Текст книги "О чем молчит город (СИ)"

Автор книги: Грейзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

– Драгоций, – Василиса как раз поправляла кофту, – я все думала, откуда Марк мог узнать про ключ… я же ни разу не показывала его.

Фэш чуть напрягся. Он отчего-то вспомнил, как эта фурия громила свой дом и орала на него, срывая голос. Только бы сейчас в ее голову не заползли столь же путные мысли…

Но Василиса казалась спокойной, только на ее лбу заходили ниточки морщинок.

– Дейла. Моя сестра открыла твой подарок. Вот же… я не знала тогда, что там… а она была так подавлена, что я плюнула и разрешила. Как думаешь, Дейла могла сказать ему?

Драгоций заглянул в глаза девушки. Они были сосредоточенные и капельку грустные.

– Ты бы винила за такое?

Василиса молчала, покручивая в пальцах рыжий локон.

– Нет… но я бы не простила. Долго бы не простила.

– Поговори с ней. Может, тебе она скажет все как есть, – Фэш не хотел трепаться о разговоре с Ляхтичем – напротив, он собирался держать Василису в неведение планов Марка, как можно дольше. Она не заслужила знать такое.

– Ты бы так сделал? Подставь тебя Захарра, ты бы поговорил с ней? – ЧарДольская как всегда с завидной легкостью, проехалась по самому больному для него – семье.

Нет, Захарра бы вытерпела все, но не предала меня. А я – ее. Нам бы не понадобились никакие разговоры…

– Моя сестра – единственный родной человек для меня. Конечно, бы я поговорил с ней.

Василиса взглянула на него так, словно хотела возразить. Но потом вернулась к перекладыванию документов. Тема была исчерпана.

Когда на часах было почти двенадцать – Фэшу пришло сообщение. Маришка писала, что почти подъехала к ЗолМеху и что у нее очень мало времени на все.

– Василис… сейчас здесь будет Резникова. Распорядись, чтобы ее пропустили на проходной.

ЧарДольская подавилась воздухом, а в ее глазах сверкнул совсем не добрый огонек. О нет, Фэш очень хотел отложить копание в его мозгах на несколько часов… или вообще забыть про них. Но у женщин было какое-то свое негласное правило – как действовать на нервы.

– Сюда? И зачем ей приезжать сюда сейчас? – Василиса сложила руки на груди, – это и есть та самая «она»?

– Да, и она хочет помочь нам, – терпеливо объяснил Драгоций, – тебе и мне. Выйти из этой истории целыми и не растащенными на куски. Пожалуйста, иди и выпиши ей пропуск – иначе Маришка уедет.

– С чего бы ей помогать? Я не доверяю ей, – ЧарДольская скривилась. – Она может действовать заодно с Марком.

Фэш не выдержал и легонько встряхнул ее за плечи. Василиса насупилась еще сильнее.

– С того, что ей верю я. Или тебе этого недостаточно?

Секунду ЧарДольская колебалась в его руках, а потом мрачно кивнула и стала что-то строчить в телефоне. Драгоций видел, как ее буквально распирает от сдерживаемого негодования – но девушка достойно глотала его.

– Я пойду к себе в кабинет… а потом ты мне все расскажешь, – Василиса на прощанье мазнула по нему острым взглядом и скрылась.

– Я не брошу тебя, глупая. И ты уже должна была это понять! – крикнул он ей вслед.

Дверь открылась – показалось покрасневшее лицо Василисы. Секунду она просто таращилась на него, а потом расплылась в кривой улыбке.

– И все равно ты мне всё расскажешь… Я, кстати, тоже.

Послышались ее удаляющиеся шаги. Фэш, как идиот, осел в кресле и подумал, что еще более нелепого признания в его жизни не было. На груди стало горячо, словно ее намазали медом.

Маришка Резникова изменилась. И Фэшу эти перемены не понравились. Нет, она была все также красива и прилизана, но что-то… как будто вместо золотого сплава к тебе попал латунный. Вроде, блестит также, но видно, что фальшивит.

Девушка остановилась перед его столом и молча достала из сумки какой-то маленький предмет. Фэш не мог разглядеть, так как Резникова долго крутила вещицу в руках.

– Сегодня я уеду. Очень далеко, – она поправила волосы. Она всегда поправила волосы, когда нервничала. – Наверное, мы больше не увидимся, Фэш Драгоций.

Что-то в груди все же екнуло. Да, они уже расставались… да, они уже зарекались больше никогда не встречаться, но тогда все это было как игра в поддавки. Драгоций чувствовал, сейчас – все иначе.

– Вот… чтобы иногда вспоминал обо мне, – на стол лег синий диск, – ведь нам было не так уж и неплохо вместе.

Фэш взял ключ в руки, все еще не до конца веря в случившееся. Вот он… Их шанс с Василисой, открывающий любые двери. Теперь ни Марк, ни Астрагор, ни Огнев…

– Ты сказала, что уезжаешь? – Драгоций снова посмотрел на девушку, и все мысли о ключе ушли. Потом. – Из-за него?

– Я перешла дорогу Ляхтичу и твоему дяде… не хочу дожидаться, когда эти двое откроют сезон охоты, – Фэшу вдруг остро захотелось обнять ее. Такую гордую, надменную и надломленную… такую, что никогда не была его.

– Если все закончится… и мы останемся. Ты вернешься?

Маришка печально улыбнулась ему, а Фэш вспомнил совсем другое утро и совсем другой их разговор…

Белые волосы лежали у него на лице, и Драгоций все время сдувал их. Они летели по воздуху, как пух, вновь оседая вниз. Маришка недовольно уткнулась в бок.

– Фэш… – девушка всегда была сердитой по утрам, – хватит.

Он усмехнулся, а потом подмял ее под себя, такую теплую и разморенную сном. Маришка от души заехала ему по ноге, но потом все же сдалась и сама пододвинулась ближе. За окном плескалось яркое утро, солнце давно поднялось, а у них в комнате все тонуло в полумраке и пахло жасмином.

– Скажи мне что-нибудь, – Резникова села на кровати, – что-нибудь приятное.

– Приятное? – переспросил Фэш, окидывая ее довольным взглядом.

– Скажи, что я самая красивая девушка на свете. Мне будет приятно.

Драгоций задумчиво уставился в потолок. Там висела люстра с забавными стекляшками, в которых по вечерам разливался розовый свет…

– У тебя красивые волосы, – все еще разглядывая люстру, улыбнулся Фэш, – как… вата. Как огромный клок сахарной ваты.

– Пф… самый убогий из всех мною слышанных комплиментов.

Маришка поерзала на кровати, показывая, что жутко не довольна. Наверное, теперь будет целый день припоминать ему это. А Фэш и вправду любил вату и не видел в ней ничего дурного. Захарра вечно объедалась ею.

– Драгоций?

– М-м?

Резникова намотала себе на палец жемчужный локон.

– Ты любишь меня?

Фэш удивленно моргнул, обычно они не говорили о таком. Они вообще предпочитали не говорить друг о друге, как будто все и так знали. А тут… лучше бы он придумал что-то получше чертовой ваты.

– Наверное… не знаю. Это сложно. Иногда ты жутко меня бесишь и я не понимаю, что нас еще держит вместе, – Маришка злостно прищурилась на этих словах, – а потом… потом я смотрю на тебя и не могу оторваться. Ты как простуда, Мари… забралась мне в самые легкие и сидишь там безвылазно.

– Мог бы соврать. И сказать – да, – она пожала худыми плечами, – я бы не расстроилась.

– Знаешь… мне кажется, у нас все будет хорошо.

Резникова приподняла светлую бровь.

– Не знаю, вместе ли мы будем или нет… не знаю, люблю ли я тебя, но это неважно. Я верю, что с кем бы мы ни были – мы будем счастливы, Мари, – она смотрела на него, не моргая, как замороженная, – ну что ты… иди сюда. Я еще не хочу вставать.

– Я тоже, Фэш. Я тоже не хочу.

И теперь она уходила. Драгоций отстраненно подумал, что пошел бы за ней следом, но теперь у него есть Василиса. А у Маришки? Кто есть у нее?

– Нет, этот город мне опостылел. Я хочу повидать мир.

Она тряхнула локонами, наверное, сама понимая, что пора уходить.

– В таком случае – удачи. Уверен, у тебя все получится.

Маришка посмотрела на него из-под опущенных ресниц. В ее глазах мелькнуло что-то отчаянное и настолько безумное, что Фэшу это показалось привиденным.

– Поцелуй меня. Поцелуй меня так, чтобы я поняла – все было зря, – ее голос странно дрогнул в конце. Но глаза оставались совершенно белыми и сухими. – Чтобы я ни о чем не жалела.

Драгоций осторожно заправил ей выбившийся локон за ухо, провел рукой по щеке, а потом поцеловал. Совсем не так как Василису, но все равно нежно. В груди ничего не воскресло, не затрепетало, но стало спокойно и тепло. Маришка пару раз вздрогнула у него в руках, а потом резко отстранилась, сцепив зубы. Выглядела она пришибленной.

– Ты знаешь, я буду рад тебя видеть. И помочь.

Она кивнула, схватила сумку, а потом поспешила к двери. Фэш думал, что Маришка сбежит, не попрощавшись, но в самом проходе она вдруг остановилась и улыбнулась ему. В этой улыбке не было ничего радостного или красивого, но Драгоций надолго запомнил ее.

– Знаешь, мне почему-то кажется – все у нас будет хорошо. Где бы и с кем бы мы ни были, – она чуть крепче сжала ручку двери, а потом одним махом отворила ее, – мне никогда не было все равно. Прощай.

И Маришка Резникова ушла. Ушла из его жизни, из Астраграда… Потом Фэш пытался найти ее след, но все было тщетно – девушка действительно умела сбегать. Единственное, в чем Драгоций был уверен: все у нее будет хорошо.

– Вы долго, я уже начала переживать, – голос Василисы ударил по Фэшу громом.

Драгоций усмехнулся, ничего не отвечая. На душе было тоскливо.

– Зачем же она приезжала?

– Попрощаться, – Фэш небрежно сунул руку в карман, – и отдать нам кое-что… давай потом.

Василиса кивнула, и в ее взгляде появилось понимание. Кажется, лезть зубочисткой под кожу девушка не собиралась. Фэш готов был расцеловать ее за такое.

– Хорошо… я буду у себя. Если что – набери.

– Василис… – он позвал ее, сам не до конца понимая зачем, – теперь все будет по-другому.

Девушка неуверенно кивнула. Вряд ли она догадалась, о чем он. Но сейчас это было неважно. Фэш плотнее обхватил гладкую поверхность диска. Ему показалось, что в кабинете все еще пахнет жасмином.

========== Глава 40. Дейла ==========

Это была ее комната. Со светло-салатовыми обоями, дубовом брусом и даже пахло тут по-особенному: персиком и кондиционером. А главное, все здесь принадлежало ей, Дейле – от покрывала на кровати до фотографий в рамках. Девушка стерла пыль с одной из них, где она (боги, какая же еще дура) прижималась щекой к Марку, а тот мягко улыбался в камеру. Интересно, он уже тогда все спланировал? Какой это год?

Дейла закрыла глаза.

– Эй, перестань, – Огнева смеется и укорачивается от его рук. Вокруг шпарит солнце и, кажется, они тонут в его лучах. – Перестань…

Она уже не сопротивляется, и Марк валит ее на траву. Пахнет землей и летом, как будто вокруг бескрайне ржаное поле, а не городской парк. Где-то смеются дети, и Дейла на один только миг представляет, что это их дети.

– Огне-ева, – тянет он, нависая сверху. Тень от него закрывает половину ее тела, но Дейле хочется спрясться под ней целиком. – Ты попалась, Огнева.

– Дейла. Я же просила звать меня так.

Марк криво улыбается, но ничего не говорит. Он пристраивается рядом, и девушка, секунду поколебавшись, кладет голову на мужское плечо. Все внутри обливается густым сиропом и вязнет-вязнет в нем окончательно.

– На что похоже то облако? – Огнева указывает на беспорядочную груду сахарной ваты, плывущей по небу, – как думаешь?

– Какое? Вон то? – Марк ловит ее руку и некрепко сжимает, – или то?

– Любое.

– Хм-м-м, оно похоже на лестницу. На лестницу, которая ведет к самым вершинам, – Ляхтич чуть надавливает ей на ладонь, – и те, кто осмелятся, пройдут по ней от начала и до конца. Весь путь.

Сердце подобралось к самому горлу, а облако продолжает плыть по небу, расползаясь все больше и больше.

– И что там, на самом верху?

– А ты как думаешь, что на самом верху такой лестницы? – в его голове впервые за прогулку слышится интерес. Дейла отчего-то чувствует – правильный ответ крайне важен.

Огнева хмурится, стараясь придумать что-нибудь путное. Такое, чтобы Марк точно оценил. Но как назло в голове лишь запах травы и жар его кожи…

– Весь мир. Мне кажется, с такой лестницы можно разглядеть весь мир. Увидеть самые дальние сраны, заглянуть в чужие города… коснуться горных вершин.

Марк оборачивается к ней и – Дейла кожей чувствует – смотрит очень пристально, словно пытается взять на слабо.

– Ты права. Оттуда открывается весь мир… но его можно не только разглядывать. Его можно трогать, играть им, переставлять местами людей… как кукол. Правда, здорово? Быть выше всех, лучше всех… и владеть всеми.

У Дейлы ползет холодок по спине. И какой-то полузабытый голос, похожий на мамин, шепчет, беги, милая, беги прямо сейчас… пока сама не стала куклой. Но Дейла заглушает его, заставляет себя улыбнуться и выглядеть счастливой.

– Марк… для этого тебе не обязательно взбираться на небо. Ведь некоторым хочется, – слова комкаются на губах, но она упрямо выталкивает их, – хочется идти за кем-то.

Ляхтич давится смешком, а потом тянет ее за прядь волос. Дейла мужественно терпит, не спуская улыбки с губ. Ей почти не больно, только немного неприятно… терпимо.

– И правда, – усмехается он, – ты такая прелесть, Огнева. Я почти влюблен.

Облако-лестница продолжает свой путь, бесстрастно взирая на них. Дейла провожает его взглядом, сама не понимая, почему так тревожно. Наверное, все от ожидания счастья, которое вот-вот наступит. Ведь она готова идти за Марком хоть на самое небо.

Фотография рвется плохо: бумага плотная и шершавая. Дейла не выдерживает и пускает в ход пилочку, первое, что ей попалось на столе. Теперь на лице Марка кривой порез, а на ней самой – сеть из морщин. Дейла ожесточенно режет, мнет, комкает снимок, стремясь вырезать вместе с ним и воспоминания. Воспоминания о том, как мягок был его голос, как нежны руки и как сердце щемило от одного его имени. Фотография уходит, память – нет.

Наконец, девушка опускается на пол и всхлипывает. При Марке она держалась. Если бы он увидел опухшее лицо или красноту в глазах, то рассердился бы. Что такое, ты же, вроде, полжизни мечтала стать моей? Тебя что-то не устраивает, родная? Скажи… я, как образцовый супруг, постараюсь исправиться… Дейла зажала уши, но его голос продолжал сочиться, как будто Ляхтич поселился прямо там, в голове.

Хлопнула входная дверь.

На секунду все внутри сжалось – ведь так обычно приходил Марк… но потом Дейла вспомнила, где находится. Вспомнила, что дома и тут ее не тронут. Значит, пришел кто-то из семьи. Норт где-то пропадет, может, зависает в баре. После того, как отец отстранил его от всех дел, а Маришка неожиданно перестала выходить на связь – брат заметно сдал. Маришка… Дейла почувствовала приближение нового витка истерики, поэтому поспешила оттолкнуться от стены и встать. Надо посмотреть, кто пришел.

По привычке крадучись, Огнева вышла из комнаты и прошла в коридор. И так и осталась стоять там, глотая воздух. В просторном холле раздевалось двое людей – Василиса и Фэш Драгоций. Мужчина как раз помогал сестре снимать пальто. Дейла видела, как он невзначай, коснулся ее локтя, а она тут же на миг прижалась к нему. Все это вызвало жжение в груди.

– Дейла? – Огнева так задумалась, что не успела спрятаться и Василисе заметила ее, – здравствуй.

Голос сестры звучал непривычно прохладно. Фэш бросил в ее сторону короткий предупреждающий взгляд.

– Где отец? Мы пришли к нему.

– Вместе? – зачем-то уточнила она.

– Вместе, – ответила Василиса и положила руку на плечо Драгоцию.

– Он с Мираклом. Их зачем-то позвала Лисса… вернется вечером.

– Мы подождем, – глухо бросил Фэш, снимая ботинки. – Ты не против?

Василиса прошла в зал, всем видом показывая, что вопрос был риторическим. Дейла кожей чувствовала, что сестра злится. Шальная мысль ударила по ней… а не могла она догадаться… но Огнева тут же придушила ее. Нет, откуда.

– Ну что же… тогда я пойду к себе, – девушка дернулась в сторону двери.

– Постой, мы так давно не виделись, сестрица, что я успела заскучать. Проходи, присаживайся. Давай подболтаем, – Дейла скривилась, ей на миг почудилось, что Василиса улыбается оскалом Марка.

Ничего не оставалось, как сесть на диван напротив этой пары. Сама того не замечая, Огнева принялась их разглядывать с каким-то жадным садизмом. То, как Фэш привычным жестом привлек к себе Василису, запрокинув ей руку за плечи. То, как она сама прижалась к его бедру ногой. Они казались неразделимым, слитным целым. И это заставляло, как никогда остро ощущать собственную уязвимость.

Она моя сестра. Она не сделает мне плохо… только не она.

– Как Марк? Представляешь, он заходил к нам недавно… говорил много чего интересного, – Василиса подалась вперед, но Фэш сжал ей плечо, – про меня, про тебя… про жизнь.

– М-м-м… Мне он ничего подобного не рассказывал.

Руки стали такими липкими, что можно было забраться на стеклянную высотку.

– А про совместный ужин? Представляешь, твой муж хотел устроить чудесный семейный ужин…

– Василис, – Драгоций поморщился, – не надо.

– Фэш… мы просто разговариваем, перестань, – ЧарДольская сбросила его руку, – я только хочу поинтересоваться у своей сестры, за что та меня продала.

Вот и все. Дейла не знала, какого это умирать… но сейчас ей как будто бы прострелили грудь на вылет.

– Василиса, – охрипшим голосом прошептала она, – все… все было не так.

– А как? Как? Расскажи нам. Мы очень хотим знать, как все было, Дейла! – девушка сжала кулаки. – Ты долго ломалась? Или сдалась сразу, на первой угрозе… как это было. Скажи нам.

Драгоций сидел с таким пустым взглядом, что Дейла на миг подумала, его тут и вовсе нет. Тело – есть, а сам он где-то далеко.

– Он сказал, что иначе превратит мою жизнь в кошмар. И знаешь что, ты права. Я сдалась на первой же угрозе. Вот такая я… бесхребетная мямля. А теперь можешь меня презирать, только знаешь что, – тут Дейла немного сдала, но быстро взяла себя в руки, – сначала переживи хотя бы одну ночь с ним. С человеком, которого ты любишь. И которого ненавидишь. И которому плевать на тебя. После этого можешь судить меня.

Эти слова сделали Дейлу на миг победительницей, только кого и чего было непонятно. Василиса сидела, будто водой облитая. Драгоций, наконец, выполз из своей раковины и таращился на Огневу так, словно только сейчас понял, кто она.

– Меня никогда никто не любил по-настоящему, Василис… не ты, не отец, не брат… и уж точно не он. Я всегда была в тени кого-то. И, знаешь что, я бы с радостью там и осталась, если бы… если бы нашелся хоть кто-то, кому не плевать… не плевать, где я.

Под конец ее речь пошла вперемежку со судорожными всхлипами. Слезы по одной набегали на лицо, скатываясь вниз.

– Дейла… – потерянным голосом отозвалась ЧарДольская, – это не так.

– Так. Это так. Всю жизнь так было. Тебе не понять, у тебя всегда был кто-то.

Фэш сделал вид, что его тут нет. Василиса встала и подошла к сестре. Замерла рядом с ней, не решаясь сделать что-либо еще. Кажется, ей было не по себе.

– Да я всю жизнь была тут чужой. Знаешь, как я хотела… как я просто хотела, чтобы после развода, вы с Нортом хотя бы раз подошли ко мне и позвали с собой… позвали за собой. Я была готова продать душу за это. За тебя, Дейла. И я сделала это. Сделала, когда защитила отца на суде. Я сделала это ради вас, тебя, Норта и папы, – ЧарДольская сглотнула, пытаясь выровнять дыхание. – А ты… ты просто дура! Раз говоришь такое.

Дейла окаменела. Ее сестра впервые призналась, что скучала по ним.

– Вы обе дуры, как сказала бы Захарра. А я скажу, что вам надо открыть бутылку вина и выпить ее, не закусывая, – Драгоций усмехнулся, – а потом до посинения смотреть сопливые чародольские мелодрамы. А Ляхтич еще получит за все. Я тебе обещаю.

Фэш вдруг оказался так близко, что стало даже неловко. Дейла против воли отметила, какие голубые у него глаза, и как приятно от него пахнет – ей стало чуть тяжелее дышать.

– Ты, правда, очень красивая, Огнева. Это у вас семейное, видимо, – Фэш криво усмехнулся, будто все его слова были шуткой. – А Марк не может держать в руках такое сокровище, не хвастаясь им каждому… он просто ступень. Ступень, которую ты перешагнешь и пойдешь дальше.

Драгоций улыбнулся, и на его щеках показались ямочки. Дейле самой захотелось улыбнуться.

– Да… точно. Мы же были у Лиссы. И она придумала просто прекрасный план. Завтра весь город кое-что узнает. Кое-что такое, от чего у Асрагора поседеют последние волоски. А твой муж, наконец, получит желаемое, – Василиса усмехнулась почти также, как и Драгоций, – завтра исполнится его самая заветная мечта… а пока давайте и вправду напьемся, черт возьми… Фэш, откроешь нам бутылку сладкого?

Дейла продолжала сидеть, прокручивая в голове слова сестры. Завтра… завтра что-то случится. Возможно, она станет свободной. Но почему ей так хочется броситься к Марку, припасть к нему и закрыть от всего? Почему ей хочется к нему… даже сейчас.

Но Огнева отбросила эту мысль. Она решила плыть по течению, а там что будет. Ей просто хотелось надеяться, что там хоть что-то да будет для нее.

– Вот. Пей. За эту жизнь, какой бы она ни была. Мы будем счастливы всем им назло, – Василиса протянула бокал с густой красной жидкостью. – И за Драгоциев. Пускай, подавятся нами.

– За Огневых! За все то прекрасное, что вы собираете, – улыбнулся Фэш.

– За тех, кто страдает, чтобы другие были счастливы, – закончила Дейла, а потом залпом выпила первый бокал.

Вечер обещал быть долгим.

========== Глава 41. Василиса ==========

Зарри Столетт на экране ослепительно улыбнулась, а потом всю ее тонкую фигурку окутало сияние, и вот по экрану разлетелось тысячи разноцветных цифр. Василиса зажмурилась – сейчас будет ее любимый с детства момент.

– Что это? Что это? Я… я избранная? Волшебный дар у меня? – Зарри даже с перекошенным личиком оставалось дивно хорошенькой. – Это часовой флер. Дыхание времени…

А потом заиграла до жути старая, заслушанная всеми до последних строк песня: «Высшая степень». ЧарДольская скосила взгляд на Фэша. Драгоций сидел с таким лицом, словно не понимал, что творится вокруг, а главное, какого черта его угораздило принимать в этом участие. Дейла просто валялась на диване и хрустела чем-то, прямо на белоснежных подушках.

– Все было предрешено, о-ли-ла-ло… И в этом мире все стало твое…

– Ты ее наизусть знаешь, – Фэш усмехнулся.

– Конечно, как такое можно не знать! – от удивления Василиса забыла следующую строчку, – это же из «Очень непростых». Черт, их же все смотрели.

Драгоций сухо кивнул. Наверное, ему в детстве вместо сказок читали экономический справочник, не иначе.

– Все уже предрешено… мое сердце стало твое…

Видимо, у Фэша сдали нервы, потому что его взгляд стал совсем хмурым и даже вид мелькающих точеных ножек Зарри дело не спасал. А Василиса со смехом откинула голову ему на плечо и только прибавила громкости.

– Все было предрешено, Драгоций. О-ли-ла-ло… И в этом мире все стало…

Допеть она не смогла. Фэш заставил ее замолчать самым безотказным способом. Отдышаться Василиса смогла только, когда на экране пошли титры и благодарности.

– У-у-у! Бис, бис, – Дейла с красными щеками и расфокусированным взглядом похлопала им, – черт, ребят. Вы супер… Кто-нибудь перемотайте на тот момент, где она бросает этого мудака и уходит под ливень.

Василиса уже хотела послушать сестру, как дверь в коридоре отворилась. Все, как по неслышной команде, вытянули шеи. Фэш чуть поерзал, видимо, не готовый предстать перед Огневым валяющимся на ковре в компании его дочек. Глупый. Василиса усмехнулась, крепче сжав его руку.

– Папа… – первой опомнилась Дейла, неловко спрыгнув с дивана. Но лучше бы она осталась лежать, так как девушку слегка подкосило. – Ты… и Лисса.

ЧарДольская заметила маму, выглядывающую из-за плеча Огнева. Ей отчего-то захотелось рассмеяться. Кажется, сегодня в Черноводе соберется все семейство.

– Ой, а где Норт? Где вы забыли непутевого братца? – Василиса не сдержалась и тихо хихикнула, – папа… как радостно хоть иногда видеть тебя.

– Василиса? – отсюда было не разобрать, но кажется, Нортон состроил одну из своих самых грозных мин. – И… этот? Что он… ты привела в мой дом Драгоция?

Лисса что-то шепнула ему на ухо, но опять же было не разобрать.

– Я сам пришел. Василиса не приводила меня, – Фэш одни рывком поднялся, сохраняя удивительную твердость после их небольшого загула. – Давно хотел познакомиться с тобой, Огнев.

– Ой, я тоже давно хочу познакомиться с ним. С самого рождения, так что встань в очередь, – ЧарДольская едко усмехнулась, словно на губы попала сода, – скажи, ты вообще в курсе того, что происходит в нашей семье, папа?

Василиса поднялась на ноги. Светловолосая голова Огнева стала для нее своеобразной мишенью, до которой надо было доковылять, несильно отклонившись от прямой траектории. Дейла что-то пискнула за спиной.

– Или убейся, кто из нас, ты только тогда заметишь, что что-то не так? – лицо отца вдруг стало так близко, что Василиса икнула от страха. То есть от неожиданности, конечно, от нее. – Классный кстати подарок. Ну тот на восемндацале…тие… черт. Только сейчас заценила.

Нортон очень пристально осмотрел дочь, сохраняя полную беспристрастность. Только кончик носа у мужчины дергался, как у охотничьей собаки перед спуском.

– Тебе надо проспаться. И почистить зубы. До этого момента наш разговор будет лишен смысла, – Огнев придавил девушку взглядом. – А завтра ты объяснишь мне смысл своих слов… если что-то вспомнишь, конечно.

Василиса посмотрела на молчащую мать, как на последнего предателя. Но Лиссу таким было не взять – она продолжала старательно стряхивать снег с пальто.

– Завтра… это твое любимое время для нас – завтра.

Фэш не выдержал и подошел к ней. Василиса почувствовала его безмолвное присутствие за плечом. Стало почти что плевать на все.

– Нам надо поговорить, Огнев. И, поверь, этот разговор как никогда касается твоих интересов. И я сейчас не только про семью.

– Ты Фэшиар, верно? Тот Драгоций, что получил с рук своего дяди ЗолМех? – Нортон посмотрел на Фэша, как на подобранного с улицы мокрого щенка. Василиса поняла, что самое время вмешаться.

– Вообще-то он здорово помог нам. Правда, Дейла? – сестра невразумительно согласилась, – вот видишь, не надо его обижать. А еще у тебя классный стол. Он очень удобный, правда.

Драгоций незаметно, но чувствительно дал ей под ребро. Он каким-то чудом сумел сохранить насмешливый вид, хотя взгляд на секунду отвел.

– Отпусти их уже. Сегодня правда не время для важным разговоров, – Лисса подошла к бывшему мужу и мягко улыбнулась ему, а потом добавила уже куда жестче, – отдадим Драгоцию гостевую комнату.

– Сами ее забирайте. Вдруг еще кого-то принесет, – Василиса прищурилась, – у меня вполне хватит места. Что? Вы смеетесь? – ЧарДольская с непониманием уставилась на родителей, – да идите вы… Пойдем, Фэш.

Бровь Нортона странно дернулась, и его взгляд лезвием прошелся по Драгоцию. Но тот стряхнул его с себя, оставаясь совершенно невозмутимым.

– Как быстро растут дети, если видеть их пару раз в год. Верно, Нортон? – мило улыбнулась Лисса. – Завтра будет сложный день…

Ее лицо вмиг стало серьезным и печальным.

– Надеюсь, он не начнется с убийства этого парня, – мрачно дополнил Огнев, следя за удаляющейся Василисой и Драгоцием, – и… надеюсь, гостевая комната нам и вовсе сегодня не пригодится.

– Смеешься? Это все еще мой дом.

Лисса первой направилась в сторону хозяйской спальни, где все еще витал едва ощутимый запах ее духов.

Василиса попыталась пробраться на свое место в кромешной темноте. На ней была старая пижама с тонкорогом, а от кожи пахло сладким фруктовым гелем. Разумеется, где-то на середине пути ей под ноги попался Драгоций. Фэш, уже переодевшийся и умывшийся, неслабо так вздрогнул.

– Эй, это всего лишь я, – девушка рассмеялась, – или в доме папы тебе везде мерещатся враги? У-у-у, – она скорчила грозное лицо, хотя в такое темноте его вряд ли было видно.

Фэш выполз из своего кокона.

– Перестань прыгать у меня на животе и ползи дальше… черт, ты не такая уж и легкая, Огне… – он прикусил язык, когда Василиса мстительно задела его коленкой. – Еще и неповоротливая…

ЧарДольская, наконец, доползла до подушки и с чувством дернула на себя одеяло. Ей досталась ровно треть, что было верхом эгоизма со стороны Драгоция. Василиса поерзала, устраиваясь поудобнее. На часах было далеко за полночь – спать совсем не хотелось.

Казалось, в голове разом проснулись все мысли, каждая из которых требовала права быть услышанной и обдуманной. На потолке мерцали нарисованные звезды и планеты. У каких-то уже не хватало лучей, а другие почти стерлись, оставив только немного светящейся пыли…

– Я так рада, что они вместе.

– Кто? – сонно пробормотал Фэш.

– Мама и папа. Как думаешь? – Василиса резво обернулась к нему, – как думаешь, они любят друг друга?

Драгоций вымученно вздохнул, как будто его попросили вспомнить дату основания Астрограда.

– Я видел их первый раз в жизни… – он тоже развернулся к ней, – и то минут десять, – какое-то время Фэш молчал, – думаю, они тоже были рады. Во всяком случае, твоя мама смогла утихомирить твоего папашу, и мы не поубивали друг друга, хотя ему очень хотелось. Поверь, это о многом говорит.

Василисе показалось, что день никогда не наступит. Они так и будут лежать тут под зеленоватыми звездами и говорить друг с другом. Обо всем.

– А вообще… у тебя не такая конченная семейка, как мне казалось в начале, – Фэш тоже поерзал, – при определенном усилии с ними даже можно ужиться.

ЧарДольская хотела тыкнуть его под ребро, а Драгоций, будто ожидавший этого, ловко перехватил руку. Секунду они шарили взглядами по темноте, стараясь найти друг друга. А потом Василиса как-то непонятно для себя оказалась в кольце рук Фэша, прижатая к его мерно покачивающейся груди. Проблема с одеялом решилась сама собой.

– Твой дядя поверит нам? Поверит в то, что ты написал ему?

– Мой дядя тот еще перестраховщик… думаю, он и здесь не станет рисковать.

Василиса сжала ладонь Фэша, привлекая ее к себе, словно плюшевого медведя.

– Тогда… он не станет тебя преследовать? Как думаешь, он станет не опасен для нас?

Драгоций мягко выудил свою руку и перевернулся на спину. Сразу стало холодно, словно открыли окно. Василиса молча отругала себя, что полезла в эти дебри, пока Фэш продолжал пялиться в потолок, ничего не отвечая.

– Дядя не любит быть должным, это правда. Но пока у нас эта вещь, он всегда будет опасен.

– Я все еще не верю, что так вышло… что она отдала тебе ее. Знаешь, Резникова всегда казалась мне той еще ледышкой.

ЧарДольская снова вспомнила Маришку с ее извечным надменным прищуром, а потом представила, какой она могла становиться в присутствии Фэша. Наверное, с ним она была другой, вывернутой на изнанку и чуть настоящей.

– Иногда подо льдом прячется бурная речка. Если бы не она… я бы наделал много чего плохого.

Василиса посмотрела на Драгоция, но он все также разглядывал нарисованные звезды над ними.

– Жалеешь, что она ушла?

Фэш молча привлек ее к теплому боку.

– Думаю, у нее все будет хорошо и без меня. Как и у нас, – он сонно зевнул, сползая на подушку, – все уже предрешено, верно?