Текст книги "Гробовщик. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Горан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

Последним шлемофон одел Пыж.

– Проверка связи, – услышал он в наушниках. – Как слышно?

– Нормально, – буркнул в ответ голос Бека.

В небе полыхнула новая молния. Ещё ярче прежней. Зарычали раскаты грома. Всполошенный ветер принёс запах гари.

– Возможно, будет дым или туман, – объявил Плотораш. – Или ещё что. Здесь постоянно все теряют друг дружку. Ну, так у каждого свой путь. Короче, чтобы не случилось, не паникуем, считаем шаги. Если сбился со счёта или, к примеру застрял – не выбраться, подаём голос. Я выйду на связь, подстрахую.

– А что будет, когда мы пять раз посчитаем? – спросил вдруг Пыж.

– Если сделаешь всё правильно, выйдешь к костру. А где костёр, там и я сидеть буду, – был ему ответ. – Оттуда до выхода уже рукой подать…

Очередная молния снова заставила землю дрогнуть. Запах гари усилился. Пыж покрутил головой: слева на них надвигалась дымная волна.

– Мы здесь будем пожара дожидаться или всё‑таки пойдём? – спросил Бек.

Полтораш махнул рукой, мол – за мной, и первым зашагал в обход подбитого танка.

– Так ведь ветер слева! – крикнул ему вслед Бек.

– Так ведь и ты ещё шестьсот шестьдесят один шаг не отсчитал, – в тон ему ответил Полтораш, не оборачиваясь.

А Пыж подумал, чёрта с два расслышал бы что‑то этот, если бы не шлемофоны. Уж больно вокруг завывал ветер и гремела гроза. Не зря, выходит, он надел эту штуку на голову?

Но губы упрямо прошептали:

– Мы ещё об этом пожалеем.

35. Рельсы сходятся на стрелке

Когда облако дыма навалилось на них слева, и силуэт идущего первым Полтораша скрылся в мутной серости, Баркас не сменил направления движения. Только перешёл с шага на бег. Он ожидал першения в горле или рези в глазах, но ничего этого не было. Зина, сидевшая на его плечах, тоже не кашляла. Только мелко дрожала, вцепившись в его шлемофон.

Потом в дыму – или это был такой серый туман? – стали появляться тени. Огромная, малоразличимая туша, чуть не зацепила их своим боком, а другая, топавшая так, что дрожала земля, перебежала им дорогу. Потом взревели моторы, и навстречу им пошла колонна невысоких танковых силуэтов. Одна из машин вынырнула из серой взвеси, резко встала, и пацан, лет двенадцати, не старше, высунулся из люка водителя, замахал на них руками.

– В сторону! – услышал Баркас его звонкий голос в наушниках шлемофона. Он не стал спорить. Тем более, что первые шестьсот шестьдесят один подходили к концу. Остановившись, он покрутился на месте, уловил слабое течение воздуха и затрусил ему навстречу, высматривая в тумане – или это, всё‑таки, был дым? – силуэты новых препятствий.

На третьем промежутке поднялся ураганный ветер. Он дул откуда‑то сверху. Казалось, у них с Зиной над головой, выискивая место для посадки, кружил огромный вертолёт. Дым‑туман в мгновение ока унесло куда‑то за горизонт, и Баркас увидел, что они по‑прежнему находятся на том самом поле, только проплешин с подбитыми танками уже не было.

Ветер слева дул с такой силой, что слезились глаза. Баркас уже не бежал – шёл, прикрываясь рукой. Зина уткнулась лицом ему в шлемофон, покрепче вцепилась руками.

Закончив третий отсчет, он стал вертеться в поисках нового направления, и новый ураганный порыв, чуть не сбил его с ног. С трудом устояв, Баркас, двинулся дальше навстречу ветру.

– Пять, шесть, семь, – неслышно даже самому себе из‑за рёва бури, начал он новую считалку…

К концу вторых шестьсот шестьдесят один Бек уже не чувствовал рук. Когда дым от пожара окутал всю группу и слева уже стали различимы языки пламени, он бросился бежать, в прочем не забывая считать шаги. Пламя отстало, но, по всему выходило, что занесло его куда‑то не туда. Берцы выше щиколотки погрузились то ли в грязь, то ли в болотную топь. И не листочка, ни стебелька вокруг. Каждый шаг давался с трудом, осмотреться не давал никуда не клубящийся дым, который из серого превратился в белый с запахом какой‑то гнили. В довершение ко всему, тело Алеси с каждым шагом весило всё больше и больше. С трудом сделав шаги, необходимые для окончания второго отсчёта, он остановился перевести дух. Ему дико хотелось положить девушку на землю, дать рукам отдохнуть хотя бы пяток минут. Останавливало то, что вокруг, насколько можно было рассмотреть, была топкая грязь. В отчаянье он встал на одно колено, стал присаживать тело девушки на другое колено, как вдруг он услышал приближающиеся шаги. Не успел он как‑то осмыслить эти звуки, как из то ли дыма, то ли тумана выскользнула фигура Пыжа.

– Привет!

Он подхватил Алесю на руки, крутанулся на месте, бросил:

– Не отставай!

И:

– Раз, два, три… – зачавкал по болотной грязи, тут же скрывшись в белесом мареве.

Бек с трудом поднялся на ноги, посмотрел на мокрое и грязное левое колено. Крикнул вслед:

– Постой!

Дёрнулся, было, следом, но тут в лицо ему дунул ветер. И дунул он градусов на тридцать левее того направления, в котором зашагал Пыж.

Напутал? Врядли. Он, конечно салага, учить его ещё да учить, но не идиот же. Скорее всего, за это время ветер просто переменил направление. А значит, как бы он не хотел догнать Пыжа с Алесей, бежать ему в другую сторону. Как там говорил Полтораш: «у каждого свой путь»?

Бек немного потоптался на месте, зачем‑то достал из рюкзака свой обрез, проверил, в каждом ли стволе по патрону, снова положил оружие в рюкзак.

Пробормотал под нос:

– Ну, Пыж, если перепутал!.. – и двинулся навстречу «своему» ветру, считая шаги.

Через сто пятьдесят два шага путь ему преградила высокая насыпь. Вскарабкавшись наверх, Бек увидел, что и по ту сторону, сколько видно, та же черная вода без признаков растительности.

– Можно даже не по прямой, – вспомнил он слова Полтораша, пожал плечами и зашагал по грунтовой дороге, проложенной по верху насыпи куда‑то влево…

Когда слева подступил дым, и спина идущего впереди Бека исчезла из вида, Пыж сначала ускорил шаги. Потом, когда впереди так никого и не показалось, перешёл на бег. А вот когда и это не помогло – запаниковал. При этом кроме страха потеряться, Пыж боялся и ещё одного: что вот очнётся Алеся, узнает, что он снова сел в лужу и посмотрит на него с жалостью. Не с симпатией, не с интересом или уважением, а опять – с жалостью…

В общем, вместо того, чтобы позвать на помощь, он стал метаться из стороны в сторону, пытаясь разглядеть в дыму хоть что‑нибудь. Дважды он натыкался на подбитые танки, а потом оказался в самом пекле пожара. Огонь был всюду, а от едкого дыма першило в горле, а слёзы и резь глазах мешали хоть что‑то в этом аду рассмотреть.

Пыж рванулся изо всех сил, одежда на нём уже дымилась и тлела, а ноги сводило от нестерпимого жара, как вдруг он оказался по ту сторону огненного вала. Гром, молнии, гул пламени и треск горящих колосьев – всё осталось там. А здесь было тихо. Тихо и страшно.

Было поле, только вместо спелой пшеницы ветер гонял по нему тучи пепла. Исчезли проплешины с подбитыми танками. Слились с выгоревшей землёй. А ещё здесь, метрах в двухстах от Пыжа, следом за пожаром, двигалась длинная цепь людей поношенной и рваной одежде, с длинными палками в руках. Только вот людей ли?

Пыж присмотрелся и сначала не поверил своим глазам: головы у идущих были вверх тормашками. То есть буквально: подбородок вверху, потом нос, перевёрнутый ноздрями вверх, глаза, лоб. Шея была окружена волосами, которые болтались вокруг неё, как эдакая бахрома.

Эти существа тыкали и ковыряли палками кучки пепла. Вот один на что‑то наткнулся у подбитого танка. Ближайшие кинулись к нему, упали на колени, принялись разгребать пепел руками. А добравшись до искомого стали кусать и рвать найденное зубами, перемазывая свои рожи кровью и сажей. Одна из тварей оторвалась от пиршества, и уставилась на Пыжа. Кровь у твари стекала по верхней губе, мимо носа, к глазам.

Пыж попятился, потом что‑то бессвязно заорал, выпустил от бедра очередь из автомата и бросился обратно. В дым. В огонь. Только бы подальше отсюда.

И снова был огненный ад и кашель, и слёзы из глаз, но он упрямо бежал и бежал, пока не обогнал пожар метров на сто. Остановился отдышаться.

Буря поутихла. Гром мягким баритоном грохотал где‑то высоко в небе.

Это у него шум в ушах или он слышит шаги за спиной?

Пыж оглянулся. Сквозь дым ничего не было видно.

И тут он хлопнул себя по лбу.

Чёрт! Шаги!

Когда он перестал считать?

Вот куда ему теперь? В какую сторону? На каком шаге останавливаться?

– Это Пыж, – захрипел он в гарнитуру. – По ходу, я заблудился!

В наушниках тишина. А снаружи, сквозь треск и гул настигающего пожара, будто кто‑то идёт сзади. Или показалось?

Пыж рванулся, пробежал ещё метров сто, оглядываясь на ходу. Попал в какую‑то колдобину, растянулся на спелой пшенице, которой вот‑вот суждено стать пеплом. С трудом встал на ноги.

Ну что – всё?

Он навеки заперт на этом поле в дыму и огне?

А за спиной эти твари?

Пыжа затрясло.

– Кто‑нибудь слышит? Полтораш, это я – Пыж! – изо всех сил закричал он.

И как сладостная музыка раздался в ответ скрипучий голос:

– Ну, чего орёшь?

– Полтораш, я со счёта сбился! – сказал Пыж, боясь, что сейчас расплачется от облегчения.

– Почему я не удивлён, – пробурчал Полтораш. – Погоди, дай я прикину… Да стой ты на месте! Так, повернись влево. Ещё, ещё. Стоп! Чутка назад. Так – нормально. Сделай тридцать семь шагов. Потом остановка. Конец первому переходу. А далее, как учил: лови ветер и считай шаги. Только – бегом. На второй остановке подменишь Бека. Я забыл ему сказать, что тут артефакты не действуют. У него, похоже, уже руки отваливаются Алесю нести. Так что поможешь.

Слушая всё это, Пыж всё оглядывался и кивал головой.

– Ну, чего встал? – рявкнул Полтораш. – Бегом – марш!

И Пыж стрелой сорвался с места.

Он всё сделал, как ему было сказано – пробежал тридцать семь шагов, поймал лицом порыв ветра, снова побежал – и успел вовремя.

Когда впереди белый туман расступился и Пыж увидал спину Бека, тот стоял на одном колене и, казалось, вот‑вот рухнет в грязь вместе с девушкой на руках.

Пыж подхватил Алесю на руки, буркнул Беку что‑то ободряющее, и бросился в третий раз считать до шестисот шестидесяти одного. Ему всё время чудились за спиной шаги тварей с той стороны огня и дыма…

Вокруг всё было тускло‑ртутного цвета. И скользко.

Последний переход. Баркас, который уже еле плёлся, с трудом переставляя ноги, несколько раз поскользнулся и чуть не упал. Он с ненавистью посмотрел на насыпь, которая проявилась впереди по курсу на четыреста восьмом шагу. Теперь вот ещё и наверх карабкаться. А вот дудки! Он заметил шагах в тридцати левее здоровенную, в рост человека, дренажную трубу, и двинулся к ней. Здесь было нормальное бетонное покрытие, каждый шаг по которому вторило гулкое эхо. Баркас снял Зину с плеч, присел рядом на корточки.

– Ты как? – спросил, заглядывая девочке в глаза.

Та показала большой палец, робко улыбнулась.

– Умничка, – Баркас сам удивился, что помнит такие слова. Кряхтя, встал, разминая затёкшую шею. Потом взял девочку на руки, и – четыреста сорок девять, четыреста пятьдесят – зашагал вглубь тоннеля. Путь был не сквозной, с поворотами. И, лишь повернув в третий раз, они увидали костёр, фигуру в плаще возле него.

И тоннель, который скрывался за следующим поворотом.

– Присаживайтесь, – махнул им рукой Полтораш на груду строительного мусора. – Как раз кипяток поспел.

Баркас достал из рюкзака алюминиевую кружку, заварил в ней пакетик чая. Отставил в сторону.

– Пусть остынет. Горячий, – предостерёг он Зину, которую тут же усадил на свой рюкзак, и сел рядом, по‑турецки сложив ноги.

– Где остальные? – спросил он у Полтораша. Спокойно спросил. Будто о погоде на завтра.

– Должны скоро подойти, – ответил тот, ковыряя костёр веткой.

И точно, не прошло и пяти минут, из‑за угла странной неровной походкой вышел Пыж. Когда он приблизился к костру, Баркас понял, что парень вот‑вот упадёт. Он подскочил, бросился к нему и успел подхватить тело Алеси, за секунду до того, как Пыж с хриплым стоном рухнул на колени.

– Подвинься, – попросил Баркас Зину, усаживая девушку у стены. Аккуратно снял с плеч Алеси её маленький рюкзачок. Положил девушку на бок, приладив рюкзак ей под голову всё ещё в танкистском шлеме.

Потом повернулся к Пыжу, который, на колеях подполз к костру. Там он уселся на обломок бетонной плиты и дрожащими руками стал расшнуровывать свои изорванные в хлам берцы. Из дыр в ботинках сочилась кровь. Из одного отверстия торчал обломок стеклянного шипа.

– Где это так тебя? – спросил Баркас.

Пыж вяло махнул рукой, залез в свой рюкзак, вытащил пакет с лекарствами, положил рядом. Со стоном снял один ботинок, потом носок, с которого на бетонное покрытие закапала кровь.

– Помочь? – спросил Баркас.

Пыж снова, теперь отрицательно, махнул рукой. Он часто и глубоко дышал. Видимо, ему было очень больно. Промыв ногу водой из фляги – стали видны несколько глубоких порезов – Пыж, шипя и морщась, вытащил из ран несколько мелких стеклянных осколков, и щедро облил ступню перекисью водорода. После чего обложил ступню ватой и стал её забинтовывать. Закончив, он занялся второй ногой.

– А Бек где? – спросил Баркас.

Пыж, молча, пожал плечами. Потом ткнул в сторону Полтораша указательным пальцем, сказал хрипло:

– Вот он в курсе.

Баркас вопросительно посмотрел на их проводника.

– Должен вот‑вот подойти, – буркнул тот. – Если никуда не вляпался.

Долго ждать не пришлось. Минуты через три под сводами тоннеля что‑то зашуршало, загремело и в туче пыли, песка и мелкого щебня оттуда рухнула фигура Бека.

Приземлившись, он упал на бок, полежал немного, кряхтя, поднялся и шаркающей походкой зашагал к костру. Увидев Пыжа:

– Ты? А где…?

Поискал глазами, увидев лежащую у стены девушку, метнулся к ней.

– Что с ней?!

– Да всё нормально, – сказал Пыж, криво усмехаясь. – Доставил в целости и сохранности.

Он стал бить своими ботинками об пол, вытряхивая из них осколки стекла.

Бек, наконец, обратил внимание на забинтованные ноги Пыжа. Кивнул на них, спросил:

– Что случилось?

– Что случилось – что случилось, – передразнил его Полтораш. – На «плевалок» он нарвался, вот что случилось! Хорошо, хоть мелкие оказались. Были бы покрупнее, был бы сейчас, как ёжик, стеклянными иголками утыканный.

Бек подошёл к Алесе, присел рядом, потряс за плечо:

– Алеся! – впервые он позвал её по имени и сам удивился, как легко это вышло. – Алеся, ты как?

Ресницы девушки затрепетали, глаза приоткрылись.

– Где я? – прохрипела она. – Что со мной?..

Она застонала, попытался приподняться на локте.

Бек достал из своего рюкзака флягу, открутил крышку, приложил к губам Алеси.

– Тебя контузило. Пулей на крыше. Помнишь?

Девушка отпила воды, выдохнула, спросила уже более твёрдым голосом:

– Где мы?

Бек замялся, не зная, как ответить. Оглянулся на Баркаса, на Пыжа. На Полтораша.

– «За углом», – нехотя ответил тот.

– За твоим, – Алеся не спрашивала, она утверждала.

Перевела взгляд на сталкеров:

– Вы что – с ума посходили? Вы забыли, с кем имеете дело? Знаете, скольких он вот так «за угол» завёл? И сколько потом оттуда вышло? Неужели не было другого выхода? Неужели спецназовцы так быстро выбрались из ловушки и опять вам на хвост сели?

– Выброс, – ответил Баркас. – Если бы не он нас, как зверей на охоте, обложили бы. Ещё четыре вертушки собирались выслать. Они бы нас, не то, что до АЭС добраться – из Припяти не выпустили бы.

– Уж больно, ты им занадобилась, – буркнул Полтораш обиженно.

– Ну и эта шмакодявка – тоже, – он указал на Зину, которая тихонько сидела рядом с Алесей и гладила её по голове в танкистском шлеме.

«Тётенька, не ругайся на дяденек. Они хорошие!» – различила Алеся мысленный шёпот.

– Вот мы и решили, чем Выброс в подвале пережидать, а потом от своры спецназовцев отбиваться, рискнуть и свернуть с Полторашем за его «угол», – продолжил Баркас. – Тем более, что он обещал не просто спрятать, а довести нас эти путём до самой АЭС.

– И как успехи? – голос Алеси начал слабеть. Она часто зарывала глаза и с видимым трудом их открывала.

Все посмотрели на проводника, их тоже интересовал ответ на вопрос.

– Осталось немного, – буркнул Полтораш. – Один переход, да потом ещё чуть‑чуть. Ну, может полчаса ходу.

– Бек, – почти шёпотом позвал Алеся. – Поищи у меня в рюкзаке. Пузырёк с синенькой такой жидкостью.

Бек помог ей сесть спиной к стенке тоннеля и после недолгого поиска вытащил из рюкзака крохотную бутылочку. Посмотрел на свет.

– Да там на самом дне.

Вложил его в слабую руку девушке. Та отвинтила крышку, под которой оказалось что‑то вроде пипетки. Запрокинула голову вверх и выдавила себе в рот две тёмно‑синие капли. На третью содержимого не хватило.

Несколько секунд, и Алеся с криком упала на бок. Её потрясла серия судорожных движений. Встревоженный Бек бросился было ей помогать, но девушка уже самостоятельно, встала на ноги. Движения её стали резкими и энергичными.

– Полчаса ходу, говоришь? – переспросила она у Полтораша, и вытерла рукавом выступившие слёзы. Одна её щека была измазана пылью. – У меня от силы минут на сорок действия "транка". Так что давайте не рассиживаться.

– Ты как? – она глянула на Пыжа, который с трудом втиснул в ботинки забинтованные ноги и теперь допивал чай, заваренный для него Полторашем.

– Нормально, – махнул тот рукой. Притопнул ногой и слегка поморщился.

– Потерпи уж, – ласково попросила его девушка. – Совсем немного осталось.

«Совсем немного до чего?» – хотел было спросить Бек, но промолчал. Не время было для таких вопросов.

– Да я чего? Я – готов, – засмущался Пыж. – Дойду, никуда не денусь.

– А ты учти, – сказала Алеся Полторашу. – Это над ними ты здесь имеешь полную власть. Но не надо мной. И я буду за тобой следить!

36. Жратва и душегубство

Двинулись дальше по тоннелю. Полтораш, за ним Алеся, потом Баркас с Зиной, Бек и замыкал – Пыж.

Метров через тридцать их проводник остановился у двухметровой секции металлопрофиля, которая стояла, прислонённая к левой бетонной стенке. Вдвоём с Беком они отодвинули ржавый, в с островками краски, металлический щит, и за ним открылся лаз.

– Нужно всем завязать глаза, – сказал Полтораш. – Там дальше – «фиолетовые зеркала».

– И что? – спросил Бек.

– Кто в них посмотрит, тому голову вверх тормашками переворачивает. И ноги, пятками вперёд.

Бек, подумав, что это шутка, хохотнул, но Полтораш был серьёзен.

– Ты же видел таких, с перевёрнутыми рожами, – продолжил он, обращаясь к Пыжу. – Это же твой «Калаш» стучал там, на поле?

Тот не ответил.

– Порви на полосы, – попросил Полтораш Алесю, доставая из кармана сложенный в несколько раз кусок черной материи. – Так чтоб у каждого было по две штуки.

Пыж тут же присоединился к девушке, надрезая ткань ножом.

– Слушаем внимательно, – продолжил Полтораш. – Не просто надеваем повязки, обязательно сверху шлемофоны. При этом, глаза тоже держим закрытыми. Если вдруг первую повязку сорвут, немедленно завязываем вторую.

– Кто сорвёт? – спросил Баркас. Зина опять сидела у него на плечах, ухватившись за танкистский шлем.

– Есть там мелкие пакостники, – туманно сказал Полтораш. – Типа, местные рыболовы. Им за каждого перерождённого… Неважно, в общем.

– Теперь ещё одно, – он поднял палец, призывая к вниманию. – Могут попасться препятствия. Не паниковать, не трепыхаться – спокойно обходим слева. Повторяю – слева!

– Ну что, – обратился он к Алесе. – Готовы?

Девушка раздала повязки. Баркас завязал глаза Зине, надел сверху танкистский шлем, щелкнул легонько по носу:

– Не бойся, – сказал. – Пока ты со мной, тебя никто не тронет.

Завязал глаза и себе, нашёл рукой девочку, привычным уже движением, посадил её себе на плечи. Остальные тоже уже нацепили на глаза повязки. Все, кроме Полтораша.

– Эх, сфотографировать бы вас сейчас! – хохотнул он.

– А тебе повязка не нужна? – спросила Алеся.

– На меня «зеркала» не действуют.

– Почему? – спросил Пыж, но не получил ответа.

Только Бек, стоявший рядом, тихо пробормотал себе под нос:

– Почему – почему? Потому, что нежить!

– Руку на плечо впереди идущего! – скомандовал Полтораш. – Двинули.

Шагов тридцать всё шло нормально, но потом испуганно взвизгнула Зона. Её что‑то царапнуло по щеке. Потом в шлемофон Пыжа чуть не сорвал с его головы. Он успел нащупать маленький крючок и что‑то вроде лески, уходящей куда‑то вверх. Леска тут же оборвалась, а сверху донеслось возмущённое щебетание.

– Держите шлемы, – крикнул всем Пыж. – А‑то у меня сейчас его чуть с головы не сорвали.

– Лучше застегните под подбородком, – посоветовал Полтораш.

– Раньше не мог сказать, – пробормотала Алеся.

Все остановились, пока Баркас на ощупь застёгивал шлем Зине. Потом он заколебался, не повести ли девочку за руку.

– Не вздумай, – угадал его мысли Полтораш. – Сейчас «Делитель» будет. Каждому свой коридор. С девочкой на плечах за одного сойдёшь. А так – разделит вас. Придётся ей одной добираться.

И точно: через десяток шагов, пол качнулся, вздрогнул, и все, кто шёл за Полторашем, лишился своего поводыря. Вот только что сжимал плечо того, кто шёл впереди, а сейчас там пусто. Пыж пощупал вокруг и наткнулся на близкие боковые стенки.

– Всё нормально, – донёсся гулкий голос Полтораша откуда‑то справа. – Так и должно быть. Спокойно движемся вперёд. И помните, что я вам говорил.

Зина, сидевшая на плечах у Баркаса, снова взвизгнула. Пальцы, которыми она обхватывала наушники шлемофона, обожгло болью.

– Твою мать! – выругался Баркас и решительно поставил её на ноги рядом с собой. Взял за руку. Повёл. Вдруг резко взмахнул рукой над головой Зины. Зацепил две «лески». Одна оборвалась. Вторую он молниеносно намотал на запястье и дёрнул. Что‑то небольшое с воплем шмякнулось ему под ноги. Баркас на звук ударил ногой. Тварь с повторным воплем улетело куда‑то вперёд. Поднял незрячее лицо вверх. Громко предупредил:

– Следующего раздавлю!

Не спеша посадил Зину обратно себе на плечи и спокойно зашагал дальше по своему тоннелю.

Не известно, поняли его или нет, но больше, ни девочку, ни самого Баркаса ничего не царапало.

У Пыжа ещё дважды пытались сорвать шлемофон и один раз больно оцарапали нос. Он отмахивался руками, оборвал несколько крючков, но, подобно Баркасу, сдёрнуть вниз неведомого рыболова ему не удалось.

Бек, после первой царапины на щеке разозлился, достал из рюкзака обрез и только окрик Полтораша:

– Никакой стрельбы! – предотвратил залп вверх из двух стволов. Порыв Бека не остался незамеченным. На него обрушился настоящий град крючков, шлемофон на его голове заходил ходуном. Бек, подобно Пыжу, начал махать руками, но позже приспособился обрывать «лески» обрезом, размахивая им над головой, как грибник размахивает палкой в лесу, чтобы оборвать паутину между деревьями.

Алеся шла спокойно, вытянув руки вперёд. В самом начале она подняла голову вверх и громко сказала:

– Только посмейте.

И всё – её никто не беспокоил.

Пыж шагал прихрамывая на обе ноги, которые с каждым шагом всё сильнее саднили, будто на обеих он натер сплошные кровавые мозоли. Ему очень хотелось спросить у Потораша, далеко ли ещё идти, но пока сдерживался, не желая выказывать слабость. Вон у Баркаса обе ноги навылет прострелены, однако же идет, да ещё и девочку на плечах тащит.

И вообще, что такое боль? Электрический сигнал, с помощью которого мозг узнаёт о неполадках в организме. Так что нет её. Это выдумка, фантом… Чёрт, как же больно!

– Потерпи, немного уже осталось, – услышал Пыж голос Полтораша. Он прозвучал неожиданно громко, будто говоривший шагал рядом. Пыж осторожно повёл рукой и наткнулся слева на прорезиненную ткань плаща.

– Еще шагов пятьдесят – семдесят, – продолжил Полтораш. – И твои мучения окончатся. Очень больно?

– Боли нет, – попытался усмехнуться Пыж.

– Боли нет, – повторил Полтораш, будто пробуя эти слова на вкус.

– Так и смерти тоже нет, – сказал он через пару десятков шагов. – Ты клиническую смерть ни разу не переживал?

Пыж отрицательно помотал головой.

– Тогда ты не поймёшь, – вздохнул Полтораш. – Ну – всё, можешь снимать повязку. Пришли мы.

Пыж сдвинул на лоб шлемофон, развязал узел на затылке, снял повязку с глаз. Морщась от света, огляделся. Они вдвоём стояли в тупике, освещённом лампочкой, которая висела на двух проводах, торчащих прямо из стены. Пыж оглянулся. Там был уходящий в темноту тоннель.

– Где мы? – спросил он. – Где все остальные?

Полтораш не ответил. Ткнул ладонью в стену на уровне груди. Загорелось оранжевое пятнышко. Загудело, и только теперь Пыж разглядел крашенные в один цвет со стеной двери лифта.

С душераздирающим скрипом открылись двери. Внутри кабины оказалось довольно просторно, одну из стен занимало пыльное зеркало. По периметру шли потемневшие поручни.

– Заходи, – скомандовал Полтораш.

Пыж подчинился, вошёл в лифт, осматриваясь. Нигде не было видно панели с кнопками этажей. Была только выемка для ладони, похожая на сканер отпечатков пальцев.

Дверь закрылась, но Пыж не почувствовал, что бы лифт двинулся вверх или вниз.

– Не будем тянуть кота за это самое. – сказал Полтораш.

– Эта штука, – он обвёл кабину рукой. – Я называю её «Душегубка». Устроена она просто: один покойник – одна поездка. Грохнул человечка, руку приложил – лифт поехал.

Полтораш вздохнул.

– Ты не думай, я не то, чтобы против тебя, – сказал он. – Хотя, ты, конечно, самый никчемный во всей этой компании. Салага зелёный, да ещё и напарника бросил… Но кому в «Душегубке» ехать, выбираю не я. Обычно, с кем у меня ход объединится, тот в жертву и приносится. Наверное, в Зеркальном Коридоре типа сканера установлено, или ещё какой механизм.

Пыж побледнел.

– А как же остальные? – спросил он. – Ты их здесь бросишь?

– Почему брошу? – усмехнулся Полтораш. – Лифт идёт со всеми остановками. На следующем этаже, или через один – по‑разному бывает – подберёт он их.

Он посмотрел вверх, будто мог видеть сквозь потолок лифта.

– Они уже и кнопки понажимали. Ждут.

Пыж попятился. Поискал за спиной ствол автомата. Тихонько потянул на себя. Он мучительно не мог вспомнить, сколько у него в рожке осталось патронов.

– Мне врать тебе незачем, – между тем продолжал Полтораш. – «Душегубка» их на самый верх доставит. Обычно, она в каком‑нибудь доме на первом этаже высаживает. Но в данном случае вывезет аккурат на минус третий этаж четвёртого энергоблока. Останется только по лестнице на следующий этаж подняться.

Пыж тянул и тянул за ствол свой «Калаш» но он за что‑то там зацепился и никак не хотел отцепляться.

Полтораш вдруг рявкнул:

– Ну!!!

Пыж рванул изо всех сил, сзади затрещало. Одной рукой он ухватился за цевьё, другой искал и никак не мог найти рукоятку со спусковым крючком…

И уже метнулся к нему острый коготь…

Метнулся и застыл, не долетев. Полтораш пыхтя от натуги одной рукой удержал рванувшееся к Пыжу щупальце, другую засунул в карман плаща вытащил из него здоровенный нож и одним ударом перерубил торчавшую из него кишку у самого своего живота.

А потом он выронил нож и с диким воплем упал на пол, стал кататься по нему, держась за живот, из которого толчками выплёскивалась бардовая слизь.

Пыж никогда не слышал такого страшного крика. Он забился в угол. Ему хотелось закрыть лицо руками.

А ещё – проснуться.

Наконец крик перешёл в хрип. Хрип – в частое дыхание. Капюшон частично сполз с головы Полтораша, и оттуда выглянуло лицо давно умершего покойника, обезображенное двумя пулевыми отверстиями. И только багряный отблеск глаз был живым у этого трупа.

– Боли, говоришь, нет? – в паузах между вдохами хрипло спросил он. Шатаясь, встал, прижимая руки к животу. Ухватился левой рукой за правую. Примерился:

– Ха‑к! – с хрустом сломал её об колено. Рванул и из рукава – выпала в обрывках протухших мышц, сломанная выше запястья правая рука. Бросил её к ногам Пыжа. Того чуть не стошнило от смрада разложения.

– На – приложишь к сканеру.

Полтораш пошатнулся, его качнуло к стене. Опираясь спиной, он сполз по стенке лифта, неловко сел. Провёл оставшейся рукой по изгвазданному бардовой слизью плащу.

– Ещё и плащ измазал.

Пошарил в кармане, достал окурок сигары, сунул в рот. Следом достал зажигалку, прикурил, пуская клубы едкого дыма. Закашлялся, поджимая ноги к животу. Прокомментировал:

– Дрянь табак.

– Почему? – выдавил из себя Пыж.

– Тут всё по уму устроено, – будто не услышав вопроса, сказал Полтораш. – Как я кончусь, сверху упадёт такая цепочка, похожая на смывалку в туалете. Дернешь за неё, подо мной дверцы распахнутся и мой трупешник улетит…

Он снова затянулся окурком сигары, дёрнул головой, сдерживая новый приступ кашля.

– Я всё спуститься хотел, глянуть, куда же это все эти покойники падают? Но лифт туда не идёт. А своими ногами спускаться долго. Да и как‑то стрёмно.

Он хохотнул и скривился от боли:

– Прикинь, мне – и стрёмно!

Он выкинул дымящийся окурок сигары на пол снова пошарил в кармане достал окурок чуть побольше, прикурил его, снова закашлялся. Поморщился.

– Да что ж такоё!

Пожевал почти чёрными губами, выплюнул кровавую слюну.

– Так о чем это я? А – про «смывалку»! Потянешь, дверцы откроются. Отпустишь – и снова станет гладкий пол. Хоть прыгай! Потом руку приложишь – и покатишь себе вверх, к небесам… Если не дурак, так ещё и соврёшь своим, что я, мол, самого Полтораша завалил… И коготь в доказательство возьми. У него проникающая знаешь какая? Рельс насквозь. И хоть бы хны…

Голос его слабел с каждым новым словом. Перешёл в невнятное бормотание. Совсем затих. Полтораш уронил голову на грудь, закрыл глаза. Бушующий под закрытыми веками багряный огонь медленно угасал.

Пыж медленно встал на ноги. Огляделся. Обещанной «смывалки» нигде не было видно. Толкнул ботинком обломок руки. Попробовать приложить её? Морщась от отвращения, поднял её, шагнул к сканеру…

– Скажешь своей Алесе, что сука она, – раздалось у него за спиной. Негромко, но очень неожиданно. Пыж выронил обломок руки, резко обернулся, наставив дрожащий ствол автомата на Полтораша. А тот снова открыл глаза. И были они мертвенно чёрные. Пустые. И только глубоко‑глубоко мерцали две багряные искорки.

– Скажешь: тварь она поганая! Похлеще меня! – продолжил бормотать Полтораш, кивая головой, будто борясь со сном. – Жил я себе не тужил, а тут на тебе – смысл искать вздумал. И что в итоге? Жратва да душегубство! Пожрать, погубить – и по новой. И так без просвета – пятнадцать лет. А я ведь ни запаха, ни вкуса не чувствую… Только боль, которой, как ты говоришь, нет. Знаешь, как «небольно», когда тебя за кишки тащат на ковёр к Монолиту?

Он замолчал, продолжая кивать. Вдруг, на очередном кивке, позвоночник на его шее сухо треснул, и к ногам Пыжа покатилась было дырявая голова Полтораша, но по пути рассыпалась в труху, в которой шевелилось что‑то мелкое, отвратительное…