Текст книги "Гробовщик. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Горан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

– Семеро, – ответила та. – Две тройки и наблюдатель. В случае, если эти, – она махнула рукой в сторону второго костра. – Не дотерпят до утра или что‑то заподозрят… Короче, если что, наблюдатель повесит над деревней «Горошину». Это будет сигналом к атаке. Одна тройка придержит, другая – с тыла ударит.

«Горошиной» называли артефакт дистанционного действия. Был он чем‑то вроде ракушки, только внутри хранилась не жемчужина, а сгусток света и пламени. И если правильно эту штуку активировать, то она выплёвывала своё содержимое метров на сто, прожигая насквозь любые препятствия, после чего это маленькое солнышко, будто невесомое, начинало медленно планировать к земле и дальше, вглубь, оставляя после себя оплавленную дыру. Пока не остынет и не превратится в матово‑чёрный шарик. Говорят, что однажды крупная «Горошина» прошила пятиэтажку в Припяти. От торца до торца.

Бек нахмурился. Точно – разборки. Тратить девятое или десятое место в списке редких артефактов, чтобы осветить окрестности… Он вдруг поймал себя на мысли, что и он, и Пыж ни на секунду не усомнились словам Алеси о засаде. Криво усмехнулся. Вот будет номер, если девчонке всё причудилось!

– Так как выбираться будем? – повторил он вопрос.

– А Сорока как же? Мы что – даже не предупредим его? – снова вмешался Пыж. Надулся – аж красный от возмущения.

– Иди – предупреждай, – хмыкнул Бек. – Заодно, объясни, откуда ты всё это узнал. А потом – объясни, кто такая Алеся и откуда она взялась. А потом всю дорогу оборачивайся: не пасут ли тебя спасённые? По «горячему» чужому следу идти – милое дело. Дождутся, пока ты хабара наберёшь, а потом и кончат тебя в спину. В знак благодарности.

С каждым новым предложением Пыж всё больше сникал. Когда же Бек закончил, уставился себе под ноги. Пробормотал:

– Так что – вот так и уйдём? Бросим их?

Бек не ответил. Перевёл взгляд на девушку. Ему не хотелось в третий раз задавать один и тот же вопрос.

– И как уходить будем? – спросил вместо него Пыж.

– А кто нас держать станет? – пожала Алеся плечами. – Засада не на нас, а на этих.

Она махнула рукой в сторону второго костра.

Бек помянул про себя шайтана.

Точно! Мы сейчас для тех, кто пасёт тройку Сороки, как кость в горле. Вдруг в разборку влезем! Сейчас у них семеро против троих. Это гораздо лучше, чем семеро против шести. Да эти, из засады, ковровую дорожку перед нами раскатают, лишь бы лишние стволы из этой деревни свалили. И чем раньше – тем лучше.

– Пошли? – подскочил Пыж со своего места и стал собирать пожитки в рюкзак.

– Чай хоть допейте, – насмешливо сказала Алеся. – До рассвета ещё далеко.

Пыж сел на место, взял кружку, осторожно отхлебнул.

Вот уж – флюгер, а не человек, – подумал Бек, глядя на напарника.

Криво усмехнулся.

Однако, как всё удачно получается. И свидетелей не останется, и лишней крови на его руках не будет.

Он вспомнил Клюкву с кавказцами и помрачнел. За горло они его взяли знатно.

Он почти всё им тогда рассказал. И про слепых собак, и про «чернобыльца», и про Алесю. И про странного пацана по имени Лёшка, который, похоже, мог творить аномалии и у которого на теле проступали кровавые раны…

Умолчал только про случай с русской одноклассницей. Когда он закончил, Клюква пошевелил губами, будто пережёвывая его историю, потом сказал:

– Чую, не всё ты нам поведал, голубь сизокрылый, но и этого пока хватит. Придётся тебе, Бек, в Зону вернуться. Негоже девушку там одну оставлять. Тем более – ты слово дал.

Он порылся в бардачке, достал сложенную карту Зоны, бросил соседу:

– Подсвети.

И когда тот выполнил указание, стал молча водить по бумаге пальцем, что‑то прикидывая. Потом заговорил снова:

– Запоминай, повторять не стану. Значит так: если пойдёте на запад – Мартыновичи, если на восток – Рассоха, на юг – Ильинцы. Куда бы вы ни двинули, в одну из этих деревень вы должны обязательно попасть. Там вас будет ждать человек по кличке Баркас. Типа случайная встреча. Твоя задача сделать так, чтобы он пошёл с вами. После этого будешь выполнять все его распоряжения. Всё понятно?

Бек кивнул.

– Повтори, – потребовал Клюква.

Когда сталкер послушно повторил, он продолжил:

– Теперь я тебя немножко попугаю. Значит, если ты начнёшь юлить или попробуешь спрыгнуть, жизнь у тебя настанет – проще повеситься. Всё бабло твоё, что есть на счетах, помножится на ноль, и каждый мент, будет искать с тобой встречи. А вздумаешь в Зоне укрыться, то и там мы тебя достанем и накажем. Веришь?

Бек снова кивнул. Спросил сиплым голосом:

– Как же вы узнаете, в какую сторону мы двинем? Вдруг – ошибётесь, а мне потом «предъява».

– А ты ПДА свой у Соньки из барделя забери, да на руку нацепи, – усмехнулся Клюква. – Вот мы тебя и не потеряем. И бодрее. Я тебе про кнут рассказал, теперь слушай про пряник: сделаешь всё, как надо, тебе биографию перепечатают, где какие долги старые – спишут. И к тому баблу, что имеешь, сможешь нолик пририсовать. А‑то и два. Как тебе перспектива?

Бек криво усмехнулся. Как же, пририсуют они. Распилили уже все денежки между собой. Эти художники только лоб зелёнкой мазать горазды. Чтобы пуля инфекцию не занесла.

– Слов даю, – сказал Клюква и хлопнул его по плечу.

– Давай, рули к КПП, – это он уже водителю.

И снова Беку:

– Подвезём тебя. По‑дружески.

И хохотнул, сволочь такая…

Первое, что сделал Бек, когда они отошли от Южного, это избавился от ПДА. Как бы то ни было, а плясать под дудуку этих уродов он есть не станет. Хоть они и грозятся, а в Зоне – полно мест, где можно схорониться. Уж лучше под её излучением, или чем там она воздействует, лишнюю неделю мозги покоптить. Опасно – да, но пусть так, чем с руки у всяких мерзавцев собачий корм слизывать…

Он, наконец, отвлёкся от своих воспоминаний, огляделся. Рядом сидел Пыж и, прихлёбывая чай, бубнил Алесе что‑то про Гробовщика и Кирова. Усмехнулся. Интересно, сколько с него Дикий Гоша содрал за свои байки?

Девушка слушала, молча, шевелила веткой в костре. Костёр потрескивал, плевался искрами. Идиллия. Прям картинку рисуй: «Сталкеры на привале».

– Вот всё, что пока удалось узнать, – закончил Пыж тоном битого Зоной бродяги. Позёр.

– Мы как отсюда двинем? – спросил Бек. – На восток или на запад?

Девушка посмотрела ему в глаза, нахмурилась.

– На северо‑запад, – сказала она после небольшой паузы. – В направление Столбцов. Слышал про такую деревню?

Пыж посмотрел на Бека.

– Знаешь, где это?

Бек знал. Буркнул:

– У чёрта на куличиках. Дня три ходу.

Пыж присвистнул.

– Это что же – мы прямо в Чёрный угол попрёмся?

Чёрным углом сталкеры называли территорию на самом западе Зоны. После очередного Выброса аномалий в той местности выпадало не меньше, чем в какой‑нибудь Припяти, а вот с артефактами, по слухам, там было куда, как жиже. Зато с тварей, норовящих попробовать человечину на вкус, водилось – хоть отбавляй. К примеру, говорят, там обитает стая волков‑мутантов – верная смерть для сталкера‑одиночки.

И чем дальше особо упрямая группа сталкеров забиралась на запад Зоны, тем чаще у них на пути вставали преграды, вроде мелкой речушки с топкими берегами или непроходимого бурелома. В конце концов, они упирались в Вонючее болото, чадящее ядовитыми испарениями и опоясывающее Зону многокилометровой подковой. Тут и был для их сказочки – конец. Потому, как из тех, кто рискнул шарить по тамошним топям, ни один не вернулся.

Пыж явно погрустнел. Ему‑то грезился поход в Чернобыль и полный рюкзак артефактов за плечами. Зато Бек наоборот – воспрянул духом. Чёрный угол – идеальное место для того, кто решил «потеряться». Теперь бы ещё проскочить мимо Мартынович («…если пойдёте на запад – Мартыновичи…») без остановки, чтобы никакой Баркас с ними не увязался.

11. День второй. Пятница. Баркас

Рассвет неотвратимо наползал с востока, медленно раскрашивая чёрно‑белую ночь.

К этому времени они успели отмахать от Петриковичей километров пять. И вот тут сзади застучал бой. В мутном утреннем воздухе звуки выстрелов были похожи на щелчки бича. Вроде как пастух гонит стадо на пастбище. Впрочем, длилось всё минуту, может – две. И стихло.

Кончилась группа Сороки.

Шедшая впереди Алеся, даже не обернулась. Бек – тоже. Только выключил ненужный более фонарик. И лишь Пыж несколько раз виновато оглянулся на ходу.

Когда через час они присели на короткий перекур в бетонной коробке бывшей автобусной остановки, он вдруг сказал:

– Так что мы должны были в чужие разборки встревать? Может, этот Сорока сам был виноват…

Ему никто не ответил. Бек курил, поплёвывая, дешёвые сигареты без фильтра. Алеся пила горячий чай из термоса.

– Ну что вы молчите? – не унимался Пыж. – Или одному мне кажется, что …

Он запнулся, подбирая слова.

– Как у вас говорят: кажется – крестись? Да? – буркнул Бек. Бросил окурок на землю, встал, наступил на него каблуком. С тихим стоном потянулся.

– И хватит ныть, – продолжил он с угрозой в голосе. – Не мальчик уже. Сопли сам себе вытирай. И за свои дела сам отвечай, а не жди, что тебя кто‑то оправдает.

– Так я же к тому, что если бы мы их предупредили…, ‑ начал было оправдываться Пыж, но Бек его перебил:

– Мы бы сейчас там, рядом с Сорокой, лежали. И всё! Закрыли тему.

Пыж, как бы спрашивая мнения Алеси, глянул в её сторону. Девушка, молча, накручивала крышку на термос. Показалось, на её лице мелькнуло презрительное выражение. Но – нет. Девушка была всё так же безучастна.

Двинулись дальше тем же порядком: впереди Алеся, следом Бек. Замыкал Пыж.

Без происшествий обошли Радинку, зашагали через лес по дороге на Фёдоровку. На опушке у самой деревни Бек заметил зависший над землёй «Колобок». Оранжевый, с кулак, он, подобно поплавку, нервно покачивался в полуметре над землёй. Однако запущенные подряд три бумажных самолётика показали, что добраться до него было не так просто. Артефакт «охраняли» две аномалии. Слева, покачивала россыпью черных брызг «Мясорубка». Справа, внахлёст – дугообразный «Рубец», упиравшийся другим краем в глубокий, заросший кустами, карьер. И разница в них была лишь в том, что «Мясорубка» не рубила свою добычу в щепки, а выкручивала, как тряпку.

Стали искать камешки. Но попадалась только совсем мелкая щебенка или комки глины, которые при броске рассыпались в воздухе. Пыж сдуру метнул свой термос сквозь «Мясорубку», тот чиркнул по артефакту, подталкивая его к краю аномалии, и, закрученный в спираль, упал рядом, затерявшись в высокой траве.

– Дурак, – коротко прокомментировал Бек.

– Так попал же, – пробурчал Пыж, но напарник его уже не слушал.

– Как обходить будем? Слева? Справа? – спросил он у Алеси.

Девушка, прищурившись, повела головой и вынесла вердикт:

– Справа. Придётся в обход карьера.

После паузы пояснила:

– Слева там «Зыбь». Большое пятно – обувь попортим.

«Зыбью» или «Жадинкой» называлась почти выдохшаяся «Грави». В таких аномалиях многие сталкеры оставили подмётки своих ботинок. А‑то и куски кожи с пяток.

Двинулись правее. Аномалий тут не было. Зато дорогу преградила непролазная стена молодых, метра по три, ёлок. Они росли столь плотно, что нечего было и думать сквозь них продираться. Пришлось обходить ещё дальше. Потом Алеся, посмотрев вперёд, нахмурилась и, не говоря ни слова, снова стала забирать правее. В конце концов, усталые и злые, они вошли в Фёдоровку с запада. На центральной площади у развалюхи с выцветшей вывеской «Продукты», устроили привал.

Бека угнетало какое‑то нехорошее ощущение. Он ежился, поводил плечами, резко оборачивался и подолгу всматривался в покосившиеся дома. Не мелькнёт ли силуэт?

А вот Пыжу не давал покоя оставленный у южной околицы «Колобок».

– Я отойду? – в конце концов, не выдержал он. – На полчасика. Заодно и термос подберу.

Бек набрал было в лёгкие побольше воздуха, чтобы высказать всё, что он думает по поводу «Колобка», Пыжа и его термоса, но его опередила Алеся.

– Сходи с ним и ты, – сказала вдруг она. – Заодно и проконтролируешь.

Бек удивлённо на неё посмотрел: она что не понимает, что это – Зона, что разделятся здесь нельзя. Ни сейчас, ни вообще. Тем более, когда его так гложет ощущение чужого взгляда. Но, встретившись с глазами девушки, ничего говорить не стал. Только рукой махнул.

Потом, молча, выломал полутораметровую ветку с яблони, под которой они расположились, сунул её в руки Пыжа и толкнул его впереди себя по направлению к южной окраине деревни.

Дорога до околицы была чистой и заняла минут пять. Да и с «Колобком» они недолго провозились. Как оказалось, толчка термосом оказалось достаточно, чтобы артефакт почти покинул «Мясорубку». Так что оставалось одним взмахом ветки окончательно выбить его из аномалии и поместить хабар в контейнер. Гордый собой Пыж подобрал свой гнутый термос и выразительно посмотрел на Бека. Мол, а ты говорил – дурак! Бек только сплюнул. А когда минут через двадцать они возвращались, Бек не очень и удивился, увидев. Что Алеся под яблоней не одна.

Рядом с ней сидел плечистый мужик лет сорока в камуфляже в кепке и с «калашниковым» на плече.

Пыж тоже увидел чужака, и даже хотел было остановиться, но Бек толкнул его в спину.

Подошли. Молча остановились.

– Я Баркас, – с ленцой сказал незнакомец. Бек про себя выругался. Как же – перехитришь этих уродов. Почуяли, что Мартыновичи, назначенные для рандеву с этим отморозком, он постарается обойти пятым километром. Подстраховались.

– Я – Пыж.

– Я – Бек.

Представились сталкеры по‑очереди.

– Куда путь держите, не спрашиваю, – продолжил Баркас. – Сами расскажете, если захотите. Что касаемо меня, то послан я к вам с заданием втереться в доверие и разузнать всё о вашем маршруте и его цели.

Бек ещё раз выругался про себя. И ведь не врёт, зараза!

– Вот я и подумал, – продолжил Баркас. – Чего мне за кустами, да в канавах хоронится. Всё равно вы меня день, другой – и срисуете. Нервничать начнёте, петлять. Может, засаду устроите. Только даже если вам и удастся меня «приземлить», ничего это вам не даст. Нового пришлют. А так, я иду с вами в открытую. И мне хорошо и у вас нервы в порядке. Что скажете?

Помолчали.

– А ты не боишься..? – начал было Пыж, но Бек ударил его локтём в грудь. Прошипел:

– Заткнись!

Перевёл взгляд на Алесю:

– Твоё слово.

Девушка задумчиво пожала плечами.

– Только если вы не перестреляете друг друга по дороге, – сказала она после паузы.

– И всё? – снова не выдержал Пыж. – Мы что всякого, кому приспичит, будем тащить за собой?

– А что, вас должно быть ровно трое? – всё так же лениво спросил Баркас. – Ну так давай – я тебя сейчас грохну и займу твоё место.

Пыж побледнел.

– Ты надеешься произвести на меня впечатление? Думаешь, я оценю, какой ты опасный? – спросила Алеся. – Или ты и в самом деле думаешь, что со всем справишься сам и тебе не понадобятся помощники? Иначе, зачем ты настраиваешь против себя того, кто мог бы выручить в критической ситуации? И то, и другое – ошибка.

Баркас внимательно посмотрел девушке в глаза. Та поморщилась, слегка отшатнулась, как будто бы от него пахло нечистотами, но вдруг глаза её расширились, на щеках, будто от волнения, проступил румянец.

– Итак? – спросил Бек, вопросительно изгибая бровь.

– Итак? – переадресовала вопрос Алеся, не отрывая взгляда от Баркаса.

– Я всё понял, – сказал тот. – Вёл себя, как дурак. Приношу извинения. Больше не повторится.

Он протянул руку Пыжу, и тот, поколебавшись, пожал её.

– Тогда – пошли, – сказала девушка, вставая.

– Подожди, – остановил её Бек. – Что с оплатой? И как будем делить хабар, что попадётся по пути?

– Мне заплачено, – вместо Алеси ответил Баркас. – Так что я ни на что не претендую.

– Ясно, – кивнул Бек удовлетворённо. – Тогда давай, хозяйка, указывай направление.

Он почему‑то стеснялся называть девушку по имени.

– Направление сегодня задаю не я, – улыбнулась Алеся.

Потом повернулась к Баркасу и спросила:

– Помнишь, где Кораблёв передал вам посылку для Щеглова?

– Помню… А откуда ты?.. – вот теперь Баркас действительно растерялся.

– Вот туда и веди, если помнишь, – усмехнулась девушка.

12. День второй. Пятница‑проказница

На выходе из северной оконечности Фёдоровки, взяли правее и по грунтовке углубились в заросший кустами сосновый лес. А когда два часа спустя без происшествий выбрались на опушку, перед ними раскинулось здоровенное поле, исполосованное неширокими, метра по три, но глубокими каналами.

Ну и аномалий тут хватало. По крайней мере, датчик на запястье Баркаса вопил, не переставая. Когда он в первый раз пискнул, Алеся остановила группу и отправила идущего впереди Баркаса в арьергард. Сама же заняла его место и уверенно зашагала к небольшому мостку через первую водную преграду.

Бек прикинул: обычной группе сталкеров, чтобы пересечь это поле врядли бы хватило светового дня. Они, скорее, предпочли бы идти лесом, в обход. Пусть и без дороги. А их четверка преодолела все семь каналов за три часа. Да и то, минут сорок они потратили на предпоследний, когда мостик намертво перекрыла «Электра», и Алеся долго их вела группу к другой переправе в виде здоровенной дренажной бетонной трубы.

Потом небольшая тропинка вывела их на высокую насыпь и по ней они дошли до ещё одной грунтовки, которая после пары зигзагов уткнулась в большую деревню Диброво. Целых домов на окраине не осталось. Все до одного, сколько хватало взгляда, были разрушены, будто внутри их взорвалась по противотанковой гранате. Ближе к центру деревни попалось даже несколько ям, похожих на воронки.

Увидев их, Алеся резко сбавила скорость передвижения, шаг её стал настороженный, будто крадущийся. Вдобавок ко всему она знаком показала, что нельзя разговаривать. Бек, не раздумывая, последовал её примеру. Баркас – тоже. Что уж говорить о Пыже, который к этому времени считал Алесю этаким божеством Зоны. И уж если она испугалась, то Пыжу и подавно следовало.

Так, ступая чуть ли не след в след, и бросая по сторонам настороженные взгляды, они добрались до пятачка, на котором зиял выбитыми окнами сельсовет, а рядом стоял такой же «безглазый» магазин, на выцветшей вывеске которого с трудом угадывалась надпись «Продукты».

И тут Пыж споткнулся и со всей дури грохнулся на землю. С вскриком, со стуком и звоном чёртова термоса, который столкнулся в его рюкзаке с чем‑то таким же железным. С контейнером для артефактов что ли?

Алеся метнула в его сторону яростный взгляд и увидела, что Пыж в немом ужасе таращится на детскую ручонку, которая почти по‑локоть вылезла из‑под земли, и теперь крепко сжимала шнурок его правого ботинка. Девушка метнулась к Пыжу, выхватила нож из ножен на его поясе и одним движением отрезала шнурок. Потом дёрнула опешившего сталкера за воротник:

– Беги!

Земля вокруг них зашевелилась, взбугрилась, пошла трещинами. И сквозь песок и глину, сквозь утоптанный щебень и грязь полувысохших луж полезли, потянулись к ним новые руки: мужские и женские, детские и взрослые, короткие и неестественно длинные.

Бек выхватил пистолет. Но куда стрелять? В какую руку?

Баркас тоже потерянно крутился на месте, приложив к плечу приклад «Калашникова».

– Да бегите же! – с отчаяньем крикнула Алеся и махнула рукой, указывая. – Туда! Туда!

Первым сорвался с места Баркас. Он закинул автомат за спину, выхватил здоровенный нож и большими прыжками побежал в северном направлении. Руки хватали его за ботинки, за штаны, некоторые дотягивались до куртки, но парень взмахивал ножом, отсекал очередную конечность и снова бежал к выходу из деревни. На пути его попалась «Жарка», но одна из рук, пытавшаяся, перехватить его, загодя высунулась по ходу его движения и этим активировала аномалию. Полыхнуло. Рука скрючилась, рассыпалась пеплом. Баркас метнулся в сторону, перепрыгнул через поваленный забор и по дуге обогнул белое, как сварка, пламя, прикрывая рукой лицо от жара.

Вторым бежал Пыж. Обоими руками он придерживал «Калашников», который неловко болтался на ремне и бил прикладом в спину. Двигался он по проторенной Баркасом тропе и ни одна из рук его не коснулась. Разве что слегка опалило ноги, когда он перепрыгивал вспыхнувший от «Жарки» забор.

Последним сорвался с места Бек. Но не успел он пробежать и десятка метров, как за него ухватилось сразу две руки. Сталкер с трудом устоял на ногах. Выстрелил в одну. Попал или нет, но так и не думала отпускать. Пока засовывал пистолет в кобуру, пока доставал из ножен свой нож, рук стало с десяток. От сильного рывка Бек упал на спину. Но не на землю, а на торчащие из‑под земли раскрытые ладони, которые тут же стали передавать лежащее на них тело друг дружке. Бек орал и изворачивался, махал ножом, пытаясь отрезать хоть одну «руку» – всё тщетно. Его тащили и тащили куда‑то. Наконец движение остановилось. Державшие Бека руки накрепко, не пошевельнёшься, припечатали его тело к земле. Он лежал и смотрел в небо.

Синее, безоблачное небо…

– Отпусти его! – услышал Бек голос Алеси.

У самого его лица из‑под земли влезло несколько мускулистых рук, которые начали делать пальцами какие‑то знаки.

– Я знаю, – снова услышал он голос девушки. – Я знаю. Я знаю, что ты голоден. Но он – разумный. Разумный – не еда. Разумный – собеседник…

Пальцы на руках, которые торчали у лица Бека, мельтешили, будто лопасти маленьких вентиляторов.

– …Он не может быть твоим врагом. Ты его не знаешь, – продолжила Алеся. – Что? Да он стрелял в тебя. Он испугался. Он больше не будет. Он извинится.

Рук, прижимавшие Бека к земле, ослабили хватку. Потом и вовсе – отпустили. Сталкер с трудом поднялся на ноги и остолбенел. Прямо перед ним зияла глубокая воронка, на дне которой шевелились какие‑то белёсые не то корни, не то щупальца. Из воронки вилась ввысь эдакая длинная, метра три, косичка, сплетённая из тоненьких ниточек. А на конце её, будто воздушный шарик, висел огромный человеческий глаз. И этот глаз со злым прищуром пялился на них с Алесей.

В этот момент девушка ткнула его в бок своим локотком и тихо потребовала:

– Извинись!

Бек оторопело глянул на неё, но тут же взял себя в руки и с лёгким поклоном произнёс:

– Приношу свои извинения. Больше этого не повторится.

Пальцы снова замелькали.

– Он хочет, чтобы ты стал на колено и поцеловал ему руку, – перевела Алеся.

Бек покраснел от гнева, но девушка тихо сказала:

– Жить хочешь? Целуй!

И Бек, скрипя зубами от унижения, подчинился. При ближайшем рассмотрении никакими это оказалось не руками. Странные пятипалые отростки, похожие на стебли растений телесного цвета. Они пульсировали, будто дышали, а та «рука», что поднесли к губам Бека, ещё и выделяла какую‑то зловонную слизь.

Поцеловал. Украдкой вытер губы. Посмотрел на Алесю. А та уже еле стояла на ногах. В глазах – красные прожилки, будто несколько ночей не спала, от левого уха по щеке – кровавая дорожка.

– Пойдём, – сказала и пошатнулась.

Бек бросился к ней, поймал за талию, перекинул её руку себе через шею. Повёл, чувствуя, как таращится им в спину злобный глаз.

– Не оборачивайся, – шепнула девушка. – Что бы ни случилось – не оборачивайся.

Но ничего и не случилось. Руки‑отростки втянулись под землю, «Жарку» они обошли с другой стороны. А на окраине деревни у разведённого костра их ждали Баркас и Пыж. Причём у последнего сиял на пол‑лица багрово‑фиолетовый синяк.

– Алеся! – бросился Пыж им навстречу. – Что с тобой?

Он подслеповато щурился подбитым глазом.

– Ей отдохнуть надо, – сказал Бек, аккуратно присаживая девушку на деревянную колоду.

Баркас молча протянул ей кружку со свежезаваренным чаем. Правая ладонь его была обмотана бинтом.

Алеся приняла напиток, глянула в сторону центра деревни, её передёрнуло.

– Что это было? – спросил Пыж у Бека.

Тот пожал плечами:

– Мало ли нечисти в Зоне. Откуда только берётся…

– Я про такую…, такое и не слышал никогда, – пробормотал Пыж. – Это всё Выбросы. Мне Степаныч – охранник с Янтаря, рассказывал, что от Выбросов сильно живность мутирует.

– И от Выбросов, – подтвердил Бек. – И от Монолита. Он тоже, говорят, излучает – будь здоров! Не зря же внутри разрушенного энергоблока обитает.

– А ты и до Монолита доходил? – спросил Пыж.

– Сидел бы я сейчас здесь, – усмехнулся Бек. – Один раз только станцию издалека видел. Мы тогда пятёркой схрон по карте Клопа искали.

– Это у которого из конечностей только одна рука осталась? И как – нашли?

– Нашли, – грустно усмехнулся Бек. – Только до нас там кто‑то успел похозяйничать. А Клоп до сих пор уверен, что мы его «кинули». Как увидит – давай скрипеть своими протезами, да грозиться…

– Ему ребята новое погоняло придумали, – улыбнулся Пыж. – Теперь он – «Шелезяка».

Бек посмотрел на Алесю.

– Ты как?

Девушка кивнула головой, мол, нормально всё, сделала глоток чая и вдруг сказала:

– Это не местная тварь. Это старый гриб. Старый и злой. Он где‑то в восточной Сибири обитал. Ему лет триста, если не больше. Около его грибницы лагерь для глухо‑немых врагов народа построили. Он у зеков знаками общаться и выучился. Наделал ям‑ловушек и стал в них заманивать дурачков, что в его сказки поверили. Нажрался человечины, в силу вошёл, решил, что никто ему не ровня. Когда лагерь ликвидировали, пополз под землёй к человеческому жилью, да наткнулся на лагерь нефтяников. А те, как стали у них люди пропадать, залили местность нефтью, да подожгли. Чуть вся грибница не сгорела. С тех пор этот гриб сидел под землёй, как крот, лишь водой дождевой питался. И только когда Монолит о себе заявил, пополз сюда через всю Сибирь, да через Уральские горы, под городами и реками. И ни человечка по пути не тронул. А когда в Зону прибыл, Монолит ему эту деревню на прокорм и дал. Но с условием: тех, кто ему ответит, типа – разумных, не трогать.

– И много сталкеров ему ответили? – спросил молчавший до этого Баркас.

– Я первая, – ответила Алеся и снова отпила чая.

13. День второй. Пятница‑проказница (продолжение)

Стоянку у Диброва покинули в полдень, и рассчитывали сегодня засветло добраться до Лубянки. Минут через десять слева показалась площадка, огороженная ржавой сеткой‑рабицей, на которой трепыхалась, вот‑вот упадёт, табличка «ПуСО». Внутри было с десяток ангаров под одной, заросшей травой и кустами, крышей и воротами нараспашку, огромный резервуар с хлипкой покосившейся лестницей на боку, осевшая на гнилые покрышки автоцистерна с выбитыми стёклами. Асфальт был весь в трещинах, в серо‑желтых пучках травы. Вывороченная с корнем высокая ива, упавшая и подмявшая под себя одну из секций забора, довершала картину.

– Что это за «ПУСО» за такое? – спросил Пыж, когда они проходили мимо. Ему никто не ответил, но он и сам нашёл ответ на свой вопрос на ещё одной табличке. Теперь это был указатель на металлической трубе, на котором всё ещё можно было разобрать слова.

– Пункт Специальной Обработки, – вслух прочитал Пыж. – Может пошарим? В таких вот ангарах добрый хабар случается.

Он всё ещё не отошёл от лезших из‑под земли «рук». Поэтому был излишне деловит и чрезмерно болтлив.

Остальные члены из группы никак не отреагировали на эти слова, ни один не замедлил шагов. Только шедший следом за Пыжом Баркас похлопал его по лечу и, когда тот обернулся, поравнялся и на ходу протянул ему какую‑то штуку.

– Что это? – не понял Пыж.

– Капа, – коротко ответил Баркас. Увидев в глазах Пыжа непонимание, пояснил. – Обыкновенная капа. Как у боксёров. Засунь её в свою пасть.

– З‑зачем?

– Если не успокоишься, она тебе пригодится, – сказал Баркас и снова отстал.

Пыж хмыкнул, хотел было засунуть капу в нагрудный карман, передумал, поднёс к носу, принюхался. Пахло медпунктом. Поколебался, а потом и в самом деле засунул её себе в рот. Обернулся, раздвинул губы в беззубой улыбке. Баркас улыбнулся в ответ и показал большой палец.

Дорога взобралась на пригорок и потянулась через лес, но через пару километров оборвалась у глубокого провала, вокруг которого валялись как попало упавшие сосны. С первого взгляда было ясно, что нечего и думать было преодолеть этот бурелом. Обломанные ветви торчали, как копья, а некоторые деревья при падении еще и намертво сцепились между собой, создавая непреодолимую преграду. Разве что обходить, глубоко заходя в лес. Но справа было топко и, судя по зарослям камыша и осоки, начиналось болото, а слева, Бек сверился с картой, неподалёку протекала река Илька.

Так что после короткого совещания выбрали вернуться назад и на предыдущей развилке выбрать не правую, а левую дорогу, ведущую к деревне Ольшанка. А там, переправившись через Ильку по мосту, добраться‑таки до Лубянки.

Вернулись к площадке ПУСО. Присели на привал у бетонного постамента с канализационным люком в центре. Костёр разводить не стали. Алеся привалилась спиной к рюкзаку Пыжа и закрыла глаза. Вроде задремала. Трое мужчин, не желая нарушать её покой отошли в сторону. Присели рядом с оградой. Закурили.

Пыж одолжил у Бека потёртый монокуляр, подошёл к самому ограждению и жадно высматривал: не мелькнёт чего в тёмных проёмах ангаров. И высмотрел глазастый. Золотистое свечение внутри самого дальнего проёма под просевшей растрескавшейся крышей ясно дало понять – там что‑то есть. Он и так и эдак менял позицию, силясь заглянуть, что ж это там такое светится. Но не получалось. Мешали просевшие полураспахнутые двери.

Ну и, ясное дело, тут уж Пыж капу свою выплюнул, пальцем в свечение ткнул и давай уговаривать Бека. Мол, пошли – прошвырнёмся. Дело‑то ведь плёвое. Десять минут на туда и обратно. Тем более – и аномалий никаких не наблюдается. А если что не так – назад повернём.

А Беку было не до хабара. Бек морщился и недовольно крутил бритой башкой. Ему бы сейчас водки, да из горла, без закуски. Чтобы забыть, как его тащили, торчащие из‑под земли отростки, старому Грибу на поживу и как он, стоя на колене, «руку» этой погани целовал.

– Ну тогда я сам, – решился Пыж, но на плечо ему легла тяжёлая рука Баркаса.

– Пусти! – рванулся Пыж. – Тебе жалко, да? А даже если я в аномалию, тебе какое дело? Тебе же легче, вам всем легче!

– Дурак, – спокойно, даже как‑то – дружелюбно, сказал Баркас. – Это ты так храбришься, пока целый. А как вены у тебя почернеют и начнут, как стекло, крошиться, или если желчь из ушей потечёт, да такая, что щёки до костей проест, или когда «чёрный бамбук» из‑под мышки прорастёт, как я у одного бродяги лично видел – тогда ты по‑другому запоёшь. Слыхал, как воет человек, который лицом в «колючую» лужу угодил?

– Лицом? – переспросил Бек. – Это как же его угораздило?

– Помогли, – коротко бросил Баркас. Потом пояснил. – Долг на нём висел.

– И всё равно, – упрямо мотнул головой Пыж. – Ты мне не отец и не командир. И моё слово с твоим – одинаковое. И ты не имеешь права меня не пускать. Как и тогда ты не имел права мне морду бить, когда я хотел вернуться, чтобы помочь Алесе.

– Ты думаешь, я о тебе заботился? Да пропади ты пропадом! – пожал плечами Баркас. – Просто я не хотел, чтобы она ещё и твою задницу спасала.