Текст книги "Гробовщик. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Горан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

Пыж отпрыгнул, зацепившись за что‑то шлемофоном. Обернулся. С потолка свисала покрытая пятнами окиси металлическая цепочка с керамическим набалдашником на конце.

Отступил к стенке лифта, осторожно потянул за «смывалку». Под смятым и залитым бардовой слизью плащом с лязгом откинулись вниз две створки и останки легенды Зоны по имени Полтораш рухнули в неведомую бездну.

37. Карман

Алеся упала когда они поднялись на минус второй этаж.

Вот только что она бодро шагала по лестнице, как вдруг, с тихим стоном, рухнула на усеянный битой плиткой пол, да так и осталась лежать.

– Твою мать! Как не вовремя! – выругался Бек, не успевший её подхватить. Он приподнял девушку за плечи – на её щеке наливалась кровью небольшая ссадина – подхватил под колени, поднял.

– А говорила: на сорок минут хватит, – сказал Баркас. – А тут и получаса не прошло. Полностью вырубилась?

Бек, молча, кивнул.

Минус второй этаж представлял собой большое помещение, освещённое пунктиром ламп дневного света под высоким, метров десять, потолком. В центре находилась здоровенная железная ёмкость, опутанная всякими трубами, а больше здесь ничего и не было.

Хотя – нет. Присутствовало что‑то такое в воздухе. Он как бы слегка светился, а ещё – потрескивал и пах озоном.

Бек покрутил головой, осматриваясь.

– Ну, и дальше что? – задал он вопрос, висевший в воздухе.

– Встреча назначена в полдень. А сейчас без пятнадцати одиннадцать, – сообщил Баркас, глянув на свой ПДА. – Так что ждем и надеемся, что Монолит не заставит себя ждать.

Он ещё раз посмотрел на прибор на своём запястье, нахмурился, тряхнул рукой, снова глянул.

– Вчера показывал тридцать процентов заряда, а сейчас почему‑то пятьдесят. И значок мигает, будто я его на подзарядку поставил, – прокомментировал он.

Голос его отдавался небольшим эхом.

– Ну что – располагайтесь, кто как сумеет, – сменил он тему. Снял с Зины, которую он вёл за руку, танкистский шлем, и усадил на него девочку.

Бек поискал глазами место, где бы положить Алесю, нашёл пятачок с уцелевшей плиткой, аккуратно присадил её, снял с плеч рюкзак, тихонько опустил девушку на бок.

Снял и свой рюкзак и сел рядом, прислонившись спиной к стенке.

– Может, позавтракаем, – предложил он, доставая несколько свёртков и две банки тушёнки.

Пыж выделил из своих запасов полную бутылку воды, полбатона и банку сгущёнки.

Баркас добавил к общему столу тонкую палку сухой колбасы и половинку хлеба. Достал нож, вскрыл банки, и стал ловко делать бутерброды, укладывая их на расстеленный кусок целлофана, который он достал из своего рюкзака.

– Чаю бы, – сказал Бек.

– Дров нет, – сказал Баркас, передавая Зине большой ломоть хлеба с толстым слоем тушёнки. – И с вентиляцией тут неизвестно как. Надымим. Вдруг хозяин осерчает.

– А будет ли он, этот хозяин? – буркнул Бек.

Баркас пожал плечами, указал на гору бутербродов:

– Налетай! – какое‑то время все молчали, пережёвывая и запивая водой.

Пыжу, который все никак не мог отойти от смерти Полтораша, совсем не хотелось есть. Он подержал в руке краюшку батона, намазанную сгущенкой, отложил его обратно на целлофан. Снял все в дырах ботинки. Осмотрел забинтованные ноги. Обулся снова. Взгляд его бесцельно блуждал по комнате. Остановился на рюкзаке Алеси, стоявшем рядом с лежащей девушкой. Ему вдруг показалось, что тот шевельнулся. Он нахмурился, вытер тыльной стороной ладони глаза… Вот – ещё раз!

– А ты чего не ешь? – спросил его Баркас.

Не отвечая, Пыж подошел к Алесе, склонился над её рюкзаком. Тот снова вздрогнул и дёрнулся в сторону. Пыж отстегнул покрышку, засунул руку и тут же её одернул, отшатнулся. Внутри явно что‑то шевелилось.

– Что там? – спросил Бек, подходя к нему и, сам увидев шевеление, выкрикнул. – Ух, ё!

Пыж вытянул шею, заглядывая внутрь. Потом решительно запустил внутрь рюкзака руку, достал из него черный целлофановый мешок, внутри которого что‑то дёргалось и извивалось.

– «Карман»! – воскликнул Бек. – По ходу – заработал.

– Я слыхал, – сказала Баркас. – Что около Монолита всё заряжается. А я думал мой ПДА «глючит».

Пыж достал из мешка скрученный в спираль артефакт, привстал на носки, прижал один конец к стене повыше, и «многоножка» тут же стала ввинчиваться «коготками» в бетон. С шорохом развернулась на всю длину, цепляясь за стену. Её головка, похожая на бегунок замка‑молнии засветилась голубоватым свечением.

Вчера вечером Алеся несколько раз пыталась активировать «Карман». Но он, ни в какую, не желал держаться на стене квартиры, в которой они остановились на ночлег. И уж тем более никакого свечения «бегунка» не наблюдалось. А тут – чуть ли не сам на стену запрыгнул.

– Обалдеть! – сказал Баркас.

Бек присел рядом с Алесей. Потряс за плечо.

– Алеся, – впервые он позвал её по имени и сам удивился, как легко это вышло. – Алеся – «Карман» заработал.

Нет. Не дрогнули ресницы, не сбилось с дыхание. Девушка никак не показала, что услышала.

– Может открыть? – спросил Пыж.

– И что ты там будешь делать? – спросил Бек. – Ты не знаешь Гробовщика, Гробовщик не знает тебя… О чём вам разговаривать?

В этот момент Зина дернула Баркаса за рукав и указала пальчиком на стену напротив. А оттуда, как ни в чём ни бывало, вышел толстяк в чёрном камуфляже, в каком любят щеголять столичные ОМОНовцы. Увидев этого человека, Баркас побледнел, сделал движение, будто пытаясь заслонить собой Зинку. А тот лёгкими шагами подошёл к Беку и спросил:

– Огонька не найдётся?

Бек, тоже утративший речь, молча, щёлкнул зажигалкой. Незнакомец склонился над мерцающим огоньком, прикурил сигарету.

– Кому сидим? – спросил он, выпуская облако дыма.

Ему никто не ответил. Все оторопело пялились на призрака.

Толстяк прищурился, ещё раз осматривая собравшихся, плюнул под ноги:

– Немые что ли?

Рассмеявшись одному ему понятной шутке, он подошёл к «Карману», хлопнул по нему ладонью с толстыми пальцами и – раз! – втянулся в него.

– Что это было? – спросил Бек после паузы.

– Помнишь, Болотный Доктор о призраках рассказывал, которые ему колбы били? – напомнил Пыж.

– Знаете, кто это был? – хрипло спросил Баркас.

И, когда все на него посмотрели, продолжил:

– Киров. Я его пару раз видел.

Бек почесал в затылке:

– Я, кажется, начинаю понимать Кораблёва…

Они снова помолчали.

Пыж подумал, что они, как дети, ждут чуда. И ведь знают уже, что чудес не бывает, и все‑таки ждут. Вот придёт дед Мороз и принесёт подарки, вот придёт волшебник и подарит волшебную палочку или цветик‑семицветик, вот придёт Монолит и тогда… И что?

Что тогда?

– Я однажды был на море, – вдруг стал рассказывать Баркас. – Лет восемь мне тогда было, или что‑то около этого. Отцу дали путёвку на двоих в санаторий в Сочи. Самолёт рано утром приземлился, только светало. В санатории ещё все спали. Двери закрыты. Ни заселиться, ни вещи оставить. Запихали всё в автоматическую камеру хранения. И отец вдруг говорит: «Пойдём пока на море посмотрим!» Там недалеко было. Но как‑то так получалось, что до последнего момента, дома вид закрывали. А потом раз – и мы у самой полосы прибоя.

Я как море увидел, так сразу и расплакался. Отец тогда ещё подумал, что я от усталости капризничаю. А я плакал, потому что через двадцать один день нам придётся уезжать обратно – под Хабаровск.

– Это ты всё к чему рассказываешь? – спросил Бек.

– К тому, что приключение наше подошло к концу. И скоро нам придётся возвращаться туда, откуда пришли. И снова ты станешь насильником. Он, – Баркас кивнул на Пыжа. – Предателем. А я – убийцей.

Снова помолчали.

– А, может, не станем? – спросил Пыж, посмотрел на Бека, на Баркаса, но, ни тот, ни другой ему не ответили.

Он с кряхтением поднялся на ноги, подошёл к «Карману», решительно потянулся за «бегунком».

– А я, всё‑таки схожу, – заявил он, не оборачиваясь.

– Ну и дурак, – сказал Бек. – Гробовщику сейчас врач нужен, а не такой комбикорм, как ты. Ну, вот найдёшь ты его, а у него ноги и спина Чёрным Выбросом изувечены. Чем ты ему поможешь? Посочувствуешь? В гробу он твоё сочувствие видал. Вот если бы не ты, а Болотный Доктор… Только как его сюда доставить?

– Ну почему сразу Болотный Доктор? – сказал Пыж. – Может, и я на что сгожусь? Вот ты дашь мне свою «горошину», я ей Гробовщика и вылечу.

Последнюю фразу он сказал, глядя Беку прямо в глаза.

– Ещё чего! – возмутился Бек. – Да и не поможет она. Точнее – поможет, но…

– Если такая же безнадёжный рак за три дня лечит, – сказал Пыж. – То раны на ногах и спине для неё – дело нескольких часов, а‑то и – минут!

– Не дам, – сказал Бек. – Это мне на чайхану.

– На похороны это тебе, а не на чайхану, – не отставал от него Пыж. – Сам же говорил: по плечи руки оторвут!

– Я лучше Алесе эту «горошину» отдам, – выпалил Бек.

– Ты уверен, что ей сейчас нужно омоложение? – подал голос Баркас, который отсел от Зины и курил в сторону, чтобы дым не попадал на девочку. А та сидела, обхватив руками колени, думала о чём‑то.

– И этот туда же! – возмутился Бек. – Что, тоже считаешь, что я должен отдать «горошину» какому‑то Гробовщику, которого я и в глаза не видел?

– Ты никому ничего не должен, – пожал плечами Баркас. – Но вот в том, что твоё чудо‑снадобье поможет Алесе, я лично сильно сомневаюсь.

Пыж требовательно протянул ладонь Беку.

Тот поколебался ещё, немного, потом плюнул под ноги, и достал из кармана, то, что гусеница из Паучьего леса обозвала «откаткой».

– На – подавись!

Пыж ловко поймал, брошенную ему «горошину», довольно улыбнулся.

– Я всегда знал, Бек, что ты не жмот.

– Иди уже, – махнул на него рукой Бек. – Лечи своего Гробовщика, да вытаскивай его на Божий свет.

Он перевёл взгляд на Баркаса и спросил:

– Сколько времени осталось?

Тот глянул на свой ПДА.

– Ещё сорок пять минут.

– Успею, – сказал Пыж.

– Да уж – не опаздывай, – сказал ему Бек. – Дай ему «горошину» и тащи, какой есть, наружу. Тут долечится.

Пыж снова потянулся к «бегунку» и снова не закончив движение, обернулся.

– Может и ты со мной? – спросил он у Бека.

Бек отрицательно помотал головой. Ему ни на секунду не хотелось оставлять Алесю без присмотра.

– Иди уже! – рявкнул он.

И Пыж пошёл.

38. Исповедник

Полумрак во все стороны. Приглушённый свет где‑то впереди, недалеко. Пыж сощурился, пытаясь рассмотреть его источник, но что‑то мешало. Воздух будто бы дрожал и извивался, как в жару над разогретым асфальтом. Рядом и вокруг какие‑то тени, приглушенные звуки, похожие на голоса.

Он двинулся вперёд и тут же рядом кто‑то прозвучало:

– Э, куда? Тут очередь, если ты не заметил!

На что другой «звук» ему ответил:

– Ты что, придурок! Посмотри на него!

– Опа! А этого как сюда занесло?

Пыж попытался рассмотреть говоривших, но никого рядом не заметил.

Он оглянулся. Дыра, через которую он сюда попал, никуда не делась. Висела в воздухе, за спиной. Сквозь неё, как сквозь матовое стекло, виднелся этаж, откуда он сюда попал, застывшие, как на стоп‑кадре, фигуры Баркаса и его мелкой…

Пыж задумался: «А в самом деле, кто Зина Баркасу? По возрасту, она ему в дочери годится. Но уж больно этот человек не похож на отца. Да и ведёт себя он больше, как старший брат, чем папаша…»

Размышляя, Пыж продвигался в сторону света. С каждым шагом видимость всё прояснялась. Наконец, он рассмотрел массивный стол и зажжённую керосиновую лампу на нём. А рядом в потёртом кожаном кресле, откинувшись, сидел человек, одетый в выцветшую гимнастёрку, штаны, стоптанные сапоги, подпоясанный ремнём. Лицо человека было исполосовано шрамами, на шее виднелся рубец от давнишнего сильного ожога. В руках он держал мятую каску. Сзади, облокотившись на кресло, стоял коротко стриженный седой мужик в такой же старой военной форме. На левой его руке, Пыж обратил внимание, не хватало мизинца.

– …ну, и убили мы их, короче. Я очкарика, Брага – хромого. Убили, а «хабар» поделили. Вот и вся история, – услышал Пыж, подходя ближе.

Только теперь он – и как раньше не заметил? – увидел, что перед креслом стоит высокий худой парень с лётчицким шлемом на голове и рюкзаком за плечами. И что‑то у него было с ногами. Пыж никак не мог рассмотреть его ступни.

– Летун, – хрипло сказал человек в кресле. – Ну что тебе от меня надо? Я ведь извинился. Да и не виноват я, что ты тогда в «Колючую лужу» влетел. Под ноги смотреть надо было. И добить меня ты сам попросил…

Парень ничего не отвечал. Он топтался на месте, склонив голову на бок, будто прислушиваясь к чему‑то.

– Ну как?

– Ну как?

– Ну как?… – раздалось из окружающего полумрака.

Названный Летуном расплылся в благостной улыбке.

– Отпустило! – сообщил он и двинулся от кресла, повторяя. – Отпустило.

Темнота поглотила его фигуру, а к креслу скользнула следующая тень.

– Короче, дело было так, – начал невысокий, крепкий дядька со шрамом над бровью. На гимнастёрке, в которую он бы одет, блеснул комсомольский значок. – Бухали мы с Андрюхой Саблиным у Марика в хате. Как раз из второй ходки вернулись, стресс снимали…

– Комар, кто это? – с мукой в голосе спросил человек в кресле.

– Это Антоша Рыбкин, – с готовностью подсказал тот, что стоял за креслом. – Тебя с ним в Колпаки посылали могилы раскапывать, помнишь? Ну, он ещё «спрыгнул», мол, Выброс скоро!

– Я не «спрыгивал», – возмутился Рыбкин. – Я так Ломтю тогда и сказал: нет такого закона, чтобы честных бродяг на верную смерть гнать…

– Антон, – обратился к нему сидевший в кресле. – У тебя аптечка есть? Дай мне бинтов пару упаковок, а‑то мои кончились. И водки. Водка есть? У меня ноги сильно болят…

Приглядевшись, Пыж увидел, что у него сквозь прорехи в гимнастёрке и штанах, виднеются бинты пропитанные кровью и какой‑то чёрной дрянью, похожей на битум.

– Ну, чего застыл? – рявкнул на Рыбкина Комар. – Гробовщик тебя спрашивает: водка есть?

– Так вот, значит, – продолжил рассказывать тот, будто и не услышав вопроса. – Бухали мы, значит. А к Марику как раз новенького подселили. Прикид у него был клёвый. Особенно ботинки. Настоящие – армейские. Ну, мы и ему налили, а потом давай «разводить». Мол, какой ты бродяга, если не прошёл посвящение?

Он подумал и добавил, как оправдание:

– Пьяные мы были. Сильно.

– Слышь, – донеслось их сумрака. – А нельзя без долгих пауз? Тут вообще‑то – очередь.

– Так я и говорю: «развели» мы этого «лошару», что, мол, пока первую аномалию вешками не обозначишь, Зона тебя даже за «салабона» считать не будет. В первой же ходке ноги об тебя вытрет. Новенький уши и развесил. Тут Андрюха тут, типа и «вспомнил»: есть тут неподалёку «Электра». Давай, говорит, сходим, пока светло. Мы тебя в бродяги и посвятим. А когда собирались, новичок как раз «до ветру» отлучился, Саблин мне шепнул, мол, хочешь долг списать? Я тогда здорово ему проигрался в «Буру». Я кивнул. Тогда он шепчет: «Как придём, я отвлеку этого дурачка, а ты толкай его в «Электру»! И это – чур, ботинки мои.

А я уже никакой был.

– Точно долг спишешь? – спрашиваю.

Саблин отвечает:

– Падлой буду.

– Лады, – говорю.

Кто мне был этот мужик? Я и лица его нынче не помню. А долг отдать – святое дело.

Как к аномалии подошли, Саблин давай новенькому втирать про «Электру»: что за она, да какие артефакты можно в ней найти. А я зашёл сзади, да как толкну в спину… Короче, так вот у Андрюхи появились новые ботинки. Только ненадолго. На той же неделе повёл в Зону тройку, да все там и сгинули…

Рыбкин замер на мгновение, прислушиваясь к себе, потом обернувшись, растерянно сказал по слогам:

– Ни‑че‑го.

– Значит, не всё рассказал. Это точно самый поганый случай в жизни? – спросили из темноты.

– Так я же говорю – пьяный был, может что и забыл… Ну, я ещё у того новичка себе его вещмешок забрал. Чего было добру пропадать?..

Но его прервали:

– Хочешь ещё что рассказать, – иди в конец очереди. Сказано же – по одной истории. А‑то никакого времени не хватит…

Новая фигура выскользнула, на освещённый пятачок, отпихивая Рыбкина в темноту.

– Братцы, – попросил Гробовщик. – Давайте сделаем перерыв. Хоть пару часов. Не могу я вас больше слушать. Тошно. И это – мне бы бинта, хоть упаковочку. И анальгина какого‑нибудь. Мочи нет, так ноги болят.

– Случилось это… – начал было новый рассказчик, но Комар заорал:

– Ты что – глухой? Сказано – перерыв! Все вон! Чтобы три часа духу вашего здесь не было!

Темнота заколыхалась, становясь глубже и прозрачнее.

Комар указал на Пыжа пальцем:

– А тебе особое приглашение нужно? Сказано – перерыв!

– Я не…, ‑ начал, было, Пыж, запнулся, подыскивая слова, потом просто сказал. – Я живой.

– И чего? Если живой, тебя мои слова не касаются?..Как – живой?!

В это время человек в кресле закрыл глаза и клюнул носом. Комар застыл, как на стоп‑кадре. Его фигура потеряла плотность, моргнула несколько раз и исчезла.

Пыж подошёл ближе, тихонько потряс Гробовщика за плечо.

– Эй, – позвал он. – Эй!

Гробовщик вздрогнул, с трудом открыл глаза.

– Ты кто? – хрипло спросил он.

– Меня зовут Пыж. Я пришёл снаружи.

За спинкой кресла снова замигало, и там снова проявился Комар.

– У тебя совесть есть? Он же не железный. Выслушает он твою историю, но попозже. А сейчас дай человеку отдохнуть.

– Он сказал, что он – живой, – сказал Гробовщик, не оборачиваясь.

– Да ну? – деланно удивился Комар. – Ну, и кто ты «живой» и зачем ты здесь?

– Я – вольный сталкер. Кличка – Пыж. Пятая ходка. Ходил со Штурманом Басовым, а теперь с Беком…

Он на секунду замялся, но продолжил:

‑..и с Баркасом. Нас Алеся наняла. Чтобы тебя найти.

– Никаких Пыжей я не помню, – не дослушав Пыжа, сказал Гробовщик Комару. – Хотя, знавал я одного Баркаса. Он меня Щеглову сдал.

– Это он и есть, – кивнул Пыж.

– Ассоциативная память, – сказал Комар Гробовщику. – Ты вспомнил Баркаса, а потом придумал его.

Он мотнул головой в сторону Пыжа.

– Я живой! – громко возмутился тот.

– Не ори, – поморщился Гробовщик.

– Думаешь, ты первый такой? – спросил Комар. – Киров подсылал уже «живых», вроде тебя.

– Причем здесь Киров? – удивился Пыж.

– А ты думаешь, кто всю эту канитель придумал? Не знаю как, только эта гнида ухитрилась пустить слух, что каждому, кто Гробовщику в самых своих грехах, в тех, что гаже некуда, покается, попустит. Вот и приходят да не по одному – толпой, пичкают его своими мерзостями. А бывают и такие, как ты. Я, мол, живой. Принёс тебе лекарства. А от тех «лекарств» потом с кровью на изнанку выворачивает. Или был тут ещё один. Дорогу к выходу показать обещал. Водил, по темноте этой водил, да по ямам каким‑то, колдобинам. А когда у Гробовщика от боли ноги стали отниматься, говорит: я забыл представиться. Фамилия моя Сусанин. И Киров, змеюка, из темноты как загогочет!

– Ты хоть знаешь, что это за место? – спросил у Пыжа Гробовщик.

– Это артефакт под названием «Карман», – хмуро ответил Пыж.

Гробовщик и Комар переглянулись.

– Гляди ж ты – хоть что‑то знает!

– «Карман» не просто артефакт. Это – портал, – сказал Гробовщик. – Только выход из него запечатан от таких, как мы. Войти в него, я вошёл, а дальше – стоп! А потом входная дверь у меня за спиной захлопнулась. Вот и завис я в проёме. И вытащить меня отсюда может только тот, кто сюда затащил. Слышал про Полтораша? Вот когда он явится, я ему поверю. А за тобой, извини, не пойду. Хватит. Ученый.

– Полтораш не придёт за тобой, – сказал Пыж. – Никогда.

– Помер что ли? – удивился Комар. – Полтораш и помер? Не верю!

– Я своими глазами видел…

– А я – не видел, – вдруг повысил голос Гробовщик. – И закончим на этом. Доказать смерть Полтораша ты не сможешь, а снова ноги бить я не хочу. И так боль такая, что выть хочется. Да и бок тоже.

– Хочешь доказательств смерти Полтораша? – переспросил Пыж и достал из рюкзака замотанный в тряпку коготь.

– Смотри, – он просто поднёс коготь к дубовой столешнице и отпустил его.

Острие не просто воткнулось в дубовую поверхность. Коготь легко прошёл пять сантиметров дуба насквозь. Задержавшись лишь на остатках плоти у его основания. Запахло гнилью и смертью.

– Жесть! – прошептал Комар восхищённо.

– Как он умер? – спросил Гробовщик после паузы.

– Покончил с собой.

– Полтораш?!!! – Гробовщик переглянулся с Комаром и тот отрицательно замотал головой. – Не может такого быть!

– Это всё Алеся, – сказал Пыж, будто оправдываясь. – Она что‑то делает с теми, кто рядом. Что‑то хорошее. Не специально, а просто потому, что такая. А Полторашу по случаю пришлось идти с нами. Вот она и…

– Какая Алеся? – Гробовщик даже подскочил на ноги и тут же с криком упал обратно в кресло.

– Какая Алеся? – переспросил он, задыхаясь от боли. – Моя Алеся? Они же с братом ушли через Дверь!

– Ушли, – подтвердил Пыж, нащупывая в кармане «горошину», которую дал Бек. – А теперь она вернулась. За тобой. Ты же обещал? Обещал, да не пришёл.

39. Лёшка

– Зря он в «Карман» полез. И зря я ему «горошину» отдал, – сказал Бек. – Нужно было Монолит дождаться. Он, наверняка, смог бы Гробовщика вылечить.

– Сейчас‑то какой смысл об этом говорить? – спросил Баркас. – Сделано и сделано.

Ему было пусто и безнадёжно. А ещё, хотелось спать. Как при отходняке после боя. Он курил уже которую сигарету подряд, чтобы не заснуть.

Бек тоже закурил, потом пожаловался:

– Погано как‑то на душе.

Он встал на ноги, подошёл к «Карману», заглянул в него.

– Темно, – сообщил он. – И будто сквозь матовое стекло смотришь. Где там Пыж потерялся?

– Сходи, поищи, – хмыкнул Баркас.

– Много там до двенадцати осталось? – спросил Бек.

– Ещё тридцать две минуты, – ответил Баркас, сверившись с ПДА.

– Скорей бы уж всё разрешилось, – вздохнул Бек. – И ведь понятно, что ничего хорошего не будет. И всё равно – надежда…

Пол под ногами тряхнуло раз, другой. По стенам прошла гулкая дрожь, с гулким треском в нескольких местах лопнула плитка.

– Началось, – то ли вопросительно, то ли утвердительно сказал Баркас, поднимаясь.

Девочка тоже вскочила на ноги, схватила его за руку, прижалась к бедру.

«Кто‑то идёт!»

– Не бойся, – сказал Баркас Зине. – Со мной тебя никто здесь не обидит.

Вот только побольше бы ему уверенности в голосе.

В стене, напротив той, у которой лежала Алеся, вдруг проявился эдакий контур проёма, который с каждой секундой становился всё глубже, всё объёмней. И вот это уже не проём, а тоннель, который, рывками, будто телескопическая удочка, всё удлинялся и удлинялся. С каждым «щёлк!» стены ощутимо потряхивало, кое‑где стала отслаиваться и осыпаться цветными лоскутами краска, побелка опадала с потолка, будто хлопья снега. В довершение всего, поднялось облако пыли, от которого Зина стала кашлять. Баркас присмотрелся и сквозь клубящуюся пыль разглядел в невообразимом далеке тоннеля отливающую ртутным блеском преграду, которая внезапно рванулась вперёд, увеличиваясь в размерах. Раздался грохот, резанувший по ушам, от которого, казалось, вот‑вот рухнет всё здание.

И всё стихло.

В наступившей тишине Зина прижала ладошки к лицу и громко чихнула.

– Будь здорова! – автоматически сказал Баркас.

В стене напротив без скрипа поползла, открываясь во внутрь, блестящая, будто хромированная, дверь. В открывшемся проёме плясала и извивалась темнота, из которой вынырнул высокий широкоплечий парень с длинными, до плеч, волосами, в камуфляжных штанах, высоких «берцах» и черной безрукавке.

Одним взглядом пришелец окинул взглядом помещение, увидел лежавшую на полу Алесю, и бросился к ней.

– Леська!

Склонился над девушкой, проверил пульс, оттянул веко, всмотрелся в затуманенный зрачок.

Обернулся к застывшим Беку и Баркасу.

– Что ж вы, твари, с ней сотворили?!

Бек узнал в парне того самого Лёшку, с которым он повстречался неделю назад под Корогодом.

Как неделю? – удивился он про себя. – Всего неделя прошла?

– Ты это, парень, не думай, – начал, было, он. – Это не мы…

Лёшка перебил зло:

– Заткнись!

Потом как‑то по особому свёл руки, развел и у него между ладонями зазмеилась разрядами маленькая «Электра». Лёшка метнул артефакт Беку под ноги и комнату, от пола до потолка, перегородила полуметровая стена сверкающих молний.

– Я с вами потом разберусь! – пообещал парень.

Он снова склонился над Алесей, достал из кармана какой‑т пузырёк, стал отвинчивать крышку.

– Что он делает? – спросил Бек у Баркаса. – Он что ей «транк» собирается дать?

– Похоже так, – сказал тот, щурясь. Воздух в преграде дрожал, мешая рассмотреть действия Лёшки.

– Так передоз же будет, – сказал Бек. – У неё же только откат от предыдущего приёма начался.

– Эй парень! – крикнул он. – У тебя это что? «Транк»?

Не слушая его, парень приоткрыл Алесе рот и стал капать в него жидкость из пузырька.

– Стой, дурак! – закричал Баркас, Испуганная Зина отпрянула от него.

– Стой! – снова крикнул Баркас, но было поздно. Лекарство начало действовать.

Алеся закричала, сворачиваясь клубком. Потом её выгнуло в другую сторону, да так, что казалось, что она достанет пятками затылок. Потом снова свернулась. И ещё, и ещё…

Девушка барахталась на пыльной плитке и жалобно стонала. Лешка пытался удержать её, но получалось плохо.

– Алеська, что с тобой!

Он опять злобно оглянулся на тех, от кого отгородился «Электрой», мол, вы за это ответите! Но ничего не успел сказать.

– Дебил! – крикнул ему Бек. – Ты же ей передоз устроил!

Злое выражение на лице парня сменилось растерянностью.

– Она же в отходняке была от предыдущего приёма. А ты ей ещё вкатил, – продолжил кричать Бек. – Теперь ты её на новый круг запустил.

Он шагнул было вперёд, но отшатнулся, услышав характерное потрескивание «Электры».

– Да убери ты эту штуку! – крикнул он.

Лёшка поколебался, глядя то на Бека, то на Алесю, потом решительно поднёс к губам сжатый трубочкой кулак и шумно вдохнул воздух. Перегораживающая комнату аномалия сначала поблекла, а потом и вовсе – растаяла в воздухе. Бек бросился, было, к Алесе, но вдруг застеснялся, перешёл на шаг. Потом вообще – остановился, выглядывая из‑за Лёшкиного плеча.

Следом за ним подошли и Баркас с Зиной, но тоже стали в отдалении.

– Может, какой‑нибудь антидот есть? – спросил Бек.

Парень пожал плечами, потом отрицательно покачал головой.

– Воды побольше, – сказал Баркас. – А потом два пальца в рот, чтоб стошнило. Желудок промоем…

– Точно!

Бек метнулся к своему рюкзаку, стал доставать из него двухлитровую бутылку с водой, и в этот момент девушка открыла глаза. Попыталась сесть, её шатало.

– Леська! – парень упал перед ней на колени. – Леська, ты как?

– Лёшка, ты? – спросила девушка охрипшим голосом.

Она потрогала расцарапанную щёку, которой елозила по полу и увидела на пальцах кровь.

Спросила:

– Сколько я была в «отключке»?

– Около получаса, – ответил Баркас. – Может, минут сорок.

– Так мало? Не может быть!

Подошёл Бек, протянул ей бутылку:

– Пей!

– Зачем? – удивилась Алеся.

Лёшка помялся, потом виноватым голосом объяснил:

– Я тебе ещё одну дозу «транка» дал.

– Какую дозу?

– Полную.

Алиса шёпотом чертыхнулась.

– Что, так плохо? – заскрипел зубами Бек.

– Здесь мне уже никто не поможет, – грустно сказала Алеся. – Разве что Монолит. Но ты же его знаешь…

– А Там? – спросил Лёшка с надеждой.

– Там – раз плюнуть, только…

– Ну, так пошли скорее! – сказал Лёшка, хватая её за руку.

– Дослушай, – сказала Алеся, вырываясь. – Я не могу на ту сторону.

– Почему?!

– Почему?!!

Бек и Лёшка спросили одновременно.

– Обмен, – коротко сказала Алеся.

– Чего? – переспросил Бек.

Девушка ему не ответила. Тогда он толкнул в плечо закусившего губу Лёшку:

– Какой обмен? О чём это она?

– На кого? – спросил парень.

Алеся посмотрела на стоявшую рядом с Баркасом Зину.

Лёшка проследил её взгляд:

– На её?!!!

Он схватился за голову.

– Ты подтвердила обмен? – спросил парень с надеждой.

Алеся, молча, кивнула.

Лёшка застонал.

– Что же ты натворила! Зачем?

Алеся поманила Зину. Когда девочка, робко ступая, подошла, взяла её руку, поднесла к губам.

– Ты моя красавица.

«Тебе больно?»

«Всё хорошо, моя милая».

– Её здесь убьют. Без вариантов, – сказала она. – А она хорошая.

– Её убьют, – глухо повторил Бек. – А тебя, значит, помилуют? АЭС наверняка уже обложили со всех сторон. Как ещё штурм не начали…

– Не успеют, – усмехнулась Алеся. – Минут через двадцать, а‑то и раньше, я впаду в кому. И из неё здешними методами меня не вывести. Так что даже если эти уроды снаружи и захотят пойти на штурм, и Монолит им это позволит, им достанется только моя оболочка.

– Сколько осталось? – спросил Бек у Баркаса.

Тот глянул на экран ПДА и показал две растопыренные ладони – десять минут.

– Это не честно, – сказал он девушке. – Это моё дело. Не твоё.

Алеся грустно ему улыбнулась.

– Поверь, для Зины это лучшее решение, – сказала она.

– А для тебя? – спросил Баркас.

Девушка промолчала.

– Что, неужели нет вариантов?

Баркас выматерился.

– Ты не имела право решать вот так…

– Как? Не посоветовавшись с тобой? А с кем ты советовался, когда спасал девочку? – спросил Бек дрожащим от злости голосом. – Когда из‑за своих тараканов в голове подставил всех нас?

– Так нужно было её там бросить? – в который раз спросил Баркас, бледнея от ярости.

– Я этого не говорю, – сказал Бек. – Но не ты – Алеся тогда всех спасла. И её доброе дело, в отличие от твоего, никого не подвело под монастырь. И теперь – как долго ты сможешь защищать девочку? И скольких ты при этом убьёшь?

– Невиноватых там не будет, – глухо сказал Баркас.

– Почём тебе знать? – спросил Бек. – Или ты думаешь, что спецуре полный расклад по нам дадут? А у них, у каждого – родители, жёны, дети.

Баркас помолчал, потом сказал Алесе тихо, почти шёпотом:

– Прости, если сможешь.

– Не переживай, – снова улыбнулась девушка. – Это был мой выбор.

Он поколебался, потом спросил:

– Ей там будет хорошо?

Алеся кивнула, погладил Зину по голове.

– Поверь.

– Так, хватит тосковать! – бодрым голосом сказал Лёшка. – Ещё ничего не известно. Вы забыли про Монолит. Может, повезёт, и мы с ним договоримся…

Алиса, наконец, заметила раскрывшийся «Карман» на стене. С трудом встала на ноги, подошла к нему. Провела рукой по краю прохода. Спросила:

– Давно он там?

– Пыж? – переспросил Бек рассеянно. – Да уже минут пятнадцать. Я ему свою «горошину» отдал.

– Молодец, – с уважением сказала девушка.

– А что это за «Карман»? – спросил Лёшка.

– Там дядя Немой, – ответила Алеся. – Он восемь лет назад под Чёрный Выброс попал. Его Полтораш там спрятал, что бы до дебаркадера Кораблёва донести. А как принёс, оказалось у «Кармана» заряд кончился. Вот дядя Немой там, внутри, на всё это время и застрял.

– Кстати о Полтораше, – вспомнила девушка. – Что‑то я его тут не наблюдаю. Сбежал? Побоялся встречи с Монолитом?

– Кончился Полтораш, – сказал Бек. – Подробностей не знаю, с ним только Пыж был. Вот он и рассказал, что Полтораш с собой покончил.

– С чего бы это? – спросил Лёшка.

Бек, молча, пожал плечами.

– Я, пожалуй, схожу – вдруг там помощь нужна? – сказала Алеся.