Текст книги "Hell to the Heavens (СИ)"
Автор книги: ghjha
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
Интересно, Кэйа захочет посмотреть на расправу над ним или полностью развяжет им руки, позволяя делать всё что угодно? И она с любопытством заглядывает в синеву её глаза, что затянута довольной дымкой.
– Как думаешь, каков Лоуренс в постели? – спросит он, зная что это определённо повод для того, чтобы поговорить.
– Вроде такой серьёзный, а сам, наверняка девственник… Не думаю, что хоть кто-то позволил бы ему попробовать подобное попрактиковать. А если и позволил, то наверняка остался разочарованным, – засмеётся она, мягко потрепав по волосам Альбедо. – Забавно, не правда ли?
– Это и правда очень смешно… – тихо скажет он, мягко улыбнувшись. – Но ведь ты и меня учила всему с нуля…
– Но ведь тебя и Джинн привела в мои руки, если честно, я не знаю зачем ей это, но безумно довольна её решением, – признается девушка, позволяя алхимику провести по своим бокам и утянуть на живот, усадив у себя на коленях. – Так что я просто считала себя должной обучить тому, что ты должен уметь делать… Ну, или хотя бы иметь об этом представление. Тем более, судя по твоему виду, тебе понравилось…
Возразить ему нечего, руки окольцуют талию, он спрячет нос в декольте, и успокоится. Она обязательно натравит на Эоло и брата, и предвестника… А сама наверняка сядет на землю и будет смотреть за тем, как издеваются над тушкой несчастного… Будет смеяться, и заставит вылизывать её сапоги, если тот захочет пощады… О, милая Кэйа прекрасно умеет унизить того, кто по её мнению окажется недостоин обычного разговора.
А пока Алхимик оставляет осторожный поцелуй на ключицах девушки, и выпускает из объятий, давая той снова сесть рядом. Почему-то хочется доверить всё в руки девушки, полностью положиться на её выбор, в плане мести… И поэтому он поднимется, с ласковой улыбкой смотря на неё.
– Как думаешь, Тарталья с радостью присоединится? – спросит он, замечая её задумчивый взгляд.
– Он предпочтёт сначала побороться, не думаю, что кто-то из них откажется от поединка. У него нет никаких шансов против глаза порчи. Главное, чтобы в пылу битвы он не убил Лоуренса, иначе раны такого типа будет сложно списать на похитителей сокровищ…
– Ты… Хочешь отдать им такой приказ? Почему ты думаешь, что они послушаются тебя? – удивится он, посмотрев в хитрые глаза своего собеседника.
– Пока я трачу большую часть своего жалования на информаторов и имею доверительные отношения с их компанией, они не посмеют меня ослушаться.
Ответ исчерпывающий. Алхимик уйдёт по делам вновь, решая рассказать Дилюку самостоятельно. Всё-таки, к его словам он относится несколько более серьёзно, и среагирует гораздо быстрее. Безусловно, он и предположить не мог того, что когда-то им понадобится подобная договорённость. А потому лишь хмыкает, замечая мрачного капитана, около которого скаут вьётся, выспрашивая о том, что же всё-таки случилось и почему он выглядит таким расстроенным. Смеётся мысленно, но в разговор не влезает, умиляясь чужим ответам.
– А почему Кэйа тебя за шкирку вышвырнула? Ты довёл нашего невозмутимого капитана? Или сказал ей что-то совсем неприличное?
Он замолчит, провожая взглядом Альбедо. И что ответить ей? Что он полез к ней, а Альбедо всё испортил? Вздыхает, пожав плечами. Наивная Эмбер примет этот ответ. И он этим более чем доволен.
– Просто… Она мне отчётливо и ясно дала понять, что теперь настала её очередь мстить… – добавит он, посмотрев на скаута, что удивлённо вскинет бровями и заметив силуэт капитана кавалерии, замолчит, подождёт пока она уйдёт, поймает безумно холодный и злой взгляд, адресованный Лоуренсу, задрожит и оживится, едва она уйдёт. – Не знаю что ты натворил, но тебе следует попросить у неё прощения…
– Я не буду так унижаться…
– Однажды она натравила похитителей сокровищ на обидевшего её рыцаря и велела тем неделю держать его в клетке… Думаю, что для тебя она наверное придумает что-нибудь ещё более извращённое.
Вообще-то он и так об этом знает, влюблёнными глазами провожая удаляющийся силуэт. Она натравила на него алхимика, брат предупреждал о том, что он пожалеет. И кажется, был абсолютно прав.
========== kurzlebig ==========
Итэр осторожно проводит по ладоням девушки, прежде чем поднимет голову, встречаясь с растерянным взглядом. Всё в порядке, она дома, и видимо, совсем не понимает чего ей ждать… Гильотины или заключения. Он мысленно усмехается, снова заглядывая в идеально натренированное несколько беспечное выражение лица. Ранее замеченное недоумение сменяется на холодное спокойствие. О, Царице действительно было за что наградить леди Альберих своим амулетом, вот только… Это подарок достойный капитана кавалерии, но для его королевы, это самое низкое оскорбление. Вот только… Лёд так прочно врос в чужое естество, что даже без глаза бога ему придётся очень сильно постараться, чтобы коснуться горячего сердца и спрятать чужую хрупкую душу.
Но ведь Данслейф смог! Почему не под силу ему? Итэр прижмёт её ладони к своей груди и прикроет глаза. Однажды она откроется ему, устав поддерживать лёд, но… Это может затянуться. А если она оказалась здесь, подле него, практически в самом сердце бездны, то медлить нет никакого смысла, можно потерять все силы в пустом ожидании согласия.
Он ни за что этого не позволит. Не позволит ей разрушить то, что он собирал по крупицам в течении пяти веков одним единственным словом. Нет никакого смысла противиться тому, что должно произойти. И он опустится перед ней на колено, шершавыми губами касаясь её руки. Осторожно льнёт лбом к запястью, чувствуя напряжение в её теле.
Она может быть невозмутимой в постели и совершенно спокойной в разговоре на совершенно любые темы. Вот только никому и никогда не выстроить вокруг себя идеальной неприступной обороны. У каждого в защите есть бреши и ими нужно пользоваться при необходимости.
На ней больше нет вычурной формы капитана, нет привычного лёгкого меча в её руках, светящийся жёлтым глаз больше не скрывает плотная чёрная ткань, и не блестит отвратительным голубым холодный атрибут. Она окружена и обезоружена. Но всё равно улыбается снисходительно, как раньше, словно кто-то спустится за ней вновь, словно кто-то вытащит её отсюда, словно её мечты оказаться под звёздами вновь – не пустая бессмыслица.
Итэр её не торопит. Лишь вокруг безымянного пальца языком проводит, обращая внимание на себя. Откроет глаза, встречаясь с мимолётным удивлением в её лице. Кэйа здесь, перед ним, почти принявшая свою участь…
И он улыбнётся, поднявшись на ноги, сожмёт её пальцы, поднимая уголки губ. Кроме хранителя ветви никто не осмелился бы забрать её отсюда. Кроме хранителя ветви никто не способен спуститься сюда совершенно безнаказанно. Только он находится в самых тёмных подземельях, преданный лишь ей, готовый на всё ради его королевы, не ордена. Он не ломается, лишь выжидает. Пять веков бессмертия и бесцельного существования закалили чужую жажду мести, и развилась она лишь о нежные чувства леди Альберих, слишком спокойно позволившей ему нарушить свою клятву относиться к своим подопечным только как к ученикам и воспитанникам. Клятва запрещала ему их любить, запрещала привязываться и привязывать. Условная грань, которую переступить очень сложно, на самом-то деле. Но хранитель сумел, а потому сполна испил её любовь, испробовал её тело, равнодушными звёздочками в яркой лазури насмехаясь над принцем и всей бездной со всеми её обитателями.
Итэр ему этого не простит, и убить его тоже не в силах. Чужое проклятие так прочно впиталось в естество рыцаря, кажется, в крови без остатка растворилось и ничем его не вытравить. Слишком много времени прошло, поздно исправлять ошибки, а он их сделал слишком много…
Упустил момент её побега, позволил ей принять вечную жизнь из чужих рук и считать себя живущей под настоящими звёздами, позволил той получить признание лицемерной богини и стать защитником города омерзительного Барбатоса. Он допустил это всё и ничего с этим не сделал, так сильно увлёкшись поисками своей сестрицы. Более он о ней не вспомнит, пока она не придёт сюда сама. Пока не согласится сжечь этот мир… Но этого никогда не настанет, единственный проводник в бездну заключён глубоко и ждёт своего часа или приговора.
Время ничего не решит. Зато это в силах леди Альберих. Заставить того перейти на их сторону, согласиться нести погибель. Если не во имя бездны, то во имя её… Той, что всё ещё стоит напротив, прогоняя прочь любые всё, что не является равнодушием и притворным удивлением. Кажется своё звание капитана она оправдывает с лихвой. Он замечает как поднимаются уголки губ, складываясь в привычную улыбку, как беспечность и безразличие создают её маску, видимую всем и каждому. Прекрасная работа, жаль что более она не потребуется ей. Это людей обмануть легче лёгкого и с этим она справляется на ура. Чтобы что-то скрыть от существ бездны, придётся приложить чуть больше усилий.
Кэйа выдернет свою руку из хватки, снова меняя нейтральную фальшь на холод. Она отвернётся, сделав шаг вперёд. Такой уверенный, но осторожный. Кажется она совсем не носила платья в мире под звёздами, а если и носила, то преступно немного, так, что подолы повседневного наряда кажутся каким-то испытанием на прочность.
Чёрный и электрически-синий ей безумно идут. Итэр улыбается, думая что создавшие это платье совершенно точно знали как будет выглядеть королева. И хоть он сам является принцем, иначе назвать Альберих – не поворачивается язык. Хотя… У Каэнрии нет других возможных правителей…
Итэр следует за ней по пятам до комнаты. Знает что дальше отступать будет некуда, а там он сумеет вытащить из неё хоть слово. Это так странно, ему думалось, что всё будет как в предсказании, нужно будет лишь протянуть руки и ни за что не отпускать, но…
У леди Альберих очень острые зубки и язык. Она может фразой резко спустить его в грязную реальность и поставить перед фактом своего несогласия. Способна холодно посмотреть и руки на груди скрестить, не позволяя тому и надеяться на почти детские объятия. Мир под звёздами превратил её в идеальное холодное оружие, оставив желанную нежность лишь для избранных. Итэру это не нравится, Итэру хочется разбить ледяной фасад и крепко схватить ранимую душу, чтобы больше не было сил отстраняться и хранить гордое молчание.
Но порою она обожает притупить его бдительность, может позвать в объятия, мягко поцеловать в лоб и погладить по щекам, а потом оттолкнёт от себя, едва чужие руки попытаются окольцевать её талию, или сделать что-то ещё. И он готов задыхаться от злости, особенно встречаясь с мерзким снисхождением в её глазах и ласковой улыбкой. Она склонит голову в бок и отстранится, не позволяя какое-то время к себе прикасаться. Итэр не понимает чего она добивается, но отступает. Он прекрасно помнит, чем дольше она сопротивляется, тем лучше. Она сама успокоит свои порывы сбежать и наконец позволит ему любить себя. Позволит опустить венец на свою голову и встать подле него. Стать для бездны опорой и верным другом.
Королева должна брать своё коварством и очарованием, и если первого у неё предостаточно, то второе очень специфично. Безусловно, он знает, в городе свободы девушку считали безумно очаровательной, смотрели влюблённо, вздыхали, глядя на неё со спины и всегда улыбались в лицо. Она для них – всего лишь защитник, острый меч, что безжалостно рубит мягкую плоть. Оружие имеющие собственную волю, способное выбирать чью жизнь оборвать безвозвратно, а чью нет. Кэйа неправильная королева для бездны, но абсолютно верная для Каэнрии. Вот только королевство пало, едва её буйный папаша испустил дух. Альберих готовили быть воином, но к необходимому моменту это оказалось ненужным. У бездны есть он, Итэр, бездне не нужен ещё один защитник, она нуждается в верном компаньоне. Но к такой роли его избранницу не готовили. Она может без колебаний пронзить острым мечом чужое тело насквозь и без единого намёка на омерзение покопаться в чужих крови и мясе. Но совершенно не способна на смирение, не способна на терпение, не способна на то, в чём нуждается орден больше всего. Кэйа не может быть им предана. Её мысли сводятся к человеку в глубоких подземельях и ярко-голубому небу, там, над землёй. В своей голове она всё ещё капитан кавалерии – не королева. Она всё ещё смотрит куда-то сквозь, словно лелеет надежду выбраться вновь, избавиться от него и забыть обо всём, как о страшном сне.
Бездна мерзко хихикает, у подола платья девушки вьётся, и довольно урчит, когда ловит на себе взгляд разгневанный. Ей бы только к сердцу её прикоснуться, оставить на нём небольшую капельку себя и окончить муки своего принца…
Но девушка лишь зло блестит звёздами в глазах, отходит от неё, словно не ощущает чужого присутствия, отворачивается, приоткрывая дверь комнаты. Она никогда не заходит в неё иначе. Мягко крадётся, словно по привычке собираясь запереть за собой. И Итер мягко улыбается, смотря в спину своей королевы, заходит за ней и гонит прочь тёмный сгусток, желая нарваться на что-то ещё кроме деланного безразличия, что почти идеально скрывает немое отчаяние.
Кэйа старалась при нём не плакать, не позволяла слизывать своих слёз и касаться. И он отступал, надеясь что это поможет её воле ослабнуть. Он прекрасно уяснил лишь одно – она больше не считает подземный мир своим домом. Её сердце осталось где-то там, наверху, среди мерзких слуг богов, в руках предателя, подарившего ей бессмертие. Там, где на её поясе светится ярко снежинка, а золото глаза скрыто под плотной тканью. Там, где она бастард дома Рангвиндров и отнимает жизни у созданий бездны, тех, кому она должна быть поддержкой.
И лишь сейчас слова падшего бога, так легко и без сожалений отвергнувшего любовь бездны, становятся ему понятны. Крыльями становятся лишь взаимные чувства. Кэйа же уничтожает любую возможность для их появления. Она тихо смеётся над ним, зовёт иногда во сне хранителя ветви и всегда спит повёрнутой к нему спиной.
– Почему? – негромко спросит он, мягко касаясь подушечками пальцев между чужих лопаток.
– Если ты решишь вонзить мне нож в спину, я предпочту не видеть тебя перед своей гибелью… – холодно ответит она, вытаскивая ноги из хитросплетений бесконечных ремешков, пришедших на замену привычным сапогами.
Он запирает покои, не мигая смотря на неё, вставшую посреди комнаты, точно в центре круга на полу, в изображении забытого цветка, что давно не цветёт в Тейвате, что хранит при себе падший бог, заперев тот за семью печатями и назвав символично цветком забвения, всегда держит подле себя, как единственное оружие.
Бездна почти ничем не отличается от Селестии, тоже имеет своего бога. Только создания бездны ему не кланяются, лишь относятся как к дорогому и едва ли преданному оружию, да прекрасному собеседнику для бездны, ищущий способ превратить мир под звёздами в руины.
Кэйа улыбается, и разворачивается к нему лицом. Прижимает руки к груди, опускает голову и глаза закрывает, спокойно вздыхая. И кажется, так сложно сдержать своё желание подойти. Альберих определённо играет с ним вновь. Но не зовёт к себе, ни словами, ни жестами, делает вокруг своей оси один оборот и словно приходит в себя, медленно глаза раскрывая.
– Ты так много раз спрашивал меня о том, почему он заслужил моей любви, а ты нет… – начнёт она, приложив к своим плечам руки. – Но никогда не пытался что-либо с этим сделать. Немая злоба тебе здесь не поможет…
И вновь отвернётся, расслаблено обнимет свои предплечья и повернёт голову вбок. Беззлобно усмехнётся, услышав чужие шаги и позволит тому уткнуться носом между своих лопаток. Она выдохнет, разжав объятия.
– Раз уж я об этом заговорила, то стоит признать, я тоже была неправа, – и усмехнётся, через плечо на него взглянет, осторожно проведя подушечками пальцев по его макушке. – Мне и правда не стоило забывать о том, что ты совершенно не понимаешь этих чувств и думаешь что любишь меня. Тебе ведь это бездна нашептала, верно? Ты и сам ждёшь лишь путешественницу, чтобы покинуть этот мир, оставив его в руинах. И если это цель бездны и твоя в частности… Нужны ли тебе эти чувства?
И он молчит, не находя ответа. Ласково проводит по её бокам и зажмуривает глаза. Бездна не позволит ему уйти, даже если Люмин вернётся. Они оставят от мира лишь пепел, в нём же погребут саму бездну, и лишь тогда сумеют покинуть его. Она так легко озвучила то, что не может произвести в своих мыслях принц.
Зачем ему любовь Альберих, если это подпитка для бездны, своеобразное усиление, осложняющее победу над ней. Зачем она ему, если в конечном итоге он собирается предать всех? И он отойдёт от неё на шаг, позволяя повернуться к себе лицом, заглянет в радужку разноцветных глаз и осознает простую истину.
Кэйа не верит ни единому его слову лишь потому, что знает его конечную цель и замысел. Кэйа не позволяет приблизиться лишь из нежелания ломать себя, нежелания пить горький яд, которым он напоит её перед уходом… Она не хочет и не любит боли, а потому без всякого сожаления наплевала на его ожидание, отдавая себя хранителю ветви. Кэйа нуждается в тёплых чувствах, а не обречённости на предательство. Она такая же живая, просто обещанная немного не тем людям, немного не в том мире… И она пытается отстраниться от чужих обещаний, или же подавить любую привязанность.
Итэру хочется засмеяться от осознания. Девушка не желает быть разрушенной от его желаний, не хочет чтобы последствия коснулись её напрямую. И чужая холодность мгновенно становится понятной и безумно забавное. Обычная мечта о счастье, не с ним, что совершенно точно сделает больно, человеком принявшем её не как должное, человеком, чьё сердце так же отчаянно загорелось в её руках, в чьи руки без колебаний отдала своё, целиком уверенная в том, что оно не разобьётся о лживые слова и мерзкие поступки.
Дайнслейф предан ей не только как рыцарь. Он – самый преданный ей человек, он – единственный достойный её любви ведь как бы тот ни желал, если бы такое вдруг произошло, он никуда от неё не денется.
И принц едва сдержит смех, понимая насколько проницательна его избранница. Или же дело в болтливости его милой сестрицы? Наивное желание пересиливает страх перед бездной. Заставляет сопротивляться неизбежному ведь…
Если Итэр имеет право на любовь милой сестры, если имеет право на то, чтобы разрушить весь мир ради того, чтобы она его услышала, то почему ей нельзя быть любимой тем, кто готов любить её?
Потому что ей суждено остаться на пепелище этого мира, стать стремительно затухающей искрой в пустоте и лишь вспоминать об огне, когда мир догорит, оставив её в холодных руинах. Она знает что её ждёт. Всё знает, а потому и противится, надеясь отсрочить момент, которого она так боится.
Принц помнит, она этот мир не оставит, да и замена милой сестры из неё весьма паршивая. Но он нуждается в ней хотя бы сейчас… До тех пор, пока не придёт решающий час…
– Я никогда тебя не забуду… – уверенно скажет он, касаясь губами её плеча, а потом проведёт кончиками пальцев по завязкам корсета, прильнёт щекой к груди, и наконец-то обнимет за талию, чувствуя как тяжело дышит девушка. – Я никак не смогу забрать тебя, как бы сильно того не желал… Но ты…
– Нужна лишь как источник энергии, позволяющий бездне уничтожить всё, что мне дорого? Не слишком ли высокая цена ради неё? – негромко спросит она, руки чужие с талии скидывая, оттолкнёт от себя и посмотрит так, словно он здесь лишний. – Чем же ты тогда лучше меня?
И он сдастся. Посмотрит на неё озлобленно, вцепится в её руки и притянет к себе в лицо чужое заглядывая. Да, Кэйа знает что ей нагло наврали, знает что она Итэру не нужна как та, что займёт место где-нибудь хотя бы на краешке его сердца. Она всего лишь идеальный инструмент, горечь в чужом сердце позволила бы подержать портал открытым чуть дольше. Альберих не готова принести в жертву мир и собственное сердце.
И принц взбесится, юркими пальцами стягивая завязки корсета, зарычит, толкая её к стене и стащит тяжёлую синюю ткань с чужой фигуры, презрительно заглядывая в глаза. Не помни он о Люмин и её глупости, без промедлений влюбился бы. Не думая залил бы этот мир кровью… Он уже утопил в ней один регион, а потому вздрагивает, просыпаясь от упавшей ему на лицо пощёчины.
Девушка отстраняется, гневно смотря на него, и тут же оказывается схваченной вновь. Принц злится, прижимая чужие руки, шипит недовольно, проводя по бедру и под коленом перехватывая чужую ногу, поднимает, не позволяя её вырваться. Она такая прекрасная, непокорная, заслуживающая самых крепких цепей, и ему на мгновение хочется чтобы она снова оказалась его главной целью, чтобы снова на мгновение задумалась о последствиях… А потом лишь прячет лицо в изгибе шеи Альберих. Проведёт языком по ключице и почувствовав как дрогнет тело под ним. Она тоскует по его ласке, хочет почувствовать вновь ласковые руки на своём лице, почувствовать как любимые губы касаются её тела, услышать как ласково позовут её по имени. И усмехнётся, толкая её к постели. Нависнет над ней, склоняя голову набок.
– Ты ждёшь его? – спросит он, проводя по животу брыкающейся Альберих. – Ещё позови меня его именем, когда почувствуешь окончание…
– Будешь представлять её перед глазами, будешь называть меня ею и шептать о том как ждёшь её? – тем же ответит она, вырвавшись из захвата и снова цепляя привычную маску.
А потом вскрикнет, ощущая зубы на своей шее. Зажмурится, зарываясь руками в волосы принца и обречённо вздохнёт, стараясь не думать о том, что всё это ради наивной Люмин, которую отчаянно жаждут видеть рядом вновь, которую безумно ценят…
И он фыркнет, зализывая след от укуса. Если забыть о сестре, если она выберет сторону этих мерзких лживых божеств, если она не пожелает отправиться с ним дальше, в его руках навсегда останется тускнеющая звезда, обещанная пять столетий назад. Надо загнать её в угол и никогда не позволять мечтать о спасении.
Кэйю любить хочется, хочется держать в крепких объятиях и провалиться в объятия темноты, лишая себя шанса на возвращение. И быть может…
Он не посмеет отвернуться от сестры, даже если на кону будет жизнь этого чудного создания, что кажется и хочет разломать все щиты, что готово капитулировать, но понимая, что будет больнее, отчаянно держится, горделиво слёзы удерживая. И он наклонится, мягко касаясь кончиком языка её уголка глаза.
– Ты ничтожество… – выдохнет он, проводя языком по щеке. – Всего лишь ступень, ключ к двери, в которую я так отчаянно бьюсь уже пятьсот лет… Ты обязательно сломаешься, Кэйа… Твои силы иссякнут и тебе останется только принять меня и свою участь… Забудь о своих мечтах, ты не покинешь меня… Пока я не выброшу тебя как сломанный инструмент.
– Под стать тебе… – с усмешкой парирует Альберих, резко поднимаясь и упираясь ладонями в чужую грудь, мстительно проводит по ней ногтями, не мигая смотря в янтарь чужих глаз. – Королева для червя и редкостного гадёныша…
И оттолкнёт от себя, ноги под себя поджав. Улыбнётся, оглядывая неугомонного взбесившегося мальчишку. Хочет сделать ей больно? Ещё и таким способом? Её едва не прорывает на смех. Мальчишка может сделать ей больно только своим неумением. И то не факт. Она склонит голову набок. Думать о чём-то подобном во время близости – преступление, хотя… это неплохо отрезвляет. Кэйа позволит ему приблизиться вновь и мягко возьмёт за подбородок.
– Если ты наговорил это всё и рассчитываешь прикоснуться ко мне прямо сейчас, то тебе придётся встать перед выбором… – она прищурит глаза, где-то глубоко внутри сомневаясь в правильности своих действий. – Либо ты не распускаешь своих рук и уходишь ни с чем, либо забываешь обо всём, что мы только что друг другу наговорили и делаешь то, что скажу я… Кто же знал, что ты у нас в первый раз к девушкам прикасаешься.
Она заглянет в чужие глаза в ожидании ответа, отпустит чужое лицо, переместив руку на его плечо. Если он согласится, ей будет немного легче. Да, это измена, да, она идёт против своих чувств но всё равно мягко улыбается, уже уйму раз отругав себя за то, что вообще позволила себе оказаться в бездне. Она улыбается, и как только мальчишка прижимается щекой к её груди, позволяет себе ласково засмеяться, поддевая пальцами плотную чёрную ткань топа, царапает и довольно сморит как очаровательно фыркает мальчишка, сбрасывая тот с себя вместе с белым плащом. Она оближется, кончиками пальцев проводя по коже.
Мальчишка посмотрит на неё ища подвох, но не обнаружив такого выдохнет, позволяя Кэйе провести ногтями по груди и на мгновение зацепиться глазами за следы, оставленные на коже. Видимо, желание оказалось немного сильнее чем бесконечное ожидание.
Девушка усмехается, притягивая к себе лицо принца. Она не скажет ему о том, что его сестра погибнет и никогда не придёт к нему, не скажет о том, что он здесь навечно, но кажется… Он сам об этом догадывался, раз так спокойно сказал ей всё, что она слышала едва оказавшись здесь. Она улыбается, догадываясь о том, что её ждали как панацею от всех болезней, а потому осторожно накрывает чужие губы, поглаживая мальчишку по щекам. Пока что она позволит ему эту близость. Маленькая слабость, вызванная тоской по человеку, к которому её ни за что не пустят, пока бездне не понадобится хранитель ветви. Она оближет губы мальчишки, обведёт кончиком языка дёсны и отстранится, с хитрым прищуром заглянув в растерянные янтарные глаза.
Если говорить честно, то без мыслей об уходе и уничтожении мира, он очень милый, можно влюбиться, если сердце не занято. Альберих мысленно усмехнётся, убирая пшеничные волосы с чужого лица, о, она обязательно позаботится о нём, главное чтобы сам принц не сильно сопротивлялся, а потом…
Она позволит ему чуть больше. Потому что пока он способен её огорчить лишь своей робостью, казалось бы, запретной для правителя бездны, да совершенным непониманием того, что в постели нужно делать. Ну, это она способна исправить, а дальше, будет гораздо проще. И всё-таки, от улыбки она не удержится, стягивая с Итэра перчатки.
– Несколькими мгновениями раннее ты был гораздо увереннее… – заметит она, мягко касаясь языком чужих пальцев, она проведёт по ним, медленно продвигаясь чуть выше, вбирая те в рот, кинет спокойный взгляд на дрогнувшего принца, и мысленно фыркнет. Очаровательное и глупое создание. И как только орден бездны решил поставить его во главе? Быть может это она чего-то не понимает? Сейчас это не имеет значения…
– Я и не знал что ты позволишь мне это… – ответит он, едва она выпустит его пальцы, а ниточка слюны порвётся, каплей опадая на её губы.
– В прошлый раз тебе не нужно было моё согласие… – спокойно напоминает она, разводя перед мальчишкой ноги и упираясь спиной в стену. – Вылизывай, потом будет проще работать пальцами… – и засмеётся, увидев как тот удивлённо на неё смотрит. – Только не говори мне, что не понимаешь что именно я имею ввиду и совсем не понимаешь что к чему.
– Потому что ты сбежала от меня, потому что ты моя королева, потому что ты принадлежишь мне – ни бездне, ни миру под звёздами. Лишь мне… – заурчит он, опускаясь к её животу, о, он безусловно понимал что от него просят, спасибо падшему богу, на досуге рассказавшему ему об этом, но это всё равно безумно смущало, гораздо сильнее чем чужие слова о близости. – Потому что я знаю, она не придёт… А ты останешься здесь, потому что очень сильно любишь тот мир и не позволишь ему превратиться в руины и пепел.
Она облегчённо выдохнет. Итэр умный, сам догадался, и судя по тому как он трётся щекой о её живот, он очень сожалеет о сказанном. Альберих не сдержит шумного выдоха, и он опустится, плавно обводя бусину клитора языком. Смуглая рука мягко ляжет на макушку, заставляя того приластиться. Она прекрасна, когда не смотрит холодно или гневаясь. Она прекрасна, когда позволяет прикоснуться к себе, даже если потом грубо отталкивает.
Её шумные выдохи – желанное лакомство, ценнее чьих-либо восторженных стонов. И ему кажется, что она довольна им, поддувает на вылизанное место, и уложив руки на внутренние стороны бёдер, разведёт внешние половые губы языком. Бог показывал ему на пальцах, но… Внутренности от них немного отличаются, поэтому он на пробу осторожно обводит края, медленно приникая в чужое нутро. Так странно… В нос ударяет солоноватый запах кожи, и он утыкается носом в чужой лобок, медленно проводя по стенкам. Девушка вздрагивает, кажется чуть дёргает его за волосы, давая понять что он делает что-то не так. И он успокоится, извиняясь оглаживая её бёдра. Выдохнет и зажмурится, краем уха вслушиваясь в размеренное дыхание. Кажется, пока всё в порядке… Он примется тягаться в стенки, принимаясь слюнявить те, если бы язык был чуть больше, можно было бы не растягивать пальцами, но судя по тому, что Кэйа всё ещё напряжена и смотрит ясно, то думать о конце ещё довольно рано.
И он мечется, ударяя по стенкам, впивается пальцами в бёдра, притягивает к себе, и победно фыркает, найдя нужную точку. Девушка дугой выгибается, стонет приглушённо, свободной рукой рот прикрывая, словно не желая избаловать, мягко по голове гладит и позволяет наконец отстраниться, но лишь для того чтобы вязкую жидкость слизать, осзнавая собственные действия менее ясно. Он справился со своей задачей, заставил её расслабиться и смягчиться. Это так здорово, ровно как и развести сомкнувшиеся губы пальцами и снова прикоснуться к чужому нутру. Это так странно, это так пьянит, заставляет широко улыбнуться и на мгновение утонуть в осознании власти над чужим телом. Взгляд стал мягче и облизнувшись, он смахивает остатки выделений со своих губ слизав. Кажется, слишком сладко. Главное удержать себя в руках, иначе он потом не сможет от неё оторваться.
Её рука ложится поверх его, словно останавливая. Она поворачивает его пальцы на девяносто градусов и более не препятствует, принимаясь гладить его щёки. На мгновение он теряется, но после плавно вводит пальцы по первую фалангу, внимательно смотря в глаза девушки, видит короткий кивок, позволяющий ему зайти дальше и он выдыхает, осторожно проникая чуть глубже. Раздвигает пальцы и зажмуривает глаза. Главное не смотреть, иначе можно потеряться и совершенно забыть об условиях. Мягкое прикосновение к руке, разрешение продолжать вновь. И он осторожно добавляет ещё один палец, сморит как она насаживается на них самостоятельно. Её глаза прикрыты, а руки напряжённо упираются в постель, чуть подрагивают, после чего она голову откидывает, заставляя глазами впиться в открытую шею. Ему хочется запятнать её, оставить на ней уйму отметин, чтобы она не смела забывать о том, кому должна отдать своё сердце целиком, полностью и желательно без сожалей. Он бы с радостью отдал бы той старую одежду, что не сокроет многочисленные метки, что он оставит на её груди и ключицах. И юркий язык снова обводит губы, пальцы двигаются навстречу, шумный выдох с её стороны заставит улыбнуться и прильнуть лицом к чужой груди. Спрятать в ней лицо и вытащить пальцы, мягко укладывая руки на её талию. Чуть сожмёт, словно приводя девушку в себя, а потом мазнёт языком по ключице, ластясь к рукам, словно ожидая разрешения, словно она не позволит ему продолжить, если он сделает что-то не так.
