно кому.

Лешка плюнул себе под ноги и не отрываясь следил, как Фэш уводил за собой безвольное тело Василисы. Как его руки намертво вцепились ей в плечи, как до хруста прижимали то, что не должно было принадлежать ему.

После этого дня Алексей Рознев возненавидел все васильки.

– Он меня не простит, – сказала Василиса, когда за ней захлопнулась дверь машины, отрезая от всего мира. – И я, наверное, тоже.

Фэш вырулил на дорогу.

– Ты сделала выбор. Поздно оглядываться.

ЧарДольская улыбнулась, хотя ее глаза покраснели и чуть опухли. Как, она могла оказаться в машине Драгоция, этого мерзавца, которого ей следовало бы хорошенько ударить при встрече… и почему, ей совершенно все равно, куда они едут, лишь бы подальше ото всех.

– Фэш, – он чуть обернулся к ней, одним глазом продолжая следить за дорогой. – Если ты поклянешься мне, что не рассказывал Мортиновой обо всем, то я поверю тебе. Но если обманешь меня… поступлю с тобой так же, как и с ним.

Драгоций усмехнулся краешком рта.

– Это был не я. Ты сама это знаешь.

Что-то внутри сжалось от этих слов, а потом пришло странное спокойствие – Василиса, правда, не верила, что Фэш предал ее тайну. И теперь он был рядом с ней, единственный, кого она хотела видеть… ну кроме мамы, пожалуй.

– Куда мы едем?

– Куда ты скажешь.

– Домой. Мы едем домой.

Машина затормозила перед ее подъездом. Работали дворники, мерно отчищая стекло от налипающих снежинок. Раз-два, раз-два. Василиса оставалась сидеть, хотя дверца машины с тихим щелчком разблокировалась.

– Останешься? – ЧарДольская постаралась сделать голос, как можно небрежнее… Как будто ей ничего не стоит встать и уйти отсюда.

Фэш улыбнулся и кивнул. Кто знает, может весь сегодняшний день был просто кошмаром. Кошмаром, который наконец рассеивался, оседая в памяти.

По квартире летала Искра, снова каким-то образом открывшая замок. Ее щебет радостно атаковал вошедших, как череда мелких снарядов. Девушка, смеясь, посадила попугая на плечо. Драгоций же заинтересованно озирался по сторонам. Его взгляд жадно блуждал по заставленным полкам, стеллажам, столикам. Как будто пытался разгадать какую-то тайну, известную лишь ему.

– У тебя уютно. И светло.

– Но с твоим домом не сравнится, – Василиса уже скинула пальто и разулась. – Вот Черновод – другое дело… там есть, где разгуляться.

– Пристанище твоего отца?

Напоминание о Нортоне неприятно саданули. Девушка вспомнила, что так и не ответила ни на один звонок. Вспомнила и забыла, когда Фэш Драгоций прижал ее к стене, вдыхая запах волос.

– Я рад, что мы далеко от дома Огнева. И от него самого, – его дыхание пощекотало щеку.

– О да, иначе бы он спустил тебя пинком по лестнице, – девушка развернулась, зарывшись руками под так и не снятое мужское пальто. – А на улице сейчас холодно.

Их поцелуй вышел намного смелее, чем тот, оставленный в морозное утро Драгшира и куда лучше. Фэш окончательно уничтожил остатки ее прически, растрепав рыжие пряди. Теперь его руки искали молнию на платье. Пальто давно валялась под ногами бесформенной серой грудой.

У самого дивана Василиса на миг опомнилась и вся красная посмотрела на Драгоция.

– Часы! Сними их сразу.

Фэш усмехнулся, наконец, найдя чертову молнию и удержав себя от порыва просто сорвать эту тряпку.

– Я снял их сразу, как только ты села ко мне в машину. Вон, лежат на тумбе.

Василиса мстительно зарылась ему в волосы, больно потянув. Тугие кудри впились в ладонь. Она никогда бы не призналась, но ей чертовски нравилось вот так мять темные пряди, как будто перебирать мех дикого животного. Фэш в отместку легонько укусил ее в шею.

За окном бушевала метель, но ее рев не долетал до них. Им было хорошо.

– Я знал, что ты так поступишь.

Василиса лениво повернула голову, тут же поморщившись. Она лежала на коленях у Фэша, и Драгоций медленно пропускал медные пряди сквозь пальцы: то наматывая их, то разглаживая.

– Знал, что не сдашь Огнева.

– А если бы я не заступилась? Знаешь ли, у меня были причины сказать правду.

В комнате горел единственный торшер, и его тусклого света едва хватало, чтобы очертить силуэты предметов. Все застыло в растекшейся тишине, похожей на густой сироп.

– Но причин скрыть ее, было не в пример больше.

Василиса все же изловчилась и сумела заглянуть ему в лицо. Взгляд Драгоция рассеянно запутался в рыжих волосах.

– Кто это сделал, Фэш? Кто рассказал ему?

– Кто-то, знавший это историю от начала и до конца. Ты говорила, что кроме вас там было еще двое…

– Норт и… – Василиса прикусила язык. Ее горло сдавило так крепко, что она чуть не начала задыхаться. – Там был Марк!

– Ляхтич? – Фэш скривился, словно где-то протухла рыба. – От этого мерзавца можно ожидать чего-то подобного.

– Но… это не так… он же женится на Дейле… Он не мог. Зачем ему?

ЧарДольская резко села, уставившись на Драгоция с таким выражением, будто он знал все на свете.

– Зачем ему? Я не верю…

– Знаешь, когда я с ним познакомился, Марк только-только приехал в Астроград откуда-то издалека. Он жаждал моментальной карьеры, моментального успеха, когда за спиной имел лишь неполное высшее и прекрасно сочиненную легенду о каком-то именитом происхождении и отце-ученом. Я тогда плевал на таких выскочек, полагая, что им никогда не прыгнуть выше головы… Он невзлюбил меня сразу, как мы столкнулись в Змиулане. Все время намекал, что я держусь только за счёт семейных связей и дядюшкиной опеки… как же меня это раздражало… Разумеется, все закончилось крепкой дракой на каком-то из официальных сборищ. Как сейчас помню, пару раз хорошенько вдарил ему по зубам…

– Дейла рассказывала мне, что вы не поделили какую-то стажировку…

– Стажировку? Ах да, Марк целился на мое место в Змиулане, я уже и забыл. Нет, лично я участвовал в той драке только потому, что давно хотел выбить ему пару зубов. На работу под боком у любимого дядюшки мне было глубоко плевать.

– А ему – нет? – Василиса не смогла сдержать смешка, представив, как Фэш вытирает Ляхтичем пол. Жаль, что тогда она уже была в ссоре с семьей и не посещала подобные мероприятия.

– Ему вечно хотелось власти, а когда он получал ее, то хотел еще и еще. А если ради этого придется перступить через кого-то… что же, такова судьба. А теперь подумай, кто в Астрограде может дать возможностей больше, чем твой отец?

ЧарДольская замерла. Мысли в ее голове стремительно сложились в крепкую цепочку, цепляясь друг за друга прочными нитями.

– Помнишь, твой дядя тогда говорил о преемнике. О том, что он будет из другой семьи. Фэш, – Василиса схватила мужскую ладонь, сжав ее, – он бы не задумываясь отдал все за такую возможность.

Драгоций прищурился.

– Если честно, сначала я думал на Елену… но теперь… Дядя, должно быть, впал в старческий маразм, если решил передать дело такому недоноску.

– И, – девушка сжала ладонь крепче, – что ты будешь делать?

– Что мы будем делать, ты хотела сказать, – Фэш выпутал руку и аккуратно поправил сползающее с девушки покрывало.

Василиса вздрогнула от его слов.

– Мы?

– Мы что-нибудь придумаем, – он подмигнул ей, хотя раньше так не делал. – Ты и я, давай решим, что делать вместе.

Василиса сглотнула, а потом совсем растерялась. Она чувствовала себя ребенком, разбуженным и оставленным в пустой комнате. И в кромешной темноте к ней тянулись руки, пахнущие ландышем.

– Тебе придется пойти против Астрагора, – сказала она, покачиваясь на волнах окутывающего тепла. – Ты говорил, что стоит бороться лишь за свою семью.

Фэш усмехнулся ей в волосы.

– Моя семья это Захарра, – он хотел еще что-то добавить, но не стал. – А ее я никогда не брошу.

Василиса с тоской подумала, что Захарра Драгоций самая счастливая девушка на свете. Но потом сама же отбросила эту мысль. Ведь Захарра никогда не сможет сделать так… Она сильнее прижалась к Фэшу, совсем не по-сестрински обвив его руками.

– Давай запечем его в психушку… Елена как-то предлагала устроить Нерейву в какой-то санаторий… О, «Янтарная шкатулка», так он назывался. Думаю, твоему дяде там понравится.

Драгоций лег на диван. Двоим им было тесновато, но зато тепло. Василиса зарылась ему под руку, словно большой рыжий сурок.

– Боюсь, после этого я бы перестал быть любимым племянником.

– Тебя бы это расстроило?

– Безмерно.

Они рассмеялись в темноту. И долго смеялись, пока не почувствовали себя абсолютно счастливыми и свободными. Свободными от всего. Фэш Драгоций и Василиса Огнева заснули, крепко прижавшись друг к дружке и не расцепляя рук до самого утра.

========== Глава 25 ==========

Василиса проснулась именно в том настроении, какое присуще лишь по-настоящему счастливым людям. Все тело предательски затекло, и правая нога ныла, но внутри распускался нежный бутон, который прорастает в каждой девушке стоит ей понять – ее любят. И он буквально тянет подняться с нагретого места, подойти к окну и прокричать в ясное, высокое небо: спасибо.

ЧарДольская аккуратно выбралась из переплетения рук и ног, поплотнее замотала Драгоция в тонкое одеяло и, не удержавшись, поцеловала высокий лоб. Фэш дернулся во сне, стоило девушке выпутаться, но потом расслабился, вновь погрузившись в утреннюю дрему.

На кухне уже было светло. Лучи путались в кремовом тюле, заставляя его мерцать бледным золотом. Столешница из светлого дерева приветливо встретила запахом специй и лака. Баночки с корицей, паприкой и сухими травами переливались блестящими боками, подзывая, наконец, открыть их и выпустить пряный аромат далеких берегов.

Уже стоя над плитой и готовя омлет с зеленью, Василиса почувствовала легкое недоверие. Казалось, в ее яркий мир пролили пару капель чернил, которые расползаются все больше и больше. Девушка постаралась отогнать плохое предчувствие, включив незамысловатую песню и мурлыкая ей в такт.

– Как славно, что тогда я все же перехватил тебя у Ника, – в дверях появился Драгоций, щурящийся на яркий свет.

– О чем это ты?

– Ну как же… не помнишь? Старый дом, парк в снегу и наша первая прогулка, – Фэш усмехнулся, словно в тот вечер они любовно ворковали, держась за ручку.

– А…а, это когда ты оставил меня на морозе в одном пиджаке? А еще старался запугать? О, да после этого мне хотелось тебе врезать!

– При первой встрече ты показалась мне жутко надменной, заносчивой… а еще я уже тогда знал, что с тобой будет чертовски здорово.

Василиса на этих словах растерялась и сыпанула на омлет в два раза больше соли, чем обычно. Ее губы сдавила странная судорога – они сложились в улыбку и никак не хотели сдавать позиции.

– Ну вот, будем есть соленый омлет…

Фэш заглянул в сковородку, где бурлила светло-желтая масса. Накрыл ее крышкой, выключил комфорку, а потом применил самый подлый прием: на его щеках показались ямочки.

– Думаю, мы это переживем. К тому же, по нему и не скажешь. Он прекрасно умеет хранить тайны.

И тут Василису накрыло.

Секунду она таращилась на Драгоция таким взглядом, что тот вмиг перестал улыбаться и чуть отошел. А потом ЧарДольская очень медленно отошла от плиты, зарылась рукой в волосы. Ей казалось, что кто-то стрельнул в нее навылет. Или залил внутрь чан с кислотой.

– Тайны, значит? – севшим голосом переспросила Василиса, – тайны…

– Что с тобой?

Фэш хотел опуститься рядом, но девушка раздраженно выпрямилась.

– Василис… давай поговорим. Ты вспомнила что-то? Что? – его голос звучал до тошноты спокойно, таким говорят врачи перед тем, как вколоть убойную дозу снотворного.

ЧарДольская прошла в свою комнату и методично вывернула карманы во всех пиджаках, куртках, пальто и рубашка, что ей доводилось носить за последние пять дней. Проверила косметички, сумки, визитницы. Выпотрошила чемодан и заглянула во все углы.

Разумеется, черного брелка в форме кинжала нигде не было.

Когда последний шанс развеять страшную догадку иссяк, Василиса просто сидела, окруженная горой разноцветных тряпок и вещей, в обнимку со старым чемоданом. Девушка все еще шарила рукой по его обивке, словно кто-то задолжал ей одно простое чудо. Но с каждым глухим ударом – все внутри медленно осыпалось.

Чудо где-то запаздывало.

– Выпей, – Фэш дал ей стакан холодной воды.

Все это время он просто искоса наблюдал за ней, стоя в дверном проходе и отчаявшись дождаться ответа. Василиса попятилась от его руки, будто в ней извивалась гремучая змея. Драгоций поставил стакан на ближайший столик.

– Он у тебя?

Фэш склонил голову, не совсем понимая, что от него хотят. Василиса смотрела, как темные кудряшки качнулись в воздухе, и в ее груди разгоралось страшное пламя.

– Он у тебя?! Да? Ты еще тогда не сводил с него взгляда! Ты поэтому и полез ко мне, верно? Чтобы…

– Хватит, – Фэш сказал это очень тихо, но девушка почему-то послушалась.

Их разговор заскользил, как капля на острие, грозясь скатиться в жерло скандала.

– Перед тем, как обвинять меня, – тут Драгоций недобро сжал челюсти, – объясни, что за представление ты устроила?

– Хорошо, хорошо, – Василиса отлипла от чемодана, – притворимся, что ты еще не понял о чем речь… отлично… Представляешь, у меня пропала одна вещь, – ее голос выдался до странности сухим, как будто кто-то через сито просеял оттуда все эмоции, – такая мелкая безделушка… я ее привезла еще из одного путешествия.

Фэш побледнел. ЧарДольская почувствовала первобытное кровавое удовольствие, когда с размаху подсекаешь летящего тигра копьем.

– Ну та самая, на которую ты таращился, боясь моргнуть… Как думаешь, может я ее в косметичке оставила?

Девушка медленно взяла кожаный мешочек не глядя расстегнула молнию и с грохотом вывалила все содержимое прямо на ковер. Тюбики, флаконы и кисточки полетели в разные стороны.

– Ой, здесь нет… Давай поищем в другом месте.

Фэш не сводил с нее пристального взгляда. Так смотрят, если вместо двадцатилетнего коньяка тебе приносят яблочную брагу и просят доплатить. Василису это знатно выбесило.

– Мне продолжать, или тебе хватит представления?

– Ты думаешь, что это я взял твой… ножик?

Сначала между ними сгустилась тишина. А потом Фэш сделал тот самый роковой шаг. Он неуверенно потянул руку, пытаясь коснуться дрожащего плеча девушки. Она отпрыгнула в сторону, чуть не запутавшись в ворохе тряпок.

– Уйди.

– Я не брал его.

– Свали из моего дома, Драгоций.

– Василис… – Фэш пробивался к ней с напором утопающего, стремящегося схватить последний жилет. – Это просто совпадение. Клянусь, что я даже не знал о нем в той поездке.

– Слишком много совпадений, не находишь?

– Ты точно везде посмотрела?

Он опустился на пол, внимательно оглядывая учиненный бардак.

– Ты могла оставить его на работе.

– Не могла.

– Скажи, зачем мне был нужен простой кусок металла? Неужели ты думаешь, – Фэш поморщился, словно каждое слово выходило из него через силу, – что все это было ради какой-то «безделушки»?

ЧарДольская вовремя осадила себя, не давая проговориться про секрет папиного подарка. Подумать только, а еще ночью она была готова выложить его перед этим мужчиной не задумываясь… нет, нельзя вспоминать про ночь.

– Нет, еще чтобы затащить в постель дочь Огнева. Скажи, уже все в Змиулане знают о твоих подвигах?

– Перестань. Ты сама-то веришь в это? Василис… ты же сама не веришь в этот бред.

Он встал и резко притянул ее. ЧарДольская не успела отпрянуть, отчего ей оставалось лишь шипеть, стараясь выпутаться. Драгоций держал крепко.

– Отпусти! Мне противно… слышишь? Мне противно так стоять, – ее голос все слабел, пока совсем не оборвался.

Девушка не выдержала, чувствуя, как тело предательски слабеет. Василиса сглотнула, позволяя насладиться себе этой последней минутой мнимого счастья.

– Мы найдем его. Если ты его забыла в Драгшире, то поедем туда хоть сегодня и перероем весь дом… Слышишь, уже вечером он будет снова у тебя…

Драгоций все еще нес какую-то дурь, не понимая одного – как прежде уже не будет.

– Нет, никаких мы, Фэш… Можешь ехать куда угодно и с кем угодно. А теперь отпусти меня. Если ты не уйдешь, то уйду я.

– О-о-о, я знал, что в тебе полно упрямства, – кажется, он усмехнулся ей в волосы, – но мне тоже не повезло родиться с ослиным характером… так что, милая, одевайся и не заставляй меня тащить тебя в машину в этом.

Он провел рукой по бретельке легкой голубой ночнушки.

– Ты – не – посмеешь – Драгоций.

– Если мы и там не найдем твою пропажу, то я дам разнести тебе весь дом. Хоть с землей его сравняй.

Василиса уже тогда знала, что пожалеет об этих словах. Уже тогда, только комкая их на языке, ей было мучительно стыдно… Но она все равно отправила их в Драгоция, словно череду мелких разрывающих патронов.

– Тот самый, где убили твоих родителей?

Фэш еще секунду продолжал держать ее, пока смысл слов медленно прорывался до него. Василиса чувствовала стук его сердца под ладонью и ей казалось, что нет всех этих слоев кожи и ткани – что ее пальцы сжимают оголенный кусок плоти. Сжимают, чтобы в следующий миг разорвать на куски.

– Примаро все рассказал мне… Все. И я сама видела их могилы под липой. Еще осенью. Но я ничего не сказала тебе. И не собиралась говорить.

Ее отпустили. Не оттолкнули, не отбросили – просто Фэш сделал шаг назад, продолжая молчать. Василисе стало чуть не по себе.

– Ты не обманула меня… Действительно, не обманула. Правда, я тоже тебя ни разу не обманул.

Василиса непонимающе моргнула, но Драгоций уже прошел к коридору. На тумбочке валялись его часы, где-то под недрами вещей скрывался свитер – но Фэш просто забрал с крючка пальто и взглянул на Василису в последний раз.

– Я знал, что ты приезжала в дом осенью.

Это было уже даже не больно. Все внутри как будто выгорело.

– И не сказал мне?

– Нет. Я просто был рад, что в этот раз ты едешь рядом со мной… Можешь не провожать.

Дверь хлопнула, оставляя Василису одну среди обломков чего-то очень ценного, но раздробленного в хлам.

И тут девушка вспомнила свое обещание, сказанное в порыве обиды и гнева. Вспомнила Лешку, стоящего и бездумно провожающего ее взглядом. Вспомнила, как пообещала Драгоцию поступить с ним также…

Оставленные мужские часы отливали платиной.

========== Глава 26 ==========

Бывают моменты, когда тебе не просто плохо, а когда очень ПЛОХО. Когда все настолько рухнуло, что ты только и думаешь, как бы свалить из-под обломков, пока не привалило сильнее. Уже раз Василиса перешла через это.

Уезжая из родного дома сопливой девчонкой, она чуть не рыдала в дверях от острого желания придушить весь мир. Тогда ей казалось, что ее жизнь навек пограблена под гнетом старой фамилии, что в сердце сквозит дыра размером с мячик для гольфа, прицелено пущенного ее дорогой семьей.

Но прошло время, и все как-то собралось заново. Любые руины можно превратить в сад, если не бросать семена по ветру.

Василиса вышла на улицу. Она не знала куда идти, ее гнало чутье, какое бывает у животного, тянущегося к воде во время засухи. Солнечное утро сменилось ясным днем. Бульвар хрустел от тонкой ледовой корки, а окна домов блестели инеем. Стая воробьев чирикала на одном из карнизов, разбавляя городской гомон. На миг ЧарДольская задержала на них взгляд, будто вспомнив о чем-то, а потом поспешила дальше.

На площади возвышалась остроносая елка с тяжелыми лапами, обряженными новогодней требухой. Сотни змей-гирлянд оплетали могучий ствол своими блестящими хвостами. День назад Василиса назвала бы елку милой. Теперь же девушке хотелось срубить ей половину лохматой башки.

Девушка оказалась в этом квартале совершенно случайно. Точнее, разумеется, неслучайно – ноги сами вели ее сюда, не слушая команд разума. Просто в один миг Василиса вынырнула из мыслей и поняла, что стоит в паре улиц от маминого офиса. В паре улиц от человека, который может одной улыбкой развеять все ее беды.

В редакции «Камней» пахло по-новогоднему пряно. Запах смолы, духов, хвои и корицы кружил по залу, сметая пушистым хвостом все пришлые ароматы. Маленькая елочка с иголками, выкрашенными в густой пурпур, смотрелась на удивление неплохо – наверное, кому-то из раздела дизайна было нечем заняться в перерыве.

Василиса села на черный диван и стала разглядывать полоски на стене. Одна тонкая, кремовая, вторая – пудрово-розовая, третья – голубая… нет, нельзя думать о голубом.

– Ты чего такая грустная? Праздники скоро, – Селестина отвлеклась от яркого журнала, который лениво листала до этого, – а на тебе лица нет.

– Да так… утро тяжелым было.

– М-м-м, – женщина посмотрела куда-то сквозь Василису, – ну это не беда. Главное, ночью не скучай.

ЧарДольской захотелось выть во весь голос. Но она не проронила ни звука. Просто кивнула. Селестина подмигнула ей, переворачивая страницу.

Лисса вышла из кабинета, неся впереди себя тонкий привкус цитрусов и ореха. Женщина остановилась перед дочерью, окинула ее цепким взглядом, а потом взяла и утащила в кабинет. Василиса знала, если мама тащит в кабинет – все серьезно.

– Ты не отравилась?

– Нет, мама. Просто зашла проведать.

– Не хочешь ничего сказать?

Василиса секунду молчала – в ее глазах металось сомнение, похожее на загнанное животное.

– Нет.

– Ну сиди тогда, проверяй, – Лисса раздраженно дернула плечом. Разумеется, она поняла, что какой-то козел протер ее дочкой пол. Мама всегда понимает, когда ее ребенком протирают пол.

Василиса залезла с ногами на удивительно удобный диван, предназначенный наверняка для каких-нибудь важных шишек. Поерзала на нем, а потом разлеглась в позе мертвой морской звезды.

– Вчера было слушанье по делу папы, – Лисса бросила на нее короткий взгляд, – ну так… вдруг ты не в курсе? Тебя же там не было.

Василиса подождала еще минуту – мама молчала.

– Ты уже осенью знала, что Елена подставит его? Знаешь, она привела моего старого дружка. Того самого, которому досталось из-за твоего щедр-рого подарка. А я… я ничего им не сказала.

Лисса поджала губу. Обычно так делают, когда на дороге валяется шкурка раздавленной крысы, а у тебя на ногах туфельки за пятизначную цифру.

– А еще я переспала с Драгоцием, а он оказался тем еще мерзавцем. Мам, это семейное, да?

– Это жизненное.

– Он предал меня. И я тоже… предала его в ответ. Это очень плохо?

Василиса знала, что поступает подло, вываливая на кого-то всю грязь, но по-другому она боялась сорваться. Боялась, что начнется рыдать и уже не сможет остановиться. К тому же, перед ней была мама.

Лисса села рядом с дочерью. От нее веяло родным запахом духов, знакомым с детства, и еще едва уловимым ароматом, присущим только ее волосам. Женщина взглянула на Василису так, что стало понятно – она понимает ее.

– Посмотри на нас с отцом. И ответь сама.

ЧарДольская не выдержала и разревелась. Совершенно по-детски, безудержно и сопливо. Так плачут, когда в один день понимают – детство утеряно безвозвратно и последняя дорога к нему похоронена под грудой твоих же ошибок и времени.

– Т-ты… мне п-плохо без него, мам, в-вериш-шь? А еще без Лешки… Я ведь тож-же п-п-поступила с ним, – Василиса не договорила и, качнувшись, упала на Лиссу. Ее плечи тряслись, отчего казалось, будто в комнате студеный мороз.

– Я н-не хочу, чтобы было, как у в-вас с пап-пой, – ЧарДольская сама испугалась своих слов, но Лисса даже не вздрогнула. Только рука, сжимающая плечо дочери, чуть побелела.

– Помнишь, что я сказала тебе при последней нашей встрече?

– Людей надо чинить, а не лом-мать?

– Я никому не говорила… но у меня был шанс все исправить, – Лисса плотнее прижала к себе рыдающую девушку. – Сейчас я понимаю, что могла бы сохранить нашу семью… И Нортон мог бы. Но мы выбрали идти до конца. Ты же только в самом начале пути, Василис, и свернуть с него сейчас намного легче.

ЧарДольская затихла, чувствуя, как щеку холодит гладкая шелковистая ткань маминой рубашки. На ней кляксой расползалось темное пятно от ее слез. Василисе стало чуть легче.

– А вы? Может, вы тоже попробуете все исправить?

Лисса нагнулась так, чтобы видеть глаза дочери.

– Ты бы хотела этого?

– Д-да, – девушка чуть задумалась, а потом добавила, – больше всего на свете… Я так скучаю по тем дням.

Они просидели на том диване до самого вечера. Просто сидели, пока Василиса рассказывала обо всем, что с ней приключилось за последний месяц. Кроме разговора с Примаро, она не утаила ничего: слова лились из нее стройным потоком. Лисса слушала, почти не перебивая. Иногда по ее лицу расползалась странная печальная улыбка, словно история уже была ей знакома. Наконец, все события вплоть до сегодняшнего утра были изложены.

Василиса замерла, как приговоренный на суде в последней надежде на помилование.

– Почему ты не приехала ко мне раньше?

Девушка поморщилась – честно, она совсем не привыкла, что мать заботится о ее судьбе. Лисса, видимо, поняла это, поэтому не стала ждать ответа.

– Ты думаешь, что Фэш подставил тебя?

Василиса скривилась. Она вообще старалась не думать об этом. Все слова уже были сказаны – все запретные темы выпотрошены до обглоданных костей, а значит, и сожалеть давно не о чем.

– Кто, если не он?

– Елена.

– Она не знала. Отец не стал бы ей говорить о таком.

Лисса секунду молчала, ее лоб рассекла морщинка.

– А этот… ее прихвостень… как же его…

– Ляхтич? – ЧарДольская шмыгнула носом, о Марке она старалась тоже не вспоминать. – Через пару дней он женится на Дейле. Зачем ему строить козни против папы?

– Не думала, что так скоро стану бабушкой, – шутка получилась так себе, но Василисе отчего-то стало смешно. А потом грустно. Ей подумалось, что черная полоса лишь берет разгон.

– Я думаю, пора подпортить Драгоциям жизнь, – мама улыбнулась, сверкнул отбеленными ровными зубами. – Сначала они достали моего мужа, а теперь и дочь.

Василиса уставилась на нее так, словно услышала признание в тайной любви к Мортиновой. Сначала в голове было пусто, но туда пролился самый настоящий фонтан краски. И все было просто замечательно, пока из самой его сердцевины не пошли черные чернила.

– Ты же говорила, что тебе опасно вредить ему? Что он может… у него есть, чем ответить.

Лисса по хищному втянула воздух, раздув тонкие ноздри.

– Возможно, я успею первой. И тогда отвечать уже будет некому.

После разговора с мамой Василисе стало легче. Настолько, что девушка смогла появиться на работе и не выглядеть как разбитая, а потом наспех склеенная фарфоровая кукла. Хорошо, что никто не обращал на нее особого внимания, имея куда более интересные темы для обсуждения. От ЧарДольской лишь требовалось вовремя качать головой и иногда издавать кашляющие звуки – так собеседник вспоминал о ее присутствии.

– Почему ты все выходные не брала трубку? – Дейла пролистывала каталог букетов, то и дело отвлекаясь на сообщения в телефоне.

После успешного слушанья – часть обвинений с Нортона была снята и его выпустили из-под стражи под залог имущества фирмы. Это заметно подняло боевой дух всей компании. Теперь осталось пережить суд присяжных, назначенный на конец зимы.

– Мне хотелось побыть одной.

– Одной с Драгоцием? – сестра даже не соизволила оторвать взгляд от чертовых сушеных лилий.

– Я… не притворяйся, что тебя это заботит.

Василиса вздернула подбородок: она очень боялась, что после ее показаний, после того, как она стала неопасна, родственники попросят собрать вещи и по-тихому выйти. Но время шло, а они все не гнали ее вон. Такая забота внушала опасения.

– Вообще-то да. И меня, и Норта. Нас всех заботит. Я видела, как он глянул на тебя в коридоре… так глядят перед тем, как столкнуть под поезд.

Дейла как всегда преувеличивала. Василиса действительно столкнулась с Фэшем в коридоре. И они, в самом деле, мысленно послали друг друга, но так… скорее устало нежели злобно.

– Видишь ли, милая моя сестра… далеко не к каждому мужчине можно лезть в голову через постель. Иногда выходят осечки.

– Осечки выходят только в одном случае.

Дейла Огнева прищурилась как-то уж слишком по-мортиноски, а потом добавила навылет.

– Когда начинаешь влюбляться. Поверь моему опыту.

Василиса ничего не ответила, но ей мучительно захотелось проскочить пару этажей, ворваться в светлый кабинет с полосатым диваном и помириться с Драгоцием прямо на его столе. А потом все рухнуло куда-то вниз, оставляя размытую черноту.

Завтра у ее сестры свадьба. Наверное, ей надо потренироваться натягивать на себя улыбку перед зеркалом. И говорить «Дейла Ляхтич», не кривясь, как от приступа кашля.

========== Глава 27 ==========

Свадьба была такой помпезной, что Василиса то и дело ожидала, как прямо с потолка начнет литься золотой дождь, а все гости брезгливо спрячутся под зонтиками, только бы их не запачкало.

В огромном арендованном зале дворца какого-то там придворного фаворита разместилось человек триста – не меньше. И могло бы влезть еще столько же, совершенно не стеснив уже имеющихся. Все это скопище, состоящее из ряженых молодящихся красоток и перетянутых франтов, заставляло ЧарДольскую то и дело тянуться к подносу с шампанским. А уж перспектива вступать с ними в разговоры и вовсе пугала до икоты.

Одна такая матрона – жутко важная, если судить по обилию желчи в ней – как раз пыталась присосаться к Василисе.

– И как вы находите жениха, мисс? Правда он прелесть?

– Совершенно редкостная, мадам.

– По моему мнению, он исключительно достойный юноша… достойный вашей славной фамилии.

Говорить, что Василиса принадлежит к другой фамилии, не имело смысла.

– Не будь невестой моя сестра, я бы умерла от зависти.

Тут матрона одарила ее очень негодующим взглядом, как будто по всему ее лицу пошла жуткая ссыпь.

– Вы бы были осторожнее с шампанским, дорогая. В вашем возрасте подобные заявления легко могут…