Текст книги "О чем молчит город (СИ)"

Автор книги: Грейзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

– Мне хватило бы трех, – шепчут ее губы, и Драгоций почти чувствует, как они падают вместе.

– Значит, так ты хочешь поступить? – он медленно освободил руку. – Разрушить все и дать деру?

Лицо Василисы дрогнуло, будто сведенное судорогой. Не это я ожидала услышать от тебя, читалось в каждой его морщинке, в каждом изгибе, не это ты должен был сказать.

– А ты? Разве нет?

Фэш на миг растерялся. Конечно, да.

Но мы ведь не всегда получаем, что хотим.

– Хорошо, что я не забываю, кто твой дядя, – слова летят в него стрелами, но вряд ли хоть одной удастся попасть. Для этого Огнева слишком плохо его знает.

– У тебя еще есть время передумать и составить мне компанию! – смеется он в закрывающиеся двери.

Наверное, сегодня его проклянут дюжину раз… Но это точно стоит того, чтобы Василиса Огнева дюжину раз подумала о нем.

– Я знаю, что хочешь, – между тем продолжила Василиса, приближаясь все ближе, – это видно. Но чего ты боишься? О чем жалеешь? Скажи.

Ее запах, кожа, дыхание – все это вновь ударило по нему с новой силой, как будто и не было никаких разлук. Она сидела рядом, настоящая, наполненная жизнью и теплом, а не сонным мороком. Но Фэш все равно не мог заставить себя прикоснуться к ней.

– Пора бы уже понять, что каждый наш поступок, каждая ошибка ударит по другим. А мы уже наошибались с тобой, Василис, далеко вперед. Может, пора остановиться?

Ее губы отдают первыми морозами и щекочут лицо. Василиса цепляется за него, а вокруг бушует город. Фэш представляет, как хватает ее за затылок и тянет на себя, поворачивает голову так, чтобы видеть глаза… Как читает в них, словно в книге при свечах, все то, что эта Огнева прячет глубоко внутри. Вот бы сделать так, содрать с нее все маски и посмотреть, что останется.

Но где-то там его ждет Маришка. А значит, девочка-лисенок так и останется при своем.

Василиса вскидывает голову и продолжает, как ни в чем не бывало, будто его слова и вовсе не тревожат ее.

– Мы уже остановились тогда, на мосту. Помнишь? Кто-то стал счастливее из-за этого? Ты почувствовал, что поступил правильно, вернувшись к дяде? Нет. Потому что это неправильно, Фэш. Неправильно, когда кто-то решает, как тебе быть за тебя.

Она вновь сжала его руку, но на этот раз куда сильнее.

– Пора что-то менять в этой жизни. Другого шанса не будет.

– Там, наверное, красиво? – спрашивает Василиса, кутаясь в шарф, а потом зачем-то добавляет, хотя он и без того прекрасно понял ее, – ну, в городе, где ты жил раньше.

Фэш хочет ей ответить, хочет в красках расписать Драгшир. Так, чтобы вокруг них зашумели дубы и нос щекотал запах хвои, чтобы губы спеклись от летней жары и вкуса мягких яблок.

Но вместо этого он говорит совсем другое, куда более важное и личное для него:

– Береги семью, Василис. Это единственное, за что стоит бороться…

Кажется, в этот вечер они впервые поняли друг друга.

– У меня наверху сестра. У тебя в больнице – мать. А у Дейлы будет ребенок, я знаю. Кто даст шанс им? Или ты еще не поняла, – Фэш пересилил себя и посмотрел на Василису. – Ты считаешь правильным так подставить их? Или ты думаешь, тебе удастся забыть о прошлом? Нет, оно догонит.

А еще я не уеду отсюда, пока не расквитаюсь с дядей, мог бы добавить Драгоций, но не стал. Это только его дело и впутывать Василису он точно не будет.

Девушка тяжело выдохнула, и какой-то тонкий звук вырвался из нее. Какое-то время она еще держалась, но потом ее плечи дрогнули. Фэш не знал, что еще может сделать, кроме как усадить Василису к себе и прижать поближе.

Она стоит на крыльце, прислонившись к деревянному столбу. Фэш замирает в дверях и миг ему кажется, что они живут тут уже несколько лет.

– Почему тут так тихо? – не оборачиваясь, спрашивает Василиса.

– Здесь не бывает по-другому… Драгшир всегда молчит.

И они молчат тоже, вместе с этим городом, пока сверху метет снег. Много снега.

У нее соленая кожа и волосы пахнут дорогой. Фэш не смог бы описать этот запах яснее, просто зарываясь в них, он чувствовал ветер, песок и пыль на губах. Василиса все еще молчала, только по ее лицу итак все было ясно. Оно то разглаживалось, то вновь кривилось и кажется, никак не могло сдержать блуждающий внутри крик.

Драгоций перестал о чем-либо думать. Ему просто хотелось запомнить этот запах так, чтобы им пропитались все грядущие сны.

– Фэш, – Василиса чуть наклоняется к нему, и ее лицо все равно, что чужое. – Если ты поклянешься мне, что это не ты рассказал Мортиновой обо всем, то я поверю. Но если обманешь, то поступлю с тобой так же, как и с ним.

Драгоций вдруг ясно понимает, она не шутит. И самому хочется остановить машину, прижать Огневу к креслу и не отпускать, пока она первая не попросит. Но он лишь усмехается и качает головой.

– Это был не я. Ты сама это знаешь.

Василиса затихает, и Фэшу сначала кажется, что она уснула. Но он тут же прогоняет это бредовое ощущение. На стене тикают часы, и в тишине их ход становится особенно заметным. Как напоминание о времени, которого у них почти нет.

– Наверное, ты умнее нас обоих, Фэш Драгоций. Только мне пока сложно в это поверить… и простить тебя тоже сложно.

Василиса отстраняется, и сразу кажется, что забрали будто бы часть тебя.

– Забавно, мне казалось, что наконец все закончится… пока я ехала сюда, пока ждала тебя я только и думала о том, что ждет нас впереди… Мне казалось, в мире нет ничего более реального, что это уже почти правда… А оказалось, что я совсем тебя не знаю.

В темноте ее почти не видно, только все те же рыжие волосы тускло мерцают, да кожа чуть-чуть отсвечивает. Будто смотришь на мир из глубин озера, и даже можно представить, как холодное течение гладит лицо.

– Мы бы поселились рядом с океаном… в маленьком домике с чайками и приливами, – ее слова пряжей оседают у него в мыслях, сплетаясь в смутные очертания. – Вода была бы холодной и соленой, но мы бы все равно купались в ней, а потом грелись бы у костра… и звезды, говорят, на побережье самые лучшие звезды.

Фэшу мерещатся красные точки, улетающие под самый потолок… и крики птиц вдали… но потом он вспоминает дом в лесу и усмехается.

Нет, самые красивые звезды там, где пахнет хвоей.

– Ты знаешь меня, – Фэш мягко погладил ее по щеке, – знаешь, кто я. Знаешь, что я люблю тебя и если бы мог выбирать, то выбрал бы тысячу раз. Знаешь, потому что это правда.

Василиса усмехнулась, но не стала ничего говорить, как и сбрасывать его руку.

– Но также знаешь, к чему все это приведет. Знаешь, потому что любишь свою семью ничуть не меньше. И потом ты будешь знать, что сегодня мы всё сделали правильно.

– Потом – это когда?

– А вот этого никто уже не знает.

Прощаясь с ней тогда, он уже смутно понимал, что все кончено. Понимал не умом, но сердцем и от этого заставлял себя ни во что не верить.

– Ты у меня смелая девочка, так будь такой до конца… не упрямься и хоть раз сделай так, как я скажу, хорошо?

Василиса нахмурилась, будто уже собиралась возразить, но потом только прижалась теснее. На холодном ветру ее особенно трудно было отпускать.

– А потом мы уедем отсюда? Вместе?

– Да, Василиса. Потом мы уедем, вместе.

Кажется, он говорил ей, что никогда ни в чем не врал. Хорошо бы его слова оказались правдой.

– Тогда не заставляй меня долго ждать, хорошо?

– Я хочу показать тебе одно место… Оно совершенно обычное, но там красиво. Помнишь, мы хотели выйти из машины где-нибудь на берегу и смотреть, как вдали просыпается город?

Василиса кивнула.

– Тогда поехали. А то рассвет уже скоро, а это утро никто у нас не отнимет.

Когда она появилась, Фэш сначала не поверил. Так не бывает. Но Василиса приближалась, становясь все более реальной, как ожившее видение.

А может она и есть видение, подумал Драгоций, может, я так захотел увидеть ее, что она пришла. Но у Василисы из его видения никогда бы не было такого затравленного, отчаянного взгляда и злой усмешки.

– Фэш, – прохрипела Огнева, делая шаг вперед. – Прости, я не умею долго ждать.

Нет, не привиделась, мимолетно вздохнул Драгоций и захотел улыбнуться, но вспомнил, где находится.

И все-таки она здесь.

– Ты так прощаешься со мной, Драгоций? – все-таки спросила Василиса. – Думаешь, мы больше никогда не…

Она проглотила последние слова, но Фэш и так все прекрасно понял.

– Очень многое случается между сейчас и никогда, чтобы так думать. К тому же, – он впервые улыбнулся за этот вечер, – если уж ты заговорила о прощаниях, то я бы выбрал кое-что другое.

– Да иди ты, – Василиса тоже улыбнулась, – тебя никто тут не спрашивает.

– Верно. Как и тебя.

Конечно, она была не против, когда Драгоций привлек ее к себе и поцеловал. Хотя губы у нее все еще отдавали солью, а кожа чуть опухла – все это было такие мелочи.

Фэш не хотел запоминать ее такой, но ничего не мог с собой поделать. Он чувствовал, как пожар Огневой затухает, как вместо шальной девчонки из него выходит уставшая, затравленная женщина. Почему-то у нее глаза Лиссы и совсем чужой голос.

– Передать что-нибудь Василисе?

Он совсем забыл, что рядом стоит Дейла.

– Нет. Она и так все знает… только скажи, что ей нечего бояться.

Драгоций все ждал и сам боялся, что Василиса оторвется от матери и посмотрит на него. Он так и не мог сделать шаг к выходу, хотя понимал, что давно пора и тянуть нечего.

Нет. Взгляд у нее останется прежним, хотя бы в его памяти. Пора уходить.

– Ну все… все, – Василиса отстранилась, чуть оттолкнув Фэша. – Хватит. Мы же опоздаем, ты сам говорил.

Драгоций моргнул, пытаясь вспомнить, что он там говорил ей. Ах да… Хотя куда с большей радостью он провел бы это утро здесь, с ней, а потом еще одно и еще… Фэш тряхнул головой, выбрасывая лишние мысли. Прищурился, рассматривая Огневу.

Растрепанная, с обкусанными губами и упрямым блеском в глазах – стоит, окутанная сумерками его дома, почти сливаясь с ними. Девушка, чей образ поселится тут навеки и теперь будет приходить к нему в предрассветные часы.

Такой он ее и запомнит.

– Да. Пора ехать.

Что-то кончается, чтобы что-то другое смогло начаться.

========== Эпилог ==========

Вокруг стелется туман, и кроме его белого брюха мало, что видно. Под ногами каменистая крошка, цвета граната, угля и графита, а больше и не разобрать. Василиса усмехается, вот таким и будет это утро. Хмурым и близоруким, как новорожденный котенок. А какой день последует за ним лучше и вообще не думать.

Фэш останавливается, хотя вокруг не видно ни зги и как он ориентируется для Василисы – загадка. Но тут сквозь плотную завесу пробивается шелест прибоя, а вместе с ним соленый бриз, оседающий на губах: где-то впереди море.

– Да уж… нам как всегда везет, – девушка усмехается, – отсюда просто прекрасный вид… можно вечно стоять и любоваться.

– Т-ш-ш, – Драгоций прошелестел где-то совсем рядом, – лучше стой и слушай… слушай, о чем молчит город.

Василиса сначала не понимает его и хочет переспросить, но не может произнести ни звука. Кажется, туман стал плотнее и окружил ее, будто волчья стая. Больше никого нет, только странная тишина, вязкая и липнущая к ушам.

– Фэш? – тихо зовет Василиса, оглядываясь, и она уже не уверена, был ли Драгоций рядом и что вообще происходит.

Туман сгущается, и из него проявляется силуэт, вот только принадлежит он вовсе не Фэшу.

У нее белые волосы и осколки хрусталя вместо глаз. Василисе сначала кажется, что это Елена, и кровь сворачивается от одной мысли об этом – шутка ли свидеться с покойницей. Но вместо госпожи Мортиновой на нее смотрит Маришка Резникова. Смотрит и острая, горькая усмешка расползается у нее на губах. Какой-то сладкий, цветочный запах вуалью оседает на языке.

– Я бы сказала, что потом станет легче, но это будет скверная шутка, – а голос у нее остался такой же, как Василисе запомнился, тягучий, похожий на шелест травы. – Так что скажу другое: любовь – милая штука, Василиса Огнева, но свобода куда краше.

Жасмин, успевает подумать Василиса, прежде чем лицо девушки тает, как будто его и не было. Теперь из клубов тумана смотрят злые, черные глаза.

– Кажется, получив все, Драгоций остался с пустыми руками. Я бы позлорадствовал, но мне плевать на него. И на тебя, – Марк щурится, будто в лицо ему бьет поток света, – наконец-то, меня отпустило.

Василиса ловит его прищур и кивает. На удивление ей совсем необидно и хочется спросить, где Ляхтич сейчас, с кем и вспоминает ли о Дейле, но вот уже сама сестра глядит на нее. На руках Огнева держит какой-то тугой сверток, и Василиса не сразу понимает, что это ребенок.

Дейла ничего не говорит, даже не смотрит на нее, но лицо сестры совершенно спокойно и губы беззвучно повторяют какой-то напев.

– Все было не зря. Теперь я счастлива, – тихо, чтобы не потревожить малыша, шепчет она. – Надеюсь, Родион вырастет в отца.

Василиса успевает заметить, что глаза у ребенка зеленые и похожи на две фисташки. Сразу становится легче, но место Дейлы уже занимает брат. Норт как будто бы похудел и износился. Куда-то исчезла вся его важность и сходство с отцом.

– Не стоило тогда пускать тебя за ним, – качает головой он, – но ты хотя бы попыталась… я и этого не смог.

Василиса хочет податься к нему, попытаться ободрить, но чьи-то руки опускаются на плечи брата и мягко утаскивают его обратно в кисельный морок. Он пропадает с совершенно безучастной улыбкой на губах, словно ему и вовсе плевать, куда его тащат.

– Помниться, ты говорила, что не хочешь быть, как мы с Нортоном, – голос раздается так близко, словно принадлежит ей самой. – Жаль, в тебе слишком много от нас, чтобы было как-то иначе.

Лисса появляется не одна, а вместе с отцом. Они стоят, не касаясь друг друга, но Василиса и так все понимает. Говорить совершенно не хочется, да и не нужно.

– Ты выбрала тоже, что и я, – Нортон не улыбается, но его глаза смотрят непривычно тепло, – тебе не о чем жалеть.

Они уходят вместе, как и пришли. Василиса замирает, ожидая, кто еще появится перед ней, кого бы ей еще хотелось увидеть… Но ничего не происходит, лишь туман все продолжает стелиться вокруг. Девушка делает шаг, наблюдая, как нога по голень исчезает в белоснежной подушке. Отчего-то ей совсем не страшно и даже спокойно, будто после долгого пути она все-таки добралась до цели, до конца.

Но тут впереди темнеет силуэт. Василиса гадает, кто же это может быть и почему фигура такая маленькая, будто бы принадлежит… ребенку. Но прежде чем она успевает придумать что-то, на поляну выбегает девчонка, рыжая и растрепанная.

– Мама! Мама! – кричит она в непроглядную пустоту, – ты потерялась? Выходи к нам! Мы ждем!

К нам? Ты же тут совсем одна, удивляется Василиса, разглядывая девчонку. Она точно кого-то напоминает, но разглядеть никак не удается.

– Вот ты где, – от этого голоса все внутри сворачивается, – зачем убежала?

Фэш Драгоций берет девчушку на руки и треплет ее по голове, лохматя еще сильнее. Василиса сама не замечает, как делает шаг вперед, а потом еще и еще, но ее не видят, не слышат и она не существует для них.

– Я не убегала… я просто волнуюсь за маму. Почему ее все нет? Она прячется от нас?

Мама? Василиса проглатывает ком в горле и понимает, даже будь у нее возможность, она бы сейчас не вымолвила ни слова. И девушка даже не знает, чего ей хочется больше: подойти к ним или продолжить стоять, вечно наблюдая, как ее мужчина держит на руках их дочку. В последнем Василиса даже не сомневается.

– Я здесь… Ты дождешься меня? – все же шепчет девушка, – дождитесь, хорошо?

– Тш-ш-ш, слышишь? – девочка замирает, закрывая Фэшу рот ладошкой. – Кажется, я что-то слышала…

– Да, это был ветер… такой теплый… будто сейчас лето, – Драгоций улыбнулся, – как думаешь, он пришел к нам с моря?

– Я думаю, – девочка хмурится, – я думаю, это был непростой ветер. А до лета еще далеко, ты же сам говорил.

– Говорил, – Фэш вдруг замолкает и прищуривается. Василису пробивает дрожь – он смотрит прямо на нее. – Но ты ведь никогда меня не слушаешь, прямо как…

Он усмехается и отводит взгляд. Василисе вдруг отчаянно хочется зевнуть, как будто она не спала несколько лет. И голоса становятся все тише, отдалённые – туман сгущается.

– А знаешь, я уверена, что она скоро придет… а если и нет, то мы ведь дождемся ее, правда? И тогда мы вернемся домой. Вместе.

Ответа Фэша Василиса уже не слышит. Она закрывает глаза, и клок ясного неба режет сквозь веки. Нет, нет, никогда не раскрою, думает девушка, но уже через секунду моргает. А через две – все произошедшее тает в голове, будто сон поутру. Только девочка с рыжими кудряшками до сих пор прыгает перед глазами, но кто она? Что делала и почему сердце так сжимается?

– Туман рассеялся, – Фэш усмехается ей в ухо, – смотри, теперь видно море.

Василиса кивает. Теперь, правда, видно море и маяк, и чаек, стерегущих утренний улов.

– Так странно… город, – девушка разглядывает силуэты далеких домов, – я раньше не замечала, но отсюда и вправду, кажется, что он молчит. Слышишь, ни звука…

Фэш крепче прижимает ее к себе, и родной запах накрывает мягкими волнами. Василисе давно не было так спокойно.

– Как думаешь, о чем он молчит?

Василиса не думает, она знает.

– О нас, о них, обо всех, кто рассказал ему свою историю… теперь же, – она достает из кармана маленький черный кинжал и даже не смотрит на него. – Теперь же будет молчать еще и об этом.

Раздается плеск, провожающий холодный металл уходит глубоко под воду. Туда, где его уже никто не найдет и не сможет использовать. Наверное, когда-нибудь его выбросит на берег и кто-то подарит ему новую историю… Василисе светло и спокойно – она знает, что ни о чем не будет жалеть. Больше нет.

В траве в метре от них блестит фигурка огнежара, оброненная кем-то и тоже ждущая, когда начнется ее история.