Текст книги "Гробовщик. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Горан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

– И что было дальше? – спросил Пыж.

– С Гробовщиком? – уточнил Баркас. – Сдали мы его, получили бабло и отвалили. Как там у них со Щегловым вышло, я не в курсе. Но то, что от его лаборатории осталось, сами видели. Говорят, первые четыре этажа вообще – в труху смяло. И это при том, что мы Гробовщика спеленутого по рукам и ногам сдавали. Как он ухитрился?..

Баркас прервался, закуривая. Выдохнул почти невидимый дым. Продолжил:

– Я думал Гробовщика там и похоронило. А выходит, он оттуда подземным ходом ушёл. Как и мы. Прямой дорогой в Западный лагерь. Наверное, узнал от Щеглова, что принято решение тамошних бродяг на ноль помножить. Предупредить хотел. Тогда большая шумиха начиналась на Западе. Мол, для исследования Зоны рабский труд смертников используется, то, сё… Свидетеля какого‑то откопали. Комиссию международную собрали для проверки. Вот вояки концы и подчищали. Только, если судить по рассказу Полтораша, опоздал Гробовщик. Кончили лагерь к его приходу. Прямо в руки этого упыря – Кирова с командой зачистки попал.

Он поежился.

– Холодно. Может, костёр разведём? Заодно и поужинаем.

Пыж неуверенно посмотрел на Бека.

Тот огляделся. Сказал:

– Пожалуй. Только отойдем в сторонку, чтобы пожара не натворить. Пыж, дуй на дебаркадер за рюкзаками. И Алесю разбуди. А‑то с утра голодная.

Потом собирали сушняк для костра, сооружали из камней подставку для походного котелка.

– Тут где‑то должна тут быть чистая вода, – сказал Баркас Беку. – Не из болота же они пьют.

В темноте мелькнула тёмная тень. Громко позвал:

– Афанасий! Где у вас воды набрать можно?

Минуту ничего не происходило. Потом как‑то вдруг рядом с костром проявилась фигура снорка.

Махнула лапой, мол, следуй за мной, и Бек с котелком устремился за ним следом…

В конце концов, всё устаканилось. Пыж притащил рюкзаки с провизией. Следом пришла заспанная Алеся, переоделась в сарайчике в высохшую одежду. Присела у костра на двухметровый деревянный трап, приспособленный Беком для сидения. К этому времени в котелке булькал суп из трёх пачек гречневого концентрата и двух банок тушёнки, плюс приправы и специи. Запах от него шёл ошеломительный.

Бек помешал варево ложкой, попробовал. Чуть досолил.

– Ещё десять минут, и можно будет ужинать, – объявил он. – Пыж, нарезай хлеб.

– Я вот всё спросить хочу, – сказал тот, ловко орудуя ножом. – Вот ты, Баркас, говорил, вояки концы подчищали. А чего ж не до конца зачистили? Вот считай…

Он стал загибать пальцы:

– Ты – живой, Дюшес, дружок твой – тоже. Теперь – Краб, который у «свободовцев» окопался… Гога, второй твой дружок, тоже наверное где‑нибудь бродит. Это только те, которых я знаю. А‑ну, как вы языками трепать начнёте, да сболтнёте лишнего?

Баркас покосился на Алесю. Девушка смотрела на пламя, будто и не слышала вопроса. А может и в самом деле – не слышала, занятая своими мыслями.

– Крабу из Зоны хода нет. Договорено было с ним, мол, хочешь жить, здесь и живи. А попробуешь выйти или сболтнёшь лишку – враз головы лишишься. Дюшес тоже здесь, и на тех же условиях. Гога помер от рака. А я, до того, как с вами встретился, в тюрьме чалился, а там только начни болтать – стукач на стукаче. Конечно, могли бы и нас, для пущей гарантии, в расход пустить. Легко. Да только кто бы потом местный молодняк натаскивал? Знаешь, сколько нынешний куратор Зоны вложил бабла, чтобы стать тем, кто он есть? Ему, чтобы всё отбить, не единичные артефакты нужны, а партии в десятки, а‑то и в сотни штук. Это если он не влез в кредиты и на него проценты не капают. Так что нынче для него каждый ветеран – на вес золота. Естественно, если тот не борзеет и не пытается сдавать хабар налево. Но таких быстро на место ставят. Правда, Бек?

Бек вздрогнул, покосился на Баркаса. Но промолчал.

– Я вот попытался спрыгнуть с этого «трамвая», мне быстро срок впаяли. Хорошо, хоть не расстрельную статью. Видимо, решили придержать прозапас. Вдруг понадобится исполнитель в условиях Зоны. И вот, глядишь – понадобился!

– Ой, сейчас расплачусь, – раздался голос Кораблёва. – Смотрите, какая жертва «сильных мира сего» у нас нарисовалась!

Ученый подошёл к костру, присел без приглашения рядом с Алесей.

– Ты вот скажи мне, «жертва», кто вас троих заставлял бродяг по Зоне отстреливать, как скотов безмолвных? Один только я могу назвать полтора десятка имён, коих вы как зверей на охоте загнали или, чего хуже – в аномалию втравили. Так это я только про Западный лагерь знаю. А скольких вы жизни лишили из других лагерей?

– Ты своих покойников считай, – угрюмо сказал Баркас. – А я уж своих сосчитаю. Тут безгрешных нет.

«Есть!» – хотел было крикнуть Пыж, глядя на Алесю. Но не крикнул.

Баркас смутился и тоже посмотрел на девушку.

А та оторвалась от созерцания пламени, глянула им по очереди в глаза и отрицательно покачала головой. Сказала:

– У каждого свои скелеты в шкафу.

– Дядя Андрей, – обратилась она к Болотному доктору. – Где «Карман», который у вас Полтораш оставил?

– Так и знал, что ты за ним явилась, – усмехнулся Кораблёв. – И вот что ты с ним делать вознамерилась?

Алеся помрачнела, пожала плечами. Спросила:

– Неужели никак его нельзя вскрыть?

– Ты же знаешь, сам я не технарь, – ответил Кораблёв. – А показывать «Карман» на «Янтаре», значит рисковать, что его или сопрут, или так раскурочат, что потом он уж точно не откроется.

Я пару раз попробовал… Ну ты в курсе: вешаешь его на стену, двумя пальцами за оголовок, и сверху вниз… Не сработало. Я его и это… В ящик стола в лаборатории. А потом…

Учёный замолчал, будто подбирая слова.

– Что «потом»? – не выдержала Алеся. – Что случилось?

– Что случилось, что случилось! – вдруг взорвался Кораблёв. – Посторонние тогда случились – вот что! То там мелькнёт, то здесь покажется. И вроде бы фантомы, а колбы что ни ночь – битые. Может – крысы, но раньше так часто не бились, а тут, одна за одной. Как‑то утром стою, работаю с микроскопом, тут за спиной:

– Дай закурить.

Я, не глядя, чиркнул зажигалкой, думал кто из больных. А там, как полыхнуло! Из центрифуги утечка оказалась. Пока тушили, автомат выбило и холодильник обесточило. А там… Короче шести месяцам эксперимента – в мусоросборник. Я после этого месяца три на «Янтарь» вкалывал, чтобы всё восстановить!

Он вытащил из нагрудного кармана самокрутку из папиросной бумаги, прикурил от костра. К запаху дыма от костра примешался сладковато‑горький запах конопли.

– Никто не желает? – спросил он. – У меня еще пара штук имеется.

Он похлопал себя по груди.

– Дальше, – потребовала Алеся. – Что было дальше?

– Дальше? – меланхолично переспросил учёный. – Да особо ничего и не было. Прикинул я по времени и понял, что эти призраки стали появляться после того, как я «Карман» с Гробовщиком в лабораторию принёс. Решил проверить. Позвал Ерёму, попросил, что бы он унёс и спрятал эту хреновину. Да понадёжнее. Вот, в сущности, и всё. Как он «Карман» унёс, так всё и прекратилось.

– Как такое может быть? – встрял в разговор Пыж. – Как призраки могли бить колбы?

– Смотря какие призраки, – махнул рукой Кораблёв. – Мне один пациент рассказывал, что он на «Векторе» с одним даже подраться ухитрился.

Бек хлопнул в ладоши:

– Так – ладно. Разговоры разговорами, а ужин никто не отменял. Тарелки в хозяйстве найдутся или будем из общего котла хлебать?

Тарелки нашлись. Ложки тоже. И на полчаса все разговоры прекратились.

– Вкусно, – оценил Кораблёв, отставляя свою тарелку. – Кто готовил?

Ему никто не ответил, и ученый продолжил:

– Я к тому, что у меня тут вакансия кока имеется. А что? Тепло, безопасно. К тому же я заплачу.

– А где предыдущий кок? – спросил Баркас.

– Бог его знает, – пожал плечами Кораблёв. – Отпросился на пару дней в «Сто рентген». По бабам соскучился. И всё. Как в воду канул.

Пыж с усмешкой толкнул плечом Бека и кивнул в сторону Болотного доктора. Мол, лови вакансию! В ответ тот скорчил рожу.

– Так где «Карман», дядя Андрей? – не дала свернуть разговор в сторону Алеся.

– Я же говорил: Ерёма куда‑то снёс, – нехотя ответил учёный. – Только зря ты всё это затеяла, Леська. Даже если ты его и добудешь, даже если случится чудо – вскроешь, дальше что? Восемь лет прошло. Что там от него осталось? Мумия иссохшая?

– «Карман» – это стазис‑камера, – сказала девушка. – В нём невозможно умереть.

– Вот даже как, – усмехнулся Кораблёв – Пусть так. Значит у тебя только две задачи. Первая – найти. Вторая – войти. И обе почти невыполнимые. Потому что Ерёма проводить вас не сможет. А сами вы врядли до того места доберётесь.

– Почему не сможет?

– Его полтора года назад убили недалеко о Припяти. Мне один пациент рассказал, которому я коленную чашечку выращивал. Одноглазый кровосос, у которого двух пальцев на правой руке не хватало – примета весьма приметная.

Он плюнул себе род ноги и пробормотал:

– Дорисковался, гадёныш.

Видя недоумённые лица. Пояснил:

– Они же все героиновые наркоманы были. Кровососы, я имею в виду. Щеглов их нарочно подсаживал, чтоб на привязи держать. А как его лаборатория накрылась, им всем ой, как туго пришлось. Кто взбесился, кто вообще – помер от ломки. Выжили лишь те, что с одной зависимости на другую и перепрыгнули. С героиновой на адреналиновую. Вот и Ерёма такой же был: балдел от риска, будто от наркоты. Так и сгинул.

Он выбросил в костёр остатки самокрутки. Достал обычную сигарету, покрутил в пальцах.

– Теперь прикиньте, куда он мог «Карман» спрятать! И что ждёт вас в том месте, где даже у кровососа пульс зашкаливало.

Алеся помолчала, закусив губу. Потом заговорила с ноткой упрямства в голосе:

– Дядя Немой любил нас. Меня, Лёшку. Любил, как не всякий отец любит. Возился с нами, кормил, защищал. Спасал нас. Он, возможно, спас и тебя, дядя Андрей, вместе со всем этим говёным миром, когда покончил с лабораторией Щеглова. И после этого ты мне предлагаешь пройти мимо? Да я за ним хоть в ад…

На Алесю пахнуло дымом от костра, и она закашлялась, не договорив. Вытерла с глаз слёзы.

– С тобой – ясно, – сказал Кораблёв. – А с ними?

Он мотнул головой в сторону сталкеров, сидевших у костра.

– Я ведь молчать не буду. То, что ты с ними сотворила – бесчеловечно. Да‑да – бесчеловечно. Ты ведь уйдёшь, а им здесь оставаться. Честными, благородными, бескорыстными. Какими их сделала ты. Я же, в отличие от них, вижу твою ауру и знаю, что она творит с теми, кто попал под её влияние. Ты уйдёшь. А им как быть? Как жить по соседству с нами: лживыми, подлыми и алчными? Долго они протянут?

– Вот ты, – обратился он к Баркасу. – Ты хоть понимаешь, что тебя, как бычка, ведут, продев в ноздри колечко?

– Что‑то я тебя не пойму, дядя, – ответил Баркас. – То меня жмурами попрекаешь, то теперь тем, что я перековался. Ты определись.

– Тебе они Немого напоминают, – вдруг сказала Алеся. – Вот ты и бесишься.

– Может быть ты и права, – грустно проговорил Кораблёв, поднимаясь. – Ну, спасибо за угощение. Пойду я спать. Поздно уже.

– Так Ерёма сказал тебе, где спрятал «Карман»? – спросила Алеся.

– Сказал, – грустно ответил учёный. – Лаборатория тринадцать, минус четвёртый этаж, компрессорная, левый вентилятор. Только там неподалёку выводок контролеров обитает. Два взрослых, плюс недавно у них ещё и детёныш объявился.

Пыж тихо охнул. Бек присвистнул. На их четвёрку и одного контролёра за глаза хватит. А тут два, да ещё с детёнышем.

– Всё таки пойдёшь туда? – спросил Кораблёв Алесю.

Та кивнула, упрямо стиснув зубы.

– И вы тоже? – этот вопрос был к тройке сталкеров.

– Я – да, – быстро ответил Пыж.

– Я – тоже, – сказал Бек, потирая рукой лысую голову.

– Куда ж я денусь? – усмехнулся Баркас, в ответ на взгляд Кораблёва. – Ты ж меня на дух не выносишь. Так что мне сам Бог велел идти.

– Только ты мне этой дури, что вколол, дай пяток ампул, – добавил он, морщась от боли. – А‑то, боюсь, захромаю на обе ноги не вовремя.

– Ладно, – сказал Кораблёв. – Решили, перерешивать не будем. Завтра утром я вас подброшу до Новошепелевичей. А сейчас давайте, заканчивайте свой пикник. Всем надо выспаться.

26. День шестой. Вторник. Лаборатория 13

– Новошепелевичи – это северный пригород Припяти. Я высажу вас на пристани. А там уж сами.

Светало. Сквозь открытые окна дул прохладный ветерок с запахом сырости. Туман, как и положено – струился, под туманом слегка поплёскивала речная вода. А так – было тихо. И только без единой эмоции голос Кораблёва продолжал свою лекцию.

– Когда‑то там был большой речной порт. Куча складов и прочих помещений. Нынче всяких тварей обитает тьма тьмущая. Они тебя, Леська, как тряпку мокрую, досуха выжмут. Никакая аура не поможет. А шуметь там не стоит. Вся округа сбежится. Так что лучше вам по железке идти. Оно дольше, но зато – в обход. Да и по слухам два параллельных проводника некоторые блуждающие аномалии будто бы заземляют. Всё ж безопаснее. Километра полтора пройдёте и на переезде сворачивайте влево. Вход в лабораторию под зданием больницы. Она там единственное пятиэтажное здание. Не перепутаете.

Алеся, Бек, Пыж и Баркас, уже переодевшись и получив обратно своё оружие, кто стоял, кто сидел на диване в рубке дебаркадера и смотрели на туман, который обтекал судно с двух сторон.

Щёлкнуло и изображение за окнами сменилось на наползавшую набережную с выдвинутым причалом, по бортам которого висели полуистлевшие автомобильные покрышки.

Дебаркадер тряхнуло. Что‑то в его внутренностях протяжно заскрипело. Стоявший на мостике снорк Афанасий, слегка довернул штурвал. Дебаркадер тряхнуло ещё раз.

– Причаливаем, – прокомментировал Кораблёв. Допил стакан с виски. Снова налил. Он сидел на круглом стульчике, облокотившись на стойку бара, и смотрел куда‑то вдаль.

– Не надо, – сказала Алеся, подходя сзади и отбирая у него стакан. – Да и не поможет. Нельзя вылечит болезнь, которой нет. Ты не предавал Гробовщика.

Девушка вылила содержимое стакана на пол и поставила его обратно на стойку.

– Да? – расплылся в хмельной улыбке Кораблёв. – Не предавал, значит? А с чего ты решила, что меня это хоть сколько‑то беспокоит? Да плевать я хотел…

– Нет, – твёрдо прервала его Алеся. – И не делай такое равнодушное лицо. Если бы тебе было на него плевать, ты бы не приказал Ерёме спрятать «Карман». Ты бы его просто утопил бы в каком‑нибудь болоте и думать про него забыл. Ведь не в фантомах было дело, правда? Ты просто боялся однажды увидеть Гробовщика. Боялся слов, которые он мог тебе сказать. Он ведь другом был тебе. Правда ты это только тогда понял, когда отправил его на верную смерть. Ты же никогда не верил в то, что он совладает со Щегловым. Ты ведь не ему – себе хотел доказать, что этот мир не переделать. Что сила солому ломит. А Гробовщик взял – и смог. Но ты не предавал его. Всё произошло по его задумке. Тебе не нужно бояться встречи с ним.

Кораблёв посмотрел на девушку сквозь стекло стакана.

– По его задумке, – повторил он. – Выходит: дурачил меня Гробовщик. Показушничал, мол, на верную смерть иду во имя добра и справедливости. А сам в кармане фигу держал.

– Глупость какая, – сказала Алеся. – Ты его глаз не видел, когда он с нами прощался. А я видела.

– Видела, – хмыкнул Кораблёв. – И что сделала? Молчишь? А я тебе скажу, что ты сделала: ничего!

Девушка потемнела лицом.

– Мне тогда пришлось выбирать между ним и Лёшкой, – срывающимся голосом сказала она. – Лёшке было хуже. И я выбрала его.

Закусив губу, чтобы не расплакаться, Алеся спросила:

– Ну почему он решил вернуться в Вильчу? Почему не пошёл с нами?

Учёный пожал плечами:

– Если бы я знал.

Они помолчали.

Кораблёв хлопнул ладонями по коленям и встал. Его качнуло.

– Ну, вы идёте или передумали?

Они спустились по лестнице, и вышли через боковой проход к левой палубе дебаркадера. Через борт к пирсу были скинуты два широких трапа. Тут же в полуприсяде застыл снорк Афанасий.

Алеся осмотрела пирс, махнула рукой:

– Чисто. Можно спускаться.

Баркас, не прощаясь, первым просеменил по трапу, прошёл метров пять в сторону набережной, застыл с автоматом на изготовку. Вторым покинул дебаркадер Бек. Стал рядом с Баркасом, держа в одной руке нож, в другой – пистолет. Следом покинул дебаркадер Пыж. Остановился, не решаясь протянуть руку Алесе.

А та, на мгновение прижалась к Кораблёву. Шепнула виновато:

– Прости меня, дядя Андрей. Наговорила я тут…

– А, – махнул рукой Кораблёв. – Оба мы хороши. Ты вот что: если всё‑таки вскроешь «Карман» и он, в смысле – Гробовщик, там будет ещё живой, ты его сразу ко мне. Пароль помнишь?

– Три – семнадцать – девятнадцать, – улыбнувшись сказала Алеся.

– Вот‑вот, – кивнул учёный. – Любая водная поверхность. Главное, чтобы проточная была и моя посудина там прошла.

Девушка кивнула и хотела было идти, но Кораблёв задержал её руку в своей.

– Знаешь, жизнь делится на две части, – сказал он. – В первой, человек думает, ради чего он живёт. Во второй – ищет повод, ради которого можно умереть. Если, конечно, не предпочитает сгнить на больничной койке в собственном дерьме. Ради чего живу, я уже знаю, а вот ради чего сдохнуть, ещё не придумал.

Он помялся, потом выпалил:

– А‑то может махнуть с вами?

Девушка отрицательно покачала головой. Провела ладонью по его щеке.

– Живи, дядя Андрей. Живи, пожалуйста.

– Уф, – сказал снорк, глядя сквозь стёкла маски на Алесю.

– Прощай, Афанасий, – ласково погладила она его по голове, продела руки в лямки своего рюкзака и лёгкими шагами сбежала на пирс.

Пыж посторонился, пропуская её вперёд, и вскоре вся четверка двинулась по набережной влево. Где‑то там начинались ржавыё рельсы, которые должны были увести их к лаборатории № 13.

Они не видели, как Кораблёв долго смотрел им в след, выкуривая одну сигарету за другой. Как, наконец, махнул рукой и ушёл с палубы, отдав команду Афанасию убирать трап.

И как несколько минут спустя дебаркадер отчалил от берега и будто растворился в последних клочках утреннего тумана.

Ничего этого они не видели.

Шли, настороженно прислушиваясь, вздрагивая от любого постороннего звука. Ещё на дебаркадере Баркас заставил каждого попрыгать. Бека, у которого в рюкзаке что‑то постукивало и позвякивало, заставил выложить все и переложить заново.

Набережную вскоре заслонили высокие кучи щебня и песка, слева они минули скопище ржавых контейнеров, промежутки между которыми торчала жёсткая, как щетина, трава и наглые молодые деревья. Справа, будто выброшенный на берег огромный дохлый сом, показался остов прогулочного катера. Без единого стекла в иллюминаторах, насквозь проржавевший, он, казалось, только тронь и рассыплется в труху.

Наконец вышли к железке. Рельсы были рыжими от ржавчины, деревянные шпалы все в трещинах. И везде отдельными пучками, а‑то и целыми кустищами, сквозь щебёнку, из трещин в трухлявых шпалах – трава больного жёлто‑серого цвета. Двинулись по колее, но вскоре, шедшая первой Алеся подняла руку, останавливая движение. Долго смотрела куда‑то вперёд и влево. Пыж повертел головой и заметил слева метрах в пятидесяти по ходу движения странно дрожащий куст. Будто током его било. Или боялся он чего‑то.

– Перекур, – тихо скомандовала Алеся.

Присели на рельсы. Закурили.

– Как ноги? – негромко спросил Бек у Баркаса.

В ответ тот молча показал большой палец.

Пыж достал флягу, сделал глоток, передал по кругу.

Баркас прикрыл глаза, вспоминая события утра.

– Там Контролёры, – напомнил Кораблёв. Уточнил. – Аж три штуки.

Светало. Было сыро и холодно. На душе – тревожно. Как всегда, когда Баркас просыпался в Зоне.

Они сидели у вновь разведённого костра. Бек, проснувшийся первым, вскипятил воду, и теперь они пили чай с бутербродами, которые Болотный доктор притащил в большом целлофановом пакете.

Все, молча, посмотрели на него.

Кораблёв продолжил:

– Я сам с ними никогда не пересекался. Но, по слухам, они своё гнездовье зомбаками окружают с приказом стрелять на любое движение. А всполошите хозяев, они и вас под контроль взять смогут.

Пыж посмотрел на свою левую руку, сжал пальцы в кулак. Разжал. Усмехнулся.

– Вы хотя бы план действий выработали? – не отставал учёный. – Не надо подробностей. Просто скажите, мол, успокойся, старый пень, всё мы уже обсудили.

– Успокойся, старый пень, – сказал вместо девушки Баркас. – Чего там обсуждать? Зомбаки наверняка только главный вход охраняют. Да вокруг больницы с десяток бродит. Чтобы через окна никто не забрался. Конторлёрам тоже большой охраной светиться не охота. Тем более, такой безмозглой.

Он неспешно достал сигарету, прикурил её от зажигалки и продолжил:

– Бывал я раньше у той больницы. Там по периметру, с четырёх сторон, метрах в пятидесяти от главного корпуса, имеются вентиляционные шахты. Надо же как‑то воздух на подземные этажи подавать. Вот по ним мы и спустимся. Тихонько. И лучше было бы, чтобы мы вдвоём с Алесей туда пошли. Меньше шансов, что нашумим.

Он помолчал, потом добавил, глядя на Пыжа с Беком:

– Без обид.

Но те всё равно обиделись.

– Кому оставаться, так это тебе, – сказал Бек. – Или это у меня ноги прострелены? Вдруг обезболивающее перестанет действовать. А уж если повязки кровить начнут, на запах столько нечисти сбежится!

– Обезболивающее действовать не перестанет, и кровь я надёжно остановил, – буркнул Кораблёв. – Я Болотный Доктор, или кто?

– Как ты скажешь, так и будет, – сказал Пыж Алесе.

– Я никого не неволю, – сказала та. – Если у вас есть хотя бы тень сомнений идти или нет, то оставайтесь.

– Ну ты подумай, Алеся, – сказал Баркас. – Куда нам идти? Вот я, например… Долго в Зоне прятаться не смогу. Рано или поздно, еда кончится. Да и нельзя ту долго находится, сама знаешь. Так что если меня по моей метке раньше не оприходуют, так на выходе из Зоны уж точно примут. Да так, что мало не покажется. А уж если Дюшес окажется‑таки дешёвкой и наболтает про меня то, чего не следует…

Он махнул рукой и провёл ребром ладони по своему горлу.

Алеся посмотрела на Бека. Тот усмехнулся, и сказал:

– Ты нам должна, не забыла? Как там, Пыж, называлась та штука?

– «Грач», – с готовностью подсказал ему Пыж, обрадовано. Он уже и забыл о договоре с её братом.

– Если ты сейчас уйдёшь, где нам потом тебя искать? – продолжил Бек.

– Решено, – сказала девушка. – Идём все. Вчетвером.

– Как телки с кольцом в носу, ей Богу! – сказал Кораблёв. – Вы хоть представляете, как вас будут потрошить, когда этот ваш поход закончится?

– Представляем, чего ж не представить? – хмыкнул Бек. – Очень даже. Только выхода не видим. Вот и плывём по течению в надежде, что вынесет.

– Это, как сон, – вдруг сказал Пыж. – И просыпаться не хочется.

– А придётся, – буркнул Кораблёв, вставая, и продолжил официальным тоном. – Через пол‑часа отчаливаем. Всем быть на борту дебаркадера.

27. День шестой. Вторник. Лаборатория 13 (продолжение)

…Баркас неспешно достал сигарету, прикурил её от зажигалки и продолжил:

– Бывал я раньше у той больницы. Там по периметру, с четырёх сторон, метрах в пятидесяти от главного корпуса, имеются вентиляционные шахты. Надо же как‑то воздух на подземные этажи подавать. Вот по ним мы и спустимся. Тихонько. И лучше было бы, чтобы мы вдвоём с Алесей туда пошли. Меньше шансов, что нашумим.

Он помолчал, потом добавил, глядя на Пыжа с Беком:

– Без обид.

Но те всё равно обиделись.

Пыж открыл, было, рот, чтобы разразиться возмущённой речью, но Кораблёв не дал ему и слова сказать. Он достал коробочку, в которой в специальном креплении стояли три небольшие мензурки, наполненные зеленоватой жидкостью.

– Вот, – протянул он ему одну. – Сначала выпей.

– Что это? – слегка попятился Пыж.

– Отрезвин из группы очуханов. Ты Лема когда‑нибудь читал, «Футурологический конгресс»? Впрочем, у кого я спрашиваю? Эта штука никак тебе не повредит. Она только снимет с тебя всё внешнее ментальное воздействие, если таковое имеется.

– Защита от Контролёра что ли? – спросил Пыж, недоверчиво беря мензурку. Он поднес «лекарство» к носу, принюхался.

– От Контролёра, от Контролёра, – сказал ученый и протянул оставшиеся мензурки Баркасу с Беком. – Это ваши.

Первым выпил Баркас. За ним Бек с Пыжом. На вкус жидкость оказалась вода водой. Только чуть отдавала чем‑то вроде хлорки. Прислушались ощущениям.

– Вот и славно, – усмехнулся Кораблёв. Он посмотрел на Алесю, которая всё это время, молча, наблюдала за его действиями.

– Ты же понимаешь, что я не мог поступить иначе?

– Мог, – возразила девушка. – Но я тебя не виню, дядя Андрей. Я и сама не желаю их смерти. А их там убьют.

Она смотрела в лица своих спутников и не узнавала их. В глазах Бека появился какой‑то алчный блеск, Пыж взглядом шарил по её фигуре, непроизвольно облизывая языком верхнюю губу. Взгляд Баркаса был оценивающе холоден.

– Но я всё равно туда пойду, – продолжила Алеся. – Даже в одиночку.

– Зачем же в одиночку? – ухмыльнулся Бек. – Ты нам должна. Не забыла?

– Точно, – подтвердил Пыж. – «Грач». Так ведь та штука называлась? А долги отдавать нужно!

– Часть можно и натурой, – добавил он гоготнув.

Девушку передёрнуло от гадливости.

– Ты про реструктуризацию слыхала? – спросил у неё Баркас.

Девушка непонимающе на него посмотрела, кивнула неуверенно.

– Хочешь, я твой долг прямо сейчас реструктуризирую?

В его руках вдруг появился нож с широким лезвием.

Алеся испуганно глянула на Кораблёва.

– Что за дрянь ты им дал?

– Видала, – грустно улыбнулся учёный. – Вот оно – их истинное нутро. Твоя аура только фасад им подкрасила, а нутро у них так и осталось чернее ночи.

Баркас резко подскочил на ноги и в мгновение ока оказался около Пыжа. Взмах, и кровь веером ударила из разрубленного горла.

– Стойте! – вскрикнула Алеся, но её никто не слушал.

Бек тоже вскочил на ноги, одним движением, будто из воздуха, выхватил нож, и они с Баркасом закружились в смертоносном хороводе.

Девушка попятилась, но наткнулась на Кораблёва.

– Смотри, – приговаривал он. – Смотри внимательно. Это вот их ты за людей считала.

Он не дал Алесе закрыть лицо руками. Но девушка вырвалась и бросилась на дебаркадер по качающимся сходням.

Она бежала по коридору и дёргала за ручки дверей с обеих сторон. Одна поддалась. Алеся забежала внутрь тёмной комнаты, закрыла за собой дверь и заплакала, зажав себе рот рукой.

Чуть погодя она услышала скрип деревянного пола.

А потом раздался звук, от которого у Алеси кровь заледенела в жилах.

Это был стук молотком по дереву.

– …Восемь бутылок водки! Кто больше? Не жмитесь, черти! Девочка – первый класс! Восемь бутылок водки – раз!.. – услышала она и закричала от ужаса.

… И открыла глаза. Она сидела, прислонившись боком к Беку. Тот курил в сторону, чтобы дым не попадал ей в лицо. Спина её затекла. Очень хотелось в туалет.

– Плохой сон? – спросил он. – Говорил я: нечего спешить. Нужно было как следует выспаться.

Алеся огляделась. Ржавые рельсы, выгоревшая на солнце трава, деревянные развалюхи впереди слева, горы песка и щебня позади.

Она потрогала лицо рукой. Оно было мокрым от слёз.

– Я сейчас, – сказала девушка и, спустившись с насыпи, скрылась в кустах.

Баркас понимающе кивнул, встал, разминая ноги. Поморщился. Выругался шёпотом. Что там по Клюкву – козла.

– Хорош рассиживаться, – буркнул. И уже возвращающейся девушке. – Алеся, время идёт. Может – в обход двинем?

– Не нужно в обход, – сказала та. – Путь свободен.

Пыж глянул на деревце, которое показалось ему подозрительным. Деревце, как деревце. Лёгкий ветерок покачивает ветки, треплет блеклые листики. Дрожь прекратилась. Да и была ли?..

Двинулись дальше. Насыпь делалась всё выше. Через небольшой мост они преодолели небольшую речку. Далее справа потянулось шоссе со щербатым асфальтом, а слева – высокий забор, увешанный лохмотьями зеленой краски. Потом колея круто вильнула вправо и вытянулась в прямую, уходившую куда‑то в далёкий лес.

Все на мгновение остановились, будто не решаясь перешагнуть через рельсы.

– Нам туда, – показала девушка на близкие девятиэтажки, которые виднелись сквозь заросли кустов и молодых деревьев..

– Стоянка поезда – две минуты. Поторапливаемся, граждане, освобождаем вагон, – пошутил Пыж.

Алеся улыбнулась его шутке. Нагнувшись, подняла небольшой камешек, бросила недалеко вперёд и влево. Раздался хлопок, камешек тихим свистом устремился вверх.

– «Трамплин», – сказал Бек.

– «Трамплин», – подтвердила Алеся. – Не вляпайтесь при спуске.

Она первой стала спускаться с насыпи, оскальзываясь на щебёнке. За ней следом Пыж и Бек. Последним был Баркас. Он неловко споткнулся и чуть не упал, снова скривившись.

– Больно? – спросила Алеся.

– Терпимо, – ответил он сквозь зубы.

– Ну так уколись, – сказал Бек. – Чего мучаешься.

– Так и сделаю.

Баркас достал из нагрудного кармана небольшой одноразовый шприц, примерился и прямо сквозь штаны воткнул его себе в бедро. Ввёл лекарство, выдохнул. Выбросил пустой шприц.

– А потом на наркоманов грешат, – прокомментировал Пыж.

Баркас улыбнулся.

– Ну вот теперь я снова – человек, – сказал он.

– Нужно разделиться, – вдруг сказал Бек. – Кто‑то должен будет отвлечь «зомбаков».

– Как отвлечь? Шумнуть что ли? – уточнил Пыж.

Бек кивнул.

– А потом куда?

Бек пожал плечами.

– Подождёт снаружи. Договоримся, где встретимся – там и подождёт.

– Тянем спички? – с усмешкой предложил Баркас.

– Никаких спичек, – отрезал Бек и ткнул пальцем в Пыжа. – Ты!

– А чего сразу я, – начал было тот, но Бек показал на его левую руку. – Забыл?

Пыж опустил голову, выматерился сквозь зубы.

– Я не понял!.. – рявкнул на него Бек.

Баркас толкнул его в плечо:

– Не ори!

– Я не понял, – повторил Бек гораздо тише, но тем же угрожающим тоном. – Ты что, решил, что пока мы там Контроллёров гонять будем, ты тут прохлаждаться будешь? От того, как ты сработаешь зависит, с боем на придётся прорываться или мы по быстрому возьмём, что нужно, и слиняем отсюда.

– Не переживай, – добавил Баркас. – Ты у нас типа резерва. Если что, и нам попробуют выход перекрыть, ты у нас вместо засадного полка будешь.

Примерно через час, продираясь сквозь мелкую поросль деревьев и кустов, и обходя указанные Алесей аномалии, они увидели здание местной БСМП.

Бек, молча, указал на один из балконов стоявшей неподалёку девятиэтажки. Баркас одобрительно кивнул. Они быстро поднялись на третий этаж и через распахнутую дверь вошли в разорённую квартиру. Баркас полуприсядя подошёл к одному из выбитых окон, достал из рюкзака бинокль и стал наблюдать за больницей.

28. День шестой. Вторник. Лаборатория 13 (окончание)

Граната взорвалась неожиданно громко. Метнулось от дома к дому и обратно, затухая, эхо. Зазвенели бьющиеся стёкла. Пыж бросился из квартиры, сбежал по лестнице на первый этаж, осторожно выглянул из подъезда…

Никого. Пригнувшись, он, стараясь громко не топать, побежал по дорожке до угла дома. Обогнул небольшую «Зыбь», отмеченную пятью вешками.