Текст книги "Hell to the Heavens (СИ)"
Автор книги: ghjha
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
вспомнит слова наставницы, понимая что человечен гораздо больше, чем ему думалось.
А после снова прильнёт к ней, проводя кончиками пальцев по отметке бездны. Она такая замечательная, даже клеймённой этой дрянью, даже со своими ранами и обидами, даже слабой и растрёпанной, но уже полностью принадлежащей ему…
– Тебя, наверное, ждут в ордене…
– Да…
***
В своём кабинете капитан обнаружит магистра, ласково улыбнётся её неодобрительному взгляду на её шею. А после захлопает глазами, заметив за её спиной алхимика, что прижмётся к ней со спины.
– Барбатос благословит нас… – урчит он, прижимаясь щекой между лопаток хитро-хитро смотря на магистра.
Она выдохнет, и удивлённо посмотрит на Альберих, что развернётся и мягко погладит его по голове. Кажется, она действительно что-то упустила, но… Лишь мягко улыбается, и оставляет их наедине, лишь попросит не показывать своих чувств при Кли. Альбедо невольно фыркнет и отстранится, усаживаясь на подоконник.
– Знаешь, не шути так… Иначе я окончательно поверю в то не совсем безнадёжна… – и засмеётся, опустив взгляд в бумаги.
– Ты не безнадёжна, ты нужна мне… – он слезет и руки лягут ей на плечи, осторожно поглядят, а после он наклонится к её уху и обнимет её за шею. – Позволь мне удержать твоё сердце и я подарю тебе бессмертие…
Резкий шум отвлечёт его, заставив его отстраниться и недобро нахмуриться, посмотрев на предвестника.
– Я и не знал, что у вас такой отвратительный вкус, капитан… – усмехнётся он, подойдя к столу и заглянув в синеву чужого глаза, склонит голову набок.
– Желаешь исправить? – съязвит она, опираясь затылком о грудь алхимика.
– У тебя ничего не получится… – шипит создание, мягко целуя её в макушку и зло смотря на Тарталью, криво усмехается, зная что предвестника ждёт провал.
========== Meine Liebe ==========
Дилюк злится. Злится, когда видит свою сестру в компании пьяных рыцарей, злится, смотря на её одеяние, злится когда она уходит на опасные задания и когда сидит рядом, напротив него, иногда перебрасываясь парой слов со служителем собора, чьи марганцовые волосы в глаза бросаются, тоже безумно раздражает. Хочется выгнать её, выставить за двери таверны и никогда не пускать вовнутрь, вот только…
Иногда она сообщает ему о планах ордена, заставляя корректировать свои геройские вылазки, чтобы не попасть в поле зрения магистра и её подчинённых. Тихо нашёптывает о подслушанных планах фатуи, чередуя их с бесполезным флиртом, а на вопросительный взгляд об источнике такой информации, лишь хитро щурится, голову на бок склоняет, заставляя винодела зацепиться взором за отметину на чужой шее. Фыркнет недовольно, но ничего не ответит, окончательно разочаровываясь в рыцарях и их методах.
А потом он вообще начинает думать о том, что иначе они не могут. Потому что Кэйа продолжает ему рассказывать, продолжает ласково улыбаться, хитро щурится, опуская голову на плечо служителя, что в шутку предлагает ей выйти за предвестника, раз уж она уже оказалась в его постели и постоянно вытаскивает оттуда чужие секреты. А в ответ слышит смех сестры, в ответ говорящей что обязательно до этого дойдёт, если он не захочет покидать город без неё.
А потом они вновь заливаются смехом, не замечая странного взгляда хозяина таверны. И Рагнвиндр прикусывает губу. Ах, вот как работают хвалёные Ордо Фавониус! Неужели ни на что более они не способны? На стойку падает мора, рука монаха падает на плечо капитана, осторожно похлопывает по плечу и прощается на неопределённый срок.
– Останься после закрытия… – негромко скажет он, как только она обернётся.
– О, неужели мои попытки заговорить вновь, возымели успех? – спросит она и засмеётся, опустив глаза в стакан, она сегодня странная, не то чтобы его это напрягает, скорее заставляет подумать о том, что она наконец решила вспомнить про меру.
Он фыркнет в ответ и отвернётся, поглядывая на часы. В принципе, потерпеть придётся недолго, главное чтобы час ожидания не вытянулся в целую вечность. И снова кинет короткий взгляд на названную сестру. О, им действительно предстоит серьёзный разговор. Нет, не о рыцарях, не об ордене бездны, лишь о ней самой. Такой прекрасной и безрассудной… Такой откровенной и одновременно совершенно недоступной, о, ему есть о чём спросить. Спросить о том правдивы ли их с монахом речи о внезапной связи, о добычи информации об этих мерзких гостях, о том что действительно с ней происходит… И смотря на спокойную реакцию сестры, он рискнёт предположить то, что она расскажет ему, едва ли всю подноготную, но прольёт свет на некоторые аспекты своей работы.
И прищурится, объявляя о закрытии. Проводит внимательным взглядом пьянчуг, запрёт дверь. Выдохнет и обернётся к сестре. Она выпрямится и замрёт, словно выжидает чужих вопросов. Прикроет глаза, мягко поднимет уголки губ и вонзит ногти в дерево, едва заслышав чужие шаги. Ей казалось, что разговор пройдёт в несколько более… спокойной обстановке, но, видимо, не сегодня. Тяжёлый вздох, чуть наклонённая голова, ожидание вполне логичных вопросов, словно града на хребте или грозы.
Ей так не хочется говорить обо всём что с ней происходит за пределами таверны, вот только… Кажется она взболтнула слишком много лишнего. Разожмёт руку, положит её к себе на колено и откроет глаза, едва почувствовав спиной чужое тепло. Возможно, в другой ситуации, она бы прильнула к нему, но сейчас…
Руки обманчиво мягко ложатся на плечи. Чуть стискивает, наклоняясь к её уху, а потом мягко целует в висок и садится рядом. Она разворачивается, позволяя брату взять себя за руку и чуть стиснуть. Чужие глаза вспыхивают, наклоняются к её лицу, мягко улыбается, прикасаясь к её щеке.
– Что связывает тебя и предвестника? – строго спросит он, взяв её лицо в свои руки и строго заглянув в чужие глаза, не позволяя отстраниться. – Не ври мне, пожалуйста, не ври…
И она выдохнет, к щекой прильнув к чужой руке. Такая тёплая… Первое время, после его ухода, она безумно скучала по теплу чужих рук. По ласковым касаниям к своим щекам и осторожным, почти невинным поцелуям в лоб…
А потом мерзкая реальность провела свои коррективы, заставляя использовать несколько грязные способы добычи информации. Тогда брата ей безумно не хватало, не хватало его тепла и простого присутствия… Она усмехнётся ему в лицо.
Ты мог это предотвратить, Дилюк…
– Постель, нежные чувства и отчаянное желание перетянуть одеяло на себя… – тихо скажет она, надеясь что подобный ответ устроит его.
Он нахмурится, но не выпустит, прищурит глаза и по-птичьи заглянет в чужое лицо внимательнее. Ох, его сестра и впрямь безрассудна, раз решила воспользоваться чувствами предвестника. Неужели не знает, что привязав того к себе, загонит себя в ловушку? Нет, она не может этого не знать… Однако…
– И ты собралась за него замуж? – строго спросит он, отпустив чужое лицо, выдохнет, снова сжав её руку. – Кэйа, ты же знаешь…
– Нет, не собираюсь… – прервёт его девушка, чуть наклонившись и спрятав лицо в его плече, расслабится, пряча нос в чужом изгибе шеи. – Никто мне этого не позволит, на такой брак нужно согласие Джинн, а после кражи сердца, она ни за что не одобрит чего-то подобного. Скорее спихнёт меня в объятия Эоло… Да и я не горю желанием связывать себя с ним ещё крепче.
Пока его этот ответ устроит, вот только… Она мягко обнимает его за плечи, отрывает лицо мягко улыбается уголками губ. Сейчас ей безумно хорошо. Она пригрелась на чужой груди и невольно забылась. Кажется, это подачка от жизни перед сильнейшим штормом… Или награда за ангельское терпение по отношению к Тарталье? Она не знает, но это совсем не сбивает с толку.
Ей так хочется сказать, что она по нему скучала… Но в то же время прекрасно понимает, не имеет на это права. Лишь зажмурится, щекой прислоняясь к груди названного брата и стиснув ворот чужого камзола, спрячет лицо от чужих глаз, одними губами стыдливо прося прощения. Знает, что не заслуживает, полагает, что не простят, а потому не произносит ни слова, надеясь что сейчас её оттолкнут и попросят уйти. Так будет гораздо проще, так будет безумно больно, так, как ей и положено…
Но тёплые руки мягко ложатся на спину, ласково гладят, прижимая чуть ближе… И Альберих позволяет себе всхлипнуть, украдкой поднимая на него лицо, чуть приластиться к рукам, словно через мгновение они исчезнут, словно она сейчас проснётся и увидит лишь руки Аякса, окольцевавшие её талию. Осторожно проводит по плечу и вздохнёт с облегчением. Не спит, всё в порядке…
– Я скучал по тебе… – признается он, едва она оторвётся и снова поднимет спокойный взгляд на него, Дилюк улыбнётся, сбросит с лица надоедливые пряди проведёт большим пальцем по чужой скуле.
Что-то внутри капитана встрепенётся, она вздрогнет и ущипнёт себя за руку. Неужели не бредит? Неужели ей это действительно говорят? Чужие слова ласковым пламенем лизнут замёрзшую душу, заставят стиснуть чужое плечо и в эйфории прикрыть глаза. Так тепло… Это определённо не могло быть сном… Или могло? Таким отвратительным и жестоким… Она отстранится и внимательно заглянет в глаза брата. Прикоснётся к чужой щеке кончиками пальцев и облегчённо выдохнет, заметив как к её руке прильнут. Такой же ласковый, как когда-то давно. И Кэйа позволит себе побыть с ним рядом немного подольше, пока милость не сменилась на гнев, а в алых глазах не загорелась прежняя злость. Она понимает, Дилюку есть за что на неё злиться, и его отвращение кажется таким правильным… Альберих дёргается вновь. Хочется прервать эту давящую тишину и в то же время, она боится всё испортить вновь, лишь сжимает чужую руку, жадно впитывая его тепло. Он прекрасен, даже когда его обманчиво-ласковый взгляд заставляет её содрогаться от боли где-то под рёбрами. Она недостойна, ни чужого тепла, ни снисхождения, ни слова… Но как же приятно украдкой утаскивать чужие касания, словно это какая-то драгоценность…
На деле же – всего лишь песчинки, яркие искры на пепелище, умирающие почти мгновенно… За доброту тоже надо платить, вот только… К цене она совсем не готова, хочется молить о ненависти, лишь бы не делали так больно….
– Когда-то, я обещал тебе, что стану единственным мужчиной в твоей жизни, помнишь? – тихо спросит он, как только сестра отпустит его руку и ласково улыбнётся, почему-то надломлено.
Она этого вопроса не ожидала, но в ответ кивает, едва удерживая смешок. О, ещё бы понимать, что именно имел ввиду… Но кажется… Тёплые руки мягко проводят по звёздочке на перчатке, осторожно снимают её, расстёгивая ремешок. И Кэйа вздрогнет, внимательно смотря на него. Он оставил ей ожог, прежде чем покинуть на долгое время… Осторожные касания гонят прочь память. Она заставляет себя держать глаза открытыми. Заставляет смотреть только на рыжую макушку, что внезапно наклоняется к её руке. Так гораздо легче, хоть и безумно неправильно.
И чужие губы коснутся её ожога. Почти невесомо, словно он всё ещё болезненно жжётся, словно она закричит от боли, если он будет менее осторожным. И Альберих широко улыбнётся, другую руку положив на чужой затылок. Тепло, так тепло… Кажется, Кэйа совсем забыла о том, как оно ощущается, но смотрит так счастливо, словно нет ничего более ценного чем эти почти невинные касания.
Она шумно выдохнет, когда чужой язык осторожно проведёт по контуру ожога, замрёт, когда он поднимет на неё лицо и хитро прищурится. В такие моменты от братца можно ожидать всего. И ласковых объятий и замаха пылающего клеймора… Но сейчас она не способна искать второго дна, лишь плавится под чужим взглядом, позволяя вернуть перчатку на руку. Видимо, сейчас ей прикажут уйти… И словно выныривая из мягкого кокона грёз, вернётся в мерзкую реальность, где подле есть лишь предвестник и подбадривающие похлопывания по плечу от магистра. Она готова, лишь ждёт, ждёт когда ненависть снова проберётся в чужие глаза и вытолкнет обратно в настоящую жизнь…
– Я сдержу своё обещание… – внезапно слышит она, склоняя голову набок.
Это определённо не могло быть реальностью. Всего лишь сон, приятный, как сок из ягод, такой же сладкий, пьянящий, если есть на голодный желудок… И сейчас так не хочется просыпаться, особенно когда тёплые руки сжимают её пальцы.
– Пойдём домой… – шепчет Кэйа, совсем потерянно, словно она сейчас упадёт замертво. – Я живу недалеко…
И Дилюк прикусит губу. Он не спрашивал у неё, где и как она живёт. Видимо, настало время узнать. Тем более, если в его планах удержать сестрицу подле себя. И лишь кивнёт, замечая как загорается мимолётная искра в глазах напротив. Она выглядит такой напуганной, словно чего-то боится…
Кэйа поднимается, спокойно смотря на него. Кажется, это действительно происходит на самом деле… И она кладёт мору на стойку, ожидающе смотря на Рагнвиндра. Сейчас у неё нет никакого права торопить его. Очень хочется, но… Она подождёт…
– Ты можешь остаться у меня на ночь, если захочешь… – продолжит она, когда брат закончит, и подойдёт к двери.
И Дилюк вздрогнет, посмотрит через плечо, а потом выпустит её на улицу, прежде чем запереть дверь. Наткнётся на едва глушимый страх в её взгляде, замолчит, заметит как Кэйа поёжится от холода, потянет к нему руку, но после резко одёрнет, словно испугавшись чего-то. Развернётся спиной и поведёт за собой, постоянно оглядываясь, словно пугаясь, что он потеряется или бесследно исчезнет.
Её жилище окажется напротив запечатанного водяной печатью дома, на третьем этаже. Её шаг замедлится, неприметный ключ войдёт в замочную скважину, открыв ему дверь в небольшую комнату. Она позволит ему войти и закроет за собой дверь, положив ту на тумбу.
Она быстро стянет в себя перчатки и бросит в кресло накидку, потянется за огнивом, чтобы зажечь свечу, но её опередят. Искра из чужих пальцев опустится на воск, заставляя невольно улыбнуться…
– С тех пор, как ты вернулся, ты не снимаешь перчаток… – слетит с её уст, прежде чем названный предмет одежды ляжет около ключа. К её спине прикоснутся и она шумно вздохнёт, чувствуя чужое тепло. Так горячо… Наверное ему это мешает, а пока… Девушка разворачивает и щекой к чужой ладони льнёт, почему-то ощущая себя самой счастливой на свете, в одно-единственное мгновение, словно за спиной не было ссоры и разлуки, словно это так и должно быть…
И Кэйа задрожит, тихо всхлипнув, почувствует поцелуй в лоб, и распахнёт глаза, крепко обняв брата за шею. Встанет на носочки, уткнувшись носом в чужое плечо. Тепло, словно за пределами комнатки не существует грязной реальности.
– Прости… – едва выдавит она из себя, пряча лицо. – Прости меня…
Он ласково ей улыбнётся, обнимет, зарывшись носом в синие волосы. Он давно её простил, потому что знает с её же слов, что она понятия не имеет в чём заключается её миссия. А значит… Она никак не может быть предателем, пока не может.
– Ложись спать… – негромко скажет он, не ослабляя хватки, но выпуская её, едва она пожелает отстраниться.
Уложить её спать сейчас, гораздо легче чем раньше. Сейчас ей хватает его присутствия. Она жмётся к его рукам, закрывая глаза. Желает доброй ночи, называя лисёнком, крепко-крепко обнимает его за руку, и её дыхание становится более ровным. Дилюк улыбается, оборачиваясь к ней лицом. Осторожно прижимает к себе, мысленно беззлобно усмехаясь.
Он сделает всё, чтобы завтрашний день, стал для неё последним в компании предвестника.
***
Утро встретит его рассеянным взглядом по сторонам. Зацепится за голубую макушку сестры, спокойно выдохнет, обнаружив себя одетым. Осторожно выберется из объятий девушки, сядет и наконец оглянется по сторонам. Чуть приоткроет окно и плотно укроет её одеялом, понимая что она вполне может замёрзнуть. Опустит взгляд на подоконник, замечая уйму мелких записок на нём. Нахмурится, поднимая одну из них и усмехнётся. Видимо она настолько очаровала предвестника, что он начал с таких милых и невинных действий, пытаясь достучаться до души сестрицы. Всё-таки, должное ему стоит отдать, этих записок тут пруд пруди. За один присест все не прочитаешь…
Отойдёт от окна, заметит ещё одну дверь, видимо маленькая кухонька. На столе записка, с напоминанием отдать печенье Кли, рядом стоит накрытая тарелка с этим. Не удержавшись, он заглядывает под салфетку. На первый взгляд, выглядит вполне свежим, видимо она занималась этим вчера, прежде чем прийти к нему. Видимо, он и впрямь думал слишком плохо о ней. На столе виднеется шелуха от миндаля. Мягко усмехнется, продолжая осматриваться. Соль, перец, мята, сахарки… Видимо, ей негде хранить продукты, поэтому они появляются по мере необходимости. Выдохнет, посмотрев на чайник. Видимо воду она тоже не запасает, потому что всегда может растопить лёд.
Раздвинет шторы, впуская солнечный свет в комнату, глубоко вздохнет, и пойдёт будить сестру. Будет нехорошо, если он оставит дверь открытой, да и просто оставит после всего что наговорил ей.
А после встретится с заспанным взглядом синих глаз и снова окажется рядом, желая ей доброго утра. Улыбнётся с того как она пару мгновений будет пучить на него глаза, а потом мягко засмеётся, проведя по щекам сестры. Скоро он позволит себе чуть больше, когда исполнит своё обещание, тем более… Она не выглядит так, словно не хочет этого.
– Выпустишь меня? Хочу поговорить о кое-чем с магистром… – спокойно спросит он, подойдя к тумбочке и забирая свои перчатки, снова наденет их, не замечая кивка, но слыша лишь скрип в замочной скважине.
– Даже не останешься на завтрак. Не думаю, что искорка будет против, если мы объедим её на пару печенек, – засмеётся его сестра, беря в руки гребень.
– Прости, сегодня я не могу остаться… И кстати… Ты не против чтобы встретиться у фонтана вечером? – спросит он, подойдя к входной двери и пряча от неё довольную улыбку, сжимает руку в кулак, стараясь не радоваться раньше времени.
Девушка кивнёт и выпустив из комнаты Дилюка, запрётся вновь, сядет на постель, проводя пальцами по тёплым простыням. Довольно мечтаний, пора подниматься. Нужно успеть заглянуть к Альбедо и отдать обещанное угощение. Не зря же она вчера корпела над сладким лакомством. Тихо усмехнётся, заправит постель и приведёт волосы в порядок. Надо бы поесть, прежде чем начнётся очередной день, скрашиваемый вечерней встречей. И что только задумал её братец? Так долго непоколебимой скалой игнорировал её и тут внезапно решил что пора бы сменить гнев на милость? Не иначе, что-то задумал. Наверное хочет попросить о помощи… Но тогда… Он мог бы спокойно просить о ней магистра, она бы ему ни за что не отказала… Хмыкнет, нарезая яблоко. Не тянет на полноценный завтрак. В последнее время всё идёт безумно плохо, словно из рук валится…
***
Дилюк проигнорирует приветствие рыцарей, быстрым шагом следуя к кабинету магистра. Время сдать некоторые документы, а заодно и попросить старую подругу о небольшом одолжении. Ох, наверное она не поверит его объяснениям, но всё-таки… Попытаться стоит. Тем более, когда он твёрдо уверен в своих намерениях и не потерпит каких-либо возражений по этому вопросы.
Он понимает, что допустил большую ошибку, позволив Альберих оказаться в постели предвестника, но он обязательно её исправит, прямо сейчас, украдкой оглядываясь по сторонам и тихо-тихо говоря Джинн о содержании бумаг. Положит те на край стола, и останется на месте, когда она с ним попрощается. Ох, совсем не жалеет себя…
– Я хотел попросить тебя ещё о кое-чём… – продолжит он, серьёзно смотря на встрепенувшегося магистра, что кивнёт, удивлённо посмотрев.
– Что же это, мастер Дилюк? – негромко скажет она, отложив перо, готовясь слушать винодела. – Не тяните, это пугает, особенно когда это делаете вы…
Тот беззлобно фыркнет, заметит как вздрогнет Гунхильдр от заливистого детского смеха, и быстро-быстро наклонится, чтобы если рыцарь-искорка и влетит в кабинет, то ничего не услышит и не поймёт.
– Выходной для моей сестрицы и нового сопровождающего для предвестника. Не думаю, что господин Лоуренс будет против этого… – продолжит он, тут же отстраняясь и оборачиваясь на влетевшую девочку с алхимиком.
– Зачем тебе это? Я понимаю, ты беспокоишься и…
– Она завтра выходит замуж… – прервёт её речь винодел, с улыбкой замечая как расширятся чужие зрачки. – Не смотри на меня так, словно я заговорил на хиличурлском…
Магистр лишь кивнёт, оказываясь в некотором замешательстве. А потом успокоится, отвлекаясь на печенье в руках малышки. Что-то подсказывает ей о том, что Кэйа не в курсе всего того, что ей прямо сейчас наговорили… Или она всё знает, просто виду не подаёт. Взгляд алхимика заставляет остыть, сейчас надо бы отправить их как можно дальше, вот только…
– Позови Эоло… Обрадую его… – обессиленно говорит магистр, прислоняясь лбом к поверхности стола, слишком не вовремя это случилось…
И в то же время, она понимает что всё правильно… Капитан не должна иметь соблазна в виде замужества с Тартальей. О, она имела честь слушать чужие обещания возвратить сердце бога и вывести фатуи в обмен на неё, вот только зачем им сердце, если защитить его они не сумеют? Джинн зажмурится, и придёт в себя, когда алхимик встанет напротив, всё ещё держа малышку на руках. Она сдастся, и посмотрит так устало на него, что в ответ ей лишь кивнут.
– Видимо, он тоже не собирается отпускать её, раз ведёт под венец… Или просто безумно не желает чтобы она досталась кому-то помимо него… – спокойно скажет он, поставив девочку на пол. – Если бы он не собирался этого делать, то не стал бы встревать.
Магистр вздохнёт, понимая, что Альбедо прав. В конце концов, Кэйа не является родной сестрой Дилюку, а значит… Она не будет встревать, лишь поздравит с освобождением от сопровождения наглого гостя. Мягко выдохнет, и проводит взглядом алхимика до двери. Всё в порядке, эти отношения между капитаном кавалерии и предвестником порядком надоели ей. Надо было давно отправить гостя под надзор Лоуренса.
Барбара удивится приходу винодела. Ещё больше удивится его просьбе и срочностью. Венчание? Серьёзно? Она бы ни за что не поверила, если бы кто-нибудь сказал ей о том, что Дилюк Рагнвиндр собрался жениться, и судя по просьбе, тайно, без лишних свидетелей. Ещё больше её удивляет сама избранница. Для чего ему связывать себя узами брака с приёмной сестрой? Быть может… Она изначально задумывалась невестой для Дилюка? С самого начала находилась рядом, чтобы брак был почти добровольный и беспроблемный? Спросить о причине такого решения она стесняется. Лишь кивает, обещая выйти в назначенное время и без лишней торжественности благословить их.
Чужая тихая благодарность греет девочке сердце, заставляя её широко улыбнуться.
– Можно попросить тебя собрать огненные цветы? Или мне принести их с собой? – спросит он, вызвав у девочки ступор.
– Я сама с этим разберусь.
***
Тарталья ласково улыбается, сжимая руки капитана, зацеловывает её пальцы, и смотрит довольно. Притягивает к себе, привычно озираясь по сторонам. Никто не увидит их на утёсе, никто случайно на них не наткнётся… Кэйа выдохнет, и посмотрит куда-то сквозь него, прежде чем чужие губы коснутся её пальцев, прежде чем она окажется вжатой в чужую грудь, прежде чем она услышит его тихий смех…
И правда смешно, ему достаточно взять её на руки и дать приказ уходит. Она мысленно засмеётся, попытавшись чуть отстраниться. Вот только рука ляжет на затылок, не позволяя той отстраниться. Прижмут, уткнутся носом куда-то макушку, по спине погладят, притупив бдительность.
– Как же я люблю тебя… – снова скажет он, стиснув чужие бока, а потом поднимет голову, заглядывая в чужое лицо, криво усмехнётся, заставив её напугано выдохнуть. – Я бы забрал тебя домой, если бы только мог…
И встретившись с отторжением в чужих глазах, засмеётся вновь. Кэйа, его милая Кэйа… Никуда от него не денется, никуда не сбежит… Он позаботится о том, чтобы отрезать ей любые пути к отступлению. Нужно лишь немного терпения, которое уже на исходе. И она оттолкнёт его, скрещивая на груди руки.
– А я и не знала, что у вас, в Снежной, проблемы с девушками. Неужели ты не можешь найти там ту, кто будет постоянно делить с тобою постель? Я не поверю в то, что настолько тебе понравилась… – усмехнётся она, склонив голову набок.
Аякс чуть остынет, мысленно смеясь с чужой шпильки. Она так отчаянно его отвергает. Неужели кто-то нагло похитил сердце капитана и растоптал его на её глазах, что она всё-таки находится рядом, но не позволяет подойти ближе?
– Работа куртизанки тебе бы подошла больше, чем капитана… – язвит он в ответ, снова подходя к ней и уложив руку на чужое плечо, продолжит. – А может ты получила свою должность через постель?
Она фыркнет, и развернётся, следуя в сторону города. Любит, любит, а обидных вещей наговорить совсем не брезгует. Мерзкий, лицемерный предвестник!
– Когда кавалерия вернётся в город, моя жизнь станет намного проще. Например, это избавит меня от нахождения рядом с тобой, наглый врун… – усмехнётся капитан, убедившись в том, что за ней идут. – Зачем же ты говоришь мне слова о любви, если считаешь меня развратницей?
Она бросит на него обиженный взгляд, и медленно пойдёт дальше, словно давая ему возможность извиниться, но в то же время не рассчитывая на это. Прильнёт ласковым-ласковым котёнком, когда пожелает близости, а потом зло усмехнётся, когда получит желаемое. Не то чтобы ей обидно… Но неприятно безумно, опустошение душит похуже цепей, заставляя на мгновение пожелать себе забвения или безболезненной смерти. Она почти засмеётся, но отвлечётся на рыцаря, что тяжело дыша передаст ей письмо от магистра.
Видимо что-то важное, раз в письме, подальше от ушей предвестника. Конверт найдёт своё место в одном из карманов, куда не дотянутся чужие руки. И как только их оставят наедине, снова криво улыбнётся.
– Я тоже скучаю по крови и если честно, совсем не желаю видеть тебя ежедневно… – спокойно скажет капитан, ощутив касание к плечам и тут же сбрасывая чужие руки, щурится, ускоряясь, чтобы у наглеца не было мыслей о том, чём-то кроме пути. – Будь моя воля, я бы оставила тебя замерзать в ледяных пещерах хребта…
Тарталья засмеётся. Капитан и правда очаровательна, даже говоря о подобных вещах. Но совершенно не желает принимать поражения. Ничего, он подождёт пока ловушка схлопнется и отрицать будет нечего. Когда сил ни на что не останется, когда она заплачет, прижимаясь к его груди, когда идти будет некуда… А пока он простит ей эти колкости, пусть брыкается, быстрее устанет…
***
Аякс знает, Альберих расцветает, когда прощается с ним. Взгляд загорается счастливым огнём, улыбка из дежурно-натянутой становится почти настоящей, а смех перестаёт быть каким-то надломленным. Она уходит и приходит счастливой. И тут же гаснет, стоит ему оказаться рядом. Тарталье это не нравится, но пока что он может лишь смириться с этим. Чужие чувства – затягивающая тёмная бездна, лезть туда на ощупь – верная гибель. И всё-таки он провожает её взглядом, пока чужая фигура не скроется за поворотом и войдёт в здание.
Кэйа поднимет глаза, поймёт что ещё слишком рано и сядет, осторожно оглядываясь по сторонам и откроет конверт, быстро просматривая его содержимое. Улыбнётся, ещё раз просмотрит его, словно не веря своим глазам. Так здорово, словно её мысли услышали. О, безусловно, Эоло будет куда лучше справляться с этим. По крайней мере, ему не удастся пригрозить ребёнком, которого тот вполне мог оставить ей.
Заметив рыжую макушку, она оживится, и спустится к нему. Она счастлива, так счастлива, что не может сдержать довольной улыбки, когда подходит к нему. Прикрывает глаза, когда её берут за руку, когда говорят что они идут домой и она сдаётся. Позволяет увезти себя, едва отпустив чужую руку. Об этом им ещё предстоит поговорить. Не сейчас, но потом, вдали от чужих глаз и ушей. Тем более, вечер обещает быть приятным и тёплым. Главное не испортить всё своими руками и тогда… Будет легче.
Уже ближе к винокурне, её всё-таки берут за руку. Чужие уголки губ поднимаются, а взгляд становится внимательным и тёплым. Словно они никогда не ссорились. Её приведут домой вновь, заставят почувствовать тепло и уют, медленно ведя наверх, в комнату хозяина. И правда, на душе так тепло и спокойно… Словно так было всегда, словно это правильно, словно иначе и быть не может… Она проведёт по подоконнику, и выдохнет, это место почти не изменилось…
– Кэйа… – мягко позовут её, заставив девушку вздрогнуть и оживиться. – Тебе набрали ванную…
И она кивнёт, отойдя от окна. Горячая ванная, благосклонность брата, последний день сопровождения предвестника… Неужели сегодня произошло нечто особенное? Она вздрогнет, слыша шаги за собой и тихую просьбу позаботиться о ней. И кто она такая, чтобы отказываться, тем более если ей именно этой заботы и хотелось?
Раздеваться в его присутствии оказалось неожиданно стыдно, как и показывать его взору отметины на своих плечах, груди, бёдрах… Ей так хочется извиниться за то, что он это увидел, но Дилюк лишь кивает, прося ту забраться в воду.
Касания мочалки кажутся такими осторожными, и в то же время резкими, словно он действительно желает стереть следы чужих зубов с кожи сестры, словно это возможно и необходимо. Она улыбнётся и расслабится, полностью вверяя себя рукам брата. С ним так спокойно. И безумно хочется, чтобы так было всегда. Или хотя бы чуть-чуть почаще. Голос брата успокаивает и она опускает голову, подставляясь под тёплые струи и руки, что мылят ей волосы. Да, это не купание у утёса или в озере, где не замёрзнуть проблема даже с её глазом бога.
Когда это закончится, волосы будут высушены, а она одета в спальную одежду, будет уже темно. Кэйа зевнёт и сядет на край кровати, с вопросом посмотрев на брата. Неужели она выглядит настолько плохо, что необходимость в подобной заботе почти налицо? Видимо, да… Ничего, потом будет легче…
– Ложись спать… – мягко скажет он, забираясь в постель и поднимая одеяло, посмотрит ласково-ласково, так, что у неё исчезнет всякое желание задавать уточняющие вопросы.
– Спокойной ночи, Люк… – тихо скажет она, устраиваясь у него под боком и осторожно касаясь ладонями чужой груди, прикроет глаза, и тихо заскулит, и провалится в спокойный сон, прижимаясь к нему.
Рагнвиндр посмотрит на неё ласково, погладит по голове, осознавая что это последняя ночь, когда она засыпает его сестрой. Его милая сестра и будущая супруга, мирно спит у него на груди и Дилюк не сдерживает улыбки, мягко целуя её в макушку, покрепче прижимает к себе и укрывает ту одеялом. Всё будет хорошо, всё будет так, как должно быть. И он закроет глаза, медленно поглаживая по спине Альберих. Больше он её никогда не отпустит.
***
Утро встречает капитана тихим сопением над ухом и тёплыми руками на спине. Так хорошо… Она выдохнет и оставит осторожный поцелуй на щеке. И алые глаза раскроются, заставив её улыбнуться и спрятать лицо в чужом плече. С ним так хорошо… Даже подниматься не хочется.
