Текст книги "Гробовщик. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Горан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

– Вы его убили? – спросил Дюшес. – Что с ним?

– С Клюквой? – уточнил Баркас и пожал плечами. – А мне откуда знать? Он как побежал Алесю ловить, ну и нас заодно, так я его больше и не видел…

– В смысле? – замотал головой ничего не понимающий Дюшес. – Как это он вас ловит, если вы вот сейчас здесь сидите?

– Чего ты ко мне прицепился? – вроде как возмутился Баркас. – Сам с ним тут круги наматывал, как Гагарин вокруг Земли, а теперь меня пытаешь, куда твой начальничек делся!

– Он мне не начальник! – взвился, было, Дюшес, но тут же сник. Жадно затянулся сигаретным дымом.

«Кого я обманываю?» – мелькнуло у него в голове.

Вслух же спросил:

– И где мне его теперь искать?

– А ты где его в последний раз видел? – вопросом на вопрос ответил Баркас.

– За угол поворачивал.

– Вот там и ищи, – встрял молодой. И уточнил: – За углом!

Все громко рассмеялись. Даже девушка, которую Баркас назвал Алесей, улыбнулась. Она, наконец, отняла от лица окровавленный платок и молча глядела в огонь. Думала о чём‑то.

Дюшес в очередной раз тревожно огляделся. Где же группа захвата?

– Они не придут, – будто прочитав его мысли, вдруг сказала девушка. – Сюда не придут. Мы как бы завернули за угол, который им не виден.

Она помолчала, будто давая ему осмыслить сказанное. За тем продолжила:

– Я не хочу крови. А ты? Ты хочешь?

– Нет, – коротко ответил Дюшес.

– Тогда уведи их, – попросила девушка. – Дай нам двадцать минут форы. Большего не прошу. Сможешь?

– Я‑то, может и смогу, – пожал Дюшес плечами. – Только не завтра, так через неделю, те, кто послал сюда эту кодлу с Клюквой во главе, дознаются про то, что я повёл группу по ложному следу. Как ты думаешь, что мне за это будет?

– Скажешь, что не хотел кровопролития, что я пригрозила…

– Да плевать им на потери! – перебил её Дюшес, повышая голос. – Им ты нужна. На коротком поводке или в клетке. И сколько для этого поляжет народу, их не волнует!

Алеся покусала губы, потом, сказала:

– Ты же не добровольно пришёл по наши души? Дочкой младшей сестры на крючок подцепили? Видео показали, про твою племянницу, на лысо стриженную. Онкологический центр в Швейцарии посулили, да?

«– …Дядя Андрей, покажи фокус!

– Эх, племяшка – Наташка, одна ты у меня радость…»

Дюшес отшатнулся.

– Откуда ты?..

– Это неважно. Они тебя обманули. У девочки четвёртая стадия, неоперабельная. Помещать её в швейцарскую клинику – деньги на ветер. Средства, которые были на это выделены, уже давно распилены и потрачены.

– И что? – глухо спросил Дюшес. – Я не должен им верить? Допустим. Ты говоришь правду? Опять – допустим. Что в итоге?

– А в итоге, – снова встрял в разговор молодой, как там его Клюква называл? А – Пыж! Пыж вдруг подошёл к нему, достал из нагрудного кармана и протянул ему небольшую голубую горошину.

– В итоге – вот.

– Что это? – спросил Дюшес.

– Ты уверен? – спросила Алеся Пыжа. – Не пожалеешь?

– Пожалею, наверное, – пожал плечами тот, потом улыбнулся и кивнул. – Уверен!

– Никому её не показывай. Никому, слышишь? – сказала девушка Дюшесу. – Дай девочке. Пусть проглотит, не жуя. Несколько дней ей будет плохо. Очень плохо. Зато потом она вылечится. Совсем.

Дюшес автоматически взял горошину, зажал её в кулаке.

– Почему я должен вам?… – хотел было спросить он, но спазм сдавил горло.

– Твои хозяева могу завернуть за угол, как это сделала я? – спросила Алеся.

Дюшес отрицательно помотал головой.

– Вот и ответ на твой вопрос.

Баркас недовольно покрутил головой.

– Что ты с ним цацкаешься? – буркнул он. – Сказано же: давай я их за собой уведу. Всё равно после таких ранений я уже не ходок. Сколько там ещё твой транк будет действовать? А так хоть какой толк из меня будет.

Алеся не ответила ему. Она неотрывно смотрела на Дюшеса.

– Хорошо, – сказал тот после паузы. – Я их уведу. Говори – куда?

– Куда хочешь, только не в сторону болота. Лучше всего на юг, – она показала рукой. – В направлении Старой Рудни.

– Ладно, – сказал Дюшес, вставая. – Как мне выйти из‑за этого вашего угла?

– И вы ему верите? – вдруг спросил, молчавший до этого лысый узбек. – Он же душегуб. Он эту горошину не племяннице отдаст, а какому‑нибудь уроду толстомордому загонит.

Алеся пристально посмотрела на Дюшеса, тот сжал кулаки, шагнул к узбеку.

– Остынь, – сказал Баркас, загораживая дорогу. – Ты в нас сомневался. Мы сомневаемся в тебе. Всё честно.

– Не загонит, – сказала девушка.

– Не загоню, – хрипло подтвердил Дюшес.

Узбек тоже посмотрел ему в глаза, хмыкнул:

– Ну‑ну.

– Ты вот что, – сказал Баркас. – Ты же слышал, что Алеся Клюкве говорила? Вот и передай тем, кто спрашивать будет, всё, слово в слово.

Он поправил ремень своего автомата и хлопнул Дюшеса по плечу.

– А вы куда? – вырвалось у того. – В топь полезете?

Баркас не ответил. Молча потянул руку для рукопожатия.

– Они от вас так не отцепятся, – сказал Дюшес. Ему почему‑то не хотелось расставаться с этой странной компанией. – Они, если надо, собак по следу пустят. У них есть три штуки…

Баркас молчал и ждал. Дюшес сжал его ладонь, задержал в своей.

– Так как мне отсюда выбраться?

– Не переживай, – улыбнулся Баркас. – Алеся проводит. Да, Алеся?

Девушка молча кивнула. Махнула, мол, иди за мной, и первой двинулась к перекошенной избе. У неё снова пошла кровь. С платка, который она снова прижимала к носу сорвалась крупная капля и оставила жирное пятно на куртке. Дюшес, не оборачиваясь, зашагал за ней следом.

– Ты главное смотри, не напугай там своих. А‑то ещё пристрелят чего доброго, – сказал ему в спину Баркас.

Через мгновение Алеся вернулась одна.

А по ту сторону угла навстречу бестолково мечущейся группе захвата вышел Дюшес с зажатой в кулаке голубой горошиной.

24. Дебаркадер Кораблёва

В этом месте болота зияла большая проплешина, чистая от осоки и вездесущей зелёной ряски. Туман, в котором они блуждали прошлой ночью, никуда не делся. Завис ватной занавеской метрах в десяти от берега, струился и колыхался.

Последние сто шагов Баркас проделал на голых нервах. Действие транка стало ослабевать, и боль накатывала волнами, становясь невыносимой. Под конец он упал на траву и заскрипел зубами. Простонал:

– Не могу больше!

Группа остановилась. Все посмотрели на Алесю.

Девушка достала из нагрудного кармана пузырёк с синей жидкостью, на конце которого было что‑то вроде пипетки, сняла колпачок, присела рядом с Баркасом. Капнула в его раскрытый рот несколько капель.

– Потерпи ещё немного, – попросила она.

Баркас захрипел, задёргался. Потом затих, зажмурившись. Из уголков его глаз скатились слезинки.

– Потерпи, – повторила Алеся. – Уже недолго.

– Этот Дюшес говорил про собак, – напомнил Бек, тревожно озираясь.

– Да, – встрепенулась девушка. – Надо торопиться.

Она подошла к самому берегу, пошарила по карманам, обернулась и спросила:

– У кого‑нибудь есть камешки?

Пыж и Бек недоумённо переглянулись. Стоявший чуть в стороне Семён пошарил в рюкзаке и достал из него небольшой кисет. Внутри его что‑то перекатывалось, постукивая.

– У меня есть грамм триста «Радуги», – предложил он. – Подойдёт?

Девушка кивнула и протянула руку. Поколебавшись, Семён вложил в неё свой кисет и запоздало спросил:

– А тебе зачем?

Алеся не ответила. Она высыпала немного плоских радужных камешков на руку, сунула их в карман, остальное вернула Семёну. Достала одну «Радугу», взвесила на руке. Пробормотала:

– Три, семнадцать, девятнадцать.

…И запустила камешек в болото. Шлёп, шлёп, шлёп…

Камешек прыгнул три раза, потом исчез в тумане и где‑то там утонул.

– Раз, два, три, – посчитала Алеся и новый камешек зашлёпал по воде, теряясь за туманным пологом.

В следующий раз девушка считала до семнадцати, прежде, чем бросить «Радугу». Потом до девятнадцати. Потом снова – до трёх. До семнадцати. До девятнадцати.

Прошло минут пять. Алеся всё кидала и кидала, считала и считала. И ничего больше не происходило.

– Что она делает? – спросил Семён у Бека. Тот, молча, пожал плечами.

Вдали послышался лай.

– Собаки, – сказал очевидное Пыж, нервно оглядываясь. Что такоё полтора километра для дрессированного волкодава? Даже если лесом.

– Занимаем оборону? – в полголоса спросил он у Баркаса. Тот подумал, кивнул.

– В болото надо уходить, – возразил Бек. – Собак со следа собьём.

– Собак – да, – усмехнулся Баркас. – Только чтобы нас найти, им собаки не нужны. И ты, и я у них на ПДА сияем, как бенгальские огни. А‑то как бы я на вас тогда в Федоровке так точно вышел. По спутнику отследили. А собаки – это так, нервы потрепать. Что б ни у кого не возникало вопроса: кто охотник, а кто сайгак?

– И что ты предлагаешь? Здесь их дожидаться? – повысил голос Бек.

– Тихо! – крикнула Алеся. – Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, девятнадцать.

Он запустила новую «Радугу», и все услышали, как после нескольких шлепков по воде за пологом тумана, камешек ударился обо что‑то железное.

– Давайте за мной, – скомандовала девушка. – Быстрее! У нас мало времени!

Сняла с плеч рюкзак, подняла его над головой и первой шагнула в мутную коричневую воду. Сразу же провалилась почти по грудь, с усилием сделала первый шаг. Двигалась она в том же направлении, в котором до этого бросала свои камешки.

Пыж без колебаний двинулся за ней следом, по её примеру держа в одной руке рюкзак, в другой – автомат.

Бек тоже поднял руки: в одной пистолет, в другой – нож и зашагал за Пыжом. Оглянулся на Баркаса: идёшь, нет?

– Бинты намочу, – с досадой сказал Баркас.

– Чего встал? – рявкнул он на Семёна. Протянул ему свой рюкзак – Держи! И это, давай – ныряй!

Дождался пока сталкер с повязкой на глазу с судорожным вдохом погрузится в болотную воду, оглянулся на близкие деревья и сам пошёл замыкающим. АКМ он держал на уровне глаз, постоянно оглядывался, готовый в любой момент выстрелить.

Пройдя сквозь границу тумана, они тут же потеряли берег из вида. Тревоги, колебания, лай приближающейся своры – всё осталось там, на берегу. Снова, будто и не выходили из неё, окружила рыхлая белёсая муть, в которой лишь и можно было различить почти чёрную здесь воду под ногами, да спину впереди идущего. Только не было теперь впереди «Болотного огонька», и с каждым следующим шагом они рисковали ощутить под ногами не вязкое илистое дно, а смертоносную трясину.

На этот раз их путь был недолгим. Черным силуэтом проявился борт какого‑то судна. Хоть и невысокий, да в одиночку на него не взобраться. Бек смерил высоту взглядом: может подсадить удастся?

Но Алеся решила по‑своему. Она постучала по обшарпанному борту ладошкой, задрала голову и, что есть мочи, закричала:

– Человек за бортом! Человек за бортом!

Не прошло и минуты, как – Пыж отпрянул и чуть не ушёл под воду с головой – через борт перегнулся, разглядывая незваных пришельцев здоровенный снорк в дырявом, без фильтрующей коробки, противогазе на морде.

– Твою ж мать! – заорал Бек, но, прежде, чем он успел хоть раз выстрелить, в чудовище, Алеся, в который раз за эти несколько дней, прокричала команду:

– Не стрелять!

И уже снорку:

– Здравствуй, Афанасий. Это я, Алеся. Дядя Кораблёв дома?

Снорк несколько раз шумно втянул воздух через входное отверстие, потом сдвинул противогаз на затылок, открывая всем жуткую образину, и недоверчиво уставился на девушку налитыми кровью глазищами.

Мгновение и голова снорка исчезла, будто и не появлялась. Ещё мгновение и через борт, перелетел, раскручиваясь, моток верёвочной лестницы. Конец её плюхнулся рядом с Алесей.

– А вот и «зомбаки», – пробормотал он.

Действительно, около приёмного отделения топталась пара дёрганных фигур, да ещё в округе бродило несколько штук. Все в драной одежде, вооружённых кто чем: от двустволки до автомата Калашникова.

– Пыж, – тихо позвал Баркас.

– Выглянь осторожно. Видишь там галерею?

– Ну, – односложно ответил Пыж.

– Бетонный грибок рядом – это одна из шахт. Вот там мы внутрь и заберёмся. Твоя задача поднять кипешь с другой стороны. Вон там, – Баркас указал пальцем. – А потом вернуться сюда и глядеть в оба. Потому, как возвращаться мы планируем этим же путем.

Баркас присел, роясь в своём рюкзаке, достал две гранаты и два запала к ним, завёрнутые в туалетную бумагу.

– От себя отрываю, – сказал он, закручивая запалы в гранаты.

– Вот, – он протянул одну Пыжу. – Этой шум поднимешь.

– А эта, – он протянул другую. – На случай, если у выхода нам засаду устроят.

– Смотри – не перепутай, – улыбнулся Баркас.

– Всё понял? – спросил Бек. – Тогда двигай.

– Прямо сейчас? Дай хоть покурить.

Пыжу очень не хотелось уходить.

– Перекури, – сказал Бек. – И давай на исходную. Только смотри – не втопчись там в аномалию.

Выбирай точку, чтобы это окно видеть. К примеру, вон то окошко на четвёртом этаже. Или выше – на пятом. Видишь? Маякнёшь, как доберёшься. А как я махну, сосчитай до трёх сотен и шуми.

Пыж прикурил сигарету. Рука его подрагивала.

– Алеся, – позвал Баркас.

Девушка подошла к нему неслышными шагами.

– Посмотри на счёт аномалий, – попросил он.

– Две «Электры» слева от главного входа, – прищурившись, сообщила та. – И в проходе между домами «Рубец».

– Между какими домами? Между вот тем, что слева и следующим?

Девушка кивнула.

– Ага, – удовлетворённо кивнул Баркас. – Значит порядок следования у нас будет такой: я, ты, Бек – замыкающий. От угла нашего дома, по прямой, до вон той будки. От неё – до шлагбаума на стоянку. От шлагбаума вдоль забора и до угла галереи. И оттуда до вентиляционной шахты. Запомнили?

– А если всё‑таки всполошим местную нечисть? – спросил Бек.

– В таком случае, Алеся нас спрячет, как тогда в Колпаках. Получится? – спросил Баркас у Алеси.

Девушка, молча, кивнула.

– Вот и ладненько. Переждём там, а потом – по обстоятельствам. Тоже самое, когда будем внутри. Если вдруг нарвёмся на Контроллёра, Алеся, тут же заводи нас «за угол». Насколько я знаю, эта тварь умом не блещет. Начнёт бегать, нас разыскивая, мы и ускользнём.

– Покурил? – спросил Бек у Пыжа. – Тогда двигай на позицию и жди сигнала. Как руку подниму – кидай гранату.

Пыж бросил окурок на пыльный пол, задавил его каблуком, поправил на плече автомат и пошёл, было, к выходу. Но остановился, обернулся.

Постоял, переминаясь с ноги на ногу, да и пошёл, так ничего и не сказав.

Девушка одним движением закинула на борт свой рюкзак, ухватилась за одну из перекладин, подёргала, проверяя, прочно ли закреплена, и стала по ней карабкаться. Вторым, на борт поднялся Пыж. Свой рюкзак он бросать не рискнул – держал его в зубах за лямку. Бек задержался, даже отступил назад, пережидая водопад, который обрушился вниз с одежды и ботинок Пыжа. Прислушался, потом стиснул рукоятку ножа зубами, перехватил поудобнее пистолет и, кряхтя, тоже полез вверх по лестнице.

Баркас последним взобрался на борт. Уселся на железную ржавую палубу на носу дебаркадера и, как все, стал стаскивать с ног насквозь мокрые берцы, а следом и носки. Оружие он положил рядом и все зыркал по сторонам. Куда это пропал снорк по имени Афанасий? Алеся, помнится, что‑то говорила про кровососа, которого спас Болотный доктор. Может и он здесь обитает?

Деревянная надстройка была двухэтажной и занимала всё пространство от борта до борта. Когда‑то выкрашенная в зелёный цвет, нынче она выглядела ветхой и давно покинутой. Единственная деталь выбивалась из созданного образа ветхости и заброшенности. Окна. Они сияли чистотой.

Бек, выжимая свои носки и раскладывая их на палубе, тоже тревожно озирался.

Пыж с АКМом наперевес прошлёпал босыми ногами до черного проёма без дверей, оглянулся на Алесю, замер на пороге в нерешительности.

– Есть тут кто? – позвал негромко. Позвал, особо не рассчитывая на ответ.

А он пришёл.

– Ты кто? – спросили из гулкой темноты. Голос спрашивающего был обыкновенный, немного хрипловатый, будто с простуды. А вот интонация была, мягко говоря, недружелюбной.

– Я? – растерялся Пыж. Снова оглянулся на девушку. Попятился.

Алеся молча встала на ноги. Следом за ней поднялись и Бек с Баркасом. Стволы Стечкина и «Калашникова» нацелились было в темноту.

– Опустите оружие, – сказала девушка, требовательно махнув рукой. Продолжила, робко улыбаясь. – Дядя Андрей, это я – Алеся.

И пауза.

Баркас с Беком переглянулись: к добру ли?

– Леська? Сколько же лет прошло! Какая ты стала… – растерянность, недоверие, радость. И снова настороженность. – Это кто с тобой?

– Это? – Алеся на долю секунды задумалась. – Это со мной.

– Эй, вы, которые с ней, – раздалось из темноты. – Оружие сложите на палубу. Вон там – на носу. Только – всё оружие. Кто попытается обмануть, пойдёт за борт.

Сталкеры вновь переглянулись.

Где‑то здесь бродит здоровенный снорк.

Пыж первым положил в указанное место свой АКМ. За ним разоружился Баркас. Потом Бек. Семён развёл руки в стороны. Свой автомат он так и оставил в Колпаках. Опасливо стал за спиной Бека.

– Афанасий, прими.

Гигантский снорк одним прыжком вынырнул из проёма, застыл, стоя на четырёх конечностях. Противогазная маска без фильтрующей коробки снова была надета на его голову. Повёл «хоботом», принюхиваясь. Просеменил к Алесе. Посмотрел на неё снизу вверх. Девушка улыбнулась, погладила его по резиновой «лысине», виновато развела руками:

– Извини, Афанасий, знала бы, что свидимся, обязательно бы принесла.

Повернувшись к своим спутникам, пояснила:

– Он жареный арахис очень любит.

Снорк тихонько потёрся о её бедро, скакнул на нос дебаркадера, одним движением подобрал всё оружие и унёс его внутрь надстройки.

– Заходим по одному, – скомандовал голос. – Алеся, ты – первая.

Пройдя тёмным коридором, они оказались в большом помещении, освещённом эдаким пузырём, подвешенным к потолку, внутри которого хаотично метались от стенки к стенке сотни и тысячи маленьких огненных искорок. Вместе они создавали достаточно освещения, чтобы увидеть, что в противоположной стене имеется ещё один коридор, погружённый во мрак, а по бокам расположены две лестницы. Правая вела вверх, левая – вниз.

В центре комнаты стоял высокий человек с аккуратно подстриженной седой бородкой в потрёпанном комбинезоне блекло оранжевого цвета.

Он развёл руки, навстречу бросившейся к нему девушке.

– Ну, здравствуй, – сказал он, сжимая её в объятиях. – Ты одна?

– Здравствуйте, дядя Андрей, – поздоровалась Алеся, уткнувшись человеку в плечо.

Пробормотала невнятно:

– Одна.

– Как же это Лёшка тебя отпустил?

Не дожидаясь ответа, человек в комбинезоне перевёл взгляд на сталкеров, стоявших за спиной девушки. Только теперь Бек увидел, что глаза у него не человеческие. В каждом было по два зрачка, как у кровососов.

– Привет, – поздоровался с ним Баркас и вяло помахал рукой.

– Так, – сказал ему Кораблёв, отстраняя от себя девушку. – Ты мне не интересен. И хрен бы ты на мой дебаркадер взобрался, если бы не… Но, раз ты пришёл с Алесей, так и быть. Ступай пока в трюм. Там процедурная. Я потом спущусь, посмотрю твои ноги.

Дождавшись. Пока затихнет скрип ступеней лестницы, ведущей вниз, он кивнул на Семёна:

– Теперь ты. Сними‑ка повязку…

– А ты…, вы – Болотный Доктор? – спросил Семён, дрожащими пальцами развязывая узел на затылке.

Кораблёв не ответил. Дождался, когда Семён откроет свою «кляксу» и, хлопнул радостно в ладоши.

– Ну, привет, старый знакомый! – воскликнул он и тут же бросил Семёну. – Это я не тебе.

– Афанасий, – обернувшись, крикнул он в коридор за спиной. – Как прибудем – готовь операционную.

– Операционную? – с дрожью в голосе переспросил Семён.

Кораблёв кивнул.

– Сейчас иди с Афанасием. Он проведёт все подготовительные процедуры.

Из темноты материализовалась высокая фигура снорка. Он положил когтистую лапу на плечо Семёна, слегка потянул его на себя.

– Как же это? – окончательно перетрусил Семён, пытаясь высвободить плечо. – А если я это… Если я не желаю?

– Не желаешь? – удивился Кораблёв. – Так, с такой отметиной тебя «шлёпнут» не сегодня – завтра.

Он взял Семёна за подбородок, повернул влево, вправо.

– А ведь ты, братец, мутировал, – сказал он опухоли. – Раньше ты был что‑то вроде симбионта. Особо не разбойничал. А нынче, я смотрю, превратился в натурального паразита. Вон, как выгрыз ткани лица. Интересно, что будет, когда ты доберёшься до мозга? Может, и в самом деле подождать, понаблюдать?

Семёна заколотило. Видимо, вспомнил своего напарника.

– Так это – вы…, ты меня вылечишь? – спросил он.

– Тебе решать, – пожал плечами Кораблёв. – Ты мне любой сгодишься.

Семён повернулся к Афанасию. Тот так и стоял, держа его за плечо.

– Веди, чего уж, – покорно сказал Семён. И поплёлся за снорком, который засеменил на четырёх конечностях в тёмный проём коридора.

– Ну а вы, – повернулся Кораблёв к оставшимся. – Добро пожаловать в мои апартаменты. Только для начала надо бы вам одежду сменить. А‑то своими тряпками вы мне всё там изгваздаете.

Он завёл их в небольшую комнатку с тусклой лампочкой под потолком. Там они, по очереди, прячась за ширмой, переоделись в серые больничные халаты и получили каждый по паре безразмерных тапочек.

– У меня все‑таки больница, – извиняющимся тоном сказал Кораблёв, выводя всех наружу.

После этого он с лёгким поклоном пропустил вперёд Алесю и следом за ней стал подниматься по лестнице, ведущей вверх.

Преодолев два пролёта, все, кроме Кораблёва, прикрыли глаза рукой. После полумрака помещение было, до боли в глазах, светлым.

Справа вдоль деревянной стены стояло несколько пузатых кожаных диванов. Слева была барная стойка с мраморной столешницей, и круглыми стульями возле неё.

В центре комнаты на небольшом постаменте, как на старинных парусниках, возвышалось колесо штурвала из тёмного дерева. Рядом на г‑образной стойке болталась блестящая рында.

А вот передней стены, казалось, не было. Вместо неё зияли здоровенные, от пола до потолка, окна. Тут же стояло несколько мягких кресел, рядом с одним – на круглом столике наполовину полная прямоугольная бутылка, пепельница с недокуренной сигарой.

Пыж усмехнулся. Сиди, кури, потягивай вискарь, да гляди в окошко. Красота!

– Добро пожаловать на мой капитанский мостик, – сказал Кораблёв.

Он подошёл к штурвалу и потянул на себя рычаг, похожий на переключатель скоростей. Стрелка остановилась на «полный вперёд», раздался хрустальный звон, мир подёрнуло какой‑то сиреневой поволокой. Пыж почувствовал, что у него на миг заложило уши. А когда отпустило, сиреневый оттенок медленно растворился в реальности.

– Всё, – сказал учёный. – Располагайтесь, как дома.

Алеся тут же по‑хозяйски пересекла комнату и забралась в одно из кресел с ногами, глянула в окно.

– Ой, а тут тумана и нет никакого.

Бек, следом за ним Пыж, тоже подошли к окну. Действительно, снаружи не было ни клочка марева, отделявшего Вонючее болото от суши. Всего в каких‑нибудь двадцати мерах от носа дебаркадера, который и не подумал куда‑либо плыть, зеленел берег, где Баркас хотел дать бой собакам, шедшим по их следу.

А вот и они. Три здоровенных ротвейлера. Пометались по берегу, нюхая траву, подбежали к самой кромке воды – на ней ещё не разошлась дорожка, которую сталкеры пробороздили в ряске – и наперебой залаяли. Сквозь окна лай был почти неслышным.

– Ещё бы минут двадцать, – пробормотал под нос Бек. Он вспомнил бой со слепыми псами под Карагодом и поёжился.

– Да, такого с одного выстрела и не завалишь, – сказал Пыж.

Вдруг все три собаки встрепенулись, перестали лаять и, как по команде повернулись влево.

– Учуяли кого‑то, – прокомментировал Пыж. – Хозяева идут?

Он повернулся к Кораблёву:

– Может сдадим назад? А‑то ведь могут и стрельбу открыть…

– Они нас не видят, – сказал учёный. – И даже если на удачу вздумают палить – не попадут. Нас вообще сейчас здесь нет. Мы растянуты в пространстве по всем водным просторам Зоны, по которым может пройти моя посудина. И до любого берега, хоть до него один километр или все пятьдесят, сейчас нам пол‑часа ходу. Так что – не переживай.

– Смотрите! – воскликнул Бек, указывая на берег.

Собаки пятились, приседая на задние лапы. А на них надвигалось чудище, в которое превратился кореш Семёна. Как и ранее, Гендос передвигался животом к верху, короткими прыжками на всех четырёх конечностях. И конечности эти послушно сгибались в любую сторону, будто не было у них ни локтевых, ни коленных суставов. Голова тоже крутилась на шее, как на шарнирах. Глаза Гендоса при этом вращались в разные стороны, он хищно щёлкал зубами.

Кораблёв нажал кнопку на пульте, который лежал на подлокотнике одного из кресел, стекло сползло вниз, в комнату ворвался свежий воздух, а следом:

– Суки! Жрать!

Гендос прыгнул на одну из собак, и вгрызся в неё. Та завизжала, заскребла лапами, пытаясь вырваться. Две другие с воем бросились в лес. Гендос навалился на свою жертву и пытался перегрызть ей горло. Пойманная собака визжала, как поросёнок. С каждой секундой её движения становились всё более слабыми и вялыми.

– Ставлю на тварь! – воскликнул Кораблёв. Он налил себе в стакан виски, наполнил ещё пару и кивнул Беку с Пыжом. – Угощайтесь.

Бек взял свой стакан, понюхал содержимое, сделал глоток. Спросил:

– А если я начну стрелять по ним, – он указал на берег. – Попаду?

– Нет – не попадёшь. Ты же сейчас призрак. Вот и пули у тебя будут призрачные. А что – собачку жалко? Посмотрел бы я, как она бы тебя пожалела, если бы догнала.

А на берегу между тем Гендос таки прогрыз шкуру ротвейлера и уже успел перемазаться в его крови.

– Почему он не сопротивляется?

– Ротвейлер? Наверное, впал в истерическое состояние, – пожал плечами Кораблёв. – Оцепенел от страха. Такое случается. А может на него паразит воздействует. Частично парализует или ещё как‑то…

Из леса выбежал человек в камуфляже и с автоматом. Затормозил по скользкой траве, чуть не упал. Глаза его расширились, он заорал в микрофон гарнитуры:

– Контакт с неизвестным животным. Оно жрёт Ферзя! Повторяю, неизвестное животное напало на Ферзя.

Как раз в это время Гендос оторвался от шеи собаки, посмотрев в сторону говорившего и проорал:

– Суки! Жрать!

Кровь стекала по его подбородку.

– А‑а‑а! – человек бросился назад в лес, но вдруг остановился, вытер дрожащей рукой пот со лба. А ему навстречу уже выбегали ещё трое.

– Что тут у тебя?

Первый молча ткнул пальцем.

– М‑мать!!!

И автоматные очереди.

Гендос оставил собаку в покое, зашипел своё «суки, жрать!» и двинулся было в сторону стрелявших, но, получив пулю в предплечье, отпрыгнул назад, потом ещё и со всего маха плюхнулся в болото. Не успели осесть брызги, а Гендос уже заработал конечностями, как гребными винтами и рванул в глубины Вонючего болота со скоростью моторной лодки. Вдогонку стреляли и крыли матом. Потом успокоились, и в наступившей тишине стало слышно, как тихо скулит издыхающая собака. Один из «камуфляжных» на берегу, пытался её перевязать, но, похоже, было поздно.

В этот момент пол дебаркадера вздрогнул, вибрация прошила весь его корпус, а картинка за окном – щёлк! – сменилась, как картинка в слайд‑проекторе. Теперь они видели недалёкий берег, застроенный какими‑то одно и двухэтажными хибарами, между которыми были проложены деревянные трапы.

– Ну вот мы и дома, – сказал Кораблёв. – Сейчас причалим.

И действительно, через несколько минут нос дебаркадера со скрипом выбрался на берег.

25. День пятый. Понедельник. В гостях у Болотного доктора

Пока Кораблёв оперировал, а Алеся спала на диване в рубке дебаркадера, Пыж с Беком с помощью дребезжащей стиральной машины, стоявшей в одной из лачуг, в два захода постирали всю побывавшую в болоте одежду и развесили её сушиться. Сами присели на один из трапов. Закурили, пуская дым в темнеющее небо.

– Как же мы вот так влипли во всё это? – вдруг спросил Пыж.

– В смысле? – удивился Бек. – Ушли же из Колпаков!

– Я не про Клюкву и его громил, – пояснил Пыж. – Я про всё вместе. Всего неделю назад шагали мы по Зоне: я, Гриша Морж, да Игорь Корявый, и всё для нас было по полочкам. Что такое хорошо, а что – плохо. Искали чудо, чтобы потом обменять его на кучу бабла – бумаги рисованной. А зачем? Чтобы потом до конца жизни ни хрена не делать. Чтобы девок продажных иметь, да наркотой закидываться.

Он замолчал, глядя на быстро темнеющее небо.

– Я, допустим, думал чайхану купить, – сказал Бек. – И ещё, может, и куплю. Если, как ты, не подарю кому‑нибудь «Горошину», ценой в целое состояние.

– Да ты только заяви, что у тебя она есть, – усмехнулся Пыж. – Сам же говорил – с руками оторвут. Буквально.

– Так что мне тоже первому встречному её всучить? – раздражённо спросил Бек. – Или вообще – выбросить?

Пыж пожал плечами. Они ещё помолчали.

– Если выживу, – наконец сказал Бек. – Поеду к сыну. Попрошу прощения.

– Нужен ты ему, – буркнул Пыж.

– Ясное дело – не нужен. Я для себя. Может, помогу, чем смогу…

– Такие дыры в совести ни словами, ни баблом не залатаешь. Помнишь, как Полтораш сказал: это всё равно, что витаминами от рака лечиться. Только душу разбередишь.

– Может и надо её бередить, – сказал Бек. – А‑то и забудем, что она у нас есть.

Мимо них пронёсся длинными прыжками снорк по имени Афанасий. Чуть позднее в той стороне, куда он упрыгал, зафыркало, взревело и погружённый в вечерний полумрак берег, осветился редкой гирляндой лампочек. На носу дебаркадера вспыхнул мощный прожектор.

– Похоже, Кораблёв закончил операцию, – сказал Пыж, притушивая окурок. – Жрать охота. Интересно, нас кормить тут будут?

– А вот мне другое интересно, – сказал Бек, сплёвывая. – Куда это Баркас запропастился?

– Никуда я не запропастился, – раздалось неподалёку.

Заскрипела дверь и из темноты проявилась кряжистая фигура Баркаса. Шел он короткими шажками, покряхтываяя, как старый дед.

– Меня тут в сарайчике поместили, – пояснил он. – Это что‑то вроде изолятора для выздоравливающих.

Он попросил Пыжа выкатить из сарайчика инвалидное кресло и со стонами уселся на него.

– Неужели не дал обезболивающего? – спросил Бек.

– Вколол какую‑то дрянь. Пока не двигаюсь – терпимо. А как пошевелюсь – аж уши закладывает от боли.

– Вот и лежал бы, – сказал Бек.

– Скука, – пожаловался Баркас. – И мысли всякие.

– Какие мысли? – спросил Пыж.

– Всякие, – повторил Баркас. Достал из нагрудного кармана пачку сигарет. Закурил, шумно выдыхая дым.

– Водки бы, – мечтательно сказал он. – Хорошо, что нету. А‑то бы не удержался. А Кораблёв сказал, чтоб три дня и капли в рот не брал.

– Кстати, чего это он на тебя так взъелся? – спросил Пыж. – Вы что – раньше пересекались?

– Вот ты, Пыж, дурак, а иногда очень правильные слова подбираешь, – хмыкнул Баркас. – Именно пересекались. Один раз. И ко взаимному интересу. Он нам: мне, Дюшесу и ещё одному перцу по кличке Гога, Гробовщика как‑то на опыты продал для одной местной лаборатории. Щеглов там командовал. Может, слышали?

Бек присвистнул.

– А Алеся об этом знает?

Баркас пожал плечами.